Текст книги "Баллада о книжных детях (СИ)"

Автор книги: Salagar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Взрывная мощь прокатилась к входной двери, выбила ее в коридор и, не находя больше преград, пронеслась по этажу. Магические портреты в пострадавшем коридоре тоже были защищены от магических выбросов, но и они с ужасом чувствовали раскаленную магию. Домовики успели спрятаться еще в тот момент, когда глава рода активировал полную защиту, поэтому среди них пострадавших не было.

Едва затих потусторонний гул, магические помощники осторожно отправились оценивать повреждения. В принципе, поместье и само справилось с выбросом: часть силы впиталась в родовой камень, часть осела на тех же щитах, поддерживая их, небольшая часть просто рассеялась.

Но все равно последствия были – расплавились незакрытые стены в кабинете, оконные рамы снесло полностью, дверь слетела вместе с косяками и кусками стены, пошли небольшие трещины в стенах в коридоре в тех местах, где не было портретов.

Сам же виновник маленького локального взрыва не пострадал: даже одежда осталась целой. Испарилась только иллюзия на лице. Причитающие домовики тут же принялись приводить в порядок дом, а двое из них взялись за хозяина – осторожно перенесли его в спальню, переодели и оставили одного домовика дежурным. Мало ли.

Так что, когда Абраксас, мысленно переваривая беседу с Люциусом, вышел из камина, не обратив внимания на то, что он запаролен, назвав нужную комбинацию слов автоматически, был очень удивлен, что к нему в ноги упали несколько магических созданий и хором начали причитать.

– А ну, тихо! – домовики тут же замолчали, – Шери, что произошло?

– У господина был очень сильный выброс, хозяин Абраксас, господин успел активировать защиту поместья, чтобы никто не узнал о взрыве магии…

– Где Сев сейчас? – на ходу бросил Абраксас, ринувшись осматривать поместье и искать Мару, – И где леди Принц?

– Госпожа уехала к подруге, хозяин, несколько часов назад. В поместье никого не было, кроме нас и господина. А господин у себя в спальне, мы его туда перенесли.

Малфой, плюнув на свой возраст и статус воспитанного мага, бегом ринулся к комнатам Северуса, гадая, что могло послужить причиной столь сильного выброса. Последний раз такое было, когда вскрылись подробности смерти деда Сева.

Вот только дополнительных проблем им сейчас не хватало.

========== Теплый меч ==========

Комментарий к Теплый меч

Клич бью – стоит ли поднимать тему крестражей, или обойдем ее стороной?

P.s. “Боле” – не исправлять, это не ошибка.

Преемственность поколений, можно сказать, один из основных двигателей развития истории. Любая история вьется по спирали, одни и те же события повторяются раз за разом, меняя только некоторые детали, оставляя общую картину, в принципе, неизменной.

Поэтому люди, анализируя уроки прошедших столетий, могут избежать возникновения неблагоприятных повторений.

***

Альбус Дамблдор довольно усмехался, читая своеобразный отчет от Сириуса Блэка. Надо же, даже на сознание давить особо не пришлось – сам на нужную особу запал. А то, что эта самая особа сопротивляется и не хочет идти на контакт – ничего страшного. Все меняется в этом мире – поменяется и ее мнение. Уж он-то об этом позаботится. Но все равно, с Сириусом нужно что-то делать, уж больно он на душевнобольного или помешанного смахивать стал, как бы сослуживцы этого Казановы не спохватились и не потащили коллегу к колдомедику. А то найдет этот самый колдомедик то, чего находить совершенно не нужно, и все. Сложности будут, и очень неприятные. Поэтому стоит намекнуть Блэку, что бы тот сбавил обороты. На время.

Ему нужна Принц, нужна и все! Желательно лишенная возможности влиять на воспитание детей, что добрый директор собирался взять на себя. Уж он-то сможет воспитать маленьких Принцев в нужном ему ключе, главное сейчас – устранить их мать.

И заодно проверить родство четырех детей между собой. Что-то подозрительно это все: ведьма, пусть даже и чистокровная, не может выносить четверых магов за одну беременность. Она либо сама сгорит, отдав всю свою магию детям, либо дети родятся сквибами. Если вообще родятся. Потому, что в период беременности и родов мать поддерживает магией и отец, а у того тоже должно быть много силы, чтобы передавать ее детям.

У него перед глазами вынашивали близнецов двое ведьм – Молли Уизли и Лили Поттер.

В первом случае сам период беременности был очень тяжелым – Молли, после того, как ее лишили магической подпитки рода Прюэт, и рождения трёх старших сыновей, едва выжила. От Артура ждать помощи она не могла – тот и раньше-то был не самым сильным магом, так, середнячком, а уж после получения Печати Предателей Крови уровень магии у него так и вовсе упал почти до самого минимума.

После этого, чтобы окончательно не потерять свой эксперимент, попросту сведя Молли в могилу, Альбус был вынужден покупать накопители магии, которые и помогли, в сущности, женщине выжить при вынашивании сперва Рона, а позже – и Джинни.

Что поделать – и ему требовались расходы на проводимые долгосрочные опыты, тем более, что, благодаря этим самым накопителям, семья Уизли стали еще более преданны ему, выказывая благодарность за помощь.

А вот с Лили ситуация была другая – на ранних сроках (а Альбус любил держать руку на пульсе и контролировать абсолютно все) колдомедики не смогли правильно определить количество плодов, в результате чего на последних неделях будущая мамочка постоянно чувствовала очень сильную слабость и почти не вставала с постели.

Вот тогда Альбус действительно перепугался за роженицу – ее преждевременная смерть от тяжелых родов могла перечеркнуть все его планы, расписанные на долгие годы вперед. Но миссис Поттер и тут смогла его удивить – мало того, что она смогла выносить двоих маленьких магов, так еще не сильно потерять в магии. Но Дамблдор решил, что это произошло оттого, что большую часть времени с ней проводил Джеймс, сам того не подозревая, делясь магией с детьми и женой.

Только, видимо, какие-то нарушения в организме одного плода все же произошли – после столкновения с Воландемортом у Гарри пропала магия, и многочисленные проверки показывали, что магическое ядро ребенка трансформировалось в ядро сквиба.

Вот тогда было досадней всего – даже вероятная смерть Лили во время родов не была бы такой серьезной потерей, как потеря одного из сыновей Поттеров. Но делать было нечего, и директор, скрипя зубами от досады, науськал более податливую его влиянию женщину отказаться от мальчика, отдать его куда-нибудь, чтобы напоминание о неудачном эксперименте не мозолило ему глаза.

Но теперь намечалось исследование гораздо более масштабное – и для его реализации директору всего-то требовалась кровь четверых маленьких Принцев.

Потому, что кровь их отца у него уже есть.

***

Марк Поттер так и не дождался разрешения от родителей подойти к понравившейся ему девочке, поэтому после обеда самостоятельно рискнул выловить Принц, отрезав ту от мешающих ему братьев.

– Энола, мне нужно с тобой поговорить, – нахально начал младший Поттер, резко развернув Принц к себе и затолкав девочку спиной в незаметную нишу за старыми декоративными доспехами.

– И что конкретно тебе от меня нужно? – хаффплафка спокойно смотрела на мальчика, потирая ушибленный о кирпичную кладку локоть.

– Мои родители скоро проведут обряд помолвки! – победно вскинул голову Поттер, свысока поглядывая на собеседницу.

– Ну а я тут каким боком, Поттер? – нахмурилась Энола.

Ей не хотелось вспоминать о том кошмаре, который был прерван появлением папы. Потом они с братьями еще долго сидели в комнатах отца, даже когда тот, ничего не сказав по поводу старших Поттеров, ушел камином домой. И вот уже несколько дней папы не было в школе, а вчера утром их декан за завтраком передала директору, что у ее коллеги образовались срочные дела, и его не будет в школе всю оставшуюся неделю.

– А при том, что я выбрал своей невестой тебя! – и Поттер потянулся к руке девочки, но замер, уставившись в горевшие ненавистью глаза напротив. Ему вдруг стало нехорошо – уж больно напоминают ему эти глаза другие, еще более опасные, всегда глядящие на него с нескрываемым пренебрежением.

– А вот про это забудь, Поттер! – прошипела рассерженной змейкой маленькая хаффплафка, – Если хочешь, у матери своей спроси, почему!

И, со всей силы оттолкнув замершего в проходе мальчишку, мисс Принц проскользнула мимо шестого Уизли, стоящего на стреме, и исчезла в конце коридора.

– Чего это она? – недоуменно спросил Рон у приятеля, когда тот повернулся к нему. Но Поттер, славившийся на весь Хогвартс своим упрямством в вопросах, которые касались его семьи и репутации, почему-то молчал. Но через некоторое время все же ответил:

– Сначала надо с матерью переговорить, или с отцом, – мальчик задумчиво почесал бровь, – Но Энола зря отказалась, не уйти ей от меня!

Отсидев послеобеденные уроки, юные гриффиндорцы решили некоторое время посветить выполнению домашних работ – что поделать, герою тоже нужно писать бесконечные эссе! – ну а после Марк планировал сходить к отцу.

Спросить у него насчет девочки. А то что-то мама молчит, а ведь обещала дать знать, когда отец согласится на помолвку. Так что спрашивать теперь нужно именно у него.

***

Джеймс Поттер никак не мог привыкнуть к мысли, что его жена ему врала все эти годы, скрывая информацию о незаконнорожденной дочери. И от кого Лили родила? От Снейпа! Который оказался Принцем и отцом еще двоих мальчиков. И Гарри тоже он воспитывал! Подумать только!

От осознания своей зашоренности и невнимательности Джеймсу хотелось выть в потолок. Ну как он мог не заметить сходства Даниэля Принца и Марка? Они же близнецы! Но Принц (кстати, а что это он говорил про королевскую кровь?) оказался более достойным воспитывать ребенка, от которого отказались (пусть и частично не по собственному почину) его родители. Что ж.

Пускай так и идет. В конце-концов, он этого мальчика, по сути, и не знает. И если сам Даниэль в курсе, что он живет в приемной семье, и не имеет ничего против – значит и трогать его он не будет.

А вдруг противный Снейп заколдовал сына, что бы тот забыл своих истинных родителей? Вдруг сыну у него плохо, а сказать об этом запуганный мальчик попросту боится?

Джеймс напряженно вскочил с кресла и заметался по комнате. И вот что ему делать и что предпринять? Куда идти за советом, к кому можно обратиться за помощью? Как ему вернуть ребенка?

Стоп, ведь Сне… Принц сказал, что мальчик уже не Поттер и принадлежит другому роду. Но ведь можно же вернуть его обратно? Может, Дамблдор ему поможет, совет даст?

Но едва Джеймс сделал шаг в сторону двери, ведомый странно крепким желанием все-все рассказать всегда понимающему директору, всей душой болеющему за его семью, как позабытый рунный ограничитель дал о себе знать, довольно сильно сжав ему шею. И тут как с глаз упала пелена – совершенно расхотелось бежать к Альбусу за советом.

Поттер обессиленно упал в кресло. Над этим тоже стоило подумать. Срочно.

А помочь ему могут в Гринготтсе! Хоть Лили и не любила маленьких банкиров, но кто ему мешает прямо сейчас пойти в банк? Никто!

На сей раз руны молчали, когда за профессором Поттером закрылась входная дверь.

***

Гринготтс встретил Джеймса Поттера настороженно прищурившимся гоблином, что стоял возле дверей банка, встречая посетителей и следя за порядком в холле. Однако Поттер, немного скованно и резко склонил голову в неловком поклоне. Гоблин удивленно вскинул кустистые брови, смерил человека пристальным взглядом с ног до головы, однако ответил на приветствие, так же поклонившись Джеймсу.

Поттер, удивленный донельзя и собственным нехарактерным для него поведением (обычно он просто вваливался в чистый холл Гринготтса, не обращая внимания на “привратника”), и ответной реакцией гоблина, тихонько прошел к информационным стойкам:

– День добрый, – Джеймс замялся, поймав пристальный взгляд банкира, но все же продолжил, – Я бы хотел поговорить с поверенным рода Поттер.

Дежурный гоблин еще раз смерил человека несколько одобрительным взглядом и прошелестел в ответ:

– Проходите в кабинет, он Вас ждет.

И снова уткнулся в бумаги. Джеймс хотел было скривиться, сказать острую гадость гоблину, но снова на его шее вспыхнул и слегка сжался ошейник.

“Будь проклят этот Принц! Так и задохнуться недолго! И за кого он меня принимает, я же не вассал ему!”

Дежурный за стойкой недовольно поднял голову, желая поторопить нерасторопного клиента, и тоже заметил мигнувший рунный рисунок. Выражение лица банкира резко перестало быть недовольным, Джеймс удивленно смотрел на подобравшегося гоблина: такое он видел в первый раз.

– Ступайте за мной, мистер Поттер, срочно! – и человеку ничего не оставалось делать, кроме как поспешить следом за семенящим магиком.

Долго идти им не пришлось, и Джеймс был крайне удивлен, когда понял, что попал к поверенному Принцев, о чем свидетельствовал выбитый на стене за спиной самого поверенного герб этого рода. Приведший сюда Поттера дежурный стал что-то резко объяснять старшему по рангу на гоблидуке, пару раз ткнул кривоватым пальцем с острым ногтем в сторону человека, которого легко зашвырнул в кресло, и, закончив вводить в ситуацию коллегу, тихо замер, ожидая дальнейших инструкций.

– Возвращайся на пост, – проскрипел поверенный, обращаясь к сотруднику, но при этом пристально всматриваясь в лицо нежданного посетителя. Человек настороженно посматривал на магика, тот продолжал глядеть на него.

– День добрый, – хрипло начал Джеймс. Ему было немного не по себе от такого отношения, поэтому маг решил закончить со своими делами в Гринготтсе как можно быстрее.

– А это кому как, мистер Поттер, – язвительно оскалился гоблин, – Как по мне – так действительно добрый, чего не скажешь о Вас.

Джеймс недоуменно поднял брови, а его нежданный собеседник продолжал:

– Вижу, Вы все же натыкались палкой в бок спящего дракона, и он соизволил проснуться и принял ответные меры? – магик легко соскользнул с высокого стула и подошел к клиенту, – Мда, милый ограничитель на Вас он навесил, ничего не скажешь. Тем не менее, могу сказать абсолютно точно: зла, которое Вы вполне себе заслужили за всю Вашу насыщенную жизнь, он Вам не причинил, даже наоборот.

Поттер вообще отказывался что-либо понимать: с чего это зеленошкурые так восхищенно говорят чуть ли не о рабском ошейнике? С чего они так уважительно отзываются о Сней… Принце? Почему его едва ли не волоком притащили в кабинет к управляющему совершенно другого рода? И что, Мордред подери их всех, здесь происходит?

– Может быть, Вы все же соизволите объяснить хотя бы что-нибудь, уважаемый… – Джеймс с намеком поднял брови, вынуждая собеседника представиться.

– Рудокоп, – хмыкнул служащий банка.

– Рудокоп, – подхватил Джеймс, – Потому как я уже ни в чем не уверен. У меня назрело множество вопросов, на которые я бы хотел получить ответы.

Мужчина словно нерешительно прикоснулся пальцами к невидимым рунам на коже. Гоблин проследил не читаемым взглядом за рукой посетителя и проговорил:

– Именно поэтому Вас сперва и привели ко мне.

***

Жизнь Люциуса Малфоя после встречи с отцом резко пошла под откос: дела как в магическом, так и в магловском мире шли не то что бы плохо, но раньше было лучше, физическое и психологическое здоровье стало подводить, жена словно с ума сошла – начала тратить едва ли не больше, чем его предприятия прибыли приносили. Да еще и с Драко твориться стало что-то совсем непонятное – и без того довольно редкие официальные письма сына и вовсе стали сухими и обезличенными.

С женой решалось все довольно просто – он просто урезал ей доступ к родовым сейфам, а если начнет ерепениться, всегда можно припугнуть ее разводом, и вот тогда она точно начнет слушаться, потому что все приданое, которое за Нарциссу давали Блэки, уже давно было спущено на всякую дребедень, вроде шикарных платьев, которые супруга не надевала дважды. И останется милая Нарси с обнуленным ею же самой счетом.

Со здоровьем, в принципе, тоже – вызванный семейный колдомедик диагностировал обычное переутомление, на которое Люциус и списал постоянные глюки в виде его отца, то расхаживающего по мэнору, то выходящего из магазина или ресторана. Иногда магу слышался отцовский холодный голос, гулким эхом разносящийся по пустым коридорам огромного роскошного особняка.

Насчет бизнеса у предприимчивого волшебника уже были кое-какие мысли, которые только требовали более тщательной обкатки и корректирования: там все упиралось в дополнительные расходы, но тут уже ничего не сделаешь: это бизнес, ничего личного. Так что ему просто нужно влить дополнительный капитал в поток из запечатанных давным давно сейфов.

С сыном все было в разы сложнее – к мальчику он охладел еще несколько лет назад, когда он увлекся поиском остальных мальчишек. Драко страстно желал общения с родителями, Люциус это прекрасно видел, но попросту не мог дать сыну требуемое – он сам не привык делится чувствами и эмоциями, да и переключаться с одной проблемы на другую как-то не в его стиле. Так что сиятельный лорд элементарно скинул эту проблему на супругу, наивно, в некоторой степени, полагая, что женщина легко сумеет найти подход к собственному ребенку.

Но увы – леди Малфой была занята исключительно собой и не собиралась тратить свое время на сына.

И теперь этот самый сын стал нереально далеким, и, неожиданно для самого себя, Люциус отчетливо понял, что невольно скопировал своего отца – тот так же относился к нему самому. От осознания этого весьма постыдного для него факта мужчине стало нехорошо – он же всей душой желал не стать таким, каким он запомнил Абраксаса еще двенадцать лет назад, в собственном несчастливом детстве.

Но невольно перед глазами стоял и другой образ отца – такой, какого он увидел совсем недавно в Гринготтсе. Необъяснимо мягкий, но не с ним, странно понимающий, но не его, чужой до невообразимости – не такой. Неужели его настолько изменили года, проведенные в ненавистном ранее магловском мире? И как он там жил?

Но Люциус не был готов к столь глубокому самокопанию, поэтому резко оборвал поток мыслей, не желая поднимать из глубин своей заледенелой души вину. Вину за все – если бы он был чуточку смелее в юношестве, если бы сам потянулся к отцу, если бы он старался лучше – может быть, тогда все было бы по-другому?

Нет, он не станет об этом думать: ни сейчас, ни потом. Жизнь идет так, как идет.

Отец – не его забота боле.

***

Мисс Флора Поттер была довольно умной девочкой для своих восьми лет. Она прекрасно видела и некую наигранность в поведении родителей на виду у всех, в общественных местах, замечала, когда мама начинала вести себя так, словно ей все вокруг должны, но считала это неправильным. Да и Марк относился к ней, как к пустому месту: вспоминал о ней, когда требовалось срочно скинуть на кого-то результаты своих неудачных проделок, имевших нехороший и разрушительный результат, и когда ему хотелось глупо пошутить. А вот маленького Амадея она просто обожала – она могла бесконечно любоваться крошечным братиком, который так искренне улыбался ей в ответ.

Единственный, кто улыбался ей искренне и доверчиво, без оглядки на то, что ей сегодня перепало от рассерженной “ее” выходкой матери, что Марк специально облил ее краской. И девочке с братиком было спокойнее всего – уходили обиды, нанесенные глупыми детьми, исчезали из памяти злые слова матери, брошенные в запале, растворялся образ вечно развязного и уставшего отца. Оставались только искрящиеся неподдельной радостью ореховые глазки Амадея.

Девочка очень любила рисовать, но остаться наедине с красками, полотном и вдохновением ей доводилось нечасто – вредный старший брат со своим вечным приятелем Роном всячески издевались над ней. То краски испортят, то холст, а когда она перешла на обычную бумагу – так и вовсе в разнос пошли: однажды мальчишки просто вылили стойкий клей на стопку ее готовых эскизов, отчего ценные листочки попросту склеились между собой, и целый месяц работы пропал зря.

И самое обидное – мама с папой никогда не ругали брата за то, что он портил ее картины и наброски. Наоборот, они всячески выгораживали Марка – ну как же, он же Герой! Но не мог испортить ей материалы, это она сама испортила и теперь на брата наговаривает!

Вот только ребенок и читать умел, поэтому, как не бились родители с крестными над геройским образом старшего братца, ничего поделать не могли. Знала девочка и о погибшем брате – близнеце Марка, и об этом ей поведали книги, не родители. Когда она хотела попробовать поговорить с мамой о Гарри, узнать о нем побольше, что-то остановило ее. Поэтому Лора не стала поднимать этот вопрос с родителями, а решила дождаться нужного момента.

Когда же перед первым курсом Марка родители вскользь упомянули о том, что они едут с ним в Хогвартс, девочка сперва обрадовалась. Она увидит Хогвартс! Но потом мама огорошила новостью о том, что едут в школу только родители и Марк, а они с Амадеем остаются в Норе миссис Уизли, которая будет на ними присматривать.

Сказать, что ребенок был в шоке, это значит ничего не сказать. Но истерику Лора закатывать на стала – бесполезно. В их доме разрешалось повышать голос всем, кроме нее, но на Амадея она не обижалась. Он маленький еще, ему по возрасту положено быть крикливым и шумным. А вот остальные могли спокойно и крикнуть, и наорать друг на друга. А когда она один-единственный раз возмутилась после того, как Марк подлил ей в сок за завтраком какой-то эксперимент старших братьев Рона, от которого у нее пошла красная сыпь на лице, мать ее сильно отчитала. Мол, девочка не должна повышать голос, она обязана быть тихой и уравновешенной, ни на кого не кричать и не наговаривать.

Хотя сама иной раз бушевала так, что стекла в доме звенели. И это было самое обидное.

Лора обессиленно вздохнула – она еще слишком маленькая, чтобы обратиться куда-то за помощью, тем более, что у нее папа – знаменитый аврор, да и брат старший вроде как в героях национальных ходит.

И вот теперь она стоит в небольшой захламленной комнатке, принадлежащей Джинни Уизли, и пытается понять, что же ей все-таки делать. Жаль, что Дея миссис Уизли устроила в свою комнату, выселив мужа спать в гостиной. Причем, женщина так настойчиво требовала, чтобы девочка не думала о братике, а играла с ее доченькой, помогала по хозяйству и развлекалась, как могла.

Ни о братике, ни о рисовании речь даже не шла.

========== Что по чём? ==========

Все в нашем мире имеет свою цену. Мы платим соответствующую цену за каждый вздох, за каждый шаг, каждую мысль. Все, что мы делаем в своей жизни, имеет последствия, важные как для нас, так и для окружающего нас мира. Это может показаться незначительным и неважным, но, тем не менее, отражения наших действий сопровождают человека всю его жизнь.

***

Флора Поттер устало ворочалась на узкой непривычной кровати, против воли вслушиваясь в сонное посапывание своей соседки по комнате. Джинни сопела очень громко и раздражающе, из-за чего мисс Поттер просто не высыпалась уже которую ночь. И так – уже несколько недель подряд.

В Норе все было непривычно. Таинственные скрипы по ночам за стенами и под потолком пугали, шумная и неаккуратная соседка, так и норовящая залезть к ней в чемодан и сумку с кистями, красками и холстами, назойливая миссис Уизли, почему-то не дающая ей общаться с ее родным братом и при этом навязывающая ей в подруги свою дочку, мистер Уизли не от мира сего, которого она видит от силы пару раз за день.

Ну, а Джинни – это вообще отдельный разговор. Слишком назойливая, шумная и бестактная, она вызывала только одно желание – связать и заткнуть рот кляпом. И заодно закинуть куда-нибудь в темное место, где ее не будет видно.

Лоре, привыкшей к совершенно другому быту, было неприятно ходить по полу, в стыке которого с плинтусом было бесконечное множество рыжих волос, выпадавших у всего семейства. Сперва она пыталась, перебарывая отвращение, убирать волосы хотя бы в их комнате, но старания ее были напрасны – после того, как увидела, что Джин, расчесав свои патлы, сняла с расчески выпавшие рыжие волоски и сбросила на пол как раз в тот момент, когда гостья подметала пол.

Это был последний раз, когда Лора убиралась в их комнате. Теперь она просто следила за состоянием своих вещей, от безысходности замкнув охранные чары на чемодане своей кровью. Да, мама говорила, что кровная магия запрещена, но что оставалось делать маленькой девочке в чужом доме, если миссис Уизли отказалась навешивать на чемодан гостьи охранку, заверив, что в Норе ничего не сможет навредить вещам девочки, своей палочки у Лоры еще не было, рано еще ей палочку иметь, а младшенькая Уизли не упускает возможности полазить в ее вещах, “одолжив” парочку и уже их испортив.

Вот и пришлось младшей Поттер заново расковырять почти зажившую ранку на локте и щедро обмазать замки чемодана и сумки кровью, искренне желая и прося Магию закрыть их от посторонних. Кроме Амадея – тот любил пошуршать готовыми эскизами сестры, которые девочка рисовала специально для него – мальчика привлекали красочные картинки растений, птиц и зверей. А еще у Лоры и ее брата была толстая тетрадка, которая служила мальчику азбукой: точно прорисованные большие красивые буквы и предметы, которые начинались с этих букв, а в конце – еще и числа от одного до десяти.

Дома они часто сидели вдвоем у нее в комнате и рассматривали эту тетрадку, а теперь Лоре даже поговорить не давали с братом – она же еще маленькая, ей неинтересно же с таким же маленьким!

Да что эта миссис Уизли понимала! Младшей Поттер нравилось общаться с ребенком, а тут ей в приятельницы настойчиво суют невоспитанную наглую девчонку!

Кстати, Лора не зря поставила защиту на свои вещи – как-то вечером, когда она была в душе, Джинни попыталась снова забраться в сумку с рисованием и сильно обожглась. На дикие крики девочки прибежали все, кто был в тот момент в доме – ее родители и сама хозяйка.

– Мама! Мама! – верещала Джинни, – Мне больно! Аааааа!

И снова захлебнулась в вопле. Молли тут же начала кудахтать над пострадавшей, пытаясь выяснить, где ее обожаемый ребенок мог обжечь себе ладошки до больших волдырей.

– Джинни, деточка, где же ты так? – сюсюкала женщина, до боли напоминая Лоре ее собственную мать, когда Марк умудрился свалиться с метлы около самой земли и удариться коленом, – Ну же, девочка моя, мамочка сейчас тебе поможет!

– Это все она! – обвиняюще ткнула в Лору пальцем с обломанным ногтем младшая Уизли, – Она что-то сделала с замком на сумке, а я только посмотреть хотела! Она специально! Мам, мне больно!

Мать пострадавшей резко повернулась к Поттер, и, уперев руки в бока, крайне осуждающе посмотрела на девочку, которая, прибежав из ванны на крики, тихо стояла у стены и внимательно наблюдала за происходящим в комнате.

– Флора Мария Поттер! – начала отчитывать Лору она, словно не замечая мгновенно успокоившейся дочери, которая хоть и дула на руки, стараясь унять неприятное жжение, не выглядела такой уж напуганной – скорее выражение ее некрасивого лица светилось предвкушением, – Как тебе не стыдно! Что ты сделала с моей Джинни?

– А что эта ваша Джинни хотела сделать с моими вещами, вы не хотите ее спросить? – тихо подняла глаза на задохнувшуюся от несправедливых, по ее мнению, обвинений Молли Лора, – Может, мне самой стоит отдать все свои вещи Джинни? Что бы она прекратила, наконец, лазать по моим сумкам!

– Да моя девочка не в жизни не полезет к чужому! – вспыхнула Молли, – Как ты можешь наговаривать на мою дочку!

Лоре стало нехорошо: сколько раз она слышала эту фразу от матери! Каждый раз ей твердили – не надо наговаривать, ты врешь, он не мог, он хороший, ты сама виновата. И маме она противиться не могла. Но тут ее обвиняет совершенно чужая тетка, что она “сама виновата” в том, что этой дурочке захотелось стащить какую-нибудь ее вещичку, говорит, что она не имеет права защищаться и защищать свое, что не должна сидеть с любимым братом!

Злые слезы тоненькими ручейками потекли по щекам, но Лора упрямо продолжала смотреть на миссис Уизли. Та снова открыла было рот, чтобы начать отповедь, но ее прервал голос Артура, про которого дамы невольно позабыли.

– Молли, да он же на кровь завязан! – оказывается, пока женщина вычитывала Лору, мужчина успел осмотреть обожженные ладони дочери и прийти к выводу, что ожогами дочка обязана злополучной сумке.

Ну мистер Уизли и бросил диагностическими чарами в сумку, получив неожиданный результат.

– Как на кровь? – севшим голосом переспросила Уизли, не желая верить в подобное. Подумать только, дочь известных борцов с Темной магией, сестра Национального Героя балуется кровной магией!

Стыд!

Как только Уизли открыли рты, чтобы начать обвинительную речь, как Лора просто не выдержала. Крепко-накрепко зажмурив глаза, она отпустила ту силу, которая по капле прибывала в ее ядре каждую минуту пребывания в этом доме. В комнате послышался оглушительный хлопок, и девочка, явно пребывающая в состоянии тихой истерики, просто исчезла.

– Артур! – женщина в ужасе прижала к себе затихшую дочь, которая немного морщилась от боли в обожженных магией ладонях. Теперь Джинни уже не было весело – из-за этой пропавшей выскочки у нее могут быть проблемы. В прочем, и у мисс Поттер тоже.

Из этого стоило извлечь выгоду. Папа должен обвинить Флору в использовании темной магии, тогда всей их семье не жить.

Ну не нравились мисс Уизли Поттеры, кроме красавца Марка. Не нравились, а это значит, что их жизнь стоит отравить так, чтобы у них не было никаких вариантов выпутаться.

– Я не знаю, что нам теперь делать, Молли! – мужчина ошарашенно пытался придумать хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, но ему на ум не приходило ничего путного.

Не говорить же сейчас Поттерам, что их дочь аппаратировала неизвестно куда в результате магического всплеска! Который они же с женой и спровоцировали!

***

Матиас уже довольно долго ворочался с боку на бок, никак не находя удобной позы. Ну вот неудобно ему и все! И спать он не мог – то ли кофе, столь неосмотрительно выпитый почти на самую ночь, давал о себе знать, то ли была какая-нибудь иная причина, о которой парень пока не подозревал.

Так или иначе, Шарп принялся повторять про себя выдержки из Кодекса рода, постепенно уплывая в сладкий покой долгожданного сна. Только пробыть в столь желанной дреме ему было не суждено: до него с улицы донесся встревоженный лай собаки. Животное явно надрывалось, желая поведать своему хозяину о чем-то важном.

Раздраженно отбросив нагретое одеяло, парень бросился к шкафу: быстро выудив из недр платяного монстра теплые вещи и накинув их на себя, Шарп ринулся на первый этаж.