Текст книги "Still Delicate (ЛП)"

Январь и правда самый депрессивный месяц года, но есть в нем один день, который я жду с нетерпением с тех пор, как Джеймс попал в команду Пушек Педдл – ежегодная рождественская вечеринка. Да, двадцать второго января, но никто же на самом деле не знает, когда родился Иисус, не так ли? Мы должны праздновать его рождение каждый день – у нас есть один на триста шестьдесят пять (иногда шестьдесят шесть) шансов угадать.

Как бы то ни было, в этом году Джеймс устраивает праздник в своих апартаментах. Мне нравятся эти вечеринки, в основном потому, что туда приглашаются только приятные члены моей семьи, наряду с исключительно прекрасными членами команды (и, к сожалению, их исключительно прекрасными женами и девушками) и несколькими друзьями Джеймса. Даже Дженни с воодушевлением ждет вечеринку, несмотря на то, что беременна и обручена: ее диета для беременных не означает то, что она не может смотреть на меню без фолиевой кислоты.

Я решаю пригласить Лауру, хотя, может, это и не лучшая идея, учитывая их с Джеймсом историю. Да и с Дженни они не ладят. Ну и ладно, может, подерутся, если вечер будет слишком скучным.

– Я становлюсь толстухой! – жалуется Дженни, появляясь из своей комнаты в черном платье.

– Дженни, ты на какой… шестой неделе беременности? – спрашиваю я. – Поверь мне, ты еще не толстая, – она выглядит испуганной. Это весело. – Подожди, пока твой зад увеличится – и больше никогда не станет прежним. И твои пальцы опухнут. А сиськи станут огромными – и не в хорошем смысле…

– Прекрати! – кричит она. – Все же не так плохо, Роза? – не знаю, стоит ли продолжать дразнить ее. – Я имею в виду, ты получаешь в дар прелестного ребенка, в конце концов, оно того стоит, правда?

– Ну, полагаю, в конечном итоге – да, но ты не будешь так думать, пока гаденыш орет в четыре утра каждый день, высасывая из тебя энергию…

– Заткнись, – огрызается Дженни.

Мы встречаемся с Дом и Лаурой перед отправкой к Джеймсу. К нашему приезду все уже празднуют на полную катушку. Джеймс снова развесил рождественские украшения, и люди танцуют под рождественскую музыку. Это так грустно. Как я и подозревала, все симпатичные члены команды пришли с женщинами, которые выглядят как модели, и, вероятно, настолько же безмозглые. Уродливые члены команды пытаются замутить с любой девушкой, какая только попадется в поле их зрения.

– Привет, детка, – Тэйлор Харман, один из самых уродливых мужчин в команде – нет, во всем мире – пристает ко мне, как только я захожу. – Поцелуемся под омелой?

– Я бы не поцеловала тебя даже под анестезией, – отвечаю ему и позволяю Дом и остальным увести меня поздороваться с Джеймсом, который стоит на кофейном столике в шляпе волшебника и поет похабные рождественские песенки под улюлюканье своих друзей.

– Рыжая! – кричит Джеймс, спрыгивая со стола и подбегая ко мне. – Ты пришла! Я думал, ты со мной не разговариваешь, – он уже напился, хотя только полдевятого.

– Не разговаривала, но, думаю, жизнь слишком коротка, чтобы обижаться.

– Совершенно верно, – соглашается он. – И, к твоему сведению, я считаю, что Дэйзи – бревно.

Часть меня подозревает, что он говорит это, чтобы осчастливить меня, но я все равно обнимаю его. Я правда соскучилась по его туповатости.

– Я пригласила Лауру, – сообщаю я.

– А я пригласил Скорпиуса.

Мы принимаем совместное молчаливое решение не убивать друг друга. Не то, чтобы я против прихода Скорпиуса. На самом деле, я надеялась, что он придет – это как давнее бремя. Джеймс уходит поздороваться с Алом и Дженни. Лаура делает вид, что не смотрит на него, но я знаю, что смотрит. Она поступает совсем, как я, когда притворяюсь, что не смотрю на Скорпиуса.

– Рад видеть тебя здесь, – слышу знакомый шотландский говор позади. Это трепетание сердца уже слегка поднадоело: я слушаю его голос уже много лет, а эффект все тот же.

– Мистер Малфой, – я приветствую его. – Глинтвейна? – здесь только рождественские напитки. Иногда я, правда, переживаю за Джеймса.

– Нет, спасибо, – отвечает Скорпиус. – Я обещал Дэйзи, что не буду пить.

Ох, Мерлин. Интересно, где она прячет свой кнут?

– Ого, а она держит тебя в ежовых рукавицах, – я потягиваю вино.

– Мы завтра обедаем у ее родителей, мне нужно иметь свежую голову, – объясняет он немного пристыженно.

Не сдержавшись, я хмурюсь. С каких это пор Скорпиус делает то, что ему говорят? Он упрямый идиот. Не думала, что кто-то сможет это изменить.

– Сладкий, ты не забыл закрыть заднюю дверь? – стоило только вспомнить о ней, как Дэйзи появляется рядом и обнимает Скорпиуса за талию. – О, привет, Роза!

– Привет, – отвечаю, допивая вино одним огромным глотком. И наливаю себе еще один бокал.

– Да, не забыл, – отвечает Скорпиус, обнимая ее. Изо всех сил сдерживаю тошноту. Она называет его «Сладкий». Это даже хуже, чем тот раз, когда я нашла на чердаке подвеску со словами «Мой сладкий», принадлежащую папе – не могу поверить, что мама подарила ему что-то настолько уродливое. Наверно, она была пьяна. Или, может, нашла ее на помойке. Я допиваю бокал, наливаю себе следующий. – Эй, Роза, не стоит ли тебе притормозить? – Скорпиус выглядит немного обеспокоенным. Самую капельку.

– Я в порядке, не ворчи.

– Я не ворчу, – спорит он.

– Ты всегда ворчишь, – отрубаю я.

– Ладно! – прерывает нас Дэйзи, прежде чем Скорпиус успевает ответить. – Забудем об этом, хорошо?

– Отлично, – говорит Скорпиус.

– Отлично, – повторяю за ним я.

Я ухожу, не в силах больше терпеть мистера и миссис Малфой. Наливаю себе еще вина. Дом болтает с Тони Платтом, – запасным ловцом, чья девушка не смогла прийти. «У нее хламидиоз!» – сообщила она мне возбужденно перед этим. Я, правда, не понимаю, как такое может быть стимулом для общения с этим парнем.

Ал и Дженни уходят рано. В последнее время они стали такой престарелой парой. Раньше с ними было весело. Ладно, не так чтобы весело, но уж точно веселее, чем сейчас. Я провожу вечер за разговором с Лаурой, которая делает вид, что ее не волнует нахождение в квартире Джеймса Поттера – извините, в апартаментах. Я более чем уверена, что он единственный человек, к которому она зареклась подходить когда-либо в жизни.

– Цвет ее волос больше похож на солому, чем на блонд, – бормочу я Лауре, высказывая свои личные мысли о Дэйзи. После нескольких бокалов вина мои мысли не такие уж и личные. – Я знаю, у меня рыжие волосы, но я могу перекраситься. В любой цвет радуги.

– Ага, – скучающе отвечает Лаура.

– Красные… оранжевый… или розовый…

– Розовый – не цвет радуги, – сообщает она мне. – И твои волосы уже и так красно-оранжевые.

– Ладно, тогда зеленый! Вот посмотри, у Тедди может быть любой цвет волос, какой только пожелает. Хочу волосы Тедди. Раньше я хотела самого Тедди, а теперь только его волосы, – как хорошо, наконец, выговориться.

– Роза, ты пьяна, – говорит мне Лаура. – Впервые я чувствую себя рассудительной рядом с тобой.

– Я не пьяна, – спорю я. Ненавижу, когда люди говорят, что я напилась, когда я не напилась. – Ты пьяна.

– Принесу тебе стакан воды, хорошо? – она уходит на кухню.

Ладно, даже если бы я и была пьяна (а я-то не пьяна), мне и вполовину не так плохо, как большинству людей на этой вечеринке. Все, по меньшей мере, навеселе. Ты не можешь наслаждаться Рождественской вечеринкой посередине января, не надравшись. Скорпиус и Дэйзи танцуют, но не так, как люди вокруг них, а медленно. Я уверена, что это не идея Скорпиуса – он ненавидит танцевать, и, очевидно, теперь уже ничто не является идеями Скорпиуса. Наверное, в браке ты просто становишься единым целым со своей половинкой, теряя собственные мысли и мнение. Я никогда не выйду замуж. Беру еще один напиток – Лаура до сих пор не вернулась с водой для меня. Понятное дело, мне нужно еще немного вина.

Люди постепенно начинают расходиться. К этому времени я уже слишком устала, чтобы стоять. Дом подцепила Тони Хламидию, к счастью, не переведя их знакомство в горизонтальное положение. Надеюсь, у нее есть хоть немного здравого смысла. Дэйзи тоже ушла, а вот Скорпиус остался. Наблюдаю, как он прощается с ней у входа и возвращается обратно.

– Ты в порядке? – устало спрашивает он, плюхнувшись на диван рядом со мной.

– Да, – отвечаю. – А не должна?

– Ты немного перебрала.

– Нет, – похлопываю его по голове. У него мягкие волосы. И мне даже немного хочется вдохнуть их запах.

– Ладно, нет – так нет, – ухмыляется он. – Ты в абсолютном порядке.

– Я люблю тебя, – выпаливаю я. Что-то мне подсказывает, что потом я пожалею. – Люблю Скорпиуса больше всех.

– Хорошо, – он смеется. – Я тоже тебя люблю, – говорит он шутливо.

– Нет, я, правда, люблю, – зачем-то шлепаю его по колену. – Я действительно тебя люблю.

– Роза, – он смотрит на меня своими глазами. Глазами, которые я хочу вырвать и хранить в коробке, чтобы смотреть на них, когда захочу. Это странно, не так ли? – Ты пьяна.

– Это ты пьян! Но я все равно тебя люблю.

Он посмеивается надо мной. Вот она я – раскрываю ему свое сердце, а он просто смеется!

– Ты безнадежна, Роза Уизли, – он качает головой. – Иди проспись.

– Скорпиус! – хмурюсь я. Ну почему он не понимает? – Скорпиус, Скорпиус! Скорп! Скорп-О!

– Рози-Роза, – отвечает он, пытаясь понять эту игру «как много вариантов имени ты можешь придумать». – Ты говоришь ерунду, когда пьяна, знаешь?

– А ты говоришь ерунду, когда трезвый. Но знаешь что?

– Что?

– Я люблю тебя.

– Ты вообще в хлам, да? – смеется он. – Я проведу тебя домой.

Мы отправляемся ко мне через камин. Это очень веселый опыт после нескольких бокалов вина, хотя, наверно, не для Скорпиуса, которому пришлось следить, чтобы я вышла через правильный камин. Мы вваливаемся в мою гостиную, разбрасывая сажу и пыль повсюду. Обычно я бы сразу убрала это, но сейчас мне хочется прилечь.

– Давай, иди в кровать, – говорит мне Скорпиус. – И выпей немного воды, это поможет сделать твое завтрашнее похмелье не таким тяжелым.

– Я в порядке! Сомневаюсь, что я настолько уж и пьяна, как ты думаешь.

Он ведет меня в спальню, и я еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать его и не затащить к себе в постель. Сбрасываю свою обувь и забираюсь под одеяло, не утруждаясь раздеться. Он призывает стакан воды и оставляет его у моей кровати, затем опускается на колени у изголовья и нежно гладит мои волосы.

– Роза, – тихо говорит Скорпиус, проверяя, не вырубилась ли я.

– М-м-м?

– Ты спала с тем парнем в новогоднюю ночь?

– Нет, – мой голос приглушен подушкой. – Только с тобой.

Он целует меня в лоб, встает и аппарирует.

*