Текст книги "Несломленные (СИ)"
Автор книги: sindromdyshi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Ты тоже в этом замешан, да? Ваша ублюдочная семья убила Глена! Убила! Как ты мог? Как ты мог??? – с каждым словом речь Астрид становится всё тише, и она оседает на пол, избегая прикосновений. Я хочу её поднять, когда Ноа отталкивает в сторону и садится рядом с ней на корточки, прижимая голову к себе.
– Снимите с неё уже наручники, быстро!
Я киваю Ричарду, и он кидает ключи Ноа. Освободившиеся окровавленные руки Астрид кладёт на шею к Ноа, пытаясь успокоиться. Я снова поднимаю взгляд на мать, на то, как она серьёзна и что ей буквально наплевать на эту драму. Мать – тот человек, который разрушил хрупкий мост между мной и Астрид.
========== Глава 10. Ноа Моро. Семья ==========
Астрид прижимается всем телом, кажется, всем существом, надеясь, что станет легче. Я с трудом представляю: что пришлось ей пережить за последние пару месяцев, находясь у бывшего парня. Но сделанное матерью Лоренса заявление заставляет и меня ненавидеть её и пути решения проблем – погиб наш друг. Наш друг, который был рядом, который… Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить Глена в последний момент, когда я видел его перед операцией – он улыбался. Так легко и непринужденно. Будто говоря взглядом, скоро они все будут вместе – они вернут и Астрид, и Тэйта. Только вот никто не мог предположить – не вернётся ли он сам, и всё пойдёт не по плану и привезут они лишь тело и сошедшую с ума Астрид с братом. Астрид продолжает тихо плакать, слёзы капают на джинсы, впитываясь в ткань. Она кладёт руку мне на колено, где я замечаю кольцо на безымянном пальце ровно тогда, когда мать Лоренса говорит.
– Послушай, Астрид, успокойся и не будь ребёнком. – В словах Глории как будто слышится горечь и разочарование. Чего эта женщина вообще ждала от своих слов? Покорности? Может, принятия или Астрид ей должна была сказать «спасибо»?
Астрид вытирает лицо рукой и встаёт, опираясь на моё плечо. Её запястья выглядят откровенно не очень, но её как будто это вообще не волнует, она делает шаг к кровати и встаёт рядом с Глорией, буквально нависая над ней.
– Я вас слушаю, мисс Мидлтон.
– Хорошо, всё-таки какое-то самообладание у тебя есть. Не всё, может, ещё потеряно и заключение тебе пошло на пользу.
– Вы… – начинает Астрид, касаясь рукой кровати.
– Твои слова, дорогая, ничего не изменят, я делала это для сына. У тебя нет никого, поэтому не понять, какого это видеть, как близкий человек стремится к темноте – ты бы не принесла ему ничего хорошего, как и вся ваша шайка. – Глория смотрит на меня и Ронана, мне самому уже хочется ответить этой женщине, пока все молчат.
– Я бы исчезла, не нужно было меня сажать в клетку. – Астрид отворачивается и отходит к окну, хватаясь за волосы.
– От тебя одни неприятности, ты же сама понимаешь, – Глория кашляет, закрывая рот рукой. – Они бы оба ушли за тобой. И Лоренс, и ваш друг – ты их привязала к себе. Я не могла потерять сына, у нас с ним был договор, и он почти нарушил его. Для него данное слово не пустой звук, но ради тебя он захотел бросить дело жизни нашей семьи, бизнес – он прикрыл бы тебя собой.
– Договор?.. – произношу вслух я, не совсем понимая, о чём они говорят.
– Мама… – начинает Лоренс в надежде прекратить эту правда, лишить его силы.
– Нет, милый, не вклинивайся сейчас, уже поздно – никто не мешал тебе признаться всё это время. Но так ли ты им доверяешь, раз не сказал? Ложь не делает друзей сильнее. Так вот у нас был уговор: я даю ему пять лет свободы, а потом он берёт семейный бизнес в свои руки и женится на девушке, которую я выберу.
– Ах, вот оно что, Лоренс! Поздравляю, дружище! – говорю я и хлопаю друга по плечу. – Всё это время мы были зверушками что ли, чтобы развлечься? Что ж, вышло неплохое шоу! Да, Ронан? А, Астрид, как тебе такая информация? Всё это время, мать твою, Лоренс! У тебя было столько времени признаться в этом!
– Ноа! – предостерегающе произносит Ронан и опускает руку на плечо. – Ты ничего уже не изменишь.
– А тебе в кайф такое слышать? Нет, ты только подумай! Он обманывал нас постоянно, он никогда не говорил всей правды, чтобы спасти наше мнение о себе – я был прав на твой счёт – мудак!
– Так вот, под конец срока появляешься ты, – продолжает Глория, как будто вообще не замечая ничего, что происходит вокруг. – И могла всё испортить.
– Испортить? – Астрид оборачивается быстро, в глазах появляется настоящая ненависть. – Испортить??? Я живой человек, не кукла, которую можно отнести на чердак по ненадобности и думать, что ей всё равно. И как вы бы меня выпустили? Когда он, – Астрид указывает пальцем на Лоренса. – Женился и нарожали бы вам кучу детишек?
– Астрид! – Лоренс как будто просыпается от своего сна и пытается что-то сделать, взять снова под контроль, но у него явно это не выйдет – не в этот раз.
– Что? О чём ты ещё врал? Я даже не знаю, как к тебе обращаться? Фрэнк? Лоренс? Кто ты такой?
– Лоренс Мидлтон, наследник крупного состояния и бизнеса, – говорю я.
– То есть я одна не в курсе всего? – Астрид обращается ко мне взглядом. – Хотя знаете, мне стало плевать, продолжайте плести интриги и козни. Я хочу вернуться к брату.
– К этому психу? – спрашиваю я, вспоминая. Когда он пришёл в себя, раскидал весь медперсонал, пока его не скрутила охрана.
– За языком так и не научился следить, да? – с горькой усмешкой спрашивает Астрид.
Лоренс кивает Ричарду и тот выходит из палаты, следом за ним Астрид, она не оборачивается ни на Глорию, ни на Лоренса – вряд ли ей вообще хочется быть с ними близко, они и так достаточно натворили. Ронан кивает мне, и я двигаюсь к выходу. Лоренс выходит за нами следом и останавливает.
– Подождите! – Мне отчаянно хочется сбежать, как и Астрид от этого разговора, чтобы не ляпнуть лишнего. Но больше всего я не хочу оставлять Ричарда с Астрид наедине, как и Астрид в целом – вряд ли сейчас её психика устойчива – перед ней убили Глена, и это так просто не забывается. – Нам нужно поговорить.
– О чём? Не много ли информации для такого дня? – я опускаю взгляд на локоть, за который держит Лоренс и накатывает раздражение, словно почувствовав, он быстро отпускает.
– Нужно заняться похоронами Глена.
– Серьёзно?
– Я решил, похороним здесь, на семейном кладбище. У него же больше никого нет.
– С чего такое благородство, Лоренс? Неужели Глен королевских кровей? – язык не поворачивается сказать о нём в прошедшем времени.
– Ноа, Лоренс прав, нужно заняться погребением, так будет правильно.
– Правильно? Ронан, ты-то куда? Он делает это, чтобы не пропали миллионы и не было расследования, мы это сделаем под покровом ночи.
– А оно тебе нужно? Думаешь, только под меня будут копать?
– Как ты скажешь Астрид об этом?
– Вы скажете. Мне нужно работать, пока мама здесь. Я всё оплачу.
– Ты бесчувственный, Астрид права! Не деньги нужны, а твоё участие в общем горе – он наш друг. Это же Глен!
– Как там Тэйт? – переводит тему Лоренс.
– Его привезли до нашего отъезда, осматривают врачи, – говорит Ронан, пока я прожигаю в Лоренсе дырку. – По первоначальному осмотру он в порядке: нет истощения, анализы в порядке, психически реагирует нормально, только если устал и в шоке от всего происходящего, он не знает, что Глен умер. Боятся, это может дать толчок для сильного стресса, за ним нужно понаблюдать.
– Хорошо, – говорит Лоренс, чуть расслабляя плечи.
– Чуть меньше геморроя на твоих плечах? – выскакивает из-за рта прежде, чем я успеваю остановиться.
– Ты прав, Ноа, меньше. Именно поэтому я и собирал всю эту операцию, рискую семьёй и жизнью. Именно потому что просто не хватало адреналина. Подумай о том, что не все реагируют на события так же, как и ты.
Лоренс задевает меня плечом и заходит обратно в палату.
– Пойдём, нас наверняка заждались Ричард и Астрид.
Я позволяю себя увести по коридору, думая о том, что сказал Лоренс. Насколько это правда? А насколько прав я, что так реагирую? Мы проходим по коридору молча, как и выходим на улицу. Ронан садится спереди, я сажусь с Астрид, прижимаясь плечом к её плечу.
– Спасибо, – шепчет она, отворачиваясь к окну и кладёт свою руку на моё колено, сжимая его. Она сворачивается на сиденье, словно в комок, накидывая на голову капюшон куртки. От неё пахнет кровью, даже при условии, что её помогли отмыть, он словно въелся в неё. И меня слегка мутит от того, что она не её, а скорее всего – Глена.
Я не знаю, за что нам всё это, но наверняка у судьбы свои планы и цель, но сложно принять, это должно нас научить чему-то или сплотить – сейчас кажется, что разведёт максимально далеко.
Ричард довозит нас максимально быстро и, поворачиваясь к Астрид, говорит:
– К брату я тебя сейчас не пущу. Посмотришь на камере, что он в порядке. Врачам не нравится его состояние, поэтому не стоит запускать туда тебя, он отзывайся и о тебе не в лучшем свете.
Астрид отрывается от меня, молча кивая, как будто зная, он не в порядке и в этом виновата она одна. Она тихо выходит из машины и следует за Ричардом, когда как мы с Ронаном остаёмся в машине.
– Послушай, – начинаю я. – Я не могу здесь долго находится: Глен был мне дорог, но я пока просто не смирился с тем, кем стал наш Фрэнк, кто он теперь для всего мира, и никто для нас, поэтому как разберёмся с похоронами, я уезжаю и забираю Тэйта с собой. Думаю, Астрид заберёт брата, она его не отпустит – не в этот раз. Я хочу, чтобы ты поехал со мной, Ронан. Да и вообще переезжай ко мне от родителей – дом большой, на всех места хватит, да и мы будем держаться рядом.
– Зачем? – Ронан смотрит на меня через зеркало дальнего вида, наблюдая за глазами.
– Я не хочу терять тебя так же, как других. А пока что это похоже только на это – мы все, наша компания… Если бы Глен был здесь, если бы… возможно, что он придумал бы что-нибудь с Лоренсом, с Астрид, но я не вижу других вариантов. По крайней мере, сейчас, поэтому не отказывайся.
– Я подумаю, Ноа, хорошо? Сейчас мы должны попрощаться с нашим другом.
Я знаю, что он говорит дело, но в его словах слышится отказ, который я бы не хотел принимать ни сейчас, ни позже. По спокойному лицу Ронана сложно сказать, что же в итоге меня ожидает в ответ на просьбу, но я не выдержу один, не справлюсь, не найду сил – не после того, как у нас собралась целая компания и распалась из-за прихоти Глории Мидлтон. Ронан выходит из машины, и мне хочется прокричаться, побить кресла впереди и понять, почему и зачем, но вместо этого я пялюсь на особняк Лоренса и ненавижу его только сильнее. Конечно, он не несёт на себе всю ответственность, но почему же он превращается в свою маму, становлюсь таким чурбаном, Глен же для него был так же важен, как и Астрид – теперь же ему как будто стало всё равно, что происходит.
– Ты идёшь? – через стекло спрашивает Ронан, ровняясь со мной.
Я киваю, понимая, что сейчас предстоит не самое простое – решить вопросы с похоронами. У двери нас встречает дворецкий, Лоренс уже передал ему поручение по этому вопросу, и он готов приступить прямо сейчас.
– Стоит ли нам позвать мисс Калхен?
– Конечно, – отвечает Ронан, в то время как я бы хотел отстранить Астрид от этого заседания и давления на психику.
Астрид появляется в дверях гостиной и закрывает за собой раздвижные двери. Руки слегка дрожат, когда дворецкий спрашивает варианты того, что мы бы хотели видеть. Он говорит об этом будничным тоном, как будто занимается этим каждый день. Кого ещё Фрэнк похоронил здесь? Но его состояние плодотворно действует на Астрид, и она тоже становится чуть спокойнее.
Напоследок он спрашивает, что набивать на надгробии, когда придёт время.
– Настоящий друг и человек, – говорит Астрид, разглядывая фотографии в альбоме дворецкого. Она как будто успокаивается и только по подёргиванию губ можно понять, она не в порядке, и вряд ли от похорон ей станет легче, но они многим обязаны Глену.
Поздно вечером Лоренс приезжает в особняк и следом за ним заносят несколько чехлов с одеждой. На каждом из них написано имя.
– Это на завтра, – говорит он спокойно и поднимается на лестнице, замирая от моей последней фразы.
– И это всё? Не хочешь спросить, что мы решили?
– Я вам доверяю, Ноа.
– Дело не в этом, Лоренс.
– Я знаю, не в этом, но не могу, просто не могу… – он быстро поднимается по лестнице, хлопая дверью в комнату.
– Зря ты так к нему цепляешься, – говорит Астрид, садясь на диван и откидываясь на спинку.
– Ты после этого защищать его будешь? – я подхожу ближе, нависая над ней. – Его семья посадила тебя в клинику, а ты защищаешь? Что с тобой?
– Что с тобой, Ноа? Глен был для него другом больше, чем для нас. Ты не думал, что он прикроется всем чем угодно, лишь бы не решать эти вопросы, дать себе хоть немного времени, переварить и принять, что он не защитил его, потому что взял его с собой. Фр… Лоренс винит себя в смерти Глена, как собственно и я.
– Но у тебя есть силы, чтобы быть здесь.
– Есть, потому что вы поддерживаете меня, а его считаете монстром, – Астрид встаёт с дивана и берёт чехол с одеждой. – Подумай об этом, Ноа, не всем быть, как ты, открытыми. Увидимся утром, парни.
Мы сидим с Ронаном молча в гостиной, дворецкий приносит нам чай и три кружки, я жду, что к нам спустится Астрид, но каково же моё удивления, когда в дверях появляется Лоренс.
– Можно присесть? – спрашивает он.
Лоренс переоделся в джинсы и простую футболку, Ронан ничего не отвечает, как будто ждёт моего решения, как и Лоренс. Он тактично молчит и не торопит с выбором. Я вспоминаю слова Астрид и по взгляду Лоренса понимаю, она права – он и правда меньше всего готов к похоронам и прощанию с Гленом.
– Садись, – Лоренс придвигает стул ко столу. – Но это не прощение.
Лоренс принимает такой выбор, словно он бы вообще принял любой.
– В первую очередь, Ноа, не считай меня тем, кем я не являюсь – я не бесчувственный, но… Но всегда существует ряд причин и ситуаций, когда я не могу показывать свои чувства – просто расклеюсь, как бы больно это не было сейчас признавать. Быть в трауре нормально, но я не могу принять этого, не могу думать, что Глена нет. Даже его имя как-то получается сейчас произнести без горечи потерь. Я убеждаю своё сознание, что всё в порядке и завтра, уж завтра я тоже проснусь и Глен будет здесь. Но его не будет, точнее будет, только в чёртовой могиле и мы кинем ему только землю на крышку гроба – вот и всё. Кажется, можно сделать что-то ещё, но я не знаю, что именно. То, что спасёт и изменит прошлое. Поэтому бизнес, мама, ответственность – единственное, что отвлекает сейчас от горькой правды. Всё прошло иначе, чем я думал.
Я смотрю на Лоренса, на то, как он впервые говорит так долго и так много. Он заламывает руки, словно ребёнок перед родителями за провинность, словно мы должны его за что-то простить, только он оказывается и не виноват ни в чём, просто все мы по-разному принимаем боль. И единственное разумное это принятие, Лоренс же пока бежит от этого, заставляя себя ненавидеть, чтобы не видеть на лице жалость, что он слабее, чем мы.
– А теперь я должен кое-что доделать, – говорит он, вставая с кресла, и намеревается уйти. Я встаю следом и даю ему руку, чтобы пожать. Когда ему ладонь оказывается в моей, сжимаю его за плечи, хлопая по спине, как будто нам станет легче. Лоренс молча уходит из комнаты наверх. Ронан встаёт со мной рядом и тихо говорит.
– Ты молодец.
Утро начинается с тихих сборов, молчаливого завтрака и нежелании кого-либо из присутствующих вообще разговаривать. Такие разговоры ничем хорошим не заканчиваются, наоборот делают только хуже.
Мы проходим до склепа и встаём в полутьме, чтобы попрощаться. Астрид вжимается в стену, мы с Ронаном встаёт рядом, как и Лоренс. Я не запоминаю всё то, что произношу вслух, все чувства, шумящие в душе, останавливаются, только когда замечаю, что плачу. Ронан сжимает моё плечо и выводит на воздух, следом выходит Астрид, Фрэнк задерживается минут на пятнадцать. Когда он выходит, на его лице отображается небольшое облегчение.
– Мы уезжаем завтра-послезавтра с Ноа и Тэйтом, – говорит Ронан. – Твой врач разрешил уехать, Тэйту уже пора быть дома.
– Вы правы, – только и произносит Лоренс и мрачнеет, от былого облегчения нет и следа, но я не могу, больше не могу ждать, что кто-то ещё пострадает. – Я предоставлю вам частный самолёт, так будет правильно.
– Правильно? – Астрид задаёт риторический вопрос и прикуривает сигарету, которую крутила до этого в руках. Единственный, кто курил здесь – Глен, она как будто отдаёт тому дань, сидя на влажной траве.
– Это их решение.
Астрид быстро встаёт и направляется от нас, уходя всё дальше и унося с собой запах сигарет.
Через пару дней мы действительно собираемся и уезжаем. Астрид в отличие от Лоренса не спускается к нам и не прощается – я не злюсь на неё и понимаю, почему она так делает, но всё равно от части больно от её поступка, она-то могла лучше всех понимать, какого это быть там, где не хочется.
Доктор выводит Тэйта, и мы по очереди обнимаемся с ним, как будто доказывая, что мы все здесь живые. Тэйт не сильно, но выглядит уставшим и потерянным, доктор сказал, так будет какое-то время от таблеток.
– Астрид? – спрашивает он, и мы качает головой, она не появится.
Только в самолёте становится легче дышать, как будто пропадает давление. Тэйт так и молчит, поглядывая в иллюминатор, пока неожиданно не оборачивается и не признаётся.
– Я знаю, Глен умер, пока они спасали меня и Астрид, подслушал разговор. Но и не это самое главное – должен признаться, это сдал нас всех Питера тогда, когда попали в аварию и именно на мне кровь Глена. Я, правда, не хотел, чтобы так вышло, ни с кем из нас, но Питер угрожал моей семье, я не мог допустить этого. Мои сестры, отец – нашей семье было достаточно боли. Я же не мог знать, что всё обернется таким образом. Я очень виноват.
Тэйт закрывает глаза руками и тихо плачет. Возможно, ему станет легче, но скорее всего –нет. Я не могу обвинять Тэйта в чём-либо, как и Ронан – для Тэйта потерять семью, это потерять себя. Слова тут излишне, поэтому каждый в голове думает о своём, пока мы не садимся и нас не просят выходить. Лоренс даже заказывает для нас водителя, садясь в машину Тэйт выглядит чуть лучше, но наверняка думает о вине. Все мы в чём-то виноваты, но в этом заключается наш выбор, который просто стоит принять – это не Тэйт выстрелил в Глена.
Каждая секунда приближает Тэйта к семье, он становится счастливее. Перед домом водитель останавливается напротив и ждёт указаний. Тэйт как будто не верит своим глазам, что он здесь и почти снова с семьей. Поэтому я выхожу первым, следом Ронан и только потом Тэйт, я двигаюсь по дорожке, ступая по гравию, как и остальные.
Оборачиваюсь на Тэйта и он кивает, я звоню в дверь. На пороге появляется Делия, на её лице удивление и уже собирается что-то спросить, когда я говорю:
– Ничего не говори, у меня подарок, – отхожу так, что за мной появляется Тэйт. Первые секунды она просто не верит, кто перед ней, как и сам Тэйт, а потом, выдыхая его имя, кидается на шею, обнимая и целуя лицо. И я, отходя дальше, замечаю, что Тэйт улыбается, улыбается сквозь слёзы впервые за время, как его вернули обратно.
Нам больше нечего здесь делать с Ронаном, поэтому пожимая плечами, мы спускается с крыльца и двигаемся к машине, когда я слышу магические слова из уст Делии:
– Спасибо… Спасибо, что вернули брата…
Неужели люди меняются? Я не оборачиваюсь, сжимая кулаки в карманах.
– Ко мне? – спрашиваю я Ронана, и он опускает руку на плечо, сжимая его и молчаливо соглашаясь. Может, все мы заслужили счастья и всё наладится?
========== Глава 11. Кристофер Калхен. Твой секрет – мой ==========
Вот уже неделю они пускают Астрид ко мне в комнату. Только это не комната – настоящая камера и моя цель выбраться, а дальше… Дальше всё выглядит призрачным и очень сложным, на чьей стороне Астрид, кто она для меня? Благодаря ей мы потеряли семью, она позвала своих друзей, чтобы они разворотили наш дом и душу, и теперь она хочет снова быть мне другом? Сестрой? Я зажимаю виски каждый раз, когда мысли приходят к точке и хочется убить Астрид, сделать ей больно, очень больно, я ведь уже поверил ей и вот мы здесь.
В первый день ей хорошо от меня досталось – кажется, я почти сломал ей запястье. За нами наблюдают и только за счёт этого её спасли. Хотя смог бы я довести дело до конца, я жал, но ничего не происходило, может, я всего лишь пытаюсь себя убедить и больше ничего? Она снова всё разрушила, и это заставляет делать всё остальное ей во вред. Но я знаю, продолжай я в том же духе они бы так и накачивали меня лекарствами и держали на коротком поводке – мне нужно выбраться. Освободить руки, ноги и бежать отсюда как можно дальше – я смогу, стоит только убедить всех, что я здоров и ничего не натворю. Я сам-то верю в это?
Астрид появится и сегодня, я знаю, более чем уверен, она не упустит шанса снова быть здесь. Я смотрю на дверь, не мигая, пока не становится больно, я не могу позволить ей напасть, застать меня врасплох. Она появляется через час. На ней лёгкий свитер и льняные брюки, всё скрывает синяки и обмотанные бинтами конечности. Она снова смотрит так, как будто пытается отыскать меня, старого, в сознании – старый Кристофер сломался и больше не соберётся.
Астрид подставляет стул, напротив кровати, слишком близко. Она как будто забывает, что я могу сломать её и даже не пожалею об этом. Она как будто принимает каждый мой поступок, чтобы помочь справиться с болью и прошлым, но как я могу забыть то, что мне пришлось пережить после того, как она исчезла и бросила меня.
– Кристофер, послушай, тебе пора вспомнить, – я поднимаю на неё взгляд и хочу уже бросить обидные слова о том, что я вообще ничего не забываю, что я, чёрт побери, слишком хорошо всё помню. – Вспомнить, какими мы были, что было и хорошее, тебе пора вернуться ко мне, своей сестре. Помнишь, как мы ездили на озеро с мамой и папой, как я учила тебя плавать, и ты боялся, что я отпущу тебя. Я не отпустила тебя, когда нас отнесло от берега, хотя я могла легко вернуться обратно – тебя сковал страх, мы барахтались в воде до того момента, пока я не убедила тебя, что ты сможешь поплыть и мы вместе выбрались. Поэтому я хочу дать тебе руку и знать, что ты возьмёшь её, и мы снова выберемся вдвоём. Ты мне нужен, понимаешь? Ты моя семья, моя чёртова семья, которую я бросила, но я не могла знать, не могла знать, что два года ты терпел всё это.
Я закрываю глаза и стараюсь уйти в себя, если я вспомню это и другие воспоминания я буду страдать, она пытается копнуть до моей человечности, которую я усердно прятал и прятал каждый раз. Неужели я знал, мне это ещё понадобится и это придётся вспомнить. Я не хочу этого, я сжимаю кулаки до боли, может, хоть она вернёт мне равновесие?
Отвлекаясь на это, я не замечаю, что Астрид встала со своего стула и медленно приближается ко мне, я чувствую шевеление воздуха. Когда я открываю глаза, она, возвышаясь, стоит передо мной всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Сейчас надо сжаться, показать, кто главный, чтобы она бросила все это, но мышцы как будто сковывает.
Астрид садится на кровать, буквально рядом со мной, рассматривает лицо, тело и разбитые руки, когда я хотел выбраться. Она сидит всего секунду, прежде чем её руки обвивают шею, и она всем телом прижимается ко мне. Её объятья не с чем сравнивать – Астрид всегда идеальна, я уже и забыл, какого это – её любовь и внимание, слишком много внимания. Она забирается с ногами на кровать и целует моё лицо, много раз, много желанных раз, которые я раньше представлял – я пытаюсь, правда, пытаюсь отклониться, но она снова находит меня и продолжает обнимать, заставлять думать о себе в другом ключе, когда я уже забыл, какого это – любить её и желать. Она опускается и целует разбитые запястья и снова возвращается к лицу. Она плачет, размазывая по щекам слёзы и мою кровь.
– Прости меня, Крис, прости… – она повторяет и повторяет это множество раз, в голове смешивается в огромную кашу, в огромный знак прощения, который я должен принять. Я хожу по черте и, вроде бы, хочу это делать, но не получается, каждое её прикосновение больно ранит – это уже похоже на мазохизм, но где-то там я знаю, мне это нужно. Мне нужна Астрид.
Я плохо разбираю слова, особенно сквозь слёзы и её объятья, когда она утыкается в шею и тихо шевелит губами, но я догадываюсь, о чём она говорит. Питера и Квентина в их жизни нет, и меня больше никто не тронет и не заставит делать что-то против моей воли. Она клянётся своей жизнью и не оставит меня, будет рядом, и она лучше умрёт, чем сделает снова больно.
Астрид отстраняется от меня, внимательно вглядываясь в лицо, и тихо утирает что-то по щекам – я плачу и совсем не контролируют это, не понимаю, что делаю это, а лицо увлажняется снова и снова.
– Я буду с тобой, Крис, только с тобой, – такие желанные слова получаются у неё слишком просто, так просто, что я хочу встряхнуть её, чтобы она понимала значение. Всю глубину того, что она мне сейчас обещает. Но она как будто знает это, отчетливо понимает. – Только пообещай, что ты никому не причинишь здесь вред и тебя отпустят отсюда, снимут это, – она указывает на наручники.
– Я обещаю, Астрид, обещаю, – она знает, моим словам можно верить. Главное, чтобы я сам их помнил и знал.
Она остаётся со мной на целый день, много говорит, много вспоминает, много рассказывает о том, с чем столкнулась, практически не говоря о своих друзьях, которые помогли ей бежать, как будто она отказывается от них в мою сторону или боясь, что мне будет неприятно.
Астрид сидит на кровати и не отпускает моих рук, не успокаивается, пока не обработает каждую рану. Она отключается от эмоций, засыпая на моём плече, я укладываю её удобнее на кровать, ложась сам и смотря на её лицо и держась за руки, как раньше. Она удивительна, волшебна, я хочу верить, заставляя верить, на этот раз это навсегда. Мы исчезнем отсюда как можно дальше. От всей этой жизни и начнём новую.
Я смотрю, кажется, на неё уже много часов подряд, даже не отслеживаю, сколько походит, когда уже откровенно касаюсь Астрид и замечаю: не хочу делать ей больно, что я, чёрт побери, верю ей, снова. Как раньше.
Ближе к вечеру дверь приоткрывается и на пороге в свете ламп из коридора стоит Лоренс и смотрит за тем, как Астрид прижимается ко мне, как я обнимаю её, проводя по спине рукой, по волосам, по руке. Он знает этот взгляд и эти действия, потому что сам бы хотел оказаться на моем месте, только Астрид ему не светит, не после всего, что произошло.
Он стоит с минут пять, рассматривая нас и закрывает дверь, не говоря ни слова – вряд ли он доверяет мне, но приходится мириться с тем, что Астрид верит абсолютно полностью.
– Я люблю тебя, Астрид, – шепчу я, касаясь губами её волос и вдыхая запах. – И мы выберемся отсюда и исчезнем, ты мне обещала.
Утром Астрид встаёт раньше меня, когда я открываю глаза, её уже нет в кровати, остаётся только остатки тепла на подушке, в которую хочется уткнуться носом и дышать ей. Она заходит через десять минут и дверь остаётся открыта.
– Пойдём, ты свободен. Ты гость в этом доме, а не заключенный, но, пожалуйста, Крис, мы договорились, – я не вижу в её взгляде страха, что я всё разрушу, но ей хочется, чтобы всё было в порядке, пока они здесь. И я не хочу ей отказывать, хочу, чтобы она была рядом. Теперь нам не помешает ни Питер, ни Квентин.
Когда Астрид не видит я наблюдаю за ней и вижу, что она держится только ради меня. В одиночестве она рассматривает фотографию и старается не заплакать, скорбь делает её слабой, такой Астрид не хочет показываться. Она думает, нужна мне только как опора, нам придётся научиться снова доверять друг другу, больше никаких секретов.
Лоренса почти не бывает дома – все обязанности за бизнес взял на себя, пока его мама в больнице, но когда бывает, он ловит взглядом Астрид и тоже наблюдает за ней, временами она такая отстраненная и не замечает, когда её зовут на ужин, как будто эти стены убивают её. Нам пора убираться отсюда.
Вот уже как четыре дня мне выделили спальню рядом с Астрид и каждую ночь она приходит засыпать ко мне под бок, залезая под руку и думая, что я не замечаю. И каждый раз я хочу дать ей знать, мы не родные, мы даже не сводные брат и сестра – меня усыновили совсем маленьким, Астрид этого даже не могла знать.
Мы обедаем вдвоём на веранде, когда я говорю:
– Нам пора уезжать отсюда, Астрид.
Она поднимает затуманенный взор, ковыряясь в яичнице, и как будто кивает, но не понимает, о чём я говорю. Ей требуется минута понять сказанное.
– Я знаю, и правда уже стоит уехать, как и ребята – жизнь ведь продолжается, – но она слабо в это верит.
К дому подъезжает дорогая машина, из салона выходит блондинка в дорогом костюме, за ней идут телохранители и мне не нравится та решимость, с которой она двигается в нашу сторону, дворецкий выходит из дома и спускается к ней, приветствуя и чуть ли не кивая в ноги. От того, что они знакомы легче мне не становится – я чувствую в ней угрозу.
Дворецкий семенит рядом, и встают они ровно с нами, приветствуя.
– Доброе утро! Простите за столь неожиданный визит, я Роза, невеста Лоренса, – она протягивает руку Астрид. – А ты та самая Астрид Калхен, верно? И, конечно, Кристофер.
Астрид протягивает руку в ответ и сжимает, я же игнорирую её попытку знакомства, разглядывая во все глаза – вряд ли она хочет просто поздороваться.
– Так, ладно, я не хочу вас долго отвлекать от вашей удивительной трапезы, поэтому, Астрид, я хотела бы с тобой переговорить с глазу на глаз, если ты не возражаешь.
– Хорошо, – Астрид медленно отодвигает стул и следует за Розой прямо по газону. Её охранники, как и я, не сводим с них глаз, Роза останавливается ровно там, где их не будет слышно и касается сестры – первая реакция остановить это, прекратить, но я сдерживаюсь, догадываясь, Роза не станет применять силу – не из таких, не марают сами руки, а Астрид не даст себя в обиду.
Они беседуют с минут пятнадцать, с лица Розы не исчезает улыбка в то время, как Астрид становится всё мрачнее, и я вижу, насколько ей всё это неприятно. Роза возвращается за охранниками в то время, как Астрид остаётся там же и идёт дальше к деревьям и кустам.
– Прекрасного дня, мистер Калхен, – говорит Роза и кладёт руку на стол рядом с моей так, что я буквально чувствую тепло от ладони – слишком вызывающе. Если она хочет, чтобы я вцепился в неё, провоцировать получается очень даже хорошо, но я не могу ничего делать, что будет угрожать Астрид, да и после ранения я вряд ли так уж хорошо справлюсь с обученными телохранителями, ещё и вооруженными.
Астрид возвращается после часа блуждания по саду, к завтраку она так особо и не притронулась, дворецкий предлагал заменить, но Астрид как будто было наплевать. Я не горю желанием спрашивать, что хотела невеста Лоренса, я хочу побыстрее уехать и забыть всё, как страшный сон длинной в пару лет.
