Текст книги "Still Delicate (ЛП)"

После разговора с Томом единственное, чего мне хочется – это оказаться дома, забраться в кровать и разреветься. Мне правда повезло, что Эйдан со Скорпиусом, потому что ему вряд ли бы удалось уснуть под мои рыдания. К тому времени, как я приезжаю домой, вещи Тома уже исчезли. С одной стороны, я хочу набрать его, но знаю, что должна отпустить. С другой стороны, мне отчаянно хочется позвонить Скорпиусу, но это тоже не лучшее решение, особенно учитывая состояние, в котором я нахожусь. Я даже не знаю, что ему сказать.

Вместо этого я выбираю Селестину Уорбек и вино.

И конечно же, именно этот промежуток времени отец выбирает для того, чтобы зайти в гости. Самое лучшее время, Рон Уизли. Я открываю дверь с бутылкой вина в руках. И да, я пью прямо с горла.

– Проблемы? – обеспокоенно спрашивает он. И я так рада, что рядом с ним нет мамы. Ей не нравится, когда я пью.

– П-привет, папа, – рыдаю я. Он входит, закрывает за собой дверь и крепко меня обнимает, словно я опять стала маленькой.

– Бедная Роззи, – говорит он, обнимая меня так крепко, что я едва могу дышать. – Что случилось?

– Ох, папа, – хлюпаю я носом, вдыхая запах шоколада, который всегда у меня ассоциируется с ним. – Все так чертовски запуталось.

Папа ведет меня в гостиную и делает чашечку кофе. Он берет вино и отставляет его на пол, а я вываливаю на него абсолютно все, что накопилось в моей душе.

– Том бросил меня, – рыдаю я. – И я правда не знаю, грущу ли я из-за этого, а от этого мне становится еще тоскливее. А Скорпиус такой придурок, и все же я не настолько сильно ненавижу его, как он того заслужил. Я просто хочу, чтобы моя жизнь хотя бы сейчас стала обычной, понимаешь?

У папы весьма сосредоточенное выражение лица, и он явно пытается понять все, что я только что сказала.

– Честно говоря, мне никогда не нравился этот парень Том. Твоя мать была с ним знакома, но иногда она весьма плохо разбирается в людях, – прямо говорит папа. – И я всегда считал, что Скорпиус был тем еще придурком…

Он немного неуверенно замолкает.

– В общем, у меня дерьмовый вкус на мужчин, – резюмирую я.

– Ну, Скорпиус не так уж и плох, – возражает папа, и я фыркаю со смеху.

– Пап, ты же его ненавидел с первой встречи. Что же теперь изменилось?

– Я не отрицаю, что он мерзавец, – рычит он. – Но для того, кто по крови Малфой – это в порядке вещей. Просто я считаю, что когда вы вдвоем, он не так уж и плох, чем когда вы врозь.

Я всегда ценила суждения папы сильнее остальных, даже сильнее маминых.

– Что ты имеешь в виду? – переспрашиваю я, потому что запуталась.

– Я думаю, ты нужна Малфою, – просто говорит папа. – Или он просто станет копией своего чертового отца, и тогда никто уже не будет счастлив, верно? Я хочу, чтобы ты задумалась вот о чем, делал ли тебе Скорпиус больно, когда вы были вместе? Или это приходилось на те случаи, когда вы были порознь?

Я честно задумываюсь об этом. Конечно, на седьмом курсе он поцеловал кого-то еще, но в то время мы очень часто ссорились, и в основном из-за того, что были далеко друг от друга. Помимо этого и нескольких ссор, самым моим большим несчастьем был тот факт, что мы со Скорпиусом не были вместе.

– Полагаю, нет, – вздыхаю я.

Папа снова обнимает меня и говорит, чтобы я хорошенько обдумала все, что он мне сказал. Убедившись, что со мной все хорошо, он возвращается домой, обещая заглянуть завтра.

Вот теперь я знаю, что мне нужно сделать. Я должна увидеть Скорпиуса. Я должна встретиться с ним и решить раз и навсегда, собираюсь ли я провести рядом с ним всю оставшуюся жизнь. Поэтому я аппарирую в дом Малфоев, не особенно переживая, что время достаточно позднее.

Драко снова открывает мне дверь.

– И что вы здесь делаете? – спрашивает он меня. – Эйдан уже спит.

Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что время уже перевалило далеко за одиннадцать.

– Вот дерьмо. Извините, я потеряла счет времени, я была у Тома, а потом…

– Значит, вы выбрали его, – замечает Драко и, клянусь, выглядит весьма разочарованным.

– На самом деле, мы расстались, – отвечаю я, не понимая, зачем оправдываюсь перед Драко Малфоем. Он не из тех, кого интересуют подобные разговоры.

– Ну, по крайней мере, вы все же смогли додуматься до чего-то путного.

Ох, Драко, разве утешают так кого-то, кого только что бросили?

– Послушайте, я могу войти? – раздраженно спрашиваю я.

Драко отходит в сторону, ему явно надоело наблюдать за мелодрамой, которая тянется уже который год между мной и его сыном.

– Он в своей комнате, – кидает он мне.

Я преодолеваю два лестничных пролета и без стука врываюсь в спальню Скорпиуса, потому что это весьма характерно для меня.

Он сидит на кровати, застеленной зеленым покрывалом, и выглядит таким же подростком, как и окружающая его обстановка. На стенах приклеены колдографии его и Ала в Хогвартсе, на некоторых колдо – Эйдан, а на некоторых – мы с ним во время учебы. Он откладывает книгу, которую читал, и встает мне навстречу.

– Привет, – немного неловко произносит Скорпиус.

– Привет, – отзываюсь я. – Том бросил меня.

Я чувствую себя не в своей тарелке, словно мое горе должно длиться дольше, чем пару часов. Два часа назад я была еще помолвлена, а теперь вот нахожусь в спальне Скорпиуса.

Он хмурится:

– Почему он тебя бросил?

– Потому что по какой-то смехотворно глупой причине я все еще люблю тебя, – сердито огрызаюсь я. Скорпиус приближается ко мне, выглядя одновременно и удивленным, и счастливым, но я тут же останавливаю его взмахом руки: – Постой!

Он замирает, не делая больше ни шагу в мою сторону, и молчит, словно я пугливая лань и тут же сбегу, стоит ему пошевелиться.

– Я еще не знаю, хочу ли быть с тобой. Ты снова сделаешь мне больно? – спрашиваю я его.

– Нет, – твердо отвечает он. – Роза, я обещаю, что все мои бездумные поступки остались в прошлом.

– Не знаю, могу ли тебе верить! – рявкаю я. – Если мы снова будем вместе, то обратной дороги уже не будет. Мы не сможем разбегаться и снова сходиться. Мы не можем больше так поступать с Эйданом.

– Согласен, – кивает он.

– К тому же, ты должен прекратить быть эгоистичным придурком, а я перестану закатывать истерики. Нам нужно раз и навсегда покончить со всей этой драмой.

– Верно. Звучит замечательно.

– А еще ты должен понять, что я тоже изменилась, – продолжаю я, возможно, говоря то, чего не стоит. – Я больше не та жалкая девушка, влюбленная в женатого мужчину. И не та девушка, которая спала только с тобой.

Он снова хмурится.

– Роза, я не хочу этого слышать…

– Ты должен это услышать, – говорю я ему. – Я бы не стала забывать то, что было у меня с Томом, и я не жалею о времени, проведенном с ним. И я не жду, что ты забудешь то, что вас связывало с Дэйзи. Мы оба выросли и должны извлечь урок из нашего прошлого. Ты сможешь… принять это?

На этот раз он отвечает не так быстро. Он засовывает руки в карманы, смотрит в пол и что-то бормочет себе под нос.

– Что ты сказал? – спрашиваю я.

– Ладно, – сварливо тянет он. Я знаю, что его бесит сама мысль, что я спала с кем-то еще. Но как я уже сказала, я ни о чем не сожалею.

– И наконец, – продолжаю я, – ты должен пообещать мне кое-что – никаких поцелуев, ни с кем, а особенно с распутными хаффлпаффками.

– Да это было сто лет назад, Роза!

– Малфой, – предупреждаю я.

– Я обещаю никогда и никого не целовать, особенно распутных хаффлпаффок, хотя я за это извинился уже около пяти тысяч раз…

– Ладно, – я расправляю плечи.

Некоторое время мы стоим в полной тишине, не совсем понимая, что же делать дальше.

– Значит, я могу тебя поцеловать? – спрашивает Скорпиус.

– Я… да, полагаю, что да.

Это немного странно – нервничать из-за того, что тебя поцелует тот, с кем ты уже целовался тысячи раз до этого. Он подходит ко мне, выглядя немного взвинченным, понимая, что этот поцелуй либо станет началом нашей счастливой совместной жизни, либо приведет нас в конечном счете к плачевному финалу, который поставит крест на нас. Полагаю, нам обоим придется рискнуть.

Я уже и позабыла, каково это целовать его. Поцелуи Тома стерли из памяти воспоминание о поцелуях со Скорпиусом, но стоит его губам коснуться моих, как я вспоминаю все, и понимаю, что принятое мною решение единственно верное.

Иного финала и быть не могло.

Насколько же странным кажется целовать его в его же старой спальне под бдительным взором портрета Салазара Слизерина. Такое чувство, что нам снова по шестнадцать, не было никакой беременности, а мы просто самые обычные влюбленные подростки.

– Целоваться вовсе не так уж и весело, когда нет опасения быть застуканным, – шутит он, когда мы отстраняемся. Он держит меня обеими руками за талию, и я шутливо шлепаю его. Предполагалось, что это будет шутливый шлепок, но звук, который срывается с его губ явственно говорит только об одном – видимо, я люблю клеймить своим мужчин синяками.

– Ну, твой отец может заглянуть в любую минуту, и вряд ли бы он хотел увидеть, как ты целуешь Уизли, – говорю я ему.

– Когда-нибудь я сделаю из тебя Малфой, – отвечает он и снова целует меня.

Комментарий к 34. Окончание

Вот и все, впереди остался только эпилог. Это было переживательное путешествие, верно?)

========== Эпилог, рассказанный Эйданом Малфоем, в возрасте 17,5 лет отроду ==========

– Эйдан, ты выглядишь немного… отстраненным.

Я сижу и смотрю в окно Хогвартс-экспресса, который все ближе и ближе подъезжает к вокзалу Кингс-Кросс. Ремус сидит в соседнем купе, изо всех сил стараясь охмурить какую-нибудь рейвенкловку-шестикурсницу. И я не рассчитываю, что мы пересечемся во время поездки.

В этом году идет снег. Это первое Рождество за все мои школьные годы, когда падает снег. Помню, в детстве снег бывал чаще, но с тех пор, как я поступил в Хогвартс, снег стал самой настоящей редкостью. Сам Хогвартс, конечно, всегда укрыт пушистым снежным одеялом, но стоит добраться до Лондона, и снежного покрова как не бывало. Полагаю, было бы здорово, чтобы на Рождество выпало много-много снега.

– Ох, прости.

Моя девушка Кейт весьма беспокоится обо мне. На самом деле, ей бы следовало больше переживать за себя и за то, с чем ей еще предстоит только столкнуться.

О чем я вообще, черт побери, думал, когда приглашал ее к себе домой на Рождество?

Черт, Эйдан, ты и правда допустил такой промах.

В большинстве семей в наличии есть чудаковатый дядя, тетя, мать или бабушка…

А у меня такая вся семья. Одна большая семья, состоящая сплошь из чудаков. Чем-то это похоже на факультет Хаффлпафф.

В это Рождество со мной определенно расстанутся. Прошлым летом я познакомился с семьей Кейт. Они магглы: отец Кейт – бухгалтер, а мама увлекается живописью и работает фармацевтом. Они нормальные.

– Эм, Кейт, просто, чтобы ты была в курсе, моя семья совсем не похожа на нормальную семью, – пробую я ей объяснить, в то время как поезд начинает замедляться.

– Эйдан, остановись, – улыбается она мне. Она и правда сногсшибательно выглядит. Она явно не из моей лиги, и я сильно рискую, везя ее знакомиться с родственниками. И когда я говорю, что она сногсшибательно выглядит, я ни разу не преувеличиваю. О черт, Дом явно устроит ей подлянку и постарается выцарапать глаза. Ведь моя тетушка Дом любит находиться в центре внимания и быть самой красивой среди присутствующих. – Уверена, мне понравится твоя семья. И я просто надеюсь, что смогу понравиться им!

Я улыбаюсь или пытаюсь выдавить улыбку, но не уверен, насколько искренней она у меня получается. По правде говоря, моя семья, вероятно, будет ненавидеть ее так же сильно, как и она их. Потому что они вовсе не те милые и добродушные чудаки. Они осуждают и сплетничают, а иногда и откровенно грубят. Я слышал, что Дом даже как-то выстрелила в крысу из настоящего маггловского ружья.

Дом же не застрелит мою девушку, верно?

– Ты снова так делаешь, – говорит мне Кейт.

– Делаю что?

– Ну, такое ощущение, что ты мысленно ведешь беседу сам с собой и отстраненно молчишь.

Черт. Мама делает именно так, и это жутко раздражает.

– Прости.

Наконец, поезд въезжает на станцию и полностью останавливается. Я даже не пытаюсь встать.

– Пошли, нам пора выходить, – говорит Кейт. – Ох, да расслабься же, Эйдан!

Мы с Кейт зачаровываем чемоданы, и они плывут за нами, когда мы выходим на платформу 9 и ¾. И пусть мы оба сдали экзамен на аппарацию, отец настоял, что лично заберет нас с вокзала, так как у него недавно появилась новая машина, а еще потому что мои младшенькие (брат и две сестры) любят бывать на платформе как можно чаще. Никто из них еще не дорос до поступления в Хогвартс. Хотя близнецы, Элли и Майкл, отправятся туда на следующий год, и какое же счастье, что я к этому времени уже завершу обучение. Не хотелось бы повстречаться в стенах школы с этими исчадьями ада, по сути своей чистейшими слизеринцами.

А вот Анне только семь, и на самом деле из всей нашей семейки она самая нормальная, главным образом потому, что еще не раскрыла свою странность. Хотя, учитывая, насколько она похожа на маму, то полагаю, что это кроется где-то глубоко-глубоко внутри.

Ремус с ошеломительной скоростью пробегает мимо нас туда, где его ждет мать. Он всегда так делает, когда Виктуар забирает его со станции, а все из-за того, что не хочет, чтобы остальные парни глазели на нее. Я слышу, как он кричит что-то вроде «увидимся позже!», когда пролетает мимо меня, но не могу понять, почему именно мы должны увидеться позже.

Я замечаю папу и благодарен ему уже за то, что мама не пришла с ним. Папа, как мне кажется, тоже нормальный, правда, время от времени чудаковатость нападает и на него. Он держит Анну за руку, которая взволновано машет мне, стоит ей увидеть, как я приближаюсь. Я очень похож на отца. Он не выглядит сильно старше меня (хотя, когда он был на седьмом курсе, у них с мамой уже был я, но почему-то безответственным они называют меня, стоит забыть закрыть крышкой масленку), поэтому некоторых пугает такое наше сходство.

– О, а это, должно быть, твой отец, – сразу же произносит Кейт, когда замечает его, даже до того, как я указываю рукой в его направлении.

– Ага, – киваю я.

– А он кажется нормальным, – весело замечает она.

– Это я пытаюсь тебя мягко подготовить к тому, что тебя ждет, – поясняю я.

Когда мы подходим к папе, близнецы тоже оказываются в поле зрения. Честно говоря, если бы я не помнил тот период, когда мама была ими беременна (а это, я могу подтвердить со стопроцентной уверенностью, были самые худшие девять месяцев моей жизни), я бы подумал, что их усыновили. У них обоих черные, как смоль волосы и такие же темные глаза, и они зло во плоти. Я правда говорю, что даже не нужно спрашивать у Распределяющей шляпы куда их отправить, они слизеринцы до мозга костей. И судя по всему, они пошли в бабушку Асторию, которая умерла, когда мне было шесть. Но я почему-то не помню, чтобы она выглядела, как воплощение дьявола.

– Эйдан! – здоровается со мной папа. Мы перестали обниматься сразу же, как мне стукнуло двенадцать. – А ты, должно быть, Кейт, очень приятно познакомиться.

– Я тоже рада знакомству, мистер Малфой, – вежливо произносит Кейт и тоже пожимает ему руку.

– Погоди, зови меня Скорпиус, – предлагает папа. Кейт смотрит на меня. Ну да, я никогда не называл ей имени отца. Ведь оно, наверное, самое странное, что есть в нем. Ну в самом деле, кого, черт возьми, назовут Скорпиусом?

– Привет, Эйдан! – кидается ко мне Анна, и я крепко обнимаю ее в ответ. Она моя любимая сестра. Знаю, у меня не должно быть любимчиков, но это вовсе не сложно, когда приходится выбирать между ней и дьявольскими близнецами. – Я скучала по тебе!

– Я тоже скучал по тебе, Анна, – говорю я. – Это Кейт.

– Привет, Кейт, я Анна! – громко восклицает она.

Папа расширяет заднее сиденье машины, чтобы мы все поместились. Я усаживаю Кейт впереди, чтобы ей не пришлось сидеть с детворой, а папа всю дорогу домой рассуждает о метлах. У него очень плохо получается поддерживать беседу, поэтому он просто все время болтает о метлах и квиддиче.

– Твоя бабушка Молли готовит ужин в Норе, так что мы едем сразу туда, – прерывает свой рассказ папа. Во-первых, она не моя бабушка Молли, а бабушка моей мамы, а во-вторых, за что они так со мной?

– Джеймс будет там, и он обещал научить меня, как запускать фейерверки, – замечает Майкл, и это первое, что он произнес с момента нашей встречи. Мне кажется, что он самый задумчивый и тихий из нас всех.

– Этого не случится, приятель, – твердо заявляет папа, отчего Майкл хмурится до самой Норы.

Мы заезжаем в Нору, и мне становится неловко. То есть я люблю Нору, но это самый убогий дом в мире. Однако внутри он не кажется таким потрепанным, потому что его уже столько раз ремонтировали при помощи магии. Кейт, однако, кажется находит его вид удивительным, и это хорошо, потому что со стороны все больше похоже на «Смертельную ловушку», чем на «Прекрасное место для жизни».

– Папа, у Майкла спички! – визжит Элли, когда мы выходим из машины. Элли объявляет все так, словно это ее личное дело. Майклу не разрешали брать в руки даже детскую палочку с тех пор, как он едва не сжег наш сарайчик для садовых инструментов. Так что в этот раз ее вмешательство оказывается весьма кстати.

Да, Майкл любит играть с огнем. И это его странность.

– Майкл! Спички! – прикрикивает на него папа.

– Давай, пройдем вперед, – говорю я Кейт, оставляя отца разбираться с Майклом. Анна радостно скачет следом за нами, а Элли остается наблюдать, как кричат на ее брата-близнеца. Она та еще садистка. Мне кажется, что Анна на ее фоне немного простодушна, потому что всегда беспричинно счастлива.

Дед Рон сидит на скамейке около дома и курит трубку. Трубка – это что-то новенькое. Он думает, что это заставляет его выглядеть более добродушно и по-домашнему, но курить он может только на улице, ведь ему приходится прятаться от бабушки Гермионы. Великий человек, мой дедушка.

– Привет, дедушка, – приветствую я его.

– Эйдан, внучок! – ах да, «внучок» – это новое словечко в лексиконе деда. – Как дела в школе? Полагаю, ты снова выиграл Кубок по квиддичу для Гриффиндора?

– Ты уже знаешь, – гордо усмехаюсь я. С тех пор, как я стал капитаном сборной Гриффиндора по квиддичу, мы ни разу не упустили кубок. Джеймс и Дом страшно мною гордятся, даже посещают каждый мой матч. Ал преподает в Хогвартсе, так что в любом случае он и так присутствует на всех играх, но как декан Слизерина, я почти уверен, как-то попытался разок скинуть меня с метлы. Тем не менее, мы с Бобом ни разу не проиграли ни одного матча.

И да, Боб – это мой квоффл. Полагаю, вот она моя странность.

– Вот какой у меня внучок! – заливается соловьем дед. Черт побери, от стыда провалиться сквозь землю хочется. Должен же он хоть когда-нибудь умолкнуть.

– А это моя девушка, Кейт, – представляю я ее. Она стоит чуть позади меня, что весьма дальновидно с ее стороны, так как дедушка еще не научился толком курить трубку, поэтому пепел разлетается повсюду.

– Приятно познакомиться, Кейт.

– Мне тоже, мистер Малфой.

Ох, черт. Проклятие, все же мне точно надо было хотя бы вскользь пройтись по семейному древу. Я сказал ей, что если она увидит кого-нибудь с рыжими волосами, то это Уизли, но волосы дедушки полностью седые, поэтому она не могла знать. В этом и заключается проблема того, что она магглорожденная. Она никогда не слышала ни о Поттерах, ни об Уизли, ни тем более о Малфоях до того момента, как пошла в Хогвартс, да и потом особо не обращала внимания на политическую обстановку или новости. А еще она вряд ли понимает, какая катастрофа только что произошла – назвать Рона Уизли «мистером Малфоем»…

– Эм-м, Кейт, это мой дедушка Уизли, – говорю я ей. Дедушка выглядит сердитым, у него даже уши покраснели. Ох, дедуля, пожалуйста, не надо бить мою девушку.

– Простите, мистер Уизли! – извиняется Кейт. – Я… простите, я не знаю, почему так решила…

– Ох, не стоит волноваться, Кейт, – ласково произносит дедушка, но я с уверенностью могу сказать, что он уже невзлюбил мою девушку. Просто великолепно.

Мы направляемся в Нору, и Кейт яростно шепчет мне:

– Я знала, что это Уизли, Малфой выскочил, потому что я перенервничала! Ты Малфой, твой папа – тоже Малфой… ох, Эйдан, мне так жаль!

– Перестань об этом беспокоиться! – смеюсь я. – На самом деле это было довольно забавно…

На кухне бабушка Молли и бабушка Гермиона. Кейт знает, кто такая бабушка Гермиона, учитывая, что она только недавно вышла на пенсию и оставила пост Министра магии. Бабушка Гермиона умеет вести себя нормально, даже если это и не так. Иначе, чем можно объяснить ее странную одержимость домашними эльфами? Я правда не хочу вдаваться в подробности. Она обнимает Кейт и приветствует ее, бабушка Молли поступает точно так же, приговаривая, что у нее уже готовы булочки и чай. Бабуля Молли просто обожает закармливать людей.

А еще есть прадед Артур. Иногда я думаю, что нам нужно просто подарить ему на Рождество маггла, чтобы он отвечал на все его вопросы, которые только придут деду в голову о маггловском мире. Лично мой любимый вопрос, который он задает магглам, довольно философский: «Почему электричество?», на что я обычно отвечаю: «А почему бы и нет?». Потому что, черт возьми, как еще можно ответить на этот вопрос?

В любом случае, я и ему представляю Кейт, но он плохо слышит ее имя, и поэтому называет ее Кайла, а значит, что именно так она теперь и будет именоваться. Ну, а Анну он вообще называет Эми.

Кейт поражена количеством людей в моей семье. Здесь не только мои прабабушка и прадедушка, мои бабушка и дедушка, мои родители, мой дядя, двоюродные братья моей матери, но еще и супруги с детьми кузенов моей матери.

Здесь просто прорва народу.

Она знает, что Ал преподает в Хогвартсе, и Дженни добра с ней, несмотря на то, что около нее вьется шестеро детей, так что разговор вряд ли получится длинным. Ладно, шесть – это преувеличение. У Ала и Дженни только трое детей, но мне всегда кажется, что их гораздо больше.

Дом становится еще более многолюдным, когда прибывает Ремус с родителями и младшей сестрой Дори. Ей четырнадцать и она сейчас переживает весьма мрачную фазу своей жизни, напяливая на себя только черные вещи. Мама говорит, что никогда не замечала за Дори подобных наклонностей.

– Эйдан, я поцеловался с Тэмми Уолкотт на обратном пути! – ухмыляясь, заявляет мне Ремус.

– Ты целовался с ней в поезде? – смеется Кейт. – На глазах у всех ее друзей?

– А почему бы и нет?

У Ремуса просто невероятное самомнение. Он на год младше меня, но мы оба в Гриффиндоре, и он за это время успел уже перевстречаться со всеми девчонками с моего курса, кроме Кейт. Ну, насколько мне известно. И знаете, лучше не задавать вопрос, ответ на который вы, скорее всего, не захотите услышать. А чтобы объяснить невероятный успех Ремуса у девушек, надо просто вспомнить о том, что он метаморф, и может с легкостью контролировать степень своей привлекательности. Как-то он даже перевоплотился в меня, а затем делился с девчонками Хогвартса страшной тайной, что я гей. Поэтому я искренне не понимаю, что заставило Кейт начать со мной встречаться, и, похоже, никогда уже не узнаю.

Если она только не замаскированный парень. Это бы могло оказаться и правдой, с моей-то удачей.

Ремус отправляется болтать с остальными нашими родственниками. В доме весьма многолюдно, а ведь это даже не вся семья собралась. И до сих пор еще нет мамы. Вдруг мне повезет провести все рождественские каникулы без знакомства Кейт и мамы?

– Гарри Поттер! – восклицает Кейт и, к счастью, я единственный, кто ее слышит. Да, ей до безумия нравится мой двоюродный дядя Гарри. Она сама призналась мне об этом после того, как мы перебрали с огневиски на последний вечеринки в честь победы в квиддичном матче. И знаете, может она все же достаточно странная, чтобы с легкостью вписаться в мою семью.

– Остынь, Кейт. Он женат, имеет детей. И даже внуков.

– Заткнись! – шипит она.

Не поверите, она глупо улыбается, когда я представляю ее дяде Гарри. А ведь ему уже шестьдесят. Нет, он выглядит моложе своего возраста, и все такое, но с ее стороны весьма странно влюбиться в него. Вот если бы ей понравился Ал или даже Джеймс, я бы смог это понять, потому что им около тридцати, и до пенсии еще очень далеко. С другой стороны, они ведь никогда не спасали волшебный мир.

– Я ЗАКРЫЛ РЕБЕНКА В МАШИНЕ!

К слову о Джеймсе, он только что ухитрился запереть в машине своего ребенка. Может Гарри Поттеру и удалось спасти мир, но вот с воспитанием своих детей он явно схалтурил.

– Джеймс, ты запер ее в машине? – устало спрашивает сестра Джеймса Лили. Никого даже не удивляет сам факт случившегося.

– Я забыл гребаную палочку в машине, а та автоматически блокируется, стоит мне выйти! ХОТЬ КТО-НИБУДЬ ПОМОГИТЕ МНЕ!

– Успокойся, дружище, – говорит папа, следуя за Джеймсом к машине, чтобы помочь. Мы направляемся следом, чтобы увидеть развязку этой драмы. Джеймс в роли родители всегда вызывает улыбку. На самом деле он стал отцом всего лишь полгода назад, и до сих пор еще не осознал своего отцовства. Да, он умудрился перепутать ребенка в роддоме, когда надо было его забирать домой, за что Джеймса едва не арестовали.

– Как ты мог оставить палочку в машине, разве ты держишь ее не в кармане? – допрашивает его Лили.

– Софи играла с ней! – отвечает он.

– Ты разрешаешь шестимесячному ребенку играться с палочкой?!

– ЗАТКНИСЬ, ЛИЛИ, ТЫ ТОЛЬКО МЕШАЕШЬ!

– Какое заклинание ты использовал для автоматической блокировки дверей? – спрашивает папа у все более паникующего Джеймса.

– Не помню, заклинание накладывала Лаура! – бормочет он. – Ох, черт, она меня убьет…

Софи смеется в машине, сжимая палочку Джеймса. Мерлин, этот человек непроходимо туп.

– Мы должны вытащить ее оттуда! – практически кричит Джеймс. – Она может умереть!!!

– О да, это и правда опасно для жизни, она ведь пробыла там уже больше шестидесяти секунд, – саркастически произносит папа.

– ЗАТКНИСЬ, МАЛФОЙ, ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ!

– Да ладно, Эйдан постоянно закрывался в разных местах, когда был ребенком, – небрежно отвечает папа. – Однажды, мы нашли его в ящике с бельем Розы, потому что он не хотел идти в школу. И пробыл он там не меньше часа.

– Повесь себе медаль на шею, – огрызается Джеймс.