Текст книги "Цена звёздной пыли (СИ)"

Автор книги: NBRAINH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Джон Уильям Харлайл увидел прямо перед собой хорошо знакомую растрёпанную причёску и печальные, вечно заспанные, глаза. Волевой подборок, обрамлённый лёгкой щетиной, и даже тот самый шрам, что некогда был получен по глупости бурной юности. И находился он точно там, где он помнил – по диагонали рассекал густую, ровную бровь. Эти глаза… Торговый агент уже заглядывал в них, и в тот раз так и не увидел в них отражения. Сейчас же, отражение было… Его отражение. Он увидел седого старика в тех глазах. Старика, привязанного к хирургическому столу.

***

– Вы хотите сказать, что… Джон Харлайл оказался точно таким же «попутчиком», каким был тот старик из капсулы? – я уже начал отчаиваться разобрать что-либо позднее, просто прослушав запись диктофона, и решил добиваться полного понимания сейчас. – Его так же подобрал другой корабль республики?

– Да нет же! – Ричард Макдональд вскрикнул так, словно он был престарелым учителем с толстой сумкой опыта за плечами, а я – одним из его учеников, упорно отказывающихся познавать логичные основы математики. Но его рассказ всё же не был чем-то элементарным. – Он оказался на своём месте. Тот старик. Это и был Джон Харлайл. С самого начала.

– Но… Как такое…

– Возможно? – старый торговец ехидно ухмыльнулся и стряхнул пепел мимо пепельницы. Чем больше спиртного было в его крови, тем чаще он умудрялся промахиваться. Вот это была действительно вполне понятная вещь. – Не имею ни малейшего понятия, дружище. Дело в том, что наша вселенная – весьма странное место. Даже если взять в пример что-то совсем маленькое и незначительное. Скажем, планета Земля.

– А что с ней не так? – должно быть, меня ожидало очередное откровение, раздумывать над которым я буду ещё не одну неделю.

– Смотри. Есть один вид существ. Доминантный вид. Он занимает огромное количество территории и выращивает остальных живых существ только для того, чтобы впоследствии ими питаться. Ничего не напоминает?

– Человечество?

– Разве? – Макдональд медленно втянул дым сигары в лёгкие. Его взгляд стал ещё пристальнее, чем обычно, а уголок губ уверенно пополз вверх в искривлённой, ехидной ухмылке. – Ты уверен?

– Я… не совсем понимаю, – я просто не мог вот так сходу понять всё, о чём думает величайший торговец. Ведь если это было бы возможно, на его месте был бы я. Ну, или хотя бы рядом с ним. Такой же растолстевший от выпивки, и старый, от весьма неплохо прожитого, времени.

– Впрочем, ничего удивительного, – Ричард усмехнулся и махнул рукой так, словно это был всего лишь пустяк. Должно быть, его и правда весьма часто не могут понять. Или не хотят. Такова доля настоящего гения. – Растения.

– Что «растения»? – я непонимающе уставился на старого торговца, аки баран на новые ворота, и ему определённо нравился этот взгляд.

– Деревья, – уточнил Макдональд, и ожидая утвердительного кивка, так его и же дождался. – Понимаю. Человек редко способен задуматься о своей жизни на столь глубоком уровне самосознания. Да, род человеческий действительно использует подобную стратегию жизни. Мы разводим скот, чтобы получить молоко, яйца, шерсть и мясо. И это нормально, что бы не говорили эти чёртовы «Люди в зелёном». Однако, мы не изобретали этого метода. Мы лишь позаимствовали его у более продвинутого существа, промышляющего подобной жестокостью с самого начала времён. У деревьев. Вы никогда не думали о том, что каждый вид существ на нашей планете прямо зависит от кислорода, который выделяет простое дерево в процессе фотосинтеза?

– Я помню это ещё со школьной программы, – я кивнул в ответ, всё ещё не понимая, к чему ведёт Ричард.

– Так вот. Они буквально дают нам жизнь. Деревья кормят нас. Взращивают поколение за поколением, а мы в свою очередь – отдаём наших усопших земле. Вы ведь помните, чем и как, питаются деревья?

– Корневая система?

– Так точно! – уже захмелевший, старый толстяк довольно кивнул, и приложился к своей кружке. Мне даже стало интересно, какой именно она была по счёту… Но я решил не вдаваться в решение задач с бесконечными множителями. – Они выращивают нас. Людей, слонов, этих противных маленьких собачек, так и норовящих облаять тебя при каждом удобном случае. Подобно свиньям, единственная возможная судьба которых – стать копчёным салом в чьём-то холодильнике. Ну, или солёным… Но я всё же предпочитаю копчёное, – торговец рассмеялся и задорно похлопал себя по огромному пузу, умудряющему выглядывать даже из-под стола. – Понимаешь?

– Да… Кажется, я начинаю понимать, – мог ли я поверить в столь глупую теорию, исходящую пусть и от действительно гениального, но всё ещё пьяного, человека? Конечно, мог. В конце концов, я ни разу за всё время обучения в академии не видел нашего преподавателя физики в трезвом состоянии, а в его слова верить был обязан. И даже заучивать их, под страхом проверки, в виде экзамена. Так почему бы мне не поверить тому, кто в моих глазах обладает куда большим авторитетом, чем престарелый электрик в отставке, случайно получивший должность учителя?

– Деревья – вот настоящие владельцы нашей планеты. Настолько древние, что их история уходит корнями в само зарождение Земли, и настолько крепкие, что способны выживать в самых суровых условиях на протяжении столетий. Практически бессмертные на фоне мимолётной человеческой жизни, – Ричард кивнул в сторону открытого окна, через которое виднелся лес неподалёку от его замка. – Они везде. Мы просто не видим того, что не скрыто. Привыкли зреть в корень. Искать какого-то подвоха, и самое забавное – искать смысл жизни. А ведь он у нас уже есть. Но даже не это смешит меня больше всего.

– А что?

– То, что в отличие от людей, деревьям вовсе не обязательно употреблять что-то, кроме лучей ближайшей звезды. Они и так не умрут, даже если буду питаться лишь солнечным светом и водой. Мы для них всего лишь деликатес. Ну, или что-то вроде пива. Может быть даже наркотик, подобный метамфетамину, и это, между прочим, даже ещё более правдоподобно. В конце концов, их бессмертие было получено вовсе не бесплатно, и им приходится проводить свою долгую жизнь на одном месте. А ведь никто не отменял развлечения!

– То есть вся наша планета, это огромная ферма, а люди – всего лишь пища для растений?

– Не совсем. Ферма – это более сложная хренатень, требующая полного контроля со стороны самого фермера, – Ричард Тарталл Макдональд со знанием дела очертил на столешнице предположительную квадратную территорию предприятия. – Построй клетки и не забудь утеплить. Произведи корм и корми несколько раз в день с определённой периодичностью, и даже возможно, согласно диете. Следи, ухаживай и подлечивай в случае непредвиденных ситуаций. А главное – защищай, ведь то, что плохо лежит в твоём кармане, может с лёгкостью сменить хозяина, и лежать хорошо в кармане чужом. Это всё требует знания, денег, и времени. Что же касается нашей «фермы»… Чёрт, она идеальна!

– Почему это? – я уже представил масштабы теории Ричарда, и даже нарисовал в воображении злобное дерево, похищающее людей с целью запихнуть их в свою огромную, трухлявую пасть.

– Деревьям просто плевать на всех, кто находится на этой чёртовой ферме! Кормим мы себя сами. Защищаем – тоже сами. Да и я не припоминаю, чтобы в строительстве этого замка мне помогал усатый дубовый пень, в серой кепке, и со знанием строительства в стиле античности.

– А как же кислород?

– Логично… – Ричард Макдональд замер и приподнял руки, словно уже готовился меня успокаивать в случае внезапного приступа. – А теперь приготовься… – он выждал ещё несколько секунд, наслаждаясь моим тихим дыханием и боязнью спугнуть момент. – Вы ведь помните, что случается с человеком, сожравшим огромный тазик гороховой каши?

– Я помню, но… – резко сменив картинку воображения на новую, я с опаской представил последствия сего глупого действия, но всё равно не понимал, в чём суть слов торговца.

– Никаких «но», – старина Макдональд тем временем, старательно не понижал уровень напряжения. Даже его маленькие, узкие глаза, сосредоточенно изучали каждое движение морщин в уголках уже моих, глаз. – Растения питаются солнечным излучением, подобно завсегдатаю закусочной, безмерно поглощающему крылышки в кисло-сладком соусе. А вырабатывают уже кислород. Вырабатывают. Газ. Кислород. Чёрт, вся жизнь на нашей планете зависит от пердежа деревьев! Есть конечно ещё и углекислый газ, который они так же впитывают, но это вовсе не необходимость, а продукт, который они получают от своего «скота», с целью просто кайфануть, и разбавить свою весьма однообразную, жизнь. И, надо сказать, это просто идеальная система! С их стороны, по крайней мере. Мы им – наркотик, а они… Они далеко не так просты, как нам казалось всё это время. И определённо не обделены чувством юмора.

Честно сказать, я далеко не сразу осознал всё, что имел в виду Ричард Макдональд. Ох, разумеется, это звучало забавно, и я не стал сдерживать свой смех, но… Разве именно так устроены вещи на самом деле? Неужели мы и правда всего лишь топливо? Причём не то, без которого машина попросту не поедет, но что-то вроде того «специального» порошка для стиральных машин, от которого, если верить рекламе, им будет хорошо. Человечество покорило всю планету и даже больше! Оно вышло в космос и захватило в своё владение другие планеты. И в то же время, суть его существования заключалась только в том, чтобы подкармливать растения.

– Подождите-ка, – я сосредоточил все свои мысли в один единый сгусток и решил выплюнуть его до того, как он застрянет в пересохшем горле. – Но мы ведь вырубаем деревья и используем их в своих целях. Строим дома и отапливаем их.

– Всё в нашей жизни происходит далеко не так, как мы этого хотели бы. В конце концов, мы ведь явно не хотим умирать, но это происходит! – Ричард Макдональд вскинул руки вверх, словно пытался достать до небес, и встряхнуть их хорошенько, чтобы они одумались. – И это касается не только людей. Могли ли растения задуматься над тем, что их будут уничтожать существа, которых они сами и вырастили? Это вряд ли. Всё дело в случае. Нам просто повезло выйти из кольца прямого контроля. Вырваться из пищевой цепи, и даже возглавить её. Но это скорее всего лишь случайность, чем наше прямое достижение.

– В таком случае, почему они не прекращают снабжать нас кислородом, если процесс пошёл не по первоначальному плану?

– А зачем они тогда нам самим? – Макдональд кивнул в сторону небольшого домика, находящегося в пределах его замка, но отделённого от него прочной стеной. – Однажды ко мне пришла некая молодая особа и попросила работу. Маленькая такая, стройная, и самая милая из всех, кого я когда-либо встречал. Настолько, что я даже и подумать не мог о том, чтобы опорочить её чистоту своими… Ну, этими самыми. Посему, я поручил ей подносить мне выпивку. И она с этой задачей не справлялась. То уронит стакан, то забудет наполнить его, прежде чем подавать мне. В общем, она была абсолютно непригодна для той работы, на которую устроилась. Но, в то же время выполнять более… Деликатные поручения, она не хотела.

– И что вы с ней сделали?

– Я отправил её в местную прачечную, где она и работает по сей день. Если честно, я даже и не помню, как именно выглядит её лицо, слишком уж много лет прошло с тех самых пор, – старый торговец выглядел печальным, когда упоминал о той молодой особе. Должно быть, он и правда ценил возможность лицезреть её рядом с собой. – Так вот. С деревьями та же самая херня! Мы, конечно, не можем заставить их стирать наши портки, однако, вполне способны пустить их на дрова. Вы ведь помните, что на большинстве территорий Земли запрещена вырубка лесов, в угоду поддержания вменяемой экологии?

– Да, я слышал об этом.

– Мы не вырубаем их только из-за того, что они дают нам жизнь. И если вдруг они перестали бы делать это… – Ричард громко хлопнул ладонями, и выдохнул дым в сторону окна, через которое виднелась зелёная роща. – У каждого из нас появился бы ещё один лишний, обеденный стул. Или поленница дров на зиму. Если раньше они владели ситуацией и с лёгкостью могли прекратить весь этот фарс, то сейчас у них уже попросту нет выбора. Растения угодили в капкан, который сами же и установили.

Ричард Тарталл Макдональд всегда славился полным соответствием своих слов с общепринятыми канонами логики. И наши разговоры не стали выступающим кирпичом в той самой, идеально-ровной, кладке. Конечно, это была всего лишь теория, выдвинутая всего одним человеком, уже давно перевалившим за порог старости, но этот факт никак не вредил её убедительности. Скорее наоборот. Я был готов верить каждому его слову, пусть и с небольшими поправками на существующую реальность.

– Так, а что на счёт Джона Уильяма Харлайла? – честное слово, я едва не забыл о главной теме нашего разговора, и вспомнил про ту историю только после стакана бурбона. Алкоголь в компании Ричарда испарялся буквально на глазах.

– Ах, да. Да, точно! – Макдональд хлопнул по своей голове, видимо, с целью привести мысли в порядок. Если хаотичное движение миллионов тонн информации в пределах одной стандартной черепной коробки, вообще можно назвать «порядком». – Я ведь так и не завершил свой рассказ. Так вот. Этот сукин сын выжил!

– Как? – вспомнив о том, на чём остановилась история торгового агента, я чуть привстал, и пододвинул своё кресло поближе к столу, и соответственно, ближе к рассказчику. – Если тем стариком в капсуле и правда был он, то разве он не должен был погибнуть от отравления и травм?

– Отлично подмечено! – Ричард довольно кивнул и водрузил сигару в положенное место – меж идеально белоснежных, зубов, на фоне которых любой свежий снег выглядел бы грязным, и неуместным. – В общем и целом, всё дальнейшее произошло примерно по той же схеме, которая уже была рассказана в момент пробуждения старика из капсулы. Только на этот раз, на его месте был Джон Харлайл собственной персоной, и он знал, как именно должны были развернуться события. И он воспользовался этим фактом. Да, разумеется, он не мог помнить всех деталей, да и после продолжительного нахождения по ту сторону реальности, его мысли находились в весьма подвешенном состоянии. Прямо как у меня в последние годы… Он сделал всё тоже самое, что и его предшественник. С одной лишь разницей – у него получилось.

***

Джон Уильям Харлайл никогда не считался со своей совестью. Она была у него, но лишь в качестве немого сожителя, время от времени требующего к себе внимания, но не мешающего тебе заниматься своими делами. И всё же, в тот момент, когда рука с острым скальпелем легко дотронулась до шеи ни в чём не повинного, Мухаммеда, торговый агент почувствовал себя той ещё мразью. Но у него не было выбора. Ох, точнее он был.

Выбор есть всегда, с одной лишь оговоркой, что не каждый из вариантов может устроить того, кто этот выбор делает. И вариант «Просто лечь и умереть», Харлайлу был явно не по душе. Поэтому, выйдя из медицинского кабинета тем же способом, что и свой уже почивший, двойник, Джон упорно пытался вспомнить каждую деталь из всего того, что происходило в эти моменты в прошлый раз.

Глава 35

Харлайл практически ничего не помнил. Тогда он потерял сознание от пережитого стресса и только сейчас по-настоящему начал понимать, что именно послужило его причиной. В то же время, его нынешнее состояние нисколько не уступало по плачевности тому, что было у него после пробуждения. Оно было даже хуже. Чего только стоит невозможность какого-либо сосредоточения на одной точке пространства! О, его мозг определённо «оплавился» в следствии всего, что Джон пережил.

***

– Я… Можно я перебью на секунду? – я уже не мог сдерживать свои мысли. Такое бывает, когда что-то интересное приходит тебе в голову и ты мечешься из стороны в сторону в поисках блокнота, в который мог бы излить идеи.

– Конечно, конечно, – Ричард Макдональд призывно махнул рукой и остановил свой рассказ. – Нет никакого смысла изливать полезную информацию в разум пассивных слушателей. Возможно, они даже поймут часть из сказанного, но всё равно никогда не применят его по назначению.

– Я всё ещё не понимаю той системы с растениями. Они ведь могли предугадать хотя бы минимальный вред, так ведь? Тогда зачем они пошли на риски, если им в любом случае необходимо лишь излучение солнца?

– Для этого не нужно ничего придумывать или даже изучать, – старый торговец рассмеялся. – Достаточно просто помнить о том, чем занимаются люди на протяжении всей своей истории. Разве мы питаемся одной лишь травкой и прочей ерундой, по вкусу напоминающей разве что нашу собственную, серую и безвкусную, жизнь? По-настоящему полезная еда не бывает вкусной, чёрт подери! И если уж мы сами пренебрегаем собственным здоровьем только для того, чтобы пощекотать свои вкусовые рецепторы, то почему этого нельзя делать им? Кроме того, я всё ещё склонен думать, что мы для них скорее не пища, но что-то вроде добротного тёмного эля, который, кстати, уже давно закончился у меня в кружке, и кое-кому следовало бы это поскорее исправить!

***

Благо, Джону Харлайлу не пришлось особенно долго размышлять над своими дальнейшими действиями. Ему помог он сам, только в более молодой версии, у которой хватило сил на то, чтобы бросить в него целый стол на добрые несколько метров! Торговый агент уже и позабыл об этом своём подвиге, и разумеется, не смог его предугадать. Зато вполне смог ощутить ту резкую боль, что в мгновение ока буквально вырвала из его рук скальпель, а его собственный разум – из цепких лап остаточного обморока.

Его мысли, хоть и ненадолго, но прояснились. Он вспомнил то, что от него требовалось. Вспомнил доклад Эрика Найлса, пытающегося уличить смысл действий загадочного диверсанта, так и не достигшего своей цели… Не достигшего в прошлый раз. Но у него, как оказалось, он был не один. И самой сущности реальности это явно не нравилось.

Может ли человек победить самого себя? Буквально отзеркаленную версию своего собственного тела и сознания? Причём, будучи ещё и более старой, слабой, версией? Джон Уильям Харлайл был совершенно уверен, что может. По крайней мере, он. Ведь он прекрасно знал, в какой именно момент времени последует удар, и ему стоило всего лишь скрестить направление своих стоп и в нужную секунду опереться на одну из них, выравнивая свою траекторию движения в обычную, привычную позицию. Со стороны же это выглядело так, словно он на мгновение исчез и образовался уже в нескольких сантиметрах от своего прошлого расположения. Оставалось лишь ухватить шинель промахнувшегося агента и слегка потянуть на себя – не хватало ещё, чтобы он врезался головой в то самое место, куда до этого угодил старик.

Ноги Джона уверенно исполнили манёвр, а его молодая версия – вполне карикатурно пролетела мимо, едва не зацепив смертоносный и острый, угол металлической переборки. Харлайл никогда не думал об остальных. Его собственная задница так или иначе была гораздо важнее, чем все существующие задницы в известной вселенной. Но сейчас… Этих самых задниц было аж две штуки. И обе принадлежали ему. И лишь одной из них он уже готов был пожертвовать. Своей собственной… Той, что весьма неслабо сжалась в момент выполнения уклонения.

Но, даже зная возможное будущее, которое ты и пытаешься изменить, никогда нельзя забывать о том, что как только ты свернёшь с протоптанного пути, вся остальная информация станет абсолютно бесполезной. Ведь ты уже изменил будущее. Да и в конце то концов, ты ведь достиг цели, чего уж тут жаловаться на случайности? К примеру, Джон не имел ни малейшего понятия о том, что если он избежит смертоносного удара от самого себя, то его будет ждать уже атака от капитана Николаса, оказавшегося куда более быстрым, чем Харлайл мог ожидать.

Николас Кейн навис над сморщенной фигурой Джона ещё раньше, чем тот смог облегчённо выдохнуть после только что совершённого боевого манёвра, и тут же опустил на его голову свой тяжеленный кулак.

Но торговый агент никогда не полагался на информацию полностью. Она никогда не бывает достаточно точной, чтобы исключать все причуды безумного мира. Заприметив странно удлинившуюся, собственную тень, он тут же отпрыгнул в сторону, едва не закричав от боли в разрушенном суставе колена. Человек стареет постепенно. Ему же выпала честь переступить этот порог совершенно незаметно для себя, что накладывало некоторые трудности в восприятии собственной гибкости.

И всё же, он ушёл уже от второго удара! Джон Харлайл уже не ощущал былой силы в своих руках и ногах, а его грудь вздымалась под давлением дыхания сквозь явную, яркую боль в грудной клетке. Он был ранен, отравлен, и необоснованно стар. Как такое вообще могло произойти? Впрочем, сейчас у него были совершенно другие, более насущные проблемы – Кейн явно не собирался долго ждать перед тем, как нанести следующий удар.

И он нанёс. Буквально вспорхнул в сторону торгового агента, растерянно мечущегося в дебрях собственных мыслей. Его рука выстрелила вперёд, подобно снаряду древней, бронзовой пушки, а разжиревший живот чуть отставал от всего остального тела и плёлся позади, перекатившись на бок вслед за центром тяжести. И это придавало атаке ещё большую разрушительную силу.

Попади в него Николас Кейн, Джон Харлайл уже не смог бы сделать то, для чего он отпрыгнул именно в ту сторону, где прямо за его спиной поблёскивала замочная скважина технического щитка жизнеобеспечения. Забавно ли, но дверцы щитков никогда не делали прочными, их можно сломать, используя простой карандаш, завалявшийся в твоём нагрудном кармане. Как правило, их делали из алюминия, причём весьма тонкого и хрупкого – это снижало вес самой конструкции и позволяло добраться до проводов в случае короткого замыкания или ещё какой-нибудь критической ситуации, без применения тяжёлого оборудования. И щит системы жизнеобеспечения исключением не был.

На этот раз ставленник Ричарда, уже вполне способный потягаться с Кейном в возрасте, не стал сдерживать вырывающийся из его груди, леденящий крик боли – он поджал ноги и присел, чтобы оказаться под огромной рукой капитана, в то время как его, уже повреждённое, колено, казалось, согнулось в свой самый последний раз. Следующим его шагом было сделать Николасу лёгкую подножку и дёрнуть его руку дальше, в сторону направления его же движения. Нужно было как можно больше силы. Больше инерции. Это был последний его манёвр, и он не может пройти даром.

Наткнувшийся на препятствие, капитан Кейн не смог бы удержать равновесие даже в том случае, если бы Джон не стал направлять его собственное усилие. Он почувствовал лёгкую невесомость и уже спустя один-единственный выдох, оказался критически близко к заветной, предательски хрупкой, дверце.

Вдохнуть обратно он уже не смог. Тоненький лист мягкого металла согнулся под его ударом без каких-либо сопротивлений, и в тот же момент его мускулы сжались под напором постороннего напряжения. При этом, его движение даже ещё не дошло до своего логичного завершения – он всё ещё не остановился, и продолжал давить на клубок оголённых проводов, отделённых от его руки только алюминиевой преградой. Разумеется, понял он это не сразу. А когда всё это случилось… Было уже совершенно поздно для всего, что он смог бы сделать секунду назад.

Однако, «весело» было не только капитану Николасу, явно жалеющему в глубине своего безмолвного разума о том, что просто не застрелил этого чёртового старика. Джон Харлайл и не надеялся избежать гибели. Эта мысль оставила его ещё в тот момент, как его образ отразился в его собственных глазах. Он всё ещё держал руку Кейна в момент удара, и давил на неё всем своим весом – нельзя было допустить того, чтобы вояка одёрнул руку назад. Такое бывает при ударе электрическим током. Не всегда, но всё же… У торгового агента не было второй попытки. И он решительно принял ту же самую участь, что и его противник. Вселенная получит своё. Он был всего лишь глупой ошибкой. А ошибки нужно исправлять, не так ли?

Джон Уильям Харлайл не издал ни единого писка, в то время как Николас отчаянно пытался кричать. Разумеется, у него не вышло. До того, как человек не вырвется из загребущих когтей электрической цепи, он попросту не может управлять собственным телом. Даже его разум во время активного воздействия напряжения совершенно не слушается своего же собственного, внутреннего голоса. А ведь именно внутренним голосом и является сам человек, подобно компьютерной программе, облачённой в цельнометаллический корпус.

Говорят, что удар током – это больно. И это действительно так… Но человек понимает это только после того, как успешно спасся от неминуемой гибели. Боль приходит гораздо позднее, как следствие автоматической проверки повреждений самим организмом. В то же время, находясь под прямым воздействием, человек не ощущает ничего, разве что лёгкую дрожь и активные импульсы сокращающихся мышц. Сознание словно отдаляется на второй план, в собственное «закулисье», и наблюдает за всем происходящим со стороны. Даже свет теряет изрядную долю своей яркости в то время, когда твоё тело разрушается под смертоносным воздействием.

Мышцы сжимаются всё сильнее, а кровь в жилах закипает подобно воде в дешёвом чайнике. Джон Харлайл никогда по-настоящему не любил кофе. И всё же, с удовольствием выпил бы чашечку перед тем, как его можно будет с лёгкостью заваривать из его же собственных внутренностей. Но это всего лишь мысли. Последние мысли человека, пожертвовавшего своей жизнью во имя жизни новой. Его жизнь… Кончается здесь. И здесь же начинается жизнь того, кто будет нести его мысли дальше.

Забавно, не правда ли? Чёрт, а ведь он мог бы сделать то, о чём мечтает каждый старик республики! Хорошенько вдарить по лицу своей собственной, молодой версии! И для этого даже не придётся преодолевать время, изобретая сложное устройство перемещения. Везунчик, иначе и не скажешь. Вряд ли «новый» Джон Харлайл когда-нибудь узнает о собственной жертве. Но он продолжит жить. Сделает то, что самому торговому агенту было уже не суждено. Чёрт возьми, а он ведь даже и не задумывался над тем, что он сделал бы, будь у него ещё хотя бы несколько дней! Как всегда, самые важные моменты жизни всегда приходят неожиданно. Даже смерть. И та забыла постучать в дверь, прежде чем перевалить через порог свои грязные сапоги.

Человек, преодолевший космическое пространство ради призрачной цели, медленно погружался во тьму. У него уже не было имени. Оно принадлежало другому, и впоследствии сканер личности это подтвердит. Он встретил то, что не встретит более никогда, ни один звёздный путешественник. Встретился с несправедливостью вселенной лицом к лицу. Мог различить очертания её ухмыляющейся физиономии. Там, в темноте забытья. Он уже был там. Находился всё то время, пока его капсула разрезала логично выстроенное пространство и даже время. Джон Харлайл чувствовал касание пустоты, поглощающей его сознание, и оно уже не казалось таким пугающим, как в первый раз. Скорее, это было рукопожатие старого знакомого. Пустота поглотит его.

Но в этот раз он будет там не один. Ещё чуть-чуть. Всего мгновение… Джон хотел бы думать о том, что он наконец увидит ту, которой и по сей день принадлежало его сердце. Но он уже видел ту сторону и прекрасно знал, что там её он не найдёт. С другой стороны, он был даже рад, ведь если её не поглотила пустота… Может быть, она сейчас счастлива.

***

– Значит, в войне участвовал тот, «новый» Джон Харлайл?

– Что-о? – Ричард Макдональд воскликнул так, словно я был всего лишь очередным студентом, умудряющимся задавать вопросы не по теме, и тем самым, срывать его лекцию. – Нет, конечно, ты что, меня совсем не слушал?

– Я не… – мысль застряла в моём горле, так и не преобразовавшись во фразу. Понять рассказ Ричарда было не так уж и просто, но он, по-видимому, был с этим не согласен.

– Джон Уильям Харлайл ошибся, – Ричард развёл руки и скривил физиономию в ухмылке. Той самой, которая обычно сопровождает фразу «я же говорил». – Тот, второй Джон, ради которого он пожертвовал своей жизнью, прожил не многим больше его самого. Этот сдвиг во времени вовсе не был случайностью. Я склонен полагать, что именно так вселенная борется со своими внутренними ошибками, в попытке разорвать причинно-следственные связи коллапса.

– Я не совсем понимаю…

– Существует огромное количество теорий зарождения вселенной. И в то же время основной принято считать одну единственную. Думаю, вы уже слышали о «Большом взрыве».

– Конечно, его преподают во всех учебных заведениях республики в качестве истинной причины зарождения нашей реальности.

– И именно за это я и люблю науку! – старый торговец рассмеялся и опустошил очередную порцию выпивки. – Абсолютно не важно, правдива ли твоя теория. Самое главное, чтобы никто не смог её опровергнуть. Это же просто идеальная система обмана! Чёрт, надо будет не забыть организовать собственную исследовательскую лабораторию. Дело в том, что в теории большого взрыва нет никакого смысла. Под ней нет прочного фундамента, обуславливающего причину того самого взрыва. А ведь наука – штука точная, если верить значению этого слова из всё тех же учебников.

– То есть, большого взрыва не было?

– Ох, нет. Взрыв всё же был, и это единственное, что связывает нашу реальность с теориями из учебников. Правда, то был скорее не взрыв, но импульс. И взорвалась вовсе не точка сверхтяжёлой материи, как все привыкли считать. То была грань пустоты. Тёмная, невесомая и тончайшая. Подобно затенённому стеклу заброшенного дома, пустота рассыпалась под ударом камня, брошенного рукой скучающего, соседского мальчишки. И в этот самый дом хлынули яркие лучи света. Лучи нашей вселенной. Тот камень, который они обнаружили на «Призраке», как раз и был одним из осколков того самого стекла.

– Значит, вселенная – это свет? – я ещё никогда настолько серьёзно не задумывался над истоком нашей вселенной, как во время разговора с этим человеком. – Но откуда вообще этот свет взялся?

– Всё очень просто. Если есть пустота, которая в свою очередь и является темнотой в прямом своём проявлении, то должен быть и свет. Это самая фундаментальная истина. Есть пустота и есть материя. Существование одного невозможно без второго. Подобно двум полюсам магнита и двум сторонам монетки. Плюсу и минусу, в конце концов. Это – фундамент нашего мироздания. Его основа. Цемент, который скрепляет весь этот чёртов хаос воедино. Та самая, в последствии взорвавшаяся пустота, и была причиной создания нашей вселенной. Однако они никак не могут существовать в одной-единственной, точке пространства. Они, грубо говоря, рассеивают друг друга. И что самое забавное, даже мы можем с лёгкостью это подтвердить. – Ричард Макдональд кивнул в сторону единственного тёмного угла в своём кабинете, в котором, если приглядеться, можно было различить силуэт какой-то старинной вазы. Почему старинной, если её не видно, чтобы это установить? Вряд ли такой человек как король торговли, станет хранить у себя обычную дешёвую рухлядь, и чтобы осознать это, глаза вообще не нужны. Сигара истлела на добрую половину во всего один его жадный вдох, и уже спустя мгновение – отправилась в полёт, в направлении той самой урны. Где-то в её глубинах взорвался всплеск ярких искр, озаряя внутренности отчётливым свечением.