Текст книги "Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 64 страниц)

– Ну как, друг мой Барнур, вижу, вы неплохо развлеклись? Рад видеть вас живым и здоровым!

– Спасибо, мессир! – на лице начальника стражи была свежая ссадина, а один из глаз заплыл, но выглядел он счастливым. – Оказывается, ничего особенного в этих зомбаках нет, разве что вонь. Спасибо за подсказку насчёт голов, а то пришлось бы дольше возиться.

– Многих потеряли? – окинул взглядом гномов, спросил Каладиус.

– Семерых, да раненых с десяток, – чуть помрачнел Барнур. – Особенно поначалу тяжеловато приходилось. Зато когда вы некромантов тех разделали, так и зомбаки словно отупели враз. Мыкались без толку, ручищи свои тянули, да только поделать уже ничего нам не могли.

– Что ж, главное, что всё закончилось хорошо, друг мой.

– А всё действительно закончилось, мессир?

– Для вас – да, – подтвердил Каладиус, имея в виду, конечно, не конкретно Барнура, а гномов вообще. – А после того, как я вернусь в Шатёр, всё кончится уже окончательно.

– Так вы покидаете нас?

– Как только улажу все дела здесь.

– Видал я этих некромантов, что вы пленили, – недобро оскалился Барнур. – Что станете делать с ними после того, как допросите?

– Поглядим, – мрачно бросил Каладиус, пуская коня вскачь.

***

Трудолюбивые гномы уже начали разбор завалов внутри крепости. Все тела погибших были аккуратно сложены вдоль одной из стен и прикрыты парусиной. Доски и бревна от порушенных машин и зданий стаскивались за стены и складывались в кучи для погребальных костров. Удивительнее всего было то, что несколько гномов под присмотром местных волшебников уже деловито разделывали тушу демона, с трудом отпиливая его рога, когти и клыки. Дело шло неимоверно медленно, поскольку даже зачарованные орудия с трудом брали жёсткий роговой покров. Судя по замечаниям магов, это был ещё далеко не конец – планировалось извлечь и внутренности, и скелет. Магия гномов во многом замешана на алхимии, так что не приходилось сомневаться, что всему этому добру найдётся самое наилучшее применение.

Появление Каладиуса было встречено восторженными криками. Гномы хорошо понимали, кому они обязаны победой, и бурно выражали свою благодарность. Смертельно усталый, Каладиус тем не менее улыбался, хотя улыбка эта казалась слегка жутковатой из-за подсохшей крови, испачкавшей его губы и подбородок.

– Мы победили, друзья мои! – воскликнул он, не слезая покамест с лошади, чтобы выглядеть более внушительно. – Увы, победа далась дорогой ценой, – он бросил взгляд на прикрытые тканью тела. – Но все эти доблестные войны погибли не напрасно! Знайте, что сегодня мы, возможно, не дали свершиться одному из самых мерзких деяний, полностью изменившему бы всю историю мира.

Воодушевлённые гномы, тем не менее, слегка поникли головами, вспомнив о тех, кто сегодня погиб. Кроме семерых ратников, погибших в схватке с зомби, защитники крепости не досчитались ещё двенадцати гномов, двое из которых были маги, отправившиеся с Каладиусом. Одного из них насмерть изодрал демон, другой же так и не пришёл в себя после истощения. Судя по всему, у него случилось кровоизлияние в мозг от перенапряжения, вызванного излишне долгим удержанием заклятия. Не стоило забывать также и почти полный десяток разорванных в тоннелях, ведь они тоже были жертвами этой войны. Оставалось уповать на то, что с погибелью некромантов исчезнет и эта напасть.

Для гномов смерть каждого сородича – несчастье. Гномы и так были самой малочисленной расой Паэтты, а ведь ни люди, ни лирры никогда не старались целенаправленно истреблять их, поскольку не претендовали на подгорные владения воинов-кузнецов. Если племя лирр было в значительной степени истреблено губительными войнами, отгремевшими несколько тысяч лет назад, после чего так и не смогло восстановить былую численность, то гномы вымирали по самой естественной причине – их рождалось слишком мало.

Гномам была отпущена довольно длинная жизнь – бывали случаи, когда они доживали и до трёхсот лет, но то ли природа, то ли боги оделили эту расу своеобразным проклятием: гномские женщины крайне редко беременели. Даже самые искушённые гномские ведуны и шаманы не могли найти какой-либо закономерности, позволяющей объяснить, почему лишь в одном случае из многих тысяч попыток семья гномов могла вдруг зачать ребёнка. Это никак не было связано с лунными циклами, как у людей и лирр (у гномских женщин вообще не бывало менструаций), никак не связано с окружающей средой (или же эту зависимость совершенно не удавалось проследить), и даже, как выяснили шаманы, никак не связано с благосклонностью высших сил, ибо подавляющее большинство их обрядов, проводимых над парами, или же каждым супругом по отдельности, в итоге пропадали втуне.

Так или иначе, но в Дак Анбуре сейчас проживало не более трёх тысяч гномов, а значит, что это, с мизерными поправками, и было общим количеством гномов в мире Паэтты. Все, и гномы в том числе, прекрасно понимали, к чему это ведёт. Если Арионн-Дарователь Жизни не сменит однажды свой гнев на милость, в довольно обозримом будущем гномы просто исчезнут с лица этого мира. Конечно, это был вопрос не столетия, и даже, быть может, не тысячелетия, но особо веселее от этого не становилось.

В общем, именно поэтому гномы уже многие и многие столетия сторонились войн. Будучи по натуре своей воинами, обожая блеск стали и звон мечей, они всячески старались избегать конфликтов, не участвуя в сварах людей с лиррами или людей с людьми. Когда-то давно они заключили соглашение с императорами Саррассы, что земли Дак Анбура войдут под протекторат Империи взамен тех богатств, которые могли предложить людям гномы. И их действительно старались не трогать, ибо никто не достиг в кузнечном деле и инженерии таких высот, как гномы. Так и получалось, что когда в наземном мире шумели войны, сотрясались троны и рушились государства, в подгорном Дуондуре царила тишина и покой. До недавних пор...

И вот теперь гномы готовились к погребальному обряду. В Дуондур послали гонца – оповестить родных, да и вообще всех жителей, кто захочет проводить погибших в последний путь. Каладиус предполагал, что Мэйлинн и Бин также будут в числе прибывших, так что решил, что уедет лишь после погребения. А пока же его ждало одно неотложное дело.

***

Все трое сидели в каком-то подвале, покрытые с ног до головы грязью, кровью, по-прежнему крепко скрученные верёвками. Рядом с каждым стояли по два гнома, держащие у их шей обнажённые клинки. Нос у первого был по-прежнему свернут на бок, хотя костоправство у гномов в крови, и они вполне могли бы исправить это, тем более, что сломанный нос, должно быть, причинял немало страданий его владельцу. Второй сидел, повесив голову на грудь, и не поднял лица, даже когда вошёл Каладиус. То ли был без сознания, то ли слишком подавлен. Женщина же, чья правая половина лица страшно опухла и имела синюшный оттенок, тем не менее сидела, выпрямившись, как струна, и с вызовом глядела на вошедшего мага.

– Гномы – невероятные умельцы, – начал Каладиус. – Меня всегда поражало, как причудливо они могут сплетать магию и инженерию, создавая совершенно чудесные механизмы. Право же, я иногда задумываюсь – если в экваториальных мирах Сферы есть гномы, то каких высот мастерства они достигли там, в мирах, где нет магии? Я бы многое отдал, лишь бы взглянуть на это! А вы, коллеги?

– К чему этот балаган? – при этих словах на губах и ноздрях сломанного носа говорившего вздулись красноватые пузыри. Он вперил мутные от боли глаза в мага. – Неужели мы будем говорить о гномах?

– Мне представляется, что мы будем говорить о том, о чём захочу я, – куда девался отвлечённый, философский тон мага? Теперь он говорил сухо, жёстко, с явной угрозой. – А вы будете поддерживать этот разговор со всем тщанием, на какое способны. А о гномах я вспомнил вот почему. Не знаю, показали ли они вам, на каком прелюбопытнейшем изобретении вы сейчас сидите? Если нет, то я с удовольствием покажу.

При этих словах Каладиус взял один из железных стульев, такой же, как те, на которых сидели пленники, и с явным усилием придвинул его так, чтобы он стоял перед некромантами.

– Извольте видеть, уважаемые коллеги, – Каладиус вновь говорил тоном почтенного профессора, выступающего с кафедры. – С виду – почти обычный стул. Разве что тяжёл сверх меры и неудобен, что вы, должно быть, уже успели оценить. Но стоит нажать вот этот рычажок, вот тут, на этом столе...

Говоря эти слова, Каладиус действительно нажал на один из небольших рычажков, выступающих из поверхности стола. С жутким лязгом из сидения и спинки стула выскочили штыри. Правда, на сидении они были острыми, и длина их достигала двух дюймов, а вот в спинке штыри были более толстыми, с затупленными наконечниками и длиной не более дюйма. Глаза некромантов округлились. Даже тот, что сидел с опущенной головой, внезапно поднял полные ужаса глаза на стоящий перед ними стул, оказавшийся орудием пыток. Значит, всё-таки был в сознании.

– Приятно видеть такой интерес среди понимающих людей, – усмехнулся Каладиус. – Как вы видите, стулья, на которых вы сидите, не так просты, как кажутся. Стоит мне нажать вот на эти рычажки, как точно то же произойдёт и с вашими сидениями. Снизу вы получите острый удар, который враз лишит вас, господа, права наименоваться мужчинами, да и вам, дорогая, подобное проникновение вряд ли принесёт много наслаждения. Но куда занимательнее эти тупые стержни, что со страшной силой выскакивают из спинки. Предусмотрительные гномы привязали вас к стульям таким образом, что хоть один из этих выскочивших штырей обязательно наткнётся на своём пути на ваш позвоночник. Увы, но должен вас огорчить – сила удара будет такова, что позвонок будет моментально раздроблен, а вслед за этим последует немедленный паралич. Так что, как видите, друзья мои, умереть вам тут не дадут, но планы на будущее сильно скорректируют.

Некоторое время Каладиус по очереди заглядывал в глаза каждому из узников, пытаясь прочесть их сокровенные мысли. И в каждой паре глаз он видел плещущийся страх, даже скорее ужас. Даже в глазах этой заносчивой дамочки, которую великий маг сразу определил как самый крепкий орешек.

– Рычажки соединяются со стульями при помощи несложного заклятия – ну не чудо ли? – умильным голосом продолжил Каладиус. – Одно нажатие – и не пройдёт и доли мгновения, как механизм сработает. Ах, как мне нравится это слово – механизм, – маг произнёс последнее слово по слогам, словно смакуя глоточками великолепное биррийское урожая тысяча триста семьдесят шестого года. – От него так и веет чем-то основательным, крепким, не столь аморфным, как магия. А нажму я на эти рычажки без промедления, как только почувствую, что кто-то из вас пытается манипулировать возмущением. А я это почувствую, вы же знаете. Надеюсь, мы целиком и полностью понимаем друг друга?

– Ты блефуешь, старый хрен! – словно сгусток крови, выплюнула женщина слова, постаравшись, чтобы они звучали как можно бесстрашней и презрительнее. Получилось, правда неважно.

– Правда? – добродушно прищурился Каладиус, словно дедушка, разговаривающий с любимой внучкой. – А давайте-ка проверим.

Душераздирающий визг, заглушивший лязг выскочивших стержней, взорвал воздух в подвале. Единожды дёрнувшись, безвольно обвис маг с поломанным носом, продолжая страшно и натужно визжать, словно заколотый хряк. Все остальные участники этого разговора замерли, превратившись в статуи Недоумения. Даже гномы с ужасом взирали на то, что случилось, вероятно, никак не ожидая подобного поворота событий.

Закапала кровь с сидения стула, а несчастный продолжал выть и визжать. Каладиус подождал для пущего эффекта ещё некоторое время, а затем сделал короткое движение пальцами. Голова сломанноносого неестественно резко и неестественно низко клюнула вниз, уткнувшись подбородком в живот. Отвратительный хруст ломающихся позвонков и рвущихся мышц прозвучал оглушающе на фоне вдруг наступившей тишины.

– Он только мешал своими криками, – досадливо пояснил Каладиус остальным. – Свою функцию он выполнил, и больше мне был не нужен. У меня ведь остались вы двое, – и маг расплылся в жуткой в своей добродушности улыбке.

Звенящая тишина продолжала наполнять комнату пыток. Может быть, некроманты и хотели бы что-то сказать, но ужас сковал им язык. Лишь тихонько капало со стульев: кровь – с того, где сидело мёртвое уже тело, и моча – с двух других. Судя по выражениям лиц гномов, они бы тоже сейчас не прочь были обмочиться.

– Если вы думаете, что я разбирался в том, где тут какой рычажок, – глядя прямо в глаза женщине, проговорил Каладиус. – То вы – неисправимые оптимисты. Нажал первый попавшийся. Собственно, мне совершенно всё равно, кто из вас останется в живых. Предупреждаю, что следующий, кто подвергнется экзекуции, не будет лишён мук столь милосердно. С перебитым позвоночником и растерзанными гениталиями вы проживёте ещё много-много невыносимых недель. Вы всё поняли?

Клацая зубами, некроманты кое-как кивнули непослушными головами. Теперь они ни минуты не сомневались в том, что великий маг и не думал блефовать.

– Поговорим? – вальяжно развалясь на стуле, по удобству ненамного отличающемся от железных орудий пыток, на которых сидели некроманты, предложил Каладиус, и дождавшись очередных неуклюжих кивков, продолжил. – Чтобы упростить вам задачу, говорить буду я. А вы лишь поправьте, если я где-то ошибусь. А вы, друзья мои, – обратился он к гномам. – Можете быть свободны. Мы тут управимся сами, не так ли?

Гномы, не скрывая облегчения, на плохо гнущихся ногах затопали к выходу. Никто из них не смел посмотреть на своих недавних врагов, к которым они, похоже, уже чувствовали жалость.

– Прежде чем мы начнём, недурно было бы познакомиться, – проводив глазами последнего из гномов, вновь заговорил Каладиус. – Меня вы знаете, а я вас – нет. Это несколько невежливо для людей, которые собираются ближайшее время провести в тёплой дружеской беседе. Как вас зовут, многоуважаемая госпожа?

– Марана, – кое-как выдавила заклинательница.

– Прекрасное имя! А вы, сударь?

– Ваир... – голос второго некроманта был слаб и плаксив.

– Итак, господа мои Марана и Ваир, предлагаю послушать мою историю. Она будет недлинной, и совсем не утомит вас, – предупредительно заметил Каладиус. – Вот как, по-моему, обстояло дело. Орден некромантов решил вырвать из заточения благородного мученика Паториуса, уничтожить императора и предпринять вторую попытку построения великого магического государства. Для этого господам некромантам потребовался артефакт, способный сфокусировать неимоверную энергию, которая потребовалась бы для того, чтобы сокрушить непреступные застенки, в которых гниёт их будущий властелин. Чтобы не вызывать подозрения, артефакт решили заказать гномам через подставных лиц, по частям. Однако гномы заартачились, и вы решили силой принудить их. Ваши демоны сделали бы то, на что оказались неспособны никакие чары или грубая сила – открыли бы Врата Блантура. Далее под угрозой полного истребления вы заставили бы гномов закончить работу. Я ведь не ошибусь, если скажу, что для уничтожения темницы и оков Паториуса вам даже не нужно было бы возвращаться в Шатёр? Думаю, могущества артефакта хватило бы и для удалённого удара, – Каладиус даже не сделал паузы, чтобы дождаться подтверждения своих слов, поскольку был целиком уверен в сказанном. – Уничтожение темницы Паториуса стало бы сигналом к началу восстания. Думаю, в Шатре у вас есть некоторое количество сторонников среди приближенных императора, а также среди магов, в том числе – и среди чернокнижников. Император был бы обречён, а Паториус стал бы правителем новой Империи, подобной Тондрону. Всё ли верно я сказал, ничего ли не упустил?

– Всё верно, – хрипло подтвердила Марана.

– Это хорошо, – удовлетворённо хрустнул костяшками пальцев Каладиус. – Но это, собственно, был ещё и не допрос, ведь пока говорил лишь я, и говорил вещи, мне хорошо известные. Не правда ли, господа, это сложно назвать допросом?

Оба некроманта рефлекторно сжались, словно ожидая удара. Что-то в тоне Каладиуса пугало до колик в кишках.

– Задавайте ваши вопросы, мессир, – почти прорыдал Ваир. – Мы ответим на все.

– Осмелюсь ли я просить вас, мессир, об одной милости? – сморщившись от собственного униженного тона, проговорила Марана.

– Отчего же не осмелитесь, дорогая моя? – маг вновь был – само добродушие. – Выкладывайте всё, как на духу!

– Я прекрасно понимаю, какая судьба ждёт нас в дальнейшем, – тело женщины сотрясала дрожь, но смотрела она прямо. – Малилла – злопамятный и жестокий человек. Когда мы попадём в его руки, боюсь, даже ваши остроумные сидения будут вспоминаться нам с ностальгией, – Каладиус усмехнулся при этих словах, давая понять, что целиком и полностью согласен со сказанным. – Поэтому у нас будет просьба к вам, мессир. Мы чистосердечно расскажем вам всё, что знаем, а взамен вы..., – спазм сдавил горло Мараны, но, сделав усилие, она продолжила. – Взамен вы убьёте нас... Но не так! – быстро добавила она, дёрнув головой в сторону мёртвого товарища. – Честный удар мечом по шее – вот чего я прошу.

Ваир, опустив голову, заскулил. Стала заметна тягучая нитка кровавой слюны, свисавшая из его рта. Но даже он оказался не настолько малодушен, чтобы молить о пощаде, потому что понимал, что Марана совершенно права.

– Что ж, – медленно проговорил Каладиус, словно обдумывая сказанное. – Думаю, что я могу оказать вам такую услугу, потому что в душе я – человек не злобливый, что бы вы там себе не думали. И честно хочу сказать, что мне совсем не по душе то, что творит император с Паториусом. Поэтому я обещаю вам это. Вот этот меч, – маг вынул клинок из ножен. – Подаренный мне его величеством. Это – отличный меч, сегодня я смог ранить им демона. Он острее бритвы, и в умелых руках снимет голову столь же просто, как вы, мадам, снимали, бывало, изящную шляпку.

– Я никогда не носила шляпок, – огрызнулась Марана. – А что касается вашей доброты – о том ходит множество легенд, и каждая следующая леденит кровь сильнее предыдущей. Да и сами мы сегодня смогли в этом убедиться.

– И вот именно этого, госпожа Марана, я вам никогда не прощу, – лицо Каладиуса помрачнело, а глаза засверкали. – Не прощу того, что вы заставили меня сегодня вновь стать тем, кем я был несколько сотен лет тому назад, и кого, как я думал, уже давно сумел похоронить в самых дальних и тёмных уголках своей души. Много поколений родилось и умерло, не видя от меня и толики той жестокости, что я проявил сегодня. Даже при подавлении восстания Паториуса я был преступно, непростительно мягок, за что поплатился смертью близкого товарища.

– Так с чего же именно нам выпала такая честь узреть великого Каладиуса во всей мощи его гнева? – рот Мараны скривился в ухмылке.

– Всё очень просто. Меня вывела из себя та простота и непринуждённость, с какой вы явились вершить геноцид.

– Геноцид? – вскричала Марана. – Не слишком ли громкое слово?

– В самый раз! – отрезал Каладиус. – Ибо погибшие от ваших рук три десятка гномов для этого народа стали не меньшей, а может и большей потерей, чем гибель десятков тысяч людей в том же Лоннэе. В своей гордыне и тщеславии вы приблизили тот день, когда на Паэтте не останется ни одного гнома! Ибо если люди после мора родятся ещё охотней, подобно молодой поросли на вырубке, то гномы... Да зачем я вам это говорю? – вдруг оборвал сам себя маг. – Ведь вам же всё равно, не так ли?

– Какая мне, к Гурру, разница, что будет потом? – взъярилась Марана. – Я и раньше не чаяла дожить до того дня, а уж теперь – и подавно. И уж от кого бы я ещё услыхала подобные нравоучения, как не от человека, которого прозывали Губителем народов!

– Вот именно так и должно быть, – Каладиус неожиданно не только не вспылил ещё больше, а, напротив, вдруг успокоился. – Именно от меня это и будет звучать нефальшиво. Будь у вас, госпожа Марана, в запасе несколько сотен лет, чтобы порассуждать об этом, вы бы поняли.

– У меня нет столько времени, – спор, похоже, полностью исцелил Марану от страха. – Да и лучше уж умереть, чем слушать эту вашу ерунду! Задавайте свои вопросы, да покончим с этим поскорей!

– Вы абсолютно правы, прошу меня извинить, – Каладиус вновь сел. – Итак, первый мой вопрос – кто тот маг, что говорил со мной?

– Его звали Каирна, он был нашим предводителем, – сухо ответила Марана.

– Он действительно был силён. Демон в тоннелях – его рук дело?

– Его, – Марана словно устала от разговора, и теперь говорила лишь необходимое.

– Надеюсь, теперь этот демон уберётся?

– Он исчезнет через несколько часов после смерти хозяина.

– Хорошо. Второй вопрос – много ли приспешников у вас в Шатре?

– Каирна говорил, что наших адептов собралось около семи десятков, а также некоторое количество чернокнижников и иных магов. Ну и во дворце.

– Это хорошо. Значит, у нас будет шанс одним ударом прихлопнуть почти весь ваш гадюшник. А среди близких к императору есть предатели?

– А как же! – усмехнулась Марана. – Министр морской торговли, помощник хранителя покоев, несколько шишек из военных... Всякую шушеру из слуг и охраны я даже и не знаю, но они точно есть, и не один.

– Что ж, тогда такой вопрос, – Каладиус чуть замялся. – Замешан ли в заговоре магистр Алтисан?

– Точно сказать не могу, но, кажется, нет, – Марана пыталась пожать плечами, но туго стянутые верёвки не слишком располагали к этому. – Каирна не слишком распространялся о чернокнижниках, но я точно знаю, что среди них есть наши сторонники. Однако, думаю, что будь среди них Алтисан, Каирна бы вряд ли умолчал об этом.

– Резонно, – вставая, проговорил Каладиус. – А могут ваши адепты предпринять что-то, не дожидаясь известий о вашей операции?

– Исключено, – Марана понимающе следила глазами за медленно приближающимся магом. – Я полагаю, допрос окончен?

При этих словах Ваир вновь заскулил.

– Вероятно, да, – мягко кивнул Каладиус, заходя чуть сбоку от пленницы и плавным движением извлекая меч. – Ах, нет! Чуть не забыл! Ещё одно... Этот ваш Каирна... Очень уж странными были его методы манипуляций возмущением. Я бы сказал, крайне редкие для Паэтты.

– Вы снова угадали, мессир, – Каладиус стоял так, что Маране было неудобно и больно так сильно поворачивать голову, поэтому она вновь расслабила шею, переместив взгляд на пустой стул с выпущенными шипами, всё ещё стоящий перед ними. – Каирна говорил, что он некоторое время провёл на Эллоре, и что, якобы, он даже был учеником одного из Герцогов. Не знаю, насколько это верно, но могущества у него было не отнять.

– Жаль, что не удалось перекинуться с ним словечком, – вздохнул Каладиус.

– Да уж, жаль... Глядишь, может быть он размазал бы тебя... – прошипела Марана, и тут Каладиус почувствовал то необъяснимое, что нельзя описать человеку, не владеющему магией, но что чувствует каждый, кто способен ощущать манипуляции с возмущением.

Неуловимый взмах клинка – и голова заклинательницы демонов глухо стукнулась о каменный пол.

– Ты тоже почувствовал? – почти дружески спросил Каладиус у Ваира, поднявшего на него затравленные глаза. – А, впрочем, она права – грешно было бы не попробовать!

Последний из оставшихся в живых некромантов раззявил было рот, но сказать уже ничего не успел.

Глава 58. На живца

Каладиус подслеповато щурился, выйдя из полутёмного подвала на зимнее солнце. Зима здесь, в северной Саррассе ощущалась, конечно же, сильнее, чем в Шатре, однако снег и здесь был нечастым гостем. Несколько подмораживало, и изо рта мага вырвалось облачко белого пара. Гномы, которых волшебник довольно бесцеремонно выпроводил наружу, переминались с ноги на ногу, насуплено глядя то на дверь, ведущую в подвалы, то на всё разрастающуюся толпу гномов, прибывающих на тризну по погибшим.

– Прошу прощения, друзья мои, но, боюсь, я там слегка намусорил, – глухой голос Каладиуса не вязался с шутливостью брошенных слов. – Не могли бы вы прибраться?

Гномы лишь молча кивнули, избегая смотреть магу в глаза, и тут же потопали вниз. Каладиус лишь тяжело вздохнул, опустив глаза. Слегка поморщился, увидев небольшое пятнышко крови на сапоге, прямо на самом носке. Пнул подмороженную землю, пытаясь стереть. Затем ещё, и ещё... Каладиус остервенело пинал ни в чём не повинную землю, хотя на обуви его уже не было и следа от кровавой капли...

Лишь через некоторое время маг сумел взять себя в руки. Судорожно выдохнув и проведя пальцами по глазам, он решительно двинулся дальше. Нужно было найти Мэйлинн, или кого-то, кто мог бы сказать, где она. Больше всего ему не хотелось сейчас встретить Варана с его проницательным взглядом, и, конечно же, именно мастер Теней и встретился Каладиусу первым.

– Ну как там наши гости? – слегка улыбнувшись, спросил он, и тут же пристально вгляделся в лицо мага – видимо, что-то в нём поразило охотника за головами.

– Мертвы, – почти столь же мёртвым голосом отозвался Каладиус.

– Они хоть сказали то, что нужно? – естественно, Варан не стал восклицать и изумляться по этому поводу.

– Кажется, да... – несколько рассеянно ответил Каладиус, словно не до конца даже поняв вопрос. Его глаза шарили по толпе. – Вы не видели Мэйлинн, друг мой?

– Откуда вы знаете, что она здесь? – несмотря на вопрос, Варан не выглядел слишком уж удивлённым.

– Я и не знаю, – Каладиус вновь устало сжал виски пальцами одной руки. – Просто предположил. Где она, мне нужно с ней поговорить?

– Она сказала, что будет ждать вас в караульном помещении, – Варан подмечал все странности поведения мага, но ничего не говорил. – Сказала, что у неё есть крайне важное сообщение для вас. Сказала, что это связано с Орденом, но подробностей не сообщала.

– Тогда пойдёмте вместе, друг мой, – чуть качнувшись, Каладиус побрёл по направлению к караулке. – Там всё и узнаем.

– С вами всё в порядке, мессир? – позволил себе спросить Варан.

– Надеюсь, что да, – мастеру Теней показалось, или маг подавил судорожный вздох?

Войдя в караульное помещение, Каладиус тут же увидел Мэйлинн и её верного спутника Бина, сидящих за столом. Заметив мага, Мэйлинн широко улыбнулась и бросилась ему навстречу, словно они не виделись много-много дней. Неожиданно у Каладиуса на глазах заблестели слезы – впервые за много десятилетий, а то и столетий.

Это было так, словно он прикоснулся сжигаемым горячкой лбом к прохладному стеклу. Словно проснувшись малышом от какого-то жуткого кошмара, увидел склонившееся ласковое лицо матери. Словно кто-то тёплыми мягкими руками обхватил его заледеневшие ладони и тихонько дышал, отогревая их... Увидев Мэйлинн, Каладиус словно оставил за порогом всю кровь и грязь этого едва начавшегося дня. И, главное, он почувствовал, что давно минувшее не получило власть над ним; что Губитель народов и Сокрушитель королевств так и остались в том далёком мрачном прошлом. Он омывался в тепле, струящемся из глаз лирры, купался в её ясной, радостной улыбке, и словно оживал вновь.

Заметив навернувшиеся слезы на глазах старика, Мэйлинн была очень тронута, хотя и не знала истинной их причины. Она решила, что он очень рад её видеть, что он переживает из-за прошедшего боя, что он волновался за неё. Наверное, отчасти и это было правдой.

– Мессир, я так рада вас видеть! – воскликнула она, бросаясь на шею магу.

– А уж как я рад, дорогая моя! – прошептал ей в волосы Каладиус, беспомощно ощущая, как крупные слезы текут по его щекам.

– Что с вами? – теперь лирра несколько встревожилась, вероятно, ощутив в маге какое-то внутреннее напряжение, и, конечно же, находясь в крайнем удивлении, увидев его плачущим.

– Всё замечательно, милая, – широко и свободно улыбнулся Каладиус. – Теперь всё просто замечательно.

– Я знаю, что вы допрашивали пленных некромантов, – не осознавая, лирра вновь наступила на больную мозоль. – Они уже рассказали всё, что нужно?

– Да, госпожа, они рассказали всё, что знали, – с некоторым усилием ответил Каладиус.

– И теперь вы должны ехать в Шатёр, да?

– К сожалению, да. Как я и предполагал, то, что мы видели – часть заговора против императора. Я должен помочь.

– Конечно! Заодно и поторопите этого лежебоку-Кола! – рассмеялась Мэйлинн, хотя в глазах её блеснули слезы от тревоги за друга, оказавшегося в этом осином гнезде.

– Уверен, что мы приедем вместе, дорогая! – преувеличенно бодрым тоном ответил Каладиус.

– Это будет замечательно! А что вы сделаете с пленниками? – спросила вдруг Мэйлинн.

– Ничего, – против воли опустив глаза, ответил Каладиус. – Они уже мертвы.

– Мертвы? – вскричала Мэйлинн, побледнев. – Как это?

– Это была их просьба, – заставив себя взглянуть в глаза лирре, ответил маг. – Если бы они попали в руки императора, то любая смерть показалась бы им сладким избавлением. Поэтому они рассказали мне всё при условии, что я после этого убью их. Не беспокойтесь, это была быстрая и безболезненная смерть.

Полуправда, хотя она и была во многом похожа на ложь, оказалась спасительной. Каладиус постарался не вспоминать о том, со сломанным носом. А также с перебитым позвоночником и истерзанной промежностью. Во всяком случае, Мэйлинн о нём знать не нужно. Она и так поникла головой и было видно, как подрагивают её плечики.

– Мастер Варан сказал, что у вас ко мне было какое-то неотложное дело? – поспешил сменить тему Каладиус.

– Да, очень важное дело, мессир, – лирра подняла встревоженное лицо. – В Дуондуре были ассассины...

***

Расставшись с товарищами, Бин и Мэйлинн двинулись за гномами, показывающими дорогу. Поначалу Бину казалось, что проводники были излишни – что такого сложного в том, чтобы пройтись милю или чуть больше по тоннелю? Но на деле оказалось всё совсем не так просто. То, что гномы называли «тоннелем», по сути было целой системой тоннелей, своеобразным лабиринтом, в котором легко могли бы заплутать захватчики, которым пришло бы в голову напасть на столицу гномов. Многие ответвления и коридоры служили каким-то иным целям – возможно, были хранилищами, или чем-то ещё в этом роде. Основной тоннель был, конечно, освещён лучше, но Бин со всей очевидностью осознал, что не будь впереди них нескольких уверенно шагающих гномов, не прошло бы десяти минут, как они заблудились бы здесь всерьёз и надолго.

Тоннель, ведущий в Дуондур, разочаровал Бина. Наслушавшись историй о умопомрачительных красотах города гномов, он ожидал чего-то большего, чем простые каменные стены, факелы и грубо обработанный пол. Однако, судя по всему, именно такова и была задумка строителей подгорного города – работа на контрасте.

Всё началось с того, что тоннель стал заметно расширяться. Если вначале расстояние от одной стены до другой едва ли превышало десять ярдов, то сейчас это была уже вся сотня. Точно так же всё выше становились своды, и теперь уже потолок пещеры был невидим, сокрытый мраком, сгущающимся кверху. Даже множество факелов не могли осветить всё это пространство целиком. Зато они хорошенько освещали великолепные громадные открытые ворота, покрытые вычурной резьбой, изображающей как руны, явно магические, так и фигуры каких-то гномов, животных, и даже людей.