Текст книги "История одного вампира v 2.0 (СИ)"

Автор книги: НекроХРЫЧ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 52 страниц)

Четвертый и верхний этаж был пока что закрыт для широкого посещения, но там расположились три лаборатории, один читальный зал и несколько комнат для администрации клуба. Лаборатории – алхимии, артефакторики и некромантии – были оснащены на максимально высоком уровне и предназначались для проведения научных исследований. Читальный зал был рассчитан человек на десять максимум в отличие от читального зала этажом ниже и вместимостью пятьдесят человек.

Лорд Поттер улыбнулся, покидая клубные помещения. Дверь за его спиной начала стремительно уменьшаться и, не успел Гарри сделать десяток шагов, как она исчезла совсем.

Мальчик бросил взгляд на часы. Занятие с директором начнется в час дня и затянется до половины четвертого, а собрание «Эспады» запланировано еще часа на полтора, то есть, до ужина. Сейчас без пяти час – он как раз успеет.

Ровно в час дня Гарри стоял перед каменной горгульей. Не дожидаясь пароля, статуя начала двигаться, открывая вход в покои директора Хогвартса.

– Добрый день, Гарри, – поприветствовал Поттера директор. – Присаживайся. Чаю?

– Не откажусь, – Гарри воспользовался безмолвным приглашением и сел в кресло рядом с директором, беря в руки чашку.

Вопреки расхожим слухам, директор Дамблдор не подмешивал в угощение никаких зелий, кроме парочки лекарственных для себя, и не использовал магию разума направо и налево. Нет, конечно, Альбус Дамблдор проводил поверхностное сканирование каждого на уровне подсознания, как и каждый опытный легилимент, но не лез в мысли без повода. У старого волшебника были другие способы разговорить собеседника, ему не нужны зелья и вмешательства в разум, ему хватало умения слушать, как никто другой, умения узнавать, чего хотят его собеседники и использовать это в своих целях.

Гарри отпил чай и расслабился. Чего уж там, раньше и он считал обстановку в кабинете полностью враждебной, подозревал директора в использовании Веритасерума и кучи других неприятных зелий без вкуса, цвета и запаха. Хотя что-что, а заваривать чай директор умел мастерски.

Альбус улыбнулся в бороду и отпил чай. В прошлом году мальчик напоминал ему загнанного волчонка, готового огрызнуться в любой момент, сейчас же Гарри Поттер в известной мере верил ему. О доверии речи идти не могло, но уже тот факт, что мальчик перестал воспринимать директора как однозначного врага, радовал старика. Дамблдор раскаивался в том, как поступил с мальчиком. Может, когда-нибудь он ему все расскажет, но не сейчас. Пусть Гарри и взрослее своих сверстников, в некотором отношении он еще слишком ребенок, он все еще импульсивен и порой недостаточно дальновиден.

Феникс Фоукс, недавно переродившийся заново, с высоким криком слетел с жердочки и опустился на подлокотник кресла мальчика. Директор изо всех сил старался сдержать возросшее напряжение: в прошлом году Фоукс отнесся к Поттеру настороженно, но сейчас…

Феникс посмотрел на Гарри сначала одним глазом, потом вторым, а потом, к великому облегчению старика, спокойно подошел поближе и подставил голову под ладонь, довольно курлыкнув в ответ на поглаживания.

– Фоукс доверяет тебе, Гарри. Ты знаешь, что это означает?

– Фениксы – создания света, директор, и они особенно остро чувствуют добро и зло в душе. Это значит, что в моей душе есть нечто хорошее. Благодарю за прекрасный чай. Чем займемся сегодня?

– Сегодня я хотел бы, чтобы ты попробовал воспроизвести одно из самых сложных, самых гибких и самых сильных заклинаний светлой магии. Многие волшебники владеют им, но не многие познали его суть и возможности. Я говорю о заклинании Патронуса. Эта магия – единственная, которая эффективно защищает от воздействия дементоров.

– Почему единственная? Пламя Чистилища, Кровавый Туман, Мясорубка, Прорыв Хаоса, Огни Эдема – я до вечера могу перечислять магию, способную уничтожить дементора. Лучшая защита – это нападение, не так ли? Даже самая банальная Авада вышибет его, как кеглю. Простите, директор.

– Ты невнимательно слушаешь, Гарри. Я говорю о защите от воздействия, а не о тактике боя, хотя в твоих словах есть доля правды. Ты тоже можешь поспорить со мной, так как для своего возраста ты, Гарри, очень искусный маг разума. Но магия разума не так надежна, как хотелось бы, хотя твой крестный сумел блокировать воздействие дементоров. Но, как я уже говорил, магия разума ненадежна.

– Зато для нее не требуется палочка.

– Это верно, Гарри. Тем не менее, лучше два щита, чем один, не так ли? Формула заклинания тебе известна, я полагаю. Ты когда-нибудь пробовал его повторить?

– Да, пробовал. Безуспешно. В книгах написана какая-то чушь о приятном воспоминании, но или это не работает, и нужно что-то другое, или я просто не умею находить нужные воспоминания – ноль эффекта. Пару раз была какая-то слабая дымка, но и только.

– Покажи мне ее.

Гарри двинул пальцами, и из рукава в ладонь выскочила палочка. Мальчик сконцентрировался, вспоминая свой первый поцелуй с Дафной, и произнес:

– Экспекто Патронум.

Поток энергии, которого хватило бы для создания вполне приличного Адского Пламени, выдал лишь небольшое облако серебристой дымки, зависшей перед мальчиком. Гарри приподнял брови: получилось почти втрое лучше, чем полгода назад, но все равно недостаточно.

– Для школьника подобное – показатель великого мастерства, Гарри. Даже такой Патронус вполне способен заставить дементора отступить и блокировать его воздействие. Но ты понимаешь, что к тебе требования выше. Целью нашего урока будет создание телесного Патронуса. Экспекто Патронум.

Из палочки директора выстрелила струя ослепительно сияющей серебристой дымки, собравшейся в точную копию Фоукса. Патронус-феникс расправил крылья и, разбрызгивая серебристые искры, сделал круг по кабинету, после чего бесследно растворился в воздухе.

– Мало кто об этом знает, но телесный Патронус – один из немногих способов отразить заклятие смерти. Жаль, что он не так надежен, как темная магия, но тем не менее способен защитить от заклятия смерти средней силы. И вдвойне жаль, что во время войны лишь немногие среди авроров могли создавать достаточно сильных Патронусов. Но даже несмотря на телесного Патронуса, из них выжил только мистер Муди. Скажи, Гарри, ты когда-нибудь сталкивался с дементорами?

Поттер не ответил, но исходя из того, как его передернуло, директор сделал вывод: да, сталкивался. И был прав. Тогда мальчику и всему его отряду крупно повезло, что дементор был всего один, и что у Гарри хватило силы воли отразить его воздействие перед тем, как перемолоть боевой магией хаоса. После этого он и его ребята еще три дня приходили в норму.

– Это ужасные создания, Гарри. Их притягивают боль и страдания, и они, пробуждая эти воспоминания, присасываются к другим воспоминаниям, светлым и счастливым, высасывают их и так продлевают свое существование. Ужасна участь заключенных в Азкабане. И ты уязвим, Гарри, уязвим потому, что пережил много такого, от чего другие сошли бы с ума. Поэтому тебе очень важно уметь защищаться от дементоров.

Дальнейшие полтора часа прошли в попытка усилить имеющегося Патронуса, и к концу этих полутора часов Гарри удалось-таки нащупать счастливое воспоминание. Оно было совсем недавним, и мальчик осознал, насколько слеп он был.

– Экспекто Патронум!

Поток яркой серебристой дымки хлынул из палочки, унося силы, но результат того стоил – прежде, чем Патронус рассеялся, Гарри сумел разглядеть что-то большое и четвероногое.

– Браво, Гарри, – улыбнулся директор и похлопал мальчику. – Прекрасный результат. Признаться, я не ожидал, что ты сумеешь сделать это на первом же занятии. Ты снова приятно удивил меня. На досуге попрактикуйся над созданием устойчивого Патронуса.

– Нет, это нельзя назвать хорошим результатом, – покачал головой лорд Поттер. Дамблдор улыбнулся в бороду – он привык к подобным закидонам своего юного ученика. С одной стороны, оно и хорошо, что мальчик не останавливается до тех пор, пока не сделает все как надо. Но с другой стороны, Патронус – это Высшая светлая магия, а телесный Патронус требует значительного телесного и духовного напряжения, не говоря уже об огромном потоке энергии. Да, Поттера с детства приучали к таким нагрузкам, которые запросто загнали бы в могилу любого неподготовленного волшебника. Да, его магическая мощь и энергетический резерв уже огромны. Но все дело не в том, что у мальчика может не хватить энергии, а в том, что его аура все еще растет и, несмотря на превосходный контроль, гораздо более подвержена перегрузкам. А у мальчика все дело усугубляется еще и тем, что он мало применял светлую магию, и его ядро еще не привыкло вырабатывать достаточное количество, хотя тут правильнее сказать – количество, сравнимое с родным типом энергии Гарри.

– Видишь ли, в чем дело, Гарри. Твое ядро всегда, всю жизнь вырабатывало иной тип энергии. Мы занимаемся всего месяц, и сегодняшнее занятие… это была моя проба того, готов ли ты перейти к Высшей светлой магии. То, что у тебя получился Патронус хотя бы в виде облака, означает, что ты готов, Гарри. Тем не менее, пусть ты и не заметил, но небольшое истощение ты уже заработал. Если будешь применять классическую магию или магию крови – ничего страшного, но светлой магии для тебя на сегодня и на завтра пока хватит, разве что что-то совсем простенькое вроде Люмоса.

Гарри удивился таким словам директора. Получается, что истощиться можно не только в целом, но и по определенному типу энергии? Но стоило ему просканировать свою ауру, и он признал правоту Дамблдора. Поттер даже припомнил, что пару лет назад Карлхайнц что-то такое говорил на занятиях, но за отсутствием актуальности мальчик забыл.

– Понятно. Благодарю, директор, пока что я повременю с Патронусом. Надеюсь, что это заклинание не просто так тянет из меня такое количество сил.

– Тогда на сегодня закончим. Следующий раз встретимся… во вторник в семь часов вечера, ты не против?

Гарри мысленно пробежался по своему расписанию. Вечер вторника был свободен.

– Я согласен.

– Вот и хорошо. Удачи, Гарри, твои друзья уже ждут тебя. По какой причине ты блокировал следящую магию Хогвартса в своем клубе и в своих покоях?

– Я сразу ее почувствовал, меня с детства учили сначала три раза проверить, куда голову суешь, а потом совать. Я понимаю, для чего это сделано. Но, сами понимаете, встречаться с подругой, когда ты не знаешь, что за тобой помимо своей воли следит директор, ибо такова магия Хогвартса, и встречаться, когда ты знаешь – совсем разные вещи, не находите?

– Признаю, поначалу это доставляло мне массу неудобств, – улыбнулся директор. – Но я достаточно быстро разобрался, за пару лет. Тем не менее, сам понимаешь, меня как директора немного беспокоит тот факт, что некоторые ученики занимаются опасной магией, и в экстренном случае, в случае смертельной опасности я могу не успеть им помочь. От тебя я не буду скрывать, за пятьдесят шесть лет на посту директора было два случая, когда я не успел спасти своих студентов. Один из них повздорил со сверстниками и получил смертельное проклятие в грудь – виновника тут же посадили в Азкабан, буквально через два дня после допроса и суда. Второй мальчик, твоего возраста, его тоже травили за то, что он был сиротой, магглорожденным и, кроме того, попал на Слизерин. Он пытался отомстить обидчикам и призвать могущественного духа хаоса. К счастью, у него не хватило сил, и он погиб от истощения.

Эти слова могли показаться абсурдными, словно директор находил счастье в том, что погиб ребенок, погиб от истощения. Однако, Гарри его понимал, и, чего уж там, он сам без малейших раздумий убил бы человека, который проводит ритуал призыва в этот мир одного из духов хаоса высшего круга. Причин было две: чудовищная, неизмеримая жестокость и жажда убийства этих тварей и резко сниженная концентрация магической энергии в потустороннем мире, первоначально созданном как тюрьма для духов хаоса. В мире живых эти твари обретали колоссальную силу и практически безграничный резерв за счет быстрого восстановления энергии.

– Да, нам всем тогда крупно повезло, – признал мальчик. – Вырвись дух на свободу – и от Хогвартса могли остаться разве что дымящиеся руины. А потяни он потом своих дружков – и, кто знает, справились бы мы с мировой катастрофой сейчас, когда магия хаоса фактически под запретом.

– Знаешь, Гарри, меня это немало огорчало. То, как магглорожденные запрещали тот или иной вид магии лишь потому, что не могли им овладеть. Но, согласись, без магглорожденных мы бы давно вымерли. Поэтому я считаю нужным защищать магглорожденных и пытаться их переубедить в том, что темная магия – это не зло. У меня не получилось.

«Ага, говорит мне поборник света, который сам и протолкнул ряд законов об ограничении магии, – подумал мальчик. – Собирал армию, старый хитрец, армию, которая сможет помочь ему, преданная, а для этого ослаблял всех возможных противников. Но пришел Волдеморт – и что же?»

Но вслух, разумеется, ничего не сказал. Как и директор никогда не сказал бы Гарри, что это по его вине все произошло. Причем не только гибель семьи Гарри, не только отправка Сириуса в Азкабан, не только подбрасывание Гарри на порог к ненавидящим его родственникам. Вообще все. Старик не был дураком и понимал – не запрети он темную магию, не ограничь он ее применение, и Волдеморту оказали бы достойное сопротивление те же авроры. В общем, у каждого из них было то, что очень не понравилось бы оппоненту, и каждый из них понимал, что пока что им нужно сотрудничать. Дамблдор готовил солдата против Волдеморта – и Гарри это понимал, мальчик прекрасно знал, что такое крестражи, ведь Дракула лично извлек один из шрама в виде молнии на лбу пятилетнего ребенка чуть больше семи лет назад. Гарри нужен был учитель по сильному и полезному направлению магии, ведь настоящих светлых магов и магов школы света осталось совсем немного, меньше только магов школы Теней и демонологов.

– Я понял, директор. Значит, нужно будет попробовать вернуть темной магии легальность, я правильно вас понял?

– Да, Гарри, но не сразу и очень постепенно. Пожалуй, тебе пора, прости, что задержал тебя.

– Ничего страшного, директор. До встречи.

– До свидания, Гарри.

Лорд Поттер покинул кабинет директора и чуть ли не бегом помчался к расположению клуба – оставалось семь минут до начала объявленной им конференции, а нужно было еще запустить тех, кто пришел (оповещающие чары у стены зарегистрировали почти три десятка студентов), и ввести в курс дела.

*

– Итак, как вы поняли, устав клуба достаточно жесткий, – подвел итог своей речи Гарри. – Но я могу себе позволить такое.

– Это еще почему? – выкрикнул какой-то незнакомый Гарри рейвенкловец то ли с третьего, то ли с четвертого курса.

– Потому что все, что вы видите вокруг, оплачено из моего кармана, – спокойно ответил лорд Поттер. – Это я профинансировал клуб, я нашел мастеров, я создал проект, я наложил многие зачарования под контролем моего наставника, я достал оборудование и ингредиенты, я арендовал у школы целое крыло и, в конце концов, я предоставил членам клуба допуск к большинству секций библиотеки рода Поттер. Так что я могу себе позволить предъявить подобные требования к членам клуба.

– Но почему нельзя брать книги, например, под расписку? – удивилась Гермиона, все еще дуясь на Гарри за то, что тот не рассказал ей о клубе.

– Потому что многие книги опасны и непредсказуемы. Думаете, в Запретной Секции книги просто так стоят? Нет. Вы видели читальный зал, и он вам понравился. Там относительно безопасно в плане проклятий, наложенных на многие труды. Еще вопросы?

– Насчет четвертого этажа, – поднял руку Флинт. – Почему ты не повел нас туда?

– Четвертый этаж временно запечатан. Профессор Флитвик еще не наложил защитные чары на те лаборатории, поэтому там может быть опасно. Как вы уже знаете, те лаборатории для серьезных научных исследований, для тех, которые представляют реальную угрозу, поэтому я должен обеспечить максимальную безопасность. Моих чар и чар специалистов из «Гринготтса» оказалось недостаточно, вот я и обратился к профессору Флитвику. Еще вопросы?

– Касательно международного сотрудничества. Расскажешь? – продолжил Маркус.

– Я раздам всем буклеты, скажу честно, меня задолбало полтора часа трепать языком. Также я раздам буклеты о распорядке клуба, и тем, кто хочет вступить прямо сейчас – контракты о неразглашении. Видите ли, я могу предоставить вам знания, которые запрещены нашим министерством, но они могут быть полезны и, я убедился на своем опыте, могут не раз спасти вам или вашим близким жизнь даже сейчас, в наше мирное время. Поэтому я хочу, чтобы вы подписали договор о том, что не будете упоминать место и человека, который предоставил вам информацию – то есть клуб и меня. А сейчас насчет выбора администрации клуба. Нам нужны президент, его заместитель, секретарь, бухгалтер и человек пять-шесть на подхвате. Сразу говорю, все они будут получать стипендию в полтора раза выше, чем остальные.

– Но если примерно посчитать на самую низкую стипендию в двадцать пять галлеонов, а здесь примерно тридцать человек, то выходит, что ты в месяц будешь тратить на нас семьсот пятьдесят галлеонов, – продолжил Флинт. – Это достаточно большие деньги.

Его слова подтвердили кивки и ропот студентов из семей волшебников.

– Я сейчас работаю над тем, чтобы получить финансирование от Международного Ковена Магов. Но даже если я не получу – за одну охоту я получаю чистыми от одной до пяти тысяч галлеонов, но сразу говорю, это крайне опасно, меня готовили с раннего детства, и я охотился от имени очень авторитетного клана, что обеспечивает приличные гонорары. Так что даже не пытайтесь. Еще вопросы?

– Вы говорили о еженедельных собраниях, это получается, что мы сможет заниматься только раз в неделю? – пискнула первокурсница-рейвенкловка, которую Гарри сегодня увидел в компании Луны.

– Нет, второй и третий этаж открыты в любое время дня и ночи для любого, у кого есть знак «Эспады». Другие не смогут сюда пройти, даже если вы проведете кого-то с собой – защита вышвырнет вас обоих, а затем нарушитель будет исключен из клуба. Что же, перейдем к выборам. Я полагаю, что логично будет предложить на пост президента свою кандидатуру. Прежде чем бухтеть – подумайте, на чьи плечи ляжет управление клубом, организация работы и поставка материалов, кто из вас сможет все это обеспечить. Итак, возражения есть?

Мальчик обвел взглядом студентов. Те переглядывались, порой бормотали что-то, пожимали плечами, но вслух никто не высказался.

– Вот и замечательно. Теперь – мой зам. Кто из вас хочет работать со мной в команде и время от времени принимать на себя часть моих обязанностей? Как я и думал, никто. Что ж, ладно. Тогда я сам назначу. Чарли Блэквуд.

– Что? Да я…

– Кто «за»? – перебил его Поттер. Поднялся сразу лес рук. Чарли тихо выругался и кивнул. Все равно он понимал, что не отвертится. Кто-то хихикнул, но тут же умолк.

– Очень демократичные выборы, – с сарказмом прошептала Гермиона так, чтобы ее все услышали.

– Прекрасно. А теперь – кто из вас любит бумажную работу, вернее, кого от нее не тошнит?

Руки моментально опустились, повисла тишина. Разумеется, разгребать бумажки не желал никто.

– Гермиона.

Девочка прокляла свой излишне длинный язык, понимая, что не отвертится. Она вообще не хотела становиться каким-то там замом или секретарем и плевать ей на стипендию – брат все равно все положит в сейф и будет следить за ее карманными деньгами, чтобы девочка не стала транжирой.

– Я не хочу, – взяла себя в руки Поттер.

– Ладно, – слишком легко, подозрительно легко согласился вредный брат, заставив сестру насторожиться. Гермиона моментально пожалела о своем решении, ведь она на своем опыте знала, что брат может такое устроить, что она взвоет. Гарри далеко не всегда был подвержен танковому воздействию ее щенячьего взгляда, и, как выяснилось, ее секретное оружие не давало осечек только в случае хорошего расположения духа у любимого брата.

– Ладно, брат, я согласна.

– Чудненько! Теперь, ребята, кто будет нашим бухгалтером?

Руку поднял Флинт:

– Я не против, тем более, это еще одна практика в управлении финансами.

Гарри кивнул.

– Заметано. Теперь – кто хочет быть на подхвате? Ну, там, мелкие поручения, разнос сообщений, желательно, чтобы по одному с каждого факультета, – поднялось несколько рук, и Гарри начал называть добровольцев по именам. – Так, Луна, Парватти, Эшли, Падма… а ты кто?

– Я – Колин Криви, лорд Поттер, и я ваш большой поклонник! – пропищал маленький мальчик с гриффиндорским львом на груди и сияющими восхищением глазами. – Можно фото с авгографом?

– Нет, нельзя. Будешь хорошо трудиться – тогда я подумаю и, быть может, подпишу тебе какую-нибудь книгу о себе. Какая тебе больше нравится?

Поттер краем уха слышал что-то о книгах про себя и Волдеморта, но никогда не придавал этому значения.

 – «Взлет и падение Темных Сил».

– Чудно, – Гарри сделал в уме пометку прочитать этот труд. – Теперь вернемся к вопросам. Да, Чарли?

– Еще один вопрос. Гар, где ты достал такое крутое оборудование для дуэльного зала, который самый большой?

– Блин, задолбал ты меня так сокращать! Достал в Германии, по своим каналам. Этот зал сделан по требованиям залов для международных соревнований и для подготовки к ним. Вам это должны были сказать во время Хэллоуина, ну да ладно, все равно уже треть старшекурсников в курсе. С весны Хогвартс снова участвует в международных соревнованиях по дуэлингу среди школьников. Поэтому я вместе с профессором Флитвиком создал место для тренировки сборной, которая будет представлять нашу школу.

– А как они пройдут? Их же защита не пропустит!

– Защиту накладывал я своей собственной кровью, и защита целиком и полностью под моим контролем. Пропустит, но лишь в том случае, если мой разум не будет помутнен зельями, магией подчинения или самой банальной усталостью.

– Даже усталостью? – удивилась рейвенкловка-третьекурсница, та самая, которой Гарри зарастил рот накануне. Признаться, мальчик не ожидал ее увидеть, как и того, что она не будет трястись от страха и искренне раскается перед Луной.

– Да. Чтобы не допустить подчинения и проникновения, защита настроена очень тонко и чувствительно. У вас будут индивидуальные пропуска. Если же на вас будут влиять зелья или магия разума – вы будете изолированы до оказания помощи.

– А если, скажем, приворотное зелье? – полюбопытствовала хаффлпаффка на три года старше Гарри.

– Тоже. Чем серьезнее защита, тем больше у нее ограничений. Серьезной защиты без десятков ограничений просто не бывает. Мощная – бывает, но такую мощную защиту не так уж и трудно вскрыть. Серьезная – никогда. А что, уже кого-то заприметила?

Раздался хохот, хаффлпаффка покраснела и бросила взгляд на Флинта. По Хогвартсу бродили слухи, что Флинт встречался с охотником Гриффиндора Алисией Спиннет и даже был помолвлен с ней. Поттер точно знал, что эти слухи – ложь. Ну, да, встречались они пару месяцев и разбежались, теперь у Маркуса уже есть невеста, которая доучивается в Шармбатоне.

– Ладно, пока что – расходитесь, осматривайтесь и можете позаниматься. Пока здесь есть ученики, не подписавшие контракт о неразглашении, любые запрещенные знания будут закрыты, но все остальные в вашем распоряжении.

– А если я, скажем, не захочу подписать?

– О, спасибо, что напомнил! – оживился Гарри, заставив нескольких студентов тихо выругаться и неприязненно посмотреть на болтуна. – Все, кто не подпишет должны будут пройти в мои покои. Я вам предлагаю выбор: или я как сертифицированный легилимент удалю вам эти воспоминания с вашего согласия, сбросив их в Омут Памяти, или подчищу прямо в разуме, или сделаю это насильно. Советую первый вариант, вам нужно будет вспомнить этот разговор, и я просто изыму это воспоминание, не трогая ничего остального. Суть ясна? В противном случае я огорчусь. Давайте не будем меня огорчать, договорились?

Таким вот образом Гарри легко вычленил, кто не хотел остаться в «Эспаде» или пришел просто посмотреть. И, конечно же, даже несмотря на заверения Поттера, что он не будет трогать других воспоминаний – правдивое, будто Гарри нечего делать, кроме как копаться в головах студентов – никто не захотел испытать на себе прелести проникновения разум и, естественно, каждый считал свои воспоминания самыми важными.

– А можно обойтись без этого? – с надеждой спросила Кэти Белл, гриффиндорская староста, «охотница», отличница и просто красавица.

– Увы и ах. Да, я лажанул, сболтнул лишнего, и теперь не собираюсь допускать малейшего шанса огласки.

– А я тоже подпишу контракт? – Гермиона недовольно взглянула на брата.

– Да.

– Но я же твоя сестра!

– Знак активируется только после подписания контракта, – развел руками Гарри. – И вообще, чего тебе бояться?

– Ты что, мне не доверяешь? – обиделась девочка.

– Почему? Доверяю. Гермиона, просто…

– Да ну тебя, – буркнула девочка и покинула конференц-зал. Поттер вздохнул и обвел руками оставшихся студентов – Луну, ее новых подруг и тех, кто пришел «просто посмотреть».

– Но, постой, если ты лажанул – это твои проблемы, – разумно заключил парень Кэти, то ли Джейк, то ли Джон – Гарри не помнил.

– Молодец, возьми печеньку. И как я буду их решать – я уже сказал. Если тебе что-то не нравится – это уже твои проблемы, Джонни.

– Я Джейкоб!

– Да неважно, – небрежно бросил Поттер, и парень тут же заткнул фонтан. – Суть в том, что если вы не хотите – я вас не спрашиваю, я ставлю вас перед фактом. Вступление в «Эспаду» и договор о неразглашении или стирание памяти – выбирайте.

*

Вечером Гермиона продемонстрировала Гарри список участников, стопку контрактов и очень недовольную мину.

– Сволочь ты, Гарри, – буркнула девочка и попыталась уйти, но была отловлена за руку и насильно усажена на стул по соседству.

Поттер, только что закончивший подчищать память тем, кто не стал вступать в клуб, обрадованно потер руки:

– Двадцать девять человек! Очень, очень неплохо. Не ожидал такого с первого дня. Скажи им, пусть заходят.

Гермиона подошла к двери и крикнула:

– Заходите!

В конференц-зал тут же хлынул поток ребят. Гарри в это время уже достал коробку со всякой всячиной. Гермиона подошла первой и поняла, что это – сваленные в кучу разные мелкие украшения – брошки, перстни, цепочки, сережки, значки. И все они изображали одно и то же – меч, пронзающий солнце.

– Бери, что тебе нравится.

Гермиона выбрала себе цепочку с символом «Эспады», и как только ее пальцы коснулись металла, украшение нагрелось, подтверждая закрепление связи.

– Хорошо. Следующий!

Полчаса спустя Гарри распустил членов клуба по своим делам и сам покинул расположение «Эспады». Нужно было вернуться в свои покои и подготовить домашнее задание, учебу ведь никто не отменял. И готовиться нужно безупречно, ведь с этого дня он будет подавать пример для своих подопечных. Однако, подготовка к завтрашнему дню накрылась медным тазом.

Учебное крыло Хогвартса, неподалеку от кабинета чар

Глухие, надрывные рыдания эхом отражались от стен пустого коридора. В нише напротив кабинета чар тихо плакала от боли, страха и обиды маленькая девочка лет десяти-одиннадцати. Девочка не понимала, что она такого сделала, за что с ней так поступили, в чем она провинилась. Ей не повезло попасть на факультет Гриффиндор, там не любили аристократов и скандинавов, а Фрейя фон Ашеберг была аристократкой из древнего скандинавского рода. Эдакое комбо на ножах, превратившееся в отличную мишень для издевательств одним фактом своего существования.

Первые дни девочка отчаянно пыталась наладить контакт хоть с кем-нибудь, но ее или игнорировали, или издевались над ней, особенно девочки постарше. Выросшая в уютном дворце, Фрейя просто не знала, как дать отпор, как правильно реагировать на насмешки, она не понимала, что она им сделала плохого.

Первые пару недель ее донимали только словами, но потом начался сущий ад. Сначала соседки по комнате, науськанные старшекурсницами, порезали ее любимую мантию ножницами и облили какой-то настойкой, от чего ткань съежилась и больше не подлежала восстановлению, затем ее тетради залили чернилами, из-за чего она не смогла сдать профессору Слагхорну сочинение по алхимии и попала на отработку. Потом кто-то перекрасил ее волосы в ядовито-розовый цвет на весь день, и над ней смеялась вся школа. Старосты не вмешивались. Одного куда больше волновало собственное эго, вторая постоянно пропадала то на свиданиях, то на тренировках. Другие старшекурсники или игнорировали ее, или просто посылали, угрожая наслать проклятие.

Ей угрожали, ее запугали до такой степени, что Фрейя попросту боялась обратиться к преподавателям, а те считали, что раз она не жаловалась, дело не заходило дальше невинных шуток. Но сегодня одна из старшекурсниц брызнула ей в лицо какой-то жидкостью, которая начала жечь хуже кипятка, от которой все ее лицо распухло и начало болеть так, словно с нее потихоньку сдирали кожу. В зеркале девочка с ужасом увидела, что все ее лицо безобразно распухло и покрылось гнойными язвами, она пыталась стереть жидкость, но добилась лишь того, что она лишь сильнее впиталась в кожу лица и что пострадали ее руки. Вот девочка и боялась выйти на свет божий, забившись в нишу и рыдая от боли, проклиная своих родителей за то, что отправили ее в эту школу. Ведь будь она в Дурмстранге, ее брат мигом бы наказал обидчиков…

На лицо упала тень. Чье-то мурлыканье раздалось совсем близко. Девочка отняла руки от лица и левым глазом – правый видел, словно сквозь желтоватое мутное стекло – рассмотрела того самого огромного и пушистого кота, которого видела на перроне.

– Котик, помоги мне… – прохныкала девочка. Большой кот подошел к ней и легонько ткнул носом в ладони, заставляя полностью отнять руки от лица. Всхлипывая от боли и обиды, Фрейя медленно открыла свое лицо коту, думая о том, что сейчас и он ее оставит, побрезгует такой уродиной…

Но нет, щеки вдруг коснулось что-то теплое, влажное и шершавое. Фрейя чуть вздрогнула, но больнее не стало, даже наоборот – боль уменьшилась. Девочка немного расслабилась и позволила большому коту вылизать ее лицо, от чего боль заметно спала, но пульсирующее жжение в лице и ладонях никуда не уходило.

– Спасибо тебе, котик, – прошептала Фрейя и впервые за последние недели улыбнулась. Внезапно в коридоре раздался быстрый топот. Девочка ахнула и дернулась, пытаясь то ли спрятаться, то ли сбежать, но было поздно. Топот приблизился, и отсветы факелов заслонил еще один силуэт. Фрейя пискнула и тут же закрыла лицо ладонями, не выдержала и разрыдалась. Ей было так стыдно, что ее кто-то увидел…