Текст книги "Delicate (ЛП)"

Автор книги: padfoot4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Делакур-Уизли уже приехали (их гораздо проще называть именно так, потому что Уизли здесь и так предостаточно на один квадратный метр), это значит, что я смогу поговорить с Доминик. Джонсон-Уизли прибыли почти сразу после нас. Смит-Уизли чуть позже и даже дядя Чарли тоже приехал. Оставалось дождаться только Поттеров.

И когда они тоже появились, начались все эти нежности, поцелуи, цветы и мои натянутые улыбки в ответ. Гарри обнял меня и всунул пару галеонов в мой рождественский подарок – он стремится баловать меня, потому что я его крестница. С дугой стороны, Тедди – его крестник, галеонов не получил. Может, Гарри всё же делал это, когда тот был маленьким?

Наверное, довольно мило получилось бы, если бы крестник и крестница Гарри поженились? Или это больше похоже на инцест? Я так не думаю, но лучше где-нибудь прочитать об этом.

– Счастливого Рождества, – слышу я голос возле себя. Я поворачиваюсь к Скорпиусу, который возвышается надо мной и я настолько потрясена тем, что он снова обратился ко мне, что могу на его слова ответить только «да».

Успокойся.

– Эм, я имею в виду, Счастливого Рождества, – определенно я несу вздор, но сомневаюсь, что он слышит меня, потому что как раз в этот момент что он и Ал, уходят в гостиную.

– Счастливого Рождества, Рыжая! – кричит мне Джеймс с другого конца кухни и каждая рыжая голова поворачивается, чтобы взглянуть на него – а это значит, что повернулись практически все.

– Счастливого Рождества всем рыжим! – восклицает он.

Время до обеда проходит вполне нормально. Главным образом потому, что я избегаю мамы с папой. Папа ходит с таким видом, словно он со всей дури хлопнулся на задницу, и когда люди спрашивают его, что с ним, он отвечает, что плохо себя чувствует.

Сейчас Джеймс и Ал, обсуждают квиддичную тактику дяди Чарли, ведь он тоже был капитаном гриффиндорской команды по квиддичу, когда учился в Хогвартсе. Поэтому Джеймс и Ал, довольно часто обращаются к нему за советом, как капитаны (Гриффиндора и Слизерина, соответственно). Но все это довольно странно, если учесть, что их собственный отец был капитаном команды, а мама играла за сборную. Но мне кажется, что дети просто не хотят воспринимать советы своих родителей. Гораздо лучше проконсультироваться с человеком, который до сих пор жив, несмотря на общение с драконами. Слушая в пол-уха дядю Чарли, отмечаю, что они уже планируют различные позиции защиты. В это время Дом влетает в комнату и падает на диван рядом со мной.

– Роза, мне необходимо с тобой поговорить, – говорит она и выглядит очень взволнованной.

– О чем?

Она хватает меня за руку и ведет в коридор. Мы садимся на лестнице, и она начинает рассказ, подпрыгивая от волнения.

– Ты никогда не догадаешься, с кем я сейчас встречаюсь, – улыбается она.

– С кем? – спрашиваю я и тоже начинаю волноваться. Я очень большая любительница сплетен.

– Угадай, – говорит она.

– Ээ… ну, Питер Ханниган? – спрашиваю я.

– Не-а.

– Саймон Лонгботтом?

– Фу, нет!

– Саймон хороший парень, – говорю я, испытывая к нему легкую жалость, потому что он со странностями. Но мама заставляет меня вести себя корректно, ведь его отец друг нашей семьи.

– Не угадала!

– Я не знаю… может, это один из близнецов Скамандеров?

– Роза, им же всего четырнадцать! Ты ни за что не угадаешь! – говорит она насмешливо. – Сказать тебе?

– Да, пожалуйста, – говорю я.

– Хорошо… это Скорпиус!

Так вот о какой девушке говорила тогда Лили. Я чувствую, что мои мысли просто разбежались. Неужели у всех моих подружек на уме один Скорпиус?

– Скажи уже что-нибудь! – восклицает Дом.

– Я… должна… выйти… куда-нибудь, – говорю я и выбегаю через заднюю кухонную дверь.

Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и я не понимаю из-за чего. Но ведь у меня нет совершенно никакого повода расстраиваться из-за Скорпиуса, верно? Вся эта ситуация так не вяжется со Скорпиусом, да и у нас никогда ничего не было и не будет. Мне кажется все таким странным.

Эта проклятая ситуация здорово выбивает из колеи. Вот я и сижу на улице прямо на снегу, и слезы бегут по щекам из-за парня. Это вовсе на меня не похоже! Такое ощущение, что мой внутренний мир стал настолько хрупким, что одно неосторожное слово может все разрушить. Я всегда была такой уравновешенной. Раньше, я никогда не плакала по столь глупому и незначительному поводу. В самом деле, только однажды я рыдала, когда наша собака Бродяга умерла в прошлом году. Я плакала тогда целую неделю.

К счастью, Дом не пошла за мной, но, похоже, кто-то все же заметил мое поспешное бегство из дому. Тедди направляется ко мне, выглядит он очень обеспокоенным. Сегодня у него голубые глаза и кроваво-красные волосы, но черты лица остались прежними.

– Привет, Рози, – ласково говорит он, садясь рядом со мной на заснеженную скамейку.

– Тедди, почему мне так страшно просыпаться по утрам? – стон срывается с моих губ.

– Что случилось?

– Всё! – скулю я. – Мама и папа знают, что я… ну, ты знаешь… и сейчас отец просто ненавидит меня. Мама очень задумчивая и странная и вообще, зато Хью чересчур дружелюбен и… и… Дом… она теперь со Скорпиусом!

Тедди утешая, обнял меня, что заставило мое сердце биться в тысячи раз чаще, чем обычно.

– Рози, я уверен, что твой отец тебя не ненавидит. Он, наверное, просто расстроен из-за всего этого. И очень хорошо, что твоя мама и Хью спокойно все восприняли, верно? И… с каких это пор, Доминик со Скорпиусом?

– Я не знаю. Она сказала мне об этом только что. Да этого просто не может быть, Тедди. Я полностью уничтожена.

Тедди в течение нескольких минут молчит, и я могу сказать, что он все же согласен со мной, даже если и не хочет об этом говорить. Моя жизнь закончилась прежде, чем успела начаться. Какими словами можно ещё это описать? Даже Тедди признает это. И папа – тоже.

– Почему тебя так волнуют отношения Доминик и Скорпиуса? – спрашивает Тедди.

И я понимаю – Тедди не знает, что Скорпиус отец моего ребенка. Черт.

– Скорпиус – отец, – говорю я.

Тедди выглядит слегка шокированным новой информацией, он ничего не говорит, и я благодарна ему за это.

– Жизнь стала бы намного проще, если бы я прыгнула в пропасть, – говорю я, драматизируя ситуацию.

– Посмотрите-ка какой Джордж Бейли выискался! Знаешь, не вынуждай меня вспоминать “Эту прекрасную жизнь” на свою голову! – говорит Тедди. Я смеюсь, ведь это мой самый любимый фильм на все времена. Внимательный Тедди помнит об этом.

Он заставляет меня вернуться в дом, когда замечает, что я дрожу. Повезло, похоже, никто и не заметил, что мы выходили, иначе бы мне устроили допрос с пристрастием – почему я сидела в снегу и плакала. По крайней мере, у меня есть Тедди – звезда на моем затянутом тучами небе. И, может быть, настанет день, когда ему надоест быть игрушкой в руках моей кузины Виктуар, он бросит ее и женится на мне.

Да уж, женится… когда флоббер-червь станет министром магии.

– Ужин готов! – восклицает бабушка, и все мы стараемся рассесться вокруг переполненного стола на кухне Норы.

Теперь у меня есть все шансы избежать общества Скорпиуса, Лили и Доминик. Поэтому я сижу между Джеймсом и Тедди. На самом деле – это отвратительно, ведь Тедди и Виктуар держатся за руки под столом. Надеюсь, я смогу поговорить с Джеймсом…

– Вытяни палец!

О, Господи, почему я родилась в дурдоме? Что я сделала в прошлой жизни, что заслужила такое???

Я что, была ГИТЛЕРОМ???

Фред истерично смеется над шуткой Джеймса. В самом деле, Джеймсу уже восемнадцать и я начинаю думать, что у него серьезные отклонения в психическом развитии. Но когда я говорю об этом с дядей Гарри, он просто смеется. Ну, может быть, он так и не думает.

Ужин вышел восхитительным, как и каждый год. Того, что было на столе, хватило бы на две армии. Помимо всего, тут есть шесть различных видов картофеля, великолепная ветчина, клюквенный соус, фарш, овощи – но знаете что? Я не голодна. На самом деле, меня тошнит от запаха соуса.

– Англия не сможет выиграть пятый национальный кубок по квиддичу, ты можешь поверить в это, Рыжая? – говорит мне Джеймс, в то время, как большая ложка из под клюквенного соуса находится у него во рту.

– Мне кажется, что меня сейчас стошнит, – вскрикиваю я и убегаю в ванную. С моим уходом, я слышу, как Джеймс говорит: «А я полагаю, что это смешно!».

Я слышу, как мама поднимается по лестнице, и тихо стучит в дверь. Прежде, чем я успеваю сказать «войдите», она открывает дверь. Я стою на коленях перед унитазом, слезы текут по моим щекам. Мама поднимает и усаживает меня на край ванны. Она наколдовывает стакан с водой, который я с благодарностью беру.

– Я всем сказала, что у тебя расстройство желудка, – ласково говорит мама.

– Спасибо.

Тишина.

– Мам… отец меня ненавидит? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает она, и очень трудно понять, правда ли это.

– Жаль, что я испортила Рождество.

– Хватит уже, Роза! – резко обрывает меня мама. – Прекрати свои нелепые извинения. Не сейчас, ладно? Извинениями ничего не изменить! Я всеми силами стараюсь тебя понять и помочь, но и моему терпению подходит конец!

Я киваю и, не сумев с собой совладать, начинаю еще сильнее плакать. Но мама даже не обнимает меня и не обращает внимания на мои слезы, она просто тупо сидит рядом со мной на краешке ванны. Через несколько минут, она встает, ничего не говоря, и оставляет меня одну. И я не могу избавиться от чувства, что разрушила не только свою жизнь.

***

Всю следующую неделю мне хочется свернуться калачиком и умереть. Я провожу большую часть времени в своей комнате, выполняя домашнее задание до тех пор, пока оно не закончилось, а затем берусь за подготовку к предстоящим экзаменам. Это официально делает меня самой большой неудачницей в Хогвартсе. Но гораздо проще оставаться в своей комнате подальше от родителей, потому что в их присутствии у меня возникает чувство, что я совершила какое-то страшное преступление. И оно возникает при каждом их взгляде на меня.

Дом названивает мне почти каждый день всю эту неделю. С того инцидента во время рождественского ужина, вся семья думает, что я чем-то больна, так что все стараются проявить ко мне повышенное внимание. Все, кроме моих родителей. Однажды меня навестили, Виктуар и Тедди, пришедший с ней. Я не могла заставить себя не думать о том, как бы было хорошо, если бы дядя Билл никогда не встретил Флер Делакур. Тогда ни Тедди, ни Скорпиус не встречались с Делакур-Уизли (ведь их не было бы), и мне бы не хотелось провалиться на месте каждый раз, как я слышала шелест их длинных светлых вейловских волос. Почему моя мама должна быть мерзкой магглорожденной? В них же нет совершенно ничего необычного. А вот прабабушка Виктуар и Доминик была вейлой, а это значит, что она была самим совершенством и почти каждый парень в мире, хотел ее. Мама Тедди была метаморфом, а значит, он тоже может быть настолько красивым, насколько этого захочет. А что есть у меня? Ах да, рыжая пушистая копна волос и несколько веснушек на носу. Ура, давайте все споем чертовых Дикси.

В канун Нового года, мама объявляет нам с Хью, что мы собираемся на ночь к дяде Гарри и тете Джинни. Они затевают большую вечеринку и приглашают практически всех, кого знают. Дом Гарри и Джинни огромный (я говорю о трех этажах, не считая чердака и подвала). Я всегда любила бывать у Поттеров. И даже не потому, что у них дома так удивительно, а из-за того, что в их доме всегда было чем заняться. Вероятно, это связано с тем, что Джеймс и Ал там живут – Гарри называет их новыми мародерами. Они как-то взорвали спальню, после этого Гарри не разрешает им ночевать вместе, даже если дом полон гостей. В тот раз Альбус был как никогда близок к тому, чтобы лишиться конечности.

Мы приходим к Поттерам около половины девятого, а в их доме уже полно людей, которых я раньше никогда не видела. Здесь достаточно студентов Хогвартса, присутствует и один учитель – профессор Лонгботтом. Конечно, вне школы, мы называем его просто Невилл. Было бы довольно странно, если бы Хью называл своего крестного «профессор Лонгботтом». Так же здесь масса людей из министерства. Места, где работают дядя Гарри, мама и папа. Есть один парень, МакЛагген, примерно того же возраста, что и родители, но он, похоже, никому не нравится. Почему он здесь, совершенно непонятно. Может, он здесь потому, что не было возможности его не пригласить? По грозному виду отца, с которым он его перебивает, я могу предположить, что что-то произошло. МакЛагген уже достаточно пьян и подмигивает маме – я уверена, что видела, как она резко замолчала.

Этой ночью в доме Поттеров пары ведут себя точно так же, как распутные Хаффлпаффцы, не боящиеся ЗППП. Тедди и Виктуар были так заняты друг другом, как впрочем, и всегда, что он даже не поговорил со мной с момента моего приезда, ну, разве что бросил «Умница Рози!» – когда я только вошла. И теперь Дом и Скорпиус ведут себя так, чтобы «умнице Рози» стало еще хуже. Дом махнула мне, когда я приехала – серьезно, она мне просто махнула рукой и ушла со Скорпиусом на всю ночь. Джеймс и Фред общались с двумя дочерьми МакЛаггена (которым, по всей видимости, около двадцати, так что у мальчиков ни единого шанса). Новая подружка Альбуса Дженни Уинтер тоже была здесь (она с Равенкло и думает, что умнее всех), и даже у Молли есть кто-то, кого можно поцеловать в момент, когда часы будут бить двенадцать! Да, ему, наверное, лет четырнадцать и он здорово заикается, но эй, это все равно лучше, чем ничего, верно?

Может, мне стоит пойти и купить себе несколько кошек, чтобы провести этот вечер в их компании.

Примерно, без четверти двенадцать, мое раздражение достигает своего пика. В то время, когда взрослые (даже Джеймс и Фред) уже слегка навеселе, лучатся от восторга и играют в шарады, я могу спокойно уйти и спрятаться в комнате Ала. Я не стучусь и сразу же жалею об этом, но меня ведь никто не предупредил, что Скорпиус будет находиться в этой же самой комнате… Я забыла, что он тоже живет здесь. И как я могла такое забыть?

– Ох, эм, извини, – бормочу я.

– Оу, все в порядке, – говорит он. – Мне было нужно достать кое-что из своего багажа.

Я неловко киваю. Он лезет в чемодан и достает свитер с буквой «С» на груди и набрасывает его. Очевидно одно, бабушка связала его Скорпиусу на Рождество. От осознания того, что он на самом деле его носит, становиться немного грустно. Я, к примеру, отдаю свои бездомным, которые живут ниже по реке. У них накопилось таких свитеров самое меньшее – штук двенадцать. Знала бы об этом бабушка.

– Тебе весело? – спрашивает он.

– Да, смеялась ровно минуту назад, – с сарказмом говорю я. Он смеется… ну, хорошо, на самом деле это вовсе не смешно. Он вроде бы наклоняет слегка голову на бок, улыбается и хмыкает. Все это немного странно.

– Значит ты и Дом теперь… – начинаю я.

Какого черта я стану заканчивать это предложение?

– Эм, да, – отвечает он, взлохмачивая свои светлые волосы. – О том, что…

– О, мне всё равно, – быстро говорю я. Я не хочу, чтобы он подумал, будто меня в какой-либо мере беспокоит тот факт, что он встречается с моей кузиной.

– Я хотел рассказать тебе об этом, – говорит он, но я знаю, он врет.

– Брось, – говорю я. – Мы же с тобой вообще не общаемся.

Он удивленно приподнимает бровь при моих словах.

– И это что, моя вина? – гневно спрашивает он.

– Я этого не говорила.

– Ты подразумевала это, – бормочет он.

– Но это ты игнорировал меня после… – я замолкаю. Он знает, что я имелю в виду.

– Что? – недоверчиво спрашивает он. – Это я тебя игнорирую? Это ты была той, кто сказала «только давай никому не скажем».

– Так, во-первых, я не говорила ничего подобного, – ответила я на его упрек. – Во-вторых, я думала, что ты тоже сожалеешь о случившемся, тем более ты был пьян, когда… это… произошло!

– Но мне совершенно не жаль! Я не был пьян и тебе это хорошо известно. Ты говоришь все так, словно ты никогда не нравилась мне.

– Ну… эм… – заикаюсь я. – Это…

– Ты хочешь сказать, что сожалеешь о случившемся? – спрашивает он.

ДА.

Ладно, возможно и не так, как должна бы. Но это не та вещь, которую можно сказать в свою защиту, к огромному сожалению.

Я ему нравилась?

Прежде, чем я смогла ответить…

Его губы накрыли мои. Как, черт возьми, это произошло? Ох, Мерлин, какие у него нежные губы! Я обняла его за шею, а его руки выжидающе застыли на моей талии, словно раздумывая, куда бы им двинуться – вверх или вниз. Стук моего сердца… он, должно быть, слышит, как оно бешено стучит, ведь наши тела находятся так близко друг к другу. Он притягивает меня еще ближе, и поцелуй становится все более страстным. Моя рука запуталась в его светлых волосах… они потрясающе мягкие и шелковистые… Интересно, что за кондиционер он использует.

Не время, Роза!

Спустя немного времени поцелуй становится более спокойным, но не прекращается. Мы оторвались друг от друга на всего лишь на секунду, словно наша жизнь зависела от него… словно на Земле никого больше нет… словно и нет пятидесяти пьяных идиотов, играющих внизу в шарады и кричащих: «Фильм! Два слова!».

Есть лишь Скорпиус и я… так же, как было и тогда. За исключением… уже не только Скорпиус и я в этот раз.

А как же Дом?

Я отталкиваю его от себя, наши грубы покраснели и опухли, и мне кажется, нас обоих слегка шокировало только что случившееся.

– А Дом? – шепотом спрашиваю я, прижав пальцы к губам. Я в ужасе от того, что только что совершила. Его глаза расширяются в понимании.

– Роза… я…

– Просто уйди, – говорю я, – прежде, чем мы вновь наделаем глупостей.

Он выглядит так, словно собирался еще что-то сказать, и я наполовину благодарна, наполовину разочарована, когда он уходит, не сказав больше ни слова. Но если бы он остался еще хотя бы на минуту, я знаю, мы бы снова целовались, как пара идиотов.

И я совершенно не понимаю почему.

5…4…3…2…1! С Новым годом!

Я сижу на кровати Альбуса, очень одинокая и несчастная, в то время когда звонят новогодние колокольчики на лестнице. И мне интересно, заметил ли хоть кто-нибудь, что меня там нет. Видимо, кто-то все же заметил, потому что дверь комнаты Ала открывается и входит… Скорпиус.

Он не спустился вниз, чтобы быть наконец-то вместе с Дом. Он походит к кровати Ала, берет мою руку и поднимает на ноги. Он наклоняется и целует меня настолько глубоко, что я забываю о наличии кузины по имени Доминик на несколько секунд.

– С Новым годом, Роза, – шепчет он мне, когда мы отстраняемся.

– Иди, – говорю я, чувствуя слезы, появляющиеся в уголках глаз, – пожалуйста.

И на этот раз, он действительно уходит.

========== Глава 6. Возвращение домой ==========

Я так рада, что уже завтра вернусь в Хогвартс после самого худшего Рождества, которое я могу припомнить. Иногда, мне кажется, что после всех тех проблем, которые я принесла в нашу семью, мне просто необходимо уехать в какую-нибудь далекую страну… Кубу? Точно, Куба. Тогда все однозначно станут более счастливыми. Наверное, даже я была бы счастлива – одинокая молодая мать, к тому же ведьма, живущая в коммунистической Кубе… что может быть лучше?

Я просто не могу взглянуть Дом в лицо после Нового года. У меня каждый раз екает сердце, когда она улыбается мне или беспокоится за меня. Она не только моя кузина, но и моя лучшая подруга, и я очень дорожу нашей дружбой. Я знаю, что беременна от ее парня, но мне просто надо объяснить ей, что все это случилось до того, как они стали встречаться. А теперь я действительно все сильно напортачила.

К счастью, я больше не виделась со Скорпиусом после вечеринки. Со слов Ала, ему пришлось вернуться домой из-за каких-то семейных проблем, но он не захотел их обсуждать. Ну что ж, нет худа без добра, правда? Конечно, небосклон по-прежнему закрывают тучи, но проблески звезд все же пробиваются сквозь них.

Говоря о проблемах семьи, мне кажется, что мои родители вот-вот друг друга прибьют. Не проходит и дня, чтобы они не ругались между собой. Мне начинает казаться, что Хью абсолютно прав, когда врубает музыку на максимум, ведь в таком случае она перекрывает яростные крики родителей. И знаете, они орут друг на друга вовсе не из-за моей беременности. Они воюют по любому поводу. И, очевидно, в основе их ссор лежит нечто иное, что еще не было упомянуто.

Сейчас я в своей комнате пакую чемодан на завтра. Мама и папа кричат, как обычно, и я пою во весь голос «Завтра» из мюзикла Эннии, заглушая их голоса. Я стараюсь сосредоточиться на складывании чемодана (и на тексте песни, конечно же), чтобы хоть как-то отвлечься от постоянных мыслей о Скорпиусе. Потому что он занимал мои мысли в последнее время значительно чаще, чем кто-либо другой. Интересно, почему? Ведь всего две недели назад у меня все было хорошо, я о нем не думала, не знала, что беременна, могла говорить и шутить с Дом до тех пор, пока проблемы не свалились на меня. Но сейчас мое сердце совершает головокружительные кульбиты, стоит мне только о нем подумать.

Почему чертовы проблемы меня настигли?

– ВОН!

О, Боже. Я не слышала, чтобы мама так кричала вот уже… ну, хорошо, последние лет десять. Я прекращаю петь и слышу, как Хью выключил музыку. Мы оба одновременно открываем двери наших комнат и в ужасе смотрим друг на друга. Пробираемся к краю лестницы, пытаясь понять что же происходит внизу. Мама и папа стоят в коридоре. Лицо мамы покраснело от ярости, папа тоже выглядит очень сердитым и они оба угрожают друг другу волшебными палочками.

– Вон из моего дома, – постоянно повторяет мама.

– Это и мой дом тоже! – кричит папа в ответ.

– Посмотрим, что юристы скажут на это, – шипит она.

– Юристы? – шепчет Хью и я шиплю на него.

– Хватит угрожать мне юристами, Гермиона. Ты думаешь, что если работаешь в Отделе по охране правопорядка, то они позволят тебе оставить детей?

– Ты не достоин быть их отцом! – кричит мама. – Посмотри, как ты помог Розе за последние несколько недель!

– Я не виноват в тех качествах, которые она переняла от тебя, – пожимает плечами папа.

Я не имею ни малейшего понятия о том, что он имел в виду, но мама выглядит очень обиженной и с силой отвешивает отцу пощечину.

– Насилие, – говорит отец, потирая щеку, – ты и об этом хочешь рассказать своим «юристам»?

– Заткнись, – шипит мама, – и убирайся из моего дома.

– Перестань все настолько драматизировать!

– ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

Ее голос эхом разносится по всем дому, после чего неожиданно наступает тишина. Папа дышит так сильно, что кажется, что он вот-вот снова начнет орать, но он только проносится мимо мамы и вылетает за порог, хлопнув входной дверью настолько сильно, что их свадебная фотография срывается со стены и падает, разбиваясь на множество осколков. Мама смотрит на разбитую фотографию, и срывается в гостиную, даже не починив ее.

– Какого черта здесь только что произошло? – шепчет мне Хью. Я качаю головой и растерянно пожимаю плечами.

– Наверное, мне надо с ней поговорить, – решаю я и начинаю спускаться по лестнице, понимая, что это одна из худших идей, пришедших когда-либо в мою голову, включая и ту, что касалась ночи, проведённой со Скорпиусом Малфоем, и решения ничего ему не говорить о моей беременности.

Мама сидит на диване, закрыв лицо руками, и рыдает так, словно она задыхается. Сложно сказать, не заметила ли она мое присутствие или же просто игнорировала меня. Я осторожно сажусь рядом с ней. Интересно, брак, заключённый между моими родителями теперь распадётся? Я всегда осознавала, что наша семья далека от совершенства, если сравнивать с другими. Но мы всегда поддерживали друг друга, и только это давало мне надежду. Теперь я не уверена, смогут ли мама и папа переступить через нынешнюю размолвку.

– Мама? – осторожно говорю я. Она вскакивает голову и выглядит очень удивленной, увидев, что я сижу рядом с ней. Очевидно, что моего прихода она не заметила.

– Роза, – рыдает она, – иди наверх.

Я остаюсь на месте. Хотя прекрасно осознаю, что она готова накинуться на меня, а также знаю, что она сейчас не права. Часть меня хочет задать бесчисленное множество вопросов, которые мелькают в голове, а другая – хочет найти отца и надрать ему задницу. Но я ничего этого не делаю. Я иду на кухню, которая соединена с гостиной, и наливаю в чашку чай для мамы. Я не могу сказать, почему завариваю чай, но именно этот ритуал совершают взрослые, когда они расстроены. Словно чашка чая сможет решить все проблемы мира. Серьезно, почему тогда дядя Гарри, мама и папа, вместо того, чтобы сидеть и пить чай с Волдемортом, гонялись по всей Англии за его чертовыми крестражами? Ведь так бы было намного проще. Но, может быть, Волдеморту просто не нравился чай.

Я, похоже, единственная, кто придерживается подобной точки зрения.

Заварив чай, я приношу его маме. Она не реагирует на мое появление и мне приходится поставить чашку на журнальный столик (на каботажное судно, конечно же, потому что если бы не столик, то она давно бы меня съела живьем). Мы обе сидим в тишине. Мама перестает плакать, но ее глаза красноречивее любых слов. Они выдают все те переживания, что выпали на ее долю, которые она подавляла в себе столько лет. Кажется, если она не выпустит пар, то серьезно навредит себе. Я готова броситься к ней на помощь, но она словно и не видит меня. Мама отрешенно смотрит в камин, уносясь взором далеко за его пределы. Я понятия не имею, о чем она сейчас думает.

– Я сожалею, – говорит она, в конце концов.

– Не стоит, – быстро отвечаю я.

Она качает головой, и слезы больше не бегут по щекам.

– Это моя вина, – шепчет она.

– Но папа тоже виноват! – восклицаю я.

Мама качает головой. Я не понимаю, что она имеет в виду, но не спрашиваю. Не похоже, чтобы она захотела мне это объяснить.

– Иди спать, – говорит она. – Роза, пожалуйста.

Я не спорю, хотя все мое существо противиться этой просьбе. Я оставляю ее в нашей гостиной, рассеянно смотрящей перед собой и ничего не замечающей. Хью все еще сидит на лестнице. Я сажусь рядом с ним. Он смотрит на меня, словно ищет у меня ответ, но я просто пожимаю плечами и отрицательно качаю головой. Он тяжело вздыхает и возвращается к себе, так и не сказав ни слова.

Это самый паршивый финал рождественских каникул, который только можно себе представить.

***

Проснувшись утром, я не сразу вспомнила все, что случилось вчера. То есть ровно до тех пор, пока не увидела свой упакованный чемодан и поняла, что сегодня мне придётся уезжать в Хогвартс. Мне нравятся эти несколько секунд, наступающие сразу после пробуждения, когда ты не можешь вспомнить кто ты и как твое имя. В это время нет нужды беспокоиться о том, что твоя мама выгнала твоего же отца из дому прошлой ночью. В эти прекрасные секунды ты даже не думаешь о новой жизни, растущей внутри тебя, или о том, как же так вышло, что ты беременна. Ты не думаешь об отношениях и запутанных чувствах, которые испытываешь к Скорпиусу Малфою. Время, когда тебя не гложет необъяснимое чувство вины из-за предательства по отношению к собственной кузине.

К сожалению, эти несколько секунд заканчиваются, и проблемы вновь наваливаются неподъемным грузом при взгляде на часы, которые показывают половину девятого утра. Это гораздо хуже, чем похмелье после выпитого в неизмеримом количестве огневиски. Я с трудом вытаскиваю себя из постели и одеваюсь, но мне как-то не по себе, ведь придётся оставить маму в таком ужасном состоянии. Она, очевидно, слегка не в своей тарелке, пока переживает разрыв. Я спешу вниз по лестнице и собираюсь попросить дядю Гарри и тетю Джинни, чтобы они присмотрели за мамой в то время, пока нас не будет дома. Но мне не приходится тратить время на то, чтобы с ними связаться, они уже здесь.

Появляется дядя Гарри вместе с Джеймсом, Алом и Лили. Хью дожевывает свой завтрак в то время, как Джеймс и Альбус о чем-то шепчутся. Гарри слегка мне улыбается, едва я вхожу на кухню.

– Где мама? – мой первый вопрос.

– Она отдыхает, – говорит Гарри, – ей нужен покой.

Я знаю, что это значит – она, видимо, сильно переживает из-за вчерашнего. Похоже, моя чашка чая ей не помогла.

– Я отвезу вас с Хью на вокзал, – продолжает Гарри.

– Где отец? – спрашивает Хью. Джеймс и Альбус быстро замолкают, а Гарри выглядит очень смущенным.

– Он у вас дома, правда? – спрашиваю я прежде, чем Гарри успевает ответить. Судя по выражению лиц братьев Поттеров, моя догадка совершенно верна. Я должна была понять, что папа пойдет к лучшему другу и к своей сестре. Гарри выглядит жалко, хотя я знаю, что он никогда не примет чью-либо сторону в этом споре. В конце концов, мама ведь тоже его лучший друг.

Мы все забираемся в машину дяди Гарри, которая изнутри расширена с помощью магии, чтобы соответствовать необходимому количеству людей. Лили очень тиха и задумчива, мне кажется, что она немного грустная.

– Лилс, ты не забыла свою палочку? – спрашивает дядя Гарри, как только мы выезжаем на главную дорогу.

– Ты думаешь, что я совершенно тупая? – шипит она.

Кажется, что Гарри слегка опасается своей дочери-подростка, когда она в таком настроении, и замолкает. Ну вот, я теперь точно уверена, что настроение Лили просто ужасное. Она отдирает розовый лак с ногтей с таким остервенением, что кажется, подобная участь постигнет и пальцы. Когда мы приезжаем на Кингс-Кросс, все спотыкаясь, вылезают из машины, подхватывают багаж и проходят через барьер на платформу 9 и 3/4. Я жду, пока дядя Гарри обнимет всех своих детей и Хью, и, наконец, очередь доходит и до меня.

– Присмотри за мамой и папой, – прошу я, когда он отпускает меня.

– Не волнуйся за них, Роззи, – говорит Гарри. – Они помирятся в конце концов.

Он улыбается и взлохмачивает мои волосы (зная, как я этого не люблю), поэтому я шутливо отталкиваю его. Поднимаюсь в Хогвартс-экспресс и машу крестному. Я отворачиваюсь и прохожу вглубь вагона, чтобы найти купе с моими родственниками.

– Роза.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на того, кто меня только что позвал, и мое сердце на мгновение перестает биться, когда я вижу высокого блондинистого идиота, который постоянно царит в моих мыслях. Интересно, он заметит, если я выпрыгну в окно поезда прямо сейчас, когда он начинает набирать скорость?

– Привет, – слабо говорю я, – эм, мне надо идти.

– Нет, – возражает Скорпиус, – мы должны поговорить.

– Послушай, тебе нечего беспокоиться, я ничего не собираюсь говорить Доминик… о том, что произошло, хорошо?

Я пытаюсь протиснуться мимо него, но он хватает меня за руку и тащит в пустое купе.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – шиплю я. Дом может появиться в любую минуту, а этот парень ведет себя как самый настоящий маньяк!

– Просто выслушай, ладно? – произносит он, закрывая дверь купе.

– Слушай… если ты… попробуешь что-нибудь выкинуть… я закричу! – говорю я. Он поднимает брови и весело улыбается мне.