Текст книги "Delicate (ЛП)"
Автор книги: padfoot4ever
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Я бросаюсь в мальчишескую спальню, чтобы вернуть мантию Джеймсу. Он, слава Мерлину, все еще спит, и я небрежно бросаю плащ обратно в сундук Джеймса. Сомневаюсь, что он что-либо вообще в состоянии заметить. И прежде, чем я начинаю красться к двери, я замечаю, что кто-то поступает точно так же.
– Дом? – отчаянно шепчу я. Она подскакивает и оборачивается прежде, чем успевает открыть дверь.
– Роза, ты чертовски меня напугала, – шепчет она. – Что ты здесь делаешь?
– Я…
О черт, как все плохо. Что же мне ей сказать?
– Я вот на прогулку собралась, – глупо отвечаю я.
– В комнате семикурсников? – удивленно спрашивает Дом.
– А ты что здесь делаешь? – сердито шепчу я.
– Я была…
Она точно также смущена и, как мне кажется, ей ужасно не хочется отвечать на этот вопрос. Я знаю, что она провела ночь с Марком и, думаю, что где-то в глубине души, она знает, что я была со Скорпиусом.
– Давай убираться отсюда, – шепчу я. Шон Финниган уже начинает шевелиться. Мы на цыпочках покидаем комнату и бежим в нашу спальню.
– Ты провела с ним ночь? – шиплю я, стоит нам оказаться в гостиной. – Разве мой пример тебя ничему не научил?!
– Мы не занимались с ним сексом! – прошипела она в ответ. – И даже, если бы занимались, то мой мозг еще не отключился, чтобы забыть о контрацепции!
– О, ну конечно, ты же у нас вся такая разумная и ответственная! – с сарказмом ответила я.
– Ну, это лучше, чем оказаться беременной в шестнадцать лет, – огрызается Дом. – Для чего тебе понадобилась мантия-невидимка Джеймса?
Вот где сказывается отсутствие таланта ко лжи. Я прямо ощущаю, как мои уши краснеют, а они краснеют всегда, когда я хочу что-нибудь скрыть или же нервничаю, или злюсь, или смущаюсь… и так почти всегда.
– Ты была со Скорпиусом, – говорит Дом, – я знаю. Ничего себе, а вы время зря не теряете, учитывая, что мы с ним расстались только вчера.
– Ну да, после того, как ты изменяла ему в течение месяца! – сердито шиплю я. Как она только посмела читать мне нотации!
– И ты еще смеешь обвинять меня? – кричит она в отчаянии. – Он ведь был влюблен в тебя!
Я пытаюсь не рассмеяться. Но, в конечном счете, я все же умудрилась подавиться слюной и примерно с минуту пыталась откашляться. Дерьмо.
– Ты с ума сошла, – качаю головой. – Ты же понимаешь, Дом, что это все бред. Это же очевидно…
– Я не злюсь на тебя за это, Роза, – продолжает она, – мне надо было это предвидеть. Наверное, я была просто не в состоянии воспринять отказ. Я думала, что он был для меня единственным. Но нет, единственным стал Марк.
– Дом, серьезно, Скорпиус в меня не влюблен, – пытаюсь я ее убедить, – мы с ним просто друзья, клянусь…
– Роззи, неужели ты думаешь, что он стал бы спать с тобой, если бы не любил?
– Да, – резво закивала я головой. – Он же парень!
– Он не похож на обычных парней, – говорит Дом сердито. – Поверь мне, я знаю. Я была с ним три месяца, и он ни разу не попытался заняться со мной сексом.
– Ну, может все дело в приближающемся отцовстве, ведь последний раз у него был с такими последствиями, что послужил неким выключателем, – замечаю я.
Дом удивленно приподнимает бровь.
– Без разницы, что ты сейчас говоришь. Послушай, мне все равно, была ты со Скорпиусом или нет. Ты должна быть рядом с ним по-любому.
– Я не с ним! – утверждаю я. – Мы друзья! Вот и все!
– Вы собираетесь стать родителями, – возражает она. – Вы не просто друзья.
– Вы с Марком друг друга стоите, – бормочу я с негодованием.
– Ты слишком упряма, – вздыхает Дом и направляется к лестнице, ведущей в девичьи спальни. – Я собираюсь вздремнуть перед занятиями.
Я не понимаю ее, действительно не понимаю ее теории о Скорпиусе и его неземной любви ко мне. Это так смешно… Также как и попытка парня и девушки, зачавших ребенка остаться друзьями? Ладно, может, она и права.
Я прилегла на диван в гостиной, но засыпать даже и не собиралась. Ведь стоит мне уснуть, и я могу проспать аж до обеда завтрашнего дня. Я бы могла оправдать это тем, что меня сильно тошнило утром, в любом случае, эта отговорка лучше той, которую как-то выдал Джеймс: «У меня был сильнейший жар», но я все же не хочу пропустить Трансфигурацию. Я замечаю письмо, лежащее прямо на столике возле дивана и от скуки принимаюсь его рассматривать. На конверте нет надписей, поэтому я открываю его, пытаясь понять что это.
Лаура,
Я очень горжусь твоим поступком – это так смело, именно поэтому тебя и взяли в Гриффиндор. Я же говорила тебе, что это прекрасная идея, верно? С этой девчонки-Уизли просто необходимо было сбить спесь. Она думает, что может жить за счет славы своих родителей. Ты поступила абсолютно правильно, что рассказала всей школе о ее беременности.
Не расстраивайся, милая. Поверь мне, когда я говорила, что ты сделала правильный выбор. Ты собираешься встречаться с этим мальчиком, ведь ты его всегда любила? Джеймс? Я так горжусь: сын самого Гарри Поттера! Молодец! Проверяй свой макияж по утрам. Ты же не хочешь, чтобы он увидел тебя ненакрашенной, верно? И продолжай приседать по утрам и вечерам. И держись подальше от еды, полной жиров и углеводов. Ты же не хочешь быть еще более толстой, чем сейчас.
С любовью,
Мама
Больно. Это письмо причинило мне больше боли, чем все, что я когда-либо читала. В самом деле, это просто не может быть правдой. И нет там того факта, что мать Лауры Фелпс советует своей дочери совершить подобную дрянь… Просто нет. Какой человек скажет подобное? Она считает, что Лаура жирная? Тогда у меня, наверное, крайняя степень ожирения, потому что Лаура невероятно худая. И откуда в ней столько ненависти ко мне. Ей сказали унизить меня при всех. И кто? Ее собственная мать. У таких людей просто не должно быть детей.
Я сижу в гостиной, перечитываю письмо и думаю о Лауре до половины шестого. Даже сейчас, когда я поднимаюсь в спальню, чтобы подготовиться к учебному дню, я не могу перестать думать о ней: что если она совсем не тот человек, каким кажется нам всем? Что если на нее так влияет собственная мать? Что если в ней все же есть зачатки человечности, чего ее матери, кажется, совершенно не хватает? Что делать, если я ошибалась на ее счет?
Я принимаю душ и переодеваюсь в школьную форму в то время, когда Дом и Лаура, только начинают просыпаться. Дом выглядит разбитой, но упрямо тащится в ванную, пока Чес ее не заняла. Чес проснувшись, приподнимается на кровати, чтобы в следующее мгновение снова на нее упасть и заснуть. Лаура бросает взгляд на часы, встревоженно перепроверяет время, и спрыгивает на пол. Она делает приседания. Обычно, я всегда критикую ее за это, но теперь мне просто ее жаль. Я не могу представить себе, что моя мама могла бы иметь настолько сильное влияние на меня. Может, мои родители не такие уж и плохие.
Мы с Дом идем на Трансфигурацию вместе, забыв о том, что наговорили друг другу сегодня утром. Ал и Скорпиус идут впереди нас, что достаточно странно, учитывая, что они всегда опаздывают. Ал выглядит очень уставшим, а Скорпиус же наоборот здорово чем-то встревожен. Он бросает на меня странные взгляды… И у меня появляется чувство, что я что-то сделала неправильно.
– Хм, Роза, можно тебя на минутку? – спрашивает он.
О, нет. Он сожалеет обо всем. Он не хочет нашего ребенка. Он хочет сказать, что не имел в виду ничего подобного, что это была просто глупая, злая шутка…
– Ладно, это будет звучать немного странно, – начинает он.
Немного странно? Скорее неприятно и резко!
– Но ты… – он замолкает и оглядывается вокруг, проверяя, не подслушивают ли Ал с Дом, а потом вдруг спрашивает шепотом, – …была в моей спальне этой ночью?
О Мерлин, он не помнит. Как он мог забыть? Неужели так много девушек заявляются в три утра в их спальню, чтобы забраться к нему в постель? Как же неловко.
– Ты не помнишь, – вздыхаю я, обращаясь больше к себе, чем к нему.
– Конечно, помню, – возражает он, – я… я просто не был уверен, что мне все это не приснилось или еще что-нибудь в этом же роде. Это показалось немного странным, вот и все.
– Ну, да, я странный человек, – соглашаюсь я. – Я просто решила, что мне надо было прогуляться в полночь.
– Это было далеко за полночь.
– Ну, некоторые вещи просто не могут дожидаться до утра, – пожимаю я плечами. Он кивает и мне становится ясно, что он все помнит.
– Так… мы оставим его? – осторожно спрашивает он.
– Если ты хочешь, – пожимаю я плечами. И это выглядит так, словно мы обсуждаем не сыграть ли нам в квиддич, а не принимаем решение о нашем ребенке. – Но… ты должен понимать, что будет сложно…
– Я знаю…
– И на нас будут давить…
– Я справлюсь с этим.
– И дети плачут, а еще дерьмо постоянно…
– Бриггс такой же, а я к нему привык, – пожимает Скорпиус плечами.
– И они влекут за собой дополнительные расходы…
– У меня есть работа, – проницательно смотрит он на меня.
– И… у тебя есть работа? – слегка опешив, спрашиваю я. У него что, правда есть работа?
– Ага, я устроился на работу еще в январе, когда… Ну, ты же знаешь, когда стало обо всем известно. Я работаю в «Дервиш и Беннгс» в Хогсмиде по субботам и, иногда, по вечерам. И я знаю, что на самом деле платят там не так уж и много, – краснеет он, – но этого должно хватить.
– Ты устроился на работу в январе? – удивленно вскрикиваю я, заставляя Ала с Дом обернуться. – Т-так ты еще тогда решил оставить ребенка?
– Конечно, – пожимает он плечами. – Я просто дал тебе время, чтобы и ты решила также.
_____________________________________
Арахнофобия – боязнь пауков.
========== Глава 19. Первоапрельская шутка, закончившаяся уж очень неожиданно ==========
– Он влюблен в тебя!
Я проснулась, как от толчка. И так уже четвертую ночь подряд мне снится один и тот же сон, в котором Дом произносит эти слова. Все это случилось уже больше двух недель назад, а я по-прежнему не могу выбросить эти слова из головы. Что если в них есть доля истины? Что если Скорпиус Малфой и правда меня любит? Все так запутано. Я так старалась обнаружить хоть какой-нибудь знак, что он относится ко мне по-особенному, но так ничего и не заметила. Это если не вспоминать тот день, когда мы зависали в общей гостиной, и он оставил мне последний кекс Джаффо. Не знаю, стоит ли этому факту придавать большое значение, ведь он до этого съел штук шесть. А иногда он перехватывает мой взгляд, устремленный на него в поисках разгадки, смущается и выходит из комнаты.
И как обухом по голове меня ударило известие, что ситуация моих родителей достигла точки кипения. На субботу был назначен поход в Хогсмид, и мама решила пригласить меня на чашку чая, чтобы поболтать, как это делают все нормальные матери и дочери. Но одно я могу сказать точно: никакая нормальная мать не станет встречаться с дочерью для того, чтобы спросить ее, кого лучше пригласить с собой на свадьбу… Скажем так, в качестве свидания. Серьезно, похоже, моя здравомыслящая мать вконец рехнулась.
– Ты собираешься пойти на свидание? – я расплакалась прямо в кафе «Кондитерские изделия Патилл», случайно вывернув горячий чай себе на колени, добавляя к душевной боли еще и физическую.
– Ну, я не могу пойти одна, – пожимает она плечами, потягивая чай. – Это же свадьба.
– Я собираюсь пойти одна! – выдвигаю я весомый аргумент. – И в любом случае, ты не будешь одна! Папа ведь тоже будет там!
Мама закатывает глаза после моих слов.
– О, могу гарантировать, что твой отец собирается привести кого-нибудь с собой, чтобы просто мне досадить, – мрачно отвечает она. – И я не собираюсь там сидеть в одиночестве. Так что я подумываю пригласить Кормака.
– МакЛаггена? – с отвращением спрашиваю я. – Мама, он же женат!
– Разведен, – поправляет она меня.
– И ты его ненавидишь!
Она не стала этого отрицать.
– Ты просто пригласишь его, чтобы насолить отцу, – сердито говорю я.
– Следи за языком, Роззи, – предупреждает она.
– Не говори мне «следи за языком, Роззи»! – теперь я уже, похоже, кричала. – Все как рассказывала тетя Джинни! Ты поступила точно так же на шестом курсе!
– Он поступил так первый! – по-детски ответила она мне. – И вообще, я это делаю не для того, чтобы уязвить твоего отца! Мне нужна пара, понимаешь!
– О, как ты лихо загнула, – пробормотала я сквозь стиснутые зубы. – Это свадьба. Ты не будешь там единственным гостем!
Я знаю, что она меня совершенно не слышит. Она просто взяла и сменила тему, вернувшись к моей беременности, желая узнать, когда я в следующий раз пойду на обследование.
– Я была на прошлой неделе, – горько отвечаю я ей. – Спасибо, что еще проявляешь интерес к моей жизни.
– Я всегда интересуюсь! – запротестовала она, хотя я и так понимала, что слишком придираюсь к ней. Она приходит в школу почти каждый день, а еще я постоянно получаю письма от нее и папы, где они спрашивают о моих делах. Это полностью моя вина, что я не рассказала ей об осмотре. Но я никому не рассказала. Все в порядке, и я не вижу смысла показывать людям снимок УЗИ, на котором они все равно ничего не увидят. Правда, я рассказала Скорпиусу потом, и он, кажется, немного расстроился, что я не взяла его с собой. Мне очень жаль, но я не собираюсь брать его с собой в Мунго, когда гинеколог будет у меня смотреть сами-знаете-что.
Ну да, мадам Помфри посоветовала мне обратиться в Мунго, а не ходить в Больничное крыло, так как там целители более опытны в подобных вещах. Это не так уж и сложно, полагаю.
– Я оставлю его, – говорю я маме, – ребенка, я имею в виду.
Она казалась удивленной, но был ли это приятный сюрприз или же нет, я не разобралась. Она, как и все, уже свыклась с мыслью, что я собираюсь отдать ребенка на усыновление. Мы даже начали переписываться с агентствами и просматривать официальные документы.
– Ты уверена, что готова к этому? – спросила мама, хмуря брови.
– Нет, – ответила я. – Но я хочу попробовать. А у Скорпиуса уже есть работа, так что недостаток в деньгах будет не столь заметен…
– Роззи, у меня и твоего отца достаточно денег, – отрезает мама. – И у Драко Малфоя – тоже, ведь он хвастался этим еще с первого курса, так что вам со Скорпиусом не стоит беспокоиться о финансовой стороне.
– Скорпиус не разговаривал с отцом с января, – говорю я. – Мне кажется, что Драко отрекся от него.
Мама выглядит еще более удивленной.
– Это не похоже на Драко Малфоя, которого я когда-то знала и ненавидела, – задумчиво говорит мама. – Семья для него всегда была чем-то очень важным.
– Чистокровная семья, – поправила я ее. – Этот ребенок не чистокровный, так что, возможно, он и не будет считать его семьей.
– О, весь этот бред с чистокровными заморочками не имеет значения, ни для кого, даже для Малфоя! – говорит мама с нетерпением. – Я уверена, что он это поймет рано или поздно. И даже, если этого не случится, мы будем рядом. Уизли никогда не бросают своих в беде.
Может это и не проклятие Мерлина быть Уизли. У нас могут быть огненно-рыжие волосы, веснушки и странная любовь к магглам, но нет ничего, что могло бы нас разделить. Ну, это если не принимать в расчет маму и папу.
*
– Роза, ты это видела? – обозленная Дом бросает передо мной большую книгу. Я подтягиваю книгу к себе и понимаю, что это на самом деле толстенный журнал под названием «Ведьмина свадьба». И из него выглядывают больше пятидесяти разноцветных стикеров: некоторые из них зеленые, некоторые – розовые.
– Ты выходишь замуж? – в замешательстве спрашиваю я. Откровенно говоря, я думаю, что им с Марком еще слишком рано думать об этом, но если они счастливы…
– Виктуар прислала, – мрачно отвечает Дом. – Тут платья для подружек невесты.
Мой желудок стремительно проваливается куда-то вниз. Я почти забыла о предстоящей свадьбе Люпин/Уизли, которая состоится меньше, чем через месяц. Ну, я не забыла (особенно, после разговора с мамой), просто я забыла, что Тедди, мой Тедди, женится, а я буду чертовой толстенной подружкой невесты!
– Так, зеленые – эти те, которые ей понравились, – говорит Дом, открывая на первой зеленой закладке, – а розовые – те, от которых она в полном восторге.
– А что значат тогда синие? – спрашиваю я, заметив затерявшиеся в ворохе зелено-розовых стикеров синие закладки.
– Это те, которые ей нравятся, но нам не подойдут, – отвечает Дом, закатывая глаза. – Она превратилась в настоящего свадебного монстра, Роза. Невероятный Халк даже близко рядом с ней не стоит.
– Вот это хорошее, – указываю я на оливковое платье до колен.
– Оно не отмечено, – возражает Дом. – Давай не будем отмечать его, а то нам не поздоровиться, если она разозлиться…
– Угу, и, возможно, зеленый слишком уж напоминает Халка.
Мы почти час проводим над журналом, рассматривая «Ведьмину свадьбу», и наконец-то, останавливаем свой выбор на небесно-голубом платье, которое, наверное, даже не прикроет мои коленки, учитывая какой жирной я стала. Дом написала письмо Виктуар, где указала понравившиеся нам платья, а затем запечатала письмо и привязала его вместе с журналом к лапке бедной, ничего не подозревающей школьной совы.
*
Март пролетает быстро, и апрель наступает еще до того, как мы успеваем сказать: «Джеймс, Фред, вы уже староваты для первоапрельских розыгрышей». Но, видимо, они оказались не настолько уж и старыми, ведь утром первого апреля случилось несколько событий. Во-первых, волосы всех слизеринцев приобрели насыщенный розовый оттенок, стоило им выпить тыквенного сока. Как я не старалась, но так и не смогла удержать фырканье при виде того, как вытянулось лицо Скорпиуса, когда он понял, что и его волосы тоже приобрели розовый цвет. Ал вообще ничего не заметил, пока не взглянул на свое отражение в ложке… А близнецы Скамандер, не заметили вообще никакой разницы. Я серьезно, нет людей более странных, чем Лоркан и Лисандр Скамандеры. Фред и Джеймс сидят и делают вид, что они здесь не причем.
– Не в обиду, мальчики, – говорю я, – но это была довольно жалкая шутка. Это все же ваш последний год. Я даже немного разочаровалась в вас.
Их лица вдруг озаряются осознанием того, что это действительно их последний шанс разыграть студентов Хогвартса.
– Фредди, мне кажется, мы должны прогулять Чары, – говорит Джеймс, выглядя действительно обеспокоенным. Фред кивает в знак согласия.
– Нет, – возражаю я. – Вы на седьмом курсе, у вас ТРИТОНЫ через несколько месяцев! Вы не прогуляете Чары!
– Расслабься, Гермиона, – отвечает Джеймс, закатывая глаза. – Поверь, мы все равно не пропустим ничего важного за одно занятие.
– Ах, так вы впервые прогуливаете Чары? – спрашиваю я, обиженная на то, что он сравнил меня с матерью. Джеймс и Фред игнорируют мой вопрос и возвращаются к завтраку. Кажется, Скорпиус, Ал и еще пять слизеринцев поняли, что это всего лишь были простые чары, наложенные на стакан с соком, и изменили цвет своих волос на нормальный. Остальные слизеринцы все еще паниковали. Я вижу, как Скорпиус и Ал очень хитро поглядывают на Джеймса с Фредом, кажется, они готовятся отомстить. Лично я, не стала бы связываться со слизеринцами – они очень хитрые люди.
Мелкие шалости продолжаются в течение всего дня. Некоторые младшекурсники Слизерина все еще продолжают ходить по коридорам с розовыми волосами, будучи не в силах самостоятельно снять чары и, похоже, не подружившись с теми, кто бы мог им помочь.
Весь день я старательно пытаюсь избежать участия в первоапрельских шутках. Куда бы я не посмотрела, везде плетутся интриги. На Чарах, Ал и Скорпиус сидять в углу с большим листом пергамента с рядом сложнейших диаграмм превращений. Профессор С-Лицом-Как-Задница-Гиппогрифа не замечает ничего, да и вообще он не замечает абсолютно ничего, что не связано лично с ним и с тем, как он выглядит. К обеду Джеймс и Фред привлекли на свою сторону в борьбе против слизеринцев Марка и Шона Финнигана. Лили никто не приглашает присоединиться, потому что она вечно ратует за единство Гриффиндора и Слизерина. Девушка, видимо, слишком амбициозна, раз верит в такое.
Но, в конце концов, я просто не могу удержаться в стороне от готовящейся шутки. Я присоединяюсь к Джеймсу в общей гостиной, чтобы помочь ему придумать план. До сих пор его идеи, мягко говоря, не блистали интеллектом.
1. Распустить слухи, что Альбус С. Поттер является наследником Слизерина.
– Джеймс, это самая тупая идея, которую мне приходилось слышать, – говорю я прямо.
– Не самая тупая, – открещивается Джеймс. – Эти идиоты-слизеринцы поверят во что угодно!
– Но любой человек у которого работает хотя бы половина мозга или с IQ выше пяти знает, что Волдеморт был последним наследником Слизерина, – отвечаю я. – Теперь я точно знаю, что пять баллов IQ – это слишком много для такого, как ты, Джей, но…
– Просто читай дальше! – сердиться он.
2. Наложить чары анти-полета на все метлы слизеринцев.
– Во-первых, – говорю я, – у них сегодня нет занятий по Полетам, поэтому они ничего не заметят аж до субботы, а значит, это уже не будет первоапрельской шуткой. Во-вторых, это просто акт вандализма.
– Ты как шило в заднице, Уизли, – бормочет Джеймс.
3. Нанести клей на все унитазы в слизеринских подземельях.
– О, ну это уже хоть какой-то прогресс, – произношу я. – Но все равно это выглядит по-детски.
4. Привесить над ними воздушные шары, наполненные водой.
– Как благородно, – закатываю я глаза. – Неужели это все, на что вы способны? Ал и Скорпиус работают над какими-то диаграммами.
– Фред! – кричит Джеймс, и Фред вихрем скатывается по лестнице вниз. – Ты же сын выдающегося шутника или у тебя кишка тонка?
– Я не знаю, – пожимает плечами Фред. – Я слишком ленив, чтобы придумать что-то улетное.
– Джеймс, – спокойно говорю я, – ты был назван в честь двух величайших шутников, которых эта школа когда-либо видела. Конечно же, ты можешь придумать что-нибудь более достойное, чем приклеивать слизеринцев к унитазам или привязывать к ним шары с водой.
– Ну, а у тебя, Рыжая, есть какие-нибудь великолепные идеи? – возмущенно говорит Джеймс.
– Нет, – пожимаю я плечами. – Я ведь была названа в честь стоматолога.
– Бинго! – вдруг выкрикивает Джеймс. – У меня есть идеальная шутка! Рыжая, ты можешь привлечь к этому Дженни?
Ох, Мерлин, это просто не может закончиться чем-то хорошим.
– Зачем тебе нужна Дженни? – со страхом спрашиваю я.
– Мы собираемся сказать Алу, что Дженни ему изменяет! – взволнованно произносит Джеймс, и они с Фредом хлопают в ладоши, отмечая такой замечательный план. – Со мной!
– Ни в коем случае, – отвечаю я. – Ни за что! Вы не можете просто так взять и играть с эмоциями других людей. Неужели вы не понимаете, что это низко!
– Ой, ли? – улыбается Фред.
– И вообще, Дженни никогда так с ним не поступит, – продолжаю я. – Она не причинит боли своему парню!
– А если причинит? – снова улыбается Фред.
– Заткнись! – восклицаю я. – Я не буду помогать вам в этом!
– Отлично, – отвечает Фред.
– Нам не нужна ее помощь в любом случае, – соглашается Джеймс, и они выходят сквозь портретный проем.
Что за пара идиотов?
*
Желая избежать любых первоапрельских шуток, я решаю остаться в спальне и почитать «Ведьминский еженедельник» Чес. То и дело я отрываюсь от статьи «Чары – ваш путь к большим проблемам» (не то, чтобы мне уж очень было интересно узнать об этом) и бросаю взгляд на кровать Лауры. На прикроватной тумбочке стоят все возможные крема, и лежит россыпь косметики, и я замечаю, что в последние недели ее мама присылает ей новинки косметической индустрии чуть ли не каждый день. Я бы назвала ее распущенной, если бы не знала какая сука ее мать. Я старалась вести себя более сдержанно с Лаурой, старалась воспринимать ее такой, какой она есть на самом деле, но ей похоже было абсолютно наплевать. Ну да, для нее я же так и остаюсь кузиной ублюдка, который разбил ей сердце на глазах у всей школы.
В шесть тридцать я спускаюсь по лестнице из Гриффиндорской башни. Я не знала, что меня ожидает в Большом зале. Возможно, обезглавленные тела гриффиндорцев лежащие на столе Слизерина. Или может быть, плененные слизеринцы, висящие в клетке над гриффиндорским столом. Заходя в Большой зал, я прокручивала эти и еще тысячу сценариев в своем воображении.
Ал и Джеймс стоят прямо посередине зала со вскинутыми палочками и следами многочисленный побоев. Губы Ала кровоточат, а очки разбиты, Джеймс же щеголяет большим синяком на челюсти. Оба находятся на грани взрыва.
– Ты ублюдок! – кричит Ал. – Бесполезный кусок дерьма у моих ног! ЛЕВИКОРПУС!
Джеймс резко взмывает вверх, подхваченный невидимым крюком за ноги. Учителя бегут со всех сторон, пытаясь разобраться в происходящем. Я замечаю Дженни сидящую за гриффиндорским столом и рыдающую навзрыд, пряча лицо в ладонях.
– Что, черт возьми, здесь происходит? – кричу я, но никто, кажется, ничего не замечает в поднявшейся суматохе. Все смотрят на Ала, делающего какие-то замысловатые пасы палочкой, но Скорпиус внезапно появляется прямо перед ним и яростно запускает в него отталкивающее заклятие. Тут же в происходящее вмешивается и Дом.
– Эй! Оставь его в покое! – рычит она на Скорпиуса, доставая палочку. – Разговор есть, неудачник!
– Неудачник? – взбешенно выкрикивает Скорпиус. – Это не я здесь неудачник, дорогая!
– Ты, лживый ублюдок! – теперь уже кричит Ал на неподвижно висящего в воздухе брата. – Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ГНИТЬ В АДУ!
– Отпусти его! – кричу я на грани истерики. Лицо Джеймса стремительно темнеет. К счастью, Ал произносит заклятие, и Джеймс падает на пол. Он тут же вскакивает на ноги, поднимает свою палочку и, направив ее на Альбуса, кричит:
– ЭКСПЕЛИАРМУС! – палочка Альбуса тут же оказывается в руках Джеймса.
– Что ты теперь будешь делать, братишка? – зло усмехается Джеймс, но все равно видно, что он очень разозлен своим позорным висением под потолком.
– УБЬЮ ТЕБЯ ГОЛЫМИ РУКАМИ! – Ал бросается на Джеймса, опрокидывает его на пол и сжимает пальцы на шее брата. Учителя не могут приблизиться к разыгравшейся драке из-за плотно стоящих учеников. Джеймс роняет палочки, а Ал продолжает его душить.
– Скорпиус! – кричу я, он останавливается, продолжая держать Марка под прицелом своей палочки, и оборачивается ко мне. – СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!
Скорпиус мгновение судорожно оглядывается, а затем с его палочки уносятся вверх ярко-красные искры. На первый взгляд это кажется глупым, бессмысленным занятием, но кажется, оно привлекает к себе внимание всех, в том числе и Альбуса. Шон и Фред оттягивают Ала от Джеймса, который отчаянно кашляет.
– Просто успокойтесь все, черт возьми! – кричит Скорпиус, и зал затихает.
Учителя наконец-то проталкиваются сквозь толпу студентов.
– ПОТТЕРЫ!
Я никогда еще не видела Флитвика таким злым. Его лицо просто посинело от гнева.
Он как маленький Смурф.
– В мой кабинет, ЖИВО! Роза, Доминик и Мэттьюз, вы тоже! – кричит нам Флитвик. – И вы, Малфой!
Мы все идем за Флитвиком в его кабинет в полной тишине. Джеймс и Ал, оба страшно избиты, но по-прежнему пытаются дотянуться друг до друга. Скорпиус удерживает Ала, в то время как Марк делает все возможное, чтобы держать Джеймса подальше от брата. Джеймс продолжает что-то бормотать себе под нос «не может понять шутку». Флитвик с хлопком закрывает двери своего кабинета за нами.
– Что на вас, двоих, нашло? – кричит Флитвик. Я никогда еще так не боялась ни одного мужчины в своей жизни. – Такое безрассудное, небрежное поведение! Дрались как пара животных! Вы же братья!
– Он мне не брат, – парирует Ал. – Он всего лишь к…
– Хватит! – останавливает его Флитвик. – Боюсь, я должен вызвать ваших родителей.
О, черт. Вот это действительно плохо. Выражение лиц Джеймса и Ала отражают одинаковый ужас, и даже Дом выглядит немного напуганной. Это всегда плохо, когда ты переходишь дорогу Джинни Поттер. И словно услышав мои мысли, они тут же появляются на пороге кабинета Флитвика, слегка постучав в дверь.
– Джинни, успокойся…
– НЕ ГОВОРИ МНЕ «УСПОКОЙСЯ», ГАРРИ ПОТТЕР! – вот черт, она называет его полным именем.
– Войдите, – произносит Флитвик, хотя в этом нет нужды.
Дверь широко распахивается, и тетя Джинни стремительно врывается в кабинет. Ее лицо сравнялось по цвету с ее же волосами. Гарри следует за ней и выглядит очень разочарованным.
– Где они? – рычит Джинни и направляется прямиком к Джеймсу, который находится ближе всего к ней. – ДЖЕЙМС СИРИУС ПОТТЕР! Это последняя капля! Теперь ты действительно допрыгался… ДРАТЬСЯ С СОБСТВЕННЫМ БРАТОМ?
– ОН ПЕРВЫЙ НАЧАЛ! – кричит Джеймс в ответ. Джеймс и Джинни всегда были похожи, особенно когда дело касалось их темперамента, так что спор между ними – всегда феерия чувств.
– Ладно, давайте все успокоимся, – пробует изменить ситуацию Гарри, но Джинни его просто игнорирует.
– СЯДЬ! – кричит Джинни, а затем обращается к Альбусу. – СЕЛИ, ОБА!
Дом, Марк, Скорпиус и я смотрим, как Джинни усаживает своих сыновей на стулья перед столом Флитвика. Все это очень похоже на правительственный допрос… за исключением того, что сейчас все в миллионы раз хуже. Джинни делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
– Почему, – начинает она сквозь стиснутые зубы, – почему вы двое дрались, как пара магглов? Что сподвигло вас на это?
– Он первый начал, – снова бормочет Джеймс.
– Он встречался с Дженни! – выкрикивает Ал. Гарри хмурится, и разочарованно смотрит на Джеймса.
– Джеймс, это правда? – спрашивает он. Ничего себе, все оказывается гораздо хуже, когда в игру вступает Гарри.
– Нет, это не правда! – выплевывает Джеймс. – Он предатель-слизеринец в нашей семье, а не я!
– Остановись, НЕМЕДЛЕННО! – шипит Джинни.
– Почему, черт возьми, она меня тогда обманывала? – шипит Ал.
– Следи за языком! – кричит Джинни, но Ал игнорирует ее.
– Это была первоапрельская шутка, идиот, – парирует Джеймс. – Чтобы я стал встречаться с ней?
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду? – орет Ал, вскакивая со своего места и указывая палочкой в голову Джеймса.
– Ал! – кричит Джинни, выглядящая гораздо более напуганной, чем остальные.
– Это значит, что она выглядит, как чертов тролль в платье! – выкрикивает Джеймс.
Гарри бросается вперед, чтобы разнять их, но он оказывается недостаточно быстрым.
– Авада Кедавра! – выкрикивает Ал, и вспышка зеленого света озаряет кабинет. Безжизненно тело Джеймса падает на пол, как кусок обычной деревяшки.
Пронзительный крик вырывается у меня, в то время как Джинни и Гарри недоверчиво смотрят на Джеймса, Скорпиус ограничивается восклицанием: «Черт возьми!».
– Ал… какого черта ты это сделал?! – кричит Дом, раскачиваясь из стороны в сторону. Краска отхлынула от лица Гарри. Он не в состоянии сделать шаг. Дом, как и я, впадает в истерику. Марк выглядит настолько потрясенным, что кажется, прямо сейчас упадет в обморок.
– Ал… т-ты убил его, – шепотом говорит Скорпиус и в его голосе звучит страшное отвращение, что я еле могу его узнать. Ал роняет палочку и выглядит таким же потрясенным, как и остальные. Я чувствую, что мое тело мне больше не принадлежит. Так же просто не может быть… Джеймс не может быть… он просто не может быть…
