Текст книги "А отличники сдохли первыми... 5 (СИ)"

Автор книги: R. Renton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

26.

Несса

Мы отвозим Миколаша в конспиративную квартиру в Эджвотере. Клара ведет машину, а Марсель выкрикивает указания и зубами вскрывает аптечку. Он разрывает маленький пакет с длинной трубкой и шприцем.

Миколаш раскинулся на заднем сиденье. Его глаза закрыты, а кожа выглядит серой. Он не реагирует, когда я сжимаю его руку. Я пытаюсь плотно прижать ткань к его животу, но это трудно, учитывая, как дико ведет машину Клара и как сильно промокла ткань.

— Какая у тебя группа крови? — кричит на меня Марсель.

— Что? Я...

— Твоя группа крови!

— Э-э... Первая положительная, — говорю я. Я несколько раз сдавала кровь во время школьных акций.

— Хорошо, — говорит он с облегчением. — У меня четвёртая, поэтому не подойдёт.

Он втыкает иглу в руку Миколаша, потом говорит: — Давай свою.

Он заставляет меня встать, наполовину пригнувшись в мчащейся машине, так что моя рука оказывается выше руки Миколаша.

— Откуда ты знаешь, как это делается? — спрашиваю я его.

— Я учился в медицинской школе в Варшаве, — говорит он, его речь приглушена, потому что он обматывает длинную резинку вокруг моей руки, а один конец держит во рту. — Попал в беду, принимая таблетки, чтобы не заснуть. Потом стал продавать их. Так я познакомился с Мико.

Он вставляет другой конец канюли в мою вену.

Темная кровь быстро течет по трубке в руку Миколаша. Я не чувствую, как она вытекает из меня, но я молю бога, чтобы она двигалась быстро, потому что Миколашу она очень нужна. Я даже не уверена, что он еще жив.

Через минуту мне кажется, что к его щекам вернулся румянец. Может быть, это всего лишь принятие желаемого за действительное.

Забавно думать о том, что моя кровь смешивается в его венах. Во мне уже есть частичка его крови. Теперь я внутри него.

— Налево, — говорит Марсель Кларе.

Клара сосредоточенно смотрит на дорогу, руки крепко держат руль.

— Как он? — спрашивает она, не в силах оглянуться на нас.

— Пока не знаю, — отвечает Марсель.

Мы останавливаемся перед зданием, которое выглядит заброшенным. Окна темные, некоторые разбиты, а некоторые заклеены картоном. Марсель останавливает переливание крови, вынимая иглу из моей руки. Он говорит: — Помоги мне занести его.

Мы затаскиваем Миколаша в здание, стараясь не причинить ему ещё больше вреда.

Как только мы вошли в дверь, Марсель закричал: — Сайрус! САЙРУС!

В коридоре появляется маленький человечек — невысокий, лысеющий, с сильно загорелой кожей и белой козлиной бородкой.

— Ты не позвонил и не предупредил, что приедешь, — хрипит он.

— Нет, позвонил! — говорит Марсель. — Дважды!

— А, — говорит Сайрус. — Я забыл включить свой слуховой аппарат.

Он возится с устройством, вложенным в его правое ухо.

— Мы должны отвезти его в больницу, — бормочу я Марселю, сильно обеспокоенная.

— Сюда было ближе, — говорит Марсель, — и никто не позаботится о Миколаше лучше, я тебе обещаю. Сайрус — волшебник. Он может зашить швейцарский сыр.

Мы несем Миколаша в крошечную комнату, заполненную тем, что похоже на стоматологическое кресло, и парой шкафов с медицинскими принадлежностями. Это нагромождение несочетаемых предметов, старых и более старых, большинство из которых покрыты ржавчиной или вмятинами. С каждой минутой я все больше волнуюсь.

Как только мы усадили Миколаша на стул, Марсель выталкивает Клару и меня вон.

— Мы все сделаем, — говорит он. — Идите и ждите — я позову вас, если мне что-нибудь понадобится.

Он закрывает дверь перед нашими носами.

Мы с Кларой удаляемся в маленькую комнату с древним телевизором, холодильником и множеством диванов и кресел. Клара опускается в мягкое кресло с измученным видом.

— Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? — спрашиваю я ее.

— Я не знаю, — отвечает она, качая головой. Затем, видя страдание на моем лице, она добавляет: — Возможно, он пережил и худшее.

Я пытаюсь сесть на диван, потом с минуту расхаживаю по комнате, потом снова сажусь. Мне тревожно, но я отдала слишком много крови, чтобы продолжать ходить.

— Этот гребаный Иуда, наносящий удар в спину, — шиплю я, злясь на Йонаса.

Клара поднимает брови. Обычно я так не разговариваю. Она никогда не видела меня такой взбешенной.

— Он отброс, — спокойно соглашается она.

— Разве он не твой двоюродный брат? — спрашиваю я Клару.

— Да, — вздыхает она, откидывая назад челку, темную от пота. — Но он мне никогда не нравился. Миколаш всегда относился ко мне хорошо. Он был справедливым. Не позволял мужчинам прикасаться до меня. И он дал мне деньги для моей матери, когда она заболела. Йонас ничего ей не присылал. Она сестра его отца, а ему все равно было наплевать.

Я бы сама зарезала Йонаса, если бы он сейчас стоял здесь.

Я никогда раньше не испытывала такого сильного гнева. Я не теряю самообладания. У меня нет мыслей об убийстве. Я даже пауков не убиваю, когда нахожу их в доме. Но если Миколаш умрет... я больше не буду пацифистом.

— Марсель позаботится о нем, не так ли? — спрашиваю я Клару.

— Да, — твердо отвечает она. — Он знает, что делает.

Она молчит минуту, потом говорит: — Марсель был из богатой семьи в Польше. Вот почему он так шикарно разговаривает. Его отец был хирургом, и его дед. Он мог бы тоже им стать, — она тихонько смеется. — Он бы никогда не посмотрел на меня дважды в Варшаве.

— Нет, посмотрел бы! — говорю я ей. — Здесь он смотрит на тебя около ста раз в день. Он не может обращать внимание ни на что другое, когда ты в комнате.

Клара краснеет. Она не улыбается, но ее темные глаза выглядят довольными.

— Он стрелял в Саймона, — говорит она, все еще потрясенная. — Саймон душил меня...

Она трогает горло, на котором уже начали появляться синяки.

— Это просто безумие, — говорю я, качая головой. — Все сошли с ума.

— Мы все должны выбрать, кому мы верны, — говорит Клара. — Миколаш выбрал тебя.

Да, он выбрал.

И я тоже его выбрала.

Я была всего в нескольких минутах езды от дома моей семьи.

Я развернулась и побежала к нему.

Я знала, что он в опасности из-за меня. Я должна была помочь ему.

Сделаю ли я такой же выбор, когда он будет в безопасности?

Я не знаю, каким может быть будущее с Миколашем. В нем есть тьма, которая пугает меня. Я знаю, что он совершал ужасные вещи. И его обида на мою семью все еще свежа.

С другой стороны, я знаю, что я ему небезразлична. Он понимает меня иначе, чем моя мать, отец или брат с сестрой. Я не просто милая, простая девушка. Я глубоко чувствую вещи. Внутри меня бурлит страсть — к прекрасным вещам и к сломанным...

Миколаш раскрывает во мне эту другую сторону. Он позволяет мне быть намного больше, чем просто невинной.

Мы только царапаем поверхность этой связи между нами. Я хочу погрузиться в нее полностью. Я хочу раствориться в нем и снова обрести себя — настоящую себя. Полноценную Нессу.

И я хочу узнать настоящего Миколаша: страстного, верного, несокрушимого. Я вижу его. Я вижу, кто он.

Я больше, чем хорошая, а он больше, чем плохой.

Мы противоположности, и все же созданы друг для друга.

Вот о чем я думаю, пока тянутся часы. Время ужасно тянется. Клара тоже тихая. Я уверена, что она думает о Марселе — хотела бы она помочь ему чем-то большим, чем просто мыслями.

Наконец дверь с треском открывается. Марсель выходит из импровизированной операционной. Его одежда испачкана кровью, он выглядит изможденным. Но на его красивом лице играет улыбка.

— С ним все в порядке, — говорит он нам.

Облегчение, которое нахлынуло на меня, не поддается описанию. Я вскакиваю на ноги.

— Могу я его увидеть? — спрашиваю я.

— Да, — говорит Марсель. — Он уже проснулся.

Я вбегаю в тесную комнату. Сайрус все еще моет руки в раковине, рядом с грудой окровавленной марли.

— Осторожно, — кричит он. — Не обнимай его слишком сильно.

Миколаш лежит в кресле стоматолога, полулежа, полусидя. Его цвет лица все еще ужасен. Его рубашка разрезана, поэтому я вижу множество мест, где Сайрус и Марсель накладывали швы, пластыри и повязки.

Его глаза открыты. Они выглядят такими же ясными и голубыми, как всегда. Они сразу же находят меня и тянут к себе.

— Мико, — шепчу я, беря его руку и поднося ее к своим губам.

— Ты была права, — говорит он.

— В чем?

— Ты сказала, что я не умру. Я думал, что умру. Но ты всегда права...

Он морщится, все еще испытывая боль.

— Нам не нужно сейчас говорить, — говорю я ему.

— Нет, нужно, — говорит он, морщась. — Послушай, Несса... Йонас, Андрей и остальные... они идут за твоим братом. Не только они, Братва тоже. Коля Кристофф...

— Я позвоню Каллуму, — говорю я. — Мы предупредим его.

Я вижу, что ему трудно говорить, потому что он все еще так истощен. Но он твердо намерен убедиться, что я понимаю опасность.

— Они хотят убить его.

Миколаш тоже хотел убить моего брата. Теперь он делает все возможное, чтобы спасти его. Ради меня. Только ради меня.

Он предпочел меня своей жажде мести.

Он выбрал меня, а не своих братьев.

Он выбрал меня вместо своей собственной жизни.

— Спасибо, Мико, — говорю я.

Я наклоняюсь над ним, стараясь не прижиматься к его израненному телу, и нежно целую его в губы. У него вкус крови, дыма и апельсинов. Как наш самый первый поцелуй.

— Пойдем, — говорит Марсель с порога. — Я отвезу тебя к твоему брату.

— Я не оставлю тебя, — говорю я Миколашу, цепляясь за его руку.

— Мы поедем вместе, — соглашается Мико, пытаясь сесть.

— Эй! Ты с ума сошел!? — кричит Сайрус, торопясь и пытаясь заставить его снова лечь на спину. — Ты порвешь все свои швы.

— Я в порядке, — нетерпеливо говорит Миколаш.

Он не в порядке, но он, кажется, полон решимости воплотить это в реальность.

— Мы не можем здесь торчать, у нас слишком много дел, — говорит Мико.

— Ты только что чуть не умер, — напоминает ему Марсель.

Миколаш полностью игнорирует это, как будто это уже в далеком прошлом. Он поднимает ноги, морщится, но не думает о боли. Его разум работает на миллион миль в минуту, разрабатывая стратегию, формулируя наши следующие шаги. Возможно, половина его людей отвернулась от него, но он все тот же лидер и планировщик. Он все еще босс.

— Нам нужно ехать в западную часть, в окружную тюрьму Кука.

— О чем ты говоришь? — спрашивает Марсель, явно думая, что Миколаш сошел с ума.

Миколаш стонет, опускает ноги на пол и медленно поднимается.

— Мы идём за Данте Галло, — говорит он.

 

27.

Мико

Я чувствую себя так, словно меня переехал мусоровоз. Нет ни одной части тела, которая не пульсировала бы, не горела или не была бы неподвижной. Сайрус предупреждает меня, что если я не буду осторожен, то разорву свои раны и кровотечения начнется снова.

Я бы хотел поспать около недели. Но на это нет времени.

Йонас и Кристофф наверняка уже встретились, чтобы спланировать свое последнее нападение на Каллума Гриффина. Я не знаю, будут ли они по-прежнему пытаться напасть на него на открытии библиотеки, или переключатся на что-то другое.

Я точно знаю, что Гриффинам понадобится вся огневая мощь, которую они смогут получить, чтобы отбиться от них. А это значит, что мне нужно собрать всех своих людей, которые еще верны, и освободить Данте. Когда дело доходит до стратегической обороны, вам нужен ваш снайпер.

Пока мы едем в западную часть города, Несса звонит Каллуму с моего телефона. Я могу слышать обе стороны разговора в тесном пространстве машины.

— Кэл, это я, — говорит Несса.

— Несса! — кричит он. Я слышу сильное облегчение в его голосе. — Слава Богу! Ты в порядке? Где ты? Я приеду за тобой!

— Я в порядке, — уверяет она его. — Послушай, мне нужно...

— Где ты? Я выезжаю прямо сейчас!

— Кэл, — говорит она, — послушай меня! Братва и Братерство придут за тобой. Возможно, и за Аидой тоже. Они могут прийти на открытие библиотеки. Они хотят убить тебя.

Он молчит некоторое время, обдумывая сказанное. Потом говорит: — Ты говоришь о Миколаше Вилке и Коле Кристоффе?

— Кристоффе, да. Но не о Миколаше. Это его лейтенант, Йонас, и несколько его людей.

Более длительная пауза.

— Несса, что происходит? — спрашивает Каллум.

— Я тебе все объясню, — говорит Несса. — На самом деле, я встречу тебя в доме... — она смотрит на меня. Я поднимаю палец. — Через час.

На другом конце линии тишина. Каллум в замешательстве, пытается понять, что, черт возьми, сейчас происходит. Он искал Нессу несколько недель, а теперь она звонит ему ни с того ни с сего и совсем не ведет себя как заложница. Он задается вопросом, не ловушка ли это, не вынуждают ли ее сказать это.

— Я в порядке, — заверяет его Несса. — Просто приди и встреться со мной. Доверься мне, старший брат.

— Я всегда тебе доверяю, — сразу же отвечает Каллум.

— Тогда до скорой встречи.

— Люблю тебя.

Несса заканчивает разговор.

Я уже позвонил офицеру Эрнандесу. И он, черт возьми, не слишком этому рад. Он встретит нас возле тюрьмы округа Кук.

Мы уже вооружились из запасов на конспиративной квартире. Пока Марсель ведет машину, я показываю Нессе, как заряжать «Глок», как дослать патрон в патронник и убедиться, что предохранитель снят. Я показываю ей, как целиться в прицел и как плавно нажимать на спусковой крючок.

— Вот так? — говорит она, упражняясь с пустым патроном.

— Вот так, — говорю я. — Не держи его так близко к лицу, иначе он ударит тебя при отдаче.

Несса прекрасно помнит каждый шаг — в конце концов, это своего рода хореография. Но потом она кладет пистолет на колени и серьезно смотрит на меня.

— Я не хочу никому причинять боль, — говорит она.

— Я тоже этого не хочу, — говорю я ей. — Это просто на всякий случай.

Мы едем в парк Ла Виллита и ждем.

Примерно через сорок минут рядом с нами останавливается патрульная машина. Очень раздраженный на вид офицер Эрнандес встает с водительского сиденья. Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто не увидит его в этом пустынном уголке стоянки, затем открывает заднюю дверь, чтобы Данте Галло мог выйти.

Данте все еще одет в свою тюремную униформу, которая выглядит как пара коричневых докторских халатов с надписью «Врач округа Кук» на спине. У него нет подходящей обуви, только носки и тапочки. Его руки скованы наручниками. Форма немного маловата, из-за чего он выглядит еще более огромным, чем раньше. Его плечи натягивают материал, а манжеты сжимают запястья. Его темные волосы растрепаны, лицо небритое.

Я вылажу из Land Rover с гораздо большим трудом. Когда Данте видит меня, его черные брови опускаются вниз, как гильотина, а плечи вздергиваются, словно он собирается наброситься на меня, будь прокляты наручники. Так было до тех пор, пока Несса не встала между нами. Тогда Данте выглядит так, будто увидел привидение.

— Несса? — говорит он.

— Не злись, — умоляет Несса. — Теперь мы все на одной стороне.

Данте, похоже, вообще в это не верит.

Эрнандес не менее взволнован.

— Мне пришлось подделать документы о переводе заключенных, — шипит он на меня. — Ты знаешь, в каком дерьме я буду по пояс? Я не могу просто отдать его вам, меня уволят! И также дадут под суд.

— Не волнуйся, — говорю я ему. — Ты можешь сказать, что сделал все это под давлением.

— Как, блядь, они в это поверят? — кричит Эрнандес, подтягивая штаны ниже своего пухлого живота. — Я никогда не соглашался на это, я...

Я прерываю его тираду, выстрелив ему в ногу. Эрнандес падает на землю, плача и причитая.

— Что за хрень! Ты гребаный польский ублюдок...

— Закрой свой рот, или я выстрелю снова, — говорю я ему.

Он перестает кричать, но не перестает стонать. Он хватается за бедро, всхлипывая, хотя я целился в мышцу и даже не задел ни артерию, ни кость. На самом деле, он и мечтать не мог о более чистом выстреле.

Повернувшись к Данте, я говорю: — Русские и половина моих людей идут за Каллумом Гриффином. Ты можешь нам помочь?

Данте смотрит на офицера Эрнандеса, катающегося по асфальту, а затем на меня.

— Возможно, — говорит он.

Он поднимает руки, чтобы цепь между наручниками натянулась.

— Не забудь ключи, — говорит он.

Я киваю Марселю. Он опускается на колени, чтобы снять ключи с пояса Эрнандеса.

— Лучше надави на рану, — говорит Марсель Эрнандесу.

Мы все забираемся обратно в Land Rover, Марсель и Данте спереди, Клара, Несса и я сзади.

— Она выглядит удобной, — говорит Марсель Данте, кивая на его униформу.

— Так и есть, — соглашается Данте. — Еда, правда, чертовски ужасная.

Теперь мы готовы ехать обратно в дом Нессы на озере. Я покидаю свой мир и вступаю в ее. Ничто не помешает Гриффинам убить меня, как только я войду в их дверь.

Но я боюсь не этого.

Я боюсь потерять свою власть над Нессой.

Была ли она привязана ко мне только потому, что была моей пленницей?

Или она будет хотеть меня по-прежнему, когда у нее под рукой будет любой другой вариант?

Есть только один способ узнать это.

28.

Несса

Есть роман под названием «Ты не можешь вернуться домой снова». Он о человеке, который уезжает на какое-то время, а когда возвращается, так много изменилось, что он уже не возвращается на прежнее место.

Конечно, больше всего изменился он сам.

Когда я наконец снова вижу дом своих родителей, он одновременно и самый знакомый, и самый незнакомый из всех, что я когда-либо видела. Я знаю его архитектуру, как свои собственные кости. Но кроме того, он выглядит ярче, ровнее и проще, чем я помню. Это прекрасный дом — просто в нем нет того жуткого величия, как в доме Миколаша.

Та же странность охватила и моих родителей. Они одеты, как всегда, в дорогую, хорошо сидящую одежду, их волосы аккуратно подстрижены и уложены. Но они выглядят старше, чем раньше. Они выглядят усталыми.

Я плачу, когда они обнимают меня и обнимают крепче, чем когда-либо прежде. Я плачу, потому что я так по ним соскучилась. И я плачу, потому что они так счастливы, что их дочь вернулась. Но я боюсь, что они не вернут ее обратно — не ту самую.

Когда они видят Миколаша, происходит взрыв негодования. Мой отец кричит, его люди угрожают застрелить Мико и Марселя, а Миколаш молчит, ничем не защищаясь, а я стою перед ним и кричу прямо в ответ на этих людей, которых я люблю, которых я так долго ждала, чтобы увидеть.

Потом на кухню приходят Каллум и Аида, и снова начинаются объятия и слезы.

Проходит много времени, прежде чем мы все успокаиваемся настолько, чтобы говорить разумно.

Мой отец прислонился к кухонному острову, скрестив руки. Он убийственно смотрит на Миколаша, он слишком зол, чтобы говорить. Моя мать наливает напитки тем, кто хочет. Я вижу, как дрожат ее руки, когда она пытается налить виски в каждый стакан.

Кэл сидит ближе всех к Миколашу, друг напротив друга за кухонным столом. Он тоже зол, но он слушает, как Миколаш коротко и без эмоций объясняет текущую ситуацию с Братвой и Братерством, которые встали на сторону Йонаса.

Забавно — обычно на этом месте сидит мой отец. Кэл постепенно занимает его место. Я знала, что когда-нибудь он это сделает, но, видя, как это происходит, я понимаю, что мы все взрослеем. Все меняется.

К этому времени также приехали Неро и Себастьян. Все три брата Аиды сидят рядом с ней на барных стульях, выстроившись от младшего к старшему.

Себастьян сидит справа от нее. Он самый младший из братьев и самый высокий. У него мягкие, вьющиеся темные волосы и нежное лицо. Раньше он играл в баскетбол, пока Джек Дюпон не повредил ему по колену — один из последних безобразных поступков во вражде между нашими семьями. Себастьян все еще немного прихрамывает, хотя Аида говорит, что ему уже лучше. Я удивлена, что вижу его здесь. Он студент колледжа, и обычно он остается в кампусе, не вмешиваясь в эту сторону семейного бизнеса. Его присутствие показывает, насколько все серьезно.

Рядом с Себастьяном — Неро Галло. Наверное, можно сказать, что он самый красивый из братьев Аиды — если только дьявол может быть красивым. Честно говоря, Неро меня пугает. Он дикий и жестокий, а его полные губы всегда кривятся в усмешке. Он — воплощение хаоса. Я никогда не могу чувствовать себя комфортно рядом с ним, не зная, что он скажет или сделает.

А еще есть Данте. Он самый старший и единственный, кто может держать остальных в узде. Я не знаю, слышала ли я когда-нибудь, чтобы он произносил десять слов подряд. Он сложен как гора и выглядит старше своих лет. В отличие от Себастьяна, в которого влюблена половина девушек в его колледже, и Неро, который делает спорт из соблазнения женщин, я никогда не видела Данте с девушкой. Аида сказала мне, что однажды, давным-давно, он был влюблен. Но девушка разбила ему сердце.

Наконец, остаётся Аида. Она единственный человек, который совсем не изменился. И единственная, кто безоговорочно улыбается. Она рада моему возвращению. В отличие от всех остальных, кто, кажется, хочет убить Миколаша, она смотрит на него с любопытством, ее проницательные серые глаза изучают каждую деталь его лица, от татуировок, до перевязанных рук и покорного выражения.

Миколаш выглядит неуместно в доме моих родителей, больше, чем кто-либо другой. Его место в его собственном мрачном готическом особняке. В этом светлом, чистом помещении он — явный аутсайдер.

Все спорят о том, что нам делать с Йонасом и Кристоффом.

Данте хочет перейти в наступление и атаковать русских сейчас.

— Мы можем разделить их силы, — говорит он. — Мы не хотим сражаться сразу с Братерством и Братвой.

Мой отец считает, что мы должны подождать и собрать информацию, чтобы узнать, что они запланировали.

— Они уже объединили силы, если то, что говорит Миколаш, правда, — говорит мой отец с выражением, которое означает, что он вовсе не считает честность Миколаша само собой разумеющейся.

— Да, — говорит Неро, — но мы уже трясли это дерево и не получили ни одного чертова яблока. Если мы не смогли найти Нессу после месяца поисков, как вы думаете, сколько десятилетий потребуется, чтобы найти хороший источник?

Пока они все спорят, Аида и Каллум что-то шепчут друг другу. Во время перерыва в разговоре Аида говорит Миколашу: — Твои люди думают, что ты мертв?

— Да, — кивает Мико.

— Это одно из наших преимуществ, — говорит Аида.

— Они планируют напасть на меня на открытии библиотеки? — спрашивает Каллум.

— Да.

— Тогда мы должны им позволить, — говорит Каллум.

Никому не нравится эта идея, меньше всего моему отцу.

— Тебе нужно отменить мероприятие и залечь на дно, — говорит он.

— Русские умеют убивать людей, — говорит Каллум. — Невозможно уберечься от каждой заминированной машины, от каждого прохожего или стрелка в толпе. Мы должны притвориться, что ничего не знаем, чтобы выманить их.

Аида поджимает губы, недовольная этим. Но она не спорит с Кэлом — по крайней мере, не перед всеми остальными.

После очередной задумчивой паузы Марсель говорит: — У меня есть идея.

Все оборачиваются, чтобы посмотреть на него, поскольку он заговорил впервые. Клара сидит рядом с ним, так близко, как только можно, не касаясь друг друга.

Единственное, что я не сказала своей семье, это то, что Марсель — тот, кто убил Джека Дюпона. У нас в комнате и без этого хватает недовольства.

— Что ты задумал? — подозрительно спросил Неро Галло.

— Ну... — Марсель смотрит на Данте. — Я не знаю, понравится ли тебе это...