Текст книги "История одного вампира v 2.0 (СИ)"

Автор книги: НекроХРЫЧ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)

Большой кот что-то рыкнул пришедшему и отошел в сторону.

– Уходи… – прохныкала девочка. – Оставь меня…

– Покажи мне, что у тебя с лицом, – голос дрожал от гнева, но собеседник старался говорить как можно мягче. – Не бойся, я хочу помочь тебе.

– Ты будешь смеяться надо мной… за что вы все со мной так… что я вам сделала?

– Меня позвал мой фамильяр, он сказал, что тебе плохо.

– Котик? – удивилась Фрейя и взглянула на огромного фамильяра. – Это ты его позвал?

Гарри смерил своего фамильяра взглядом. Ну ничего себе котик! Да этот котик способен ударом лапы сломать хребет быку! «Вот она – суровая скандинавская женщина», – мельком подумал мальчик.

Граф кивнул, и девочка окончательно убедилась в том, что ее пушистый друг более чем разумен. А потом ее запястья осторожно обхватили чьи-то теплые сильные пальцы и медленно отвели руки от лица. Фрейя не особенно сопротивлялась и зажмурилась, услышав сдавленное ругательство.

– Вставай, – голос стал серьезен. – Вставай и быстро за мной!

*

Когда с Гарри внезапно связался его фамильяр, мальчик сразу понял: произошло нечто из ряда вон, поэтому примчался, не медля ни секунды. Граф не был пустым паникером и вообще даже не знал такого понятия, как паника.

Поттер прибежал к фамильяру и увидел рыдающую девочку. В ноздри ударил знакомый резкий запах, забыть который мальчик не мог при всем желании. Пара минут ушли на уговоры девочки показать лицо, и когда он увидел то, что с ней случилось…

Если бы Поттер в этот момент встретил того, кто это сделал с девочкой, то не поручился бы за то, что от обидчика осталось бы хоть что-то для того, чтобы похоронить, и то останки пришлось бы соскребать со стен, пола и потолка по всему коридору. Кожа распухла и приобрела багрово-синюшный оттенок, на щеках, скулах, лбу, спинке носа и подбородке появились большие глубокие гноящиеся язвы чуть ли не до костей, но самым страшным было то, что веки правого глаза оказались почти расплавлены и превратились в два гноящихся струпа, а сам глаз сильно воспалился. Судя по состоянию, Фрейя просидела здесь минимум час.

– Вставай, – тут же велел Гарри, мысленно благодаря Графа за то, что сразу вылизал лицо девочки – слюна его фамильяра обладала достаточно сильным целебным и обезболивающим действием и смогла приостановить процесс. – Вставай и быстро за мной!

Девочка всхлипнула и замотала головой – стыдилась показаться кому-то. Поттер выругался, громко, грязно и витиевато – в лучших традициях охотника, которому в колено воткнулось жало мантикоры – схватил девочку за руку и потащил за собой, игнорируя сопротивление и мольбы.

– Тебя надо вылечить, и как можно быстрее, – прикрикнул Поттер, и Фрейя испуганно замолчала, втягивая голову в плечи. Мальчик сконцентрировался и бросил Зов:

«Вильгельм».

«Чего тебе, пацан?»

«Свяжись со Слагхорном, скажи, что я приведу к нему девочку, которой лицо облили концентрированным соком бубонтюбера».

«Еб*ть-колотить – вот этой кислотно-гноящей хренью? Уже бегу за ним».

«Спасибо».

«Ну, бл*ть, и ученички пошли…» – донесся до Гарри отголосок наиболее сильной мысли Вильгельма, после чего канал связи прервался. Поттер тут же создал новый канал:

«Мам, ты не сильно занята?»

«Гарри, что-то случилось? – немедленно встревожилась Сара. – Я не занята».

«Возьми аптечку и отправляйся в Хогвартс, в кабинет Горация Слагхорна. Тут девочке лицо залили соком бубонтюбера, она где-то с час так просидела, причем правый глаз сильно пострадал».

«Господи! Кто же ее так? Ты сам не пострадал?»

«Нет, со мной все хорошо».

«Скоро буду!»

Через пару минут их встретил на пороге немало встревоженный Слагхорн и тут же отвел девочку вглубь своих покоев. Гарри ринулся вслед за ними, Граф прошел в небольшую гостиную и остался сидеть там, подключившись к глазам своего хозяина – черный ягуар также беспокоился за девочку.

– Боже правый, кто же так с ней? – охал старый мастер. – Слишком долго, час с лишним времени прошло. Пойди ты сразу ко мне или к мадам Помфри – и ограничились бы промыванием и повязками на пару дней, а сейчас…

Речь алхимика сопровождалась быстрыми и ловкими манипуляциями. Вильгельм только успевал подавать ему нужные тюбики и открытые пачки марлевых салфеток – здесь Гарри заметил, что аптечка у Слагхора состоит наполовину из маггловких препаратов и бинтов. Сначала Гораций поднес к носу девочки ватку, смоченную каплей жидкости из маленького пузырька, после чего отвернулся и что-то пробормотал. Капелька испарилась небольшим облачком, которое втянулось в ноздри девочки и отправило ее в глубокий сон. Далее декан Слизерина быстро и умело промыл язвы обычной перекисью водорода, смывая гной, затем протер лицо чистым, как слеза, зельем с приятным, чуть сладковатым запахом, и язвы перестали гноиться.

– Узнаю, кто это сделал – на части разорву, – чуть ли не прорычал Вильгельм. – Малолетние скоты, в Цитадели за такое…

– Детские шутки порой излишне жестоки, а порой могут и покалечить, – Слагхорн неодобрительно посмотрел на вампира. – Прошу вас, мой старый друг, подайте мне серый тюбик и набор инструментов. Я, конечно, не хирург, но кое-что умею.

– Нет необходимости, – раздался у дверей серьезный спокойный голос. Гарри обернулся и улыбнулся Саре, но его кровная мать лишь слегка кивнула сыну и быстрым шагом подошла к девочке с большим саквояжем в руках. Взмах рукой – и столик с диваном отплыли в сторону, еще пара взмахов – саквояж раскрылся, и из него показались операционный стол, набор инструментов и большая аптечка.

– Она уже под наркозом?

– Да, моя личная модификация фторотана, магглы так хороши в искусстве анестезии, что магия уже пасует…

– Хватит разглагольствовать! – прикрикнула Сара, от чего даже Вильгельм вжал голову в плечи, и быстро накинула халат прямо поверх одежды. – Чем вы ее обработали?

– Сначала перекисью, затем – бальзамом Жабера, ну и все…

– Хорошо, а теперь отойдите и не приближайтесь ближе пяти шагов, я все здесь простерилизую.

Вильгельм оградил Сару барьерами, создав замкнутое пространство с воздушным фильтром, не пропускающим ничего крупнее молекулы углекислого газа.

– Узнаю, кто это с ней сделал – и эта тварь еще тридцать лет не сможет сдохнуть, – глаза женщины полыхнули багровым.

– Так она – как и вы? – удивился Гораций.

– Что как мы? – удивился Гарри. Неужели алхимик догадался?

– Не парься, пацан, нас почти все раскусили, тем более, мы и не особенно прятались, – махнул рукой Вильгельм. – Куда важнее сейчас узнать, что там произошло.

Несколько минут мужчины и мальчик стояли молча.

– Я и не знал, что мама умеет оперировать, – тихо произнес Гарри.

– Она практикует почти девяносто лет, и еще в прошлой жизни была врачом, – тихо пояснил Вильгельм. – Сара умеет практически все, что имеет отношение к медицине. Это нас проще лечить управлением кровью, а людей проще вот так.

– Боже, как тяжело смотреть, – по щеке Горация скатилась слеза, а его взгляд был прикован к небольшому тазику, куда Сара сбрасывала кусочки омертвевшей плоти. – Она же ей все мясо с лица срежет…

– Правая скула и спинка носа были разъедены до костей, – нахмурился мальчик.

– Может, заткнетесь уже? – донеслось из-за барьеров, и Вильгельм быстренько добавил шумоизоляцию.

– Это значит, что и часть костей придется убрать, – вздохнул Слагхорн. – Это меня и тревожит, как девочке дальше жить с таким-то лицом…

– Сок этого гнойного растения – это все-таки не когти нунду и не жало мантикоры, – пожал плечами Вильгельм. – Уверен, Сара вылечит девочку так, что даже следов не останется.

В это время дверь с грохотом распахнулась, и Вильгельм понял, как сильно повезло визитеру – за такой шум Сара могла устроить внеочередной инсульт на пару деньков. К Слагхорну ворвалась бледная, растрепанная Габриэль Гринграсс, и тут же воскликнула:

– Где она? Что с ней?

Вслед за деканом Гриффиндора в гостиную прошмыгнула Гермиона, бледная и дрожащая, а ее виноватый взгляд скользил от брата к полу и обратно.

– Брат…

Мальчик шагнул вперед. Декан Гриффиндора не успела ничего понять, просто его рука мелькнула в воздухе, а Гермиона вскрикнула от боли и упала на колени, схватившись за щеку, поднимая на лорда Поттера полный слез и страха взгляд.

– Я же велел тебе присматривать за ней, – тихо произнес Гарри, бросая на сестру такой взгляд, что та пожалела, что не умеет проваливаться под пол.

– Гарри, прости, я забыла…

– Подойди и посмотри. Благодаря твоей забывчивости ее полтора месяца травили, а сейчас на ней нет лица и нет правого глаза. Давай, подойди. Вильгельм, покажи ей. Я кому сказал! Встань и шевели булками!

Гермиона подлетела на ноги и вжала голову в плечи, быстро делая шаг. Один взгляд – и крик застрял у нее в горле, а она сама смертельно побледнела, прижала ладони ко рту и отступила назад.

– Боже, да что с ней сделали? – Габриэль не просто побледнела – ее лицо приобрело пепельно-серый оттенок.

– В лицо вашей подопечной выплеснули концентрированный сок бубонтюбера, – со вздохом произнес Слагхорн. – Это еще не зрелый гной, но такой сок намного опаснее. А девочка еще и отсиживалась где-то, стыдилась показаться, вот и результат. Глаз все еще может уцелеть.

– О, нет… – женщина прижала ладони ко рту. – Я… боже…

– Гермиона, – Гарри подошел к тут же сжавшейся сестре. Девочка испуганно сжалась – брат еще никогда не поднимал на нее руку, это оказалось слишком больно и унизительно, но больно не от удара – от того, что она его разочаровала.

– Я считаю нецелесообразным оставлять тебя на факультете, где в порядке вещей травля и выплескивание в лицо всякой едкой дряни. Завтра я загляну к директору и буду вынужден настоять на перераспределении. Что касается вас, профессор Гринграсс – куда вы вообще смотрели? Что, за полтора месяца она ни разу не заплакала, не подошла к вам, не попросила о помощи? Ладно, ее могли запугать, но она разве не выглядела удрученной и напуганной?

Декан Гриффиндора побледнела и сжала палочку сквозь карман мантии. Чтобы ее отчитывал мальчишка, причем отчитывал, словно какую-то школьницу?

– Полегче на поворотах, миледи, – в устах Вильгельма последнее слово прозвучало, как оскорбление. – Не рекомендую поднимать на пацана палочку, если не хотите, чтобы он вас пожрал. Или чтобы я раздавил вас, как таракана. Или чтобы вот эта прекрасная леди прокляла вас так, что вы до конца жизни будете гнить заживо.

Габриэль испытала прилив самого настоящего ужаса, от которого задрожали колени, а сердце ушло в пятки. Вильгельм не угрожал. Он предупреждал.

– Прости меня, Гарри, – Гермиона осторожно подошла к брату. – Я очень виновата, я забыла, столько всего навалилось, я…

– Ты допустила очень грубую ошибку, и только потому, что ты – моя сестра, я не высеку тебя плетью. Если бы ее просто травили – я бы тебя простил, но ее чуть не изувечили. Не найди ее Граф – что было бы? Отравление и смерть? Уродство до конца жизни? Ты видела последствия ошибки, запомни это раз и навсегда. Другого такого урока не будет. С этого дня ты присматриваешь за ней. Пока Фрейя не поправится – не отходишь от нее ни на шаг, а когда поправиться – расскажи ей все. Ползай на колени, пресмыкайся, лижи ей зад, но сделай так, чтобы она тебя простила – это твое наказание.

– Я бы предпочел сотню плетей, – ввернул Вильгельм, перехватил взгляд Гарри и хмыкнул, но промолчал.

– Я… я поняла… – девочка вжала голову в плечи, а по ее щеке прокатилась слеза. – Прости меня, брат… я… я… я сделаю все, как ты сказал… я не подведу… только пожалуйста, не сердись на меня… прости, я сделала тебе больно… я разочаровала тебя… такого больше не повторится, обещаю!

В словах девочки было столько боли, раскаяния, любви и искренности, что Гарри едва сдержался, чтобы не прижать ее к себе, не успокоить и не наделать кучу других вещей, идущих в разрез с понятием педагогики. С помощью Вильгельма, повлиявшего на его эмоции извне, мальчик без усилий подавил этот порыв, хотя знал, что справился бы и сам.

– А теперь хорошенько подумай, что ты ей скажешь.

Тем временем Слагхорн с величайшим любопытством наблюдал за тем, что делала Сара. Мужчина признался себе, что даже ему пришлось приложить всю свою выдержку, чтобы смотреть на то, как одиннадцатилетнюю девочку практически лишили лица и части скальпа, оставив лишь участок кожи на подбородке, несколько клочков мышц на костях и левый глаз. Результат выглядел просто чудовищно, но еще хуже был сам процесс.

Тем не менее, алхимик полностью поддерживал Сару. Женщина удалила все поврежденные ткани, которые требовалось бы лечить не одну неделю, но зачем она убрала глаз? И, самое главное, почему нет никаких признаков кровотечения? Впрочем, Гораций полагал, что эта женщина способна на такое, что ему и не снилось, чему и стал свидетелем.

Убрав поврежденные ткани, Сара аккуратно положила ладони на голову Фрейи и сосредоточилась. А потом началось такое, по сравнению с чем срезание по кусочкам всего лица выглядело как-то совсем бледно и абсолютно обыденно.

Плоть вырастала заново, причем очень быстро. Буквально за пару минут восстановились все мышцы и кожа, затем еще несколько минут восстанавливался глаз, а после этого женщина просто убрала ладони и тяжело вздохнула. Но девочка по окончании операции выглядела так, словно несколько дней голодала. «Не удивительно, надо же откуда-то брать материалы и энергию для восстановления», – Гораций приготовился слушать, что же скажет эта целительница.

Вильгельм поторопился снять барьеры, понимая, что секунда промедления может стоить ему потенции на пару месяцев – женщина Бальтазара очень легко могла устроить такое, один раз мужчина уже обжегся – с него хватило.

– Девочка сильно истощена физически и магически, пусть сначала поспит несколько суток, потом – хорошенько поест. Гарри, дашь ей это зелье, предварительно добавишь свою кровь, пары капель хватит. Добавишь сразу перед тем, как она выпьет, понял? Сразу нельзя сильно кормить, лучше половинные порции каждые час-полтора – тогда восстановление пойдет так, как надо.

– Понял, не дурак, – пробормотал мальчик. – Слышала, Гермиона? Будешь сидеть рядом с ней, как только очнется – зовешь меня.

Мальчик резко развернулся, высвобождая ладонь из пальцев сестры, и быстрым шагом направился к двери.

– Постой, куда ты? – девочка почувствовала неладное – уж больно недобро блеснули глаза ее брата.

– В гости к своим друзьям с Гриффиндора, – обернулся через плечо Гарри и не сдержал широкой, хищной улыбки. Хлопнула дверь, заглушив быстрые шаги по коридору.

– Вот дерьмо, – выдохнула леди Гринграсс и ринулась было следом, но ей путь преградила прозрачная эластичная стена, мягко оттолкнув назад.

– Если ты сейчас встанешь у него на пути – он тебя убьет, – медленно произнес Вильгельм. – А если не убьет он – убью я. Ты поняла?

Габриэль судорожно кивнула. Она просто до дрожи боялась этих вампиров, наводнивших замок. Страх за жизни детей быстро исчез – уже через две недели стало понятно, что вампирам не нужно убивать и что они привели своих трэллов, которых держат в своем особняке в Хогсмиде. Но остался страх за свою жизнь. Будь Габриэль Гринграсс боевиком – она бы так не боялась. Боевая трансфигурация очень серьезная штука и вполне позволяла как следует отделать любого из преподавателей фехтования или ассистентов Вильгельма. Но остальные четверо…

– Вильгельм, успокойся, – прикрикнула Сара.

– Она хочет помешать твоему сыну, женщина, – повернул голову вампир. – Я просто делаю так, чтобы пацан мог сделать свое дело, научить наконец этих драных сопляков хоть крохам дисциплины и уважения и поступить так, как должен поступить мужчина и Лорд! Но если пацан устроит погром – я перестану его уважать.

– Почему? – пискнула оробевшая Гермиона – это рядом с Гарри она никого не боялась, но наедине со Старшими нервничала не на шутку.

– Потому что погром – это средство эксцентричного придурка с силой, бьющей из одного места. Лорд и лидер должен быть справедлив и не должен поддаваться импульсам, что бы ни произошло, он должен найти виновных и не должен позволить эмоциям взять верх.

Четыре дня спустя

Гермиона зевнула и взмахом руки зажгла свечи. Она уже четвертый день не посещала занятия, а преподавателям будет плевать на то, чем она занималась в это время. Тем не менее, она решила, что получать от преподавателей лучше, чем злить брата.

Ее брат оправдал надежды Вильгельма. Он пришел в гостиную Гриффиндора и, не сказав ни слова, сотворил поисковое заклятие высшего уровня. Мальчик угробил половину резерва, но нашел тех, на кого были направлены боль и обида Фрейи фон Ашеберг, но не стал ничего с ними делать. Лорд Поттер сказал всего несколько фраз, он не угрожал, не предупреждал о возмездии, не разбрасывался вызовами на дуэль, как делал на первом курсе, он вообще не упоминал о какой-либо расправе. Он даже не оскорбил их. Он был очень спокоен и, по словам Парватти, выглядел уставшим, но говорил так, что все они почувствовали себя мерзко, словно окунулись в чан с дерьмом – это уже слова Вуда.

Флешбек, четыре дня назад, гостиная Гриффиндора

– …она так верещала, так вертелась… – хихикала черноволосая девчонка с четвертого курса. – Вы бы видели, как она визжала, когда я ей брызнула в лицо этой дрянью!

– Энни, ты что наделала! – ахнула ее подружка. – Это же может изуродовать ее на всю жизнь!

– И поделом! Нечего было идти на Гриффиндор, нечего было вылезать со своего полуострова, так бы там и жила спокойно эта скандинавская сучка! Или это не ты порезала почти всю ее одежду кроме той уродливой мантии, которую перекрасил Симонс?

– Но нельзя же заходить так далеко! Ты подумала о последствиях?

– Вряд ли, иначе знала бы, что род фон Ашеберг – древний и сильный шведский род, – услышали они голос мальчика неподалеку.

– Ну и валила бы в свою Швецию отсюда, – отмахнулась черноволосая и удивленно воззрилась на побледневшую подругу, уставившуюся куда-то ей за спину. – Лили, ты чего?

И только сейчас гриффиндорка обратила внимание на гробовую тишину в гостиной.

– О-обернись… – запнулась Лили. Энни обернулась и фыркнула:

– Что ты здесь забыл, слизеринец? Опять пришел защищать какую-то убогую, да?

Лорд Поттер, против ожиданий, был совершенно спокоен, он выглядел каким-то удрученным, усталым. Слизеринец просто обвел взглядом всех, кто собрался с общей гостиной, и от этого взгляда опустили глаза в пол все до единого. Даже дети почувствовали странную ауру, исходящую от мальчика и не имеющую ничего общего с магической аурой, являющейся частью каждого существа.

А дальше Гарри сделал то, чего не ожидал никто. Он достал из кармана пробирку с голубоватой субстанцией, напоминающей слегка светящуюся струйку дыма, вторая рука достала палочку, а губы начали шептать длинное заклятие, затянувшееся на добрых полторы минуты, формируя в воздухе белый матовый шар с текущей по его поверхности белесой дымкой, после чего влил в шар содержимое пробирки.

Поток энергии наполнил гостиную и сформировался в шесть белых нитей, две из которых ударили в грудь Энни и Лили, еще одна уперлась в какого-то мальчика в углу, а три – рассеялись в стенах. Потом мальчик схватил шар рукой и сильно дернул. Трое гриффиндорцев подлетели к нему, словно к ним привязали канаты и резко дернули, еще трое скатились по лестнице, и Гарри почти не удивился, узнав Шестого и Финнигана в двоих из них.

– Гриффиндор, факультет самых храбрых и благородных учеников Хогвартса, – негромко заговорил слизеринец. – Наверное, это очень трудно – кричать о храбрости и благородстве на каждом углу, через каждые три слова в любом разговоре. Так трудно, что на дела не остается ни храбрости, ни благородства. Всей чести гриффиндорцев хватает лишь на то, чтобы травить тех, кто отличается от них, тех, кто не может дать достойный отпор. Вы издевались над беззащитной девочкой, а все остальные – просто смотрели, словно на представление. И что, вам так понравилось? Тебе, Энни, понравилось смотреть на то, как кричит от боли и страха беззащитная девочка? Фрейя едва не погибла от шока и отравления. Тебе, пацан, понравилось портить ее вещи? Не отвечай, сосунок, вижу, что понравилось. Я охочусь и убиваю с восьми лет, и я повидал столько дерьма, что думал, будто меня ничем не удивишь. Как я ошибался. Храбрые и благородные… м-да, – мальчик покачал головой. – Жаль, Годрик не видит, во что превратился его факультет. А может, оно и к лучшему, к чему его огорчать. Похоже, что после ухода близнецов Вайлд этот факультет покинули последние настоящие люди.

Конец флешбека

Буквально сразу же после того, как Гарри закончил с разговорами, в гостиную влетела декан. Что там творилось… Гермиона была искренне рада, что не попалась леди Гринграсс под горячую руку. Головы летели только в путь. Старосты лишились значков, а Кэти Белл – еще и места в квиддичной команде. С каждого, кто издевался над Фрейей, слетело по полсотни баллов и были сделаны соответствующие записи в личных делах. Пятерым были объявлены отработки до конца семестра, что с учетом необходимости в серьезной подготовке к занятиям являлось практически приговором к лишению свободного времени и вероятности вылететь из Хогвартса за неуспеваемость. Встал вопрос об исключении той девчонки-четверокурсницы, которая плеснула в лицо Фрейи сок бубонтюбера. С учетом того, что ее уже не приняли бы ни в одно учебное заведение волшебного мира с таким-то инцидентом, подобное фактически являлось приговором к частичному разрушению ядра и стиранию памяти.

Единственное, чего Гермиона сильно боялась, так это того, что все ополчатся против Фрейи, сделают девочку виновницей в своих бедах. Но, похоже, что настроения на факультете совсем другие. Новый староста, Альфред Боутон, до этого неприметный шестикурсник и один из десятки лучших студентов Хогвартса, решил действовать и взялся за факультет всерьез. Ему помогала Алисия Спиннет, разделяя эту нелегкую ношу превращения толпы раздолбаев в более-менее адекватную группу ребят.

Внезапно маленькая ладошка в ее пальцах пошевелилась. Гермиона охнула и тут же сжала амулет вызова брата свободной рукой, вглядываясь в лицо девочки.

– Пить…– прошептала Фрейя.

– Сейчас, – Поттер тут же приподняла ее плечи и приложила к губам стакан, а ее сердце сжалось от жалости – девочка так исхудала, что под пальцами сквозь сорочку чувствовались все кости.

– Где я?

– Ты у меня в комнате, не бойся, – в горле встал ком. – Я…

Гермиона не могла этого сказать.

– Тебе нужно выпить лекарство, Гарри скоро принесет.

Сразу же после этих слов дверь в комнату открылась, и к Гермионе вошел ее брат, неся в руке откупоренный пузырек с пятнышком крови на горлышке.

– Выпей, – мальчик передал пузырек сестре, и та напоила Фрейю зельем, заставив ее закашляться и без сил упасть на подушки. – Это зелье вылечит твою поврежденную ауру, но ты истощена не только магически. Много кушать сразу нельзя, Гермиона, проследи.

– Хорошо.

– А что со мной было? Я помню, как мне что-то плеснули в лицо, было очень-очень больно, потом пришел добрый котик… а потом я помню тебя. Ты отвел меня куда-то – и больше ничего. Проснулась я здесь. И…

Желудок девочки издал урчание, сделавшее честь стае кашалотов. Фрейя густо покраснела.

– Ты получила серьезные ожоги лица, и чтобы тебя вылечить, пришлось прибегнуть к сложной магии, потому ты истощилась. Если хочешь, я приведу Графа – это он нашел тебя. Граф – мой фамильяр, можешь с ним поиграть

– Ура! Спасибо, ты такой хороший! – девочка, которая только что не могла пошевелиться, вскочила на кровати и крепко обняла слизеринца. Гарри нерешительно замер, после чего осторожно обнял Фрейю в ответ.

Когда Гарри получил свободу, он сумел вызвать фамильяра в комнату сестры и отступил в тень, давая Гермионе сказать то, на что она только что решилась.

– Фрейя… прости меня, это моя вина, что с тобой так поступили… я должна была вмешаться, более того, брат меня попросил… я… я…

– Спасибо, что помогли мне, – улыбнулась девочка. – Спасибо, что ухаживали за мной. Я не виню тебя, Гермиона. Ты была загружена, и… не могла помочь. Но если ты хочешь, чтобы я тебя простила, я стану принцессой, а ты – служанкой, причем на всю неделю! И я хочу кушать!

Гермиона тяжко вздохнула, но мужественно приняла свою участь, понимая, что очень легко отделалась. Фрейя не закатила истерику и не обиделась до конца жизни, она оказалась слишком доброй девочкой. «Теперь понятно, почему она не смогла дать отпор, – Гарри сканировал ее ауру и точно знал, что того же Шестого Фрейя могла в два счета изувечить. – Скандинавская магия крайне опасна, и девочка ею владеет. А это еще значит, что у нее отменная выдержка и хороший ум… или она просто трусиха, не способная применить навыки на практике, в чем я, признаться, сильно сомневаюсь. Ну, ничего, поживем – увидим».

Комментарий к Глава 32. “Эспада” Что-то долго я не выкладывал, м-да... извиняться не буду, смысла нету. Для вас у меня есть две новости, хорошие и/или плохие – вам судить. Первая: осталось примерно 8-10 глав до завершения этой части. Вторая: после завершения вампира я решил взяться за ПЛиО, планируется макси/ООС/AU))) Все пожелания и предложения теперь будет удобно обсуждать в новой личке)

====== Глава 33. Тайная Комната ======

Шли дни. Фрейя с удовольствием оттягивалась на Гермионе за все те издевательства, гоняя наследницу рода Поттер по всяким мелочам, и вместе с тем сильно сблизилась с ней. А с учетом того, что Луна подружилась с Фрейей, приказы и поручения сыпались самые разные. Ее брату искренне понравилось наблюдать за тем, как его сестренка с завязанными глазами и сачком для бабочек носилась по гостиной Гриффиндора, следуя указаниям хихикающих девчонок и приказу Фрейи наловить ей нарглов. Потом, спустя неделю, Гермиона наконец-то вырвалась из оков служения и… нет, не оторвалась на двух врединах, а сдружилась с ними.

Граф также подружился с девочкой и с удовольствием проводил с ней время. Гарри даже немного приревновал, как-то раз увидев, как его фамильяр в экстазе мурлыкал, а маленькие ручки гладили его шерсть. По окончании недели наказания Фрейя и Гермиона сдружились примерно одновременно с тем, как Гермиона нашла-таки общий язык с Трейси Девис, собрав свою девчачью компанию.

Слухи о клубе разносились по школе, и с каждым днем появлялись все новые студенты, которые изъявляли желание вступить, рекламные буклеты стали популярны у старшекурсников, задумывающихся о будущем, а в школе помимо «Эспады» появились еще несколько клубов по интересам. Так, например, Колин Криви и еще парочка самых горячих фанатов Гарри Поттера (от которых мальчик старался держаться подальше) решили основать «Фан-клуб Гарри Поттера», к счастью, небольшой. Хорошо еще, что они сами были слишком робкими, чтобы сунуться к нему. Кроме того, Драко Малфой начал постепенно собирать вокруг себя представителей аристократии, в основном тех, чьи семьи поддерживали Волдеморта, толкал среди них идеи превосходства чистой крови и пытался завербовать чистокровных ребят с других факультетов, но к второкурснику прислушивались только младшекурсники. В свою очередь на Гриффиндоре тоже созревало течение с радикальными идеями вроде социалистических, только не «земля – народу», а «мир – магглорожденным». Нетрудно догадаться, кто именно стоял у истоков этого течения, и кто также собирал вокруг себя тех, кому не нравились порядки аристократии.

Что Малфой, что Лонгботтом грозили стать помехой в плане Поттера максимально снизить межфакультетскую вражду, ведь после того, как Невилл понял, что лорд Поттер ему не по зубам, он переключился на Малфоя. Того и гляди, от словесных оскорблений и пока еще невинных шуток перейдут к дракам и проклятиям. А значит, проект по созданию боевой группы на базе клуба придется воплотить в жизнь намного раньше – до этого Гарри планировал заняться подобным после Рождества. И не просто создать – сплотить, подготовить, превратить из кучки разрозненных детей в отряд.

Впрочем, после вампиров лорда Поттера трудно было смутить непослушными детьми, хотя вбить в пол по макушку, как это было принято в Цитадели, в Хогвартсе можно было разве что на дуэли, если не идти в разрез со школьными правилами. Единственной неприятностью было то, что после лета и новой рунной татуировки, а то и не одной, Лонгботтом превратился в неизвестную величину, а значит, нужно быть предельно бдительным. Как бы там ни было, но убивать кого-то в Хогвартсе Поттеру совсем не хочется.

Как показала практика, достаточно было устроить еще пару собраний в неделю и показывать там всем членам клуба по парочке приемов и связок, как их боевой дух вырос раз в десять. Не всем это было полезно, но те, кто это и так знал, помогал Гарри натаскивать молодежь. Такие совместные занятия еще сильнее сплотили клуб, через который лорд Поттер постепенно распространял идеи о том, что факультет не так важен, как собственные способности.

На этой почве уже произошли несколько столкновений с Лонгботтомом и Малфоем – пока еще в виде ссор, не дошедших до драки. Ну, как не дошедших, у Чарли нашелся хитро зачарованный кастет, синяки и ссадины от которого не сводились магическими методами, только самостоятельное заживление.

Несколько дней походов с синими и опухшими физиономиями немного охладили пыл особо радикальных приверженцев той или иной партии, все-таки насмешки и тупая боль сделали свое дело. Другое дело, что подобного надолго не хватит, и Поттер вместе с Чарли начали претворять в жизнь проект о создании боевой группы – малоуспешный, выбирать особенно не из кого, никто еще не проявил себя в достаточной степени.

Хэллоуин, Большой Зал, вечерний пир

Гарри улыбнулся и опрокинул в себя очередной кубок с соком. Все-таки здесь оказалось весело, не зря Элизабет, Гермиона, Дафна и Фрейя с Графом приложили столько усилий, чтобы вытащить мальчика на пир. Нет, конечно, ежегодный поход на могилу родителей состоялся, но в отличие от предыдущих лет Гарри не тосковал неизвестно по чему, а принял решение отпустить прошлое и жить своей жизнью. Его скорбь не вернет ему родителей, смысл скорбеть?

Вот Фрейя и Луна снова что-то учудили с кубком, отрастив ему ножки и ручки и заставив лихо отплясывать лезгинку. Не проходило и недели, чтобы эта парочка экспериментаторов не разнесла какую-нибудь комнату в клубе.

За соседним столиком горячо, громко и с размахиванием всеми конечностями спорили Седрик и Чарли, сравнивая какие-то метлы. Гарри вспомнил, как декан на пару с Флинтом чуть ли не умоляли его и Элизабет присоединиться к квиддичной команде. Два охотника и ловец закончили Хогвартс, и найти им замену к первому матчу в середине ноября никто не успевал, а Поттер и Винтер обладали прекрасной физической подготовкой, о чем Слагхорну рассказал преподаватель физической культуры.