Текст книги "Хроники потомков Триединых. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ник Лаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Девушка махнула рукой в сторону широкой мраморной лестницы. – Пойдемте сестра. – Водопад огненно рыжих волос едва не мазнул Вибеку по щеке.

– Помедленнее милочка, я за тобой не успеваю. Мои колени уже не те, что раньше.

Девушка покосилась на ее прихрамывающую походку. – У Вас в обители разве не было хорошего целителя? Если что я сама Вас подлечу. – Постоянно оглядываясь, она медленно поднималась по спиральной лестнице.

– Вас направила Ее Милосердие.

– Что Вы, – девушка лукаво улыбнулась, – просто мама сейчас как на иголках, ожидая Вас. Вот я и решила спуститься первой и посмотреть, что Вы за птица.

– «Слепая, старая дура. Тридцать лет назад тебе стоило только взглянуть на нее, чтобы понять кто это». – Несмотря на изматывающую ломоту, Вибека послушной куклой опустилась на колени. – Простите меня Ваше Высочество. Я не узнала Вас. – Вибеке захотелось вернуться назад, в теплую и уютную комнатку, что отвела ей сестрица Спрота.

– Вставайте. -Длинные пальцы с неожиданной силой потянули ее за рукав.

Крутые ступеньки штопором уходили вверх. Поднявшись еще на один пролет, она жалобно выдохнула. – Сколько еще осталось?

– Еще чуть-чуть. – Девушка остановилась и с любопытством посмотрела на тяжело дышавшую Вибеку. – Давайте я Вам помогу.

– Не стоит. – Вибека сделала неловкий книксен. Она прошла еще пару ступенек и, наконец, решилась, задать вопрос. – Вы не знаете, зачем меня хочет видеть Ее Милосердие?

Рута стояла на небольшой площадке между пролетами. – Конечно, знаю. – Дождавшись, когда Вибека поднимется, она после короткой борьбы, крепко сжала теплой ладошкой ее запястье. – Мама хочет все выяснить про это ужасное убийство.

– «Воистину язык мой, враг мой» – Однако лицо сестры по-прежнему оставалось безмятежным. – Все что знаю, я уже сказала канцлеру Липу. Там присутствовала и Матриарх.

– Да, я в курсе. Здесь уже побывали Ваши подруги-сестры и этот забавный старичок. – Рута сделала губы сердечком и проворковала: – Отец Раббан. Он даже пытался делать мне комплименты, пока не узнал, кто я такая.

"Я их не видела уже пару дней. А Спрота мне ни чего не сказала". – Вибека неожиданно разозлилась, вспомнив обидное для всех зеленых прозвище.– «Глупая курица».

Щедро покрытые веснушками щеки порозовели. – На самом деле он очень милый и даже порывался командовать двумя другими сестрами. Забыла, как их звали...

– Меика и Сента, – откликнулась Вибека.

– Именно так, – Рута легко рассмеялась. – Только у него не очень получалось. Хотя говорил, что был солдатом.

Вибека неожиданно успокоилась. Предстоящий разговор с Матриархом уже не тяготил ее как прежде. – Отец Раббан долго служил лекарем в армии, – рассеяно пояснила она.

Они подошли в высокой, стрельчатой двери – столь же изящной, как и все остальное в этом здании. Рута толкнула украшенную искусной резьбой панель и крикнула с порога. – Ваше Милосердие к Вам мэта Вибека. Повернувшись к сосредоточенной сестре, она кивнула в сторону образовавшегося проема, – Я не только Вас увидела, но даже побеседовала с Вами. Но дальше мне нельзя, хотя это и не значит, – она подмигнула, – что я не могу вас подслушивать. Звонкий смех еще отдавался эхом, когда Вибека вновь опустилась на колени. «Сегодняшний день – настоящее испытание для моей подагры».

Матриарх стояла около большого окна, створки которого, по причине летнего зноя были открыты настежь. У ее ног вертелась полосатая генетта.

– Я Вас помню. – Вибека подняла глаза и посмотрела на прямую спину в платье цвета молодой травы. – Вы были близкой подругой моей матери. – Матриарх задумалась, – Я помню, как Вы играли со мной. А потом Вас не стало, Вы исчезли из Дома Милосердия и больше в нем не появлялись. Почему?

Колени болели все сильнее, но Вибека терпела. Терпела и молчала. «В том нет моей вины».

– Вы же часто сюда приезжали. – Джита повернулась к Вибеке и отрывисто бросила, – Встаньте сестра.

Вибека с трудом поднялась.– «Она не похожа на Эмиля. Ни капельки». – Перед глазами стоял отец этой незнакомой женщины – высокий, с копной пшеничных волос, мятными глазами и безвольным подбородком. – «Неужели это очевидно лишь для меня?»

– Почему? – повторила вопрос Матриарх. – Она подошла совсем близко. Запахло медом и молоком. «Так же пахло и от Клемы».

– Мотивы поступков потомков Триединых недоступны для простых смертных.

– Мне не нужно Ваше показное самоуничижение, – Джита говорила резко, будто вбивала гвозди.

«И никто до сих пор не догадался? Она слишком нетерпелива и проницательна для Средней Владыки». – Я, в самом деле, не знаю, почему Ваша мать отдалилась от меня. Возможно, она просто выросла. – Матриарх не перебивала, а только продолжала пристально вглядываться в морщинистое лицо, с редкими, зачесанными назад седыми волосами.– Детская дружба редко сохраняется в зрелом возрасте. – Вибека извиняющее улыбнулась. – Теряя одних друзей, взамен мы приобретаем новых.

– Думаю все проще, – глаза Джиты казались двумя болотными омутами – пустыми и безжизненными. – Матери не понравилась Ваша близость к императору. Излишняя близость, – уточнила она.

Вибека ни как не отреагировала на оскорбление. «Тебя просто хотят вывести из себя». – Вы вызвали меня Ваше Милосердие, чтобы узнать подробности моей личной жизни сорокалетней данности?

– Нет, – малахитовые глаза продолжали колоть, пытаясь взломать ее защиту. – Мне интересно, почему пятнадцать лет назад Вы внезапно решили уйти в наш Орден? Фиолетовых сестер и братьев у нас не много, точнее их можно пересчитать по пальцам одной руки.

– Боюсь, Ваших рук не хватит Ваше Милосердие. В одной нашей обители фиолетовых было целых двое.

Матриарх усмехнулась. – «Как она похожа на него». – Не пытайтесь выглядеть глупее, чем Вы есть на самом деле. Чистых фиолетовых в Ордене четверо, если считать и Вас. И все они обретаются в Табаре.

– Мне как раз хотелось уехать от столичной суеты.

– Получается, Вы вновь в нее вернулись.

– Не по своей воли. «Клеме было врать легко, но стыдно, а ее дочери сложно, но при этом я не чувствую ни малейших угрызений совести».

В комнате повисла напряженная тишина. Первой ее нарушила Матриарх. – Хорошо оставим это. Меня интересует тот воспитанник. – Тонкие пальцы беспокойно перебирали переброшенную через плечо длинную косу. "Она тоже волнуется", – внезапно поняла Вибека,– и кажется, не меньше моего".

– Все что мне было известно, я уже рассказала Его Светлости, – осторожно начала Вибека. – Кроме того, Вы уже поговорили с другими сестрами и братом Раббаном.

– Негодная девчонка, – впервые за весь разговор Матриарх тепло улыбнулась, сразу напомнив Вибеке свою мать. – Это она Вам рассказала? – Вибека молчала. Матриарх понимающе кивнула. – Полагаю, Вы заметили, что Рута слишком непоседлива и упряма и... любит вмешиваться в чужие дела.

«Это неудивительно, учитывая ее происхождение» – Она замечательная девушка. – На этот раз Вибека была вполне искренна. Поколебавшись, она добавила. – Не сомневаюсь, что в будущем из нее получится хороший Матриарх. – Почувствовав известную фальшь в последних словах сестры, Джита вскинула голову и нахмурилась. Выражение нежности и кротости исчезли, а ее лицо вновь стало строгим и холодным.

– В первые три года после поступления в Орден Вы сменили больше двадцати обителей. И ни где не задерживались больше месяца.

– Я уже сказала Ваше Милосердие, мне хотелось найти уединенное и тихое место, где можно было мирно встретить старость.

– Насколько я понимаю, Вы нашли его в Вилладуне. – Матриарх недоверчиво хмыкнула. – Это совсем недалеко от границы с Альянсом. Странное место, – она попыталась передразнить дребезжащий голос Вибеки, – для встречи спокойной старости.

– Я нашла там надежду. – Морщинки вокруг светло-голубых глаз собрались густым веером. – Я была там счастлива.

Джита подалась вперед. – Кто этот мальчик? Говори! – В голосе Матриарха амальгамой звучали мольба, просьба и приказ. Генетта перестала ластиться к хозяйке, выгнула спину и зашипела. – Ты должна мне сказать. – В комнате стало невыносимо душно. Запах меда дурманил голову.

Вибека задрожала. – Я не знаю что он. – Она говорила почти правду. – Но заклинаю Вас Триедиными, найдите его.

•••

1328 г. от Прихода Триединых

Торния. Приграничье. Южный Оплот

"Раны рыгали кровью

Многие воины элуров

Пищею воронов стали

Фирдхера в буре копий

Меч скрестила с Владыкой

Славу себе добывая...".

Бьёрн Хорнисон

«Речи ворона»

Леона Хьёрдисон почувствовала его еще до того как увидела. Ярость навалилась на нее селевым потоком, она задыхалась, ее разрывало на части. А затем раздиравший ее чудовищный гнев иссяк, вытек из нее, вода как из рассохшейся бочки. Леона едва не закричала от разочарования. Накатила мерзкая слабость. «Стена Ярости выпивает врага досуха, наполняя гневом боевых товарищей», – вспомнилось воительнице. "Дерьмо Сияющей". Перепрыгивая через своих лежащих снопами воинов, она бежал на Зов как текущая сука. Ненависть смешивалась с вожделением. Рядом несся молодой годар, чье имя она не помнила. Фирдхера резко остановилась, не добегая до незнакомца локтей двадцать. В затылок шумно дышал чуть приотставший годар. Не глядя на него, она бросила, – Если это тот, о ком я думаю, сейчас здесь будет жарко. Держись меня. «Я повторяю слова Труллы». – Леона заскрипела зубами, заталкивая старые воспоминания как можно глубже. – Главное навалиться на эту тварь всем скопом и тогда есть шанс победить без больших потерь. Рука нащупала рукоять фальшиона.

Рыжеволосый парнишка стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и завывая на одной ноте, – Хааарррааа! Огромный зверь рядом с ним пригнулся и, разинув пасть, громко шипел. Леона еще не забыла как выглядят корокотты. Она свирепо ощерилась. Деймоны Младших Владык имели слишком прочную кожу и чересчур острые зубы. Но зверюга была одна, а эрулов много.

– Это Владыка гнева, – ей показалось или у годара клацнули зубы. – Анудэ не простит нам его смерть.

– Тогда пососи ему член идиот, – Леона не спускала глаз с грозной фигуры. – Я посмотрю, что ты скажешь, когда он выпустит тебе кишки. И где тогда окажется твое благоговение?

Младший Владыка продолжал раскачиваться. В голове у фирдхеры мелькнула мысль, что может быть удастся уничтожить этого неизвестно откуда взявшегося Матрэла малой кровью. Спиной Леона чувствовала хриплое дыхание подбежавших годаров. Они обступили ее железным полукругом, готовым по первому ее приказу броситься на врага. Остальным еще нужно с дюжину ударов сердца, чтобы встать на ноги и вдвое больше, чтобы хоть отчасти придти в себя. Время работало на них. Она настороженно взглянула на Владыку. Высокий, худой и... рыжий. Она удивленно моргнула. Как и темноволосая Анудэ, потомки Младшего всегда были шатенами.

"Сейчас или никогда". Леона уже набрала воздух для решительного и вероятно последнего в своей жизни «Уттта», но голос, бросавший в дрожь и резавший слух, заставил ее проглотить боевой клич эрулов.

– Я сдаюююсь, – Фирдхере показалось, что кровавые омуты уставились прямо на нее. – Тыыы главная здесь? Пооодойди ко мне. – Корокотта, припав на задние лапы, предупреждающе зарычала. – Не бооойся ее. – Парнишка повернулся к своей зверюге. – Успокойся девочка. – Длинная ладонь с грязными ногтями погладила вставшую на загривке светло-коричневую шерсть. Еще недавно багровые от прилившей крови белки быстро белели. – «Он сейчас беззащитен». – Пальцы до боли сжали оплетенную акульей кожей рукоять. «Один рывок и все». Ноги стали будто ватные, в голове шумело. "Убей его, убей его, убей его". – Леона с трудом подавила желание вонзить клинок под угловатый кадык. – Голос в голове гремел набатом. «УБЕЙ, УБЕЙ, УБЕЙ».

Глаза мальчишки метнулись ей за спину. Он неожиданно улыбнулся. – Вот как значит. – Даже наметанный взгляд воительницы не смог уловить стремительное движение. Леона обернулась на странное бульканье. В двух десятках шагов от нее дергалась знакомая фигура. Из горла хольдера Эрланда торчал длинный меч. Жрец Гулы обнял ладонями свою шею, пытаясь приостановить нараставший кровавый поток. Он хрипел и шатался. Его обычно грязно-серые глаза... Леона скривилась от отвращения. Теперь выпученные в мучительной агонии они стали иссиня-черными и блестящими как две маслины. Заворожено Леона смотрела на умиравшего старика. Наконец, предсмертные судороги закончились и Эрланд, последний раз всхлипнув, бессильно обмяк. Сейчас, в своей черной накидке, он напоминал груду старой ветоши. Фирдхера брезгливо поморщилась и вновь повернулась к неподвижно стоявшему пареньку. Скошенное острие фальшина почти касалось его груди. Корокотта лишь грозно шипела, не решаясь без разрешения хозяина напасть на угрожавшую ему воительницу.

– Зачем ты это сделал? – Леона не знала, как обращаться к этому непонятному и жуткому незнакомцу. Однако прежняя ненависть внезапно испарилась, а навязчивый голос в голове исчез. Не зная, что еще сказать, она добавила. – За это убийство ты ответишь перед судом фриэкс. – Раскатистое "р" элурского акцента резало слух.

– Это было первое условие.

– Что? – Леона нахмурилась.

– Я сдамся, если будут исполнены два моих требования. – Мальчишка явно издевался над ней. Приставленный к худой груди клинок уже больше не дрожал.

– Какие условия?

– Тот, кто убил жителей Лосиного ручья, должен быть наказан. – Пронзительно-синие глаза смотрели серьезно и даже как-то равнодушно. Они притягивали и отталкивали одновременно. – Этот темный – чудовище, которое нужно было уничтожить.

В душе Леона была полностью с ним согласна. – А второе? Что за второе условие?

– Вы уходите отсюда.

– Ты думаешь, что можешь мне приказывать? – Леона яростно оскалилась. – Молокосос! – Она осекалась, кусая в кровь губы и уже значительно спокойнее добавила, – Ты и так в наших руках, к тому же без оружия, так что думаю выполненного первого условия достаточно. – За спиной одобрительно загудели годары.

– Разумеется, могу. – Мальчишка дерзко усмехнулся. – Мой Призыв сделает из оставшихся защитников настоящих мясников, которые вырежут половину твоей армии.

– Среди них не осталось красных. – Фирдхера задыхалась от возмущения. «Нужно его кончать».

– Даже обделенные от Призыва становятся настоящими головорезами. Мне достаточно вдохнуть в них мою ярость и сотни матерей потеряют своих сыновей и столько жен своих мужей.

– Если успеешь, – она вложила в свои слова столько сарказма, сколько смогла.

– Успею, – уверенно отрезал проклятый мальчишка. – Поверь.

Леона поверила и потому ощутила нестерпимое желание стереть эту язвительную улыбку немедленно. Она даже сжала левую руку в кулак, примериваясь для удара. Ее становил холодный голос.

– Живой я вам нужнее, чем мертвый.

Леона шумно втянула воздух. – Ты и так достанешься нам. – Теперь уже улыбалась фирдхера. – Живехонький.

– Это как сказать. -Васильковые глаза светились, выскребая нутро. – Но я обещаю, что не буду сопротивляться, если эрулы на три декады уберутся отсюда.

– За это время здешний гарнизон наверняка пополнят и с налета нам Оплот уже не взять.

Парнишка согласно кивнул. – Именно так. – И с нескрываемой иронией добавил: – Надо же, а ты неплохо соображаешь.

«Это щенок издевается» – Тонкие ноздри Леонв затрепетали от гнева. На языке вертелся приказ годарам схватить дерзкого мальчишку. – Не испытывай мое терпение. – Острие фальшиона прорезало грязную рубаху. Красное пятнышко быстро превращалось широкий, кровяной диск. Тем не менее, проклятый юнец продолжал улыбаться. На впалых щеках появились едва заметные ямочки. Они притягивали взгляд. Не без усилия Леона отвела глаза и облизнула внезапно пересохшие губы. – Мне достаточно дернуть рукой и я перережу твое тощее горло, – голос звучал хрипло и неуверенно. «Гаденыш уже выиграл и понимает это», – Леона зарычала от негодования. Ответный рык корокотты был куда громче и яростнее.

– Ты обещаешь не убегать, – Дар Гдады требовал признать поражение и навязать нежданно попавшему в плен Матрэлу свои условия. – Обещай мне следовать за нами все эти три декады и тогда, – Леона помедлила и добавила, – тебя не будут заковывать.

– Сам я не сбегу. – Мальчишка говорил медленно, словно что-то про себя взвешивая. – Даю слово. – Он запнулся и жестко припечатал: – Но только мое слово.

Леона лихорадочно размышляла. Опустив фальшион, она покосилась на разрезанную рубаху и щедро кровоточащую царапину. «Пусть сразу поймет, что я не шучу». – Никаких попыток побега? – уточнила фирдхера.

– Самостоятельных, да, – парнишка решительно кивнул, подтверждая сказанное, – но если мне захотят помочь, мешать не буду.

– Об этом я позабочусь, – Леона хищно оскалилась. – Если эти помошнички появятся, на своих ногах они не уйдут.

Воительница стояла на расстоянии вытянутой руки от мальчишки. Теперь у нее появилась возможность рассмотреть его внимательнее. Высокий. Для своего возраста даже слишком. Будучи выше многих мужчин, она была ему вровень. «Еще пара-тройка лет и этот юнец станет на ладонь выше, чем сейчас, а то и на две», – подумала Леона. И тут же резко себя поправила. «Если конечно доживет». Копна давно нечесаных темно-медных волос, худое, вытянутое лицо. Знаменитый длинный нос и широкий подбородок. И глаза. У нее перехватило дыхание. Все Младшие Владыки были кареглазы, но этот. Даже верховная фриэкса Гдады не имела радужку такого насыщенного синего цвета. Кобальтовые глаза вызывали дрожь, манили и тревожили.

Фирдхера резко отвернулась и процедила сквозь зубы: – Как твое имя юноша?

– Эдмунд. – Корокотта согласно рявкнула. – Эдмунд Ойкент, – повторил мальчишка и, закатив глаза, упал назвничь.

•••

Сьера Лангека распирало от ярости. Гнев клокотал в груди раскаленной лавой. Он не понимал; его это ярость или чужая. Сломанные ребра, что еще недавно так нестерпимо болевшие, казалось, напрочь исчезли из тела, которое стало легким и послушным. Мысли путались и беспорядочно мельтешили. Рядом хрипели солдаты гарнизона, выгнув спину и отбросив в сторону оружие. Головы в шлемах метались из стороны в сторону. Из перекошенных ртов вырывались бессвязные крики. – «Дар Младшего у обделенных?!». – Капитан привстал на одно колено и огляделся. Сила внутри бурлила и требовала немедленного выхода, слух обострился, в нос лезли доселе незнакомые запахи. Даже изрядно подзабытый Зов не вызывал в нем такого дикого восторга, ощущения безмерного могущества и... столь жуткой, испепеляющей ярости. Сьер Лангек Гард выхватил меч и завыл во всю силу своих легких: – Хааарррааа! – Он с легкостью вскочил на узкий мерлон, балансируя на скользких камнях, забыв об осторожности и мучавшей его боли. – Хааарррааа!!!

Ярость отхлынула столь же неожиданно, как и появилась. Сьер Лангёк судорожно вздохнул и выпрямился. Зов Владыки докатывался до всех, в ком есть хоть частица Дара Младшего. Но едва коснувшись и нежно пощекотовав мятущуюся душу красного первородный гнев сразу же возвращался к своему исконному владельцу. Ибо предназначался исключительно для потомков Младшего, многократно усиливая и без того их нечеловеческие возможности. Иное дело Призыв. В такой момент Матрэлы делись своим Даром со всеми, даже с жалкими обделенными, которые становились сильнее, быстрее и неустрашимее. Что же говорить про обладателей рубиновых перстней? Их Призыв вкупе с собственным Зовом превращал в кровожадных чудовищ. Но у всего есть обратная строна. Возвавший Младший Владыка был воистину непобедим, но передав львиную долю своего Дара другим он становился всего лишь простым красным. Пусть сильным, не знающим страха и жалости. Но только человеком, а вовсе не полубогом. И потому усталость от Призыва любой Матрэл ощущал гораздо сильнее и быстрее чем от Зова. Не потому ли этот неизвестный Матрэл одумался и прервал его. Раздумывать было некогда. Стена Ярости ушла, оставив в его душе тлеющий гнев. Лангёк закрыл глаза и прислушался. Гнев продолжал гореть внутри крохотным огоньком, готовый любой момент вспыхнуть ярким пламенем.

– Сука, пидор вонючий, – Капитан ни разу не слышал, чтобы Культяпка так громко визжал. – Падла ты что делаешь, мать твою!? Все сюда!!! – Грязные ругательства еще висели воздухе, а капитан уже мчался на крик верного оруженосца. Переломанные ребра предательски скрипели, но его долгожданный Зов позволил забыть о дурманящей голову боли.

– Блядская тварь. – Пит приостановился, вскинул арбалет, выстрелил и тут же помчался дальше. – Капитан проследил за полетом болта и припустил еще сильнее. Зов глушил боль и добавлял сил. Лангёк стиснул зубы и, выставив вперед высокий гребень шлема, несся вперед подобно бешенному быку. «Только бы успеть». К главным воротам Оплота он подбежал почти одновременно с Культяпкой. Вслед за потерей стоявшего напротив ворот барбакана Лангёк приказал завалить вход камнями, резонно полагая, что именно там придется отражать основной натиск эрулов. Однако после того как стенобитные орудия противника проломили почти десять локтей южной стены, главные усилия были сосредоточены на возведении бретеши. О приказе капитана уже ни кто не вспоминал. Надвратную башню охранял десяток Ормисона. Бывалые бойцы были преданы своему командиру-эрулу, а Лангёк доверял ему больше других десятников. Теперь Лиафин Большая Борода ревел, пытаясь затолкать сизые кишки в распоротый до грудины живот. Рядом валялся его любимый годендаг без шипа и расколотый по середине.

– А вот и капитан, – прошипел змеиный голос. – Пришли полюбоваться на то, как сюда ворвутся эрулы. – Дорф Спир мерзко захихикал. – Я заблокировал герсу, а ваши люди разнесли в щепки ворота. – Копейщик стоял, привычно опираясь на длинное древко. – Не по своей воле, конечно, а потом, – Спир сделал скорбное лицо, – ужаснулись содеянному и поубивали друг друга.

«Теперь точно не удержим», – обреченно подумал Лангёк. – Но эту продажную шкуру нужно прихватить с собой". Он молча вытащил меч и медленно направился к вальяжно стоявшей фигуре. Тяжелые шаги по брусчатке отдавались гулким эхом в полукруглых сводах длинного коридора надвратной башни. Рядом шумно дышал Пит Культяпка, держа в руках разряженный арбалет. Топот бежавших на подмогу солдат слышался совсем близко.

– Не спешите капитан. – Спир и не думал убегать. Ленивая улыбка продолжала кривить бледные губы.

Ублюдок, – хрипло прорычал Культяпка. Он, наконец, отбросил бесполезный арбалет и вытащил широкий баселард. – Сейчас посмотрим какого цвета кровь у предателей.

– Я бы не был в этом так уверен, дружище. – Спир как будто стал выше ростом. Серые, с карими вкраплениями радужки потемнели. Чернильные щупальца быстро вытеснили привычный цвет, отчего глаза копейщика превратились в два ядовитых уголька. – Убей капитана Пит. – Дорф Спир не уговаривал и не просил. Он приказывал. Слова проникали в сознание тяжелыми маслянистыми каплями, растекаясь в душе холодным отвращением и иссушающей злобой. – Ты же его ненавидишь. Не так ли? – Тошнотворное карканье впивалось в сердце иглами боли и страха. – Вспори ему брюхо. А лучше ударь под мышку, так вернее. – Спир снова хихикнул. – Давай дружище.

Лангек оглянулся и не поверил своим глазам. – Культяпка напоминал поломанную куклу двигаясь в его сторону неровными, рванными шагами. Заросшее щетиной лицо было искажено, слюна капала из полуоткрытого рта, а из глаз текли кровавые слезы. Оруженосец стонал от боли, багровые сопли пузырясь стекали к подбородку, повисая на нем длинными тягучими нитями. – Не...ненави...хррр. – Пит Карр резко выбросил вперед руку с зажатым клинком. – Спир визгливо хохотнул, откидывая в смехе голову. Желтые зубы противно скрипели друг о друга, а жидкая бородка лихорадочно тряслась. – А ты капитан ткни его мечом. – Рука непроизвольно дернулась, но Лангек сдержал порыв и лишь отразил неловкий удар. – Не хочешь? – Смоляные глаза вперились в капитана, который почувствовал как наливается ненавистью и злобой. В затылке пульсировала боль. Нога зацепилось за распростертое на полу тело и он чуть не упал. Это его спасло. Над головой промелькнул арбалетный болт. «Это уже не Культяпка» – ударило в темя. Сзади кто-то навалился. Толстые пальцы сдавили шею. Удар копьем в бок заставил его невольно вскрикнуть. В железный башмак корявыми пальцами вцепился полумертвый Ормисон, чье заросшее пегой бородой лицо было красным от крови, а вместо глаз зияли спекшиеся багровые сгустки. Милосердный удар мечом раскроил десятнику голову, но сбросить душившего противника Лангёку не удалось. Усталость от Зова нарастала, грозя превратить его вскоре в стонущий от боли мешок переломанных костей. "Сейчас или никогда". Он резко откинулся назад, впечатав висевшего на спине противника в каменную кладку. Давление на шею ослабло. Лангёк рванул вперед. Однако Спир даже не двинулся, мерзкой ухмылкой поджидая несущего на него капитана. – Стой на месте, – гадкий голос требовал немедленного подчинения. "Он не знает, что теперь мне доступен Зов". – Лангек злорадно усмехнулся, видя как торжество на лице Спира сменилось непониманием, а затем и ужасом. "Лишь ярость красного может побороть Дар Четвертого". Выставленное копье капитан с легкостью отбил, а затем вонзил острие в защищенный кольчугой живот. Железные кольца прогнулись и уступили. Меч пробил тощее тело насквозь, на две ладони выйдя из спины. Спир дернулся, но капитана провернул рукоять, чувствуя как на лезвие накручиваются чужие внутренности. Внутри его бушевала ярость. Он боднул шлемом побледневшее лицо, разбивая в кровь нос, щеки и тонкие губы. Кровь брызнула фонтаном, залив смотровые щели и обжигая глаза горячими каплями. Темный пытался что-то прохрипеть, по повторный удар выбил ему половину зубов и окончательно превратив нос в бесформенную лепешку из мяса и хрящей.

А потом лезвие баселарда с хрустом вошло в правую глазницу копейщика, разрывая ткани и пронзая мозг. Спир тонко взвыл и сразу обмяк.

– Жри дерьмо Падшего. – Пит продолжал вгонять клинок в череп. – Надеюсь на том свете ты его нажрешься досыта. – Оставив кинжал в глазнице, он кулем сполз по стене на камни, жадно глотая воздух и гулко сглатывая слюну. – Кажись, кончился сука.

– Вставай Карр. – Лангёку до смерти хотелось присесть рядом. – Теперь им и разбивать бретешь нет необходимости. – Он потянул оруженосца за рукав. – Отдыхать не время. Нужно встретить их здесь и надрать задницу. Пусть сдохнем, но с собой утащим побольше ледышек.

– Не сегодня капитан, – прохрипел Пит и кивнул в сторону разбитых ворот. Лангёк прищурился. От лагеря эрулов отделилась фигура человека и осторожно направилась в их сторону. В руках он держал длинную палку, на которой трепыхалась белая тряпка.

•••

1328 г. от Прихода Триединых

Торния. Мистар

"Ученик. Но я все же спрашиваю: почему Неназываемый

создал Младшего, сотворив его по своему образу и подобию,

столь яростным и гневливым?

Учитель. На твой вопрос отвечу кратко: эманации

Старшего и Средней вобрали в себя лучшее, что

было в Неназываемом. И потому чувственная природа

Младшего в наибольшей степени близка к Падшему...".

Ганон Тоск по прозвищу Северянин

«О разделении Неназываемого»

(Матриархом Веллой XI сочинения

Отца-настоятеля Ганона Тоска

были запрещены)

Татинцин все таки его цапнул. И теперь на месте укуса расползался зловещий багрово-красный синяк. Мерзкая скотина слопала оба яблока, что с опаской протянул ей Гоэль, а затем, поняв, что больше от этого незнакомца, ловить нечего от души кусанула его за то место, до которого смогла дотянуться. Освин со стоном дотронулся до левого плеча. Хорошо, что он догадался перед визитом на конюшню пробраться к себе в комнату и одеть толстый стеганный камзол и плотный плащ. Иначе так легко он бы не отделался.

– Сволочь ты, – прежняя злость уже прошла, и юноша произнес эти слова уже благодушно. – Я тебя вкусняшкой угостил, а ты кусаешься. Не по-людски это. Гнедой жеребец прял ушами и делал вид, что претензии не по адресу.

Мирно покачиваясь в седле, Гоэль размышлял, что ему делать дальше. Ехать в столицу было опасно, так как именно там проклятый Гатто будет искать его в первую очередь. Трупы Гейно и сьера Вайрана наверняка нашли, а значит, Медовая кошка все сделает, чтобы юный Страж не добрался до Табара. Неужели мэтр Гатто оказался темным? Совсем рядом с троном?! Ближайший к императору человек, его советник и любимец?! Освин боялся даже думать об этом. Но это бледное лицо с угольно-черными радужками... Юноша поежился, хотя солнце нещадно пекло и он обливался липким потом. Испытанные им тогда чувства боли, ужаса и отчаяния, будут преследовать его до конца жизни. Так страшно ему не было ни когда. Гоэль пришпорил Татинцина, который возмущенно заржав, перешел на неторопливую рысь. Когда показались грандиозные стены Мистара Гоэль уже принял решение. Он встретится с мэтром Бойлом, хотя там его наверняка будут ждать. Вместе они попробуют найти вилладунских беглецов.

Рогатки, перегородившие главную дорогу к городу, Гоэль увидел издалека. Свежеоструганные колья угрожающе торчали из длинных, наскоро обтесанных стволов. За ними стояло с десяток воинов в добротных доспехах. Недовольно всхрапывая Титанцин остановился лишь, когда до острия кольев оставалось не больше локтя.

– Куды прешь? – Главный был небольшого роста, но широкогрудый и с мощными плечами. За спиной у коротышки двумя рогами торчали рукояти кривых сабель. – Эй хлыщ, сходи с коняги. Да смотри не рыпайся.

"Опередить меня Гатто не мог. Если, конечно, у его людей не выросли крылья. – Мысли мелькали в голове юноши суматошным потоком. – Вряд ли эти солдафоны стоят здесь по мою душу. Хотя, кто его знает".

– Что происходит сержант? – Прикинуться простодушным щеголем было проще всего. Едва ли перед ним был даже подсержант, но любому десятнику лестно, когда его, пусть и на словах, повышают в чине. «На городских стражников не похожи. И не разбойники. Слишком хорошо вооружены». – Освин покосился на суровые лица в шлемах, сбитые костяшки и старые шрамы. «Скорее всего, солдаты гарнизона. Может даже обещанная подмога из Табара». Трое из десятка уже стояли за его спиной, явно намереваясь отрезать ему дорогу назад. Освин спрыгнул с седла и, подняв открытые ладони, широко улыбнулся. – Не был пару декад в Мистаре и вот на тебе, всюду заставы. Неужели отцы города решили перестраховаться?

– Не твоя забота. Лучше выкладывай, откуда ты? – Коротышка был не дурак и словоохотливостью не отличался. По крайней мере, вопросы Гоэля он демонстративно игнорировал. Глазки-бусинки обшаривали его снизу доверху. А что-бы путник не усомнился в серьезности его намерений, крикнул куда-то за спину юному агенту: – Если дернется, стреляй. – Из зарослей раздался согласный свист, заставивший Гоэля невольно вздрогнуть.