Текст книги "Delicate (ЛП)"

Автор книги: padfoot4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Как ты себя чувствуешь? Тебе удобно? Хочешь чего-нибудь?

Она принимается взбивать подушки у меня за спиной, а затем настойчиво сует мне стакан с водой, чтобы я не забыла попить. Буквально десять минут назад те же самые манипуляции проделывал и дядя Гарри. Эти люди и впрямь слишком уж сильно волнуются.

– У меня все хорошо, – говорю я. – Взгляни, женщина чуть не убила своего двухлетнего сына Авадой, но ее так и не осудили, посчитав это приступом послеродовой депрессии. Ну да, два года спустя!

– Как думаешь, она может приключиться восемнадцать лет спустя? – спрашивает Джинни. – Джеймс доводит меня до бешенства своим контрактом с Пушками. Такое ощущение, словно ТРИТОНы стали совершенно не важны! Ему даже плевать на результаты!

Возможно, сейчас не самое лучшее время рассказывать ей, что он готовился к экзаменам накануне вечером. Да, ей определенно об этом лучше не знать.

– Джинни, а что, если меня настигнет послеродовая депрессия? – шепотом спрашиваю я. – Здесь сказано, что от нее страдает практически каждая четвертая женщина.

Джинни сочувственно смотрит на меня.

– Детка, все возможно, – соглашается она, – но если подобное и случится, мы будем рядом, чтобы помочь тебе преодолеть все это. И вообще, у тебя есть семидесяти пяти процентный шанс на то, что с тобой подобного не случится, верно? Будь оптимисткой.

«Быть оптимисткой» – это не по мне. Джинни видит, что ее слова так и не успокоили меня полностью.

– Я могу доверить тебе секрет? – спрашивает она и присаживается рядом со мной на диван. – Это то, о чем совершенно никто не знает, кроме Гарри. Даже твои родители не в курсе.

– Конечно, я никому не расскажу.

Она глубоко вздыхает.

– Я с трудом могла смотреть на Джеймса, когда мы вернулись домой, – говорит мне Джинни. – Стоило ему заплакать, и я просто игнорировала его. Раньше я всегда удивлялась, как моя мать могла справляться с семью детьми, когда я не могла справиться даже с одним. Гарри кормил его, менял ему пеленки… занимался им. Я же едва могла взять его на руки. И только когда семья была рядом, я могла притвориться, что все нормально, но стоило им только уйти, как все возвращалось на круги своя. Я чувствовала себя настолько бесполезной, ведь даже Флегм… э-э… то есть Флер, конечно же, я имела в виду Флер, даже у нее проснулся материнский инстинкт.

– И как долго у тебя это продолжалось? – спрашиваю я, теперь еще более напуганная, чем раньше. Если подобное могло случиться с такой сильной личностью, как Джинни, то я определенно в зоне риска. Я похожа на пороховую бочку даже в свои лучшие времена. Сомневаюсь, что вообще когда-либо видела, чтобы Джинни плакала.

– Это длилось недели три. А потом я просто взглянула на него, именно взглянула, – улыбнулась она, – и депрессию сняло по мановению руки. Знаю, иногда я обещаю убить Джеймса, – я скептически приподнимаю бровь, и Джинни тут же исправляется, – ладно, постоянно, но я не могу больше не любить этого мальчишку.

Похоже, она никогда никому об этом не рассказывала.

– Иногда, я думаю, что ему гораздо более комфортнее из-за этого с Гарри… иногда я думаю, что он может чувствовать, что я не любила его в первые недели его жизни.

– Джинни, – тихо говорю я, – Джеймс – маменькин сынок. Как бы он ни притворялся, но этого не скрыть.

Джинни улыбается мне.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я всегда подставлю тебе плечо, случись с тобой подобное. И… не могла бы ты не рассказывать об этом Джеймсу?

– Конечно, не буду! – вскрикиваю я. – Не скажу ни одной живой душе!

Когда Джинни уходит, я выкидываю статью о послеродовой депрессии, решив, что чем больше я буду об этом читать, тем больше шансов, что со мной может приключиться нечто подобное. Я начинаю находить особую прелесть в окружающей меня тишине, когда…

– Ёх-х-ху!

И у меня есть только один родственник, который обожает использовать фразочку наподобие этой. Один крайне нежелательный сейчас персонаж.

– Роза, да ты сияешь! – лучится тетя Одри, заходя с миской супа в руках в комнату. – Я принесла тебе грибного супа с дополнительной порцией грибов!

Ненавижу грибы.

– Спасибо, тетя Одри, – вежливо отзываюсь я. – Съем чуть попозже.

– Сегодня у Поттеров будет небольшая вечеринка, – говорит она, – в честь маленького достижения Джеймса в квиддиче, – она использует слово «маленький», чтобы приуменьшить все; впрочем, именно так она всегда и поступает. Сама бы я вряд ли назвала позицию ловца у Пушек Пэддл незначительным достижением. – Ты можешь не приходить, если не хочешь. Там соберется семья, поэтому если ты вдруг захочешь пропустить, то все поймут…

– Нет, я буду, – произношу

я, – я бы никогда не пропустила этого.

– Великолепно! Я впишу тебя! – она достает из сумочки маленький блокнот и записывает мое имя.

– Ты организовываешь вечеринку? – я немного удивлена. Одри, как правило, не любит посиделки с семьей Уизли. И у нее всегда было слишком мало времени на Джеймса.

– Да, вообще-то Джеймс хотел всем заняться лично, но я подумала, что могу ему с этим помочь!

Ладно, это правда, что Джеймс не смог бы организовать попойку в Норе, но я все равно не понимаю, почему Одри должна записывать имена членов семьи для семейной вечеринки. Ох, ладно, я вообще не могу понять, каким образом в голову тети Одри приходит та или иная мысль.

– Подожди секунду, а Джинни знает об этом? – с подозрением спрашиваю я. Весьма странно, что она только что ничего мне не сказала.

– Нет-нет, но все будет хорошо, – отмахивается Одри от моего вопроса. – Я уже должна бежать, дорогая, была рада тебя видеть! Перси заглянет позже!

Какое счастье – дядя Перси. И до того, как Одри выходит из комнаты, на пороге объявляется Тедди. Вот теперь и правда у тишины нет ни единого шанса.

– Пока, Одри, – говорит Тедди, когда она проходит мимо него. Она игнорирует его. – Приветище, Роззи.

– Привет, Тедди, – усмехаюсь я. Он присаживается рядом со мной и обнимает меня, чтобы мне не пришлось подниматься. – Тебе тоже надавали четких распоряжений проверить меня или еще чего-нибудь подобного?

– Ну… да, – признается он, – Лили составила расписание. Хочешь взглянуть?

Он достает клочок пергамента из кармана.

«Папа (Гарри), мама (Джинни), Одри, Тедди, Джордж, Билл, Виктуар, Дом, бабушка, миссис Тонкс, Флер, Перси, Фред, дедушка, Я (Лили), Рокси, Анджелина.»

– Погоди… это на неделю?

– Нет, всего лишь на сегодня, – признается Тедди.

– То есть ты хочешь сказать, что у меня… – я медленно подсчитываю написанные имена, – сегодня будет еще тринадцать посетителей? И это не считая мамы, папы и Хьюго! Тедди, я же свихнусь!

Тедди вскакивает, хватает лист бумаги и принимается писать. Закончив, он бросает записку на кофейный столик и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.

– Собирайся, мы уходим.

Я опуская взгляд на записку.

«Джордж, Билл, Вик, Дом, миссис Уизли, бабушка, Флер, Перси, Фред, мистер Уизли, Лили, Роксана и Анджелина, я забрал Розу на день. Вам нет нужды проверять ее, с ней все хорошо.

Тед.»

– И куда мы пойдем? – спрашивая я, когда Тедди хватает мой кардиган.

– Не знаю, – пожимает он плечами, – куда угодно.

***

В итоге мы оказываемся в маггловском игорном клубе, играя в старую аркадную игру Пак-ман, как мы часто делали в прошлом. Я замечаю множество взглядов, обращенных на нас. Полагаю, все из-за того, что здесь практически не бывает беременных, играющих в Пак-ман с парнем, в которого они влюблены. После игры у меня просыпается зверская потребность съесть хотя бы порцию мороженого, поэтому мы отправляемся к одной их тех американских закусочных, которые с недавних пор, кажется, открылись буквально на каждом углу. Но в них продают самое лучшее мороженое с фруктами в мире. А еще тут есть энергичные официантки на роликах, одетые в стилизованную американскую униформу, но когда одна из них приближается к нам, чтобы принять заказ, ее южно-английский акцент убивает весь антураж.

– Нам стоит выбираться так чаще, – говорю я, когда мы сидим и смеемся за мороженым. – Определенно, больше аркадных игр и больше мороженого.

– Стоит, – соглашается Тедди, – только вот ты скоро станешь матерью…

– Я найду няньку, – пожимаю я плечами.

– … а я через семь месяцев буду отцом.

Я роняю ложку. А месте с ней и челюсть. Он улыбается мне, но я ничего не могу вымолвить в ответ. Я просто смотрю на него, как мне кажется, не меньше двух минут.

– Тедди! – выдыхаю я, когда наконец-то обретаю способность говорить. – Это же просто фантастика!

– Знаю! – взволновано отвечает он. – Мы еще никому не говорили, потому что еще слишком рано… но я просто должен был с тобой поделиться.

– Это лучшая новость с тех пор, как… с тех пор… как придумали порционный хлеб! – я и сама не понимаю, причём здесь нарезанный хлеб, но почему-то в данный момент мне кажется такое сравнение весьма уместным. – Поздравляю!

И какого черта новости о ребенке Тедди волнуют меня больше, чем мой собственный? Вероятно, это все из-за того, что мне не надо рожать его (несмотря на то, что пару месяцев назад я была более чем готова сделать это).

– Я так взволнован, Роззи, – улыбается он, – то есть, я хотел сказать, что напуган до чертиков…

– Эй, добро пожаловать в клуб.

– Но я стану отцом! У меня будет семья!

Я никогда не видела Тедди Люпина таким взволнованным, и я могу его понять. У него никогда не было нормальной семьи: сами понимаете – двое родителей и ребенок. И наконец-то, все это у него будет, и я не могу еще сильнее радоваться за него… и за Виктуар тоже. Не могу поверить, что Дом станет тетей, а Луи – дядей! Мы все выросли… и это ужасно.

Когда я возвращаюсь домой, уже темнеет. Мама и папа вернулись домой с работы и готовятся к праздничной вечеринке Джеймса у Поттеров.

– Как погуляла с Тедди? – спрашивает мама, надевая серьги.

– Это было как в старые добрые времена, – улыбаюсь я. – Эм, мама?

– Да, дорогая?

– Правда… что рожать очень больно, как об этом рассказывают? – я задаю тот же вопрос, что и в свои пять лет.

– Нет, на самом деле все не так уж и страшно, – говорит она, но не смотрит мне в глаза, когда продолжает. – Но ты должна быть готова к тому, что придется постараться, Роза.

– Ладно… я слышала, что это гораздо хуже Круцио.

– Чепуха. Кто тебе об этом сказал? – нервно отзывается она.

– Ты сказала!

Она вздыхает и все же встречается со мной взглядом.

– Честно говоря, это самое болезненное из всего, что с тобой когда-либо может произойти. Но ты знаешь, это продлится всего лишь от пятнадцати до двадцати пяти часов, так что…

– От пятнадцати до двадцати пяти часов? – заикаюсь я. – Я думала, что все это займет… ну не знаю, часа четыре?

– Четыре? – смеется она. – Ага, может быть, когда ты будешь рожать девятого, все и займет четыре часа. С первым же придется дольше помучиться, – она замечает выражение ужаса на моем лице. – Расслабься, у тебя все будет хорошо. Постарайся не думать об этом.

– Как долго ты рожала меня? – спрашиваю я. Я не могу не думать об этом. Ведь меня все это ждет уже через две недели.

– Ох, даже не знаю, – пожимает она плечами, – около шести часов… плюс еще тридцать…

– Тридцать шесть часов?! – вскрикиваю я. – Это же целый день, целая ночь и весь чертов следующий день! ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ЧАСОВ?! – и почему я была такая наивная…

– Роза, не волнуйся об этом. Когда все закончится, ты забудешь о боли и у тебя будет прекрасный маленький малыш…

Я больше не слушаю. Тридцать шесть часов. Как можно пережить всю эту боль? Почему я захотела естественные роды? Как мама решилась на рождение еще одного ребенка после того, как промучилась тридцать шесть часов, рожая меня? Я продолжала задавать себе все эти вопросы по пути к дому Поттеров, и едва слышала о том, как папа рассуждал, что современные метлы едва ли так надежны, как в его времена.

– Мой старый Чистомет был хорошей метлой, пусть и не такой скоростной, как Молния, разумеется, но гораздо стабильней и надежнее. И наложенные чары до сих пор еще не выветрились. Слышал, что на новый Нимбус дают всего лишь два года гарантии…

Я рожу ребенка меньше, чем через две недели, а все, о чем он может говорить – это метлы. Знаю, что учитывая обстоятельства, все в тему, но вы же понимаете – тридцать шесть часов непрерывных схваток! Подобное должно быть запрещено законом, верно? То есть, я хочу сказать, не должен ли целитель спустя восемь часов схваток просто вытянуть его?

– …да и Молния Гарри все еще даст фору той же Молнии-360. Абсолютное надувательство, как по мне. Они думают, что могут назвать всякую ерунду Молнией, и люди купятся на это… уж точно не я!

Даже не знаю, как целитель должен вытащить его… может быть, используя «Акцио»? Или, быть может, мне стоит просто направить туда свою палочку и самой сказать «Акцио»! Тогда бы ребенок просто вылетел! Да знаю я, что поначалу будет больно, но это все равно, что содрать засохшие бинты с раны – больно, но быстро. Может быть, я попробую это позже, когда мы вернемся с вечеринки. Если же я сделаю это сейчас, то папа отругает меня за то, что я залила кровью его новую машину.

– … слышал, что новый Чистомет-3000 должен быть превосходным. Хью, если ты получишь «П» по СОВам, я куплю тебе Чистомет…

– Папа, но у меня СОВы только через два года…

Или, быть может, мне вообще не придется проходить через боль, может быть, я буду первой женщиной в истории, которая ничего не почувствует, рожая ребенка. В конце концов, все когда-нибудь случается впервые. Вдруг ребенок просто появится, счастливо улыбаясь. И не будет ни крови, ни боли, ни плаценты. Как подобное случается с котятами.

– … знаешь, все проблемы Пушек Пэддл в том, что они летают на Молниях-360! Может мне стоит предложить Джеймсу, чтобы они пересели на Чистометы…

Мне нужно перестать об этом думать. Мне уже практически больно от одной только мысли. Но к тому времени, как мы оказываемся у подъездной дорожки Поттеров, мысли о родах вылетают из моей головы. К парадной двери ведет красная ковровая дорожка, где стоит весьма внушительный волшебник с планшетом, разрешая людям проходить внутрь. Кажется, весьма многие стоят в очереди – а я думала, что должна была собраться только семья?..

– И что все это значит? – громко спрашивает мама, когда мы вылезаем из машины. Мы проходим по красной ковровой дорожке (минуя остальных) к дому, в которым мы бывали почти так же часто, как в собственном. Волшебник поднимает руку, не давая нам войти.

– Фамилии?

– Это дом моей сестры, приятель, – огрызается папа, – впусти нас.

– Если вас нет в списке, вы не сможете войти, – грубо обрывает его волшебник.

– Мы семья Уизли, – устало вздыхает мама. Разве это не очевидно, учитывая цвет волос моего папы?

– Кто именно? У меня есть Билл, Чарли, Джордж, Перси и их семьи, – сверяется он со списком.

– Рон! Рон Уизли! – тянет папа. – Почему нас нет в списке?! Я ведь чертов крестный отец парня, для которого закатили эту вечеринку…

– Рон, успокойся… смотри, вон идет Гарри! – вскрикивает мама и начинает отчаянно махать, чтобы дядя Гарри заметил нас. Гарри тут же кидается к двери.

– Впусти их! – требует Гарри, выглядя весьма воинственно.

– Их нет в списке! – настаивает волшебник. – У меня весьма строгие инструкции.

– Это мой дом! – кричит Гарри. – Дай им войти!

Волшебник отходит в сторону и пропускает нас четверых внутрь. В доме полно людей, которых я раньше никогда не видела, они потягивают какое-то розовое пойло и болтают. «Только семья», чтоб меня.

– Понятия не имею, что происходит, – восклицает Гарри, – прихожу домой с работы, а в моем доме целая толпа чужих людей! Одри мне задолжала множество объяснений в связи с этим…

– Одри пригласила сюда всех этих людей? – спрашивая я.

– Да, – мрачно отзывается Гарри, – и очевидно, они все ВИПы. Видишь его? – он указывает на высокого лысого волшебника, общающегося с двумя женщинами, весело смеющимися над его словами. – Он глава Британской ассоциации по квиддичу. А она, – он указывает на женщину средних лет, одетую в причудливые алые одеяния, – собирается стать следующим министром магии. А он…

– Господи! – восклицает папа. – Гарри, это же Драгомир Горгович! Менеджер Пушек! Один из худших игроков за всю историю Пушек!

Это тоже правда. Горгович уверенно держит рекорд по количеству пропущенных квоффлов за сезон. А менеджером он стал только потому, что никто не хотел эту работу. Почему-то складывается такое ощущение, что мы празднуем тот факт, что Джеймса приняли в самую худшую команду по квиддичу в Лиге?

– Знаю, и команда тоже здесь, – говорит Гарри, и не похоже, что он особенно рад этому. – Думаю, Джинни готова перегрызть кое-кому глотку… не хотел бы оказаться на месте Одри сейчас.

– А зачем кому-то быть на месте тети Одри? – спрашивает Хью.

Не могу поверить, что Пушки Пэддл здесь. Может быть они и кучка неудачников, но среди них есть действительно симпатичные парни. Знаю, я практически на девятом месяце и все такое, но имеет же девушка право помечтать. Я оставляю свою семью и отправляюсь на поиски великолепных, пусть и ужасных в игре квиддичистов. Вместо них я нахожу весьма напуганную Дженни, стоящую в углу кухни и потягивающую тыквенный сок.

– Роза! – вскрикивает она, увидев меня. – Слава Богу! Я никого здесь не знаю! Мне потребовались практически годы, чтобы попасть сюда, а все из-за того, что моего имени не было в списке. Но я не знала, что тут вечеринка, Ал просто пригласил меня! Он пошел за выпивкой и исчез… как ты себя чувствуешь?

– У меня все хорошо, – торопливо отвечаю я. – Видела Олли Улиака? Он великолепен…

– Кто такой Олли?

– Вратарь Пушек Пэддл! Он правда отбил всего лишь четыре квоффла за сезон, но у него самые прекрасные глаза…

– Роза, сосредоточься, – Дженни щелкает пальцами, – я в ужасе.

Знаю, тот факт, что дом полон совершенно незнакомых людей сам по себе достаточно пугающий, но я бы не стала в этой ситуации использовать слово «ужас».

– Э-э… почему?

– Потому что! – в отчаянии кричит она. – Я сегодня вечером впервые встречаюсь с родителями Ала! – о, я как-то забыла об этом. – И это не просто встреча с нормальными родителями! Это Гарри Поттер! Не могу же я просто подойти и сказать: «О, мистер Поттер, а нам рассказывали о вас на истории магии»!

– Успокойся, – пробую я, – дядя Гарри обычный человек, а тети Джинни прекрасная…

– ОДРИ! – голос Джинни разносится по всей кухне. – Я ТЕБЯ СЕЙЧАС УБЬЮ!

Вау, время весьма неподходящее для разговора.

Дженни бледнеет и допивает тыквенный сок. Ал кидается через кухню за Джинни, которая стремительно приближается к Одри, болтающей с важным мужчиной.

– Одри! Как ты могла пригласить всех этих людей ко мне домой, не посоветовавшись ни со мной, ни с Гарри?!

– Дорогая, тебе не стоит быть такой эгоисткой, – говорит Одри. – Этот вечер посвящен Джеймсу и его достижению…

– Джеймса здесь даже нет! – кричит Джинни. – И речь сейчас вовсе не о Джеймсе! Вся суть в том, что это именно ты хочешь произвести впечатление на Министерство, чтобы обеспечить себе повышение!

– Ох, Джинни, не смеши…

– УБЕРИ ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ ИЗ МОЕГО ДОМА!

– Мама, расслабься, – тихо говорит ей Ал. – Мы разберемся с ней завтра… тебе просто нужно успокоиться…

Ал всегда умел успокаивать людей. Джинни заметно расслабляется, но грозный взгляд, которым она прожигает Одри, никуда не исчезает. Одри уходит из кухни, проявив, к счастью, здравый смысл, и Джинни делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.

– Э-э, мам, это Дженни…

Если Дженни была в ужасе до этого, то не могу себе даже представить, что она чувствует сейчас. Она пережила гнев Джинни Поттер. Ну, могло было быть и хуже – она могла еще иметь возможность лицезреть дядю Гарри в ярости.

– Ох, Дженни, рада наконец с тобой встретиться, – вежливо произносит Джинни. Думаю, Дженни в шоке от того, насколько быстро поменялось настроение Джинни. На самом деле весьма впечатляет скорость, с которой Джинни переходит из состояния ярости в состояние покоя.

– Рада познакомиться, миссис Поттер, – отзывается Дженни. О, она весьма хороша сейчас. Не могу сказать, что моя первая встреча с родителями Скорпиуса прошла так же хорошо…

– Пожалуйста, зови меня Джинни, дорогая, «миссис Поттер» заставляет меня чувствовать себя слишком старой…

Дженни и тетя Джинни беседуют пару минут, а мы с Алом с интересом за ними наблюдаем. Кажется, у них довольно много общего… и это странно. Они даже произносят одно и то же одновременно. А еще смеются над одинаковыми вещами.

– У них много общего, – тихо говорю я Алу, который, очевидно, пытается игнорировать этот факт, и он просто хмыкает в ответ. – Если подумать, то у них даже имена похожие… а еще говорят, что некоторые парни выбирают себе девушек, чем-то похожих на их матерей… – Ал распахивает в шоке глаза от мысли о том, что его мать и девушка уж слишком похожи. – Ну, я пошла, поищу Дом! – я с трудом сдерживаю смех при выражении лица Ала, когда ухожу.

Дом мне не удается найти, но зато я замечаю Олли Уллиак, разговаривающего с довольно симпатичной девушкой в гостиной, и изо всех сил давлю ревность. Через несколько минут становится известно, что Одри воспользовалась поводом устроить вечеринку в личных целях, и когда до приглашенных стало доходить, что Джеймса здесь нет, они начинают массово уходить. Одри стоит у дверей, умоляя чиновников министерства не покидать вечеринку. Что-то мне подсказывает, что сегодняшнее мероприятие принесло больше проблем, чем пользы для ее карьеры. Ну что ж, замечательно, не думаю, что из-за этого на меня нападет бессонница.

***

На следующий день папа остается со мной дома. Я ценю его усилия и все такое, но он здорово перегибает со своей заботой. У меня нет даже двух минут, чтобы почитать книгу, потому что он постоянно проверяет меня: все ли у меня в порядке, не нуждаюсь ли я в чем-то. Знаю, он просто волнуется, но это так раздражает. Я читала, что последние недели беременности самые неудобные, и это правда, особенно, учитывая, что сейчас середина лета. Температура воздуха высокая, и у нас повсюду расставлены вентиляторы, а окна открыты настежь.

Вдобавок ко всему, ребенок толкается без остановки, что, как мне известно, считается хорошим признаком, но это лишь добавляет лишнего беспокойства и боли. В обед заходит Тедди проверить, как у меня дела. Я как раз лежу на диване с холодной салфеткой на лбу.

– Вам стоит перестать беспокоиться обо мне, – твердо заявляю я папе и Тедди, – я не собираюсь рожать сейчас, впереди еще две недели! Как минимум! Мама сказала, что первые роды всегда наступают позже срока!

– Ты не можешь нас упрекать за то, что мы волнуемся о тебе, Роззи, – усмехается Тедди, – ты будешь такой же…

– О да, ты прав, я буду постоянно беспокоиться о вас, когда вы двое будете беременными.

– Она на девятом месяце, а все еще не утратила чувства юмора – моя девочка! – с гордостью заявляет папа. – Хочешь, папа сделает тебе домашние блинчики? Ты же знаешь, я в этом просто мастер!

Домашние блинчики папы звучат весьма и весьма заманчиво.

– А у нас есть мороженое, чтобы завернуть его в блинчики?

– Конечно, есть! – с энтузиазмом кивает папа. – Тедди, мальчик мой, я покажу тебе, как делать блины, как профессионал!

Папа и Тедди срываются на кухню, чтобы приготовить блинчики. По крайней мере, они оставили меня на несколько минут в покое. И я возвращаюсь к своей книге…

Ауч.

Это были схватки? Где моя книга по родам? Мне нужна моя книга! Не стоит спешить с выводами… вероятно, это могли и не быть схватки. Не было ощущения, как что-то сжимается… ничего похожего. А эти странные короткие боли могут случиться и под конец. Вероятно, это просто еще одна ложная схватка Брэкстона-Хикса. Я вновь возвращаюсь к чтению книги.

Ауч! Черт, а вот сейчас было гораздо хуже. И боль не прошла, как перед этим… ладно, просто дыши. Не паникуй. Вспомни, чему научила тебя та странная женщина с дредами… вдох через нос, выдох через рот… хорошо… все закончилось. Слава Богу. Видишь, не о чем беспокоиться.

– Хитрость заключается в том, чтобы правильно взбить яйца… вот так, запястьем… – слышу я, как папа говорит Тедди. – Теперь немного масла на сковородку…

Все нормально. Это просто еще один совершенно обычный обед среды. Вернусь-ка я к книге… возможно, в этот раз мне удастся прочитать больше двух страниц.

Ауч! Я вскрикиваю от боли. Почему эти приступы так близко друг к другу?

И почему они с каждым разом все хуже? То есть, ничего ведь не предвещало беды этим утром. Это же не были схватки? Это просто обычные боли, с которыми приходится сталкиваться в жизни, как… как с Джеймсом Поттером. Ничего серьезного.

О, Мерлин. Я правда такая тупая? У меня схватки, а я даже не поняла этого!

– Папа? – зову я. – Тедди?

Папа вбегает в гостиную, одетый в розовый фартук мамы и держит миску с замешанным на блины тестом. За ним вбегает Тедди со сковородкой наперевес.

– Что, Роззи? С тобой все в порядке?

Ауч!

– Я… Мне кажется, что время пришло.

========== Глава 34. Кровь, пот и слезы ==========

– Возьми сумку! И мои ключи! Где Гермиона? МНЕ НУЖНА ГЕРМИОНА!

– Сумка… сумка… СУМКА! Нашел сумку! Где ключи… ВОТ! Ключи! Г-Гермиона? Она на работе, Рон… ОНА РАБОТАЕТ!

– Гермиона! – восклицает папа. – Я не могу сделать это без Гермионы!

– Просто дыши, Рон, все будет хорошо… вдох… и выдох… и вдох… вот так… – успокаивающе произносит Тедди, пока папа глубоко дышит, все еще держа в руках деревянную ложку и глубокую миску с тестом для блинов.

Они это что, серьезно?

– Если вы двое уже закончили, – шиплю я, – то мне самое время рожать ребенка.

Я встаю с дивана.

– Верно! – папа опускает миску на ковер. – Давай сделаем это!

Я выхожу к машине, а Тедди с папой все еще паникуют. Схватки у меня не такие уж и сильные, так что я и правда не могу понять, в чем дело. Папа разговаривает по телефону с мамой, кричащей, что встретит нас прямо в Мунго. Тедди и папа забираются в машину следом за мной, и как только папе удается взять себя в руки и завести машину, мы отправляемся в больницу Св. Мунго.

– Все будет хорошо… все будет хорошо, – нервно повторяет Тедди снова и снова. – У тебя все будет хорошо, Роза. Ты будешь замечательной…

– Тедди, успокойся, – раздраженно говорю я, – ты заставляешь меня нервничать.

Тедди извиняется, но волноваться от этого не перестает.

– ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ЕДЕШЬ?! – кричит папа водителю машины перед нами, едва светофор меняет свет на зеленый. – ТЫ ЧТО, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ, ОЖИДАЕШЬ УВИДЕТЬ ЕЩЕ ОДИН ОТТЕНОК ЗЕЛЕНОГО?!

Схватка приходит неожиданно. И она хуже, чем те, что были раньше. Я хватаю Тедди за руку и сжимаю изо всех сил.

– Я не понимаю… – с отчаянием произносит папа. – У тебя воды уже отошли?

Я задумываюсь об этом… и не могу вспомнить. То есть, я совершенно не помню, отошли они или нет. И это вроде бы не то, о чем можно было бы забыть. Но было у меня такое странное чувство вчера ночью, когда я была в ванной… я подумала, что это была просто струя душа. А потом у меня начались периодические схватки. И я тогда не связала их с этим.

– Думаю, да, – отвечаю я. Я что, первая в мире женщина, которая не поняла, что у нее отошли воды?

– Почему ты не сказала нам?! – кричит папа. – У тебя отошли воды, а ты даже не…

– Папа! Стоп! Я даже не догадывалась, что они отошли до этого момента! ОУ! Ты можешь рулить этой штукой быстрее?!

Папа начинает с ожесточением жать на клаксон каждый раз, как мы притормаживаем. Тедди настолько бледен, что, кажется, сейчас сам потеряет сознание. В каком же он будет состоянии, когда наступит время рожать Виктуар?

И это мне кое о чем напоминает. Скорпиус.

– Скорпиус! – кричу я. – Кто-то должен связаться со Скорпиусом!

– Какой у него номер? – спрашивает Тедди, хватая телефон папы.

– У него нет телефона! Пошли ему телеграмму, отправь патронуса, мне все равно, НО ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗДЕСЬ!

Когда мы наконец прибываем в больницу, папа бросает машину у двойной желтой линии и помогает мне выйти. Тедди одной рукой хватает сумку, и я замечаю, что во второй руке он по-прежнему держит сковороду. Святой Боже, насколько же бесполезны мужчины в критических ситуациях.

– РЕБЕНОК! Скоро родится ребенок! – кричит папа женщине за стойкой администратора. Идущая мимо целительница останавливается и смотрит на меня.

– Как тебя зовут? – доброжелательно спрашивает она.

– Роза Уизли, – выдыхаю я, прижимая руки к животу, пока длится схватка.

– Как часто у тебя идут схватки? – спрашивает она, и я отвечаю, что каждые пять-десять минут.

Она приводит меня в недавно выстроенное родильное отделение, которое находится на первом этаже. Раньше в Мунго никогда не было родильного отделения, потому что это всегда была больница для магических травм, а не универсальное заведение. Но некоторые ведьмы не могут контролировать свою магию при родах, и чаще всего все заканчивается тем, что они проклинают своего маггловского врача, принимающего роды. Министерство провело исследование и обнаружило, что каждый раз, когда ведьма рожала, было слишком много сопутствующих фактов стирания памяти акушеркам, и они решили профинансировать новое родильное отделение при Мунго.

Папа и Тедди ждут снаружи, пока я переодеваюсь в больничную одежду, и когда они входят, я впервые могу хорошо их рассмотреть. На папе по-прежнему надет розовый фартук мамы, из кармана которого торчит деревянная ложка. У Тедди в руках все та же сковорода. Я рожаю и то, чувствую, что выгляжу гораздо лучше, чем они.

– Кто-нибудь из вас связался со Скорпиусом? – с отчаянием спрашиваю я. Он должен быть здесь. Он мне нужен. Я просто не смогу родить, если его не будет рядом.

– Я мигом, – решительно говорит Тедди и выбегает из палаты.

Я сижу на кровати, ожидая следующую схватку. Это все, что мне сейчас остается. Игра в ожидание. Папа вскакивает и снова присаживается рядом с кроватью, спрашивая, все ли в порядке, ничего ли мне не нужно. И для того, чтобы он почувствовал себя полезным, я прошу его принести мне стакан воды, пусть и не испытываю жажду. Целительница заходит в палату, чтобы задать мне еще пару вопросов.

– Кстати, я Джози Торн, – любезно представляется она. – Ты раскрылась всего лишь на три сантиметра… могу я спросить, воды уже отошли?

– Э-э… я не уверена… – честно отвечаю я, – возможно, они отошли еще прошлой ночью.

Могу поспорить, что такого ответа она никогда еще не получала на свой вопрос. Но она просто кивает, а затем оставляет меня в покое. Мне страшно быть одной. Я никогда не боялась одиночества, но сейчас мне нужен кто-нибудь рядом. Кто угодно. Я бы согласилась сейчас и на тетю Одри!

– Ёх-х-ху!

Вот дерьмо. Кто меня только за язык дергал? Я не это имела в виду. Забираю свои слова обратно!

Тетя Одри здесь. Какого черта она тут забыла? Я уже собираюсь ей нагрубить, и если это заденет ее, мне будет абсолютно все равно!