Текст книги "Delicate (ЛП)"

Автор книги: padfoot4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Я медленно открываю дверь, и их шепот затихает, как только моя фигура попадает в поле зрения. Я мельком вижу себя в зеркале. Мои волосы спутаны от ветра, лицо покраснело и опухло от слез. Я выгляжу просто ужасно. А они все ждут от меня объяснений.

– Роза, никто ей не верит, – тихо произносит Дом, – мы знаем, ты не беременна. В самом деле, это же просто смешно!

Все кивают в знак согласия. Это гораздо сложнее, чем было признаваться родителям. Дверь в раздевалку снова открывается и влетает запыхавшийся Малфой. Он оглядывается, и наконец его взгляд останавливается на мне, в конце концов, как и взгляды всех присутствующих.

– Что происходит? – спрашивает Малфой.

– Ничего, – отвечает Дом, – давай же, Роза. Соберись и доиграй матч.

– Я не могу, – рыдаю я.

– Ну, конечно же, ты можешь, – говорит она, – пойми же, никто не поверит Лауре!

– Но им придется! – плачу я.

По раздевалке разливается оцепенение. Каждый выглядит ужасно напуганным, кроме Малфоя, на лице которого отразился смертельный ужас.

– Что ты имеешь в виду, Роза? – осторожно спрашивает Фред.

– Она не врет, – спокойно произношу я.

========== Глава 9. Родительский спор ==========

Иногда я мечтаю быть анимагом. Вот, как сейчас, например. Если бы я могла превратиться в жука или птицу, или даже мышь, то сбежала бы из этой раздевалки и прожила свою жизнь, как обычное животное. Правда же, жизнь стала бы гораздо проще? Ты можешь спариваться с сотнями различных особей, и никого не волнует, является ли он партнером твоего родственника или нет, ведь существует вероятность, что и ты продолжишь свой род с дальним родичем. Не все ли равно? Да, если ты чертово насекомое, и у тебя нет никакой кузины. И, если бы я была животным, да еще и беременным животным, то родившийся ребенок в итоге был бы только моим. Проблема решена.

Но, к сожалению, я человеческая ведьма, застрявшая в гриффиндорской раздевалке с Фредом, Джеймсом, Алом, Дом и Малфоем, уставившихся на меня с непередаваемым изумлением на лицах. Я даже не могу отсюда сбежать, ведь они полностью перекрыли выход. И даже если это получится, то снаружи меня ожидают сотни студентов, которые будут смеяться и тыкать в меня пальцами, словно я какой-то урод.

Джеймс первым отходит после моих слов, сравнимых разве что с атомным взрывом. Он смущенно откашливается, запускает руку в свои смоляные волосы и переминается с ноги на ногу.

– К-как? – недоверчиво спрашивает он.

– Хочешь, я наглядно продемонстрирую? – сердито шиплю я.

Что за нелепый вопрос.

– Нет, я имею в виду… кто отец?

Альбус, Фред и Доминик согласно кивают, а Малфой выглядит так, словно надеется, что я назову какое угодно имя, только не его. Но я ничего не отвечаю. Я пристально смотрю на Малфоя, пытаясь мысленно ему сказать, что это его ребенок. Но он только смотрит мне в глаза, потому что не поверит, пока я сама не произнесу это.

– Подожди минутку, – говорит Ал, – а почему это ты на него смотришь?

Ал переводит взгляд с меня на Малфоя и обратно. Дом резко начинает смеяться, но ее смех слишком высокий и нервный, чтобы его можно было принять за нормальный.

– Ты шутишь, – смеется она, – это одна из твоих странных шуток, да, Роза? Как та, когда ты бегала в костюме дементора на годовщине свадьбы бабушки и дедушки… Мы всего лишь чего-то не поняли, да?

Я снова молчу и перевожу взгляд с Малфоя на свою обувь. Я не могу больше на него смотреть.

– Роза! – требует она. – Скажи мне, что ты пошутила.

Я отрицательно качаю головой. И почему все должно было произойти именно так?

– Это он? – кричит Фред, указывая на Малфоя.

– Ты же это не серьезно, Рыжая, – присоединяется к нему Джеймс.

Я едва их слышу. Дом проходит в полнейшей тишине мимо потерявшего дар речи Малфоя. Я чувствую, что больше не выдержу, и у меня начнется истерика, в любую минуту.

– Как ты могла быть настолько глупой, Роза? – кричит Ал, и его вопль очень похож на отцовский.

– Просто заткнись! – взрываюсь я в ответ. – Я не нуждаюсь в том, чтобы ты напоминал мне какая я дрянь, Ал!

Ал, Джеймс и Фред синхронно оборачиваются к Малфою. Он выглядит чертовски бледным. Очень похоже, что он готов вот-вот рухнуть в обморок.

– Ты спал с моей кузиной? – говорит Ал тихо, но в его ровном голосе ощутима скрытая угроза.

– Я-я… э-эм…

Джеймс и Фред мигом вытаскивают свои палочки и направляют на него, но они вынуждены их слегка опустить, когда дверь открывается, и заходят тренер Вуд и профессор Чанг. Вуд выглядит очень сердитым, в то время как Чанг, кажется, готова разрыдаться, но поверьте, она всегда так выглядит.

– Что, черт возьми, происходит? Почему половина гриффиндорской команды здесь? Малфой, вы не имеете права находиться в этой раздевалке, – рычит Вуд.

– Поттер, Уизли, опустите палочки, – приказывает Чанг.

Они опускают их, но очень неохотно, не сводя глаз с Малфоя ни на секунду.

– Роза, ты пойдешь с нами, – говорит Чанг и выходит из раздевалки.

– Ой! Одну секунду! А как же матч? – доносится до меня голос Вуда, адресованный Чанг, уже скрывшейся за дверью.

Этот человек и в самом деле бесчувственный чурбан.

Чанг идет так быстро, что я вынуждена почти бежать за ней. К счастью, когда мы заходим в школу, коридоры почти пусты, ведь все студенты Хогвартса сейчас на стадионе, пытаются разобраться, что же произошло на самом деле. Чанг сопровождает меня в кабинет директора. Стоит мне переступить порог, как я тут же оказываюсь в чьих-то крепких объятиях…

– Тетя Джинни? – восклицаю я.

– Профессор Флитвик связался со мной, когда не смог известить твоих родителей, не беспокойся, с ними все в порядке. Что с тобой случилось?

Флитвик усаживает меня в кресло перед своим столом и просит все объяснить. Сначала, я была настолько выбита из колеи, что не могла даже ясно думать, но под конец моего рассказа директор выглядел удивленным, Чанг – равнодушной, а тетя Джинни была потрясена, услышав имя отца ребенка. Ну не могла же я опустить столь важную деталь?

– Все хорошо, мисс Уизли, – успокаивающе произносит Флитвик, – вы не первая ученица Хогвартса, которая забеременела, и сомневаюсь, что последняя.

Эм-м, ну прямо камень с души. А как бы теперь подумать о том, чтобы подправить память всем ученикам Хогвартса?

– Вы были у мадам Помфри? – спрашивает он.

– Да, в среду.

– А вы говорили с Малфоями?

Та-а-ак еще раз. Малфоями?

Во множественном числе?

Неужели, он действительно думает, что я поделюсь этим не только со Скорпиусом, но еще с Драко и Асторией Малфой? Хм, а может, стоит пригласить их к нам домой, чтобы мама могла еще раз закатить оплеуху Драко, как сделала это на своем третьем курсе. Это будет просто замечательно. Тогда своему пятилетнему сыну, я смогу рассказывать историю о том, как бабушка дала дедушке в глаз.

Моя мать вовсе не такая уж правильная и очаровательная, какой пытается выглядеть перед окружающими. Я удивлена, что вообще кажусь нормальной при таких-то родителях.

Да, я считаю шестнадцатилетних беременных девушек, которые разговаривают сами с собой (мысленно) и желающих закончить свою жизнь в туалете совершенно нормальными, благодарю.

Пока Флитвик что-то говорит, я пытаюсь максимально сосредоточиться на его словах. У меня не получается слушать так же внимательно, как профессор Чанг, которая полностью поглощена его речью. Но тем не менее она смотрит (и это возмутительно) на тетю Джинни с величайшим презрением. Я вижу, как тетя Джинни пытается не обращать на нее внимания, и сосредоточиться на директоре, но искоса все же поглядывает на Чанг. И я тоже, должна признать, посматриваю на профессора. Взгляд тети Джинни очень похож на тот, которым она когда-то наградила семилетнего Джеймса и Ала после того, как они взорвали сарай, играя в столяров. У нее всегда такой вид, когда она чем-то или кем-то сильно раздражена.

Прежде, чем я успела открыть рот и начать задавать вопросы, а тетя Джинни и профессор Чанг почти испепелить друг друга взглядами, в камине профессора Флитвика появляется женщина лет сорока. Флитвик даже подпрыгивает от испуга, но тут же успокаивается, узнав посетительницу.

– Ах, это вы, миссис Уизли, – легко говорит он.

Это тетя Одри, но что она тут делает? Для меня это тайна, покрытая мраком.

– Здравствуйте, профессор. Джинни, ты же не думала, что я останусь в стороне, – сказала она. – Роза, я слышала о твоей… э-э… маленькой проблеме.

Я всегда замечала, что когда тетя Одри говорит о чем-то, по ее мнению, позорном или неприятном, она использует слово «маленький» для описания смущающей ее детали. Например, когда она разговаривает с дядей Джорджем о магазине «Волшебные вредилки Уизли», она называет его «Ваш маленький магазин шуток», чем ужасно бесит Джорджа. Она так же действует на нервы, как и дядя Перси, а, возможно, и гораздо больше. Ее точно нельзя назвать яркой женщиной. Да, она красива, но уж в очень узком смысле, и у меня есть серьезные причины считать, что она родилась безликой тенью. Она никогда не распускает свои мышиного цвета волосы, а наоборот затягивает их в тугой узел. Одри красит губы помадой ужасного красного цвета и постоянно выглядит, как человек, которого только что смертельно обидели. На мой взгляд, у нее мания величия в последней стадии, и я не единственная в семье, кто так думает. Еще мне известно, что она наименее любимая невестка бабушки Молли. Мама же пытается вести себя с ней любезно, а папа не может находиться с ней в одной комнате больше пяти минут, иначе там сразу же начинает что-то взрываться. И я однажды слышала, как дядя Гарри говорил, что Одри очень похожа на Петунию, только она ведьма… В общем, как-то так.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, стараясь не показаться грубой, но не думаю, что у меня это вышло.

– Ну, я услышала о твоей ситуации…

– Подождите, как, черт возьми, вы могли услышать? – восклицаю я. Я знаю, что она не одобрит употребление слова «черт», но мне действительно плевать на ее мнение.

– Ну, я была у Поттеров, когда Джинни получила сообщение от директора…

– Одри, – шипит Джинни, – я говорила, что сама разберусь с этим.

– Да-да, я знаю, но, как говорят, «одна голова – хорошо, а две – лучше» и «чем больше рук, тем быстрее идёт работа».

– Да, мы видим, на что вы намекаете, – угрюмо произношу я.

Но она последний человек, которого я хочу видеть здесь и сейчас. Я не нуждаюсь в том, чтобы на меня так брезгливо смотрели, словно я какое-то насекомое. А ведь именно так она сейчас и смотрит.

Стук в дверь известил о приходе Малфоя и сопровождающего его Вуда, который казался очень шокированным и злым. Я чувствую, как напряглась Джинни; она успокаивающе сжала мою руку. Никто кроме нее даже и не представляет, сколько мне сейчас понадобится мужества для того, что я собираюсь совершить. И пусть я действительно ценю всё, что она для меня сделала, мне кажется, что на ее месте должна была быть моя мама.

– Отлично, – начинает Вуд, – а никто не хочет мне объяснить, почему один из самых важных квиддичных матчей был остановлен прямо в воздухе?

– Вуд, – шипит Чанг, – вы хоть иногда можете думать о чем-то еще, кроме чертового квиддича?

Вуд пытается возразить, но Флитвик поднимает свою крошечную руку, чтобы остановить готовые прозвучать возражения. Несмотря на малый рост директора, его авторитет признает даже тренер. Похоже, размер не имеет значения.

– Я думаю, что мы сможем провести матч-реванш, Вуд, – говорит Флитвик, – пожалуйста, сообщите всем, что игра отменена.

Вуд выглядит очень разозленным, но спорить даже не пытается. Он выбегает из кабинета, и громко хлопает дверью, как какой-то капризный подросток. Джинни и я сидим перед Флитвиком, спиной к Малфою, а тот, видимо, окончательно утратил дар речи. Тетя Одри поправляет прическу, смотрясь в зеркало, что висит рядом с портретом профессора Дамблдора. Я почти уверена, что видела, как тот закатил глаза от ее действий.

– Мистер Малфой, присядьте, – просит Флитвик, указывая на кресло рядом с моим.

– Благодарю покорно, сэр.

Малфой медленно отлипает от стены и подходит к стулу, стараясь не встречаться со мной взглядом. Он решил просто не смотреть на меня. Наверное, я даже не могу винить его в этом. Я бы тоже не захотела, если бы кто-то поставил меня в столь же затруднительное положение.

– Очевидно, эта тема очень щекотлива… – начинает Флитвик, но его речь снова прерывают двое, которые прибыли через камин. Я узнаю рыжие волосы мужчины, следующего за женщиной с пышной копной волос – мои родители. Они откровенно игнорируют друг друга, во многом это похоже на то, как игнорирует меня Малфой.

– Рон! Гермиона! – восклицает Джинни. Должна признать, что меня точно также шокировало их появление, а уж то, что они пришли вместе…

Папа просто горит желанием добраться до Малфоя и придушить его.

– Мы только что получили записку… мы были в Хогсмиде, когда ваша сова нас нашла, – говорит мама.

Что же они делали в Хогсмиде?

Мама садится в одно из наколдованных Флитвиком кресел. Выглядит она ужасно. Я знаю, что прошла всего неделя с тех пор, как я видела ее в последний раз, но, похоже, она с того времени волосы не то что не расчесывала, но даже и не мыла. Папа выглядит не намного лучше. Его борода имеет крайне запущенный вид. Это мама все время ему напоминала о необходимости бриться. Теперь же, видимо, она этого не делает. Волосы он тоже, очевидно, давно мыл… Интересно, что я такого сделала, чтобы заслужить таких неопрятных родителей?

И я говорю это вовсе не в переносном смысле.

– Теперь, когда все наконец-то собрались, – снова начинает Флитвик, – есть некоторые вопросы, которые мы должны обсудить…

И шум ревущегося из камина пламени снова прерывает директорскую речь.

– О, Мерлина ради! – он пищит и пытается обернуться к прибывшему, чтобы увидеть кто это.

Первой из камина выходит высокая худая женщина с черными волосами и очень темными глазами. Ее бледная кожа и алые губы делают гостью немного похожей на вампира, но когда она мне улыбается, то выглядит вполне дружелюбной. И тогда я понимаю, что улыбка была адресована вовсе не мне. Она улыбается Малфою.

– Скорпиус, дорогой, что случилось? – спрашивает женщина, подходя и целуя его в щеку.

Скорпиус отталкивает ее и вытирает щеку.

– Тебе не следовало приходить, мама, – бормочет он.

Это мать Скорпиуса? Я никогда не видела ее раньше, ведь именно отец Малфоя провожает его каждый сентябрь с платформы Кинг-Кросс. Скорпиус действительно не похож на свою мать, за исключением, может быть, темных глаз. Иначе вообще трудно даже предположить, что они приходятся друг другу родней.

Мужчина появляется из камина через пару секунд, и я сразу же узнаю его – это Драко Малфой. Папа выглядит, как человек, для которого убийство стала целью номер один. За его длинной лохматой рыжей челкой, я вижу сузившиеся голубые глаза, полные отвращения к прибывшему. И, судя по всему, мистер Малфой чувствует тоже самое. Драко практически лысый, а остатки волос свидетельствуют о том, что сын унаследовал его цвет волос, может, только чуть темнее.

– Мистер и миссис Малфой, – произносит Флитвик, трансфигурируя еще пару кресел.

Серьезно, в этой комнате больше кресел, чем в мебельном магазине.

– О, а народу с каждой минутой все больше становится, – произносит тетя Джинни, заметив накалившуюся обстановку, ознаменовавшую прибытие родителей Скорпиуса. – Одри, возможно, нам следует вернуться домой…

– Эм? А, да, – говорит отстраненно Одри, продолжая изучать свои брови в зеркале. Она, очевидно, даже не заметила прибытия наших с Малфоем родителей.

Джинни ободряюще мне улыбается, подхватывает Одри под руку и тащит ее к камину. Она берет горсть летучего пороха и говорит « Дом Вудгейтов» и исчезает в огне. Одри следует за ней, говоря маме, что та похожа на сову, но мама даже не замечает брошенной реплики.

– В любом случае, как я уже говорил… – продолжает Флитвик.

– Скорпиус, – раздраженно говорит Драко так, словно директор и рта не открывал.

Флитвик встает со стула, и тяжело вздохнув, выходит из своего же кабинета, тем самым он признает поражение. Кажется, этого никто и не заметил.

Ничего себе, нам удалось выжить директора из его собственного кабинета.

– Какого черта здесь происходит? – набрасывается Драко на сына. Малфой пожимает плечами. Его голова лежит на согнутых руках, а взгляд направлен в пол.

– Не смей меня игнорировать, – шипит Драко. – Что ты сделал на этот раз?

– Драко, – тихо произносит миссис Малфой, но муж не дает ей сказать и слова.

– Послушай, мы понимаем, что произошло что-то серьезное. Да, мы и раньше получали сов, но никогда не думали, что можем быть вызваны в срочном порядке! Ты, наверное, действительно опозорился в этот раз, – говорит Драко и с каждым словом его голос становится все громче и громче.

– Ну, конечно, это все я, да? Я, как всегда, один во всём виноват, – бормочет Скорпиус.

– Даже не пытайся темнить! – кричит Драко. – Скажи нам, что ты сделал!

– Видимо, я сделал ей ребенка! – кричит в ответ Скорпиус, указывая на меня, но все так же не глядя. А у меня даже нет сил, чтобы притвориться, что мне не больно от его слов.

Ох, нет, Драко решает теперь обратить свое внимание на меня… Как называлось то чудесное заклинание?

– Что? – шипит Драко с отвращением. Миссис Малфой и Драко переводят недоумевающие взгляды с меня на Скорпиуса и обратно.

– Ей? – кричит Драко. – Уизли? Ты сделал ребенка Уизли?

Отец внезапно вскакивает. Он намного выше, чем Драко, но того, кажется, подобными приемами не напугать.

– Заткнись, Малфой, – отрывисто бросает отец.

– А я все недоумевал, когда же ты, Уизли, откроешь рот, – насмешливо произносит Драко. – В конце концов, у тебя появилась гордость?

– Я размажу тебя по стенке, если ты не закроешь свой рот, – шипит папа. Мама встает и пытается заставить его сесть, но он отталкивает ее. А Драко точно так же поступает с Асторией.

– Это все твоя вина, Уизел! – говорит Драко. – Твоя маленькая шлюшка не сможет лишить моего сына шанса сделать успешную карьеру в министерстве.

Папа бросается на Драко, но Скорпиус успевает встать перед ним и бьет своего отца так сильно, что тот падает на пол с тихим стуком. Астория рыдает и пытается сдержать рвущиеся всхлипы, прижимая к губам тонкие пальцы.

– НЕ! СМЕЙ! О НЕЙ! ТАК! ГОВОРИТЬ! – шипит Скорпиус.

Драко смотрит на сына, и в его глазах полно шока и гнева от произошедшего. Все на мгновение замирают, даже наши родители забывают о своих разногласиях и в шоке смотрят друг на друга. Астории очень стыдно за поведение своего мужа и сына, и я даже сочувствую ей.

– Я дал тебе все, – бормочет Драко, стирая кровь, текущую из разбитого носа. – Ты всего лишь неблагодарный испорченный мальчишка!

– И чья в этом вина? Твой отец – Пожиратель смерти – испортил тебя так же, как и мой отец – такой же Пожиратель смерти – испортил меня! – кричит Скорпиус.

Ничего себе, напряжение.

Серьезно, я почти что могу его почувствовать.

Скорпиус в последний раз презрительно смотрит на Драко и выбегает из кабинета директора, хлопнув дверью. Астория подбегает к Драко и вправляет нос взмахом палочки. Драко с трудом поднимается с пола и смотрит на меня и моих родителей с презрением, кровь все еще заливает его подбородок и рубашку.

– Клянусь, – мрачно произносит он, – что мой сын не будет иметь ничего общего с ней, – он указывает на меня, – и с ее ребенком. Я гарантирую это.

И он исчезает в пламени камина, больше не сказав ни слова.

– Я… Мне очень жаль, – говорит Астория Малфой, обращаясь ко мне и маме, – он… он просто…

Она умолкает. Мама понимающе кивает, и Астория исчезает в пламени вслед за Драко. Таким образом, они отказываются от сына в такое непростое для него время? Ух, ты, а я думала, что мои родители плохие. По крайней мере, они остались поговорить со мной. Но я по прежнему не смею нарушить эту тишину.

И теперь в кабинете Флитвика остались только я и мои родители. Мама подбегает ко мне и крепко обнимает, словно мы не виделись несколько месяцев.

– О, Роза, мы думали, случилось что-то действительно ужасное, когда получили это письмо. Я так рада, что с тобой все в порядке.

– В порядке? – восклицаю я. – Вы думаете, что со мной может быть все в порядке? Лаура Фелпс объявила на всю школу, что я беременна, а вы думаете, я в порядке?

Папа смущенно кашляет. Никто из нас не произносит ни слова в течение нескольких минут.

– Так… – начинаю я, – что вы делали в Хогсмиде?

Мама и папа хмурятся и смотрят в пол, но их уши предательски краснеют. Сделаем вид, что я ничего не заметила.

– Послушай, дорогая, – говорит мама, – мы понимаем, что ты сейчас испытала стресс и нам очень жаль, что мы взваливаем все на тебя… Но это вовсе не значит, что мы тебя не любим…

– Вы подаете на развод? – говорю я, запинаясь.

Мама и папа смущенно смотрят друг на друга.

– Гм, – начинает папа, – мы просто хотим взять передышку.

О, ну, конечно же, как Росс и Рейчел.

– Я на некоторое время задержусь в Хогсмиде, – говорит мама, – так что могу побыть рядом с тобой, если ты, конечно же, во мне нуждаешься. Твой отец просто помогал мне с переездом, когда мы получили сову от директора.

– А что насчет тебя? – спрашиваю я у отца. – Ты не хочешь быть рядом со мной?

– Не начинай, Роза, – устало говорит папа. Мне неприятно то, что он больше не называет меня «Роззи». Это значит, что я уже взрослая.

Я выбегаю из кабинета со слезами на глазах, не сказав им больше ни слова. Моя жизнь не может быть намного хуже, чем то, что происходит со мной сейчас. Я не могу заставить моего ребенка жить в такой же неблагополучной семье, как моя. Оба его деда будут ненавидеть его. Такая обстановка – не место для маленького ребенка. Я не могу сделать это. Я обманывала сама себя, когда думала, что у меня все получится.

Я бегу и бегу по коридорам. Ученики шепчутся и указывают на меня пальцами. Такое ощущение, что повторяется мой первый день в Хогвартсе, когда люди смотрели на Ала, Дом и меня, потому что мы были родственниками Гарри Поттера. Но сейчас все намного хуже. Я посмешище для всей школы.

Я бегу очень быстро и окружающая меня реальность просто смазывается, потому что я плачу навзрыд. Я даже не знаю, куда направляюсь. И, в конце концов, я добираюсь до пустого коридора, где забиваюсь в угол и сижу, прекрасно понимая, что дальше бежать бессмысленно. Как бы мне хотелось сейчас почувствовать на своих плечах мантию-невидимку Джеймса. Я слышу чей-то кашель.

И вот, он стоит прямо передо мной, с угрюмым выражением лица. Что за глупый шотландец, со светлыми волосами и потрясающими глазами. Он опускается вдоль стены напротив меня, и наши глаза оказываются на одном уровне.

– Почему ты не сказала мне? – тихо спрашивает Малфой.

– Я не знаю, – пожимаю плечами. – Я просто не знала как.

– А ты не думала, что я имею право знать? – сердито говорит он.

– Когда, черт возьми, я должна была тебе об этом рассказать? – взрываюсь я. – Когда ты спал с Дом?

– Может тогда, когда я спал с ТОБОЙ?

– Просто оставь это, Малфой, – вздыхаю я, – у тебя и так есть, о чем беспокоиться.

– Я собираюсь стать отцом, и меня, по-твоему, это совершенно не должно беспокоить? – недоверчиво спрашивает он.

– Ты им не станешь, – возражаю я, – ты не собираешься быть отцом.

Он выглядит сбитым с толку и склоняет голову набок. И мне кажется, что в этот момент он прекрасен. Нет, я не должна больше так думать. Я официально потеряла всякий шанс, который когда-либо имела на счастье с ним.

– Я отдам его на усыновление.

========== Глава 10. Шоколад, чулан и воспоминания ==========

Мне просто необходимо успокоиться. Слезы ничего не могут решить. Но и сидя в чулане в обнимку с моей метлой и поглощая шоколад, я тоже ничего не смогу изменить, хотя я такая, какая уж есть. Говорят, шоколад и секс оказывают влияние на одни и те же центры – центры удовольствия – в мозге у девочек, а девочки должны получать как можно больше удовольствия от шоколада… и от секса тоже. Могу сказать одно, если бы у меня появился шанс вернуться в день вечеринки Джеймса, я бы съела столько шоколада, что стала бы выглядеть беременной. Но вместо этого меня потянуло заняться сексом. В любом случае шоколад гораздо приятнее. Шоколад не стучится к тебе в дверь, а затем не уходит с твоей кузиной. Шоколад не станет тебе нахально подмигивать на переменах, потому что знает, что ты тоже симпатизируешь ему. Шоколад не осудит тебя. И только тебя он будет умолять «съе-е-е-е-е-ешь меня», когда тебе станет действительно плохо. И когда ты это сделаешь, то не будешь себя неудобно чувствовать, ведь это всего лишь шоколад.

Какого черта я болтаю подобную чушь?

Вот я и решила спрятаться в чулане для метел, чтобы подумать. Что может быть здесь хорошего? Мама и папа вернулись домой. Ну, хорошо, мама вернулась в свое новое жилище в Хогсмиде, а отец, как мне кажется, отправился домой. Я не попрощалась с ними, я просто сидела в чулане, который находится возле холла и видела, как они уходят. Не знаю, была ли я рада, что они ушли, или же мне хотелось, чтобы они вернулись и разобрались со всеми своими проблемами. Или для этого уже слишком поздно?

Все это так раздражает. Если бы я только знала, чем было вызвано то их психопатское состояние накануне нашего возвращения в Хогвартс. Это просто не могла быть только моя беременность. Я имею в виду, если бы вся причина была в ней, то почему они появились в школе? О, я не знаю, но все так запутано. Может, что-то случилось еще до этого, может папа изменил маме?! Может, поэтому она выгнала его из дома. Но папа не похож на обманщика… или похож? В любом случае, как бы он смог? Я всегда удивлялась, почему, черт возьми, мама вышла за него замуж. Не поймите меня неправильно, я люблю своего папу (в большинстве случаев), но он как маленький ребенок. Он гораздо хуже Хьюго! А мама представляет собой его полную противоположность. Это просто удивительно, что они прожили в браке двадцать пять лет.

Я не знаю, что мне делать. Год назад я даже не могла предположить, что Роза Уизли, совершеннейшая ботаничка и староста, столкнется с такими проблемами, как развод родителей или незапланированная беременность. Я всю жизнь ориентировалась на предстоящие экзамены, на СОВ. Но они пришли и ушли, а потом я обнаружила, что делать совершенно нечего. Конечно, еще был квиддич, но даже он через некоторое время наскучил. Даже парни меня мало интересовали. Был Карл из Рейвенкло, который бросил меня перед всей школой, но я была больше разозлена, чем удручена перспективой оказаться снова одной. Единственный парень, которого я всегда любила – Тедди.

Мне необходим Тедди больше, чем когда бы то ни было… Но он ненавидит меня так же, как и мой отец. Почему я повела себя так чертовски глупо, когда услышала о его помолвке? Я должна была радоваться за Тедди и Виктуар! Он ведь так ее любит, чего еще хотят парни? Она гораздо красивее, чем ее мать или Дом (обе выглядят настолько ошеломительно прекрасными, что рядом с ними я напоминаю тролля). У нее вообще нет недостатков. Даже бабушка Молли и дедушка Артур любят ее больше остальных, ведь она их первая внучка. Бабушка и дедушка Грейнджер предпочитают мне Хьюго, что лично я считаю совершенно несправедливым.

– Я не хочу этого слышать, Малфой, – я различаю раздраженный шипящий голос с другой стороны двери чулана. Я слегка приоткрываю дверь и выглядываю в холл. Дом и Малфой стоят в дверях замка. Лицо Дом очень красное от гнева, и она до сих пор не избавилась от квиддичной формы, и Малфой (тоже одетый в форму), выглядит очень бледным, как и в тот момент, когда я сказала, что собираюсь отдать нашего малыша на усыновление.

– Дом, ты должна мне поверить…

– Почему я должна верить всему, что ты говоришь? – кричит она, и ее голос эхом разносится по всему холлу.

– Я сказал, что мне очень жаль! – запальчиво говорит Малфой.

– Жаль? – кричит она. – Тебе жаль? Тебе не кажется, что «мне очень жаль» – это слишком банально для данной ситуации? Ты поимел мою кузину, моего лучшего друга, а теперь она беременна! И ты думаешь, что «извините» что-то изменит? Ты жалок, Малфой!

– Это случилось до того, как я начал встречаться с тобой, – громко говорит Малфой. – Мы договорились, что не станем никому об этом рассказывать. Я даже не знал, что она беременна!

– Как ты можешь просить прощения у меня после того, как спал с Розой? Ты больной! Тебе она нравится? Или ты можешь с ней только спать?

О, Мерлин.

Правда, сейчас я не уверена, чего хочу больше: чтобы он сказал, что любит меня или же просто признал, что ему тогда захотелось секса. Одна часть меня хочет подойти и двинуть коленом в пах, а другая часть (очень маленькая) хочет, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо.

– Я… – начал Малфой. – Я был пьян. Конечно, тогда мне казалось, что она мне нравилась… но сейчас, мне нравишься только ты, Дом.

Ах ты, мелкий хорек! Всего лишь несколько дней назад, он говорил, что его не устраивает Дом и как сильно я ему нравлюсь! Ударь же его, Дом!

– Ты опоздал, – говорит она, и я слышу слезы в ее голосе. – Вы собираетесь оставить ребенка.

– Нет, такого не будет, – говорит Малфой. – Роза хочет отдать его на усыновление.

Сложно сказать, что же он при этом чувствует. Его выражение лица просто каменное, а голос монотонен. Парней так сложно понять.

Дом мгновение смотрит на него, и ее выражение лица меняется и ощутимо смягчается, превращаясь в печальную гримасу.

– Н-но я не понимаю, – говорит Дом, – Роза бы никогда так не поступила.

Откуда ей знать? Не припомню, чтобы мы когда-нибудь обсуждали этот вопрос.

– Она этого не сделает, – настаивает Дом. – Это ты заставил ее, да?

– Нет! – протестует Малфой. – Идея принадлежала ей! Я сам только что узнал, у меня просто не было времени, чтобы повлиять на ее решение!

Они молчат в течение нескольких минут.

– Правда, что ты ударил своего отца? – Дом спрашивает так тихо, что я еле ее слышу.

– Да, – небрежно отвечает Малфой, – а что?

– Почему ты его ударил?

Малфой сохраняет спокойствие.

– Он сказал что-то о Розе? – настаивает Дом. – Ты за нее заступился?

Он кивает. Ну что за идиот! Почему он не мог солгать? Он же должен быть в этом экспертом.

– Ты любишь ее, – говорит Дом, – я знала это.

– Дом…

– Я иду спать, – вздыхает она. – Я поговорю с тобой, когда успокоюсь. Все чего я хочу сейчас, так это заставить себя забыть о тебе.

Она взлетает вверх по лестнице, а Малфой остается в холле, яростно пиная входную дверь ногой. Я никогда не видела его таким сердитым. В самом деле, я никогда не видела его в любом другом состоянии, кроме спокойствия и собранности. Может, мне стоит выйти и успокоить его… Но захочет он это услышать именно от меня? Я ведь та, кто обманула его. Но, похоже, мой мозг в ссоре с ногами, потому что я выхожу из чулана и иду к нему. Как странно.