Текст книги "Пушистая магия (СИ)"

Автор книги: Neichan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

Вожделение охватило его мгновенно. Это было настолько горячо и сильно, как никогда раньше, возбуждение буквально сжигало его с невероятной силой. Он безумно хотел этого высокого стройного мужчину. Он хотел его в своей постели, в своей жизни, навсегда. И Амрис был готов сделать всё, чтобы добиться этого. Тот день, когда Пивз подлил в чашку Северуса возбуждающее зелье и Северус пришел к нему и отдался с такой дикой животной страстью… Этот удивительный день заставил его задуматься. Уже на следующий день, Северус, ещё не полностью оправившийся, настоял на своём присутствии на связывающей церемонии между Гарри и Люциусом, а потом проспал весь день от усталости. Этот сильный мужчина стал играть самую важную роль в его жизни. Дети. Северус. Любовь.

Амрис всегда был окружён любовью. Любовью друзей, любовников, короля и прайда. Любовью семьи. Теперь у него было всё. У него был преданный любовник, надёжный партнёр, дети, прайд… всё это. Он встал на колени рядом со своим возлюбленным и обожаемыми детьми. Амрис взял тонкие изящные бледные пальцы в свои, такие тёмные, сильные, грубоватые. Он влюблено посмотрел в эти тонкие благородные черты, оттенённые чёрными гладкими волосами, прижался губами к пальцам любимого, его глаза не отрывались от обсидиановой глубины глаз любовника.

– Северус, возлюбленный мой, пойдёшь ли ты со мной по пути вер-леопардов в мой прайд? Согласишься ли стать моим признанным спутником, моим собственным избранным и быть изменённым? Стать единым целым со мной и моим прайдом?

Голос Амриса дрожал от сдерживаемых эмоций, он буквально мурлыкал, в его тоне слышалось сдерживаемое желание, которое Второй испытывал к этому мужчине, ответ которого был сейчас для него важнее всего.

Северус изумлённо уставился на Амриса, неспособный поверить своим ушам. Драко издал восторженный визг и похлопал своего бывшего профессора по плечу:

– Ради Мерлина! Да очнись же! Он же просит тебя выйти за него! – Драко уже подпрыгивал от возбуждения в своём кресле, видя недоверчивые колебания Северуса. Юный блондин требовательно спросил: – Разве ты не должен кое-что ответить?

– Ааааааа? – директор Хогвартса, лучший в Англии Мастер Зелий, Спаситель и Защитник Мальчика-Который-Выжил, настоящий боец, и многое не менее важное, любовник Амриса, а теперь и мать двоих детей, только и смог выдавить из себя пару невнятных звуков.

– Ааааааа! – повторил он более выразительно. Ни одному вопросу в его жизни ещё не удавалось до такой степени лишить его дара внятной речи.

Амрис поцеловал его, и лучисто улыбнулся. Ему не составило большого труда расшифровать полученный долгожданный ответ.

Глава 111

Гарри Поттер, Избранный прайда, в безмятежном спокойствии расположился на мехах в Комнате Правил и Законов. Он находил эту комнату, заполненную настенными письменами, очень успокаивающей и располагающей к отдыху. Магия, накопившаяся в ней за годы безупречного следования традициям, окружала его и словно сжимала в нежных объятиях, заставляя ощущать свою принадлежность, свою общность с прайдом вер-леопардов Люциуса, то, что он стал для них «своим». Здесь у него не было никаких вопросов, и ни какие сомнения не тревожили его разум. Комната словно укрывала его в себе, мягко погружая в свои тайны.

Всего раз он почувствовал себя отвергнутым, всего раз испытал страх, что больше не любим, что он никогда не сможет стать единым со всем кланом, и с этим местом. Теперь же у него было всё, о чём он мечтал. У него был Рон, и Драко, и другие котята. Он больше не был одинок. И рядом с ним был мужчина, который перед всем прайдом подтвердил свою любовь и привязанность, согласившись на связующую церемонию и пойдя наперекор всем тем законам и традициям, по которым вер-леопарды жили на протяжении многих веков. Но он сделал это для него, для Гарри.

У него был Грейм, неистовый и строгий, и при этом невероятно заботливый, и всегда внимательно присматривающий за ним, дарящий чувство защищённости и умиротворения. У него был Блейз, другие котята, ставшие ему верными товарищами и друзьями. У него был Драко, неожиданно превратившийся в самого близкого и преданного друга. Его высоко ценили и любили. И он чувствовал себя таким счастливым и удовлетворённым. У него была любовь сильного и удивительного мужчины, настоящего короля, пользующегося безмерной любовью и почтением своих вер-леопардов. И, наконец, у него были все те люди, что искренне приняли Гарри в свою семью, в свой Прайд.

Гарри никогда не думал, что когда-либо сможет жить подобной жизнью. В первое время он был уверен, что это всё окажется слишком трудным для него, что то, что произошло, останется самым худшим событием в его жизни. Привыкнуть действительно оказалось очень сложно, но теперь он не жалел ни о чём. Абсолютное слияние любви и вожделения, заполняющее его душу. Иногда это было просто мучительно, он даже готов был сломаться и убежать, захлёбываясь слезами от несправедливости, когда понял, что Люциус не может быть только с ним, принадлежать только ему. Но теперь он осознавал, что это была его реакция на чувство неуверенности, страха, переполнявшие его сомнения и ощущение неопределённости. Просто Гарри не понимал, насколько он был любим, глубоко и беззаветно.

Это было так странно теперь, видеть Люциуса в окружении членов прайда, и даже с другими котятами, и не чувствовать ни капли ревности. Сейчас Гарри понимал, что Люциус был не только собственностью Гарри, он принадлежал всему прайду. Люциус был королём, сердцем прайда. Гарри же был Избранным, величайшим королевским сокровищем, самым драгоценным и самым любимым. И он больше ничего не боялся. Гарри проводил ночи в объятиях короля и в его постели. Ради его спокойствия Люциус пошел на нарушение всех принятых традиций, ведь он стал первым Избранным, кому было позволено разделить ночной сон с королём. Постель была символом власти, только троим позволялось спать в ней – самому королю, его Второму и Третьему. Исключений не делалось никогда и ни для кого. Только для Гарри.

Потребовалось много времени, и много заботы и внимания со стороны членов прайда, прежде чем Гарри окончательно уверился, что больше не одинок. И Люциус не единственный, на кого он может положиться, кому может доверять. Амрис, Грейм, Танит, Драко, и даже казавшийся раньше столь устрашающим, Северус Снейп… И этот список был довольно велик. Теперь Гарри был окружён людьми, которые ценили и любили его.

Глубоко затерянный в своих приятных мыслях, он невольно вздрогнул, когда на его плечи легли широкие тяжёлые ладони. Его чутьё и тонкий слух вер-леопарда обычно не позволяли никому подкрасться к Гарри незаметно, но на этот раз всё было иначе. Юноша вздохнул от охватившего его счастья, когда осознал, что это именно Люциус сейчас стоит за его спиной.

– Почему ты здесь, Гарри? – ласково спросил король, его глаза засияли, когда он посмотрел на своего Избранного. Люциус провёл пальцами по бархатной розовой щёчке, взглядом прикипая к пухлым сладким губам котёнка. – Это священное место. Я удивлён… Почему ты приходишь сюда так часто?

– Оно разговаривает со мной, дарит мне умиротворение. Здесь хорошо. – Гарри потёрся о ласкавшую его бледную ладонь. В ответ огромные, устрашающие, способные причинить столько боли, руки повернули его голову и обхватили запрокинутое лицо. Такие осторожные, такие неправдоподобно нежные, такие любящие. Всегда. – Здесь чувствуется прошлое, и сама сущность прайда.

За время своих визитов юноша смог лишь частично расшифровать и прочитать те надписи, что сплошным узором покрывали стены от потолка до пола, и не всегда понимал все те записанные рунами законы и правила, что были оттиснуты на камнях, поразительно древних, буквально излучающий скопившуюся за века магию. Это было… вечное место, существующее вне времени и пространства. И оно говорило с ним, безмерно привлекало и манило.

– Это место пропитано магией прайда. И ты тоже часть прайда. Оно просто заявляет свои права на тебя, Гарри. – Люциус смотрел на котёнка с пониманием, и Гарри наполнило ощущение счастья. Он откинулся назад и удобно пристроил голову на груди сидящего позади него Люциуса.

– Хочешь ли ты, чтобы я оказал тебе знак уважения от лица всего прайда? – Люциус тихо прошептал своему Избранному в розовое ушко, его руки сплелись на животе Гарри, прижимая теснее.

Гарри развернулся и посмотрел в лицо своему прекрасному супругу, в его груди разливалось ощущение радостного ожидания. Да, он хотел сейчас этого больше всего.

– Знак уважения? Как? Что это значит?

– Эта Комната – самая древняя часть прайда. У неё свои законы и свои правила, своя воля и своя история. Это то, кем мы были, то, кем мы являемся сейчас, и то, кем мы когда-либо станем в будущем, мой Избранный. Иногда мы забываем, кто мы на самом деле, и тогда магия этой комнаты помогает нам вспомнить, напоминает нам, кто мы такие сами по себе, и что такое прайд в целом. – Люциус сжимал свои длинные, сильные, мускулистые руки вокруг Гарри, невероятно крепко притиснув того к себе. Котёнок дрожал от удовольствия. Для него не было ничего важнее и желаннее, чем эти сокрушительные искренние головокружительные объятия. Лишь ощущать давление этих мощных бицепсов, твёрдые пластины живота за спиной. Люциус был воплощением благородства и исполнен всевозможных достоинств, он олицетворял собой абсолютную власть над прайдом. Он был живым воплощением прайда.

Гарри жадно сглотнул, буквально обожженный силой страсти, горящей в светлых, серебристо-голубых глазах.

– И… – Он невольно сглотнул снова. Его кожу слегка покалывало. – И что я должен для этого сделать?

Голос Избранного скорее напоминал писк, настолько у котёнка пересохло в горле. Люциус улыбнулся и прислонился головой к голове Гарри.

– Ты должен… лечь со мной, мой возлюбленный Избранный. Отдать мне себя целиком, без остатка. Здесь, посреди всех этих воспоминаний, в комнате, отражающей мечты и желания прайда, погружённой в его прошлое и наполненной ожиданием будущего. Подари мне себя… Подчинись мне, любовь моя. – Люциус мягко мурлыкал, пока его губы невесомыми, словно крылья бабочки, поцелуями, касались прикрытых веками прозрачно-зелёных глаз.

– Так мы показываем своё уважение к достойным. – И они поцеловались, нежно, влажно и горячо, и блаженство просочилось вглубь тела Гарри, плавя кости, звеня в его плоти, в его сердце. Воздух вокруг потрескивал, искрился и кружился вихрем, то соединяясь, то распадаясь на отдельные потоки, лаская его кожу, разогревая кровь, принимая его в ласковые объятия и овладевая им с первобытной страстью. Гарри застонал, когда Люциус отстранился от него. Его влажные блестящие губы были полуоткрыты, наполнены напряжением, ожиданием прикосновений, вкуса, ласки этого желанного мужчины.

– И сколько раз… – Гарри неуверенно прошептал. Но вер-леопард понял его вопрос.

– Я делал это только раз. Когда провозгласил Амриса и Грейма своими Вторым и Третьим. Я привёл их сюда, чтобы показать, что признателен им, позволил пролиться здесь нашему семени, как знак нашего взаимного удовольствия и нашей искренней благодарности друг другу. Я не думал, что кто-нибудь снова окажется достоин того, что произошло в тот день между нами в Комнате Правил и Законов. Но потом появился ты, Гарри. – Люциус наклонился вперёд и длинные золотисто-белые пряди обвились вокруг тела Избранного, даря ему эту невероятную, самую любимую ласку, позволяя насладиться прикосновением прохладных шелковистых прядей. А потом был горячий искусный рот, трепещущая кожа, волшебные руки, бесподобное, вызывающее желание покориться, тело, прикосновение к ягодицам мощного, напряженного члена, его вздохи, жажда и наслаждение.

– Подари мне себя…

Это был выдох, горячий и сладкий, ласкающий кожу Гарри, его всего, все те местечки, до которых только можно добраться, и нашедший прибежище между его ног, искушая и заставляя рычать от нарастающего напряжения. Гарри стонал, царапался и изгибался, его руки с невероятной поспешностью освобождали желанное тело от тонких шелковых брюк, голодными движениями изучали совершенную обнажённую грудь, проходились жадно по всем мускулистым изгибам. Гарри подавался навстречу любовнику, умирая от желания быть заполненным до предела, принадлежать ему, безоговорочно подчиниться его силе и власти. Он боготворил своего короля. Языком, губами, зубами блуждая по его коже, вкладывая всего себя в каждую ласку. Гарри наслаждался роскошными изгибами скульптурно вылепленных ягодиц, тем, как совершенно перекатываются под его руками мышцы, пока мужчина движется над ним. Вся эта мощь могла бы уничтожить его… а вместо этого дарит невероятное наслаждение, исцеляя его душу.

– О, да! О, Мерлин! – Гарри сладострастно стонал в жаркий рот любовника. Люциус склонился над ним, нагим и разметавшимся по постельным мехам, твёрдым, открытым, беззащитным, приносящем всего себя в жертву любви и вожделению, сгорающем от желания, более страстного и горячего, чем Гарри когда-либо испытывал прежде к этому мужчине. Он подавался всем телом вверх и мучительно изгибался, когда жадный язык облизывал его тугие соски, проходился горячей волной по коже груди и шеи, отмечая как свою собственность. Белоснежные зубы прикусывали, посылая огненные вспышки через всё тело, опустошая и выжигая его изнутри. Он весь изогнулся, предлагая себя. Пальцы Люциуса скользнули в его ожидающее и жаждущее отверстие, глубоко проникая, смазывая, растягивая слишком тугой проход, благоговейно играя с этой нежной частью его тела, способной доставить королю столько несравнимого удовольствия. Проникая как можно дальше и глубже внутрь хрупкого тела, доставая и мягко поглаживая самую сладкую и желанную точку, заставляя Гарри стонать, шептать полным дрожащей мольбы голосом невнятные просьбы, а бёдра конвульсивно содрогаться и подаваться вверх, навстречу его безжалостным проникновениям. Юноша забросил стройные ноги на талию любовника, отчаянно вжимаясь в его бёдра и переплетя лодыжки на узкой изящной спине.

– Ещё! Пожалуйста, ещё! – Гарри всхлипывал, подавался вверх резкими бросками, руки широко раскинуты в стороны, ноги подняты высоко и оплетают мощные бёдра его возлюбленного. Первое, такое желанное проникновение, влажное, горячее, растягивающее, одним движением заполнившее его до конца, затем невыносимо медленное, бесконечное скольжение назад, оставляющее за собой чувство пустоты и неудовлетворённости. Гарри задыхался от стонов, вызывая на лице берущего его мужчины нежную улыбку, когда тот наблюдал за ним, выгибающимся и умоляющим.

И Люциус вновь вошел в него. Весь, целиком, длинный, твёрдый, терзающий обещанием ещё большей сладости. Приник на всю длину, невероятно глубоко, крадя его дыхание, заставляя все ощущения сосредоточиться в том месте, где они были спаяны воедино, где пульсирует ставшее почти мучительным удовольствие, где Люциус входит в него и делает его своим. Их бедра вжимаются друг в друга, делая невозможным ещё большую близость, превращая их тела в единый, слаженно двигающийся организм. Глаза Люциуса горели во тьме, впитывая в себя образ разметавшегося под ним темноволосого ангела, с мраморной сияющей кожей, с мучительно напряжённым, сочащимся влагой членом, с широко распахнутыми бёдрами, открытыми в извечном приглашающем жесте покорности и вожделения, всем своим телом принимающим его, толчок за толчком.

– Я… люблю… тебя… – почти беззвучный выдох его Избранного воспарил вверх.

Гарри выгибался всем телом, вжимаясь в своего возлюбленного, изо всех сил сжимая ноги вокруг его талии, наслаждаясь движением мощного твёрдого члена между его раздвинутых ягодиц. Его стоны наполняли комнату, пот покрывал живот, грудь, шею, скапливался в углублении между ключицами. Он ощущал Люциуса, как надёжный якорь, как единственную опору в этом мире, раскачивающемся в древнейшем ритме, наслаждаясь их единством, их слаженным движением, возможностью дарить себя любимому и одновременно столько же получать взамен.

Он чувствовал себя словно покачивающимся на волнах. Горячий, толстый член его возлюбленного то входил, то выходил из него, поглаживая его изнутри, растягивая всё больше, проникая всё дальше, всё сильнее и быстрее. Гарри стонал, кричал, бился всем телом, пытался насадиться ещё глубже, открыться возлюбленному ещё сильнее. Люциус, уже почти не контролируя себя, вбивался в это податливое гостеприимное тело, покрывая поцелуями дрожащего трепещущего котёнка под ним, впиваясь в нежную кожу зубами, оставляя отметины, помечая его как своего, и только своего, овладевая им так, как он того хотел. Всегда, быть всегда в нём. В своём Избранном. Только в нём.

И, наконец, Гарри ощутил, что больше просто не выдержит, что ощущения затопили его и готовы поглотить целиком, и он закричал в наслаждении, выплёскиваясь тугой белой струёй в переполненный магией воздух Комнаты Правил и Законов, освобождаясь от ставшего непереносимым напряжения.

Его жертвоприношение было принято, и почти сразу Люциус наполнил его горячим семенем, глубоко вонзившись в его тело, стискивая пальцами гладкую плоть бёдер, не способный устоять перед нежным сжатием шелковистых тугих стенок вокруг его пульсирующего, ноющего, погружённого в горячую глубину члена. Воздух вокруг них заискрился, наполнился золотистым сиянием. Юноша заворожено смотрел на крохотные кружащиеся в воздухе крупинки чистого света, в которые превратилось его семя под воздействием древней магии, принявшей его жертву.

Затем Гарри посмотрел на своего возлюбленного, на своего короля, на человека, который дарил ему так много, свою любовь, своё тело, свою преданность, своё семя, самого себя. Это было жертвоприношение, предназначенное только ему.

И Гарри с благоговением принял этот дар.

КОНЕЦ