Текст книги "Мифы и магия: карта Фемиды (СИ)"

Автор книги: saving_grace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Дворец Геры был одним из немногих строений, которые сохранились в целостности. Он был огромен и великолепен, его золотые купола простирались ввысь, а башни, украшенные статуями Зевса и Геры в разных позах, символизирующие их подвиги, поражали своими размахами и красотой. Аннабет бы, определенно, понравилось это здание, и он даже представил ее рядом, восхищенно-голодным взглядом пожирающую строение, и ее благоговейный голос, когда она начала бы говорить про гениальную архитектуру.

Интересно, а вновь отстраивать весь Олимп предложат снова Аннабет? Ей бы точно понравилось.

– Чего ты улыбаешься? – спросил Уилл, подозрительно косясь на Перси.

– Представь, как отреагирует Аннабет, если ей снова придется отстраивать весь Олимп? – высказал свои мысли Джексон, все еще не решаясь войти.

– Что ж, работы тут ей будет много. Думаю, она будет рада, – улыбнулся Уилл, хорошо помня, какой счастливой была девушка за предоставленную возможность в прошлый раз.

– Да, только чтобы она отстроила Олимп, нужно его спасти, – напомнил Джейсон, разрушив весь положительный настрой.

– Ну, давай, мистер Оптимист, – пробурчал Перси, смерив сердитым взглядом друга. – Гера ведь ждет-не дождется, когда мы наконец будем рыться в ее вещах.

Афродита вошла в здание первая. Она должна была найти во дворце Геру и отвлечь ее разговором, пока Перси, Джейсон и Уилл воображали себя шпионами с суицидальными наклонностями (ибо только такие рискнут ворваться в дом самой Геры с целью перевернуть все верх дном в поисках заложницы, которую она похитила).

Чтобы открыть большие тяжелые двери, понадобилась сила всех троих полубогов. Они всем весом навалились на них, тогда они, наконец, поддались и, к счастью ребят, открылись бесшумно.

Перси ожидал увидеть вполне обычный дворец, только с мебелью, раз в пять больше человеческой, подстать божественным размерам Олимпийцев, но внутри все было… нормальных размеров. И обставлено было слишком современно. Перси словно попал в дом модного дизайнера, решившего обставить свои хоромы в лучших традициях минимализма.

Судя по растерянным взглядам Джейсона и Уилла, они тоже были удивлены. Ребята были в большой прихожей, и, смотря на идеально чистые полы, Перси еле подавил в себе желание побыть воспитанным мальчиком и снять обувь. Он даже встал на цыпочки: то ли для того, чтобы его шаги были максимально тихими, то ли боялся запачкать божественные полы покоев почетных женатиков Олимпа.

Где-то в глубине дома слышались два голоса: спокойный Афродиты и раздраженный Геры.

Перси на пару секунд прислушался к их разговору: кажется, Богиня любви расспрашивала, почему это Гера не соизволила прийти на Совет. Не интересно и не важно.

После прихожей парни попали в огромный холл, из которого три коридора вели в разные части здания. Прямо перед ними две огромные лестницы аккуратными полукругами поднимались на второй этаж, соединяясь в просторном балконе, огороженном перилами с замысловатыми узорами.

Голоса доносились со второго этажа, подниматься туда было опасно, и если Афродита выбрала именно его для разговора с Герой, искать нужно было на первом. Во всяком случае, на это отчаянно надеялся Перси. Хотя он бы не ставил на то, что Богиня любви знает, что делать.

Тем не менее, Джейсон знаком показал ему отправляться в левый коридор, сам выбрал правый, а Уиллу предложил пройти прямо. Потом он выставил перед собой ладони, показывая десять пальцев, сжал их и снова показал, а потом указал на пол перед собой. Перси это трактовал как: «Быть здесь через 20 минут». Уилл кивнул и молча отправился в свой коридор, так же поступил Перси, хотя он слабо верил в то, что они найдут ору где-то тут.

Афродита знала, что она в этом доме, и клетка от оры тоже здесь, но Богиня любви не знала точно, где искать, и теперь поиски оставшейся дочери Фемиды, ключа от ее клетки и весов были равносильны поискам здравого смысла у богов Большой Тройки: долго, и вряд ли будет положительный результат.

Оставшейся орой была Эвномия, если Перси не ошибался (что происходило с ним часто, когда под боком не было воображалы Аннабет, готовой в любой момент тут же выдать поток информации, который в голове Перси задержался бы ровно настолько, сколько бы понадобилось, чтобы выбраться из путаницы). И она могла быть где угодно, но будь он Герой, он вряд ли бы далеко отходил от того, что незаконно украл и запер, особенно когда к нему бы заявилась гостья, которая делает все, чтобы эту кражу найти.

Перси только осматривал первую комнату. Видимо, она предназначалась для гостей, или просто была спальней на запас. Он понял это по скудной обстановке: аккуратно застеленная серым одеялом кровать, две прикроватные тумбочки, туалетный столик у другой стены, на котором совершенно ничего не было, большой шкаф. Вся мебель выдержана в строгих тонах, нет картин, ничего, чем обычно обживаются, когда живут в комнате. И когда Перси залезал под кровать, он отметил, что на ней запросто могли улечься два Тайсона, Гроувер и Перси, еще было бы место для Пирата, и на краю поместился бы даже Хирон, а вот оры нигде не было.

Перси едва сдержался от того, чтобы начать громить всю комнату от злости. Он не найдет тут ору, сколько бы ни искал. Но тем не менее он прошелся и по другим комнатам, правда, осматривал их уже не так тщательно, как первую. Похожие одна на другую, он почти не запоминал их и не особо замечал, что вокруг, проверяя их просто ради галочки.

Он вернулся в холл, высматривая своих друзей. Наверняка он проверил вверенные ему комнаты быстрее, чем они, и он не мог спокойно стоять на месте, ожидая, пока они придут.

Голоса Богинь становились все громче, у них, по всей видимости, назревал спор, а Перси был бы не Перси, стой он и дальше в стороне.

Он в последний раз окинул взглядом холл, надеясь, что друзья поймут, где он, а сам пустился бежать по лестнице вверх, перескакивая по две-три ступеньки. Благо, толстый ковер под ногами делал его шаги бесшумными.

– Гера, да ты просто испугалась! – услышал он уже немного раздраженный голос Афродиты.

Богиня любви зашла в замок в приятном настроении, уверенная в себе и спокойная, как океан в штиль, а сейчас в ее голосе четко улавливались нотки истерики.

– Я никого не боюсь! – взорвалась Гера.

Любой другой, услышав разъяренный голос Богини брака, давно развернулся бы и пустился бежать, но Перси хотел услышать больше. Юноша прислонился к стене, стараясь прижиматься к белой с золотым орнаментом краске не слишком сильно, чтобы не оставить на ней пятен от своей грязной футболки, и, подойдя к самому углу, осторожно выглянул.

Коридор, шире, чем те, которые были на первом этаже, вел к двум спальням, а посреди была арка, ведущая, насколько мог разглядеть Перси со своего места, к гостиной. Там Богини и разговаривали. Самих женщин видно не было, и, впрочем, хорошо слышно было и отсюда, но можно было осторожно прокрасться ближе и наблюдать за разговором из первых рядов. Тем более, две двери. Перси был уверен, что они вели в покои Богов. И, вероятно, когда об этом пронюхает Зевс, Перси, подлетая каждый метр от удара молнией, отправится прямо в Тартар, но там он уже побывал, а потому такая перспектива его не особо пугала.

Периферийным зрением он заметил чьи-то руки и, повернувшись, увидел Джейсона, стоящего на первом этаже и отчаянно махавшего ему руками. Он жестом пытался позвать Перси, и, судя по его виду, у них что-то было. Он руками показывал что-то огромное, по форме похожее на длинный прямоугольник, одними губами выговаривая слова «клетка», «ора» и «нашли» и показал большой палец вверх. А потом невидимым ключом повернул в воздухе и развел руками. Они нашли клетку, но не нашли ключа. Перси перевел несколько раз взгляд с коридора на Джейсона и решил, что разговор Афродиты и Геры сейчас интересней, и Перси, отрицательно покачав головой, нырнул в коридор.

–…. равно этот день придет, – сказала Афродита. Совершенно серьезным голосом. – Рано или поздно Фемида все равно вернется, и когда это случится, она вспомнит все.

Перси шел, пока говорила Афродита, но остановился, когда она замолчала. Он ходил тихо, но мраморный пол мог скрипнуть от его кроссовок в любой момент, и уж лучше, если это произойдет, когда Гера будет кричать.

– Ты ведь сама помогла мне низвергнуть ее с Олимпа, – ответила ей Гера тихим, но гневным голосом.

– Это было так давно! – раздраженно бросила Афродита.

Перси почти прокрался близко, но все равно пока видел лишь спину Богини любви.

– Что сказал Зевс по этому поводу? – спросила вдруг Гера, и Перси смог увидеть ее.

В человеческом обличье, она была чуть выше Афродиты, а возможно, так казалось из-за ее темных волос, заколотых вверх и спускавшихся по ее широким плечам красивыми волнами. Если Афродита, не важно как она выглядела, излучала лишь мягкую женственность, то Гера выглядела более статной и властной. На ней был строгий брючный костюм с идеально выглаженными стрелками, и Перси было жутко странно видеть ее в таком непривычном для греческой Богини стиле.

– Зевс не знает, – тихо ответила Афродита, отвернувшись к окну.

Гера удивленно посмотрела на Богиню:

– Серьезно? И думаешь, я освобожу ее, зная, что Зевс будет этим не доволен?

– Гера, я говорю с тобой, потому что ты единственная можешь понять, как важно сейчас объединить нашу семью.

Гера внимательно посмотрела на Афродиту, словно не могла понять, говорит та правду или снова играет в свои игры, и ответила ей:

– И Фемида, по-твоему, единственный способ этого достичь? После того, что мы ей сделали, ты понимаешь, что она нам приговорит?

– Мы бессмертные, Гера, переживем что угодно, и да, это единственный способ. Фемида единственная, кто не подчиняется никому и способна расставить все на свои места. Она одна способна вернуть здравый смысл Зевсу, Посейдону и Аиду.

– Она не будет ничего расставлять по местам, она будет судить!

– Как хорошо, что для этого у нее и есть эти оры, чтобы раздать всем по заслугам!

Гера рассмеялась.

– Тебе бы желать этого в последнюю очередь!

– Слушай, Гера, когда Фемида вернется, а это случится рано или поздно, она вспомнит все. И тех, кто ей помогал, тоже.

– Этим ты ее не купишь.

– Она справедлива и благоразумна, – упрямо настаивала на своем Афродита. – И она вернет нашей семье былое единство. Ты лучше других способна понять, к чему может привести еще одна гражданская война. Гера, пора положить конец этому безумству.

Между Богинями повисла тишина. Обе замерли, смотря друг другу глаза, и время словно остановилось в ожидании решения Богини брака.

Перси изо всех сил сдерживался, чтобы не двигаться, постоянно напоминая себе, что любой шорох может его выдать. Стоять подростку с синдромом СДВГ, у которого в крови зашкаливает уровень адреналина и который мечтает воткнуть в Богиню брака свой меч, отомстив за мать, сродни безжалостной пытке, но Перси должен был выдержать. У Афродиты должно получиться убедить Геру, потому что иначе это значило бы бойню, нежелательную трату времени, которого и так было слишком мало.

– Ладно, – сказала Богиня брака, выдохнув и отведя взгляд. – Персей Джексон, можешь больше не прятаться.

Афродита совершенно не удивились, что ее маленьких шпионов вычислили, а потому никак не отреагировала, а Перси, услышав свое имя, задержал дыхание, ожидая гнева Геры.

Но она не злилась. Может, выглядела немного раздраженно, но уставшей больше.

Перси сделал шаг вперед, войдя в гостиную и, наконец, получил возможность оглядеть ее полностью. Сделанная в светлых и темных коричневых тонах, она очень напоминала современные гостиные, которые обычно выставляются в дорогих глянцевых журналах в качестве образца идеальной обстановки.

И две греческие Богини как нельзя идеально вписывались, хотя это все еще было странно.

Он явно чувствовал себя неуютно в своей рваной одежде и грязных ботинках посреди дорогой мебели и белого пола, но один только вид Геры переключал его с неловкости на злость.

Перси с трудом сдерживал себя, чтобы не сказать все, что он думает, потому что прекрасно понимал, что все испортит. Все же ему надо было спуститься к Джейсону.

– Я знаю, на что ты злишься, – устало протянула Гера. – Прошу прощения, переборщила.

У Перси словно выключатель в голове щелкнул. Он набрал в грудь побольше воздуха, готовый высказать все, что он думал об Олимпийцах и конкретно о Гере с ее ненормальной ревностью и о ее неадекватном супруге Зевсе. Он с радостью бы высказал все, что у него душе, что они без полубогов всего лишь ничтожные диктаторы, и когда-нибудь найдется еще один Лука, а может, он сам станет им, чтобы показать, на что способны полубоги, когда Олимпийцы слегка «перебарщивают», играя с их судьбами, как пешками на шахматной доске. И что травить беременную женщину из-за гребаной ревности, запирать еще мальчишку на острове и проклясть его – это чуть больше, чем «прошу прощения, переборщила», но Афродита положила руку ему на плечо, и Перси вмиг успокоился, передумав высыпать всю свою ненависть на божественную голову Геры.

Та, конечно, заметила, что Перси бы сейчас нагрубил, не успокой его Афродита, но ничего не сказала.

Богиня потянулась к своей шее и вынула из-под кофты цепочку с ключом вместо кулона. Немного помедлив, она все же сняла его и протянула Джексону.

– Держи, это в качестве моего извинения.

Перси посмотрел на нее таким взглядом, что и без слов было понятно: ключ за жизнь его не родившегося брата или сестры и впоследствии разрушенной жизни матери не искупил даже части вины Богини. Он понимал, что большего не дождется, но все же «спасибо» выдавить из себя так и не смог. Перси стоило больших усилий просто стоять, плотно сжав губы, потому что если он откроет рот, ничего приличного не скажет.

Три оры из трех. Остался только символ власти.

– Где весы? – тихо спросил он, еле контролируя свой голос.

Гере его тон не понравился, и она смерила его хмурым взглядом, выжидая, видимо, когда он извинится, но Перси все так же смотрел ей в глаза, даже не пытаясь скрыть своей ненависти и пренебрежения.

– Гера, они нужны Фемиде, – мягко сказала Афродита. – А Фемида нужна нам.

– Я знала, что вы придете. Но тогда я не знала, что захочу вам помочь, а потому… —хозяйка этого дворца тяжело выдохнула и подошла к окну, отвернувшись от своих гостей. – Потому я отдала весы Аиду.

– Ты сделала что?

Перси ушам своим поверить не мог. Вновь он в шаге от желаемого, и вновь это желаемое грубо отнимают и втаптывают в грязь, хороня надежду предотвратить войну и вытащить, наконец, Нико все глубже и глубже.

– Спокойней, герой, – сказала Гера строго. В ее голосе Перси слышал открытую угрозу, но ему давно стало на все плевать. – Мне нужно было подстраховаться.

– У тебя это получилось, – съязвил Перси, собираясь на выход.

За окном стояла уже глубокая ночь. Римляне совсем близко. Два часа минимум – и греки и римляне устроят в лагере мясорубку, которая будет продолжаться неизвестно сколько, потому что долбаные Врата открыты и полубоги будут возвращаться вновь и вновь, чтобы снова отправить друг друга в ад.

– А где твое «спасибо, госпожа»? – возмутилась Гера.

Афродита внимательно посмотрела на Перси, одним взглядом призывая его молчать, да и юноше не нужны были ее наставления: в его голове стоял образ Нико, и он помогал ему держать себя в руках, чтобы не сболтнуть лишнего.

Кажется, впервые за долгое время он понял, к чему идет и чего хочет, и все это умещалось в одном имени из четырех букв и с ангельской фамилией. И ради этого мальчишки он может заткнуть свою злость. Потому что его свобода и счастье стоят больше, чем собственная личная месть.

– Не за что, Гера, за то, что мы снова спасаем Олимп, – процедил он, даже не смотря на Богиню. Тогда бы он точно не сдержался. – Помни это, когда еще раз решишь травить чьих-то родственников.

Гера определенно собралась ему что-то ответить, но Перси выскочил из гостиной и пустился бежать вниз по лестнице, не разглядывая дороги. Он проскочил мимо своих друзей, бросив им ключ, и пулей пролетел по коридорам на выход. На улице ему стало чуть легче, но злость, которая съедала его изнутри, требовала выхода. Он выхватил свой меч и принялся громить садовые статуи, стоявшие перед двором, и плевать, что двор Геры был единственным, который смог уцелеть после Марса и Ареса. Он крушил, даже не смотря на них, беспорядочно размахивая мечом.

– Перси. Перси!

Кто-то грубо схватил его за плечи, и юноша было рефлекторно замахнулся, но меч из рук выбили, а его самого развернули на сто восемьдесят градусов.

Перед ним стоял Джейсон, обеспокоенно смотря ему в глаза.

– Успокойся, что случилось?

Перси смог заговорить только с третьей попытки. Сначала он отдышался, потом пытался начать с разговора Геры и Афродиты, запнулся, замолчал, попробовал еще раз, зарычал, пнув ногой статую, завыл от боли, снова попробовал успокоиться и, глубоко вдохнув, все же смог пересказать беседу Богинь и пренеприятную новость о том, что им придется спуститься в Царство Мертвых.

– Мы освободили ору, теперь остается спуститься в Царство Мертвых, – хмуро проговорил Джейсон. – Осталось всего чуть-чуть.

– Джейсон, на дворе ночь, и римляне добираются быстрее. Минимум через два часа они нападут на лагерь.

– Тогда вместо того, чтобы крушить садовых гномиков Геры, давай спустимся в Царство Мертвых.

– Я уж думал, ты никогда не предложишь, – раздался знакомый голос.

Перси даже сначала не поверил. Он обернулся, чтобы увидеть старый автомобиль с зомби за рулем и Нико, сидевшего на переднем сиденье и устроившего свои невозможно худые стройные ноги на бардачок. Опущенное стекло позволяло ему полностью опереться на дверь, почти вываливаясь туловищем наружу.

– Нико!

Джейсон был рад видеть друга, Уилл шокировано уставился на мальчишку, искренне недоумевая, как он тут оказался. Да и после того, что произошло, он не знал, как себя вести, и насколько будет уместно с радостными криками подбежать и обнять его, а потому остался стоять, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Но как? – только и смог вымолвить он, подойдя ближе, чтобы убедится, что это не мираж.

– Просто делаю то, что получается лучше всего – ненавижу, – ответил Нико, натянуто улыбнувшись.

– А разве Жюль Альберт может ездить по Олимпу? – спросил Перси.

– Тише! Не говори таких вещей при нем! Ты оскорбляешь его чувства! – резко отрезал Нико, обеспокоенно смотря на своего водителя. – Нет таких дорог, где Жюль Альберт не может ехать.

– Да, это именно то, что я хотел услышать, – неуверенно пробормотал Перси, подумав, что водителю Нико вместе с тремя старушками стоит открыть свою компанию такси.

– Скорее садитесь, прокатимся с ветерком до Царства мертвых!

========== Перси ==========

Они ехали в машине в полной тишине. Неловкой тишине. Тишине, которую не осмелился нарушить никто, кроме Жюль Альберта, трещавшего челюстями. Перси показалось, что лихой водитель пытается подпеть старой джазовой музыке, хотя откуда она доносилось, осталось тайной.

Нико так и не убрал ноги с бардачка, и носки его ботинок качались из стороны в сторону в такт музыке. Уилл, усевшийся за водительским сиденьем, молча уставился в окно, Джейсон, благоразумно заняв место посередине между ним и Перси, разглядывал то потолок машины, то пол, то подголовники сидений – что угодно, только не парней. Перси тоже уставился в свое окно, мрачный и задумчивый, он рассматривал окружающий пейзаж, сменяющий свои светлые краски на более темные, а потом и вовсе черные.

Жюль Альберт вел намного лучше, чем те три старушки на своем дьявольском такси, во всяком случае, мальчишек от его езды не тошнило, и органы внутри не превратились в кашу, просясь выйти наружу.

Он остановил у самого Дворца Аида, и Нико вылез из машины первым, осторожно закрыв дверь. Остальные вышли следом, разминая ноги.

Уилл и Джейсон были здесь впервые, и оба то ли с ужасом, то ли с благоговением оглядывались вокруг. Они определенно чувствовали себя не в своей тарелке и выглядели, как отбившиеся от своей группы туристы, не знающие местный язык и потерявшие своего гида, а теперь теснившиеся к тем, кто больше всего напоминал его: к Нико и Перси. Первый и вовсе был похож на постоянного обывателя, впрочем, им он и являлся. Нико пугал своей схожестью с призраком в толпе живых, но страшнее было смотреть на него здесь и терять из виду, потому что он с ними сливался. Перси из-за того, что молчал и хмурился, напоминал зомби, который словно был недоволен тем, что его разбудили раньше времени.

– Царство Мертвых, дом, милый дом, – задумчиво пробормотал Джексон, кинув какой-то тоскливый взгляд на Дворец.

Джейсон и Уилл перевели на него удивленно-шокированный взгляд, а Нико даже рот открыл, не веря своим ушам.

Перси, заметив их взгляды, раздраженно закатил глаза и нервно взмахнул руками:

– Ну что? Я имел в виду, что я тут бывал так часто, что ориентируюсь не хуже Нико, – объяснил он, стараясь не смотреть в темные глаза ди Анджело.

Потому что он лучше других знал, что ждет Перси, когда Аид снова закроет Врата. Как же он не заметил этого на острове! Вряд ли, конечно, это что-то бы изменило, но тогда Нико многое бы ему сказал и сделал, знай, что тут у него такой возможности может и не быть. И это ему не нравилось настолько, что он не хотел сам этого себе признавать.

– Это была ужасная шутка, – заметил Джейсон, побледнев так, что резко контрастировал с темным интерьером Царства.

Нико вдруг перестал быть таким спокойным. Он нервно оглядывался вокруг, словно искал, куда можно убежать, взъерошил свои волосы и даже обернулся вокруг своей оси. Сначала он хотел увести Перси, но потом подумал, что это будет слишком по отношению к Уиллу, с которым он так и не поговорил и… все было жутко сложно, и с Соласом он обязательно поговорит, но он не мог молчать дольше.

– Не смей, – наконец сказал он, сжав плечо Перси.

Ребята замерли, и Джексон перевел удивленный взгляд с длинных тонких пальцев, так сильно сжавшихся на его плече, на Нико. Он смотрел на его своими упрямыми темными глазами то ли со злостью, то ли с просьбой, то ли с тем и другим одновременно.

– Не смей умирать на этот раз, – процедил он сквозь зубы.

Меньше всего ему хотелось говорить это при Уилле, потому что он понимал, как ему может быть больно, но в то же время не мог с собой ничего поделать. Жизни Уилла ничего не грозит, а Перси живым он может видеть последние часы.

– Нико, я…

– Заткнись, – прервал его ди Анджело. – Придумай что-нибудь, что угодно, мне плевать.

– Нико, – мягче позвал его Перси, коснувшись его руки. Запястье мальчишки было такое худое, что он смог его обхватить, сомкнув свои пальцы вокруг него.

В отличие от сына Аида, Джексону было плевать, кто на них смотрит и кто рядом. Гораздо важней был Нико. Он с мольбой смотрел на юношу, а тот понимал, что, скорей всего, ему вновь придется причинить боль тому, кто меньше всего ее заслуживал и кому он совершенно точно не хотел ее причинять, но по совершенно безумным причинам получалось все совсем наоборот.

На душе вдруг стало так тоскливо, но он не мог позволить себе быть слабым.

– Нико, послушай, я не думаю, что после того, что произошло, Аид отпустит меня так легко. Он ненавидит меня настолько, что я не сомневаюсь – у него отдельный котел стоит специально для меня.

– Святые персики Деметры, а кто из Олимпийцев тебя не ненавидит? – спросил Нико раздраженно, но руку Перси со своей не скинул. – У большинства из них есть отдельный котел для тебя. Боюсь, Аиду придется устраивать конкурс, в котором из них тебя варить, а Арес в соавторстве с Зевсом и при участии Геры, а после того, как ты расстался с Аннабет, возможно, и Афины, думает выпустить книгу «Тысячу и один способ прервать жизнь Перси Джексона». И когда тебя это все останавливало?

Нико остановился, чтобы отдышаться, а Перси, не зная, что можно ответить на это, отвел взгляд. Он метался между тем, чтобы почувствовать себя польщенным и… почувствовать себя польщенным, потому что с недавних пор то, что большинство Олимпийцев желали ему смерти, перестало быть страшной новостью. Живым он еще ходил только потому, что был сыном Посейдона.

– На этот раз все чуть по-другому, – возразил ему Перси мягко. Нико тут же взъерепенился, собираясь ответить, но Джексон опередил его: – Не то чтобы я мечтаю шастать по Полям Наказаний, пока не рехнусь окончательно, но и не хочу давать тебе ложных надежд.

– Ты уже сделал это три раза, – процедил Нико. – Три долбаных раза, Джексон, не делай этого снова. Не смей.

Перси казалось, что все его внутренности превратились в скользких угрей и связались в морской узел, мешая ему дышать, и говорить было трудно, но он отпустил руку Нико и, смотря в его темные глаза, заставил себя сказать:

– Я ничего не могу обещать. Но сделаю все, что в моих силах.

Нико явно был не доволен таким ответом, но спорить дальше не хотел. Он убрал свою руку и, ни проронив больше ни слова, направился во Дворец своего отца. Перси молча последовал за ним, и эту маленькую процессию завершили Джейсон и Уилл.

Солас поначалу стоял, уставившись на носки своих потрепанных ботинок, потерянный и тоскливый, как щенок, выброшенный на улицу, и Джейсону стало его жаль. Он хотел его подбодрить, но нужных слов у него не нашлось, а потому он просто положил руку ему на плечо.

Уилл встрепенулся, словно прикосновение Джейсона его разбудило, и рассеянно на него посмотрел, а потом прочистил горло.

– Я… я, в общем-то, не ожидал другого, но… —

– Может, он просто не знает, что и как сказать, – предположил Джейсон.

– Наверняка, – Уилл попробовал улыбнуться, но улыбка вышла кривой. – Я… да не важно. Надо закончить со всем этим.

Он вздохнул и неуверенным шагом направился за Нико во Дворец. Джейсон молча последовал следом.

Нико уверенным шагом вел их по Дворцу, Джейсон и Уилл едва успевали обращать внимание на скудный интерьер, замечая обломки от того, что раньше было роскошным, вселяющим страх Дворцом. Перси со скучающим видом шел за Нико, словно был на экскурсии в этом месте уже в сотый раз.

– Мы ведь идем не к тронному залу, – сказал вдруг Перси, и он скорее утверждал, чем спрашивал, но Нико все же ответил:

– Да, не туда. Сначала мы вытащим мою сестру.

– Оу, Хейзел, – задумчиво произнес Перси, вспомнив, что именно из-за ее исчезновения полубоги вновь объединились, чтобы найти ее.

– А где она? – спросил Джейсон, прибавив шаг. – И что с ней сделал Аид?

– Ничего, что было бы страшней того, что творят обычно Олимпийцы со своими детьми и полубогами в принципе, – хмуро отозвался тот. – Он запер ее в восточной части замка, и она не может оттуда выбраться.

Перси прекрасно знал, зачем это сделал Аид, и не мог его за это винить. Будь он на его месте, он, скорей всего, тоже запер бы своих детей, чтобы ручонки Зевса не добрались до них.

– С ней все в порядке? – спросил Джейсон с беспокойством в голосе.

– Да, – ответил Нико, улыбнувшись.

Они как раз собирались проходить мимо Тронного зала, как вдруг ди Анджело сбавил шаг и прижал палец к губам, призывая ребят быть тише. Мальчики крались на цыпочках.

Перси весь напрягся, пытаясь понять, к чему такая осторожность. Нико выглядел встревоженным, и хорошим знаком это точно не было. Джексон, в силу своей нетерпеливости, собрался было спросить, в чем дело, но, подкравшись ближе, понял сам.

Из Тронного зала доносились два голоса, и один из них принадлежал Аиду.

– Я все равно считаю, что ее надо вернуть, – говорил он.

– Да, прекратить войну таким образом и вновь прослыть слабохарактерным Богом. Этого ведь мы и добивались! – съязвил другой.

Нико побледнел, открыв рот, а Перси старался угадать, кто это говорит – голос не знакомый, но очень похожий на Аида, только чуть ниже и немного более хриплый. Да и манера у него была… говорить резко, четко, с минимальной экспрессией.

Мальчики прокрались близко к арке, ведущей в Тронный зал, и устроились удобней, чтобы наблюдать за происходящим.

Трон пустовал. Аид сидел у его подножия, держа в руках бронзовые весы и задумчиво играя с чашами, а напротив него, утроившись в кожаном кресле с пуфиком для ног, сидел другой Бог, чем-то похожий на Аида. Он был в полосатом строгом костюме с черным шелковым, элегантно сложенным шарфом на груди. В одной руке он держал бокал с темной жидкостью, в другой – длинную трубку, и судя по вычурным кольцам с огромными камнями на длинных пальцах, он явно испытывал слабость ко всяким драгоценностям.

«Плутон», – понял Перси. Он был совершенно не в восторге от своей догадки, но Нико, посмотрев на него, словно понял, о чем тот думает, и хмуро кивнул, подтверждая его мысли.

– Ты хочешь, чтобы Олимпийцы тебя уважали и боялись или снова позволишь вытереть им об себя ноги? – продолжал Плутон. Он с надменным лицом обхватил трубку губами и на пару секунд к ней припал, вдыхая крепкий терпкий дым.

– Я хочу вернуть сына, – возразил Аид.

– Боже, какой ты зануда, – протянул Плутон, выдыхая дым, принявшийся замысловатыми витками крутится над головой Бога, развлекая его своими интересными изгибами. – Ты это должен был сделать потому, Аид, что никто не смеет относиться с таким пренебрежением к твоим вещам. Будь это какой-нибудь полукровка или безделушка.

– Плутон, я никому не позволяю так к себе…. – зарычал Аид, но его грубо прервал римский бог:

– Ну, конечно, уважение и почтение прям прут из других Олимпийцев по отношению к тебе, – съязвил он и снова припал к своей трубке. Аид молчал, все продолжая буравить взглядом весы, и Перси очень хотелось выскочить внутрь вместе с Нико, доказать, что им необходимо вернуть Фемиду и сделать это прямо сейчас, и плевать на Плутона и его слова.

– Фемида может закончить все прямо сейчас, – задумчиво пробормотал Аид, продолжая крутить весы в руках.

– Фемида все прекратит тогда, когда ей вернут ее символ власти. А это можно сделать, хорошо поджарив задницу Зевса войной.

– Война подкосит многих Богов.

– Хорошо, что мы останемся такими же, правда? – лукаво улыбнулся Плутон.

Нико уже даже выпрямился, решив, что больше не может это слушать. Аид должен был вернуть то, что ему не принадлежит, Плутон пытался его отговорить, и, судя по тому, как задумался Аид, какой злостью исказилось его лицо, у него это почти получилось. Нико должен был это остановить, но Перси схватил его за руку, останавливая, и вовремя: в Тронном зале возник еще один Бог.

И его Перси знал очень хорошо. Нико вернулся на свое место, недовольный, словно ему не досталось сладкого на десерт после ненавистной каши, но все же остался ждать, наблюдая за тремя Богами.

Бог был прекрасен: высокий и мускулистый, он напоминал одного из тех бодибилдеров, которые еще не дошли до стадии «гора мышц», но, определенно, уверенно стояли на стадии «хорошо подкачался».