Текст книги "Still Delicate (ЛП)"

Из-за того, что я, Скорпиус и Джеймс – единственные, кто знал о беременности Дженни, мы одни и можем их утешить после выкидыша. Тем не менее, этим занимаемся только мы со Скорпиусом. Когда я навещаю Ала и Дженни на следующий день после выкидыша, у них находится Скорпиус, но я веду себя с ним прилично ради ребят. Не думаю, что они хотят слышать, как мы собачимся, да и, честно говоря, я сама устала от наших разборок. Он не тот человек, которым был, или не тот, кем, я думала, он является. Пора уже с этим смириться.

Однако, мое спокойствие дает трещину, когда Ал сообщает, что Джеймс так и не появлялся и даже не звонил. Ал просто оставил сообщение на автоответчике Джеймса. Сначала меня затапливает паника, и я вижу по выражению лица Скорпиуса, что он испытывает тоже самое. Ал был в отъезде, поэтому не знал всех деталей поведения Джеймса. Когда мы со Скорпиусом убирали у Джеймса в квартире, было очевидно, что он ничего не ест, но много пьет. Мне в голову вдруг приходит мысль о мертвом Джеймсе, лежащем на полу своей квартиры.

– Я совершенно забыла, мне ведь нужно к родителям зайти. Мама просила просмотреть кое-что для ее кампании, – сообщаю я, вскакивая с кресла. Ал и Дженни выглядят удивленными. – Я вернусь через час, хорошо?

– Ладно…

– Мне тоже пора идти, – говорит Скорпиус. – Нужно забрать Эйдана, Дэйзи на работе допоздна.

Два самых нелепых объяснения в мире, но Ал и Дженни, кажется, поверили. На самом деле, мне кажется, что они чувствуют некоторое облегчение с нашим уходом. Уверена, сейчас они хотят побыть наедине.

Как только мы покидаем Ала и Дженни, обмениваемся нашими переживаниями.

– Надо зайти к нему, – тут же предлагает Скорпиус.

– Что если он мертв?

– Он не мертв.

– Откуда ты…

– Роза, – Скорпиус строго смотрит на меня. – Он не умер.

По совершенно непонятной причине я верю ему, хотя он знает не хуже меня, что вероятность смерти или бессознательного состояния Джеймса достаточно велика. Мы аппарируем к Джеймсу. И пусть аппарация стала доступной мне всего неделю назад, но я уже не представляю, как жила без этого раньше. Я начинаю тарабанить в дверь.

– Джеймс! Открывай! – кричу я.

Скорпиус грызет ногти – привычка, которая очень раздражает меня, хотя я и сама так делаю. Когда через десять секунд ответа по-прежнему нет, Скорпиус присоединяется ко мне:

– Джеймс! Открой чертову дверь, или я выломаю ее!

Наконец дверь открывается, и перед нами предстает Джеймс в одних трусах.

– Где гребаный пожар? – бурчит он, приоткрыв один глаз.

– О, так ты не умер, – замечаю я. – Потому что это единственная причина, которую я готова принять, как объяснение твоего отсутствия у Ала и Дженни!

– Тебе обязательно все время так громко орать? – спрашивает Джеймс. – Я же прямо перед тобой.

– Ал сказал, что оставил тебе сообщение. На счет ребенка. Почему ты не позвонил ему, приятель? – спрашивает Скорпиус?

– Не смей называть его «приятель»! – сержусь я.

– Ах да, я получил сообщение, – отвечает Джеймс.

– И? – выплевываю я.

– Ты же знаешь, что я – полное дерьмо в таких ситуация. Лучше просто немного выждать.

Нас со Скорпиусом объединяет общее отвращение к моему кузену.

– Не могу поверить, Джеймс, – рычу я. – Правда, не могу. Я всегда знала, что ты бесчувственный козел, но ты нужен Алу! Если ты сейчас же не притащишь туда свою задницу, он тебя никогда не простит! Как и я!

– Рыжая, у меня от тебя голова болит, – зевает Джеймс. – Я реально не в настроении.

– Ты же не серьезно? – хмурится Скорпиус. – Ты правда не собираешься поддержать брата?

Джеймс смотрит на нас обоих со злостью. Не могу не подумать о том, куда подевался мой беззаботный кузен. Он сейчас даже наполовину не похож на того человека, которым был раньше.

– Не припоминаю, чтобы просил ваших советов, – рявкает Джеймс. – Так что сделайте одолжение – не лезьте не в свое дело.

И он захлопывает перед нами дверь.

========== 23. Снова в Хогвартс ==========

Рон и Гермиона Уизли, а также члены их семьи,

Вы приглашены в Школу чародейства и волшебства Хогвартс по случаю тридцатой годовщины битвы за Хогвартс 2 мая 2028 года.

Церемония пройдет на территории школы в пять часов вечера с последующим ужином в Большом зале.

С уважением,

Профессор Ф.Флитвик

– Ты идешь, – сообщает мне мама, как только протягивает приглашение. Она работает за обеденным столом, даже не отрывая взгляд от пергамента, на котором что-то пишет.

– Ладно, – соглашаюсь я, зная, что спорить бесполезно. Я и так собиралась пойти. Тем более что ничего более интересного в моей жизни все равно нет, учитывая то, что Скорпиус забрал Эйдана. И мне не нужно на работу, так как этот день – выходной в связи с национальным праздником в магическом сообществе. В общем, я могу себе позволить наведаться в Хогвартс на один вечер.

– Все идут, – продолжает мама, будто я отказалась. – Поттеры, дядя Джордж, тетя Анджелина, дядя Чарли…

– Да, мам, я знаю, что означает слово «все», – перебиваю я. Это значит – вся веселая команда.

– Уверена, и Малфои будут, – добавляет мама.

– Малфои? – усмехаюсь я. – Те, что были на стороне Волдеморта?

– Честное слово, Роза, я думала, ты будешь более понимающей, учитывая, что у тебя ребенок от одного из них.

– Именно поэтому я и не понимающая.

– Драко и Астория – очень уважаемые в министерстве люди, – говорит мама. – Они перешли на нашу сторону в ответственный момент, так что нам нужно понять и простить, полагаю.

– Еще чего, черт возьми! – возмущается папа, выходя из гостиной после обеденного сна. Мне кажется, к восьмидесяти годам он только и будет делать, что спать.

– Я на стороне папы.

– Ничего нового, – бормочет мама, явно раздраженная. И Хьюго здесь нет, чтобы поддержать ее.

Я стала проводить больше времени у родителей и в Норе с тех пор, как Эйдан у Скорпиуса. Пребывание в пустой квартире вызывает у меня депрессию и злость, а, учитывая то, что я и так достаточно злой человек, осталось совсем недолго до того момента, как я взорвусь и убью кого-нибудь. Надеюсь, это будет Молли.

На следующей неделе в утро годовщины Скорпиус позволяет мне забрать Эйдана на весь день. Мы оба знаем, что в такой день для нашего сына будет лучше ассоциироваться с Уизли, чем с Малфоями. Мы аппарируем вместе в Хогсмид, где Ал и Дженни уже ждут нас в «Трех метлах». Это вызывает во мне острое чувство ностальгии. И да, Эйдан, именно здесь злой дедушка Драко предлагал мамочке деньги на аборт.

– Конфеты! – пищит Эйдан, как только видит «Сладкое королевство». Прохожие смотрят на него, улыбаясь, но я знаю, что внутренне они осуждают меня, думая, что я не кормлю ребенка. Он съел три куска хлеба и два банана перед выходом из чертовой квартиры!

– Не сейчас, – говорю ему я и увожу в паб. Ал, Дженни и Лили, сидящие за столом внутри, машут нам.

Сидя в пабе, я вижу знакомые лица из министерства, а также некоторых друзей мамы с папой: Симус Финниган – отец парня, с которым я училась; Дин Томас, который встречался с тетей Джинни; Лаванда Браун, которая встречалась с папой. Сейчас лишь половина третьего, так что они все явно зашли выпить немного перед церемонией. Замечаю, что люди бросают на нас взгляды – они отлично знают, что смотрят на сына, невестку и племянницу Гарри Поттера. Очень сложно перепутать Ала с кем-либо, кроме Гарри: просто прилепи шрам на его лоб, и вот он – Избранный.

– Вы когда-нибудь чувствовали себя в зоопарке? – бормочет Ал, пытаясь казаться незаметным.

– Ты должен бы привыкнуть к тому, что люди пялятся на тебя, – закатывает глаза Дженни. – Каждый год первокурсники спешили увидеть детей Гарри Поттера.

– Джеймс купался во внимании, – добавляет Лили. – Это было его любимой частью ежегодного возвращения в Хогвартс после каникул.

– Кстати, – оборачиваюсь я, – где твой безнадежный брат? – я не разговаривала с Джеймсом, не виделась с ним после нашей ссоры и не уверена, что он общался с кем-то еще. Я знаю, что и Скорпиус не получил от него ни весточки.

– Без понятия, – хмуро отвечает Ал. – Мама была у его квартиры на прошлой неделе, слышала, что он внутри, но никто не открыл. А папа был там вчера, но Джеймс сказал ему убираться к черту.

Дженни толкает Ала, указывая на Эйдана, явно рассердившись, что тот ругается перед ребенком.

– Папа так разозлился, – добавляет Лили, хотя в этом и нет надобности – я и так прекрасно представляю, как разгневан был Гарри.

– Не понимаю, почему он так по-дурацки себя ведет. Его отстранение почти закончилось, не так ли?

– Он будет играть уже в следующем матче, – кивает Ал. – Это если мама не убьет его до того.

Вскоре после этого мы отправляемся в школу. Эйдана просто распирает от возбуждения перед первой встречей с Хогвартсом. Он бывал здесь и раньше, в младенчестве, когда Скорпиус учился на седьмом курсе, а я приезжала его навещать. Но, естественно, Эйдан этого не помнит.

– Это восхитительно! – восклицает он, когда впервые видит замок. В последнее время ему нравится слово «восхитительно». – Мам, смотри, как восхитительно!

– Я знаю, это восхитительно, – соглашаюсь я, и он очень радуется этому ответу.

– Не могу дождаться, чтобы пойти туда! Это восхитительно!

Лили и Дженни улыбаются ему. Не могу поверить, что через коротких пять с половиной лет мой сын отправится в Хогвартс. Кажется, я сама училась здесь совсем недавно.

Сотни стульев размещены у озера, а рядом с мемориальным комплексом, на котором указаны имена всех погибших в битве с Волдемортом, установлена сцена. Могила Альбуса Дамблдора находится справа от сцены. Стулья уже начинают занимать, но наши места впереди. Самый первый ряд зарезервирован для ключевых фигур Ордена Феникса: Гарри, Джинни, мама, папа, дедушка, бабушка Молли, Минерва МакГонагалл, Луна Скамандер, Невилл Лонгботтом – так что мы садимся во втором ряду. Джеймс пока так и не появился, зато я замечаю Скорпиуса и Дэйзи, сидящих с Драко и Асторией довольно далеко позади. Я киваю им в знак приветствия.

Дом прибывает с Виктуар и Тедди. Сегодня двадцать восьмой день рождения Виктуар, хотя она настаивает, что ей двадцать пять, поэтому Дом приказано не упоминать настоящий возраст сестры.

– Глянь, Одри болтает с министерскими чиновниками, – бормочет мне Дженни. Конечно же, Одри практически лебезит с некоторыми высокопоставленными министерскими служащими от имени своего мужа. Дядя Перси занял место рядом со своей семьей и, к счастью, решил не упоминать о кампании сегодня. – И хватает же наглости…

– Мам! Смотри, там Хагрид! – вскрикивает Эйдан, когда видит нашего исполинского друга. Хагрид машет нам в ответ – несмотря на то, что он довольно далеко, ему отлично слышен крик моего сына.

На церемонии выступают много разных людей. Студенты Хогвартса разместились на траве у озера – все вытягивают шеи, чтобы рассмотреть Гарри и моих родителей. Несмотря на то, что моя семья смущает меня, я, в то же время, очень ими горжусь. Минерва МакГонагалл, которой, по меньшей мере, сто лет, около десяти минут говорит об Альбусе Дамблдоре в своей трогательной речи. Замечаю, что по щеке Хагрида катится слеза.

Также речи произносят профессор Флитвик, мама, Кингсли Шеклбот и, наконец, Гарри. Все перешептывания студентов стихают, как только он выходит на сцену. Гарри говорит о храбрости и друзьях, без которых не смог бы ничего совершить. Упоминает, как много сражений было проиграно, прежде чем они победили в войне. Он явно нервничает, выступая перед таким количеством людей, но не думаю, что кто-то кроме тех, кто знает его так же хорошо, как и мы, вообще замечает это. Он не признает себя героем – и это то, с чем мы все не согласны. Он вспоминает Дамблдора и Северуса Снейпа, называя их настоящими героями.

– … наконец, я хочу поблагодарить свою семью: мою жену Джинни и моих детей – Джеймса… – он оглядывает толпу и понимает, что Джеймс не пришел, но все же продолжает, – … Альбуса и Лили. Я вырос без семьи, зато теперь я окружен невестками и шуринами, племянницами и племянниками, сыновьями и дочерьми. Меня бы здесь не было, если бы не семья Уизли, поэтому я хочу почтить память того Уизли, которого мы потеряли на войне – Фреда, – бабушка Молли в открытую плачет, тогда как Анджелина хватается за руку дяди Джорджа. – Так много семей были разлучены в борьбе с Волдемортом. Так много жизней было загублено. Мы должны помнить о них не только сегодня, но каждый день. Я не герой – они герои.

На минуту повисает полнейшая тишина. Это невероятно: даже птицы не щебечут, и Эйдан не болтает в этот момент.

После церемонии мы спешим в большой зал на ужин. Студентов отправили в их гостиные, куда им отправят еду – в Большом зале всем не хватит места.

– Я хочу быть в Гриффиндоре, как и ты! – решает Эйдан (к моему облегчению), пока мы идем в замок.

– Расскажи это дедушке Рону, – говорю я. – И дедушке Драко, – добавляю, подумав.

Вся семья Поттеров-Уизли усаживается за гриффиндорский стол, тогда как Малфои занимают места за столом Слизерина. Просто нелепо, как сильно до сих пор разделено волшебное сообщество.

– А что это ты не со своими слизеринскими дружками? – спрашивает Фред у Ала, улыбаясь.

– Отстань, – бурчит Ал. – Где Джеймс, черт возьми?

– Я думала, что он удосужится прийти, – говорю я.

– Папа очень зол, – сообщает Лили. – Ох, Мерлин!

Дженни, Дом и я оборачиваемся, чтобы посмотреть, что именно вызвало у Лили этот возглас. Я вижу их раньше Дженни, поэтому подталкиваю ее в нужном направлении. Близнецы Скамандер.

История Лили с близнецами Скамандер довольно впечатляюща: начиная от ее отношений с Лорканом и изменой с Лисандром, заканчивая публичной дракой посреди квиддичного матча Слизерин против Гриффиндора.

– Ох, да ладно тебе, Лили, – убеждаю ее я. – Уже сто лет прошло с той детской драмы!

– Лоркан узнал, что вы с Лисандром встречались на шестом курсе? – уточняет Дженни.

– Тише! Конечно же, нет! – яростно шепчет Лили.

– Ты не встречалась с Лорканом с четырнадцати лет. Уверена, он и думать об этом забыл, – говорю я.

– А почему вы с Лисандром расстались? – спрашивает Дом, но я бросаю на нее предупреждающий взгляд – ей не стоит спрашивать. Даже мне неизвестна вся ситуация.

Ужин состоит из семи блюд и очень напоминает мне школьные времена. В мире нет такой еды, которая могла бы сравниться с хогвартской, ну разве что та, которую готовит бабушка Молли. Во время десерта Ал что-то обсуждает с профессором Флитвиком. Когда я спрашиваю Дженни, о чем они говорят, та лишь пожимает плечами. Эйдан сидит на коленях у папы, рассказывая, что он станет ловцом гриффиндорской квиддичной команды. Папа никогда не выглядел таким гордым. Меня всегда удивляло, почему люди более гордятся своими внуками, чем детьми. Возможно, потому, что им уже не нужно волноваться, что они облажаются в воспитании – это уже моя работа.

Когда подают кофе и чай, я чувствую прикосновение к своему плечу, и Том садится на лавку возле меня. Дженни и Лили смотрят с интересом, не зная, что этот мужчина – всего лишь мой адвокат.

– Привет, Роза, – обыденно здоровается он, будто мы друзья. Мы не друзья.

– Здравствуйте, – говорю я. – Я могу чем-то помочь?

Он закатывает глаза, усмехаясь:

– Почему вы всегда говорите только о делах?

– Ну, вы – мой адвокат, – отвечаю я. Полагаю, часть меня винит его за итог слушания, хотя я понимаю: он сделал все, что смог. Но все же мне нужно кого-то винить, а винить во всем Дэйзи уже надоело.

– Я вам не нравлюсь, не так ли?

– Ну, не то чтобы… – я пожимаю плечами. – Вы немного заносчивый.

– Спасибо, – он принимает это за комплимент.

– Почему вы вообще здесь?

– Я сидел за столом Рейвенкло, но решил подойти и поздороваться.

– Я имею в виду – в глобальном смысле, – прерываю я. – Вас пригласили?

– Естественно.

– Они что, пригласили каждого Тома, Дика и Гарри?

– Каждого Тома и Гарри – точно, – улыбается он.

– О, теперь вы шутите? – спрашиваю я, совсем не удивляясь.

– У меня всегда было все в порядке с чувством юмора, разве вы не заметили?

– Нет.

Явно заинтересованная Лили подсаживается к нам поближе.

– Это твой друг, Роза?

– Он не мой д…

– Том Фокс, – он пожимает руку Лили. – А вы – Лили Поттер?

– Верно. Так откуда вы знаете Розу?

– Лоркан идет сюда! – внезапно вскрикиваю я, и Лили подскакивает со своего места, спеша подальше от стола, прежде чем осознает, что я вру. – Как проходит подготовка ко второму слушанию?

– Вы позволите мне воспользоваться?..

– Нет, – строго отвечаю я.

– Вам когда-нибудь говорили, что вы слишком упрямы?

– Да, но они все мертвы теперь.

Том вздыхает, качая головой:

– Вы такая заноза в заднице. Ну ладно, я должен вернуться к своей девушке. Было приятно пообщаться, дружище.

– Мы не друзья! – возмущаюсь я, когда он уходит.

Я решаю немного прогуляться по холлу, вспоминая времена, когда патрулировала, будучи старостой на пятом курсе Хогвартса. Я делала это и первую половину года на шестом курсе, но, как только узнала о беременности, мне уже стало не до патрулирования.

В одном из коридоров замечаю чулан для метел – тот самый, где мы со Скорпиусом проводили время украдкой. Никаких пошлостей. Ну, не всегда. Он был отличным местом для того, чтобы посидеть и подумать, поволноваться и поплакать. Я делала все перечисленное со Скорпиусом в этой кладовке. Оглядываюсь, убеждаясь, что никого рядом нет, открываю дверь, и меня едва не разбивает паралич. На старом сундуке восседает Скорпиус Малфой, своей собственной персоной. Похоже, у дураков даже мысли сходятся.

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, – отвечает Скорпиус. – Прячусь.

Не знаю, что движет мной, но я захожу в чулан и закрываю за собой дверь. Помещение меньше, чем я помню, что странно, ведь я стройнее, чем в прошлое пребывание здесь. Когда я сажусь на полу напротив Скорпиуса, до меня доходит, что это было пять лет назад. Мы были двумя шестнадцатилетками, прячущимися от внешнего мира, девушки Скорпиуса и всех моих проблем.

– Кажется, что все было только вчера, не так ли? – размышляет Скорпиус.

– Ага.

– Мы реально во многом облажались с тех пор.

– Да и тогда все было не слава богу, – напоминаю я. – Мы просто наделали новых ошибок.

– Хотя Эйдан получился хорошо, – говорит Скорпиус. – Мне кажется, ты отлично справилась.