Текст книги "Still Delicate (ЛП)"
Автор книги: padfoot4ever
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
– До встречи, – говорит он, и я понимаю, что пусть я и сказала, что мне пора уходить, но с места так и не сдвинулась. Я устремляюсь внутрь магазина и сразу же скрываюсь в туалетной комнате, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Глядя на свое отражение в зеркале, замечаю, насколько сильно у меня горят не только уши, но и лицо. Он обратил на это внимание? А если и да, то должно ли мне быть на это наплевать?
В одной из кабинок я слышу чьи-то всхлипы. Несомненно, там кто-то из членов моей семьи, ведь большинство присутствующих – мои родственники, поэтому я стучу.
– Эй? Все хорошо?
– Р-роза?
Вот дерьмо. Я знаю этот голос. И он принадлежит далеко не члену семьи, а намного хуже.
Ведь это Дэйзи.
– Э-э-э, да, это я.
Она открывает дверь кабинки и выходит, глаза у нее опухшие, а нос красный. Похоже, что она уже давно сидит здесь. Я даже и не знала, что она пришла, ведь Скорпиуса тоже не было.
– Что-то случилось? – спрашиваю я.
– Н-ничего, – фыркает она, – просто я такая дура.
И практически не переводя дыхание, она заканчивает:
– Это Скорпиус.
Ну конечно же. Кто бы еще это мог быть.
– И что он выкинул на этот раз?
– Он не пришел домой, Роза. Сказал, что встретится со мной здесь после работы, но его нет, а ведь я знаю, что он покинул офис еще в семь часов – я ведь специально позвонила Келли. О-она работает у нас администратор.
Дэйзи промокает глаза салфеткой, и я протягиваю ей новые, не понимая, почему я вообще беспокоюсь за нее. Разве я не должна ее ненавидеть?
– Сейчас уже полдесятого. Где он?
У меня нет ответа на ее вопрос. Понятия не имею, что он себе думает.
– У нас не было секса уже пару недель. Он мне изменяет, Роза, точно знаю, что изменяет.
– Уверена, что нет, – твердо возражаю я. Новость о том, что они не занимались сексом уже несколько недель, не оказала на меня должного впечатления. Хотя когда-то мне казалось, что подобное меня только обрадует. На мой взгляд, ее последняя фраза была даже лишней.
Где-то глубоко в душе я знаю, что он ей не изменяет. Ну, если бы и изменил, то только со мной. Знаю, это звучит эгоистично, но это правда. Если он не изменяет ей со мной, то не изменяет вовсе.
– Думаю, мне стоит пойти и найти его. Давай поступим так, как вы это сделали на вечеринке Эйдана. Я должна проследить за ним.
– Ох, Дэйзи, ты правда не хочешь прислушаться к моим словам, когда дело касается мужчин, – говорю я ей, но она меня не слышит. Она перестает плакать, кажется, новый план захватил ее с головой.
– Ты должна пойти со мной! – восклицает она. И у меня вырывается стон протеста. – Роза, ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой, ты знаешь, где он может быть!
Не знаю, почему я соглашаюсь на эту авантюру. Может быть потому, что я не хочу оставаться здесь и вновь пересекаться с репортерами, семьей или Томом. Или, быть может, потому что я хочу доказать Дэйзи – а за одно и себе – что Скорпиус не способен на измену с первой встречной.
Мы выходим через черный вход, пересекая переулок, в котором еще совсем недавно мы были с Томом. Наш первый пункт поисков совершенно очевиден – это Дырявый котел. Скорпиус иногда бывает здесь с парнями из Нимбуса. Но когда мы спрашиваем за стойкой, нам отвечают, что этой ночью он здесь не появлялся.
Дэйзи предлагает отправиться в паб, который находится рядом с работой, но Скорпиус и там не появлялся. После посещения еще пары заведений в этом районе, догадки, где бы он мог быть, заканчиваются. Похоже, он и правда не хочет, чтобы его кто-нибудь нашел.
Как на него похоже. Стоило нам только разобраться с Джеймсом, как и Скорпиус пошел в разнос. Клянусь, они уже мне в печенках сидят.
– А вот теперь я и правда переживаю, – говорит Дэйзи, обкусывая ноготь на большом пальце.
– Ты еще три часа назад «переживала», – напоминаю я ей. Тогда мне и приходит в голову, что если Скорпиус не хочет, чтобы его нашли, он отправился бы в место где-нибудь подальше от Лондона, где никто бы его не нашел. – Нам стоит проверить Кабанью голову.
– Хогсмид? – хмурится Дейзи. – Неужели, он мог отправиться туда, в конце концов?
– Он же не совсем непредсказуемый, – напоминаю я ей. – Стоит проверить.
Нам приходится аппарировать дважды, потому что расстояние велико, но спустя какое-то время, мы все же оказываемся в Хогсмиде. В Три метлы мне даже не приходит в голову заглянуть, там слишком весело. А вот скучная и унылая Кабанья голова, самое то место, куда может заглянуть угрюмый Малфой, чтобы спрятаться от своей жены.
Однако даже беглого взгляда на паб хватает, чтобы понять, что Скорпиуса здесь нет.
– И почему мы вообще должны о нем беспокоиться? – сердито шипит Дейзи.
Я подхожу к человеку, который стоит за стойкой, и поражение признавать я пока еще не готова. Дэйзи еще такая зеленая. Могу поклясться, что ей никогда еще не приходилось выслеживать Скорпиуса.
– Простите, вы сегодня здесь не видели мужчины со светлыми волосами? Шотландца? Ростом примерно шесть футов два дюйма, в рабочей мантии? Зовут Скорпиус Малфой?
Мужчине на вид лет пятьдесят и выглядит он еще тем пройдохой. Но меня это ни капельки не пугает.
– Да, был тут один, – ворчит он, и Дэйзи тут же оживляется и бросается к нам.
– Правда? Он был не один? Вы знаете, куда он пошел? – спрашивает она с отчаянием.
Мужчина окидывает нас изучающим взглядом:
– И сколько вы готовы отдать за информацию?
Я закатываю глаза.
– Ладно, мы закажем два стакана огневиски! – выплевывает Дэйзи. -А теперь, говорите!
– Вам двойной, верно?
– Как будет угодно, просто скажите уже!
Дэйзи расплачивается и быстро проглатывает свою порцию. Я лишь отпиваю, уверенная, что к концу ночи буду в хлам пьяна.
– Он был здесь около восьми, – рассказывает нам бармен, – пробыл около полутора часов. И большую часть времени провел в одиночестве.
– Большую часть? – мне внезапно становится жутко интересно, о чем говорит бармен.
– Ага, потом он разговорился с девушкой.
Вижу, как бледнеет Дэйзи, но этой информации слишком мало.
– Девушка? – переспрашиваю.
– Ага. И весьма симпатичная. Выглядели достаточно близкими. Он купил ей пару напитков, а потом они вместе ушли. Думаю, даже держась за руки.
У меня такое чувство, словно кто-то пнул меня. Дэйзи так и вовсе выглядит так, словно ее сейчас стошнит.
– Да и вообще, кем вам приходится этот парень? – спрашивает бармен.
– Мужем, – отвечает Дэйзи практически шепотом.
Бармен выглядит немного смущенным и, кажется, даже виноватым.
– Ох… ну, может быть, это просто была знакомая…
– Огневиски! – выплевывает Дэйзи.
И на этот раз он не берет с нас плату.
*
Я не возвращаюсь на вечеринку. Дэйзи отправляется сразу домой, чтобы не пропустить возвращение Скорпиуса. А я же аппарирую к себе на квартиру, чтобы поразмыслить над всем. Почему-то я чувствую себя преданной. Знаю, это глупо, и знаю, что у меня нет на это абсолютно никакого повода. Но чувствую. Я хочу добраться до Скорпиуса, хочу врезать ему от души, задушить, проклясть настолько сильно, чтобы и он ощутил ту боль, что сейчас терзает меня. На своих плечах я чувствую груз тех семи лет, что потратила на него. Бесценных лет своей жизни.
Эйдан – единственное хорошее, что я когда-либо получала от Скорпиуса. Если бы не Эйдан, я бы навсегда вычеркнула Скорпиуса из своей жизни. А еще я жалею о том дне, когда не прислушалась к словам отца, когда он сказал мне, что все Малфои мудаки.
За что, Скорпиус? За что ты так со мной?
Он просто слизеринец. Вот и все, никакой другой причины нет. Просто настоящий слизеринец.
Я лежу на кровати и думаю о девушке, с которой он был. Мне кажется, у нее должны быть темные волосы. Думаю, если бы он и ушел с кем-то, то только с тем, кто был бы полной противоположностью нам с Дейзи. Ей лет девятнадцать. Она, наверное, беззаботная и веселая. Вероятно, она легко может заставить его забыть обо всем, обо всех проблемах, о том, что он муж и отец, о том, что причиняет ему боль.
Мне казалось, что после случая с Джеймсом мы вышли на новый уровень понимания, в котором уважали друг друга. А не относились друг к другу, как к полному ничтожеству. Я больше не шатаюсь по странным маггловским клубам, а он перестает быть таким бесящим придурком большую часть времени. Я была так глупа, что вообще связалась с ним.
А еще мне жаль Дэйзи. Нет, она мне все так же не нравится, но даже если так, не думаю, что она заслужила это. Понимаю, у нее была тяжелая жизнь. Дочь убийцы, пытающаяся найти свою дорогу в этом мире с самых юных лет. Она заслуживает кого-то получше Скорпиуса Малфоя. И я тоже.
Уже за полночь. Интересно, вернулся ли он домой? Интересно, расстанутся ли они теперь? Знаю, что с тех пор, как заболел Эйдан, между ними словно черная кошка пробежала. И я хочу набрать Дэйзи и узнать, как у нее дела, хотя и сомневаюсь, что она захочет говорить со мной. Определенно, с момента Хогсмида она просто замкнулась в себе.
Пока я гипнотизирую взглядом телефон, он начинает звонить. Я вскакиваю с кровати и бросаюсь к нему, но это всего лишь мама.
– Роза, куда ты пропала? – раздраженно спрашивает мама. – Ты пропустила речь дяди Джорджа! Они сейчас будут снимать семейный портрет, и тебе лучше быть здесь!
– Мама, – стону я, – я плохо себя чувствую.
– Ой, хватит прикидываться. Ты немедленно вернешься, или я приду за тобой и притащу собственноручно!
С большей неохотой я возвращаюсь в «Ужастики умников Уизли». Вечеринка в самом разгаре. Выступает группа, все танцуют, под это даже расчистили центр магазина. Я позирую на большей части снимков, фальшиво улыбаясь. По непонятной даже мне причине, я продолжая осматриваться, ожидая увидеть Скорпиуса. Но из всех мест, куда можно пойти после того, как тебя уличили в измене, магазин Уизли явно не входит в этот перечень. Дом, конечно же, хочет знать, куда я пропадала, но я пока не готова обсуждать это. Просто не могу говорить об этом.
Я не танцую. Сижу в одиночестве в самом углу, и периодически перекидываюсь парой фраз со своими многочисленными кузенами. Ал и Дженни уходят достаточно рано, но мама предупредила, что я смогу покинуть вечеринку не раньше, чем через час, иначе очень сильно об этом пожалею. Не знаю, для кого это может быть важным, но предполагаю, что это важно для мамы и ее кампании.
Том все еще здесь, я это отмечаю сразу же, как переступаю порог. Какое-то время он стоит у бара и болтает с чиновником из министерства, а еще с хорошенькими девушками. Странно, а ведь он был с девушкой, когда мы повстречались на церемонии памяти в Хогвартсе. Точно помню, он сам это мне сказал. Может быть, они уже тоже расстались.
И это один из тех моментов, когда вы смотрите на кого-то, и он точно знает, что именно вы сейчас сверлите его взглядом. Каждый раз, когда он вопросительно смотрит на меня, я краснею и отвожу взгляд в сторону или делаю вид, что рассматриваю что-то позади него. Однако он не так искусен в подобных вещах, как я. И когда наши взгляды наконец пересекаются, он кивает и направляется прямиком ко мне.
Он садится рядом со мной, ставя передо мной бокал вина.
– Выпейте, вы выглядите слишком скучающей, – говорит он мне. И я ничего не отвечаю, но делаю, как мне велят. Кажется, чем больше я пью, тем неудобнее мне становится в его обществе, и тем меньше мне хочется на него смотреть. – И куда же вы запропастились? – спрашивает семидесятый человек за этот вечер.
– Ничего важного, – бормочу я, прокручивая бокал в пальцах.
– Что случилось?
– Ничего. Почему спрашиваете?
– Потому что, – хмурится он, – вы не смотрите мне в глаза, и выглядите так, словно кто-то только что убил всю вашу семью, а еще вы не перестаете крутить бокал.
Мои эмоции берут верх, и гнев захлестывает меня.
– Поверьте, это не ваше дело, – рявкаю я. – Что с вами не так? Почему вы продолжаете лезть мне в душу? Я не собираюсь ничего вам рассказывать!
Он выглядит слегка удивленным моей вспышкой, но не придает ей особого значения. Пока мы сотрудничали, пытаясь выиграть дела об опеке, споры случались и более жаркие.
Слезы наворачиваются на глаза, и у меня такое чувство, словно я вот-вот расплачусь.
– Я домой, – соскакиваю я со стула, тут же едва не падая. Том пытается меня поддержать, но я только отмахиваюсь от его руки. Не хочу, чтобы он меня трогал. Это слишком… странно. Просто странно.
– И как вы доберетесь домой?
– Аппарирую. Это же очевидно.
– Вы не в состоянии аппарировать, слишком пьяны, – замечает он.
– Ну спасибо, господин адвокат!
Я совсем не удивляюсь, когда замечаю, что он так и следует за мной тенью по переулку в сторону банка Гринготтс.
– Почему вы преследуете меня? – кричу я.
– А вы предпочитаете, чтобы я не шел за вами?
Мне снова не комфортно от его слов. Не знаю, как ответить на этот вопрос. Пусть я и кричу на него, за то, что он идет за мной, но на самом деле, я не хочу, чтобы он оставлял меня одну. И пусть я продолжаю твердить, чтобы он меня не трогал, но в тоже время не хочу лишаться его прикосновений.
– Вам не стоит беспокоиться за меня, – говорю я ему, – правда. Я не стою этого.
Он приподнимает брови, и даже я шокирована своим откровением. Словно я только что подтвердила, что между нами на самом деле был флирт, каким бы нелепым он ни казался со стороны.
– Думаю, это мне решать, – говорит он и приближается ко мне. И в этот раз я не отступаю, и даже не отворачиваюсь.
– У вас есть девушка! – с вызовом заявляю я.
– Нет, насколько мне известно. И уже давно.
Он берет меня за руку, я чувствую, как подкашиваются ноги. Что со мной не так? С каких пор я реагирую так на кого-то еще, кроме Скорпиуса?
Поначалу мне кажется, что он собирается меня поцеловать, но он этого не делает. Вместо этого он нежно обнимает меня и упирается лбом мне в плечо. Мой нос как раз находится у самой его шеи, и я даже могу различить тонкий аромат Тома. Он пахнет сладостью и чем-то неуловимо свежим.
– Простите, – шепчу я, – простите, что была такой стервой!
У него вырывается смешок, но он ничего не отвечает, только продолжает обнимать меня, и я не понимаю, как долго это длится.
И, если честно, в данный момент я не уверена, есть ли место для Скорпиуса в моей жизни.
========== 29. Неловкость ==========
– Добрый день. Больница Святого Мунго. Хейзел слушает.
Мне слышно, как Хейзел объясняется по магическому телефону – пациенту необходимо уточнить, завтра ли ему надо прийти на назначенную процедуру. Этот человек звонит уже четвертый раз – у него проблемы с кратковременной памятью. Хейзел явно готова материться, но сдерживается и объясняет наигранным тоном, что пациенту было отправлено письмо ещё две недели назад со всеми деталями. Но он, естественно, продолжает об этом забывать.
– Все нормально, мистер Эванс, увидимся завтра в девять утра, – вежливо говорит Хейзел и вешает трубку, а затем добавляет. – Если он еще раз позвонит, я выброшу этот телефон из окна.
Сочувствующе улыбаюсь ей и продолжаю делать то, чем занимаюсь весь день: прокручиваю в пальцах перо и смотрю в никуда.
– Ты вообще собираешься работать сегодня? – хмурится Хейзел. Сегодня на смене только мы двое: Линда в отпуске, а Глэдис отпросилась из-за плохого самочувствия.
– Ой, извини, Хейзел, – смущенно говорю я и начинаю перебирать документы, создавая видимость работы.
– Что с тобой такое? Ты еще более потерянная, чем обычно. Вчера вечером что-то произошло?
Вчера вечером.
Кажется, это было десять лет назад. Вчерашний вечер – это все, о чем я могу думать сейчас.
Скорпиус со своим враньем и изменой.
А еще обнимашки с моим адвокатом посреди Косого переулка.
Просто объятия, ничего больше. Так что, отвечая на вопрос Хейзел, можно сказать: ничего особенного не произошло. И это немного бесит.
– Нет, просто думаю о маминой кампании, – с легкостью вру. Выборы через три дня, так что это несложно, и Хейзел, кажется, покупается на вранье, кивая и возвращаясь к работе без вопросов.
Я проверяю свой телефон, наверное, в тысячный раз. Никаких пропущенных звонков и сообщений. Ни от кого. Я отправила сообщение Дэйзи сегодня утром, спросив, как она себя чувствует, но ответа не получила. Мне все еще кажется нелепым то, что я пишу женщине, которую клялась вычеркнуть из своей жизни. Хотя я обещала сделать то же самое и с Лаурой Фелпс во время учебы в Хогвартсе, но мы до сих общаемся даже шесть лет спустя. Вроде как.
Сегодня я совершенно не могу сосредоточиться на работе.
Почему Том еще не связался со мной?
Вчера мы оставили все достаточно… открытым. Мы обнялись – и как же приятно он обнимает. После нашего глубокого многообещающего объятия (оно ведь именно таким и было) он усадил меня в такси, заплатил водителю и попрощался, пожав мне руку. Он был непреклонен: я не могу аппарировать в алкогольном опьянении. Он даже не пытался поцеловать меня. А когда мы обнимались – не пытался облапать.
У меня отличная задница – не понимаю, что с ним не так.
Ситуация с объятиями отлично отвлекает меня от того, что Скорпиус – гадкий изменщик.
Ровно до того момента, как Скорпиус переступает порог больницы Святого Мунго. В этот момент инцидент с объятиями отходит на второй план.
Хейзел сразу же вешает трубку, стоит ему только приблизиться к стойке администратора, чтобы не пропустить ни слова из нашей беседы.
– Здравствуй, – я хмуро приветствую его. Он выглядит так, будто вообще не спал. Вероятно, так и было. Наверняка всю ночь развлекался со своей ужасной любовницей. Все, что я могу сделать, – это сдерживаться, чтобы не засадить перо, которое тереблю в руках, ему в глаз.
– Мне нужно с тобой поговорить, – настойчиво просит он.
Я откидываюсь в кресле, показывая ему, что не собираюсь никуда идти, и если он хочет поговорить – пусть делает это здесь. Он смущенно смотрит на Хейзел. Но та лишь поднимает трубку и набирает номер, чтобы он не подумал, будто она собирается подслушивать.
Уверена, она звонит Глэдис, чтобы они обе могли подслушать наш разговор.
– Ты знаешь, где Дэйзи?
Я хмурюсь:
– Какого черта я должна об этом знать? Она же не за мной замужем.
– Ты отправила ей сообщение сегодня утром. Ее телефон у меня, – сообщает Скорпиус.
– Я все также не знаю, где она.
Выругавшись, он нервно проводит рукой по волосам:
– Она не пришла домой прошлым вечером после вечеринки. Просто оставила записку, что ей нужно уйти и подумать. У тебя есть идеи, с чем это может быть связано?
Вот так неожиданность. Не могу поверить, что у него хватает наглости стоять здесь и делать вид, что он ни в чем не виноват.
– Почему тебя не было на вечеринке? – спрашиваю я.
Скорпиус явно собирается ответить, но замирает, бросая взгляд мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу Хейзел, которая буквально держит трубку телефона так, чтобы человек на другом конце (скорее всего, Глэдис) мог слышать разговор.
– Я же говорила, что это будет слишком очевидно, – шипит она в трубку.
Мы со Скорпиусом выходим в комнату отдыха, чтобы поговорить без свидетелей.
– Итак? – давлю я.
– Мы с Дэйзи поругались, ясно? – огрызается он. – Я ушел в паб – не хотел находиться рядом с ней.
– Ушел сам?
– Да, – пожимает он плечами. – Но потом мне стало так плохо, что я отправился до… АЙ! Твою мать, Уизли!
Я дала ему подзатыльник со всей дури.
– Ты – грязный изменщик и лживый подонок!
Он выглядит по-настоящему испуганным.
– Да что с тобой не так? Я не видел тебя такой чокнутой со времен беременности!
– Я знаю, что ты изменил Дэйзи!
Теперь он выглядит смущенным, но я не уверена в его искренности.
– Ты о чем вообще?
Я тяжело вздыхаю.
– Мы проследили за тобой прошлым вечером, когда должны были находиться на вечеринке. Бармен в «Кабаньей голове» сообщил, что ты ушел оттуда, держась за руки с какой-то женщиной!
– Вы за мной следили? Господи.
– Это все, что ты можешь сказать? – негодую я. Кажется, я сейчас лопну от негодования.
– Твою налево, Роза, я не изменял Дэйзи! Да что с тобой?
– Тогда почему ты держался за руки с какой-то распутной шлюхой-сквибкой? – ну, про сквибку я приплела для эффекта. Надеюсь, сработало.
– Если хочешь знать, я немного перебрал, пофлиртовал с ней, но пришел в себя, как только мы вышли из «Кабаньей головы».
– Ой, как своевременно, – ворчу я.
– Черт, так поэтому Дэйзи ушла? Она думает, я ей изменил?
– Учитывая то, что мы следили за тобой вместе, то да, именно так она и думает.
Он расхаживает по комнате отдыха, заложив руки за голову. Я не понимаю, почему вдруг он стал так беспокоиться о ней. Кажется, последние несколько недель ему было целиком и полностью плевать на нее.
– Это так типично для Розы Уизли! – возмущается он.
– А я-то здесь при чем? – усмехаюсь я.
– Я тебя умоляю! Слежка? Это же явно твоя идея. Уверен, это ты ее убедила в моей измене!
Вообще-то только слежка была моей идеей.
– Нет, она сама пришла к выводу, что ты изменяешь, – сообщаю я.
Он скрещивает руки на груди и подходит ко мне. Я копирую его позу и стою на своем. Он меня не запугает.
– Я бы не стал изменять, Роза, – твердо говорит он. – Не могу поверить, что ты могла так подумать.
Гляжу на него целую минуту, не моргая. Он же не серьезно, не так ли? Как он может говорить мне такое, и глазом не моргнув?
– Да ты шутишь? – усмехаюсь я, в конце концов. – Как раз мне прекрасно известно, насколько ты способен на измену.
Неужели не помнит, как встречался с Дом на шестом курсе? Ведь это он – причина того, что Дом сейчас такая циничная. Хотите верьте, хотите нет, но до Скорпиуса она хоть немного верила в любовь до гроба. Он поцеловал меня, и не раз, хотя заявлял, что любит ее.
И мы целовались, когда он уже был женат! Или воспоминание о свадьбе Ала и Дженни улетучилось из его памяти? А то, как он завалился ко мне пьяным и просил быть с ним?
– Я имел в виду невозможность моей измены Дэйзи, – тихо говорит он. – Я бы никогда ни с кем ей не изменил… кроме как с тобой.
– Отправляйся-ка ты на поиски жены, – злюсь я. – А мне пора возвращаться к работе.
На этом я покидаю комнату отдыха и направляюсь к стойке администратора, где Хейзел приглушенным голосом все еще обсуждает меня по телефону с Глэдис. Я не поднимаю взгляд, когда Скорпиус проходит мимо и покидает больницу.
*
– Роза, будешь еще картошку?
– Нет, спасибо, мам, я объела…
Она добавляет в мою тарелку три ложки пюре, прежде чем я успеваю договорить. Это уже четвертая порция. А сыта я была еще перед второй.
– Еще моркови?
В этот раз мне даже не приходится отвечать, так как морковь оказывается в моей и без того переполненной тарелке.
– Рон, картошки?
– Пасиб, Ермиона, – отвечает папа с набитым ртом. Это его пятая порция. Понятия не имею, как он еще не страдает ожирением. Полагаю, найти женщину, которая будет кормить его до отвала, как родная мать, было единственным критерием, на который отец обращал внимание, когда искал себе жену. И совершенно неважно, что помимо этого она – самая выдающаяся ведьма своего поколения, очень даже неплохо выглядит, да и вообще замечательный человек.
– Я положу тебе еще немного, ладно? – спрашивает мама, суетясь на кухне и накладывая еще картошки. – Эйдан, хочешь еще?
– Я сейчас лопну! – вскрикивает Эйдан. Папа с гордостью хлопает его по плечу.
Мама явно нервничает. Несмотря на то, что она проводит вечер, пытаясь накормить меня, Эйдана, папу и Хьюго, сама ничего не ест. Это ее обычное поведение при повышенной тревожности: она закапывается в домашнюю работу, готовку или проверку документов, лишь бы отвлечь голову от того, что ее волнует.
Завтра выборы.
Интересно, забивает ли также дядя Перси еду своим детям в глотки? Видит бог, Люси не помешало бы откормить, а вот Молли точно нет – она слегка поправилась в последнее время.
– Гермиона, присядь, – без особой надежды на успех просит папа.
– Ой, у меня нет времени, нужно поставить яблочный пирог в духовку, – поспешно сообщает мама.
– Мам, ты работаешь, как чертов домашний эльф, – замечает Хьюго. Не лучшая аналогия для мамы, которая бросает на него недовольный взгляд.
– Тебе нужно успокоиться, мама, – я пытаюсь воззвать к ее разуму. – Выборы уже завтра, ты больше ничего не можешь сделать. Попытайся расслабиться.
Я могла бы с тем же успехом обратиться к стене, и то было бы больше толку.
– Почему бабуля сходит с ума? – спрашивает Эйдан. Папа качает головой, будто пытается научить его не задавать вопросов женщине, которая находится на грани нервного срыва. Можно подумать, он и так был не в курсе этой простой истины – я же его мать, если что.
– Мам, не нервничай, – просит Хьюго.
– Давайте не будем об этом говорить! – командует мама. – Итак, кто хочет брокколи?
Мы все остаемся на ночь, чтобы поддержать маму. Она просто хочет показать, что у нее все под контролем до объявления результатов. Конечно, обязательно будет сделано фото того, как она голосует в кабинке, а мы должны быть рядом как сплоченная, любящая, поддерживающая ее семья. А послезавтра мы еще раз соберемся вместе на публике, чтобы услышать результаты голосования.
– Я тоже хочу проголосовать! – канючит Эйдан.
– Придется подождать до твоего семнадцатилетия, – объясняет Хьюго.
– Хочу, чтобы мне было семнадцать.
– Не спеши взрослеть, – предупреждает его папа. Вы когда-нибудь замечали, какими философами становятся отцы в преклонном возрасте?
Когда мама, наконец, садится, ее практически трясет. Она копается в бумагах, кусает ноготь и ведет себя очень раздражающе. Ругает Хьюго за то, что тот включил телевизор, хотя мы едва можем слышать хоть что-то из-за того, что мама непрерывно притопывает ногой по деревянному полу. Она даже просит замолчать Эйдана, когда тот спрашивает – да, спрашивает! – можно ли ему отправляться ко сну. Папа забирает его наверх, чтобы почитать сказку, а я проверяю телефон.
На нем нет ни звонков, ни сообщений.
Не то чтобы я ждала их от кого-то, кроме Дженни или Дом, ну, и Ала, может быть.
Но сообщений нет ни от кого. Не знаю, вернулась ли Дэйзи домой к Скорпиусу, да я и не интересовалась. Мысли о нем очень злят меня последние несколько дней. «Я бы никогда ни с кем ей не изменил… кроме тебя». Будто от этого легче. Будто измена с бывшей – это нормально. Как по мне, так даже хуже. Поцелуй между мной и Скорпиусом намного более значим, чем его поцелуй со случайной девушкой из паба. Дэйзи была бы разбита, услышав то, что Скорпиус говорит за ее спиной. А потом бы она убила меня.
Пока мама занята повторной уборкой кухни сразу же после того, как закончила ее убирать после ужина, кто-то стучит в дверь. Я открываю, так как Хьюго смотрит футбол по телевизору и громко ругается в адрес Манчестер Юнайтед, несмотря на то, что мой шестилетний ребенок пытается уснуть наверху.
Это дядя Перси.
– Добрый вечер, Роза, – скованно говорит он. – Твоя мама дома?
– Хм, да, – отвечаю я, удивленная тем, что он пришел. Они с папой не очень-то ладят с того объявления в Министерстве. – Заходи.
В отличие от папы, у которого по-прежнему густые рыжие волосы, дядя Перси почти облысел. Папа говорит, что тот начал лысеть еще около тридцати. Дядя также носит очки в толстой оправе, что делает его глаза больше, чем они есть на самом деле. Он и правда, самый скучный человек в нашей семье, ну а его старшая дочь занимает почетное второе место.
Хьюго отвлекается от футбольного матча, чтобы поприветствовать Перси, а затем смотрит на меня, выгнув бровь. Нам обоим очень интересно, к чему это все приведет.
Мама торопливо входит в гостиную и подпрыгивает, увидев дядю Перси в своем доме.
– Перси! – восклицает она.
– Гермиона, это просто краткий визит, – сообщает он деловым тоном. Я заметила: чтобы ни говорил дядя Перси, все равно получается какая-то чепуха. – Мне не нравится быть не в ладах с тобой и Роном.
– Ну, да… – мама делает паузу. – Возникло некоторое напряжение.
– Я здесь, просто чтобы пожелать тебе удачи на завтрашних выборах. В конце концов, мы же больше, чем соперники. Мы – по-прежнему семья.
Хьюго засовывает палец в рот, имитируя рвотные позывы, а меня распирает от беззвучного смеха.
– Да, это так, – признает мама. Они жмут друг другу руки, будто настоящие политические деятели. Серьезно, и это моя семья, я не шучу. Иногда мне интересно, не придумала ли я все это. Но я абсолютно уверена, что это правда.
Папа спускается вниз, уложив Эйдана спать, и явно напрягается, когда видит Перси. Хотя, кажется, мы все испытываем облегчение от того, что тетя Одри не пришла.
– Рон, – Перси подходит к нему. – Я здесь, чтобы ослабить напряжение между нашими семьями. Я знаю, с Одри иногда непросто поладить…
– Ну, это явно преуменьшение, – выдаю я, за что получаю грозный взгляд от мамы.
– Да, в общем… – смущенно продолжает Перси. – Я хочу принести извинения за это напряжение и пожелать Гермионе удачи завтра.
Папа – странный человек. Сложно предугадать, как он отреагирует на это. С одной стороны, я не удивлюсь, если он заедет Перси в лицо и выгонит из дома. С другой стороны…
Папа жмет руку Перси:
– Спасибо.
Дядя Перси остается на чашку чая и мы беззаботно болтаем о вещах, не связанных с выборами. Он поднимает вопрос о Джеймсе, уточняя, общались ли мы с ним на протяжении его отпуска, и мы неловко меняем тему. Возможно, наши отношения и наладились, но семье Перси не стоит знать о проблемах Джеймса – ещё чего не хватало, чтобы информация просочилась в прессу.
На следующий день мы всей семьей отправляемся в Министерство магии, чтобы проголосовать. Видим много знакомых лиц, включая тех, с кем я училась в Хогвартсе. Марк Меттьюз, старый друг Джеймса, спрашивает, как тот поживает, и я так же вру, что Джеймс в отпуске. Бабушка Молли и дедушка тоже здесь, но они не говорят мне, за кого проголосовали. Полагаю, дедушка отдал голос за маму, а вот на счет бабушки сложно сказать.
– Я люблю их обоих одинаково, – настаивает бабушка Молли.
– Но дело не в том, как сильно ты их любишь, бабуля, – объясняет Хьюго, – а в том, как хорошо они будут выполнять свою работу.
– Все равно у меня не должно быть любимчиков.
Вдруг я замечаю знакомое лицо, которое совершенно не ожидала здесь увидеть.
– Твою мать, – тихо ругаюсь я, но, к сожалению, бабушка слышит меня и отчитывает, как ребенка. Иногда она бывает устрашающей, поэтому я извиняюсь.
Том разговаривает с мамой. А я начинаю паниковать. Меня прошибает такой паникой, что кажется, вспотел даже мой зад. Я внезапно обращаю внимание на свои руки и ноги и понятия не имею, что с ними делать. Что со мной не так? Он просто мужчина. Просто адвокат. С красивыми волосами. Но он носит поношенную одежду и выглядит как бездомный. Я не должна потеть из-за адвоката, который выглядит, как бездомный.
Я глубоко вдыхаю и направляюсь к ним. Не вижу причины не делать этого. В конце концов, мы с Томом просто знакомые, так что это просто акт банальной вежливости. Том совершенно не выглядит встревоженным моим присутствием. Я вот едва не заработала обезвоживание, в то время как он абсолютно спокоен.
