Текст книги "Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 64 страниц)

Сады императора прекрасны в любое время суток, однако именно ночью в них появлялось некое мистическое очарование, навевающее детские воспоминания о южных волшебных сказках, в которых мудрые могущественные джинны помогали ловким простолюдинам глумиться над могущественными визирями. Сотни разноцветных ламп, огней, факелов подсвечивали розово-белые стены особняков Койфара, придавая им поистине сказочный облик. Качающиеся ветви тропических растений наполняли окружающее пространство изменчивыми тенями, от которых в сладостной жути замирало сердце, заставляя снова и снова вспоминать всё тех же сказочных джиннов.

Легендарный маг Каладиус весьма органично вписывался в окружающую мизансцену. Наверное, если бы он сейчас вдруг взлетел, размахивая полами своего плаща, это не вызвало бы никакого изумления ни у редких прохожих, ни у стражи. Ему не хватало лишь тюрбана, кои любили водружать на себя актёры, изображающие южных магов на площадях Латиона.

Однако сам Каладиус не слишком-то задерживался, чтобы полюбоваться на всё это великолепие. Он шёл размеренным шагом – не быстро, но и не медленно, и, казалось, был полностью погружен в свои мысли. Трое стражников позади него мягко шлёпали своими сандалиями по аккуратно выложенной брусчатке. Они несли факелы, от которых почти не было никакого проку, поскольку и широкие улицы, и шикарные особняки были щедро освещены.

Ноги сами несли мага по давно заученному маршруту от императорского дворца к Башне Кантакалла, самой высокой из всех высоченных башен города. Именно там многие столетия располагалась резиденция одного из самых могущественных магических орденов Паэтты – Ордена чернокнижников.

Каладиус помнил совсем другой вид кварталов Койфара. Тогда тоже была ночь, правда, куда более душная, и куда более тёмная, поскольку не была освещена таким изобилием огней. И огонь факелов тогда не умиротворённо подсвечивал засыпающие дома, а безумно метался, предвещая ужас. И тени, отбрасываемые трепещущими ветвями, походили на тени убийц с занесёнными кинжалами. А на ухоженных сейчас мостовых тогда была кровь. Кровь и тела. И ночь разносила окрест мученические вопли несчастных, погибавших или во имя юного императора Малиллы, или же во имя великого мага Паториуса.

И как всегда – магия в решающий момент уступила место простой грубой силе – стали и кулакам. И сам Каладиус, спешащий ко дворцу, держал в руках окровавленный меч, а на щеке засыхала россыпь мелких кровавых бисерин. А затем – горящий дворец, визги служанок, округлившиеся, испуганные глаза пятнадцатилетнего юнца, когда с треском слетела с петель тяжёлая резная дверь. «Пойдёмте, ваше величество!» – сказал тогда Каладиус. – «Прошла пора прятаться, пришла пора царствовать!».

Справедливости ради, юный Малилла и не прятался вовсе. Он был пленён и заперт подручными Паториуса, который не ожидал такого поворота событий, и планировал позже решить судьбу августейшего пленника. Позже не получилось. Те, кому полагалось молча взирать на происходящее, неожиданно дали жёсткий отпор. Чернокнижники предали великую идею создания чародейского государства по типу Тондрона, предпочтя и дальше униженно лизать руку императоров. И теперь Паториус пожинал плоды своей беспечности.

Когда избитый, окровавленный маг был брошен к ногам этого заносчивого щенка, который вчера ещё скулил о пощаде, а нынче примерял под свой тощий зад древний трон императоров Саррассы, Паториус уже тогда прочёл в этих жестоких, злопамятных глазах свою судьбу. Мангиловые обручи, сковавшие запястья, грудь и шею мага, полностью лишали возможности ощутить возмущение, и маг-ренегат сейчас ничем не отличался от любого другого смертного, пускающего кровавые слюни и глядящего из-под опухших век.

А рядом стоял он – тот, кто поверг казавшегося всесильным первого министра и придворного мага. Великий маг Каладиус, живая легенда, воплощённое могущество человеческой расы. Он должен был быть с ним – с запоздалым сожалением думал Паториус. Он, величайший маг за всю историю, мог бы стать прекрасным правителем – Паториус согласился бы играть вторую роль при нём, оставаться первым министром. Если бы подумать о нём раньше, предложить первым! Зная прошлые амбиции Каладиуса, он вполне мог бы согласиться. Но теперь поздно сожалеть, поздно молить о пощаде.

То, что пощады не будет – Паториус понял с первой секунды, едва увидев горящие глаза на бледном, осунувшемся лице нового императора. Или, точнее, нового старого императора, поскольку юридически Малилла властвовал уже почти пять лет – с тех пор, как почил его недалёкий отец. И вот теперь этот безусый щенок щерил свои зубы, собираясь впиться в горло матерому волку. Каладиус, надо отдать ему должное, убеждал юного императора проявить милость и не опускаться до пыток и истязаний. И Малилла пообещал это спешно отбывающему магу. Может быть, это была единственная клятва в жизни Малиллы, которую он даже не пытался исполнить...

Каладиус встряхнул головой, отгоняя тяжкие воспоминания. Воспоминания о потерянном друге – магистре Ордена чернокнижников Палланте, который как раз и позвал старого товарища на помощь. Когда-то, сотни три лет тому назад именно Паллант, тогда ещё молодой и амбициозный чернокнижник, немало способствовал честолюбивым планам Каладиуса стать членом величайшего ордена, попрать многовековые каноны, утверждавшие, что лишь выходцы из Саррассы могут примерить на себя чёрный ониксовый перстень. Каладиус этого не забыл – в своё время Паллант стал магистром Ордена.

Ко времени восстания Паториуса Паллант был стареньким, благодушно доживающим свой век магистром. Как выяснилось – это было обманным ощущением, и Паториус глупо попался на эту обманку. За что и поплатился. Но и Палланту не суждено было пережить ту страшную ночь – он и ещё два десятка чернокнижников погибли, удерживая нейтрализующее заклятие над дворцом. Их просто перерезали, словно цыплят, но главное сделать они всё же успели – не дали выскочке-Паториусу использовать заранее заготовленные разрушительные чары...

Каладиус вновь встряхнулся, пытаясь сбросить груз тяжких мыслей. Он поднял голову – башня Кантакалла громоздилась над ним, закрывая собой половину неба. Окна, начинавшиеся на высоте пятидесяти футов, были освещены. Иного волшебник и не ожидал – в башне чернокнижников всегда кто-то не спит. И Каладиус был уверен, что застанет там тех, кто ему нужен.

***

– Не обманывают ли меня мои глаза? – воскликнул дородный седовласый мужчина, чьи длинные волосы были схвачены в хвост, а борода аккуратно разделена на две пряди. – Мессир Каладиус! Какая честь для нас! Так вот чем можно объяснить, как я понимаю, тот магический выброс, что ощутили мы сегодня днём!

– Признаюсь, дорогой мой Алтисан, это действительно моих рук дело, – раскрывая объятия, рассмеялся Каладиус. – Что, сильно тряхнуло?

– Да если бы башня Кантакалла рухнула мне прямо на голову, удар и то был бы менее ощутимым! – маг Алтисан крепко прижал к себе Каладиуса. – Вы по-прежнему чудовищно сильны, мессир! Мы – лишь жалкие котята, мяучащие рядом с рыкающим львом!

– Полноте, мессир, не наговаривайте на себя напраслину! Пристали ли такие речи магистру Ордена чернокнижников!

– О, вы знаете, мессир, что я стал магистром не по своей воле и в силу... определённых трагических обстоятельств, – Алтисан состроил приличествующую теме мину. – Не проходит и дня, чтобы я не сожалел о безвременном уходе магистра Палланта и не скорбел о выпавшей мне тяжкой доле.

– Магистр Паллант прожил полную, насыщенную жизнь и оставил Орден в надёжных руках, дорогой друг, – проговорил Каладиус, усаживаясь в кресло у столика, на котором стоял кувшин с вином и фрукты.

– Льщу себя этой надеждой, мессир, – смиренно опустил очи Алтисан. – С какой же целью вы пожаловали к нам, дорогой мой Каладиус, ведь я знаю, что из простой любезности вы не покинули бы свою цитадель в пустыне?

– Вы правы, друг мой, – Каладиус с видом знатока отхлебнул вина, покатал его на языке и проглотил, многозначительно покачав головой. – Я прибыл сюда по делу. По весьма важному и, надо признать, довольно опасному делу.

– Мне донесли, что некто сегодня силой магического воздействия превратил в прах величественную виллу в пригородах, – Алтисан также налил себе вина и присел на другое кресло. – Теперь я понимаю, что это были вы. Что же заставило вас совершить такой мощнейший выброс?

– В том доме были убийцы, подосланные, чтобы убить меня и моих друзей, а также похитить одну лирру, которая путешествует в моём обществе. Я не стану ничего скрывать от вас, дорогой друг, поскольку мне потребуется ваша помощь.

– И что это были за убийцы, и для чего им та лирра? – расслабленная поза Алтисана не обманула Каладиуса – магистр напряжённо вслушивался в слова старого мага.

– Они – ассассины Ордена Лианы, – поставив недопитый бокал, проговорил Каладиус.

– Разве он ещё существует? – поднял брови Алтисан. – Последние упоминания о нём встречаются несколько сотен лет назад.

– И тем не менее, он существует и поныне. И продолжает лелеять свои замыслы. И сейчас он близок к их осуществлению, как никогда. Ибо со мной – лирра-аномалия.

– Что вы сказали, мессир? – Алтисану не удалось сохранить невозмутимость, он буквально выскочил из кресла. – Аномалия? Вы не ошиблись?

– Вы считаете, что я могу ошибиться? – чуть сдвинул брови Каладиус. – Поверьте, я всё перепроверил. Это ровно тот случай, что был описан в трактате «Леалирро паратея[1]» более трёх тысяч лет назад! Девушка-лирра, воспитанница Наэлирро, подготовленная всеми необходимыми эликсирами и положительно отзывавшаяся на них на протяжении всего курса, вдруг не проходит перерождения. В ней возникает парадоксальный антагонизм между обретённым и сущим, который ваш покорный слуга купировал способом, также описанным в «Леалирро паратея». И теперь эта девушка таит в себе невероятную, сокрушительную мощь, которая, попав не в те руки, может принести немало бед.

– Так зачем же вы притащили её сюда? – от волнения Алтисан даже забыл вежество. – Не проще ли было... нивелировать данную проблему?

– Так нынче называют убийство? – жёстко бросил Каладиус. – Имейте в виду, мессир, – каждое слово мага падало, словно тяжёлый свинцовый шар. – Я не приемлю подобных способов решения проблемы, и не позволю кому бы то ни было причинить малейший вред этой девушке. Последние, кто попытался, золой развеялись по ветру.

– Бросьте, дорогой Каладиус, – фальшиво рассмеялся Алтисан, хотя на его покрытых седыми волосами щеках ходили желваки. – Ни к чему здесь ваши угрозы! Кто говорил об убийстве? Я оскорблён подобными инсинуациями. И вообще, прежде чем делать какие-то выводы, мне нужно ещё разбираться в данном вопросе. Прошу вас, попробуйте нашего вина, – магистр указал на бокал, стоящий рядом с Каладиусом. – Биррийское, урожай тысяча семьсот третьего года! Чудесный год, доложу я вам! Боги благословили его, дав столь необычайный виноград.

– Вино прекрасно, – согласно кивнул Каладиус, вновь беря бокал. Он и сам был не рад неожиданному повороту беседы, так что старался загладить возникшее недоразумение. – Оно напоминает мне урожай тысяча триста семьдесят шестого – те же оттенки мёда и муската, тот же мягкий вкус. Помнится, мы любили побаловаться бутылочкой-другой того биррийского с магистром Паллантом, когда он был ещё молодым, подающим надежды магом.

– Разумом я понимаю, но сердце отказывается осознать, что вы говорите о временах столь древних и славных, – воскликнул Алтисан. – Меня охватывает трепет, когда я представляю, из каких глубин времён пришли вы к нам, мессир!

Восхищение, высказанное магистром, было совершенно искренним, и Каладиус это чувствовал. Что ж, что ни говори, а маг пользовался в Ордене колоссальным уважением, что значительно упрощало его миссию.

– Мы живём в такие времена, друг Алтисан, что будущие поколения будут взирать на нас с благоговением и воспевать нас в своих песнях! – допив последнюю каплю великолепного вина, Каладиус без ложной скромности тут же наполнил бокал снова. – И у вас есть шанс приобщиться к истории, которая уже катится, подобно лавине.

– Что же я могу сделать для вас и вашей чудесной лирры? – Алтисан также долил себе вина. – Ведь речь пойдёт о ней, я всё верно понял?

– Вы необыкновенно проницательны, мой друг, – без тени сарказма проговорил Каладиус. – Я, правда, и сам ещё не представляю, что получится из всего этого, но задумка чертовски амбициозная! Моя юная протеже занимается поисками Башни, и я ей в этом всецело помогаю.

– Башни? – слегка озадачился Алтисан. – Что же за башню ищет эта юная лирра? И вы для этого прибыли в город башен? – магистр вглядывался в лицо Каладиуса и видел, что пока находится на неверном пути. – Речь ведь идёт о какой-то особенной башне? Что-то... Ах! – вдруг Алтисана осенило. – Неужели вы... говорите о Башне?

– Именно так, друг мой, – кивнул Каладиус, наблюдая за собеседником поверх края бокала.

– Это... шутка, мессир? – от мысли о том, что над ним, магистром Ордена чернокнижников, может насмехаться кто-то, пусть даже сам Каладиус, у Алтисана кровь отлила от лица. – Ведь не может быть, чтобы вы всерьёз...

– А между тем, я говорю абсолютно серьёзно, – подтвердил Каладиус. – Мы ищем Башню.

– Ааа... – протянул Алтисан, начиная соображать. – Я правильно понимаю, что речь идёт о технике Биалла Пивилийского?

– О, вы весьма эрудированы, дорогой мой Алтисан! – и снова в похвале не слышалось ни капли иронии. – Именно так, мы пытаемся найти Башню по методе Биалла Пивилийского.

– Но все знают, мессир, что Биалл был сумасшедшим! – воскликнул магистр. – Всё, что он описал в своей книжонке – полнейший бред! И более поздние изыскания полностью подтвердили это!

– У меня иное мнение на этот счёт, друг мой, – мягко возразил маг. – И я всерьёз рассчитываю на успех, но есть одна маленькая загвоздка.

– Позвольте-ка угадаю! – хлопнул себя по коленке Алтисан. – Мангил? Насколько я помню, там требовалось какое-то совершенно запредельное количество мангила. Что-то около двадцати фунтов...

– Тридцать три, если точнее, – улыбнулся Каладиус.

– Тридцать три... – Алтисан медленно повторил число вслух, надеясь, что это добавит ему хоть каплю правдоподобности, но это не помогло. – Неужели вы рассчитываете, что Орден даст вам такое количество мангила??? Да у нас его столько просто нет! Уж не заставите ли вы расплавлять мангиловые артефакты?

– Конечно нет, дорогой друг! – Каладиус выставил перед собой руки, шутливо отмахиваясь от подобных обвинений. – Я претендую лишь на свободный мангил. Более того, я готов за него заплатить рыночную цену. Также обращу ваше внимание, что некоторое количество обещал мне император, который взял под личный контроль эту ситуацию.

– Я понял, что вы хотите сказать этими словами, – слегка потемнел лицом Алтисан.

– О, ровным счётом ничего! – горячо заверил Каладиус. – Поверьте, я не стану вмешивать его величество в наши с вами личные дела. Но позволю себе заметить, что я – один из старейших членов Ордена и потому, согласно Устава, могу претендовать на особое ко мне отношение со стороны нашей организации, – Каладиус намеренно подчеркнул слово «нашей».

– У нас нет такого количества мангила, – прижатый со всех сторон, Алтисан опустил руки.

– А сколько есть?

– Нужно справиться у главного кастеляна, – нехотя проговорил магистр. – Думаю, что фунтов пятнадцать-двадцать. Но мы не можем отдать вам весь мангил, вы же это понимаете? – быстро добавил он.

– Абсолютно, друг мой! – заверил маг. – Вы, конечно, оставите себе целый фунт, или даже два!

От подобных слов Алтисан осёкся, на время лишившись дара речи.

– Но ведь это – крохи! Мы останемся без сырья на долгие месяцы! – наконец возопил он.

– А разве рудники Эллора больше не работают? – возразил Каладиус. – Спрос порождает предложение. Уверен, что вынужденный вакуум будет восполнен весьма скоро.

– Вы режете меня без ножа, мессир! – в отчаянии вскричал Алтисан.

– Поверьте, это не так больно, как тогда, когда режут ножом, – Каладиусу надоели уговоры и он решил, что пришла пора поднажать.

– Вы угрожаете мне? – смертельная бледность залила благородное лицо старого магистра.

– Я просто предупреждаю вас, мессир, – спокойно ответил Каладиус. – Его величество будет крайне недоволен, если решит, что его приказы исполняются недостаточно тщательно.

– Хорошо, – помолчав с минуту, и наконец взяв себя в руки, проговорил Алтисан. – Завтра я пришлю его величеству полный отчёт о состоянии наших мангиловых запасов, а также перспективный план их использования, чтобы подсчитать сальдо...

– Сейчас, – тихо, но чётко произнёс Каладиус.

– Что?.. – Алтисан решил, что не расслышал.

– Вы сейчас позовёте сюда главного кастеляна с его бумагами, дорогой друг, и мы вместе с вами оценим состояние ваших запасов, – Каладиус, не мигая, смотрел в глаза магистра, и тот не смог долго выдержать этот взгляд.

– Но главный кастелян спит! – это была слабая отговорка, но больше ничего на ум не пришло.

– Что крайне невежливо с его стороны, учитывая, что магистр бодрствует.

– Неужели дело не подождёт до завтра?

– Пожалуйста, друг мой, позовите его сейчас, – подчёркнутая вежливость Каладиуса пугала больше, чем раздражительность.

Поняв, что проиграл, Алтисан звякнул в колокольчик. Явился служка, которого тут же отправили за главным кастеляном. Ожидание его прихода затянулось почти на полчаса, и за это время в комнате магистра стояла гробовая тишина. Алтисан хмуро сидел, вертя в руках бокал, Каладиус же, откинувшись на спинку кресла, блаженно полуулыбался, поглядывая на портрет магистра Палланта, висящего средь череды портретов былых магистров Ордена.

Наконец в дверь осторожно постучали, и в комнату вошёл главный кастелян, нёсший подмышкой толстую книгу.

– Скажите, дорогой друг, – обратился к нему Каладиус, видя, что Алтисан не склонен начинать разговор. – Сколь велики у Ордена запасы свободного мангила?

Кастелян недоуменно взглянул на молчащего Алтисана, но тот лишь мрачно кивнул, разрешая говорить.

– Девятнадцать фунтов и восемь с четвертью унций, – на всякий случай сверившись с книгой, ответил кастелян.

– Это просто превосходно, господа! – воскликнул Каладиус так, словно между ним и Алтисаном не было никаких размолвок. – Вы просто спасаете мне жизнь! Я думаю, что совершенно справедливым будет оставить для нужд Ордена два фунта... Нет... Во имя Первосоздателя – не будем мелочными, и положим на это все три фунта и восемь с четвертью унций!

От подобной «щедрости» лицо Алтисана вытянулось ещё сильнее. Кастелян, не очень понимавший, в чём дело, тем не менее, тоже стал бледнеть.

– Прошу вас, милейший друг, к завтрашнему дню отмерить шестнадцать фунтов мангила и предоставить его людям, которых я пришлю, – тоном, не терпящим возражений, обратился Каладиус к кастеляну. – Взамен я предоставлю вам векселя Главного имперского банка на сумму в двенадцать тысяч золотых корон. Я знаю, что это заметно превосходит рыночную стоимость мангила, но прошу – не берите себе в голову подобную чепуху! Считайте это взносом в великое дело Ордена!

Произнеся эту тираду, Каладиус легко поднялся с кресла и, сердечно распрощавшись с хмурыми магами, вышел. И лишь оказавшись на лестнице, он позволил себе облегчённо выдохнуть. Хотелось надеяться, что с этой стороны неожиданностей и неприятностей уже не последует.

[1] «Леалирро паратея» – «Поиски лиррийского мессии».

Глава 53. Недостающее количество

На следующее утро в покои путешественников пожаловал сам император. Первым делом он осведомился о здоровье Кола, и когда узнал, что тому гораздо лучше, попросил, чтобы его наконец представили лично. Кол чувствовал себя вполне неплохо – как обычно, чудодейственный эликсир делал своё дело, и доктора с удовлетворением замечали, что организм великолепно переносит болезнь, никаких следов сепсиса и иных сопутствующих проблем не было выявлено. Дыхание Кола оставалось свистящим и хриплым, но зато он теперь мог разговаривать шёпотом, хотя врачи весьма категорично запрещали ему напрягать дыхательную систему.

Тем не менее, когда в комнату вошёл император, Кол даже рефлекторно попытался встать, но из этого, ясное дело, ничего не вышло. Врачи, увидев это, встрепенулись и загалдели, словно стая испуганных галок. Однако император нимало не смутился, не смотря на то, какой фурор он произвёл. Весьма благодушно обратился он к выздоравливающему, уважительно отозвался о богатом военном прошлом Кола, а затем пожелал скорейшего выздоровления. Кол отвечал односложно, поскольку длинные предложения ему пока не давались – он просто задыхался на середине фразы.

В конце концов Мэйлинн, которая вела себя как настоящая сиделка, вежливо, но твёрдо попросила императора дать раненому покой. Малилла, привыкший чувствовать себя полновластным хозяином, тем не менее, безропотно удалился в соседнюю комнату, где его уже поджидал Каладиус.

– Я знаю, что вчера вы покидали дворец, – начал император. – Вы были в башне чернокнижников?

– Да, государь, – просто ответил Каладиус, поскольку фраза Малиллы и звучала не как вопрос, а как утверждение.

– Полагаю, речь зашла о мангиле? – осведомился император.

– В числе прочего, – кивнул Каладиус. – И мною был получен весьма положительный ответ от магистра Алтисана. Он предложил мне целых шестнадцать фунтов из запасников Ордена, не забыв упомянуть, что он остаётся верным слугой вашего величества.

– Да, чернокнижники – опора трона, – важно кивнул Малилла. – Я никогда этого не забываю. Шестнадцать фунтов – это огромное количество, поздравляю!

– И тем не менее, оно недостаточное, – скроил печальную мину маг. – Это – едва ли половина от того, что нам требуется.

– Что ж, – император поиграл перстнем на пальце. – По моему приказу были уточнены запасы казны. В данный момент мы располагаем приблизительно восемью с половиной фунтами мангила. Как я и обещал – все они ваши.

– Истинно царский подарок, ваше величество! – поклонился Каладиус. – Я в неоплатном долгу перед вами.

– Что вы, друг мой! – возразил император. – Я только ещё едва-едва начинаю отдавать свои долги! И поскольку вам требуются ещё восемь с четвертью фунтов, то, как я и обещал, я сегодня же соберу во дворце крупнейших торговцев мангилом. Думаю, что восемь фунтов – вполне реальная цель!

– Полагаю, что могу разделить вашу уверенность, государь, – подтвердил Каладиус. – Я не забуду вашей доброты.

– Полноте, друг мой! – Малилла взял руку мага в свои руки и весьма почтительно пожал её. – Прошу простить меня – государственные дела не ждут. Полагаю, вам будет интересно присутствовать на встрече с торговцами?

– Крайне интересно, – подтвердил Каладиус. – Но мне не хотелось бы широкой огласки. Пусть уж эти купцы не будут знать, кому потребовался металл.

– Вы можете присутствовать тайно, – предложил император. – Это же императорский дворец! Тут полно потайных мест.

– Думаю, я лучше проведу это время с большей пользой, – чуть подумав, ответил маг. – Надо бы восстановить кое-какие из сожжённых мостов. Лишь глупцы в моём возрасте плодят врагов без оглядки и на пустом месте.

– Что ж, воля ваша, мессир. Вечером я дам вам отчёт о том, чего удалось достичь.

– Если всё пойдёт как надо, – хитро улыбнулся Каладиус. – Меня не будет до утра.

***

– Мессир Каладиус... – от вчерашнего радушия магистра Алтисана не осталось и следа. Завидев гостя, он поморщился, словно случайно раскусил горькую жабу.

– Дорогой мой мессир Алтисан, да, это я, собственной персоной, – лицо Каладиуса, напротив, так и лучилось радостью.

– Разве вы не получили мангил? – устало спросил Алтисан. – Насколько мне известно...

– О, не беспокойтесь, мой добрый друг! Ваша посылка была доставлена точно и в срок!

– Мы, в свою очередь, получили переданные вами бумаги, – сухо известил Алтисан. Он вообще говорил неохотно, словно через силу – видно, обида на Каладиуса была велика.

– Мы говорим всё не о том! – огорчённо вздохнул маг. – Боюсь, вчера мы расстались не самым лучшим образом, и ваш сегодняшний приём говорит о том, что вы затаили на меня обиду.

– Да ну что вы, мессир! Как вы могли такое подумать? – лицо магистра выражала совершенно противоположные словам чувства, и он даже не пытался это скрыть.

– Прошу вас, дорогой друг, примите меня! Я принёс ленту мира, поверьте! Ничего я не хочу так, как восстановить добрые отношения с вами и Орденом, членом которого я являюсь.

– Странным, однако, способом вы строите добрые отношения, мессир, – пожаловался Алтисан, что для Каладиуса стало добрым знаком – он боялся, что магистр просто замкнётся. А раз так – ещё не всё потеряно!

– Ничего странного, друг мой. Вчера я должен был добиться своей цели, и, как вы могли заметить, я её добился. Цель оправдывает средства. Но сейчас, когда цель достигнута, я не вижу смысла продолжать вести себя, словно последняя свинья. Поэтому я пришёл к вам, чтобы поговорить по душам. И я с подарком!

– Что за подарок? – против воли заинтересовался магистр.

– Вы же знаете, что в императорском дворце очень богатые винные погреба. И угадайте, на какое сокровище я наткнулся там сегодня?

– Бьюсь об заклад, что это – то самое биррийское, урожая тысяча триста семьдесят шестого, о котором вы упоминали вчера! – вскричал Алтисан, и всякая обида вмиг слетела с его лица.

– Вы – провидец, мессир! – рассмеялся Каладиус и жестом иллюзиониста выхватил из широкого рукава плотно покрытую пылью бутыль.

– Это чудо, мессир! – на бледных щеках магистра заиграл румянец, а глаза заблестели, как у кота при виде сметаны.

– И, что самое приятное, она у меня не одна! – ещё две бутылки встали на стол рядом с первой.

– Ах, мессир, я готов ссориться ежедневно, если в качестве ленты мира мне будут подносить подобную красоту!

– Боюсь, в погребах императора осталось не более дюжины подобных бутылок, так что я могу поссориться с вами от силы четыре раза, – рассмеялся Каладиус, осторожно срезая сургуч, которым обильно было залито горлышко.

– Ах, вы такой шутник, мессир! – залился хохотом Алтисан. – Прошу, осторожней! Может, позвать слугу?

– О, во имя всех богов, дорогой Алтисан! – воскликнул маг. – Неужели вы думаете, что у вашего слуги тоже есть тысячелетний опыт откупорки винных бутылок?

– Я был бы крайне этому удивлён! – весело ответил Алтисан, с удовлетворением наблюдая, как аккуратно Каладиус извлёк пробку из горлышка. – Какой аромат! Подумать только – он томился под этой пробкой целых триста лет!

– Уверен, эти триста лет пошли вину только на пользу! – отметил Каладиус, разливая темно-рубиновую влагу по двум хрустальным бокалам.

– Какой цвет! – не переставал восхищаться магистр. – Должно быть, когда Первосоздатель глядел на зарю этого мира, она имела столь же благородный оттенок!

– Ну что ж, дорогой друг! – Каладиус протянул один из бокалов Алтисану. – Попробуйте и оцените, как знаток – прав я был вчера насчёт схожести вкусов?

Магистр чернокнижников осторожно, словно чашу с эликсиром вечной жизни, принял бокал из рук гостя и, закатив глаза, отхлебнул небольшой глоток. Затем он стал катать его по языку, нёбу, то задерживая, то вновь приводя в движение. И лишь через некоторое время, словно по какому-то внутреннему принуждению, он всё же проглотил вино.

– Я чувствую себя почти преступником, мессир, оттого что вздумал обижаться на вас из-за какой-то ерунды! – наконец проговорил он. – Вы же отплатили мне этим волшебным напитком! Мне так стыдно!

– Ну и как вкус? – улыбнувшись, осведомился Каладиус.

– Увы мне! – горестно воскликнул Алтисан. – Отныне любое вино будет казаться мне трактирной кислятиной!

– О, поверьте, в погребах его величества есть ещё вина, которые могут поспорить своим вкусом с этим великолепным напитком! И после я порекомендую вам наиболее достойные. Уверен, император пожертвует некоторое количество бутылок своему верному слуге!

– Вы просто возвращаете меня к жизни, мессир! – воспрянул духом Алтисан и вновь припал губами к бокалу.

Некоторое время все разговоры крутились только вокруг вин, и Алтисан показал себя истинным экспертом в этих вопросах. Удивительно – при всей своей любви к этому напитку, магистр не был пьяницей. Он ценил вино за вкус, букет, аромат, но не за хмель, которое оно несло. Тем не менее, пьянел он от этого не меньше.

Когда уже были прикончены две бутылки и откупорена третья, Алтисан дошёл до стадии безграничной любви и доверия к своему собутыльнику. Он уже пару раз предлагал Каладиусу «по дружбе» отдать остатки мангила, но великий маг, вежливо посмеиваясь, всякий раз отказывался. И вот разговор как-то сам собою перекинулся на предыдущего магистра Ордена.

– Жаль старика, – чуть заплетающимся голосом говорил Алтисан, сам разменявший уже полторы сотни лет. – Магистром он был отменным. Я ему не чета...

– Бросьте на себя наговаривать, любезный друг, – Каладиус уже также был навеселе, либо же успешно притворялся.

– Жаль, что погиб ни за что, – продолжал Алтисан.

– Почему это ни за что? – возразил Каладиус. – Он погиб за благородное дело!

– Благородное дело! – презрительно фыркнул Алтисан. – Свара между самыми талантливыми магами империи – это ли благородное дело?

– Защита своего сюзерена – вот благородное дело, – проговорил Каладиус, пристальнее вглядываясь в лицо собутыльника.

– Ах, кабы при этом не погиб бы ещё весь цвет Ордена! – вздохнул Алтисан.

– Они погибли не напрасно, и сами избрали свою судьбу.

– Я вот иногда задумываюсь... – обронил Алтисан и вдруг замолк, словно испугавшись едва не сказанных слов.

– Задумываетесь, не прав ли был Паториус? – подождав какое-то время, сам спросил Каладиус.

– Да! – неожиданно, похоже, даже для самого себя, воскликнул Алтисан. – Простите, мессир, я знаю, что Паллант был вашим другом, и вы лично участвовали в пленении Паториуса, но... Вы никогда не думали, что магистр Паллант, возможно, выбрал не ту сторону?

– Признаться, я так никогда не думал, друг мой, – покачал головой Каладиус.

– Неужели вас не прельщает идея великой державы, которой будут править мудрые и могущественные маги? – глаза Алтисана против воли загорелись. – Ведь вы могли бы быть великолепным правителем, мессир! Я, да и множество других магов, без раздумий пошли бы за вами!

– Уж не предлагаете ли вы мне очередной государственный переворот, мессир? – тон Каладиуса продолжал оставаться легкомысленным, но глаза смотрели уже холодно и серьёзно.

– Ну что вы, что вы! – всплеснул руками Алтисан. – Я просто рассуждаю.

– Неужели вам плохо живётся при нынешнем императоре? Кажется, он не обижает Орден и даёт вам множество вольностей.

– Ну вы же знаете, мессир, народную сказку про старика, который последней рваной сетью вытащил кувшин с запертым джинном? Сначала он попросил новую сеть, затем – новый дом, затем – дворец...