Текст книги "Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 64 страниц)

Ещё раз хмыкнув, Варан резко повернулся и зашагал к рыдвану. Какое-то время Кол и Каладиус молча смотрели ему вслед.

– Придётся очень постараться, чтобы выкопать могилы в этой почве, – пробормотал Кол, обращаясь к Каладиусу. – Насколько я знаю, дорийцы ведь хоронят своих людей в земле?

– Да, чтобы те стали травой для Звёздной Кобылицы. Ладно, так уж и быть, – засмеялся маг. – Помогу тебе ещё раз. Яма с меня! Только уж, не обессудь, одна на всех. И засыпать придётся руками.

– Не вопрос, – усмехнулся в ответ центурион. – Уж чего-чего, а рук у нас в избытке!

Глава 30. Синивица

После того, как общая могила дорийцев была засыпана землёй, а Мэйлинн произнесла короткую отходную молитву, недавние невольники медленно двинулись в сторону Анурских гор. Некоторые из уходящих подходили к своим освободителям, горячо благодаря и благословляя их, но основная масса людей словно и не поняла, что произошло. С той же тупой покорностью, с какой они брели навстречу своему рабству, брели они теперь навстречу зыбкой свободе. Два десятка мужчин, вооружённых кривыми дорийскими саблями, скакали на дорийских же лошадях неподалёку от колонны.

– Несчастные, сломленные люди, – прокомментировал Кол. – Навряд ли они когда-нибудь оправятся от этого потрясения.

– Оправятся, – ответил ему Каладиус. – Люди и не от такого оправляются. И этим они также выгодно отличаются от остальных рас.

Мэйлинн ничего не ответила на это. Она лишь печально смотрела вслед уходящим. Замыкал колонну новоиспечённый командир Станиш. Напоследок он горячо пожал руку всем членам освободившего их отряда, включая лирру. Затем, вскочив на коня и отъехав на несколько сот ярдов, он вновь повернулся к путешественникам, которые уже сели на лошадей и продолжили движение на север, чтобы в последний раз отсалютовать им. Друзья в ответ помахали ему руками. На этом каждый из отрядов направился своей дорогой.

Путешествие продолжалось в тягостном молчании. Каладиус словно забыл, что он незадолго до встречи с кочевниками планировал привал. На самом деле, есть сейчас никому не хотелось. Да и повар Пашшан был пока довольно слаб и не мог готовить. Он лежал сейчас в «гостиной» Мэйлинн, погруженный Каладиусом в сон, поскольку оказался весьма неугомонным пациентом, не желающем отдыхать и беречь себя. Кол и Варан на какое-то время оставили игру в приятелей и хмуро скакали по разные стороны рыдвана. Бин, которого всё ещё несколько лихорадило от пережитого, присоединился к Колу. Лирра и маг вновь устроились на козлах рыдвана.

– Ну, парень, я всегда говорил, что из тебя выйдет толк! – просто чтобы что-нибудь сказал, обратился Кол к Бину.

– Угу, – отчего-то Бину совсем не хотелось эту тему.

– Ты повёл себя очень мужественно! – не отставал Кол. – Конечно, тебе нужно ещё потренироваться, но ты неплохо справился со своим противником! Хотя будем теперь иметь в виду, что кинжал – не лучшее средство для конного боя. При случае прикупим тебе меч, тогда вообще станешь непобедимым!

Бин вновь лишь хмыкнул в ответ.

– Представь: скачешь ты такой, весь из себя – конь белый, меч на поясе... Все девки твои...

– Отстань, а, – неожиданно огрызнулся Бин, пуская коня вскачь и обгоняя Кола.

– Переживает парень, – поймав взгляд Мэйлинн, покачал головой Кол. – А зря. Он себя сегодня повёл молодцом!

– Дай ему время, – ответила лирра. – Всё-таки сегодня он испытал на себе, что такое рукопашная. И был ближе, чем когда бы то ни было к смерти. Ему нужно свыкнуться с этой мыслью.

– А вот ты не перестаёшь меня поражать, – пристально глядя на Мэйлинн продолжал Кол. – Ты ведёшь себя, словно заправский легионер. Неужели этому тоже учат в Наэлирро? Вот так вот воспринимать сражения?

– Нет, – усмехнулась Мэйлинн. – Просто я, кажется, очень быстро повзрослела. Порой мне уже кажется, что я всегда вот так вот путешествовала, вот так вот убивала... Боюсь, моё сердце довольно быстро черствеет и ожесточается...

– Ну это вы уж загнули, милочка! – не выдержал Каладиус. – Сдаётся мне, что скорее в пустыне Туум начнут лить дожди и цвести сады, чем ваше сердце хоть сколько-нибудь очерствеет! Так что на этот счёт не беспокойтесь. Просто вы, действительно, чересчур быстро взрослеете и, наверное, становитесь философом. На мой взгляд, это более пристало таким старикам, как я, но, возможно, это и есть тот самый отпечаток Башни, лежащий на Её искателе.

– Я убила сегодня шестерых человек... – помрачнела Мэйлинн. – Но самое ужасное даже не в этом, а в том, что я не схожу с ума, не терзаюсь по этому поводу.

– Может быть, это потому, что ты спасла сегодня две с лишним сотни душ? – парировал Кол. – В таком случае убийство шестерых – наименьшее зло.

– Может быть, – как-то без особого воодушевления согласилась лирра. – Однако мне бы хотелось, чтобы меня возмущало само понятие наименьшего или наибольшего зла.

– Увы, моя милая, в нашем мире есть и иные оттенки, кроме чёрного и белого. Поэтому выбор между наименьшим и наибольшим злом неизбежен. Боюсь, вам не раз ещё предстоит сделать подобный выбор.

– Когда перед человеком стоит подобный выбор, это уже хорошо, – философски заметил незаметно подъехавший Варан. – Большинство людей даже не утруждают себя подобным.

– Это точно, – не удержался от шпильки Кол.

– Удивительная победа, – задумчиво проговорила Мэйлинн. – Вроде бы мы победили, но почему тогда у меня такое нехорошее чувство?

– Привыкай, подруга, – вздохнув, ответил Кол. – Меня это чувство преследовало всю мою легионерскую жизнь. После каждого сражения, когда уйдёт опьянение боя и радость от того, что остался жив, накатывает чувство бессмысленности происходящего. А когда в победе нет смысла, она мало чем отличается от поражения.

– Что-то у нас какие-то мрачные разговоры, – хмыкнул Варан. – А ведь мы всё-таки победили!

– И то верно! Хватит вешать нос, Мэйлинн! Всё хорошо – едем дальше. Через пару деньков увидишь детишек!.. – тут Кол вдруг осёкся, вспомнив о страшной вести, которую они услышали от пленников.

– Неизвестно ещё, что с ними, – уныло ответила Мэйлинн, также вспомнив о синивице.

– Неизвестно ещё, пустят ли нас в город, – заметил Варан.

– Неизвестно ещё, нужно ли нам туда, – проговорил Каладиус.

– То есть как? – Мэйлинн изумлённо уставилась на мага.

– А вот так, – не смущаясь, ответил тот. – Не вижу смысла понапрасну рисковать жизнью. Лично мне, конечно, придётся наведаться в Лоннэй, поскольку нам нужны банковские бумаги. Но остальным, я думаю, там делать нечего. Обождёте меня где-нибудь в тихом малолюдном местечке.

– Вот ещё! – выпятила нижнюю губу лирра. – Не вы ли недавно говорили, что в этом походе все решения остаются за мной? Я не могу проехать мимо Лоннэя, не узнав, что сталось с крошками и мэтром Бабушем.

– В данном случае, боюсь, мне придётся поменять правила. И на этот раз решать буду я. А я решил, что поеду в город один и пробуду там не дольше, чем это будет необходимо.

– Какая интересная игра, – усмехнулся Варан. – Правила меняются, когда это вам угодно.

– Это не игра, мастер, – несколько жёстко ответил маг. – Я не собираюсь играть в игры, где ставкой будут ваши жизни. Я не думаю, дорогая, – уже обращаясь к обиженной Мэйлинн, Каладиус смягчил тон. – Что от того, попадёте ли вы в город или нет, решится судьба поисков Башни. Поэтому вам лучше будет не рисковать. Если для вас это так важно, я обещаю, что наведаюсь в ту гостиницу и узнаю судьбу детей.

– Мне кажется, мессир, что вы чересчур вольно толкуете мою роль в нашем предприятии, – неожиданно твёрдо заговорила Мэйлинн. – Если мне позволяется принимать решения лишь в той степени, в какой они согласуются с вашими представлениями, то не становятся ли мои решения вашими? И не становится ли мой поиск вашим? Я бы просила вас быть более последовательным, или же в определённый момент эта непоследовательность может создать для всех нас ненужные сложности.

Маг, которого, по сути, только что отчитали на глазах нескольких человек, не только не разозлился, а даже скорее наоборот. Он взглянул на лирру с лёгкой улыбкой, а в глазах его плясали огоньки, говорящие о его отличном настроении. Он выглядел словно учитель, чья ученица только что выдержала сложный экзамен.

– Вы совершенно правы, моя юная госпожа, – с ненаигранным почтением произнёс он. – И хотя я по-прежнему против этой затеи, но решение, конечно же, останется за вами.

– Спасибо, мессир, – робко улыбнулась Мэйлинн. – Простите, если обидела вас.

–Ну что вы, дорогая моя! Напротив, вы ещё больше укрепили мою веру в успех всего нашего предприятия. Ежели, конечно, мы не сляжем все от синивицы, – Каладиус не смог удержаться от вполне закономерного скепсиса.

– Не может быть, чтобы великий Каладиус не знал бы, как нам уберечься от заразы! – воскликнул Кол.

– Если бы великий Каладиус знал бы, неужто вы думаете, друг мой, что он не поделился бы своим знанием с миром? – возразил маг. – Увы, тут мы почти ничем не будем отличаться от простых смертных. Единственное, что могу сказать, что болезнь эта, скорее всего, является следствием низкой культуры личной гигиены среди населения Паэтты. Станем чаще мыть руки и лицо специальными бальзамами, поменьше контактировать с людьми – и, ежели на то будет воля Первосоздателя, не заразимся.

– Что ж – и то совет! – с несколько излишней бравурностью ответил Кол.

***

Путь через дорийские степи протекал вполне спокойно. Казалось, что с каждым часом движения на север жара постепенно шла на убыль. Разнотравье степей уже и тут имело вполне ощутимый желтоватый оттенок, только теперь уже это действительно было признаком осени, а не испепеляющей жары.

Пару раз путешественникам встречались небольшие орды, не более пяти дюжин всадников, плюс женщины и дети. Колу до зуда хотелось разузнать, не была ли одна из них ордой хана Патыра, но узнать ему это было не суждено. Бин сильно нервничал и непроизвольно то и дело хватался за рукоять кинжала. Ему мерещились подозрительные взгляды кочевников, словно об их вчерашнем сражении уже знала вся Дория. В такие мгновения к нему поближе подъезжал Кол и тихонько увещевал друга вести себя менее подозрительно. Однако блуждающий взгляд Бина продолжал метаться, выискивая мнимые опасности.

К счастью, кочевники, как обычно, вели себя с людьми, не являющимися жителями приграничных к ним областей, вполне терпимо и даже доброжелательно. Малыши, которым по возрасту ещё не полагалась лошадь, задорно махали пыльными ручками проезжающему рыдвану, что-то весело крича вслед. Мэйлинн с совершенно искренней улыбкой отвечала им тем же, иной раз даже давая подвернувшимся под руку детишкам какие-нибудь угощения.

Мужчины-дорийцы принимали самый невозмутимый вид, лишь украдкой разглядывая небольшую кавалькаду. Женщины же даже не смели поднять глаз, занятые своими делами. В патриархальном обществе дорийцев место женщины было обозначено весьма однозначно и жёстко – всё их существование было необходимо лишь для того, чтобы делать жизнь их повелителя-мужчины максимально комфортной и полной удовольствия.

Так проходил час за часом, утекала миля за милей. Кстати сказать, здоровье почтенного Пашшана улучшалось не по дням, а по часам. Уже на следующий день после ранения, как следует отоспавшись, он уже был в седле, а также вновь баловал своих спутников гастрономическими изысками. Раны в руке и груди будто бы совсем не беспокоили его, хотя иногда, совершив какое-то неловкое движение, он всё же морщился от боли, причём больше всего его беспокоила, очевидно, именно рука.

Следующий после столкновения с дорийцами день прошёл без каких-то особенных происшествий. Ничего такого, что стоило бы упоминания, не происходило. Также не стоил упоминания и весь оставшийся путь до моста через Дорон, которого путешественники достигли ближе к вечеру на четвёртый день с момента отъезда.

– Добрались, – произнёс Кол, хотя особой радости в его голосе не слышалось. Весть о синивице сильно подпортила радость от предстоящей встречи.

– Рано ещё радоваться, – заметил Варан, вглядываясь в противоположный берег. – Если зрение мне не изменяет, там, на том берегу, что-то вроде пропускного пункта.

Действительно, Дорон в этом месте был не шире пятисот футов, поэтому на том берегу хорошо были видны деревянные рогатки, палатки и люди, явно вооружённые.

– Карантинные отряды, – поморщившись, проговорил Каладиус. – Чего доброго, ещё не впустят в страну...

Действительно, миновав совершенно пустой мост, рыдван уткнулся в импровизированный шлагбаум, перегораживающий дальнейший путь. В несколько рядов вдоль берега стояли деревянные рогатки, которые должны были воспрепятствовать движению тех, кто рискнёт обогнуть преграду.

– Они бы так от дорийцев защищались! – сварливо процедил Кол.

Навстречу отряду вышли два человека – сержант и рядовой. В руках сержанта был обнажённый палаш, на плече рядового – внушительных размеров алебарда. Синий жгут, сделанный из скрученной синей тряпки, обвивал руки обоих чуть повыше локтей. Действительно, это были карантинные отряды, как и предполагал маг. Каладиус, понимая, что предстоит непростой разговор, знаком приказал всадникам двигаться позади рыдвана, сам же, правя лошадьми, подъехал настолько близко, что первая пара тяжеловозов едва не уткнулась носами в жердь, перегородившую мост.

– Куда направляетесь, сударь? – вежливо осведомился сержант, подошедший к шлагбауму с противоположной стороны.

– Мне бы хотелось попасть в ваш добрый Лоннэй, господин сержант, – как можно более радушным тоном ответил Каладиус.

– Увы, сударь, сомневаюсь, что у вас это получится, – с вполне искренним сожалением отозвался сержант. – Уж не ведаю – знаете ли вы, что у нас тут творится?

– Как не знать, – сокрушённо закивал маг. – Слыхал и о войне с лошадниками, и о синивице.

– Это хорошо, – удовлетворённо кивнул воин. – Тогда мне будет проще объяснить вам, что по специальному указу его королевского величества Аллана Девятого въезд на территорию королевства Пунт без специального разрешения невозможен до окончания эпидемии.

– И где же можно добыть это разрешение?

– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами сержант. – Моё дело маленькое – спрашивать разрешения, да не пропускать тех, у кого его нет.

– И много народу приходит с разрешениями? – поинтересовался Каладиус.

– Да пока никого не было. Вообще сейчас этой дорогой народ не ходит. Там – дорийцы, здесь – эпидемия. За много дней вы – первые, кто проезжает по этому мосту.

– Но как же нам быть, почтенный? – воскликнул Каладиус. – Мне совершенно необходимо в Лоннэй, но разрешения у меня нет.

– Коли нет разрешения, то не о чем и говорить, – опять же не грубо, а просто констатируя факт, ответил сержант.

– Но моё присутствие в Лоннэе необходимо, – возразил маг. – Я – лекарь из Саррассы. Прослышав о несчастии, постигшем вашу благословенную землю, я бросил всё, чтобы помочь страждущим. Неужели вы не пустите меня?

– Моя бабка больше похожа на саррассанца, чем этот старик, – довольно громко пробурчал солдат. Вероятно, он хотел сказать это тихо, так, чтобы услышал лишь сержант, но благодаря природной силе голосовых связок не сумел этого сделать.

– Ты прав, почтенный, – при этих словах Каладиуса лицо солдата приняло сконфуженное выражение. – Я сам родом из Латиона, но уже много лет проживаю в Саррассе. Посмотри, мои слуги – тоже частью латионцы, но среди них есть и саррассанец, и баинин. Я – космополит.

– Зачем же лекарю столько слуг? – с лёгким недоверием спросил сержант, очевидно озадаченный последним сказанным магом словом.

– Люблю, знаете ли, путешествовать с комфортом, – пожал плечами маг. – Благо, достаток позволяет.

– И что же, сударь, вы знаете, как излечить синивицу? – спросил сержант, и в его голосе явно прорезалась надежда.

– Увы, друг мой, синивица пока считается неизлечимой болезнью, – искренне вздохнул Каладиус. – Однако у меня есть способы облегчить страдания больных, а главное – средства, которые помогут не заболеть здоровым.

– Можно ли вам верить, сударь? – с сомнением пробормотал сержант, разрываясь между долгом и совестью.

– Посудите сами, почтенный: ну зачем мне вам лгать? Неужели вы думаете, что я направляюсь в Пунт с недобрыми замыслами? Для чего мне может понадобиться пробраться в ваше славное королевство? Я вполне осознаю опасность, которой подвергаю себя и своих спутников, но, тем не менее, я хотел бы проехать. А если вам нужны ещё какие-то доказательства, то вот... – Каладиус порылся за пазухой, и показал сержанту нечто, лежащее на раскрытой ладони.

Почти все спутники мага, за исключением разве что Пашшана, вытянув шеи с любопытством вглядывались в вещицу. Это оказался крупный золотой перстень с большим черным ониксом. Варану не нужно было разглядывать камень вблизи, чтобы знать, что он представляет собой искусно вырезанный человеческий череп. Мастер Теней хорошо знал эти перстни: их носили чернокнижники – высший магический орден Саррассы.

Чернокнижники – орден, поставивший себе задачу докопаться до самой сути вещей, до самой сути бытия. Когда-то очень давно маги-радикалы этого ордена, пытающиеся постичь основы и глубины смерти, как весьма существенной части бытия, стали заниматься некромантией. Позднее некроманты и чернокнижники разошлись, хотя особой вражды между ними не было, но методы некромантов казались большинству чересчур нетрадиционными. Ныне маги-чернокнижники пользовались в Саррассе огромным почтением, и право вступить в орден необходимо было заслужить.

– Что это? – сержант был, видимо, менее просвещён, нежели Варан.

– Это знак ордена чернокнижников, к коему я имею честь принадлежать, – довольно высокопарно ответил Каладиус.

Словосочетание «орден чернокнижников» произвело должное действие – пусть пунтский сержант никогда не видел ониксовых перстней, но о самом ордене слышали все.

– Стало быть, мессир не только лекарь, но и маг? – с глубоким почтением осведомился сержант, слегка кланяясь под весом вновь открывшихся обстоятельств.

– Именно так, – важно кивнул головой Каладиус.

– Я думаю, что вам нужно говорить с нашим лейтенантом. Сейчас он отправился с разъездом на восток вдоль реки, но скоро должен вернуться. Я бы пропустил вас, мессир, но не могу взять на себя такую ответственность.

– Я понимаю вас, мой друг, – мягко улыбнулся маг. – Я согласен обождать вашего лейтенанта, если вы позволите нам сделать это на берегу. Знаете, чувствую лёгкий дискомфорт от того, что подо мною бежит глубокая река.

– Я открою проход, – поразмышляв некоторое время, решился сержант. – Но поклянитесь, мессир, что вы не сделаете попыток уехать, не поговорив с лейтенантом.

– Несколько прискорбно видеть в вас такое недоверие ко мне, – обиженно выпятил губу Каладиус. – Однако же я дам такую клятву. Клянусь, что ни я, ни мои спутники не сделают шага на север без позволения вашего лейтенанта.

Добряк-сержант вместе с подчинённым солдатом бросился оттаскивать жердину, перегородившую мост. Видно, что ему было стыдно за то, что посмел не доверять такому могущественному человеку, поэтому он старался делать всё как можно быстрее. Таким образом, спустя минуту весь отряд уже стоял на пунтской земле.

Пользуясь случаем, Каладиус приказал повару приготовить что-нибудь, «чтобы скрасить ожидание». Мэйлинн, вновь накинувшая на себя плащ с капюшоном, решила остаться в рыдване. К ней присоединились Каладиус и Бин. Кол с Вараном же направились к находящемуся неподалёку бивуаку пунтийцев, где гостеприимно дымил костёр и булькала похлёбка в котелке. Не прошло и четверти часа, как оба уже были «своими в доску» парнями для всей дюжины бойцов, коротающих время у костра. Кол было вынул фляжку с вином, хотя сам уже давно старался не притрагиваться к спиртному. Однако солдаты с сожалением были вынуждены отказаться по долгу службы. Но сам жест немедленно вознёс Кола в их глазах на новую высоту.

Лейтенант вернулся, когда солнце опустилось уже довольно низко. К тому времени Пашшан уже приготовил свой великолепный обед, которым с удовольствием угостились не только сами путешественники, но и солдаты. Мэйлинн и Каладиус продолжали держаться особняком, все же остальные давно присоединились к общему кругу, откуда то и дело разносился многоголосый хохот. Языковых барьеров словно и не существовало. Жители Латиона довольно быстро приноровились к несколько необычному, певучему пунтскому выговору; пунтийцы также не привередничали, слыша более резкое и шипящее произношение знакомых слов. Даже баинин Пашшан, который вряд ли понимал хотя бы одно слово из десяти, степенно сидел в общем кругу и время от времени расплывался в широченной улыбке.

Кол был в ударе – он превзошёл себя в количестве и качестве баек. Несколько раз заслуженная слава рассказчика доставалась и Варану. Бин же подсел к молодому безусому солдатику, его ровеснику, и теперь напропалую врал, описывая свои похождения. Довольно сложно было оставаться в рамках легенды, предложенной Каладиусом, и несколько раз Бин явно сбалтывал лишнего, но пунтийский парнишка едва ли что заметил – он во все глаза смотрел на Бина, казавшегося ему едва ли не самым великим воином со времён Увилла Завоевателя, и слушал во все уши. Бин же упивался славой.

Увы, с тех пор, как в их компании появился сначала Кол, а затем Варан, парню пришлось довольствоваться вторыми и третьими ролями. Он теперь не всякий раз мог улучить минутку, чтобы поболтать с Мэйлинн, поскольку та была основательно узурпирована Каладиусом, а когда старый хрыч отступал, тут же возникали Кол или Варан. Бин очень тяготился своим положением в компании, своим возрастом, отсутствием опыта. Он смотрел на всех, даже на Мэйлинн, как ребёнок смотрит на взрослых вокруг. Все они, независимо от числа прожитых лет, прожили такие огромные жизни, что и не снились Бину, который все свои двадцать лет не отлипал от материнской юбки. И вот сейчас Бин полной горстью вкушал сладость славы и обожания, пусть даже от этого зелёного пацана. Хвала Арионну – впервые за долгое время Бин находился рядом с человеком, ещё более неопытным в жизни, чем он сам.

Однако же, мы отвлеклись. Итак, лейтенант вернулся, когда солнце уже вот-вот готово было коснуться горизонта. Поначалу он был страшно недоволен открывшейся ему картиной – солдаты вверенного ему взвода сидели вперемешку с какими-то гражданскими, громко хохотали и вообще вели себя неподобающе. Сержанта, видимо, ждала серьёзная головомойка, но тут из рыдвана показался Каладиус. После недолгого разговора, обязательного показывания ониксового перстня и нескольких реплик сержанта, лейтенант сменил гнев на милость. Более того, он пообещал собственноручно написать подорожную, которая должна была избавить мага от будущих проволочек. Несмотря на то, что Каладиус втайне сомневался, что писулька какого-то лейтенантика будет иметь хоть сколько-нибудь серьёзный вес, он вежливо поблагодарил офицера и выразил ему свою признательность.

В свою очередь лейтенант посоветовал переночевать в лагере.

–  Ночью дороги могут быть небезопасны, –  пояснил он. –  Кое-где в лесах прячутся колоны-погорельцы, которые теперь промышляют недобрым. Кроме того, при свете дня вы хоть различите лица встречных – не больны ли они.

К восторгу Кола, Варана, и особенно Бина, Каладиус согласился, после чего удалился в рыдван, ибо негоже великому магу-чернокнижнику ночевать под звёздами посреди собственных слуг.

***

– А вы и взаправду – чернокнижник, мессир? – это был первый вопрос Варана, заданный после того, как путешественники отъехали на достаточное расстояние от лагеря карантинного отряда.

– Что значит «взаправду»? – вроде как даже обиделся Каладиус. – Неужели я похож на человека, который станет лгать и присваивать себе то, что ему не принадлежит? Конечно же я – чернокнижник! Посвящён в орден больше трёх сотен лет назад.

– Ничего себе! – присвистнул Кол. – Они, должно быть, уже и забыли о вашем существовании!

– Они ничего и никого не забывают, друг мой, –  возразил Каладиус.

– А как же вы попали в этот орден? – полюбопытствовала Мэйлинн. – Я думала, что он – исключительно саррассанский.

– Так и есть, – охотно ответил Каладиус. – Но для великого мага Каладиуса в своё время им пришлось сделать исключение. Скажем так, в то время я был не из тех людей, которые спокойно принимают отказы, – Каладиус вроде бы улыбнулся, но так, что ни у кого не возникло желания продолжать этот разговор.

Прошло какое-то время. Солнце светило вовсю. Здесь, в Пунте, в самый разгар месяца дождей стояла совсем не осенняя погода. Было достаточно тепло, чтобы не носить тёплую одежду, и только ночи были уже по-осеннему прохладными. Все наслаждались поездкой. Тепло, но не жарко, буйные пейзажи вокруг. Сейчас леса уже оделись багрянцем и золотом, однако довольно ещё было и зелёной листвы, и деревья отнюдь не спешили оголяться. Умиротворение и покой были буквально разлиты по окрестностям, и казалось совершенно удивительным, что где-то тут совсем недавно прокатилась война, что где-то рядом бушует свирепая болезнь.

Дорога шла через восхитительно прозрачную рощу, полную золотых листьев и пения птиц. Треснувший было мост показательной дружбы между Колом и Вараном, казалось, был снова восстановлен, и их голоса эхом отражались от бестрепетных деревьев. Мэйлинн в кои-то веки сидела и общалась с блаженствующим Бином, поскольку Каладиус выразил желание размять кости и прокатиться верхом. И именно его каркающий голос внезапно прервал всю эту идиллию.

– Стойте! – тревожно воскликнул маг. Бин тут же натянул поводья, а остальные осадили коней.

– В чём дело? – спросил, подъезжая к магу, Кол.

– Впереди, – коротко ответил маг, указывая рукой.

В нескольких десятках шагов впереди роща заканчивалась, а чуть далее, в паре сотен ярдов была видна опрятная деревушка. Тракт проходил аккурат через неё, и Кол даже вспомнил, как они проезжали тут, когда искали Каладиуса.

– Деревня, – озвучил очевидное Кол. – И что? Насколько я помню, там даже есть вполне приличный постоялый двор. Можем остановиться ненадолго...

– Внимательней посмотри, – мрачно перебил маг.

– Что там? – пристально вглядываясь, спросил Кол.

– Синивица, – тихо проговорил подъехавший сзади Варан.

– Да с чего вы взяли? – недоумевал Кол. Всё-таки зрение его действительно было уже не то что прежде.

– Приглядись. Не доезжая деревни, – указывая рукой, сказал Варан.

– Будто арка какая-то, – заметил подошедший Бин. – А на ней тряпка болтается.

– Вот именно, – сурово кивнул Каладиус. – Такие опознавательные знаки ставят перед въездом в деревни, поражённые эпидемией.

Теперь и Кол смог разглядеть то, о чём все говорили. Два грубо отёсанных нетолстых ствола были врыты по обе стороны дороги под углом так, что образовывали перекрещённую в навершии арку. И с этого перекрестия свисала грязно-синяя тряпица, более похожая на заношенную рубаху какого-нибудь пахаря, коей она, скорее всего, и являлась когда-то. Ныне же она служила грозным предупреждением, что деревня охвачена синивицей.

– Что будем делать? – спросила Мэйлинн. Она, так же, как и Кол, не усидела на козлах и теперь напряжённо вглядывалась вперёд.

– Хорошо бы объехать как-то... – предложил Варан.

– Да как тут объедешь? – возразил Каладиус. – Вряд ли тут есть какие-то объездные дороги, а коли и есть, так наш рыдван по ним не пройдёт. Ничего страшного – быстро проедем через деревню, никто и оглянуться не успеет.

– Да я больше опасаюсь не из-за них, – мотнул головой в сторону домов Варан. – Вон кто меня беспокоит, – кивок в сторону Мэйлинн. – Ведь стоит ей увидеть больного человека, а особенно ребёнка, она же бросит всё и кинется спасать.

– Эт точно! – хохотнул Кол. – Так она и сделает! Так что лучше сразу завязать ей глаза.

– Никто никого не бросится спасать! – строго, обращаясь прежде всего к лирре, произнёс Каладиус. – Раз уж установили предупредительные знаки, значит, деревня поражена весьма тяжко. Никого тут мы спасти уже не сможем. Они сами либо умрут, либо выздоровеют. Поэтому мы просто проедем мимо. Бояться нечего, разве что жители деревни накинутся на нас и начнут о нас тереться и облизывать. Кстати, – насмешливо продолжил маг. – Помнится, ещё недавно все вы горели желанием проникнуть в поражённый мором Лоннэй, а уж там-то всё будет обстоять куда хуже, нежели в этой небольшой деревеньке. Так чего же вы тогда так перепугались?

– Да а кто перепугался-то? – пренебрежительно фыркнул Кол, хотя слегка расширившиеся зрачки выдавали его волнение.

– Вот именно! – поддакнул Бин, демонстративно развернувшись и вразвалочку зашагав к рыдвану.

– Вообще-то это именно вы, мессир, подняли тревогу, – не преминул поддеть Каладиуса Варан.

– Ну тогда – вперёд, мои храбрецы! – осклабился маг, понукая своего коня.

Деревня, названия которой никто так и не вспомнил, встретила путников гробовым молчанием. На улице не было ни души, но, что более удивительно, не было видно даже самой разобыкновенной курицы, коих всегда полно на деревенских улочках. Деревня была невелика – десятка три домов, вытянувшихся вдоль тракта одной длинной улицей, постоялый двор в дальнем от путешественников конце деревни, а также даже небольшое святилище, сколоченное из досок в грубом подобии башни Арионна.

Не слишком быстро, но и не медля, отряд проехал по деревне. Несколько раз путникам казалось, что они видят какое-то движение в мутных подслеповатых окошках хат, однако же из домов так никто и не вышел. То ли большинство жителей были мертвы или обессилены болезнью, то ли ушли подальше от заражённой местности. Выехав за околицу все, даже Каладиус, облегчённо вздохнули. Какое-то время никто не прерывал повисшего молчания, все тяжко задумались о том, что ждало их впереди.

По дороге к Лоннэю друзья проехали ещё пару-тройку деревень, однако они, хвала богам, не имели страшных синих тряпок на столбах при въезде. Наверняка и в них не обошлось без заболевших, однако пандемии избежать удалось. Тем не менее, путешественники решили нигде не останавливаться и двигаться до самой столицы.

Несколько раз им встречались небольшие конные разъезды по пять человек – четверо солдат в сопровождении сержантов. Один из этих разъездов отчего-то вовсе не обратил внимание на движущуюся кавалькаду, остальные же вполне довольствовались подорожной, выписанной сердобольным лейтенантом, что крайне удивило Каладиуса.

От каждого такого разъезда друзья получали весьма удручающие новости. В столице – настоящий мор, туда никого не впускают и не выпускают. Мёртвых не успевают хоронить и просто палят на городских площадях. Король – на севере и мало чем помогает несчастным подданным. Каждая такая весть встречалась горестными вздохами и тихими проклятиями.