Текст книги "Хроники потомков Триединых. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ник Лаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Великая Дочь холодно улыбнулась. – Не пытайся, ты знаешь я сильная. – Она разжала пальцы. Не ожидавшая, что ее кузина так легко сдастся, Имма невольно отступила на пару шагов и замерла. В комнате стало неуютно.

Первой тишину нарушила Рута. – Извини. Я погорячилась. Но ты совершаешь откровенные глупости.

– Надо на тебя Тиаса натравить, – проворчала Имма, потирая покрасневшие запястья. Уж он с тобой разберется. А на счет глупостей не тебе говорить. – Она высунула язык. – Зеленая курица.

– Фиолетовая задавака. – Рута не выдержала и прыснула.

– Нееет, – преувеличенно серьезно протянула Имма. – Бездушные задаваки – это красные. А мы циничные властолюбцы. – Несколько мгновений она пыталась сохранить серьезность, но после не выдержала и рассыпчато расхохоталась.

– А еще говорят, Матрэлы были редкие бабники, – заговорщически прошептала Рута. – Ни одна женщина не могла устоять перед ними.

– Фи, Ваше Высочество, – протянула Имма. – Как не стыдно? А еще называете меня сплетницей. «Когда тянешь за веревочку, главное, чтобы она не порвалась».

Рута покраснела. – Я так не говорила. Просто вся эта болтовня о возвращении Матрэлов. – Конопушки щедро рассыпанные на щеках и шее стали еще заметнее. – Ты не представляешь, что творится в Железной Твердыне. Там молятся каждый день о возвращении прежних владельцев. И еще корокотты. – Она опустила голову и учащенно задышала.

– Твои милые зверушки капризничают. – Жутких дэймнов Младших Владык кронпринцесса откровенно недолюбливала и не понимала, зачем кузина с ними возится.

– Они изменились. – Лицо Руты страдальчески сморщилось. – Гроза меня еще слушает, а вот остальные. В них исчезло..., – девушка мучительно подбирала подходящие слова, – прежнее обожание и преклонение. – Острый подбородок предательски задрожал. – Кажется, они ждут чего-то. – Голова склонилась еще ниже и Рута еле слышно прошептала. – Или кого-то.

– И после такого ты все еще не веришь? – В голосе Иммы удивление смешалось с досадой. – Твои сомнения тебя погубят.

– Кто начинает с сомнения, закончит уверенностью, – наставительно заметила Рута. Ее слабость была мимолетной и когда она подняла голову и посмотрела на подругу, взгляд зеленых глаз обрел прежнюю нежную твердость. – Ты слишком нетерпелива милая. Всему можно найти объяснения. Сейчас весна и у корокотт, – она смущенно опустила глаза, – ну ты понимаешь.

– Твои корокотты облизывали тебя с ног до головы в независимости от того, течка у них или нет. – Щеки Руты вспыхнули багровым румянцем. Имма фыркнула и отвернулась.

– Мама в последнее время сама не своя. – Великая Дочь помедлила и неохотно выдавила. – Ты спрашивала о том, часто ли она упоминает о Младших Владыках? – Имма затаила дыхание. – Лишь изредка и неохотно.

Кронпринцесса не сумела сдержать вздох разочарования. От огорчения она до боли прикусила нижнюю губу.

Рута подняла руку и снова пригладила растрепанные волосы. – Но матушка постоянно о них думает. Когда ей кажется, что ни кто не видит, она косится на пустой яшмовый трон. И глядит на него с горечью и печалью. Гонимые члены Братства, несмотря на их высокомерное отношение к зеленым, всегда находили пристанище и защиту в Доме Милосердия. И все в Торнии знают об этом. Мама спасла корокотт, хотя до сих пор боится их до жути. – Голос рыжеволосой девушки звучал все глуше. – И еще она постоянно посещает Красную Усыпальницу. Точнее только одну гробницу. – Зеленые глаза заблестели соленой влагой. – И я давно уже знаю, чья она.

•••

1328 г. от Прихода Триединых

Граница Торнии и Элурского Альянса

"Как снопы пшеницы

Косит меч булатный

Фирды поредели

То Анудэ в радость.

Битва завершилась

И тела элуров

Покрывают землю

Саваном кровавым...".

Энунд Храфнасон

«Драпа о Лоуганге Сладкое Жало»

Высокий купол палатки был окрашен лунным светом, который ниже целиком выпивался ночной мглой. Завыл ветер и боковое полотнище гулко хлопнуло. Эдмунд открыл глаза. Жуткая усталость, подкосившая его перед фирдхерой, бесследно прошла. Он глубоко вздохнул. Пахло дымом и дубленой кожей. Глухое рычание подсказало, что Ярость рядом. Колючий язык облизал его ладонь, больше исцарапав, чем приласкав. – Я в порядке девочка.

– Очнулся, – хриплый женский голос прозвучал неожиданно близко. – Давно пора, а то возись тут с тобой. – Горловой смешок кольнул слух неуместностью. – Хорошо, что твоя зверюга умнее, чем кажется и позволила отнести тебя сюда. И еще ей хватает мозгов не высовываться отсюда. Мои соплеменники не привыкли видеть корокотт так близко и потому нервничают.

Эдмунд повернул голову и увидел фирдхеру, которая сидела на корточках напротив. Небольшая жаровня освещала высокий лоб и распущенные белокурые волосы. Без кольчуги и шлема Леона выглядела скорее домашней матроной, чем грозной воительницей. Однако суровые складки в уголках рта и холодный взгляд темных глаз быстро приводили в чувства.

Эдвин лежал неподвижно, хотя длинная шерсть подстилки щекотала спину.– Без моего приказа она не нападет. Но пусть твои люди постараются унять страх. Ярость чувствует его и для нее он желаннее, чем кусок свежего мяса.

– Тогда пусть сдохнет с голоду, – процедила Леона. – И запомни, дети Анудэ не боятся твоих корокотт. – Карие глаза внимательно изучали лежавшего на медвежьей шкуре юношу. Закутанный в сшитое из кожаных лоскутов покрывало, он напоминал великовозрастного младенца

– Жарко тут у вас. – Эдмунд привстал и тут же покраснел и опустился обратно. Он лежал абсолютно обнаженный, не считая повязки, что стягивала ему грудь.

– Где моя одежда? – В нем нарастало раздражение. – И почему меня раздели?

– Если ты говоришь про те лохмотья, что были на тебе, то я приказала их выбросить – Леону, кажется, веселило его замешательство. – Их снял сын Гибне, когда осматривал твою рану.

– Спасибо. – Эдмунд нахмурился. – Это ты меня ранила?!

Леона проигнорировала вопрос. – Кроме того, твоя рубаха была в крови, а штаны явно коротки. – Фирдхера, пошарив за спиной, бросила на лежанку сверток с одеждой. – Одень пока мое, по росту, думаю, будет в пору.

– Штаны были не мои, – пробормотал Эдмунд. – Он попытался встать, но увидев, что одеяло предательски сползло вниз, ухватился за него двумя руками. – Отвернись или хотя бы закрой глаза.

– Нет, – нахально ответила фирдхера. – Когда мне еще удастся увидеть голого Владыку в своей палатке. Я об этом буду внукам рассказывать.

Будто чувствуя недовольство своего Повелителя, корокотта встала и, утробно зевнув, заслонила одевающегося юношу. Леона фыркнула и отвернулась.

– Сомневаюсь, что у тебя есть дети. – Эдмунд принялся быстро натягивать на себя штаны. Как назло одна штанина запуталась, и он едва не упал. Чертыхнувшись, юноша потянулся за кожаной безрукавкой, которая лишь немного жала в груди.

– Почему ты считаешь, что у меня нет детей? – Улыбка на лице женщины была пугающе спокойной.

Наконец-то справившись со шнуровкой, Эдвин выпрямился и пожал плечами. – Просто чувствую. В тебе много тоски и мало любви. У матерей всегда по-другому.

– А может, все мои дети умерли в младенчестве? – жесткая ухмылка исказила бледные губы. – И я скорблю по ним.

– Не стоит так шутить. – Взгляд юноши был полон жалости и участия. – Ты еще встретишь свою любовь, и вас будут дети.

Карие глаза пристально смотрели в темно-синие. Леона хрипло задышала. Первой отвела взгляд эрула, а потом недоверчиво буркнула: – Ты точно Матрэл?

Эдвин рассмеялся. – Я ни когда тебе такого и не говорил, хотя Ярость убеждена в обратном. – Услышав свое имя, корокотта носом ткнулась в широкую ладонь и громко заурчала.

– Я разговаривала со здешним командиром. – Густые брови надломились, на мгновение придав сердитому лицу, выражение неуверенности. – Под Южным Оплотом мы потеряли многих людей, но этот капитан Лангёк оказался толковым мужиком. Ему явно не хотелось оставлять тебя у нас. Но, как и я, капитан согласился с выдвинутыми тобой условиями. А еще просил передать, что благодарен за спасение собственной жизни и тех, кто остался под его началом. Отведенную ему передышку он использует для того, чтобы ледышки никогда не захватили Южный Оплот. – Последние слова фирдхера произнесла с кислой усмешкой. Она помолчала и с видимым усилием продолжила: – Он очень хотел увидеть твою персону собственными глазами.

Эдвин встрепетнулся. – И что? Не поверил?

– Если бы. – Леона плюнула в горящие угли, которые пронзительно зашипели. – Как только он увидел тебя, тут же встал на колени и заявил, что ты истинный Младший Владыка. Хотя твой цвет волос...

– А что с ним не так?

Фирдхера удивленно уставилась на юношу. – Все потомки Младшего темноволосы. Ты, полагаю, будешь первым рыжим Матрэлом. А еще у них карие глаза. – Леона скривилась. – Поверь, цвет твоих глаз совсем не такой. Хорошо, что этот сьер Лангёк их не видел, потому как ты был без сознания. Он и без того был в полном недоумении.

– Значит я не Матрэл, – отрезал Эдмунд. – И не чего тут больше гадать.

По худому лицу заходили угловатые желваки, а глаза наполнились угрюмым презрением. – Я не могла в тебе ошибиться. Ты не понимаешь, что мы чувствуем, когда Владыка гнева рядом. – Гримаса ненависти исказила красивое лицо. – Мы, – она вскочила на ноги, – как мотыльки, что летят на пламя твоей ярости. Летим и сгораем. Но ты ублюдок ни когда этого не поймешь. – Фирдхера последние слова выкрикнула прямо в лицо Эдвину. Их лица разделяло не больше локтя. Ее губы дрожали, то ли от гнева, то ли от обиды.

– Ты хочешь меня. – В голубых глазах мелькнул огонек понимания. – Только понять не могу чего в тебе больше, ненависти или обожания.

– Что? – Воительница натужно рассмеялась. Обозленная она отступила на несколько шагов назад. – Ты что такое говоришь сопляк? Кем ты себя возомнил? – Ей не хватало воздуха и слов. – Мерзкий сенах! – Леона выскочила из палатки, подгоняемая визгливым воем корокотты и понимающей улыбкой нахального мальчишки.

•••

– И как прикажешь его от тудова вытащить? – Арибо тихо присвистнул и с недоумением посмотрел на ищейку и друзей. – Если попытаемся эта фирдхера с нас шкуру снимет.

– Мы должны его спасти. – Кипп дрожал, но старался говорить твердо. – Мы его друзья. Он на нас рассчитывает.

– Тебе хочется, чтобы с тебя содрали кожу? – с издевкой протянул Арибо. – Ууууу. – Он высунул язык на бок и зажмурился. – Знаешь как это больно?

– Прекрати, – с раздражение произнес Удо. Ветер шевелил его белокурую, под светлый дуб, шевелюру. – Хватит его дразнить. Но Риб прав это будет сложно, – юноша поправился, – почти невозможно. Мы ведь не войны, а у мэтра До нет даже меча.

– Если Эд, – казалось, мышиные глаза Киппа вобрали в себя общие страх и отчаянье, – Младший Владыка мы должны, хотя бы попытаться.

– Да не Матрэл он, – Арибо стукнул сжатым кулаком по земле. – Сколько вам придуракам повторять. – Не Мат-рэл!

– Я уже в этом не так уверен как раньше. – Кипп жалостливо взглянул на друга. – Ты его видел. Точнее того, во что он превратился.

Он рыжий, голубоглазый, – Арибо горячо перечислял привычные аргументы. – Наконец, он добрый.

– Эд не злой, – поправил его Удо. – Но при этом бесстрашный и для своего возраста слишком сильный и быстрый.

– Для любого возраста, – поддакнул Кипп. – Вспомни, с какой легкостью он поднял край телеги, под которую попал тот растяпа крестьянин. И это в двенадцать лет? Потом эту телегу шестеро дюжих служек едва приподняли.

– Помню, – хмуро бросил Риб. – Сестра Вибека потом приходила к нам и просила не болтать об этом. – Он поднял в верх ладони. – Да и не спорю я, Эд у нас силач еще тот и ни кого не боится, но это не означает, что его тут же следует записывать в Младшие Владыки. – Он взглянул на аэрса, ища поддержки. – Не так ли мэтр До?

– Ваш друг соткан из противоречий, – прервал молчание аэрс. – Он жесток и милосерден, силен и слаб, умен и глуп. Я не знаю кто он, но в любом случае Эдмунд Ойкент не простой воспитанник из захолустной обители. – Ищейка устало выпрямился и нехотя проговорил. – Те пятеро, уверен, на его совести. – Кипп испуганно охнул, но Ай-До словно ни чего не заметил. – Один и без оружия он легко расправился с несколькими матерыми убийцами. Такое по силам далеко не каждому талантливому красному. Но ваш Эд не прошел Ритуал, а значит, его Дар не проснулся.

– Но если допустить, что он Матрэл, – подхватил Удо, – тогда все становится понятным. В них первородная ярость бушует с рождения. И корокотта ее чувствует.

– У Эда с рождения булькает только живот и то во время голодухи, – пробурчал Арибо. – И вообще, что в Вилладуне делает Младший Владыка? – Увидев замешательство на лицах друзей, он торжествующе хохотнул. – То-то же. Не какой он не Матрэл, а Эдмунд Ойкент.

– Жаль ни у кого из нас нет Дара Младшего, – задумчиво промолвил Кипп. -Тогда бы мы быстро выяснили кто такой Эд. Все обладатели Дара чувствуют своих Владык, но говорят, красные в особенности.

– Падший его знает, – процедил Арибо, за что получил осуждающий взгляд отУдо. – Была бы здесь Дракониха или сестра Вибека – получил бы за ругань по губам.

– Это вряд ли, – жилистый кулак промелькнул перед испуганным лицом. – А стукачам вмазал бы так, что запомнили на всю жизнь.

– Хватит, – Кипп встал между друзьями. – Мы все переживаем за Эда, но если подеремся, будет только хуже. Нужно думать, как попасть в лагерь элуров.

Арибо насупился. – Меня быстро раскусят. Я, конечно, немного балакаю по ихнему, но элурское рыканье у меня никогда не получалось.

Может мне попробовать? – Кипп робко улыбнулся и неожиданно произнес несколько фраз по элурски.

– Почти без акцента? – Непонятно чего в голосе Арибо было больше – удивления или досады. – Ты случайно сам не ледышка?

– Моя покойная бабушка была элура. – Кипп тряхнул светлыми волосами. – Бабуля со мной говорила только по своему, рассказывала элурские сказки. По ее словам это язык древних повелителей Севера, столь же непокорный и суровый. – Он запнулся и смущенно добавил: – Не то, что у изнеженных сенахов.

– Вот те на? – ухмыльнулся Арибо. – Может ты еще поклоняешься Трем Сестрам?

– Неа. – Кипп яростно замотал головой. – Бабушка несколько раз водила меня в храм Сестер, их немало в Мистаре и окрестностях, но потом отец ей запретил. Заявил, что нечего глупостями заниматься. А после смерти родителей тетка отвезла меня в Вилладун, хотя бабушка и не хотела...

– Договорились, – прервал воспоминания друга Арибо, – пойдешь с нами, если наткнемся на кого, будешь говорить за всех. Типа мы потерялись и все такое. Главное спроси, где они держат паренька с корокоттой. Скажешь, – он хитро сощурил глаз, – что поглядеть хотим на диковинную зверюшку.

– Болван, – не выдержал Удо. – Если Кипп начнет болтать что-то подобное, нас тут же укокошат.

Арибо отмахнулся. – Не ссы. Все будет пучком. На мэтра До капюшон напялим чтобы не приметили его гриву или даже лучше, – грязная ладонь усиленно терла лоб, – скажем, что в плен взяли ищейку вражьего. Все такое, мы вроде герои. – Он с торжеством взглянул на друзей. – И нас тогда к ихнему главному, а мы ей нож к грудине, мол выкладывай, куда дела Эда? Потом связываем ее или даже замочим, чтобы вернее, хватаем его и тикать в Мистар.

Удо расхохотался. – Обалдеть. Неужели, сам придумал или подсказал кто? А мочить, кто будет, ты?

– А если и я? – Арибо с вызовом уставился в язвительный прищур друга. – За Лосиный Ручей их там всех покрошить надо. До единого.

Ай-До поднял руку. – Замолчите оба. Я пойду один, сегодня ночью. Главного, – он с усмешкой взглянул на Арибо, – искать не нужно. Палатка командира всегда самая большая и стоит в центре лагеря.

– А если наткнетесь на кого? – В голосе Удо слышалось искреннее беспокойство. – Вы не очень, – он пожал плечами, – похожи на ледышку.

– Если я пойду в лагерь, то в любом случае встречу кучу эрулов. Наш вдумчивый друг, – ищейка кивнул на мрачного Арибо, – весьма разумно предложил мне одеть капюшон. Пойду не таясь, иначе возникнут вопросы, на которые я, – аэрс обезоруживающе пожал плечами, – ответить не смогу.

– Поэтому с Вами пойду я. – Вперед выступил Кипп. Нижнюю губу он закусил, чтобы не дрожала. – Без меня у Вас ни чего не получится.

Ищейка пристально посмотрел на испуганного юношу и тихо проронил. – Нет. Ты с друзьями останешься здесь.

– Я все равно пойду, – упорствовал Кипп. – Он вскинул блестящие глаза на аэрса и взволнованно затараторил: – Я просто помогу Вам пройти по лагерю. – Надеюсь, – его бессознательно передернуло, – мне ни кого убивать не придется. – Серые глаза стали похожи на два водоворота. – Я просто не смогу, даже ради Эда.

– Слабак, размазня, – нотки жалости в голосе Арибо утонули в водопаде презрения. – Сиди здесь и не дергайся. С мэтром До пойду я и если понадобится...

– С ним должен отправиться Кипп. – Удо хмуро перебил распалившегося друга. – Без него мэтр До не пройдет и десяти шагов по лагерю. Он даже не поймет приказа остановиться. – Внешне Кипп типичный эрул, а ищейка надвинет капюшон – может и получиться. Хотя, – Удо скривился, – все равно это безумие. Шансов немного.

•••

Она ворочалась с бока на бок, пытаясь уснуть. Голову тревожили мысли, отгонявшие покой и сон. Леона прислушалась. Пронзительную тишину теплой ночи нарушало лишь шелестящее дыхание мальчишки, которое смешивалось с хриплыми вздохами корокотты. Она покосилась в их сторону. Зверюга ожидаемо не сводила с нее своих багровых зениц. Огромная пасть приоткрылась, обнажив белоснежные клыки. Рычание было едва слышным, но грозного предостережения в нем хватало с лихвой.

"Злобная тварь под стать своему ублюдочному Повелителю" – Ненависть душила ее колючей удавкой. И самой страшное, женщина не понимала, кого она ненавидит больше этого Эдмунда или себя. Она до боли сжала кулаки. «Ничего в Сторфольке тебя быстренько обломают». Однако злорадные мысли облегчения не приносили. Сгустки крови в глазницах корокотты, как будто, пожирали ее заживо. Леона зажмурила веки и попыталась побороть ненужный сейчас гнев. Ее Дар Гдады ни куда не делся. Фирдхеру окатило бесстрастным спокойствием, признавшим неоспоримость доводов рассудка. Как скоро они приходят на помощь, если чего-то нам захочется. Сердце еще кипело, горяча кровь и требуя разорвать на куски зарвавшегося сенаха, но разум уже дарил холодную уверенность, отсекая ненужные и потому бессмысленные ярость и злость. Мысли текли плавно, подобно широкой, равнинной реке. Совет фриэкс, разумеется, не станет его убивать, слишком ценная он добыча, способная принести окончательный и бесповоротный перелом в тысячелетнем противостоянии с империей. Кроме того, образ Анудэ и Младшего у элуров давно слился в нечто единое и неразделимое и казнь Матрэла сочли бы, пожалуй, в Альянсе не меньшим святотатством, чем в Торнии.

«Твоя судьба – быть дойной коровой, точнее быком-производителем». Леона снова не смогла до конца разобраться в своих чувствах. Довольна ли она тем, что было предназначено мальчишке или это еще больше ее разъяряло. Угольки погасшей ненависти и притихшего гнева снова начали разгораться. «Этот придурок не понимает, что его ждет». Цепкие когти верховных фриэкс вопьются до костей и никогда уже не отпустят. А значит ему суждено до конца жизни трахать тех девиц, что будут присылать из Дома Анудэ. Наверняка хорошеньких, с широкими бедрами и большими сиськами. Из чрева таких самок будущие любимчики Однорукой будут выскакивать столь же часто, как в их щель затекать семя Матрэлов. Фирдхере хотелось плакать и хохотать одновременно. Если подумать, многие за такую судьбу отдали бы правую руку, но едва ли Владыка гнева смирится и станет покорно строгать детишек во славу Альянса и Трех Сестер. Она тихо фыркнула. Грозное ворчание корокотты стало громче.

– Заткнись, – безо всякой надежды на успех прошипела Леона. – Без тебя тошно.

– Вам не спиться месса? – Тлевшие в жаровне угли, отбрасывали пляшущие тени на темные стенки палатки. Огромные как блюдца глаза мягко мерцали. Ей захотелось сказать что-то очень обидное. Такое, от чего эти проклятые голубые омуты пошли бы рябью слезной поволоки.

– Это тебя не касается. Ты – глупый сенах... – Она открыла рот для новой порции оскорблений, но сказать ни чего не успела. Короткое лезвие с легким хрустом прорезало основание палатки и медленно поползло вверх.

– Что за чертовщина? – Гладкая рукоять фальшиона сама прыгнула в ладонь. Корокотта вскочила и оскалилась. Фирдхера пригнулась, будто перед атакой и застыла грозным изваянием.

•••

1328 г. от Прихода Триединых

Страна аэрсов. Земли клана Лио

"Он сказал, однако, что эта земля

находится далеко к югу отсюда.

И она столь жаркая, что подошвы его

башмаков расплавились через неделю

путешествия. И населяют эту землю

дикий народ с иссиня-черными волосами,

смуглым телом и носом, напоминающим

орлиный клюв...".

«Странствие Ратто из Холугфолька»

Вместительный двенадцатикрылый гэр клана Чхэ выделялся не только белоснежным войлоком, покрывавшим его сверху донизу, но и накинутыми на покатую крышу коврами прекрасной торнийской работы. Дневной зной постепенно перетекал в вечернюю прохладу, но толстый войлок упорно не желал пропускать свежий воздух в душное пространство. Высокие деревянные стропила освещались ярким огнем из расположенного в центре каменного очага. Серые тени бегали по расставленным по кругу лакированным сундукам, в которых хранились сокровища и родовые святыни клана. Уходивший в еловый тооно плотный дым, казался прозрачным в лучах уходящего солнца. Рядом с очагом на щедро устилавших утоптанный пол звериных шкурах сидел высокий молодой мужчина и обильно потел. Соленые струйки катились по широким плечам и бычьей шее, заливали лицо, застревая крупными каплями в глубоких, избороздивших широкий лоб морщинах. Вертикальные, кошачьи зрачки пульсировали, постоянно превращаясь из тонких линий в овалы с острыми концами и обратно.

– Не жарко ли Вам данху Та? – пробулькал рядом ехидный голос. – Если это так, то ради уважаемого гостя я могу притушить огонь предков. – Будто услышав сказанное, костер полыхнул в очередной раз жгучим языком, осветив хозяина жилища – главу могучего южного клана Чхэ – гуна Ба. Покрытая старческими пятнами ореховая кожа, обтягивала скуластое лицо с массивным, напоминавшим выступ скалы, носом. Седые волосы были стянуты на затылке в жидкий хвост, едва прикрывавший тощую шею.

Сидевший напротив гунна старший сын главы клана Луо отрицательно покачал головой. – Не стоит так беспокоиться благородный Ба-Чхэ. Пусть в главном гэре Вашего клана всегда будет гореть большой огонь. Ведь наши предки требуют постоянного поклонения. – Пышный хвост качнулся в знак согласия. – Поверьте, жара ни как не повлияет на нашу с Вами беседу. – Вороные волосы вновь колыхнулись. Длинное, худое лицо прорезала жесткая ухмылка.– Пусть зноя и пыли бояться жалкие цяны.

– Важные слова произносятся в тишине и комфорте. – Пальцы с длинными, изогнутыми ногтями поглаживали редкие усы, висящие двумя тонкими сосульками вокруг жабьего рта. Гун клана Чхэ мысленно надсмехался над вспыльчивым соплеменником, которого, царившее в гэре пекло, казалось, лишь распаляло. Он налил в фарфоровую пиалу горячий бульон и с поклоном протянул ее собеседнику. – Пейте достопочтенный данху, пока не остыло. Женщины моего клана варят баранину лучше всех.– Темные глаза старика бесстрастно следили, как мутные капли стекали с подбородка его гостя. Наконец, широкая ладонь провела по тонким губам, Та.Луо отставил чашку и улыбнулся. – Об искусной стряпне женщин клана Чхэ известно даже на далеком севере. Тем печальнее, – улыбка стала похожа на волчью, – что завтрашний вау-пау проведет клан Лио.

Гун молчал, что лишь подзадоривало Та-Луо. – Клан Лио слаб и маловлиятелен. Даже в наших краях. Что же говорить про всю страну аэрсов? В этом клане было всего лишь три перевертыша. – Мужчина возмущенно потряс указательным, средним и безымянным пальцами. – А теперь, говорят, нет ни одного. Но даже если их было полсотни. Разве хэнгэ-сику достойны уважения? В кого они превращаются? – Сардоническая усмешка скривила блестящие от жира губы. – В баранов. – Данху расхохотался, обнажив мелкие, похожие на разрезанные дольки гороха зубы.

– Вы преувеличиваете. – Старый гун попытался образумить гостя. – Хэнгэ-сику – прекрасные войны. И не стоит оскорблять их тотем, между оленем и бараном большая разница.

Та-Луо раздраженно вскинул руки. – Хэнгэ-хё, хэнгэ-оками, хэнгэ-иноси, хэнгэ-кума разорвут этих рогатых недоперевертышей на куски. Их легко победит даже хэнгэ-оси и хэнгэ-ямонэко. Тем более с ними справятся, – мосластый кулак гулко стукнул в широкую грудь, – хэнгэ-шиса клана Луо – самого могущественного на севере. Их перевертышам нет равных среди аэрсов.

– Хэнгэ-тора клана Чхэ, – улыбка хозяина перестала быть любезной, – им вряд ли уступят.

– Я не спорю с Вами благородный гун. – Та-Луо поспешил склонить голову. – Ваш тотем всегда внушал уважение, как и количество перевертышей в Вашем клане. Тем более странно, что столь важное событие как вау-пау проводится на землях столь незначительного клана.

– Вы опять за свое. – Ба-Чхэ начал сердиться. – Вы же знаете, что в этом году его должен провести один из северных кланов. Таков порядок.

– Клан Луо мог провести этот праздник куда лучше, – продолжал настаивать данху.

– В последнее время Лио порядком возвысился. Ваш отец гунн Фа-Луо согласился, что в этом году вау-пау провел клан оленей. – Ба-Чхэ хихикнул. – Или достопочтенный данху опасается, что первенство среди северных кланов перейдет к Лио.

Его собеседник немедленно вспыхнул. Рычание вырвалось из-за рта, однако усилием воли Та-Луо сумел подавить вспышку гнева. – Рогатые нам не соперники.

– Тогда чего Вы опасаетесь?

– Я слышал, что Лио хотят возобновить древнюю традицию выбора шаньюя. – Глаза данху лихорадочно блестели.

– У аэрсов их не было со времен Великого поражения, – заметил гун. – Тогда наши кочевья проходили значительно севернее, а южная граница империи трещала под натиском перевертышей. – Старик зажмурился и тихо выдохнул: – То были славные времена.

Данху придвинулся почти вплотную к костру. – Мне передали, что шаньюем гун Ди намерен сделать своего воспитанника Дзё.

– Мы все слышали про молодого ваньци Лио, но не стоит столь опрометчиво верить пустым слухам. – Языки пламени вновь захотели вырваться из своей каменной тюрьмы жадно поедая подкинутые гуном кирпичи овечьего кизяка. На несколько мгновений в гэре стало светло как при дневном солнце. Гость и хозяин замолчали, отрешенно всматриваясь в разбушевавшийся огонь.

Первым затянувшееся молчание нарушил Та-Луо, который не скрывал раздражения. – Мне не довелось с ним встречаться, но мой отец недавно посетил их стоянку и сделался горячим сторонником этого Дзё. Его словно подменили. На собрании гунов он проголосовал за то, чтобы передать им право проведения вау-пау, хотя его распорядителем должен был стать наш клан.

– Ваш отец мудр. – Темно-карие глаза Ба-Чхе смотрели на собеседника не мигая. «Он выбрал правильную сторону, а ты нетерпеливый дурак».

– Мой отец стар и порой ему отказывает разум. – Последние слова вырвались у данху непроизвольно. Пытаясь загладить неприятное впечатление от сказанного, Та-Луо потянулся к пиале, на дне которой виднелись пленка застывшего жира.

– Ваш бульон наверняка остыл. – С улыбкой гун забрал у гостя изящную чашу. – Я налью Вам горячего. – Приоткрыв крышку медного котла, Ба-Чхэ зачерпнул ковшом густое варево. В нос ударило пряным запахом бараньего шуле. Передавая дымящуюся пиалу в костистую ладонь, он заметил: – Ваньци клана Лио стал очень популярен среди северной знати.

– И не только северной, – буркнул Та-Луо. – Этот мерзавец знает, чем умаслить гуннов. В их уши он поет одну песню, хотя и на разный лад. К отцу часто приезжают важные гости с разных концов наших степей. И все они в один голос говорят о предстоящем большом походе на цянов. И старики и молодежь толкуют одно и то же. Империя ослабла, Братство распущено и аэрсам пора объединиться и отомстить за столетия унижений и позора.

– А разве Вы считаете иначе?

– Клану Луо нужно думать, прежде всего, о своей безопасности. Наши кочевья расположены рядом с границей, а значит, мы больше всех пострадаем, если начнется большая война.

– Но в разговорах о слабости империи цянов есть немалая доля правды. – Миндалевидные глаза гунна цепко обшаривали молодое, безусое лицо. – Никогда еще эти северные варвары не были столь разобщены и беззащитны.

– Даже околевающий лев может перед смертью больно укусить.

– Разумеется, но если охотник окажется достаточно проворен и нанесет смертельный удар первым, лев сдохнет, не причинив ни кому вреда. – Обсуждение смерти тотемного зверя явно не нравилось Та-Луо, но доставляло явное удовольствие его собеседнику. Ба-Чхэ решил еще раз подразнить юного данху. – Кроме того, признайте, что львиная шкура весьма ценная добыча?

– Мой клан ни когда не охотится на львов, – отрывисто бросил Та-Луо. – Мне не хотелось бы думать, что задавая подобные вопросы Вы, благородный гун стремитесь оскорбить мой клан и меня лично.

– Как можно помыслить такое? – мысленно Ба-Чхэ заливался смехом. – В мои намеренья вовсе не входило обидеть столь уважаемого гостя. – Он прижал узкие ладони, с выгнутыми артритом пальцами, к груди. – Простите меня достопочтенный. – Гун опустил лицо, чтобы скрыть невольную улыбку.

Данху был явно рассержен, но желание продолжить разговор в итоге пересилило. – Неужели Вы считаете, что этот безродный выскочка может стать шаньюем? – В голосе юноши досады было не меньше чем негодования. – Дзё-Лио слишком молод и без поддержки клана и своего отца он ни кто. К тому же, как говорят, он ненавидит перевертышей. – Нечеловеческие зрачки Та-Луо свирепо дрожали.

– Люди болтают всякое. – Гнев собеседника мало трогал Ба-Чхэ. Он думал о своем. – Я слышал странную историю про первую встречу гуна Ди и его будущего воспитанника. – Сухие пальцы неторопливо перебирали агатовые четки. – Говорят, младенца защищали два неведомых зверя.

– Мне рассказывали, что эти твари самые настоящие чудовища. А этот засранец называет их, – данху не выдержал, и вопреки законам гостеприимства сплюнул на землю, – своими деймонами.

•••

Гэр для общего собрания гунов был воистину огромен. Двадцать крыльев-хан позволили построить настоящий войлочный дворец, вмещавший не меньше трехсот человек. Гун Фа-Луо – рыхлый, с покатыми плечами и кожей цвета темной бронзы сидел на почетном месте – напротив широкой, двустворчатой двери. По случаю торжества обильно прорезанный серебристыми нитями хвост был перехвачен шитой золотом тесьмой. Глава клана Лио еще не пришел и гун тихо, через спину переговаривался с сыном