Текст книги "А отличники сдохли первыми... 5 (СИ)"

Автор книги: R. Renton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

21.

Мико

На следующее утро все как обычно.

Когда я спускаюсь на первый этаж, я слышу, как Несса репетирует в своей студии, а на проигрывателе играет новая пластинка. Должно быть, она закончила постановку одного танца и приступила к следующему.

Дом выглядит так же, как всегда. Мое лицо в зеркале, после того как я принял душ и оделся, выглядит так же.

И все же я чувствую себя совершенно по-другому.

Во-первых, я действительно голоден.

Я захожу на кухню, где Клара убирает остатки завтрака, который она приготовила для Нессы.

Она удивленно смотрит на меня, ведь я обычно пью только кофе по утрам.

— Остался ли бекон? — спрашиваю я ее.

— О! — говорит она, суетясь вокруг сковородки. — Всего два кусочка, но дай мне минутку, я сделаю еще!

— Не нужно, — говорю я ей. — Я съем это.

Я беру бекон со сковороды и ем его там, где стою, прислонившись к острову. Он хрустящий, соленый и слегка подгоревший. Вкус феноменальный.

— Я могу сделать больше! — говорит Клара, смущаясь. — Это займет всего минуту. Этот, наверное, уже остыл.

— Всё превосходно, — говорю я, стаскивая последнюю кусок со сковороды.

Клара выглядит встревоженной, либо от того, что я пришёл на кухню, чего я никогда не делаю, либо от того, что я в веселом настроении, чего тоже никогда не бывает.

— Несса в своей студии? — спрашиваю я Клару, уже зная ответ.

— Да, — осторожно отвечает она.

— Она любит работать. Я постоянно слышу её там.

— Так и есть.

Клара, вероятно, уважает это. У нее самой очень развита трудовая этика, она делает работу по меньшей мере трех человек, готовя, убирая и выполняя поручения, которые она выполняет для нас.

Я хорошо ей плачу. Но она ездит на двадцатилетней Киа и носит в качестве сумочки холщовую сумку. Все свои деньги она отправляет в Польшу, своим родителям, бабушке и дедушке. У Йонаса те же бабушка и дедушка, но он ничего им не отправляет, несмотря на то, что зарабатывает намного больше Клары.

— Ты хорошо заботишься о нашей маленькой пленнице, — говорю я Кларе.

Она ставит кастрюли отмокать в раковину и включает воду не смотря на меня.

— Да, — тихо говорит она.

— Вы двое стали близки.

Она наливает мыло для мытья посуды на сковородки. Ее рука слегка дрожит, и часть мыла попадает на кран. Она поспешно вытирает его губкой.

— Она хорошая девочка, — говорит Клара. — У нее доброе сердце.

В ее голосе звучит нотка упрека.

— Ты знаешь, что она научилась говорить по-польски? — говорю я.

Клара напрягается, и ее глаза виновато переходят на мое лицо.

— Я не собиралась ее ничему учить! — Клара сглотнула. — Она очень быстро освоила язык, я думала, что она выучит слово «ложка» или «чашка», просто для развлечение. В следующий момент я поняла, что она говорит предложениями...

Объяснение Клары вырывается наружу, ее щеки пылают от волнения. Ей не нужно убеждать меня — я сам видел, насколько Несса умна и проницательна. Она выглядит как невинный маленький фавн, но ее ум всегда работает со скоростью тысячи миль в минуту.

— Пожалуйста, не сердись на нее, — добавляет Клара. — Это была не ее вина.

Я думал, что Клара защищает себя, не желая быть наказанной. Теперь я понимаю, что она беспокоится о Нессе.

Это хуже, чем я думал. Они стали друзьями. Близкими друзьями.

Я должен уволить Клару. Или, по крайней мере, держать ее подальше от Нессы.

Но кому я доверю охранять ее? Никому, блядь. Несса может проложить себе путь в сердце бешеного барсука.

Поэтому я молча смотрю на Клару, пока она не замолкает, прикусив губу и судорожно вытирая мокрые руки о фартук.

— Меня больше беспокоит, кому ты верна, — говорю я Кларе.

Она стягивает фартук своими потрескавшимися руками.

— Я бы никогда не предала Братерство, — говорит она.

— Несса Гриффин — не домашнее животное. Она актив — очень ценный актив.

— Я знаю, — шепчет Клара.

— Если бы у тебя мелькнула идея освободить ее...

— Я бы никогда!

— Просто помни, что я знаю, где живет вся твоя семья в Болеславце. Твоя мать, твой дядя, твои маленькие племянницы, твои бабушка и дедушка... Они не в безопасности только потому, что тоже связаны с Йонасом. Йонас всадит пулю в череп твоей матери, если я ему прикажу.

— Я знаю, — вздохнула Клара. — Я знаю, что он так и сделает.

— Просто помни об этом. Ты растишь ягненка на заклание. Каким бы милым этот ягненок ни был.

Клара кивает, опустив глаза в пол.

Я наливаю себе чашку кофе и выхожу из кухни.

Это была хорошая речь, которую я ей сказал. Интересно, была ли она такой же хорошей для Клары, или я просто пытаюсь убедить себя в этом.

Я продолжаю думать о прошлой ночи. Это было похоже на сон. И все же это было более реально, чем моя обычная повседневная жизнь. Я продолжаю думать о вкусе киски Нессы у меня во рту, об ощущении ее кожи на моей. Я мог бы подняться наверх в эту минуту и взять ее снова...

Нет, этого не произойдёт. Я должен подготовиться к сегодняшней встрече с Кристоффом.

Большую часть дня я провожу со своими людьми, планируя нашу последнюю атаку на Гриффинов. К этому моменту у нас есть четкое представление о расписании Каллума и Аиды. Через шесть дней олдермен и его жена поедут на открытие новой библиотеки в Шеффилде. Это прекрасная возможность взять их обоих.

Мы снова осуществим идею Таймона, но на этот раз с надлежащим планированием. Мы используем Аиду против ее мужа, обналичив его оставшиеся счета в «Hyde Park Bank» и «Madison Capital».

Тем временем мы заключим сделку с Галло. Они могут передать башню на Оак-стрит в обмен на безопасное возвращение Аиды и исчезновение улик против Данте Галло. Я позволю Данте выйти на свободу. А как только его ноги коснутся тротуара, я выстрелю ему в голову.

Таков план в его нынешнем виде. Я представлю его Кристоффу сегодня вечером.

Я бы не хотел брать с собой Нессу, но Кристофф настаивает.

Пока Клара готовит Нессу, я одеваюсь сам: натягиваю тонкий серый кашемировый свитер, брюки и мокасины.

Я не ношу костюмы, как большинство гангстеров. Они считают, что это делает их похожими на бизнесменов. А я считаю, что это гребаный фарс. Пиджаки хороши для того, чтобы спрятать пистолет, но в остальном они громоздкие и стесняют движения. Я не бизнесмен — я хищник. И я не собираюсь заковывать себя в кандалы ради моды. Я не хочу поймать пулю из-за того, что не смог вовремя уйти с дороги.

Мне не нужно много времени, чтобы собраться. Я жду у подножия лестницы, глядя на восточное крыло.

Наконец, наверху появляется Несса, она стоит на фоне окна, как картина в раме.

На ней белое шифоновое платье с невесомыми слоями, которые парят вокруг нее, как крылья. Ее волосы собраны на макушке, а в ушах свисают бриллианты в виде капель. Ее стройные руки и плечи обнажены и сияют в вечернем свете.

Когда она спускается по лестнице, я застываю на месте, уставившись на нее снизу вверх. Вместо того чтобы спускаться по лестнице, я вижу, как она идет ко мне по проходу. Вместо вечернего платья я вижу ее в белом свадебном платье. Я вижу, как выглядела бы Несса, будь она моей невестой.

Это похоже на видение. Время замедляется, звук исчезает, и я вижу только эту девушку — немного застенчивую, немного нервную, но излучающую радость, которую невозможно из нее вытравить. Потому что она исходит не от обстоятельств или ситуации. Она исходит от добра внутри нее.

Несса спускается по лестнице.

Я моргаю, и видение исчезает.

Она не моя невеста, она моя пленница. Я веду ее к столу переговоров, где мы с Кристоффом будем решать, как разделить остатки империи ее семьи.

Она смотрит на меня, тепло и ожидающе, думая, что я скажу ей, как прекрасно она выглядит.

Вместо этого я сохраняю суровое выражение лица.

— Пойдем, — говорю я. — Мы опоздаем.

Она идет за мной к машине.

Мой «Лендровер» припаркован перед дверью, ожидая нас.

Несса останавливается, выходя на крыльцо. Солнце садится. Оно посылает полосы цвета на чистый холст ее платья. Ее кожа светится золотом, а глаза ярче, чем когда-либо.

Я сажусь в машину, стараясь не смотреть на нее.

Йонас берет ее за руку, чтобы она могла собрать юбку и забраться внутрь, не испачкав платье. Меня раздражает, что он прикасается к ней. Меня раздражает, что она это позволяет ему.

Как только мы с Нессой усаживаемся сзади, а Йонас и Марсель — спереди, мы выезжаем. Машина мчится по извилистой дороге, затем выезжает через ворота. Несса садится чуть выше, прижимается лбом к окну, чтобы смотреть на улицу.

Прошло много времени с тех пор, как она ездила в машине. Прошло много времени с тех пор, как она видела что-либо, кроме дома и сада. Я вижу ее волнение при виде улиц и зданий, людей на тротуарах, продавцов на углах.

Окна сильно затонированы. Никто не может заглянуть внутрь. И все же я чувствую тревогу, когда забираю ее из дома. Это как выпускать певчую птицу из клетки — если что-то пойдет не так, она улетит.

Мы едем немного на юг, в Линкольн-парк, где у Коли Кристоффа свой дом. Это огромный комплекс, недавно построенный и безумно современный. Главный дом выглядит как множество стеклянных коробок, поставленных друг на друга. С точки зрения безопасности это выглядит ужасно. Но Кристофф через чур эпатажный. Он любит хвастаться, начиная от своего Maserati и заканчивая костюмами Zegna.

Интерьер так же непрактичен. По полу прихожей протекает искусственная река, под люстрой, сделанной из вращающихся шаров, похожих на солнечную систему.

Когда Кристофф подходит поприветствовать нас, он одет в бархатный смокинг и мокасины с кисточками. Я хочу отменить альянс прямо сейчас, просто на основании того, что не хочу вести дела с человеком, который считает себя Хью Хефнером.

Я раздражен и раздражителен, а мы еще даже не начали.

Не помогает и то, что первое, что делает Кристофф, это ходит вокруг Нессы, словно она скульптура на постаменте, его глаза блуждают по каждому ее дюйму.

— Боже мой, какой экземпляр, — говорит он. — Что ты с ней делал, Миколаш? Ты похитил девушку и превратил ее в богиню.

Глаза Нессы мечутся между нами, ее щеки окрасились в розовый цвет, который я так хорошо знаю. Ей не нравится такое внимание, и она ищет у меня защиты.

— Она такая же, как и всегда, — огрызаюсь я.

Лучше бы Клара не наряжала ее так сильно. Я сказал ей сделать Нессу презентабельной, а не превращать ее в принцессу Грейс.

— Я думал, у нас, русских, самые красивые женщины, — Кристофф усмехается. — Наверное, я не был достаточно разнообразен...

Несса придвигается ближе ко мне, подальше от Кристоффа.

— Но разве ирландцы их тренируют? — спрашивает Кристофф, поднимая свои темные брови. — Русские девушки учатся сосать член лучше, чем порнозвезды. Они могут отсосать тебе за то время, которое требуется чайнику, чтобы закипеть. Что скажешь, Миколаш... как она в сравнении?

Если Кристофф продолжит говорить, я вырву его голосовые связки из горла и задушу его ими.

Несса выглядит так, словно вот-вот расплачется. Мой желудок сжимается до размеров грецкого ореха.

Здесь нет правильного ответа. Если я скажу Кристоффу, что не трахал ее, он мне не поверит. Если он узнает правду, будет еще хуже. Ничто не может быть опаснее для Нессы, чем то, что босс Братвы знает, что в его доме находится прекрасная, невинная дочь его соперника.

— Она бы тебя не заинтересовала, — коротко говорю я. — Никаких навыков.

Несса смотрит на меня большими зелеными глазами, пораженная и обиженная.

Я не могу смотреть на нее. Я не могу выразить ей даже малейшего сочувствия.

Вместо этого я говорю: — Давайте уже перейдем к делу. У меня нет времени торчать здесь всю ночь.

— Конечно, — усмехается Кристофф.

Он ведет нас в свою официальную столовую, где стол заставлен едой. Кристофф сидит на одной стороне стола вместе с тремя своими лучшими лейтенантами. Я сижу на другой, Несса рядом со мной, а Йонас и Марсель — по обе стороны.

Несса бледна и молчалива, она не хочет притрагиваться к еде.

— Что случилось? — говорит Кристофф. — Тебе не нравятся пельмени?

— Ты знаешь танцоров, — говорю я ему. — Они переборчивы в еде.

Несса напоминает мне Персефону, похищенную Аидом и вынужденную царствовать в качестве царицы мертвых. Персефона изо всех сил старалась не есть пищу Аида, чтобы однажды вернуться в солнечное царство.

Но Несса уже съела мою пищу. Как и Персефона, которая так проголодалась, что потеряла свою решимость и съела шесть крошечных зерен граната.

Кристофф выглядит обиженным. Русские очень трепетно относятся к своим блюдам. К счастью, Йонас и Марсель запихивают в рот достаточно еды, чтобы компенсировать это.

— Davayte pristupim k delu, — говорю я. Давайте перейдем к делу.

Кристофф удивлен, что я говорю по-русски. Я прекрасно его знаю, но обычно отказываюсь говорить с ним на нем. Английский — наш язык общения. Однако я не хочу, чтобы Нессе пришлось выслушивать долгие рассуждения о том, как мы собираемся уничтожить ее семью. Достаточно того, что с одной стороны у нее я, с другой — Йонас, а Кристофф смотрит на нее через стол. Самое меньшее, что я могу сделать, это держать ее в неведении относительно грядущих событий.

Однако она слишком умна, чтобы быть в неведении. Когда мы обсуждаем наши планы, с некоторыми спорами и многочисленными дебатами, она улавливает тему, не понимая деталей. Выражение ее лица становится все более несчастным, а плечи — все более поникшими.

Наконец, мы с Кристоффом пришли к согласию. Мы нападем на Каллума Гриффина на открытии библиотеки и заодно захватим Аиду. Это небольшое мероприятие. Его охрана будет немногочисленной.

Приняв решение, Кристофф откинулся в кресле, потягивая вино.

— И что ты намерен с ней делать? — спросил он, кивнув головой в сторону Нессы.

— Пока она остается со мной.

— Ты должен сделать ей ребенка, — говорит Кристофф. — Они убили твоего отца. Она может подарить тебе сына.

Несса бросает быстрый взгляд в мою сторону. Она знает, что мы говорим о ней.

Не могу сказать, что я не думал об этом.

Гриффины и Галло заключили свой союз через брак. Я могу сделать то же самое.

Но я не ищу союза. И никогда не искал. Я ищу полного и абсолютного господства. Я не хочу делить город. Я хочу владеть им. Мне не нужна компенсация — мне нужна месть.

— За победу, — говорит Кристофф, поднимая свой бокал в последний раз.

— Nostrovia (рус. За ваше здоровье), — говорю я, прикладываясь к его бокалу.

Когда мы готовы уйти, Кристофф провожает нас до входа. Он медленно пожимает мне руку, чтобы скрепить наше соглашение.

Затем он замечает трекер на лодыжке Нессы.

— Тебе следует надеть ей на шею ошейник, — говорит он. — Я бы хотел, чтобы такой маленький котенок ползал за мной...

Он протягивает руку, чтобы коснуться лица Нессы.

Прежде чем я успеваю подумать, я ловлю его руку, мои пальцы смыкаются вокруг его запястья.

Люди Кристоффа вытягиваются по стойке смирно, двое стоят по бокам от меня, а один держит руку на пистолете. Йонас и Марсель тоже напрягаются, присматриваясь к русским солдатам и готовясь к бою. В воздухе витает предвкушение, тишина такая, что слышно, как течет река.

— Не надо, — говорю я.

— Будь осторожен, — мягко говорит Кристофф. — Помни, кто твой друг в этой комнате, а кто твой враг.

— Помни, что принадлежит мне, если хочешь остаться друзьями, — отвечаю я.

Я отпускаю его запястье.

Он делает шаг назад, и его солдаты расслабляются. Йонас и Марсель делают то же самое — по крайней мере, внешне. Я уверен, что их сердца все еще бьются так же быстро, как и мое.

— Спасибо за ужин, — жестко говорю я.

— Надеюсь, что это был первый из многих, — отвечает Кристофф.

Его глаза холодны. Он смотрит на Нессу — на этот раз не с вожделением, а с негодованием.

— Spokoynoy nochi malen'kaya shlyukha, — говорит он. Спокойной ночи, маленькая шлюха.

Я чуть не ударил его по губам. Мой кулак сжат, и моя рука согнута, чтобы сделать это. Я останавливаю себя вовремя.

Если я нападу на Кристоффа в его доме, сомневаюсь, что хоть один из нас выйдет живым. И Несса в том числе.

Она не понимает оскорбления, но знает тон. Она отворачивается от Кристоффа, не удостоив его ответом.

Когда мы отъезжаем от его дома, Несса смотрит в окно. Она потеряла все радостное возбуждение, которое было раньше. Кажется, она больше не замечает ни падающих листьев, ни огней города. Она выглядит усталой. И побежденной.

— Я не позволю ему прикасаться к тебе, — обещаю я Нессе.

Она смотрит на меня мгновение, затем вздыхает и снова смотрит в окно, ничего не отвечая.

Она права, что игнорирует меня. Она знает, что у Братвы и Братерства гораздо худшие планы на ее семью, чем то, что Кристофф может сделать лично с ней.

Когда мы едем по Холстед-стрит, я импульсивно говорю Йонасу: — Поверни здесь.

— Прямо здесь?

— Да.

Он резко дергает руль влево, и мы поворачиваем в противоположную сторону от моего дома, направляясь на юг. Мы едем вниз к набережной, Йонас следует моим кратким командам.

— Остановись здесь, — говорю я ему. — Подожди в машине.

Йонас паркуется перед входом в «Yard». Я захожу внутрь на минуту и вскоре возвращаюсь за Нессой.

— Что мы делаем? — спрашивает она, недоумевая.

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела, — говорю я ей. — Но ты должна пообещать не устраивать сцен и не пытаться убежать.

Я почти уверен, что у нее сломан датчик на лодыжке. Если она меня подведет, мне конец. Но если она даст мне обещание, думаю, она его сдержит.

— Я... хорошо, — говорит она.

— Ты обещаешь мне?

Она смотрит на меня ясными зелеными глазами, в которых нет ни намека на ложь.

— Я обещаю, Миколаш, — говорит она.

Я веду ее по ступенькам в вестибюль. Я уже подкупил портье. Он проводит нас по черной лестнице, до самой верхней ложи, обычно предназначенной для крупных спонсоров театра.

Как только Несса видит артистов на сцене, ярко освещенной и расположенной прямо под нами, она ахает и прикрывает рот руками.

— Это мое шоу! — кричит она.

Это последний вечер, когда Лейк Сити Балет будет показывать «Блаженство». Мы пропустили половину представления, но Нессе, кажется, все равно. Ее глаза прикованы к сцене, она мечется туда-сюда, следя за каждым из танцоров по очереди. Она не садится в удобные кресла, расставленные перед стеклом, а стоит прямо напротив окна, стараясь подойти как можно ближе, чтобы рассмотреть каждую деталь.

— Моя подруга Марни сделала эти декорации, — говорит она мне. — Она вручную расписала каждый из этих подсолнухов. Это заняло у нее недели. Она приходила по ночам и слушала все книги Джека Ричера, пока делала это. А Изабель сшила это платье. Оно сшито из занавеса с последнего шоу, которое мы делали. А эти два танцора — братья. Я ходила в школу с младшим...

Она рассказывает мне все, настолько взволнованная, что забывает о дискомфорте и унижении, которые ей пришлось пережить сегодня вечером. Когда музыка льется через динамики, я вижу, как она держит ритм, прижимая кончики пальцев к стеклу. Я вижу, как сильно она хотела бы танцевать по комнате, но она не может оторвать взгляд от сцены.

Когда начинается следующая песня, она хлопает в ладоши и говорит: — О, это моя любимая! Я выбрала её!

Четыре танцора пересекают сцену, одетые как бабочки: Монарх, Морфо, Махаон и Руманзовия. Они кружатся вместе в строю, потом расходятся, потом снова собираются вместе. Иногда они синхронизируются, иногда создают замысловатые каскадные узоры. Это сложный танец, но легкий и радостный. Я не знаю, как называются те или иные движения. Я знаю только, что то, что я вижу, прекрасно.

— Ты поставила этот танец? — спрашиваю я Нессу.

Я уже знаю, что это она. Я вижу на нем отпечатки ее пальцев, как и на фрагментах ее работ, которые я видел у себя дома.

— Да! — радостно говорит Несса. — Посмотри, как хорошо получилось!

Я намеревался остаться ненадолго, но не могу утащить Нессу. Мы смотрим до конца, лицо и руки Нессы прижаты к стеклу.

Когда спектакль заканчивается, зрители аплодируют, и на сцену поднимается атлетически сложенный мужчина с седеющими волосами, чтобы поклониться.

— Это директор? — небрежно спрашиваю я Нессу.

— Да, — отвечает она. — Это Джексон.

— Давай пойдем, — говорю я ей. — Пока все не вышли.

Я не могу рисковать тем, что кто-нибудь заметит Нессу, когда толпа хлынет наружу.

По дороге домой мы молчим — Несса, потому что она купается в счастье от того, что увидела свое шоу вживую, увидела, как то, что она себе представляла, оживает на сцене.

Я, потому что все больше и больше понимаю, насколько гениальна эта девушка. Она направила часть своего духа, своего блаженства и воплотила это в жизнь, чтобы все увидели. Она заставила меня почувствовать это. Меня, который никогда не испытывал счастья, не говоря уже о чистой радости.

Когда мы подъезжаем к дому, Несса выходит и ждет меня, думая, что мы вместе пойдем внутрь.

Вместо этого я говорю Йонасу подождать. Затем я говорю Марселю: — Отведи ее в комнату. Убедись, что у нее есть все необходимое.

— Куда ты идешь? — спрашивает Несса, ее брови сведены вместе в беспокойстве.

— Небольшое поручение, — говорю я ей.

Она встает на цыпочки и нежно целует меня в щеку.

— Спасибо, Мико, — говорит она. — Увидеть это шоу — лучший подарок, который ты мог мне сделать.

Я чувствую на себе взгляд Марселя, и Йонаса тоже.

Я жестко киваю.

— Спокойной ночи, Несса.

Я сажусь обратно в машину.

— Куда? — спрашивает Йонас.

— Обратно в «Yard», — отвечаю я.

Мы едем по тихим улицам. Я сижу на пассажирском сиденье, рядом с Йонасом. Я вижу напряжение в его плечах, в его руках, сжимающих руль.

— Теперь мы будем возить ее на экскурсии? — говорит он.

— Я отвезу ее на гребаный Марс, если мне захочется, — отвечаю я.

Йонас молчит мгновение, потом говорит: — Мико, ты мой брат. Не только в Братерстве, но и во всем. Ты спас мне жизнь в Варшаве. Я сказал тебе, что никогда этого не забуду, и не забыл. Мы вместе выполнили сотню заданий. Вместе приехали в эту страну. Вместе построили империю. Обещай мне, что ты не разрушишь все это, потому что тебе вскружила голову красивая девушка.

Мой первый порыв — оторвать ему голову за то, что он посмел расспрашивать меня. Но я слышу искренность в его словах. Йонас действительно был для меня братом. Мы страдали, учились и побеждали рядом друг с другом. Это связь, которую знают только солдаты.

— Это тяжелый груз — занять место Зейджака, — говорю я ему. — Мы в долгу перед нашим отцом. Я не хочу жертвовать своими братьями, чтобы заплатить за это.

— Я не боюсь ни итальянцев, ни ирландцев, — говорит Йонас. — Мы сильнее и тех, и других. Особенно с русскими на нашей стороне.

— Слова — это не результат, — говорю я.

Это то, что нам всегда говорил Зейджак.

— Ты больше не веришь в свою собственную семью? — говорит Йонас. Его голос низкий и сердитый.

— Я хочу выбрать ту битву, которую смогу выиграть.

Я могу жениться на Нессе Гриффин. Она могла бы выносить моего ребенка. И я мог бы отхватить кусок империи, не переступая через тела всех, кого она любит. Не жертвуя жизнями моих братьев. Потому что, что бы ни говорил Йонас, если мы продолжим наступление на Гриффинов и Галло, мы не выиграем войну без потерь. Если только мы вообще победим.

Мы снова добрались до театра. Я говорю Йонасу, чтобы он ждал у входа. Мы смотрим, как танцоры и работники театра выходят из дверей, когда представление заканчивается. И вот, наконец, появляется Джексон Райт в сопровождении пухлой, кудрявой женщины и высокого, тощего мужчины.

Они идут по улице вместе, смеясь и обсуждая успех вечера, а затем поворачивают налево в «Whiskey Pub».

— Подожди здесь, — говорю я Йонасу.

Я следую за Джексоном в паб. Я занимаю место на высоком столике и смотрю, как он заказывает «Guinness». Он сидит и болтает со своими друзьями в течение десяти-двадцати минут. Он мне уже не нравится, даже с расстояния в двадцать футов. Я вижу его напыщенное выражение лица, то, как он доминирует в разговоре, перебивая пухлую даму, когда она пытается заговорить.

В конце концов, «Guinness» подействовал. Джексон направляется к туалету в задней части бара.

Там одна кабинка. Идеально подходит для моих целей.

Когда Джексон входит, прежде чем он успевает закрыть за собой дверь, я протискиваюсь внутрь.

— Эй! — говорит он раздраженным тоном. — Ты не видишь, что тут занято.

Я закрываю дверь, захлопывая ее изнутри.

Джексон смотрит на меня сквозь свои очки в роговой оправе, брови приподняты.

— Я твой ценю энтузиазм, но, боюсь, ты не мой пол и не мой тип.

Я пересекаю крошечную комнату одним шагом, моя рука смыкается вокруг его горла. Я поднимаю его и ударяю головой о кафельную стену.

Джексон издает испуганный писк, хватаясь за руку, обхватившую его горло. Его очки съехали набок, а ноги беспомощно болтаются в воздухе.

— Я смотрел твоё шоу сегодня вечером, — говорю я небрежно.

— Не могу... дышать... — прохрипел он, его лицо стало темно-бордовым.

— Это забавно... Я увидел кое-что знакомое. Ты знаешь Нессу Гриффин? Я видел ее работу в твоём шоу. Но я нигде не видел ее имени.

Я слегка опускаю его вниз, ровно настолько, чтобы он мог поддерживать свой вес на цыпочках, но не настолько, чтобы ему было удобно. Я ослабляю хватку, чтобы он мог говорить.

— О чем ты говоришь? — пролепетал он. — Я не знаю никакой...

— Неправильный ответ, — говорю я, снова поднимая его на ноги.

Его ногти впиваются в мои руки и предплечья. Мне на это наплевать. Я продолжаю душить его, пока он не начинает терять сознание, затем я снова опускаю его вниз.

— Подъём, подъём, — говорю я, шлепая его по лицу.

— Ай! Отпусти меня! — кричит Джексон, снова приходя в себя.

— Давай попробуем еще раз. Ты помнишь Нессу Гриффин?

Угрюмое молчание. Затем возмущенное: — Да.

— Помнишь, как ты украл ее работу и выдал ее за свою?

— Я не...

Еще один удар головой о стену, и Джексон кричит: — Ладно, ладно! Она проделала кое-какую работу для шоу.

— За которую ты не похвалил ее.

Он кривит лицо, как будто я заставляю его есть заплесневелую кашу. Затем он говорит: — Да.

— Я рад, что мы согласны.

Прежде чем он успевает моргнуть, я хватаю его левую руку и скручиваю ее за спиной. Я уже знаю, наблюдая за тем, как он пьет пиво, что он левша. Я выкручиваю ее назад до тех пор, пока он снова не вскрикивает и не начинает потеть.

— Стой! Стой! — кричит он. — Чего ты хочешь от меня? Шоу уже закончилось!

— Ты загладишь свою вину перед ней, — говорю я.

— Как!?

— Я оставлю это на твое усмотрение.

— Но... но...

— Что?

— Несса пропала! Люди говорят, что она умерла.

— Несса жива и здорова. Не беспокойся о ней, беспокойся о себе. Беспокойся о том, что я сделаю с тобой, если буду недоволен твоим решением.

— Хорошо! Как скажешь! Только отпусти меня, — надулся Джексон.

— Отпущу. Но сначала тебе придется заплатить.

Одним быстрым движением я ломаю ему лучевую кость, зажимая ему рот рукой, чтобы подавить крик. Это отвратительно, потому что сопли, слезы и слюна попадают на мою руку. Но таков бизнес.

Я отпускаю Джексона. Он падает на пол, стонет и хнычет.

— Мы скоро поговорим, — говорю я ему.

Он вздрагивает.

Когда я направляюсь к двери, он спрашивает: — Ты работаешь на ее отца?

— Нет, — говорю я. — Просто покровитель искусств.

Я оставляю его плакать в туалете.

Когда я возвращаюсь в машину, я беру влажные салфетки из бардачка, чтобы отмыть руки от грязи. Выглядит так, будто на мои руки напала кошка.

— Все прошло нормально? — спрашивает Йонас.

— Конечно. Он весит меньше, чем твоя последняя девушка.

Йонас фыркает.

— У меня никогда не было девушки, которую я бы назвал подругой (игра слов girlfriend - friend).

Нет, не было. Хотя связь с моими братьями сильна, они не совсем те, кого я бы назвал «хорошими людьми». Особенно Йонаса.

Я тоже не очень хороший человек.