Текст книги "История одного вампира v 2.0 (СИ)"

Автор книги: НекроХРЫЧ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 52 страниц)

– Фините! Экспеллиармус! – ответил ему Невилл, падая на пол и в падении выпуская яркую белую молнию.

Гарри прыгнул в сторону, кувыркнулся, уклонившись от сдвоенного оглушающего, и встал на ноги:

– Ступефай.

– Протего! – гриффиндорец создал мощный щит, отразивший оглушающее обратно, но Гарри уже вернулся на начальную позицию. «Вот так я и проиграл первую дуэль Блэквуду», – вспомнил Поттер. Он тогда тоже начал сыпать заклинаниями по прыгающему противнику, и как только слегка выдохся, сразу же получил мощную связку, отправившую его в отключку на добрых полчаса. Сейчас Лонгботтом совершает ту же ошибку, ставит слишком мощные заклинания и атакует как можно сильнее, а не как можно быстрее.

– Конфринго! Секо!

Глаза Лонгботтома азартно блестели – он воспринял движения Поттера так же, как и Поттер воспринял движения Блэквуда в первую дуэль – страх попасть под атаку. Но если Гарри мог себе это позволить, хотя и проиграл – его обучали быстро и эффективно уничтожать противника, а не вести дуэли, – то Лонгботтома учили именно дуэлям, причем весьма посредственно, как оказалось. В его обучении больший упор был сделан на арсенал, а не на тактику.

Гарри прыгнул вперед и кувыркнулся, проходя в опасной близости от огненного шара и пропуская режущее проклятие над плечом, в кувырке выпустил два несильных оглушающих и добавил хлыстом по ноге, попав туда же, куда и в прошлый раз.

– Тебя не учили, что темная магия – это плохо? – обратился Поттер к упавшему на одно колено противнику – штанина оказалась рассечена и окрасилась кровью.

– Редукто! – в бешенстве выкрикнул гриффиндорец, отправляя кристально прозрачный луч в противника.

– Протего дуо, – моментально среагировал Поттер – заклинание уничтожения не зря считается очень опасным, если влить в него много энергии, как сделал Лонгботтом в порыве ярости, можно уничтожить волшебника вместе с обычным щитом. Потому Гарри прыгнул в сторону, и не зря – даже двойной Протего оказался пробит, хотя и изрядно ослабил заклинание.

– Вот как, – изумрудные глаза опасно потемнели и утратили выражение.– По-хорошему ты не понимаешь. Ладно.

– Диффиндо!

Поттер уклонился, и ухмыльнулся, вспоминая прием, которому его научил Голубев:

– Апис. Оппуньо.

Из палочки с жужжанием вылетел большой рой пчел и черным облаком устремился к Лонгботтому, окружая его со всех сторон. «Как с минимальными затратами энергии заставить противника слить тонну сил на защиту», – говорил ему Иван, когда учил сражаться с одним сильным или несколькими равными противниками.

– Пиро Протего!

Пчелы, окружившие Лонгботтома, попали в огненную стену и обратились в ничто, лишь несколько успели прорваться и ужалили, куда дотянулись, породив шипение, полное боли.

– Аква Эрукто, – Гарри отправил в огненную стену мощный поток воды и погасил щит, окатив Лонгботтома с головы до ног.– Релашио.

Поттер едва успел ослабить молнию, по привычке ударив заклятием полной силы. Разряд электричества сорвался с кончика палочки и поразил мокрого гриффиндорца, но не отбросил, как обычно бывает, а окутал молниями. Невилл закричал и забился в судорогах, после чего, едва дыша, упал в лужу воды и уронил палочку из обмякших пальцев.

– Эннервейт.

Темнота, только протянувшая многочисленные щупальца к рассудку гриффиндорца, с неохотой отступила, возвращая его в мир слабости и непомерной боли во всем теле.

Лонгботтом схватил палочку и направил ее на противника, но движение было слишком медленным, и прежде, чем он поднял руку, его грудь поразила несильная белая молния разоружающего заклятия.

Гарри поймал мелькнувшую в воздухе палочку противника и направил свою на пытающегося встать гриффиндорца.

– Сдавайся, Лонгботтом.

– Тебе? – мальчик ухмыльнулся и стиснул кулак, стоя спиной к противнику. Чарли присмотрелся: рука Невилла вдруг засветилась белым светом, концентрирующимся в ладони. А потом гриффиндорец вскочил и направил руку на Гарри.

«Рунные татуировки, Луч Разрушения!» – моментально опознал слизеринец рисунок сияющей вязи, свечение которой пробилось даже сквозь одежду. Он изучал эту разновидность магии, но даже предположить не мог, что какой-то сопливый мальчишка не только выдержит нанесение такой татуировки, но и наберется смелости ее активировать!

– Сдохни! – выкрикнул Лонгботтом и атаковал.

Широкий ослепительно белый луч настиг Поттера, стоящего всего в шести шагах, в считанные мгновения, и породил ослепительно яркую вспышку.

– ПОТТЕР!!! – Блэквуд ударил по щиту и сжал зубы: снять его можно лишь с поражением одного из дуэлянтов, а от мощи этой неизвестной магии купол слегка зарябил.

Члены дуэльного клуба замерли, Дафна прижала ладошки ко рту, Элизабет рванулась, но осталась на месте – она сразу почувствовала, что с хозяином все в порядке, но все равно беспокоилась о нем. Чудовищная концентрация энергии внутри купола поражала…

Невилл расхохотался глядя туда, где стремительно вращалась сфера из белого свечения, даже не замечая ужасных последствий рунной магии – частичного разрушения энергетических каналов и крайней степени истощения

– Ну, вот и все, Поттер! – выкрикнул гриффиндорец.– Тебе меня не…

Из центра вспышки вылетел яркий фиолетовый луч и поразил расслабившегося Лонгботтома точно в центр груди. Тело Невилла свистнуло в воздухе и с хрустом размазалось о купол, изо рта и носа брызнула кровь, глаза закатились, после чего Лонгботтом безвольной тряпкой шлепнулся на пол и больше не подавал признаков сознания.

– Вот, значит, как ты сражаешься, Лонгботтом, – раздался из центра сияния гулкий и грозный голос Поттера. Свет угас, и ребята увидели целого и невредимого слизеринца. Только Чарли и Седрик рассмотрели, как за какую-то долю мгновения до угасания свечения исчез странный красный кокон, окруживший Гарри, или же им показалось? Но вот Экспульсо, способное убить взрослого волшебника, им совсем не показалось. Причем невербальное Экспульсо. Как и приличное истощение, но чем оно вызвано – мощной боевой магией, использованной Поттером в конце дуэли, или же тем красным коконом, который его защитил?

Дуэль была закончена, но слизеринец был очень зол. Он подошел к противнику и поднял свою палочку.

– Это будет тебе уроком, – Гарри приготовился читать заклятие, но яркая белая молния выбила палочку у него из руки.– Какого черта?

Слизеринец развернулся и увидел, что купол исчез, а его палочка оказалась в руке…

– Элизабет? – немало удивился Гарри.– Ты меня разоружила?

– Вы потеряли бдительность, милорд, и потеряли контроль, – холодно заметила девочка.– У Лонгботтома переломаны все кости, почти полностью отсутствует правая рука и тяжелейшая степень истощения. Ваше заклятие его убьет.

– Да, ты права, – только сейчас Гарри заметил, что от руки Невилла остались кусок плеча и лохмотья одежды в медленно расплывающейся кровавой луже. Винтер вернула ему палочку, бросая на Лонгботтома мрачный взгляд, развернулась на пятках и ушла в сторону, а к гриффиндорцу подскочил Блэквуд с аптечкой первой помощи, быстрым движением затягивая жгут и поливая рану кровеостанавливающим и обезболивающим зельями. Пробный Эннервейт не дал результатов, поэтому рейвенкловец наложил на шею Лонгботтома жесткий воротник вроде тех, что используются маггловской скорой – была опасность перелома свода черепа – и начал накладывать заклинания шин на конечности.

– Это ты ему руку оторвал? – спросил бледный Нотт, расширенными глазами наблюдая за результатом дуэли.

– Нет, это сделала магия Лонгботтома, – вместо Гарри ответил Диггори.– Магия рунных татуировок, запрещенная магия. Запрещена она как раз из-за этого. Стоит немного не рассчитать силы – и часть тела под татуировкой превращается в фарш и сгорает. Но откуда у первака такая татуировка?

«И не одна, – Гарри наконец-то убедился, что за странные следы были на ауре Лонгботтома.– Еще минимум четыре, возможно, пять. Слишком много, не всякий сильный взрослый волшебник выдержит использование даже трех татуировок. Хотя, если этот сопляк – чей-то эксперимент, почему нет?»

«Он пытался вас убить, хозяин», – в мыслях Элизабет мальчик услышал напряжение.

«И заплатил за это рукой. Хотя, думаю, ее возможно восстановить, причем это не сложнее восстановления конечности после ее отрыва. Да, именно так. Но палочку я ему не отдам. А если он попробует убить меня еще раз – я оторву ему голову и высосу душу. Или наоборот».

– Уносите его в больничное крыло, – велел Чарли замершей группе поддержки Лонгботтома.– Чего встали? За дело!

– Я это тебе еще припомню! – выкрикнул Уизли.

– Ты пожалеешь, Поттер, – медленно произнес Дин Томас, лучший друг Лонгботтома.

– Что ты сказал, щенок? – гаркнул слизеринец и решительно двинулся вперед, но его придержал Диггори.– Отпусти, Седрик, я только сделаю из него отбивную…

– Драки в клубе запрещены, все споры решаются в круге, – отрезал хаффлпаффец.– Гарри, я не хочу, чтобы ты из-за этих недоносков вылетел отсюда. Сдержись, тем более, что тебе тоже не помешает заглянуть в больничное крыло. У тебя сильное истощение, я удивлен, как ты на ногах стоишь.

– Я привык, – просто сказал мальчик и подошел к шкафу с зельями для первой помощи. Оказалось, что Блэквуд уже влил в Лонгботтома всю их фармакологию, пытаясь сделать так, чтобы гриффиндорец не загнулся по пути до больничного крыла.

Как только Лонгботтома утащили в больничное крыло, погрузив на имеющиеся в наличии носилки, в Дуэльный Зал влетели профессора Флитвик, Снейп и МакГонагалл. Декан Гриффиндора огляделась, услышала голос Гермионы, что Невилла уже унесли, и бросилась в больничное крыло.

– Седрик, Чарли, можно, я соберу ваши воспоминания? – устало произнес Гарри.– Чувствую, они мне пригодятся в защите.

– Да, конечно, – согласились старшие товарищи.

– Этим займусь я, – к ним подошел зельевар и силой посадил Поттера на скамью, открывая внушительный пузырек с восстанавливающим зельем и заставляя выпить.– Пейте, Поттер!

Гарри закашлялся, колоссальным усилием воли заставляя себя проглотить обжигающее зелье – было похоже, что Снейп сделал его сегодня, хотя по правилам оно должно настаиваться два дня, чтобы не было такого эффекта.

– Что здесь произошло? – не на шутку беспокоился декан Рейвенкло.– Я почувствовал сильную нагрузку на купол. Что случилось?

– Лонгботтом случился, – вздохнул Блэквуд.– Он ударил по Поттеру каким-то заклинанием из рунной татуировки на своей правой руке, а так как этот придурок бил с истощением, то и руки он лишился по плечо. Я не знаю, как Поттер смог блокировать и как он еще врезал по этому кретину мощным Экспульсо, но сами видите, какой он истощенный, даже зелья не действуют.

– Все понятно, – Снейп убедился, что истощение лишь слегка сгладилось.– В постель, Поттер, немедленно! Винтер, проконтролируйте. Я пока свяжусь с вашим отцом. Блэквуд, Диггори – за мной. Остальные – разойтись.

Элизабет воспользовалась шансом и обняла хозяина, помогая ему дойти до покоев и осторожно, чтобы Снейп не заметил, вливая в него свою энергию. Гарри пока что связался со своими трэллами, собирая их у себя.

К тому времени, как они добрались до покоев, Элизабет перелила в хозяина столько энергии, что сама пошатывалась и больше опиралась на мальчика, чем поддерживала его.

– И зачем было это делать? – удивился Гарри.– Лиз, я же собирался покормиться. Не стоило…

– Я не хотела, чтобы вам было плохо, – прошептала девочка и отвела взгляд. Щечки Лиз мило порозовели, мальчик выдохнул и обнял ее, ласково гладя по голове. Элизабет тут же подалась навстречу и только что не замурлыкала от удовольствия, прильнув к хозяину и наслаждаясь его ласковыми руками. «Вот хитрюга, – сообразил Поттер, перехватив хитрый взгляд серых глаз, и продолжил ласково гладить девочку по голове.– Сознательно довела себя, чтобы вот так вот себя вести».

Через час слегка обескровленные студенты покинули покои Поттера, думая, что занимались каждый своим делом – Гарри не ленился моделировать воспоминания всем, кроме Селены Фоули – единственного полностью добровольного трэлла. Элизабет отпустила Блейза Забини, также считающего, что занимался в библиотеке и устал, после чего потащила вяло сопротивляющегося хозяина в постель и улеглась вместе с ним.

– Какая ты смелая, – ухмыльнулся юный Лорд, глядя на то, как Элизабет возится у него под боком и устраивает голову ему на плечо. Девочка хитро улыбнулась и обвила тонкими ручками шею хозяина, наслаждаясь тем, как одна его рука обняла ее талию.

– Декан сказал мне проследить, чтобы вы соблюдали постельный режим, – хитрый блеск в веселых серых глазах.– К тому же, хозяин очень теплый и удобный.

– А месяц назад ты бы не посмела без моей инициативы, – хмыкнул мальчик и свободной рукой погладил девочку по голове. Элизабет мурлыкнула и подалась навстречу, сладко жмурясь и чувствуя себя самой счастливой в мире.

Ее хозяин тем временем задумался о произошедшем. То, что Лонгботтом сражался в полную силу, и вообще попытался его убить, абсолютно не заботило юного Лорда, его гораздо больше волновало вот что: кто же нанес рунные татуировки на его тело? Это может сделать только сильный и квалифицированный Мастер Рун. В Британии есть два Мастера Рун, но они оба в Азкабане за свою принадлежность к Пожирателям Смерти, и оба недостаточно сильны. Так что остаются зарубежные мастера. «Нужно найти такого, который вне закона, – думал мальчик.– Мастера такого уровня имеют достаточные средства для того, чтобы их больше волновала репутация, нежели деньги. Отцу, что ли, сказать?»

– О чем думаете? – тихий шепот на груди.

– О Лонгботтоме. О том, кто нанес ему эти татуировки.

– Забудьте, – прошептал сонный голосок Лиз. – Давайте просто полежим…

– Нет, нужно разобраться. Одно ясно точно: у Лонгботтома достаточно сильный и влиятельный покровитель, и я хочу знать, кто он.

– Почему не попросите мастера Бальтазара разобраться?

– Вот я и думаю: самому действовать или отца подключить. Ладно, пока что понаблюдаю, к тому же, я смогу и сам узнать.

– Хотите влезть в голову Лонгботтома?

– Нет, у него мощная ментальная защита, контролируемая кем-то извне. Я хочу его допросить. Он сейчас не в том состоянии, чтобы лгать, плюс у меня есть парочка козырей. Баш на баш.

====== Глава 11. Канун праздника? ======

Больничное крыло встретило юного Лорда мраком и тишиной. Не удивительно, ведь сейчас полночь. Впрочем, мрак не был преградой для глаз Гарри, и мальчик быстро и безошибочно отыскал Лонгботтома, загипсованного от пяток до шеи.

Поттеру не пришлось будить свою жертву. Как оказалось, Лонгботтом итак не спал, пытаясь бороться с болью, рвущей все тело. Слабые обезболивающие зелья и заклинания не помогали, а сильных могли не выдержать истощенная аура и тело со множеством внутренних травм. Все, на что его хватало – не кричать от боли.

– Поттер? – хрипло прошептал Лонгботтом.– Я сплю?

– К несчастью для тебя – нет, – Гарри взял табуретку и сел рядом с гриффиндорцем.– Ты пытался меня убить, Лонгботтом, но ты еще жив. Ты мне должен, и очень серьезно.

– Пош-шел ты…– прошептал Невилл, закрывая глаза.– Сволочь… сноб… мерзкий слизеринец…

– Я могу помочь, – усмехнулся мальчик. Лонгботтом открыл глаза и удивленно посмотрел на Гарри.

– Ты не ослышался, – изумрудные глаза странно сверкнули, словно на миг засветились.– Я могу помочь. Тебе. Твоим родителям. Если в твоем случае все относительно просто, то с твоими папой и мамой придется повозиться.

– Что ты мелешь… они сошли с ума…– на глазах мальчика навернулись слезы.– Их не вернуть…

– Это тебе сказал твой покровитель, когда ты молил его о помощи?

Глаза гриффиндорца изумленно распахнулись и с подозрением и испугом уставились на собеседника:

– Откуда ты знаешь?

– Несложная задачка, – усмешка.– И прекрасная возможность посадить тебя на поводок. Ведь будь твои родители здоровы, он не сумел бы вертеть тобой, как угодно.

– Погоди, ты хочешь сказать, что можешь вернуть моим родителям разум? Что они станут… нормальными?

– Я не могу, но знаю, кто может.

– Кто? Отвечай!

Лонгботтом закашлялся и повернул голову на бок, отхаркивая капельки крови. Гриффиндорец слишком сильно повысил голос, и ему показалось, что легкие загорелись изнутри, а в ребра вогнали несколько раскаленных гвоздей.

– Хах, – изумрудные глаза весело сверкнули.– Так я тебе и ответил. Полежи пока, подумай как следует, готов ли ты платить откровенностью за откровенность. А чтобы ты знал, что я не голословен, я позволю тебе поспать. Поспать без боли.

– Что ты…

Гарри для вида направил палочку на лоб Лонгботтома и шепнул что-то под нос, усилием воли усыпляя разум гриффиндорца до восьми утра. Пусть Невилл мается, было ли это сном или реальностью, пусть думает. Гарри позже подскажет ему, что все происходило на самом деле. А дальше зависит от Лонгботтома. Если он поверит Поттеру – можно будет вытащить из него информацию. Если не поверит – точно встретится со своим покровителем и все расскажет, главное не прозевать момент.

Элизабет приподняла голову, с трудом фокусируя сонный взгляд на своем хозяине. Гарри вышел из Теней, быстро разделся и лег под одеяло, хозяйским движением нащупывая талию Лиз и притягивая довольно пискнувшую вампиршу к себе.

– Вы действительно хотите помочь вашему несостоявшемуся убийце?

– Почему нет? К тому же, кажется мне, что не просто так лишили разума его семью. Лонгботтом кому-то зачем-то нужен, и этот кто-то, вероятно, настроен против меня, раз наш гриффиндорец так активно и без серьезного повода пытается нам подгадить. Можно будет заставить загадочного кукловода задергаться вместе с Лонгботтомом, и тогда появится шанс узнать, кто он такой. И если он действительно так опасен, как мне кажется – знание станет одним из немногих моих козырей против него.

– Наших козырей, – поправила Лиз и ласково провела ладошкой по груди мальчика, отмечая, как расслабляются его мышцы и как он невольно подается навстречу.– Наших козырей, мой хозяин, ведь я буду сражаться за вас… давайте спать…

– Давай, – юный Лорд улыбнулся, повернулся лицом к Элизабет и привлек ее к себе, зарываясь носом во вьющиеся темно-русые волосы и засыпая. Девочка довольно улыбнулась перед тем, как уснуть – госпожа Сара оказалась права.

Воскресное утро началось с визита домовика и переданного послания от директора Хогвартса. Как мальчик и ожидал, Дамблдор вежливо приглашал его в свой кабинет для беседы к одиннадцати часам и указал пароль «Кислотные леденцы». Но только его одного, без Элизабет.

– Что такое? – сонно пробормотала девочка. Она привыкла, что по выходным хозяин просыпается раньше, чем она, и не вскакивала в панике, что ничего не подготовила. Здесь есть домовики, проинструктированные, послушные и молчаливые. Причем не из общины Хогвартса, подчиненной Дамблдору, а личные домовики лорда Поттера, купленные им в «Гринготтсе» и как следует вышколенные.

– Директор вызывает меня на ковер через три часа.

– Я с вами, – мило зевнула Лиз.

– Меня одного, – уточнил мальчик.– Останься здесь, хорошо?

– Хорошо, – девочка улыбнулась и зарылась лицом в подушку. Лиз вообще любительница поваляться в кроватке, просто раньше она стеснялась своих желаний, а теперь у мальчика получилось приучить ее к тому, что ей нет необходимости делать то, что могут сделать его домовики, и сейчас девочка вкушала свободу от бытовых дел, больше времени уделяя учебе.

– Тогда я потренируюсь, когда встану, – сонно промурлыкала Элизабет и прикрыла глазки. Гарри хмыкнул, отправляясь в ванную, и там на полчаса отключился от мира, позволив себе полностью расслабиться.

Без трех минут одиннадцать Гарри уже стоял у входа в кабинет директора и рассматривал замершую на постаменте каменную горгулью. Мимо него прошествовала воркующая парочка, на которую юный Лорд не обратил особенного внимания – его больше занимала магия, наложенная на каменного стража.

– Кислотные леденцы, – назвал мальчик пароль. Горгулья начала закручиваться по спирали вместе с постаментом и подалась вверх, а вслед за ней начала подниматься винтовая лестница.

Гарри сделал шаг, чувствуя легкое волнение, и слегка шевельнул левой кистью. Навершие рукояти небольшого боевого ножа ткнулось в основание ладони, успокаивая мальчика и придавая ему уверенности. Собственно, за этим юный Лорд и вооружился, чтобы как можно меньше нервничать перед, возможно, важным разговором с сильнейшим волшебником в Британии. Одно дело встреча при свидетелях, и совсем другое – тет-а-тет, причем на его территории.

Лестница остановилась с легком вздрагиванием, и Гарри тут же услышал голос директора.

– Проходи, Гарри.

Кабинет директора не имел углов и был очень высоким, высотой минимум в три этажа. Под потолком было натянуто то же заклинание, что и в Большом Зале, демонстрируя облачную, но солнечную погоду. Вдоль стен располагались стеллажи с книгами, между стеллажами висели портреты Основателей и предыдущих директоров Хогвартса, большая часть кабинета, не занятая стеллажами и большим рабочим столом, оказалась уставлена разнообразными приборами, среди которых Гарри опознал хорошо если четверть. И в центре всего этого великолепия располагался стол, за которым в высоком кресле и восседал хозяин кабинета.

– Присаживайся, – повинуясь жесту старика, откуда-то из-за угла к столу подбежало кресло и встало напротив. Гарри быстро просканировал предмет мебели, наплевав на то, как выглядят его действия со стороны, и только после этого сел.

– Чаю? Кофе? Лимонных долек?

– Нет, спасибо, – сразу же отказался мальчик, заметив странный отлив в предложенной ему чашке. Или это просто сорт чая? В любом случае, юный Лорд решил не искушать судьбу, потому как знал множество пакостных зелий без вкуса и запаха. Что касается защитных амулетов, выявляющих посторонние примеси – они обычно имеют слабый заряд магии, а потому сбить работу такого в помещении, где полно артефактов, проще простого. Намного более надежной защитой является родовой перстень, но и его можно обмануть. Причем чем слабее Камень Рода, тем проще это сделать, а Камень Рода Поттер все еще в спячке. Вот и приходится соблюдать постоянную бдительность.

Директор отпил свой чай и откинулся на спинку кресла, довольно крякнув.

– Вы ведь вызвали меня не для того, чтобы угостить чаем с конфетами, – не стал тянуть время Поттер.– Впрочем, я догадываюсь о сути вопроса.

– Да, мой мальчик, меня печалят твоя вражда с Невиллом и последствия этой вражды.

– Что конкретно вас печалит: то, что он сейчас изломан и без руки, то, что он пытался меня убить, или же то, что не сумел? А может, вас печалит то, что этот идиот раскрыл такую тайну? – пошел в решительное наступление юный Лорд, внимательно и ненавязчиво следя за лицом собеседника – Бальтазар обучал его определять истину по так называемым микровыражениям лица, методике, разработанной одним ученым-психологом родом из Британии лет шесть назад.

Даже с железным самообладанием полностью скрыть такие микровыражения возможно лишь в том случае, если точно знаешь их физиологию и достаточно опытен и умел для сокрытия. Так что если собеседник не знает о такой возможности, микровыражения будут, важно уметь их увидеть.

Юный Лорд не увидел ничего подозрительного, лишь вполне понятное возмущение, гнев и недовольство, которые почти мгновенно уступили место удивлению. Скорее всего, или у него недостаточно опыта, или Дамблдор не имеет к этому никакого отношения.

– Что ты такое говоришь, мой мальчик? Если бы я только знал, что Невилл может использовать такую опасную магию, я бы немедленно принял меры.

«Какая прекрасная формулировка, – оценил мальчик без тени иронии.– И не ложь, и попробуй разбери, что он имеет ввиду».

– Вот как? Тогда прошу прощения за свое излишне резкое высказывание, директор, я просто… я все еще злюсь на него за эту глупую и безрассудную попытку меня прикончить. И я сожалею о том, что покалечил его, мне следовало парализовать…

«Скорее прикончить», – про себя подумал Гарри.

– Мы все совершаем ошибки, мой мальчик, и в одной из них я виновен перед тобой, – вздохнул старик.– Я не сумел убедить твоих маму и папу бежать из Британии и на свой страх и риск оставил их в Годриковой Впадине. Я был наивен, надеясь, что Фиделиус спасет их. Но… я был слеп и не разглядел предателя вовремя. Сириус Блэк, Хранитель Тайны, предал их.

«Я знаю эту историю, – мальчик укрепил защиту разума, чувствуя ментальное давление старика – недостаточно сильное для того, чтобы проломить его защиту, но лучше поостеречься.– О том, как Хранитель Тайны предал мою семью, и его быстренько закатали в Азкабан. Вроде бы ничего необычного, но как-то подозрительно быстро… мне нужно как следует разобраться во всей этой темной истории… и с чего Дамблдор вдруг завел речь о моих родителях?»

– Хранитель Тайны? Предал? Но разве Хранителем Тайны выбирают не ближайшего друга? Разве не таковым был Сириус Блэк?

– Волдеморт способен на все, – вздохнул старик.– Он способен заставить предать даже самого близкого друга. Ты знаешь, что произошло той ночью?

– Когда убили моих родителей?

– Да. Когда убили твоих родителей. Когда Волдеморт исчез. Когда сильнейшего темного мага этого века поверг годовалый младенец.

– Лишь то, что написано в книгах.

– Так вот, слушай…

Дамблдор начал свой рассказ о событии десятилетней давности, и Гарри уловил нечто, мелькнувшее у него на лице в момент, когда он сказал о гибели родителей. Но что это было: признак лжи или же скорбь?

– Вот значит как, – юный Лорд смотрел в одну точку, чувствуя, как поднимается желание найти и уничтожить Волдеморта. Мальчик куда больше следил за защитой разума и за стариком, чем слушал, но все равно…

Феникс Дамблдора переминался с лапы на лапу и время от времени издавал странный, беспокойный звук – что-то среднее между квохтанием и криком чайки, и бросал настороженные взгляды то одного, то другого оранжевого глаза на сидящего в кресле слизеринца. Старый директор почувствовал беспокойство своего фамильяра и открыл связь, но стареющий Фоукс уже не мог контролировать мысленную речь и готовился со дня на день переродиться.

Впрочем, старый директор и сам чувствовал исходящую от мальчика темную силу. И тому была причина, огорчающая Дамблдора не только потому, что он утратил влияние на мальчика, но и потому, что ребенка с малолетства превращали в машину убийств. Его приучали к убийствам, к жестокости, его учили, как уничтожать тех, кто гораздо сильнее и опаснее. Но его психика…

Что удивительно, с психикой у него все в полном порядке, вернее, Гарри Поттер вменяем, адекватен и не лишен человеческих чувств. Да, психологически он куда взрослее сверстников из-за того, что пережил много всякого, но он не ожесточен и не озлоблен. Он не воспринимает окружающих как дичь, которую можно уничтожить. Он рос там, где детям не место, и при этом пытается наладить контакты со всеми сверстниками, а не только со слизеринцами. Он знает о своих недостатках и пытается их исправить, и это внушает надежду.

«Ему повезло сохранить человечность, – размышлял старый директор.– Но разве Бальтазар говорил о нем, как об инструменте? Нет, он видел в мальчике сына и наследника. Может ли быть так, что это воспитание на самом деле попытка сделать из ребенка сильного лидера? Наверное, так оно и есть. Система жесткая, но эффективная».

– Вы сказали, что он утратил человеческий облик, – медленно произнес мальчик, поднимая на директора изумрудные глаза.– Значит ли это, что он все еще жив?

Заглянув Поттеру в глаза, Дамблдор увидел в них скорбь и жажду мести. Казалось бы, ничего удивительного, но было в них что-то такое, чего просто не может быть у одиннадцатилетнего ребенка. Не было горячности, было спокойствие. Старик не стал медлить с ответом, решив, что может сказать ему несколько больше, чем планировал:

– Волдеморт достиг высочайшего мастерства в темных искусствах. И, насколько мне известно, он всю жизнь искал способ победить смерть. Поэтому до тех пор, пока я не увижу его мертвое тело и не буду твердо убежден, что это действительно Волдеморт, я не буду уверен, что он погиб. Быть может, он сейчас рыщет по свету, возвращая утраченные силы, или где-то залег до тех пор, пока не найдет способ вернуться в прежний облик.

«Директор недоговаривает, но я могу его понять, – задумался юный Лорд.– Кто станет раскрывать карты перед мальчишкой? Но профессор Дамблдор определенно что-то знает, это ведь он возглавлял борьбу против Волдеморта. Мне нужно во что бы то ни стало докопаться до истины. Я должен знать, что произошло в ту ночь, когда я потерял родителей, это позволит мне понять себя и даст ниточку к поискам Волдеморта».

Альбус Дамблдор откинулся на кресло, наблюдая за лицом мальчика. Воистину он великолепно подготовлен для одиннадцатилетнего ребенка, прочесть его по лицу намного сложнее, чем многих взрослых волшебников, а его разум под настолько мощной защитой, что Дамблдор даже не может применить эмпатию, не то что легилименцию. «Впрочем, это не важно, – пришел к выводу директор.– Вернее, не так важно, как то, смогу ли я перетянуть тебя на сторону света, Гарри? В тебе много света, но и тьмы немало, и так сразу не понять, что преобладает в твоей душе. Определенно, зря я ограничивал твою силу, зря я запечатал силу твоего рода. Я не знаю, кто и как сумел снять эти печати таким образом, что на твоей ауре не осталось ни следа повреждений, но твой потенциал огромен. С такой врожденной силой и подготовкой Охотника ты станешь прекрасным противником Тому».

– Предположим, что он жив, хотя и не совсем здоров, – заговорил слизеринец, рассматривая стеллажи с книгами.– Тогда Волдеморта необходимо найти и уничтожить. Отец меня учил, что если цель скрывается больше пяти лет – всякие поиски теряют смысл, следует на корню пересмотреть тактику или выжидать.

– Ты прав, Гарри, поиски бессмысленны, он может быть где угодно, – старик выдохнул и откинулся на спинку кресла.– Поэтому нам остается лишь одно: готовиться к его возвращению.

«Да, точно, – мысленно усмехнулся юный лорд.– Готовиться к возвращению. Меня считают Героем, нетрудно догадаться, кого именно старик хочет подготовить к возвращению. Но решать пока рано, я не знаю его мотивов. Может, проще и безопаснее будет найти Волдеморта своими силами».

– Вот еще, профессор, – мальчик оторвался от созерцания книг и перевел взгляд на директора.– Как так могло получиться, что такое мощное заклятие, как Авада Кедавра, срикошетило от годовалого ребенка и ударило в заклинателя?

– Тебя защитила сила материнской любви. Твоя мать, Лили, отдала жизнь, чтобы спасти тебя. Ее последняя воля и стала этим щитом. Это древняя и очень мощная магия кровной защиты, я даже не знал, что такое может существовать в наши дни, пока не убедился на своем опыте, печальном опыте… но дело не только в защите. Я не думаю, что такой волшебник, как Волдеморт, пал бы от собственного заклятия. Было что-то еще, Гарри, и это что-то заключено в тебе. Лили защитила тебя, а ты сделал то, чего не смогли сделать лучшие волшебники Британии того времени.