Текст книги "Баллада о книжных детях (СИ)"

Автор книги: Salagar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Пока Люциус предавался внезапным философским рассуждениям, его отец и брат успели прогреть комнату, избавив ее от леденящего холода, вызвать домовиков, споить ему необходимую связку зелий, чтобы потом не возиться с температурящим мужчиной, вдобавок страдающим магическим истощением, а также расстелить огромную кровать и отбуксировать родственника на спальное место.

И только когда оба направились на выход, потушив свечи, но оставив горящим камин, Люциус с неожиданной прытью оторвал голову от подушки, кутаясь в теплое тяжелое одеяло:

– Пап… – темные фигуры на светлом фоне дверного проема обернулись, – А почему “тоже”?

Северус весело фыркнул, тряхнув головой.

– Потому что я тоже недавно перенес магический выброс.

– И, кстати, ты еще отделался малой кровью, – заметил Абраксас, – Некоторые не то что говорить не могли, в коме несколько дней провалялись! А ты, вон, вполне бодро по кровати скачешь. Так что ничего страшного не произошло, Лютик. Все хорошо.

– Спокойной ночи, братец!

***

Северус тихо закрыл за собой дверь и приготовился к очень важной боевой операции: ему было нужно быстро и неслышно раздеться и прокрасться на свое место, не потревожив Мару.

У жены и так характер довольно тяжелый, а уж беременность и вовсе раскрыла его во всей красе. Если раньше женщина, знавшая и признававшая, что с ней жить довольно сложновато, сама сглаживала многие острые углы, то теперь под влиянием меняющегося организма стала раздражительной и иногда бескомпромиссной. Но и он сам, и остальные, были в курсе обстоятельств, а потому помогали ей находить бескровные решения.

Мужчина уже натянул пижамную куртку, как в полной темноте раздался шипящий шепот его жены, заставивший его позорно вздрогнуть и застыть на месте.

– Ты чего там возишься? – Мара сменила положение под одеялом и теперь увлеченно шебуршала подушками, – Шустрей давай!

– Я думал ты спишь, – откликнулся Северус, тайком вытирая разом вспотевшие ладони, – Неужто мы так быстро управились?

– Нет, – Мара подождала, когда супруг уляжется рядом, и невозмутимо продолжила, – Вы как раз возились долго. Просто твоя бывшая все хотела меня допросить насчет Эни и Дэни. Как они тут, без родной мамочки, с абсолютно чужой теткой…

Северус только пододвинулся ближе к ней, одновременно подтягивая ее ближе к себе, укутывая Мару в кокон из одеял.

– Ну я ей, разумеется, объяснила, что чужая тетка для моих детей теперь именно она, и что общаться с ними я ей не дам.

– А Джеймс что?

– Дико извинялся за поведение жены, – женщина удобно устроила голову на надежном плече мужа, – Мне кажется, что из него выйдет толк, надо только ему голову немного проветрить. А что там с Люциусом произошло?

– Он слишком привык держать свои эмоции под жестким контролем. Вот и сорвало ему клапаны: комнату проморозил насквозь и сам замерз. Но ничего вроде, обошлось – напоили укрепляющим, согрели и немного поговорили. Я думаю, что мы с ним еще найдем общий язык.

– Ты же раньше ядом плевался, стоило только прозвучать рядом фамилии Малфой.

– Мне отец многое рассказал. То, что Люциус вырос таким, – вина их обоих. Один – упрямый гордец, который не видел ничего вокруг, только то, что его интересовало. Второй – закрытый ото всех, одинокий человек, который просто не мог вести себя иначе – пример перед глазами был один. Дети же всегда так или иначе копируют стиль общения своих родителей. И дело здесь не в наследственности.

– Ну вот, теперь я наконец-то слышу разумного, взрослого человека! Спокойной ночи.

Комментарий к Борьба

Уж не знаю, с чего меня на такое понесло, но, как говориться, ничего не поделаешь. Захотелось) И да, чего бы вы хотели увидеть в следующей главе?

========== Подлец и палач ==========

Я помню: бабочка порхала,

Плела живые кружева.

Плыла крутая синева

За этим синим опахалом…

Но чья-то кровь сушила, злая,

Окоченевший взмах крыла…

Ржавела острая игла,

Хребет изяществу пронзая.

Ашот Сагратян

***

Утром Люциус проснулся совсем разбитым, но при всем этом еще и странно готовым жить. Вчера уход Нарциссы хоть и был достаточно неожиданным и выбивающим из колеи, но сейчас мужчине казалось, что его пока еще жена сделала все правильно: не стоит и дальше играть в семью там, где этой самой семьей и не пахнет. Так что развод по-любому был лишь вопросом времени, а Нарцисса просто ускорила процесс.

А вот неожиданный финт ушами, который, совершенно не стесняясь, выдали вчера его отец и младший брат, был как раз тем, что окончательно выбило ему землю из-под ног. Вот же спелись! Хотя они оба вели себя корректно и не наигранно – вполне искренне помогли ему вчера, но вот одного мужчина так и не смог понять: почему сейчас? Почему не раньше, почему не тогда, когда эта поддержка и ощущение надежного плеча рядом были просто жизненно необходимы, когда внутри все раздирало на части от одной мысли, что он не интересен и не нужен. Вернее, нужен, но только как наследник рода. Но не как человек, с его желаниями и мыслями.

А потом пришла, пожалуй, самая светлая мысль: пусть его отец и был последней сволочью по отношению к нему, но он же сумел остановиться и измениться. Тот Абраксас, которого он знал до той мерзкой истории с обманным захватом власти над Родом, никогда бы не посмотрел в сторону своего незаконнорожденного ребенка, а тут они с Северусом, талантливым, кстати, до безобразия, общаются, как будто всегда знали друг друга. И, что самое главное, они оба нашли место для него. Того, кто принес им много боли.

Это нужно как минимум ценить. А как максимум – вернуть сторицей.

И вдобавок вчера он наконец-то увидел своих детей. Да, мальчишки были очень похожи на Драко, но это и понятно – братья, как никак. Пусть теперь и двоюродные, но кровь-то в них все равно общая. И Рейнард, и Инграм ни взглядом, ни жестом дали понять, что он для них еще кто-то, кроме дяди. Отцом для них теперь всегда будет его незаконнорожденный младший брат. Ну и ладно.

Он уже успел отказаться от желания вернуть мальчиков в род Малфой, а теперь и подавно бы не смог: дети попросту не выдержали бы этого, морально не потянули. И так на них многое свалилось, и добавлять им еще сверху проблем было и вовсе бесчеловечно. В конце концов, Люциус мог их видеть, мог с ними разговаривать и даже немного участвовать в их жизни.

Да и их новая мать нравилась ему куда больше, чем Нарцисса – тут даже скрывать ничего не надо было. Разумеется, он не имел никаких видов на Мару, но вот именно как мать она была хороша. Ненавязчивый присмотр, ласковые слова, тот самый пресловутый индивидуальный подход – и вуаля! Семеро детей, включая его собственного сына, девочку и мальчика Поттеров, слушаются великолепно, ведут себя безупречно и все это тихо, без угроз, нотаций и причитаний.

И это при том, что характеры у всех них разные, но в этом доме, видимо, царит атмосфера настоящей семьи, где и поддержку окажут, где надо, и поругают, если найдется за что, и по голове погладят, потому что сейчас маленькой Лоре, как им с Нарциссой представили младшую девочку, вспомнилась мама, которая про нее совсем забыла. Все это было настолько удивительно и непривычно, что и такой прожженный интриган, как Люциус, собаку съевший на политическом поприще, чувствовал себя как минимум лишним.

Но все четверо, если не брать в расчет только вошедших в семью мелких Поттеров, пришедших сюда вместе со своим опекуном, и его Драко, вместе смотрелись на редкость гармонично, дополняя, но не оттеняя друг друга.

Ближе к завтраку, сегодня позднему, учитывая вчерашний вечер и ночь, к нему снова заглянул отец. Только на сей раз отвертеться от разговора с ним, ссылаясь на физическую усталость, не получилось: старший Малфой был на редкость бодр и собран, как и всегда, впрочем, а он сам – сонный и абсолютно опустошенный.

– Ты не сильно на меня обижайся, ладно? – вполне миролюбиво начал отец, присаживаясь на самый край кровати, напрочь игнорируя стоящее рядом кресло, – Сам признаю, дураком был. И Амалию, твою маму, терпеть не мог, потому что эта клуша ничего, кроме тебя, хорошего в своей короткой жизни не сумела сделать. Да и то, я понял это слишком поздно, когда уже было невозможно исправить ту кучу ошибок, которую мы с тобой так увлеченно коллекционировали. Так что давай, поднимайся и пойдем завтракать.

Люциус в ответ долго молчал, перебирал давно прошедшие события, ворошил сотню лет назад похороненные чувства и пытался почувствовать хоть что-то, что так горячо жило в нем все эти годы. Ярость, презрение, ненависть, гордость тем, что он смог обвести матерого политика вокруг пальца, не догадываясь, что тот попросту не ожидал подлого удара в спину. Все это сомнительное великолепие ушло, ушло вдруг и разом, вырвав своим уходом что-то, что давало ему силы ненавидеть.

Теперь же ненавидеть было не нужно. Достаточно просто сказать несколько элементарных слов, которые так непринужденно по несколько сот раз в день произносят маленькие дети, когда сделают что-то не так в порыве игры. И не важно, что кому-то уже идет четвертый десяток, что кто-то уже разменял шестой, важно то, что связывает двух запутавшихся в жизни людей.

А там будет все так, как в его никогда не свершившимся детстве: теплые надежные руки того, кто волей вышнего обязан оберегать своего ребенка от любых посягательств жестокой и безжалостной жизни.

***

– Ты же понимаешь, что дальше это продолжаться просто не может! – Северус резко поднялся из-за стола в своем кабинете и дошел до небольшого бара. Постоял возле него, а затем развернулся к спокойно наблюдающему за ним отцу и снова набрал воздуха в легкие, готовясь отстаивать свое:

– Да, я сам считал, да и продолжаю считать, что Люци – полнейшая тварь, которой плевать на остальных. Но если мы сами будем опускаться до его уровня, становясь абсолютно бездушными, хуже будет только нам.

Поднятая рука Абраксаса невольно остановила поток философского красноречия младшего мага, которого совершенно невозможно рвали на части абсолютно противоположные чувства: с тех пор, как Абраксас признал Принца частью рода Малфой, пусть и побочной ветвью, которая теперь больше Принц, чем Малфой, магия Северуса буквально силой заставляла проявлять заботу о всех представителях семьи, в том числе и о том, кто вызывал в нем лишь глухое раздражение. А разумом Северус, помня о не самых положительных деяниях Люциуса в отношении его семьи и его самого, не мог принять врага частью семьи.

И от этого противоречия житья не было ни ему, ни окружающим.

– Я тебя понял, – Абраксас поднялся с кресла и подошел в своему младшему отпрыску, – Я постараюсь с ним поговорить. Может быть, ты окажешься прав.

Малфой и представить себе не мог, что окажется в подобной, до крайности абсурдной, ситуации: его будут уговаривать попытаться наладить отношения с наследником, при этом утверждая, что тот – козел и не достоин нормальных отношений с родителем.

– Но ведь он…

– Я с ним поговорю. Точка.

***

– Девочка моя, проходи, присаживайся, – даже не маскируя свое раздражение, процедил Дамблдор, не отрывая холодного взгляда от женщины, – И, будь мне так любезна, объясни, что, Мордред подери, происходит в твоей семье?

Лили зябко поежилась: она до сих пор не могла привыкнуть к такому странному Дамблдору. Да, она слышала от Молли, что старик может быть пугающим и жутким, но и поверить не могла, что старая приятельница ее не обманывает.

– Джеймс перестал меня слушаться, – прошелестела Лили, – А все началось в тот момент, когда я решила озаботиться будущим собственного сына!

Под конец фразы женщина не выдержала резкого наплыва новой информации и пестрящих разнообразием новых лиц и эмоций событий в своей жизни и разрыдалась. Старик же напротив, будто в одну секунду стал еще более собранным, чем был до этого.

– И как же ты решила позаботиться о Марке?

– Невесту ему нашла! – начала жаловаться на жизнь доведенная потерей власти, пусть и такой ограниченной, над своим мужем женщина, желая хоть кому-то высказать все, что копилось у нее внутри последнее время, – Девочку Принц. Эту Энолу. Обряд нашла, а оказалось, что…

Тут миссис Поттер осеклась и зябко поежилась, невольно поднеся руку к шее. Все это выглядело настолько странно и непривычно, что директор несколько подался вперед.

– И что же оказалось?

– Что девчонка уже помолвлена. Поэтому и ритуал был уже абсолютно бесполезен, – Лили хотела сперва выдать все, что успела узнать о семье Принцев, но жжение в невидимой никому метке, оставленной бывшим любовником, несколько остудило ее пыл. Поэтому ей пришлось быстро искать иные аргументы, но, кажется, Дамблдору хватило и того, что она сказала в спешке.

– Вот как… – задумчиво протянул старик, опуская подбородок на скрещенные пальцы, – А с кем помолвлена, ты случайно не знаешь? И кто помолвку-то провел?

– Нет, директор, я не знаю.

Альбус еще немного посидел неподвижно, словно что-то решая для себя, а затем резко перевел разговор на тему Марка, помусолил упущенную ей самой превосходную возможность влиять на супруга, посетовал, что ее младшие детки отныне находятся под опекой чужого для них человека, который – вот гад! – не дает им видеться с родными родителями.

Лили скромно промолчала, что вчера на семейном ужине дочка даже не посмотрела в ее сторону, а продолжала как ни в чем не бывало общаться со старшей девочкой. Энолу она действительно не могла больше называть своей дочерью – словно кто-то очень могущественный не давал вспомнить нужное слово в отношении этого ребенка, в этом Северус не солгал.

И только теперь, сидя перед директором, женщина стала понимать, что вся ее жизнь стала какой-то несуразной, больше похожей на неумелую пародию. Казалось бы, ну слушайся ты мужа, которого сама кучу лет держала за дурачка, и проблем не будет. Но каждый раз, когда ей в голову приходили подобные мысли, ее будто что-то переклинивало и она продолжала требовать и приказывать. С этим надо что-то делать. Да и сам факт того, что кто-то, кроме нее, имеет какие-то свои виды на ее сына, радости не добавлял.

Скомкано попрощавшись с моментально надоевшим ей стариком, который со своей манерой обращения больше напоминал сутенера, а не благообразного директора престижного учебного заведения, женщина поспешила на следующий урок, нарисовав себе на руке крестик.

“Поговорить с мужем.”

***

Теодор Нотт с самого сентября незаметно наблюдал за своими одноклассниками, замечая и запоминая все, что остальные дети позволяли другим замечать. Его отец, глава небогатого, разорившегося несколько поколений назад чистокровного рода, всегда неустанно повторял, что чем лучше ты знаешь свое окружение, тем больше у тебя шансов выжить. Главное – найти тех, кому можно доверить свою жизнь и жизнь своего рода. И Тео смог отыскать таких.

Принцы. Нотт, с детства обожавший книги и историю, как истинный представитель своей семьи, славившейся знаменитыми учеными-историками, знал об этом роде намного больше, чем иные взрослые.

Он вырос на сказках о справедливых королях, о бьющей через край магии, способной не только на совершенно обычное колдовство, но и на завораживающие дух чудеса. Волею судьбы мальчик наткнулся однажды на забытый в пыльном уголке томик старых легенд и, ведомый непонятным чувством, с невиданным упоением зачитывался рассказами о таинственной Дикой Охоте. Затем, став немного старше, он перерыл все доступные ему книги в семейной библиотеке, которую предки, вопреки всему, не продали, а старались пополнять собрание, и нашел Род, который в далекие времена возглавлял Охоту, выступал Хранителем Магического мира и верной тенью Королей.

Теодор часто задавался вопросом, а почему остальные не помнят то, что было раньше? Почему, когда он подходил к отцу в обнимку с откопанными в стеллажах книгами об Охоте или Короле, тот просто недоверчиво хмурился и не замечал подсунутых ему под нос книг? Уже гораздо позже, ближе к своему первому курсу, Тео вдруг понял, что его папа просто не видит написанного в тех книгах, к которым его самого чуть ли не силком тянуло. Как не видели и остальные домашние.

Хотя многие его старшие родственники давно уже не интересовались историей магического мира, довольствуясь преподаваемыми в школе ошметками и установленными Министерством рамками, но, если быть честными до конца, многие предки элементарно не успели развить родовой дар.

Вспомнить хотя бы его двоюродную бабушку, Амалию, которая вышла замуж за покойного Абраксаса Малфоя, а потом умерла, дав жизнь действующему лорду Малфой. Своего деда Тео тоже не помнил: тот также ушел из жизни рано. Многочисленная дальняя родня жила обособлено за границей, а в британском поместье остались только они с отцом. Впрочем, родственных чувств мальчик по отношению с ним не испытывал.

А вот интерес к Принцам и Малфою, своему кузену, он почувствовал сразу. Обычно безразличный к окружающему миру ребенок ожил – старался понемногу приблизиться к кому-нибудь из этой пятерки, хотя наиболее вероятным он считал сближение именно с Драко – их поселили в одной комнате. И именно Драко смог увидеть то, что в упор не видели взрослые, это и убедило Теодора в том, что он выбрал правильно.

Нотты, согласно главе из одной из книг, найденных в библиотеке поместья, с самого основания рода служили Принцам. Теодор еще разок попытался поговорить с отцом по поводу древних легенд, внезапно становившихся правдой, но в очередной раз наткнулся на полное непонимание. Расценив отказ отца как полную свободу действий в отношении налаживания связей с будущими сюзеренами, Теодор развернулся во всю ширь собственной фантазии.

Комментарий к Подлец и палач

Честно, я без понятия, как именно звали жену Абраши, но пусть будет Амалия.

========== Не при чем ==========

К моему великому сожалению, все больше людей моего поколения – молодых людей лет двадцати и старше – с пугающей легкостью забывают о правилах поведения в общественных местах и о понятии этики. Приходя в незнакомое место, будь то спортзал или обычный магазин, они с порога начинают качать права и в открытую хамить тем, кто в силу обстоятельств попросту не может ответить им тем же – сотрудникам, которых начальство элементарно штрафует, вырастая за спиной во мгновение ока, стоит только дежурному или продавщице открыть рот в свою защиту.

Нам, студентам вуза-организатора олимпиад, в ответ хамить запрещено. А малолетние хамы открывают рты в основном с одной целью: в очередной раз доказать самому себе, что они – крутые, что они могут себе позволить абсолютно все. Им не понравился тон, с которым перечисляешь правила проведения олимпиады? Они будут стоять и издеваться, громко гогоча, как стая вечно голодных бакланов. Им пришлось не по вкусу место в аудитории, куда их посадил проверяющий препод? Они начинают орать на все помещение о притеснении своих прав и требовать старшего.

И ты стоишь и понимаешь, что максимум, что позволено нам в ответ – это пытаться тихо разрулить конфликт. А как его разрулить, если даже голоса не имеешь права повысить, не то, что рассказать о правилах, прописанных МинОбром.

Молодые люди, которые волей судьбы читают эти строки! Пожалуйста, соблюдайте хоть минимальные правила приличия, помните, что продавцы в магазинах, консультанты, водители в транспорте, операторы компаний, которые вечно названивают с каким-то бредом, студенты, подрабатывающие в своих вузах на организации мероприятий – тоже люди! Они, в большинстве случаев, ведут себя в соответствии с базовым уровнем этикета. Вы же просто не усложняйте жизнь ни им, ни себе.

Сказать “здравствуйте”, “доброго дня”, “до свидания” может каждый. И когда-нибудь вы обязательно услышите эти же слова в ответ.

Спасибо!

***

– Можно мне позаниматься с вами? – Принцы и давно примкнувший к ним Малфой с неким удивлением подняли глаза на тихо подошедшего к ним Теодора Нотта.

Тот смиренно стоял и ждал ответа, понимая, что вот так сразу его в устоявшийся тесный мирок не пустят. Сидящие в библиотеке дети – пусть хоть сто праздников будет подряд, а учить материал все же надо – сперва просто молча переглядывались, словно поддерживая ментальный разговор, решая, можно ли доверять молчаливому слизеринцу, а потом Рейнард решительно отодвинул свой стул так, чтобы подошедший мальчик смог втиснуть туда еще один, для себя.

– Мы сейчас чары готовим, на завтра, – Драко демонстративно приподнял учебник, показывая обложку, – А ты сейчас что делать собираешься?

– Да тоже, наверное, ими займусь, – Тео спокойно притащил себе стул и раскрыл сумку, – Вот только мне бы еще историю почитать хотелось бы, дополнительно найти что-нибудь.

– Любишь ее, да? – Энола старательно выводила буквы на пергаменте, переписывая приглянувшийся в огромном фолианте абзац, завершающий ее домашнее эссе.

– Люблю, но не школьную, – не стал отпираться Нотт, – Вся моя семья так или иначе хранит и систематизирует знания о магическом мире, а я стараюсь не выбиваться. Тем более, что мне это действительно нравится.

– А школьную невозможно воспринимать нормально – такую чушь нам тогда в сентябре пытались рассказывать, что аж нехорошо становилось. Поэтому мама и приходила в школу, с директором беседовала, и нам разрешили не ходить на уроки профессора Поттер, – Даниэль поставил точку на своем листе и теперь махал им в воздухе, суша чернила.

– А мой отец никогда не разрешит мне так сделать, хотя он и сам понимает, что с таким уровнем знаний мы далеко не уедем, – вздохнул Теодор.

Ему в этой компании, как и предполагалось, было очень хорошо и комфортно. Здесь не надо было кому-то что-то доказывать, под кого-то подстраиваться, полностью разрушая себя как самостоятельного человека. Что бы ни говорили знатоки всего и вся, а факультеты в Хогвартсе были совершенно не такими, как их описывают обыватели.

На “дружном” Гриффиндоре на каждом курсе хватало одиночек, не принимаемых алознаменным обществом, если кого-то и начинали вдруг травить, то делали это с потрясающим размахом. С тем же самым размахом выпускники стройными когортами шли в силовые структуры, за несколько лет прореживаясь наполовину, если не больше, обрастая разномастными заболеваниями, большей частью психическими, умирая в пустых стычках с жителями вечного Лютного переулка, и деградируя, как умственно, так и физически, клепанием шаблонных отчетов.

На “простоватом” Хаффлпаффе учились отнюдь не неспособные к чему-то студенты, а наоборот – одаренные в своем профиле наследники относительно молодых родов, особо не афиширующие свои дары. Поэтому-то бывшие выпускники этого факультета, преуспевающие предприниматели средней руки, не особо удивились поступлению туда Принцев. Ну и, разумеется, сильные маглорожденные с ярко выраженной магической предрасположенностью тоже находили свое место в стенах общей гостиной самого спокойного факультета школы. Просто они сидели мирно, тихой сапой постигая волшебные науки.

Рейвенкло, как бы не трезвонили кабинетные ученые о важности книг и знаний в целом, собирал под своим крылом не только умников и умниц. Сюда приходили те, кто хотел сбежать от окружающего мира с его жестокими привычками и амбициями, кто сильно отличался от остальных. Эти дети, будучи в некоторой степени затюканными родителями или рамками общества, хотели тишины. И ее они находили за пыльной завесой забытых книг. Из маленьких интровертов постепенно, год за годом, вырастали взрослые интроверты, и уже они, немного приспособившись к реалиям ненавистного и непонятного им мира, век за веком формировали определенную репутацию родного факультета.

Слизерин – не место предателям и крысам. Этот факультет – маленькая модель государства, где из века в век царит строгая иерархия. Идеальная система хорошо работает только тогда, когда все ее составляющие взаимодействуют между собой на максимуме. Если выпадет одна деталь – все рухнет. Так же и тут: взаимоподдержка при полной независимости, с учетом того, что за общественной стороной жизни наблюдают более, чем пристально, а в личную не лезут. На этот факультет идут те, кто после выпуска перенесут налаженную за годы совместной учебы систему на более высокий уровень.

Но, так или иначе, общество заставляет прогибаться под себя, иной раз ценой неимоверной – расплачиваться приходится индивидуальностью и собственной яркостью. Другое дело, когда система находит место исключительно для тебя, где тебе не придется ломать собственное мировоззрение в угоду сильным мира сего, но это скорее исключение из правила, чем собственно правило.

Теодор все это понял к своим одиннадцати. И теперь отчаянно пытался выяснить, походят ли Принцы на думающих в том же направлении, что и он, или нет. Потому что если да, то лучше развития событий и не придумаешь. А если нет – то ничего не поделаешь. Грустно, конечно, будет, но значит так надо.

– Мама тоже сперва скептически отнеслась к нашим словам по поводу нулевого уровня обучения, – хмыкнул Даниэль, – но потом, когда она почитала наши пересланные лекции…

– Аж в четырех экземплярах! – шепотом перебил брата Инграм.

– Ага, – несильно пихнув его локтем в бок, продолжил мальчик, – Так вот, буквально на следующий день мама написала, что дает добро.

– Ты бы тоже так сделал, если не хочешь свое время тратить на такую ерунду, – посоветовала единственная девочка в компании, – Ну, и, разумеется, если твой отец захочет помочь тебе.

– Хорошо, я попробую переслать ему свои лекции, спасибо.

Ну что же, первый контакт налажен, теперь стоит присматриваться к этим ребятам дальше.

***

В Международной конфедерации магов ему были явно не рады. Альбус нервно повел плечами и ускорил шаг. Всю дорогу до его личного кабинета в конфедерации президента сопровождали неприятные шепотки. Разумеется, маг не стал давать повод для сплетников и никоим образом не акцентировал внимание на шушуканья и переглядывания сотрудников, но стоило только тяжелым резным дверям закрыться за его спиной, как маска бесстрастности разом дала трещину: голубые глаза полыхнули холодной яростью, перемешанной с непониманием.

Что могло настолько сильно повлиять на прежде лояльных ему сотрудников? Да, последние пару месяцев он не появлялся здесь, но тем не менее. Чего такого упустил величайший светлый маг из виду, полностью уйдя в поиски нового лорда Принца?

Когда магу стало известно о стабильности Дикой Охоты, повторившейся и в этом году, Альбус, отринув иные свои занятия и научную деятельность, бросил все силы на разрешение этой проблемы. Каким-то чудом, не иначе как в подарок на незаметно подкравшееся Рождество, он вышел на семейство Шарпов, и тут же ему на ум пришел тот самый молодой человек, который взял на себя опеку над младшими Поттерами.

Он ведь Шарп! Тогда старик еще раз перепроверил всю информацию на этого юношу. Живет в родовом особняке один, ну, теперь с подопечными, старшая сестра давно переехала к мужу. Вроде получил магловское медицинское образование, но практикует изредка, разводит собак и коней. И все.

Но самое странное, что информация о нем появилась совсем недавно, до 1989 года человека с таким именем в Магической Британии просто не существовало. Неужели этот темный род элементарно прятался в магловском мире несколько веков? А потом – сейчас – решил выйти из тени на свет? Но зачем? И почему?

Пытаясь найти ответ на этот вопрос, Альбус начал рыть дальше, все глубже и глубже погружаясь в таинственный мир давно ушедших лет. И снова ему на глаза попались те строки о Королях, что не давали ему спокойно спать по ночам. Только теперь доведенный до края мужчина не испытывал такого сильного страха, как в первый раз, он с потрясающим упорством бесстрашно игнорировал позывы собственной интуиции, буквально в голос оравшей об опасности.

И нашел. Потратив кучу времени, нервов, отказавшись от многих лестных предложений Министерства, он нашел ту ниточку, которая могла бы объяснить возвращение тех, кого прозвали Хранителями, чей род был с самого его основания плотно укутан в сплошную завесу тайны. Да и информацию удалось найти только потому, что Дамблдор большую часть своей долгой и насыщенной жизни жил под девизом “собирательство – не порок”. Как раз в тех книгах, что он и его люди конфисковали у многих старых темных семейств, ныне не способных даже рта открыть в свою защиту, Альбус отыскал некоторые факты из жизни Шарпов.

И эти факты поражали. Хотя бы взять невозможность существования главы рода Шарп без главы рода Принц. Именно это и заставило директора Хогвартса задуматься и еще раз перепроверить все, что у него было на Принцев. Четверо детей не могли быть главой Рода, возраст не тот. Леди Принц, которая так успешно водила его за нос, – тоже. Она не Принц по крови. Остается что? Что каким-то чудом Октавиус смог его обмануть и оставить наследника, который и принял на себя полномочия Главы. Иначе бы Матиас Шарп не смог стать во главе своего рода.

А тут еще и Блэк почти как полтора месяца на связь не выходит. Разумеется, аврорат принял меры по факту исчезновения сотрудника, но, по правде говоря, особого рвения в поисках Блэка Альбус в силовых структурах не замечал.

Дело завели? Завели. А чем оно там закончится, никого не интересует.

И все-таки пропал Блэк совершенно не вовремя. Уж этот перспективный молодой человек смог бы выпытать у Мары Принц хоть мало-мальски полезную информацию о лорде Принце. А теперь не детей же ему допрашивать? А ведь они-то точно могли дать ему нужную информацию. Но этот вариант стоило все же оставить на самый крайний случай, никто ведь не знает, чем в итоге дело обернется.

Но вот с ненужными настроениями в политических кругах надо что-то делать и причем срочно. Мало ему проблем с непослушными шестерками, так еще и челядь Министерства решила зубки показать. И вдобавок к этому – шорох в верхних кругах Конфедерации. Плюс и гоблины что-то явно нехорошее мутят: один из ответственных за счета школы прислал недавно письмо с просьбой о скорой встрече. И вот что им не сидится на своих местах?

Вопрос, разумеется, риторический – всегда найдется тот, кто начнет баламутить тихую, устоявшуюся воду, провоцируя бесславную гибель инициатора.

***

Люциус счастливо потянулся в кресле, абсолютно не беспокоясь о том, что его может кто-то увидеть в столь неформальной обстановке. Сегодня, наконец, завершилась эпопея с его разводом с Нарциссой Блэк, очень шустро собравшей свои вещи и исчезнувшей где-то в жарких далях солнечной Испании, и он теперь свободен. Свободен от всех обязательств семейного человека, свободен в своих желаниях, свободен от редких, но разрушительных скандалов.

За эти полтора месяца успело произойти многое: они с отцом взяли уверенный курс на сближение, и пусть сперва их попытки наладить контакт и были обречены на провал ввиду непомерных амбиций обоих мужчин, к которым бескомпромиссно добавлялись нежелание менять свою жизнь и меняться самим, но ближе к Рождеству они уже вполне сносно могли посидеть несколько часов в компании друг друга, мирно общаясь на самые разнообразные темы.