Текст книги "Still Delicate (ЛП)"
Автор книги: padfoot4ever
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– Я тоже так думаю. Сегодня он решил, что хочет быть в Гриффиндоре.
Скорпиус выдерживает паузу.
– Черт, беру свои слова обратно.
– Ты заберешь его к себе сегодня? – спрашиваю я.
– Да, думаю, да. Роза, я надеюсь, ты понимаешь, что я решил разобраться с опекой не для того, чтобы сделать тебе больно. То есть, я никогда не хотел полной опеки, и сейчас она мне не нужна. Я просто хочу, чтобы мы делили ее поровну…
– Я знаю, Скорп, – прерываю я. Я, правда, не хочу снова слышать об этом, потому что очень злюсь. – Ты слышал что-то о Джеймсе?
Скорпиус качает головой, немного удивленный сменой темы. Разговоры об опеке над Эйданом всегда приводят к разбирательствам, а я не в настроении для спора. Чулан – наше счастливое место, мы не должны портить его атмосферу.
– Помнишь тот раз, когда мы прятались здесь от Молли? – улыбается Скорпиус. – Мы использовали ее чернила, чтобы написать «Миссис Молли Библиотечный Человек» на ее школьной сумке.
– О боже, да! – смеюсь я. – Но она-то точно знала, что это мы сделали!
– Конечно, знала, она же видела нас, черт возьми!
– Мы были не очень-то проницательными, – хихикаю я. Скорпиус кивает головой. – Помнишь, как я обнаружила тебя плачущим здесь?
– Я не плакал! – возражает Скорпиус, как и в тот раз. – Не плакал!
– Почему же у тебя были покрасневшие глаза?
– У меня аллергия на моющие средства!
– Что за бред? Твои глаза в полном порядке, хотя ты сидишь здесь напротив меня. Ты их что, пил в прошлый раз?
– Возможно, – по-детски отвечает он. – Я скучаю по нашей дружбе.
Это делает мне больно и льстит одновременно. Мне не хватает нашей дружбы, но быть его девушкой я хочу больше. Никогда бы не подумала в то время, что буду скучать по беременности. Я скучаю по тому, как он заботился обо мне. Теперь у него есть Эйдан, какое ему до меня дело? Эйдан для него на первом месте, как и для меня, но вот на втором месте у него Дэйзи.
– Ну, тогда нам стоит снова стать друзьями, – говорю я.
– Я думал, ты ненавидишь меня.
– Я ненавижу то, что Эйдан теперь у тебя. Но не тебя самого. Думала, ты знаешь об этом, – вздыхаю я.
– Это только до следующего слушания. Обещаю, я попрошу лишь о нескольких днях в неделю.
Мне все еще не нравится это, но я не собираюсь спорить. Оставлю это Тому, ведь, в конце концов, у него получится гораздо лучше.
– Скорпиус, могу я кое-что спросить? – чувствую, как мое сердце забилось сильнее.
– Конечно, – он выглядит взволнованным.
– Почему ты сказал, что тебе нужно, чтобы я разлюбила тебя? После того, как ты пришел забирать Эйдана… ты сказал, что я слишком сильно завишу от тебя и что мне надо тебя разлюбить.
Он хмурится. Я хотела спросить об этом, как только он произнес эти слова, но не уверена, что хочу знать ответ, так же как и он не хочет отвечать.
– Если ты разлюбишь меня, я смогу разлюбить тебя.
Вот оно что.
Дверь чулана распахивается – это Дэйзи. Конечно же, именно Дэйзи должна была застукать нас в компрометирующей ситуации. Это не могла быть снова Дженни.
– Я вам не помешала? – она явно раздражена.
– Нет! – Скорпиус вскакивает, ударяясь головой о низкий потолок. Я бы рассмеялась, если бы мне не было так стыдно.
– Мы просто разговаривали! – уверяю я.
– Я заберу Эйдана, – решительно говорит Дэйзи, не глядя на меня. – Мы отправляемся домой.
Скорпиус, как нашкодивший ребенок, следует за своей женой из чулана в Большой зал. Он оглядывается, слабо улыбаясь мне. По крайней мере, теперь он улыбается.
========== 24. Заносчивость ==========
Через несколько дней после церемонии в Хогвартсе я забираю Эйдана из школы и отвожу его домой, чтобы он остался на ночь со мной, как было согласовано со Скорпиусом и, более неохотно, с Дэйзи. Она, похоже, считает, что мы должны придерживаться условий, установленных Визенгамотом, и оставлять Эйдана с ними до следующего слушания, которое состоится примерно через три недели. Но, в конце концов, решение принимать Скорпиусу, а не ей. Эйдан очень рад видеть меня, стоящей возле школы, что поднимает мне настроение. Когда сын жил со мной, он крайне редко был так счастлив от наших встреч. Обычно так он реагировал на Скорпиуса, который приходил за ним.
Чтобы отпраздновать возвращение Эйдана домой на ночь, я покупаю мороженое, пиццу и чипсы. Я, правда, пытаюсь кормить его сбалансировано (это та часть моего метода воспитания, которой я горжусь), но, полагаю, теперь я могу побаловать его, раз уж я второстепенный опекун. Получение ребенком всех необходимых полезных веществ – теперь забота Скорпиуса и Дэйзи.
Эйдан, кажется, ест наиболее медленно из всех людей, которых я когда-либо встречала: он откусит что-то, болтает десять минут, и лишь потом кусает второй раз. Разговоры он любит больше еды.
– Мне нравится жить у папы, и Олли тоже нравится, потому что папа ее выгуливает. Она любит гулять. Однажды Дэйзи взяла ее на прогулку, и я пошел с ними, и мы отправились в парк.
– Угу, – я немного отключаюсь, когда он тараторит.
– А иногда папа, Дэйзи и меня…
– И я, – исправляю я его.
– Папа и Дэйзи, и меня, и я…
– Нет, просто папа, Дэйзи, и я.
Он делает паузу, хмурясь.
– Иногда мы ведем ее на прогулку в парк. Но на этой неделе не водили, так как Дэйзи грустила – они с папой ссорились, я слышал, как она плакала, но она не знала, что я слышу…
– Они ссорились? – включаюсь я, испытывая внезапный интерес к его словам. – Почему они ссорились?
– Не знаю, – Эйдан пожимает плечами. – Кажется, папа прятался от нее в кладовке, а ей не нравится играть в прятки. Или, может, он разбил одну из чашек в кладовке. Я слышал, она говорила, что прятаться в кладовке – ленепо.
– Нелепо, – исправляю я. – Когда это было?
– Вчера и позавчера. Когда мы с Мией играем в прятки, иногда она плачет, если не может меня найти, и ее мама говорит ей не вести себя, как ребенок. Я отлично прячусь – Мия никогда не может меня найти. Может, маме и папе Дэйзи тоже стоит сказать ей, чтобы прекратила быть таким ребенком.
Я решаю упустить опустить тот факт, что отец Дэйзи был убийцей и Пожирателем Смерти.
– А ты с ней говорил об этом? – уточняю я, пытаясь не выглядеть слишком заинтересованной.
– Я спрашивал, почему она кричала на папу, – продолжает Эйдан. – Она сказала, что не кричала, но я-то слышал. И я спрашивал, грубил ли он ей, но она сказала есть суп, потому что остынет. Это был куриный суп. Мне не нравится такой, но она все время его готовит, хотя мне и не нравится…
– А твой папа выглядел грустным после этого? – я пытаюсь вернуть его к обсуждаемой теме. Он откусывает еще немного от своего маленького куска пиццы и глотает, прежде чем продолжить.
– Он выглядел так, как обычно выглядит, если я оставляю свои игрушки на полу после того, как он просил их убрать.
Это означает «раздраженный», дорогой.
Я решаю, что не стоит больше расспрашивать, и полностью меняю тему. В конце концов, это не мое дело, если Скорпиус и Дэйзи ссорятся, даже если они ссорятся из-за того, что мы со Скорпиусом сбежали с ужина и общались наедине в чулане для метел. Должна признать, это действительно выглядит подозрительно. Интересно, как Дэйзи ничего не заподозрила, когда мы лизались на свадьбе Ала и Дженни. Это так типично, что нас в чем-то подозревают тогда, когда мы были абсолютно невиновны.
Ну, не принимая во внимание любовные признания.
*
«Вы только послушайте: громкое возвращение Джеймса Поттера в Пушки Педдл после того, как он был отстранен на три матча. Отстранение было вызвано нападением Поттера на загонщика Паддлмир Юнайтед – Майка Роланда. Во вчерашнем матче против «Уимбурнских ос» Поттер поразительно поймал снитч за первых тридцать секунд, подняв Пушки на два места в лиге. Мистер Роланд также вернется к игре в Паддлмир Юнайтед на этой неделе, когда закончится его отстранение на три матча».
Дом опускает Ежедневный Пророк на мой стол, за которым сидит и пьет кофе.
– Ты знала, что он снова играет?
– Нет, – отвечаю я. – Кажется, он в порядке. Может, наконец поговорит с нами.
– Если мы захотим с ним разговаривать, – огрызается Дом. – Он вел себя как полный придурок последние несколько недель.
Брайан и Дом пришли навестить меня, хотя лучше бы не приходили. Я только вернулась с работы и собиралась позаниматься зельями перед уроком. Тем более, учитывая то, что я знаю о желании Брайана воссоединиться с женой, я чувствую вину. Ненавижу скрывать что-либо от Дом. И мне кажется довольно неразумным то, что Брайан ожидает от меня сохранения тайны.
Вина возрастает, когда Брайан отлучается в туалет, и я остаюсь с Дом наедине. Напоминаю себе, что она явно не была в нем очень заинтересована, и, возможно, их отношения просто сойдут на нет, как и все, что были до этого. Ну правда, не мне стоит говорить ей об этом.
– Он мне, правда, нравится, – тихо говорит Дом.
Проклятие.
– Я думала, ты не хочешь спешить.
– Так и есть, – признает она. – Ты же меня знаешь: все эти любовные штуки не для меня.
Когда она встречалась со Скорпиусом много лет назад, любовные штуки были явно для нее. Она признавалась ему в любви и даже собиралась заняться с ним сексом, но новость о моей беременности притормозила развитие событий. Когда после Скорпиуса она встречалась с Марком Метьюзом, она снова влюбилась. Как только они расстались, она вновь стала стервой с холодным сердцем, которую я знаю и люблю. С тех пор она ни разу не упоминала слово «любовь» и не признавалась, что была уже дважды влюблена. Ну, если бы она правда любила Скорпиуса.
Так что я притворяюсь дурочкой и киваю.
– Я имею в виду, что хорошего принесла любовь хоть кому-то? – спрашивает она. – Все заканчивается слезами. Поэтому я просто говорю… он мне, правда, нравится.
Ей давненько уже никто не нравился. И это плохо. Если Брайан бросит ее ради своей жены, это может стать концом любовных историй для Дом навсегда.
Я принимаю решение не лезть. Все, во что я ввязываюсь, оборачивается дерьмом, так что я предоставлю им возможность разобраться самостоятельно, если смогу. Я как затычка в каждой бочке, но мне стоит остановиться, для своей же пользы, иначе однажды это приведет к неприятностям.
Через несколько дней меня приглашают на ужин к Поттерам. Я периодически навещаю своих крестных, да и, кажется, вся семья пытается отвлечь меня от слушания об опеке. Когда прибываю к ним домой, с изумлением обнаруживаю там Джеймса, который выглядит, на удивление, счастливым. Кажется немного странным использовать именно это слово, но я не могу подобрать другое, чтобы описать выражение его лица.
– Рыжая! – восклицает он, крепко обнимая. Вижу, как Джинни смотрит на него с подозрением. – Как дела, черт возьми?
– Хм, нормально, – бормочу я. Неужели он совершенно забыл наш предыдущий разговор? Поговорил ли он с Алом и Дженни после выкидыша? Не могу спросить об этом сейчас, ведь Гарри и Джинни не знали о будущем внуке, и не мне им сообщать об этом. – Ты такой радостный!
– Конечно, я радостный! – улыбается Джеймс. – Поймал снитч за тридцать секунд, можешь поверить?
– Нет… не могу.
На ужине только я и Джеймс. Ал и Лили, вероятно, заняты. У Ала какая-то непонятная встреча, подробности которой никому не известны, а Лили – на свидании. Джеймс жизнерадостный и болтливый на протяжении всего ужина, в то время как Гарри и Джинни немного раздражены, но вежливо поддерживают разговор. Уверена, Гарри поговорил с Джеймсом о его отсутствии на церемонии, но Джеймс не выглядит виноватым.
– Так что они подумывают поднять мне оплату на сорок процентов, если я продолжу в том же духе! Я вас уверяю – у меня больше никогда не будет проблем с деньгами.
– Если только ты будешь держать себя в руках на матчах, – напоминает Джинни. – Тебе повезло, что отстранение было лишь на три матча. Ты же не хочешь заработать славу неуравновешенного.
– Мам, ты слишком драматизируешь, – отмахивается Джеймс. – Эти квиддичные чинуши будут мне ноги целовать после такой игры.
Есть что-то странное в его заносчивости сегодня. Поймите меня правильно: заносчивость всегда была не чужда ему, но сейчас это уверенная заносчивость, а не шутливая. Раньше мы считали нахальность Джеймса обаятельной и смешной, ведь знали, что внутри него находится маленький мальчик, который живет в душе большинства мужчин. Теперь, похоже, мальчик был поглощен эгоистичным идиотом, и мне это совершенно не нравится.
– Не беги впереди паровоза, – строго говорит Гарри. – Никто не захочет нанимать самовлюбленного болвана.
– Даже того, кто способен словить снитч за тридцать секунд? Готов поспорить, у тебя никогда не было такого улова, папа.
– Нет, но я всегда считал, что самые хвастливые люди получают заслуженное наказание.
Что-то наталкивает меня на мысль, что Гарри говорит о Драко Малфое. Я всегда удивлялась тому, как человек, получавший не единожды серьезный урон своей гордости, все равно оставался таким же заносчивым.
Джеймс лишь закатывает глаза в ответ на предупреждение отца. Я замечаю раздражение на лице Гарри, а он, как я уже говорила, не из приятных собеседников, когда злится. Джинни тоже явно недовольна. Уверена, если бы не я, здесь произошел бы семейный скандал прямо в столовой. Наверное, хорошо, что Ал не смог прийти.
– Роза, ты такая тихая сегодня, – Джинни ободряюще улыбается мне. – Как у тебя дела?
– Хорошо, – неубедительно отвечаю я. Не знаю, что сказать, чтобы разрядить обстановку: Гарри как бомба замедленного действия, а Джеймс изо всех сил старается ее взорвать. Затем я вспоминаю золотое правило, приносящее мир: направь всеобщую ненависть на кого-то другого. – Одри изо всех сил старается выставить маму в плохом свете – пытается распустить слухи, что у мамы был роман.
Это возымело успех. Гарри прекращает сверлить Джеймса взглядом и поворачивается ко мне.
– Это же нелепо! Никто ей не поверит, верно?
– Одри умеет быть убедительной, – хмуро говорит Джинни. – Хотя я надеюсь, что у людей хватит сообразительности не верить ей. Честно слово, я начинаю забывать, что это Перси борется с твоей мамой за должность, а не Одри.
– А Перси ли это? – Гарри изгибает бровь. – Мы все знаем, кто именно будет руководить, если он победит.
– Папа тоже так думает, – киваю я.
– Они просто пара мудаков, – подбивает итоги Джеймс. – Очевидно, что победит Гермиона.
Хотела бы и я иметь наивную веру Джеймса… хоть иногда.
*
– Так вы уверены, что Скорпиус собирается просить о четырех днях в неделю?
– Да, в тысячный раз говорю, неужели так трудно меня услышать?!
– Я знаю, знаю! Господи, вы всегда такая злая?
Я никогда не осознавала, какими назойливыми бывают юристы, пока не повстречала Тома Фокса. Помимо того, что у него нет совести, у Тома присутствует непомерная заносчивость. Это очень удручающе. Мы решили встретиться, чтобы обсудить, что конкретно я хочу от слушания об опеке, но все, чего я хочу теперь, это ударить Тома как можно больнее. Нам сообщили, что следующее слушание пройдет через несколько недель – это означает, что мне предстоит провести это время с моим чертовым адвокатом.
– Я злая, только когда вы рядом, – привираю я.
– Я заметил, – он закатывает глаза. – Послушайте, если вы всегда так раздражены, может, вам не стоит забирать Эйд…
– Заткнитесь! – огрызаюсь я и тянусь к своей палочке. – Даже не вздумайте…
– Я просто имел в виду, что вам нужно научиться контролировать свои эмоции! – огрызается он в ответ.
– Или, может, мне стоит найти другого адвоката! Не могу поверить, что мама рекомендовала вас. Как вы вообще получили эту работу? Собери пятьдесят карточек от шоколадных лягушек и стань юристом?
– Я профессионал своего дела, уверяю вас, Уизли!
– Тогда почему мой сын все еще живет с Малфоями?
– Потому что ты продолжаешь быть такой стервой! – внезапно переходит он на ты.
Стук в дверь кабинета не дает мне ответить. Секретарь Тома заглядывает, явно перепуганная – она точно слышала всю нашу перебранку. А как иначе? Офис у Фокса такой маленький, что ее стол практически внутри кабинета Тома.
– Хм, прошу прощения, мистер Фокс, но клиент на одиннадцать уже ждет, – кротко сообщает она. Я смотрю на свои часы – уже полдвенадцатого. Я должна быть на работе через полчаса.
– Благодарю, – кивает Том, прикрывая глаза от усталости. Он глубоко вздыхает, и я решаю сделать то же.
– Послушай, Роза, я делаю все, что в моих силах, – вздыхает он. – Ты должна разобраться в себе. То ты хочешь дать Скорпиусу три дня в неделю, то – лишь выходные. Если ты не решишь, какого соглашения хочешь достичь, за тебя это сделает Визенгамот.
Я знаю, он просто пытается мне помочь. Но самодовольное выражение его лица каждый раз, когда он дает мне совет, просто вызывает во мне желание его ударить. Хотела бы я иногда быть такой же милой, как Дженни. Возможно, моя врожденная стервозность – причина, по которой я останусь одна. Даже мой адвокат едва терпит меня.
– Хорошо, – коротко отвечаю я. – Я позвоню.
Он кивает. Думаю, мы оба молчаливо соглашаемся сократить наше общение, что, в свою очередь, уменьшит шансы того, что мы поубиваем друг друга.
Встаю и выхожу из кабинета, замечая недовольного волшебника, который слушал наш спор последних последние полчаса. Он вбегает в кабинет даже без приглашения, а я вежливо (и немного пристыженно) киваю секретарше Тома.
На работе много дел, от из-за чего я не могу поныть и пожаловаться девочкам на Тома. У меня также слишком мало времени, чтобы подготовиться к зельям после предыдущего занятия. Не смотря на то, что у меня больше свободного времени из-за проживания Эйдана у Скорпиуса и его коровы, я не успеваю с домашкой по зельям просто потому, что слишком занята жалостью к себе. Я все та же девчонка, что и шесть лет назад.
Тем не менее, к четырем часам все затихает, и я, Хэйзел, Глэдис и Линда можем вернуться к нашему обычному обмену сплетнями. Больнице Святого Мунго очень повезло с такими целеустремленными администраторами.
– Мы слышали, ваш Джеймс вернулся в форму, – Линда начинает разговор. – А он ничего так, знаешь ли.
– Эй, ты же о моем кузене говоришь, – хмурюсь я, хотя и не впервые слышу подобное. На самом деле, это даже не девяносто девятый раз. Честное слово, я никогда не пойму, что женщины находят в Джеймсе Поттере: парень – полный идиот.
– Вы разобрались, что с ним было не так? – спрашивает Глэдис.
– Нет, – грустно отвечаю я. Этот вопрос до сих пор меня волнует: почему Джеймс так сильно изменился за последних несколько месяцев? Что или кто стал причиной?
– Наверное, просто ПМС, – выдает Хэйзел. – Клянусь, у мужчин он бывает похуже, чем у женщин. У моего мужа такие перепады настроения…
– И не говори! Наш Лиам вечно смотрит на меня так, будто я утопила его собаку! – восклицает Линда.
Все возвращается к теме мужчин. Мы обсуждаем мужчин в нашей жизни, и я осознаю, что вокруг меня полно ярких примеров перепада настроения у мужчин. Скорпиус, Джеймс, Том, Драко Малфой, папа, даже Эйдан – все они настоящие короли драмы. Возможно, Хэйзел права – у мужчин тоже бывает ПМС. Единственная разница в том, что у них это происходит еженедельно, а не ежемесячно.
Посреди нашего ритуала чаепития и перемывания костей двери распахиваются с такой силой, что может означать лишь чрезвычайную ситуацию. Целитель Кеннеди и несколько медсестер спешат на помощь – пациент доставлен врачами скорой помощи на носилках. Мы тут же поднимаемся, готовые прийти на помощь в любую минуту, как вдруг я замечаю, что вместе с пациентом прибыла и Дэйзи. Она плачет, а когда я опускаю взгляд на носилки, вижу…
Эйдана.
Мое сердце замирает на мгновение, когда я вижу своего пятилетнего сына, который неподвижно лежит на носилках. Мой мозг действует отдельно от тела, я бросаюсь к ребенку и смотрю на Дэйзи в ожидании ответов.
– Мне т-так жаль, Роза! – всхлипывает она. – Я не хотела…
========== 25. Смена ролей ==========
Эйдана срочно отправляют в детское отделение. Хэйзел, Глэдис и Линда выглядят слишком растерянными, чтобы найти слова утешения, и тоже покидают свое место за стойкой регистратуры, чтобы посмотреть, что происходит.
Я держу Эйдана за руку, пока целитель Кеннеди хлопочет над ним. Я не могу отпустить его руку, потому что боюсь потерять его. Пусть и нелепо, но мне кажется, что если я его не отпущу, ничего страшного с ним не случится. На него сейчас наложено столько чар и влито столько зелий, что мне становится плохо. Он ведь такой маленький, как его организм справится со всем этим?
Почему он не дышит?
– Гортань до сих пор перекрыта, проклятые чары не работают!
Я чувствую, насколько мне плохо. Тело сотрясает дрожь, и мне кажется, что я плачу, хотя не уверена, что способна сейчас плакать. Сердце бьется так сильно о ребра, что мне даже больно. Он должен открыть глаза. Почему он не приходит в себя?
– Мы должны увеличить дозировку, ну же!
Больше зелий, больше заклинаний. Я ничего не понимаю, а ведь проработала здесь немало. Что с ним сейчас делают?
Он выглядит намного бледнее, чем обычно. Настоящий Малфой. И все же, когда папа смотрит на него, то в первую очередь он видит в Эйдане – Уизли, несмотря на белоснежные волосы и слегка зловещий взгляд, которым он может наградить, если что-то идет не по его. Они разорвали джемпер и рубашку от школьной формы и теперь направляют свои палочки прямо на маленькую грудь, бормоча заклинания, о которых я раньше никогда не слышала. Пожалуйста, Эйдан, очнись.
Я смутно осознаю, что Дэйзи находится где-то в этой же комнате. Я слышу ее плач, и впервые задаюсь вопросом – а сообщил ли кто-то Скорпиусу?
Не помню было ли мне когда-нибудь настолько же страшно. Думаю, страх такого рода может испытать только родитель, потому что и столь отчаянную любовь к своему ребенку может испытывать тоже только родитель. Если я потеряю Эйдана, мне в буквальном смысле больше не будет для чего жить. Он должен начать дышать снова…
Мое сердце замирает, когда я вижу, как его грудь слегка приподнимается, а потом опускается. Он дышит! Он жив!
– Дышит, – облегченно выдыхает Дэмьен.
Но все еще без сознания. И по-прежнему смертельно бледен. Мне жизненно необходимо, чтобы он сел и принялся болтать о школе или о своей подружке Мие, или об Олли, или еще о каком-то бессмысленном предмете, который для него почему-то очень важен. Я никогда больше не буду пропускать мимо ушей его слова, даже если он будет говорить без остановки двадцать четыре часа в сутки. Мне нужно услышать его голос, убедиться, что он в порядке, и только тогда я смогу в это поверить окончательно.
– Я… я не знаю, что случилось, – слышу, как рыдает Дэйзи, обращаясь к Дэмьену. – Все было хорошо, а потом в один момент он закашлялся… все произошло настолько быстро… а потом он затих, его лицо покраснело и я подумала, что он задыхается…
– У Эйдана есть на что-то аллергия? – спрашивает Дэмьен у меня.
– У него аллергия на орехи, – отвечаю я охрипшим голосом.
Дэмьен кивает, понимая причину случившегося, а Дэйзи пораженно ахает.
– У него был анафилактический шок, который и заблокировал дыхательные пути, вызвав гипотонию. Мне удалось снять отек, и я дал ему зелье, которое должно привести в норму давление в течение следующего часа. Он скоро должен очнуться.
– Спасибо, Дэмьен, – говорю я. Он сочувственно хлопает меня по плечу, прежде чем выходит из палаты. Я продолжаю держать Эйдана за руку, пристально наблюдая за каждым его вдохом, чтобы убедиться – с ним все в порядке.
– Я не знала, – всхлипывает Дэйзи. – Я не знала, что у него аллергия на орехи. Я положила молотый арахис в чили, который он сегодня ел… Никогда раньше не делала чили, думала, так у него будет особенный вкус…
Я даже не собираюсь ей отвечать. Не уверена, что мне есть что сказать ей. Я даже не могу думать о ней, потому что все мои мысли сосредоточены на Эйдане.
– Ты сообщила Скорпиусу? – спрашиваю я.
– Он скоро будет здесь, – тихо отвечает она. – Хочешь чая?
– Нет, спасибо.
Она уходит за чаем. У меня складывается такое впечатление, что она ушла только из-за того, что понятия не имеет, как вести себя в подобной ситуации. Мне знакомо это чувство, потому что и я чувствую себя сейчас совершенно бесполезной. Мне приходится пару раз глубоко вдохнуть, чтобы дикий страх наконец-то отступил.
Все хорошо. Он будет в полном порядке.
Я звоню маме и рассказываю, что случилось, и прошу рассказать об этом и остальным членам семьи. А еще прошу, чтобы никто не навещал нас, пока я не узнаю, как долго ему придется пробыть здесь. Раньше у него были небольшие аллергические реакции, но обычное антигистаминное зелье быстро сводило их на нет. Но тот факт, что он съел арахис, а не лесные орехи (пусть аллергия у него на оба вида), делает ситуацию более серьезной.
– Роза! Он в порядке? Что случилось?
Скорпиус выглядит испуганным, когда врывается в палату. Он бросается к постели Эйдана и начинает нежно гладить его по волосам, а затем требует подробностей.
– Аллергия на перец чили, который приготовила Дэйзи, – отвечаю я. – Очевидно, она добавила в него молотый арахис. Давление Эйдана упало и дыхательные пути оказались заблокированы, но он будет в порядке. Она быстро среагировала и доставила его сюда.
Я произношу это механически и надеюсь весьма нейтрально. Я не могу сильно винить ее за это. Знаю, специально она никогда бы не причинила вреда Эйдану. Пусть Дэйзи и не нравится мне, но я твердо уверена, что она не знала об аллергии Эйдана.
– Я говорил ей, что у него аллергия на орехи! – яростно огрызается Скорпиус.
– Ну, она говорит, что не знала, – спокойно отвечаю я, не сводя глаз с Эйдана. – И я ей верю.
Прежде чем Скорпиус успевает сказать хоть слово, Дэйзи возвращается в палату с двумя стаканчиками чая, хотя я и говорила, что не буду.
– Скор…
– Я же говорил тебе раньше, что у него аллергия на орехи! – шипит он, направляясь к Дэйзи. Его страх трансформировался в гнев, и, в отличие от меня, он винит во всем Дэйзи.
– Нет, не говорил! – отвечает она, и слезы выступают у нее на глазах. – Я бы запомнила! Ты просто сказал мне, какую еду он любит, а что ему нельзя…
– Но я, черт бы тебя побрал, говорил! Господи, он же мог умереть!
– Мне так жаль! – срывается в слезы Дэйзи, и мне ее становится жаль. В этот момент мой страх тоже превращается в гнев, вот только он уже направлен на Скорпиуса.
– Тебе и должно быть жаль, это же твоя вина, – жестко обрубает Скорпиус.
– Знаю…
Я впервые отпускаю руку Эйдана и поднимаюсь. Ноги у меня слегка дрожат, полагаю, я все еще не отошла от шока.
– Скорпиус, я могу поговорить с тобой наедине? Дэйзи, ты не против посидеть с Эйданом?
Дэйзи выглядит ошеломленной тем фактом, что я после всего случившегося доверяю ей присмотреть за Эйданом. Я же шокирована тем фактом, что мне ее даже и обвинить не в чем. Полагаю, все понимают, что всегда быть идеальным родителем попросту нереально. Вряд ли у вас получится всегда все делать правильно. А обвиняя ее в случившемся, вряд ли можно исправить ситуацию.
Скорпиус неохотно следует за мной в коридор. В детском отделении сегодня никого нет, поэтому коридор пуст.
– Тебе надо взять себя в руки, – мягко говорю я, пытаясь его успокоить, ведь шок, который мы только что пережили, слишком велик. – Это не вина Дэйзи. Провалы иногда случаются.
– Говорю тебе, она знала о его аллергии!
– Очевидно же, что нет, – взвешенно говорю я. – Ты знаешь, я не самая ярая ее поклонница, но Дэйзи – неплохой человек, Скорп. Ты же знаешь, она не могла. Она любит Эйдана.
Мои слова так странно звучат, словно я предаю сама себя.
– Значит, ты думаешь, что это просто я не упомянул о такой важной детали жизни Эйдана? – обвиняюще уточняет Скорпиус.
– Ничего подобного! Может, ты подумал о том, что надо ей рассказать?
– Я сказал ей, Роза. Уверен, что сказал.
Я вздыхаю, понимая, что таким методом ничего не добьюсь. А поэтому, думаю, настало время моей стервозной личины.
– Твои обвинения ничего не дадут, – коротко говорю ему. – Мы все допускаем ошибки.
Он упирается рукой в стену и тяжело вздыхает. Не уверена, что когда-либо видела его настолько злым. Я должна быть счастлива, что на этот раз его гнев направлен вовсе не на меня. Пару дней назад меня даже радовал тот факт, что они с Дэйзи ссорятся. Из-за какого безумного виража судьбы я оказалась на стороне Дэйзи?
– Эта ошибка могла стоить ему жизни, Роза.
– Остановись.
Мне даже думать страшно о том, что могло произойти. Мне физически плохо при мысли, что было бы, если бы Дэйзи не успела вовремя доставить его в больницу. Ведь вся правда в том, что она своевременно отреагировала на угрозу и теперь с Эйданом все будет хорошо.
Я больше ничего не говорю Скорпиусу и возвращаюсь в палату к сыну. Дэйзи все еще молча плачет в одиночестве, и мне внезапно хочется утешить ее. Господи, неужели это и правда я? Так странно, что я ей сочувствую.
– Послушай, Дэйзи, ты не виновата, – говорю я ей.
Дэйзи удивленно смотрит на меня:
– Н-не виновата?
– Конечно, – пожимаю я плечами.
– Мне так жаль, Роза. Так жаль.
Я улыбаюсь ей. Что со мной не так?! Должно быть, этот раз – первый, когда я искренне улыбаюсь ей или даже просто в ее присутствии. Думаю, это так на меня влияет пережитый стресс.
– Мне кажется, тебе стоит отправиться домой, – Скорпиус заходит в палату следом за мной и холодно смотрит на жену. Он такой засранец.
– Да, конечно… если ты так настаиваешь, – кивает Дэйзи. Она быстро поднимается, вытирая глаза. – Сообщите мне, как будут какие-то изменения.
Скорпиус игнорирует ее и занимает место, которое она только что освободила у кровати Эйдана. Дэйзи аппарирует, но угрюмое выражение лица Скорпиуса не меняется. Больше двадцати минут мы сидим молча, даже не пересекаясь взглядами. Эйдан теперь крепко спит благодаря зелью, которое в него влили. Заходит медсестра проверить его состояние и заверяет нас, что все в порядке. Тем не менее, мне все еще ужасно тревожно. Как бы я хотела, чтобы он открыл глаза.
– До сих пор не могу поверить в это, – тихо бормочет Скорпиус. Он все еще зол.
– Выдохни уже, – вздыхаю я, массируя переносицу. Я пристраиваю голову рядом с Эйданом и на мгновение прикрываю глаза, пытаясь расслабиться.
– Я не буду просить о совместной опеке, – заявляет Скорпиус. Ну вот, моей попытке расслабиться не суждено сбыться.
– Ты что?
– Подобного бы не случилось, если бы он был с тобой, – продолжает он. – Полная опека должна быть у тебя. Ты сама решишь, когда я смогу с ним видеться. Даже если посещения будут проходить под присмотром, я все пойму…
– Заткнись, – устало произношу я. – Ты уверен?
Скорпиус кивает. И на душе становится легче, словно тот огромный камень, что давил мне на плечи, резко исчез. Конечно, мою радость омрачает причина, по которой все разрешилось в мою пользу, но все же, какое облегчение.
– Ты по прежнему можешь с ним видеться когда захочешь, – повторяю я довод, который приводил мне когда-то Скорпиус. Однако, он воспринимает его куда спокойнее меня.
