Текст книги "Я никому тебя не отдам (СИ)"

Автор книги: Мурзель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Тем утром Эвелина вышла во внутренний дворик резиденции срезать немного цветов для своего кабинета. Она услышала размеренный стук топора. В дальнем конце двора Курт рубил дрова для камина. Он был раздет до пояса, а его рубашка висела на заборе. Эвелина воровато оглянулась по сторонам, и, поддавшись внезапному порыву, схватила рубаху и зарылась в нее лицом. Она жадно втянула воздух. Терпкий свежий пот с горькой ноткой диких трав ударил ей в нос. Мужской запах. Запах самца… Огненное вожделение вспыхнуло в ее теле. Колени ослабли, и закружилась голова. Она зажмурилась и с наслаждением вдыхала запах любимого мужчины, не в силах им надышаться.

– Гринблад, что ты делаешь? – внезапно раздался над ухом его голос.

Она резко распахнула глаза и уставилась на него. Курт стоял рядом и недоуменно глядел на нее. Как он умудрился подкрасться к ней так бесшумно?

– Нашла куда сморкаться! Это, вообще-то, моя рубаха! – возмущенно заявил он.

Эвелина не слышала его слов, она пожирала его глазами. Разгоряченный, тяжело дышит, лицо раскраснелось, капельки пота блестят на коже. На шее четкая граница загара. Мышцы бугрятся после тяжелой работы. На груди – белые рубцы под жесткими волосами. На боку рваный шрам от пулевой раны. На плечах – заживающие порезы от метательных ножей. Темная дорожка бежит по животу и теряется в штанах…

У нее стало мокро между ног, а лицо вспыхнуло жгучим румянцем. Курт протянул ей руку. Она молча дала ему свою. У нее подкосились ноги. Сейчас он ее поцелует…

– Эй, Гринблад, ты перегрелась, что ли? Рубашка у тебя в другой руке! Давай ее сюда!

Красная от стыда, она протянула ему скомканную рубаху. Курт расправил ее, не нашел на ткани никаких подозрительных следов, и накинул на плечи, с удивлением косясь на Эвелину. Она развернулась и быстро, почти бегом, поспешила в дом. Он проводил ее недоуменным взглядом.

«Что это было?»

========== 23. Лед ==========

Наконец, подготовка к походу была завершена. Альфра очертила примерный ареал произрастания нужной травы, и путешественники отправились в экспедицию.

…Они уже зашли далеко в горы, а растение все никак не попадалось на глаза. Путникам пришлось подниматься все выше и выше, а вокруг становилось все холоднее и холоднее. Ледяной ветер пронизывал их до самых костей, забираясь под одежду и меховые плащи. Пришлось идти пешком, так как подковы лошадей скользили бы на заледенелых извилистых тропах. Пожитки навьючили на андрига – его раздвоенные копыта позволяли цепляться за мелкие уступы и так он мог легко преодолевать сложнейшие препятствия.

Эвелина и ее друзья шли по узкой тропинке, которая змеилась вокруг горы. Слева высилась скала, а справа разверзлось неглубокое ущелье, по дну которого неслась бурная река. На обветренных скалах почти ничего не росло, земля была покрыта инеем, а с неба падали редкие снежинки.

– Гринблад, осторожнее, тут очень скользко! – предупредил Курт, который шел впереди.

Он как в воду глядел. В эту же секунду, Эвелина поскользнулась на льду и свалилась в ущелье. Она ударилась головой о камень и потеряла сознание. Река тут же подхватила ее и понесла в бурном потоке. Курт, не раздумывая, прыгнул за ней.

Стремительное течение успело отнести Эвелину далеко вперед. Курт рассекал поток мощными рывками, зная, что в запасе у него мало времени. Одежда быстро намокала, сковывала движения и тянула ко дну. Ледяная вода проникала к телу и высасывала из него драгоценное тепло. Через несколько минут ему все-таки удалось догнать Эвелину. Он схватил ее за воротник и свободной рукой погреб к берегу. С обеих сторон от реки возвышались крутые утесы, поэтому еще какое-то время он искал подходящее место, чтобы вылезти на сушу.

Наконец Курту удалось выйти на узкую полосу земли между рекой и отвесными скалами. Он уложил Эвелину на землю и склонился над ней. К счастью, она не успела наглотаться воды, но была без сознания. Он оттянул ей веко и с облегчением обнаружил, что зрачок среагировал на свет. Сердце билось, и дыхание было ровным. На ее затылке он нащупал огромную шишку.

«Надеюсь, ничего серьезного».

Но дело принимало серьезный оборот. Хоть мороз и был небольшим, всего на несколько градусов ниже нуля, но дул сильный ветер, а вся одежда насквозь пропиталась водой.

Лицо Эвелины было мертвенно бледным, а губы посинели. Курт прикоснулся к ее руке – она была холодна, как лед. Нужно было срочно согреть Эвелину, но вся одежда промокла до нитки, а развести огонь было нечем. Единственным доступным источником тепла был он сам…

Курт выбрал место между скалами, куда не так сильно задувал ветер. Наспех сломав несколько еловых лап, он постелил их на землю. Куртка с меховым воротником, в которую он был одет, стала тяжелой как камень, она роняла на землю крупные капли и постепенно покрывалась инеем. Она сковывала движения и быстро остужала тело. Курт понял, что одежда, призванная сохранять тепло, сейчас только мешает.

Он стащил с Эвелины пропитанный водой кафтан и шерстяную кофту. Под ними была рубаха – липнущая к телу и холодная, как лед. Он пару секунд поколебался и снял ее, а затем – стянул сапоги и мокрые штаны. Эвелина осталась в шелковых панталончиках с кружевной отделкой.

– Это, пожалуй, оставлю, – пробормотал Курт, чувствуя, как при виде полуобнаженного тела в нем просыпается желание.

Курт быстро разделся, оставшись в одних штанах, уселся на постеленные ветки и посадил Эвелину к себе на колени, прижимая ее к груди. Он принялся растирать ей спину и плечи, а дыханием пытался отогреть лицо. Постепенно ее щеки порозовели, а руки перестали напоминать застывшие ледышки. Через несколько минут Эвелина вздохнула и приоткрыла глаза. Он увидел, что ее взгляд рассеянно блуждает в пространстве и ни на чем подолгу не задерживается.

«Видать, крепко приложилась затылком, – понял Курт. – Надеюсь, обойдется без последствий».

Он провел ладонью по холодным бедрам Эвелины, чтобы немного согреть их. Близость ее обнаженного тела, прикосновение затвердевших сосков к его груди распаляло в нем дикое желание. Он стиснул зубы и попытался отвлечься:

«Думай о Петрусе! Думай о Петрусе!» – внушал он себе, пытаясь вызвать в памяти морщинистое лицо старика, чтобы хоть как-то снизить нарастающее возбуждение. Помогало это слабо, но Курт надеялся продержаться так до прибытия помощи. Он знал, что спутники разыскивают их, просто, наверное, никак не могут найти подходящее место, чтобы спуститься с отвесных скал. Видок у него и Эвелины, конечно, тот еще, мягко говоря – неприличный! Но плевать на приличия! Сейчас главное – не дать ей замерзнуть!

***

Эвелине снился сон, как будто ее пожирало ледяное пламя, замораживая в жилах кровь и пробирая до самых костей, но что-то большое и теплое охватывало ее, согревало и не давало замерзнуть насмерть. Обнаженной кожей она почувствовала биение чьего-то сердца и приоткрыла глаза. Жесткие волосы касались ее щеки и она поняла, что прижата к мужской груди. Эвелина чуть подняла голову и, как сквозь туман, разглядела шрам на небритом подбородке. Конечно же, это был Курт… как и в остальных снах, которые снились ей почти каждую ночь.

«Это всего лишь сон, а значит, я могу делать, что хочу!» – обрадовалась она.

Эвелина нежно провела рукой по груди любимого. Ей так хотелось этого еще там, на складе, когда она перевязывала ему рану. Он часто снился ей голым по пояс, но никогда еще сон не был таким реалистичным!

Какие у него крепкие мускулы! Как вкусно он пахнет! Как приятно скользить ладонью по коже, пропуская волосы между пальцев! Какой у него твердый пресс!

Боже, какой прекрасный сон!

– Курт, я люблю тебя!

***

Курт сидел, тяжело дыша, в полном ошеломлении от происходящего. Он сжимал в объятиях девушку, которую любил больше жизни, и своими ласками она сводила его с ума. Ее руки и губы жадно скользили по его телу, она целовала его кожу, обводила языком его соски, втягивала их в рот. Ее ладонь потянулась к его ширинке…

– Гринблад, что ты делаешь? – простонал он, но она не ответила, а с довольным урчанием продолжала эту сладкую пытку.

Курт пытался отталкивать Эвелину, отпихивать от себя ее руки, но его тело так жадно отозвалось на ее прикосновения, что у него больше не осталось сил сопротивляться. Он весь пылал, несмотря на окружающий холод. Яйца лопались от напряжения, а член до предела натянул штаны, стремясь вырваться наружу. Курт обезумел от желания, он готов был трахнуть ее прямо здесь, на промерзшей земле. Зарычав как дикий зверь, он схватил Эвелину за плечи, опрокидывая ее на спину. Он крепко сжал ее грудь, а она протяжно застонала и обвила его шею руками. Курт запустил пальцы в ее волосы и запрокинул ей голову, чтобы впиться в ее губы жарким поцелуем…

– Сюда! – раздался голос Васко. – Они здесь!

Резко отпрянув от Эвелины, Курт увидел остальных путешественников, бегущих к ним. Им наконец-то удалось найти подходящее место, чтобы спуститься в ущелье, и теперь они спешили к ним на помощь.

Васко на ходу сорвал с себя меховой плащ, закутал в него Эвелину и подхватил ее на руки. Петрус пожертвовал свою накидку Курту. Путешественники быстро развели огонь и установили палатки. В одной из них Сиора с Альфрой уложили Эвелину на тюфяк и начали растирать ее согревающими мазями.

***

Курт быстро переоделся в сухую одежду и на подкашивающихся ногах отошел подальше от места, где его спутники обустраивали лагерь. Он завернул за скалу, и остановился, привалившись спиной к толстой сосне. Здесь его никто не увидит.

Курт расстегнул штаны, достал член и крепко сжал его. Перед глазами возникла она – гладкое смуглое тело, небольшая грудь с острыми сосками, крутой изгиб талии, переходящей в стройные бедра. Член мгновенно отвердел, чуть подрагивая в его ладони. Он начал водить по нему рукой, вверх-вниз, то обнажая, то скрывая набухшую головку.

Ее руки скользят по груди, пальцы путаются в волосах. Стук сердца отдается в ушах, тяжелое дыхание переходит в стон.

Ее губы целуют шею, зубы прикусывают мочку уха. Голова запрокидывается. Серое небо просвечивает сквозь ажурную крону сосны.

Ее рот играет с соском, ласкает языком, засасывает внутрь. Снежинки падают на лицо, тают в глазах. Движения руки становятся быстрее.

Ее ладонь опускается в пах, пальцы крепко обхватывают ствол.

– О-о-о!

Все мышцы напрягаются, низ живота сводит судорогой, член резко пульсирует и тугая струя горячей спермы бьет в воздух, принося, наконец, долгожданную разрядку его измученному телу.

***

Эвелина с трудом открыла глаза. Затылок раскалывала нестерпимая боль. Она поморщилась, огляделась вокруг и обнаружила, что лежит в палатке, закутанная в теплое одеяло.

Жарко! Эвелина откинула плед.

– О, уже очнулась? – Альфра, сидящая рядом, повернулась к ней.

– Что произошло? Ничего не помню.

– Ты свалилась в реку. Курт вытащил тебя из воды, – ответила натуралистка, и ехидно добавила. – Ну и видок у вас был, когда мы вас нашли!

– В каком смысле? – удивилась Эвелина.

– Да он тебя чуть не… того… – Альфра захихикала. – Лежат такие, голые, обнимаются… А тут мы не вовремя! Похоже, обломали вам все веселье!

– Что, совсем голые? – ужаснулась Эвелина.

– Ну, не совсем. Портки-то он с тебя снять не успел. Но, подоспей бы мы чуть позже…

Эвелина почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

Это был не сон!

***

Эвелина сидела, на тюфяке, обхватив руками колени. Было слышно, как снаружи ее спутники сворачивают лагерь. Она не может торчать в палатке вечно. Рано или поздно, ей придется выйти наружу и встретиться с НИМ.

За свое вчерашнее поведение Эвелина была готова провалиться под землю. Она вела себя как последняя потаскуха, терлась об Курта, как течная кошка, бесстыдно его лапала и несла всякий бред. Что он о ней подумал? Боже, какой позор! А остальные? Они, ведь, тоже все видели! Альфра уже почесала свой острый язычок, Сиора тактично промолчала… А Васко с Петрусом? Что подумали они?..

«Что ты – похотливая шлюха! Вот что они подумали! И они правы! – Эвелина в отчаянии закрыла лицо руками. – Нет, я не выйду наружу. Останусь тут навсегда, пусть они уходят без меня!»

«Нет, так просто ты не отделаешься! – зазвучал в голове ехидный голосок. – Раз уж опозорилась по полной программе – имей мужество выпутаться из этой ситуации! В конце концов, ты дипломат, или кто?»

Вдруг спасительная мысль пришла ей в голову:

«Точно! Я же ударилась головой! Сделаю вид, что у меня амнезия. Буду вести себя, как ни в чем не бывало! Поблагодарю Курта за спасение и, между делом, вверну в разговор, что я, дескать, ничего не помню. Пусть думает, что от удара у меня просто помутился рассудок!»…

***

Курт разобрал палатку и теперь тщательно скручивал ее в плотный рулон, чтобы погрузить на вьючного андрига. Животное флегматично жевало жвачку в полнейшем безразличии к происходящему. Остальные путешественники также собирали пожитки и сворачивали лагерь, готовясь продолжить поход.

Эвелины нигде не было видно. Со вчерашнего дня она так и не выходила из шатра. Сиора сообщила ему, что с ней все в порядке, травма головы и переохлаждение, похоже, не оставили последствий. Аборигенка предложила Курту навестить Эвелину, но он под благовидным предлогом отказался. Ему было стыдно смотреть ей в глаза. Вчера он не смог совладать с вожделением и чуть не отымел ее прямо на снегу, пользуясь ее беспомощностью. Если бы их друзья подошли чуть позже, они бы застали весьма интересное зрелище…

«Ты – похотливый кретин! Теперь она не хочет даже видеть тебя, и правильно делает! Ты уже не мальчик, в конце-то концов, пора бы уже научиться, держать хер в штанах! А не можешь – так надо было остудиться в реке, а не лезть на девчонку! Она ударилась головой и бредила, а ты и рад стараться! И как ты теперь собираешься вымаливать у нее прощение?»

Вдруг Курт увидел, как Эвелина вышла из палатки и направилась к нему с выражением легкой небрежности на лице.

– О, Курт, привет! – непринужденно улыбнулась она. – Хочу поблагодарить тебя за спасение. Я, наверное, вчера крепко приложилась головой, абсолютно ничего…

Внезапно она поскользнулась на льду и отчаянно замахала руками, пытаясь удержать равновесие. Через секунду она бы рухнула навзничь, но Курт подхватил ее. Она оказалась в его объятиях, и маска непосредственности тут же слетела с нее. Лицо Эвелины залилось пунцовой краской, ее бросило в жар, а сердце отчаянно заколотилось.

–… не помню, – высвобождаясь из его рук, промямлила она.

Он тут же понял, что она лжет. Она поняла, что он понял, и от стыда была готова провалиться под землю. Повисла неловкая пауза.

– Да и вспоминать-то особо нечего… – наконец, выдавил из себя Курт, чтобы прервать гнетущую тишину. – Гринблад, твои сапоги никуда не годятся. Давай я набью пару шипов на каблуки, иначе рано или поздно ты сломаешь себе шею!

– О… спасибо, Курт!

«Спасибо, что сделал вид, будто поверил в мою ложь!»

– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

– Немного побаливает, но я в порядке… Ну ладно, пойду собирать вещи!

Она развернулась и смущенно побрела к своей палатке.

– Я тоже тебя люблю, Гринблад. – пробормотал он ей вслед.

Комментарий к 23. Лед

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/ac66dbc1d9165c6c3054ba94c8e2a2e7/a007dab8c9adb6ef-e8/s1280x1920/ffbe6cf55b8cb7810f688be93edbfaeacb2fef09.jpg

https://66.media.tumblr.com/9ef06fcc8bac65bb912e7054b67c43e2/2ed4f759569e43cc-ba/s1280x1920/96ca329752b5769a96666a263f1590a502c339cf.jpg

https://66.media.tumblr.com/1090eccfd56427a1b8ea8a212806cd7d/106b523c3e87216c-27/s1280x1920/562b99ef345f2ea840794cf8c48dae4111c131af.jpg

========== 24. Грех ==========

Через несколько дней путникам улыбнулась удача, и на одном из горных склонов они наткнулись на целую поляну необходимых Альфре растений. Натуралистка, взвизгнула от радости и тут же принялась зарисовывать их в толстую тетрадь, пока ее товарищи аккуратно собирали ценное сырье в мешки.

Цель экспедиции была достигнута, и путешественники смогли, наконец, вернуться в Новую Серену. Там на Эвелину навалились неотложные дела. Оказалось, что с городских складов начали таинственным образом пропадать запасы спиртного, а местные трактирщики, недополучив товар, не могли обеспечивать население элем и вином. Это грозило вылиться в массовое недовольство и подорвать доверие народа к власти нового наместника.

Эмиссару Содружества пришлось разгребать эту навозную кучу, и она решила для начала расспросить трактирщика в таверне Монетной Стражи. Васко и Петрус от нечего делать увязались за ней. Альфры и Сиоры не было в городе – аборигенка уехала навестить сестру в родную деревню, а натуралистка уехала в Хикмет, чтобы обсудить с коллегами целебные свойства найденных растений.

Друзья вошли в таверну, залитую ярким светом, проникающим сквозь большие окна. Зал был наполнен гомоном толпы, звоном посуды и стуком кружек о деревянные столы. В воздухе разливались ароматы наваристой похлебки, жареного мяса и дешевого табака.

Эвелина подошла к стойке и принялась расспрашивать трактирщика. Тот обалдел от факта, что такая важная персона удостоила его своим вниманием, и вывалил на нее целую гору информации. Эвелина узнала, что он недавно заказал крупную партию спиртного с континента, но груз был конфискован таможенниками, а затем, якобы, потерялся. Все это выглядело очень подозрительным, и Эвелина поняла, что нужно брать за горло начальника таможни.

В таверне делать было больше нечего, и компания направилась к выходу. Возле двери друзья натолкнулись на Гретхен – проститутку из местного борделя, расположенного в недрах обширного подвала. Она узнала священника, и ее вульгарно раскрашенное лицо расплылось в похабной улыбке.

– Кого я вижу! Отец Петрус!

– Э-э-э… Здравствуйте, – смущенно пробормотал тот.

Куртизанка увидела остальных мужчин и ее губы растянулись еще шире.

– Капитан Васко! Капитан Курт! Мои сладкие! Какой счастливый день! Мои постоянные клиенты в сборе!

Васко сделал страшные глаза и зашипел:

– Заткнись! С нами дама!

Тут Гретхен заметила за спинами мужчин Эвелину и прикусила язык.

– Упс!

Но было уже поздно. Хлесткий звук смачной оплеухи разорвал сонное гудение трактира. Все посетители, как один побросали свои занятия и дружно уставились на компанию. Воцарилась мертвая тишина. Курт стоял, бледный, как стена, а на его щеке горел ярко-красный отпечаток ладони. Васко и Петрус растерянно хлопали глазами. Проститутка сконфуженно потупилась. Эвелина рывком распахнула дверь и выскочила наружу, хлопнув ею с такой силой, что задребезжали окна, а с потолка посыпалась штукатурка.

Васко с немым укором посмотрел на Гретхен. Та виновато пожала плечами. Он повернулся к Курту, пребывавшему в полном ступоре.

– Что стоишь? Догоняй!

Тот послушно ринулся за дверь.

Эвелина неслась по улице, не разбирая дороги. Слезы застилали глаза, а горло перехватывало от рвущихся наружу рыданий. Встречные путники едва успевали отпрыгнуть с пути, провожая ее недоуменными взглядами. Курт догнал ее и схватил за локоть, пытаясь повернуть к себе.

– Стой!

Эвелина резко вырвала руку.

– Не трогай меня! – истерично выкрикнула она и помчалась еще быстрее. Курт молча последовал за ней.

Прохожие с удивлением глазели на странную парочку, почти бегом несущуюся по улице. Многие узнали эмиссара Содружества и ее телохранителя. Этим же вечером на всех углах будут шептаться о том, что, дескать, сама кузина наместника бежала по улице вся растрепанная и зареванная, а за ней гнался капитан стражи с красной – явно от пощечины – отметиной на роже. Наверняка, схватил ее за ляжку и получил за это по щщам!

Эвелина распахнула дверь резиденции и взлетела вверх по лестнице. Возле спальни Курт настиг ее и преградил ей путь.

– Подожди!

– Пусти меня! – сквозь рыдания выкрикнула она.

– Гринблад!

– Не называй меня так! – истерически завопила она и принялась изо всех сил молотить его кулаками по груди. Он перехватил ее запястья.

– Послушай!

– Не прикасайся ко мне!

Он покорно выпустил ее руки. Она прорвалась в комнату и задвинула за собой засов. Оставшись одна, Эвелина прислонилась спиной к двери и сползла по ней вниз. Она осела на пол и дала, наконец, волю рыданиям.

Боль, гнев, ревность разрывали ей сердце. Одно дело – предполагать, что Курт, возможно, посещает это гнусное заведение, а совсем другое – узнать это наверняка! Суровая реальность с удушающе грязными подробностями навалилась на нее. Кого она полюбила, идиотка? Он такой же, как все! Обычный похотливый мужлан! Перед глазами встало вульгарное лицо проститутки: «Постоянный клиент!»

Стыд, злость и ненависть терзали душу. Она была готова отказаться от титулов и привилегий, изменить своему жениху, разорвать с ним помолвку. Променять принца вот на это ничтожество! Опозориться, потерять честь, достоинство, ради кого? Ради наемника, которому она платила жалование из своего кармана, а он спускал его на потаскух? Вот дура! Наверняка она тоже была для него всего лишь очередной шлюхой! Ну конечно, она и вела себя, как последняя шлюха, чему тут удивляться? То-то он над ней, наверное, потешался!

Эвелина повалилась на ковер. Она корчилась от почти физической боли, обхватив голову руками и кусая губы в кровь.

Она пролежала так несколько часов. И лишь когда яркий свет за окном сменился вечерним сумраком, медленно, словно древняя старуха, поднялась на ноги. Глаза болели от слез, грудь жгло изнутри, а в душе поселилась звенящая пустота. Дикая усталость поглотила все тело, не оставив сил даже думать. Эвелина, пошатываясь, побрела в ванную комнату и долго плескала себе в лицо ледяной водой из рукомойника.

Наконец, она подошла к двери спальни и открыла ее. Все это время Курт сидел на полу, прислонившись спиной к двери, и чуть не ввалился внутрь, едва успев вскочить на ноги.

Он протянул к ней руку. Эвелина уклонилась.

– Пожалуйста, не трогай меня! – чуть не плача взмолилась она, не поднимая на него глаз.

Курт подчинился.

Она зашла в кабинет и достала его контракт из ящика стола. Она хотела разорвать его в клочья, но сразу поняла, что это ничего не даст. Чтобы расторгнуть договор, ей нужно было явиться к Зиглинде лично, либо послать ей официальное письмо с гербовой печатью. У Эвелины не было никаких сил являться куда-то лично, поэтому она достала лист бумаги и окунула перо в чернильницу.

Курт, стоял, прислонившись к дверному косяку, и молча смотрел на нее. Он увидел, что Эвелина собирается что-то писать, и спросил:

– Что ты делаешь?

– Собираюсь разорвать твой контракт. Ты же этого хотел? – глухо ответила она, не глядя на него. Смотреть ему в глаза было выше ее сил.

– Стой! Тебе нужен телохранитель.

– ТАКОЙ телохранитель мне не нужен! – она почти сорвалась на крик.

– Кто будет тебя защищать?

– Тебе какое дело? Вали к своим шлюхам!

– Да мне никто кроме тебя не нужен, дура! – в сердцах выпалил он.

Эвелина истерически всхлипнула.

– Убирайся! Ненавижу тебя!

Курт глубоко вздохнул.

– Подожди хотя бы, пока я найду себе замену!

– Видеть тебя больше не хочу! Никогда!

– Дай мне месяц! Потом я уйду, обещаю.

– Две недели! И ни секундой больше! – отрезала она.

Курт хлопнул дверью с такой силой, что в доме задрожали стены. Эвелина уронила лицо на руки и зарыдала.

***

После неудавшегося переворота ряды стражи заметно оскудели, и найти надежного телохранителя было непросто. Зиглинда порекомендовала некоего Харада – молчаливого двухметрового детину устрашающего вида с огромными ручищами и густой бородой. Он был, конечно, немного туповат, но, по крайней мере, честен и хорош в бою. Курт представил Эвелине ее будущего охранника. Ей, похоже, было наплевать. В последнее время ей на все было наплевать.

Курт постоянно пропадал в казарме Монетной Стражи и обучал Харада, готовя его себе на замену. Курт был им не особо доволен. Солдатом тот был неплохим, но телохранитель из него выйдет никудышный. Он привык слепо подчиняться приказам, но не умел принимать самостоятельных решений. Да, он отпугивал врагов одним своим видом. Да, он мог свернуть шею противника легким движением рук. Но в ситуациях, где нужно думать головой, толку от него будет немного… Зиглинда лишь разводила руками, ведь это был лучший кандидат, которого она могла предоставить.

***

Удар! Мешок тяжело качнулся назад.

«Что я должен ей сказать? Все стражники туда ходят. Кроме тех, кто крутит шашни со служанками».

Размах! Удар! Еще удар!

«Да и ходил я туда не так уж и часто! Выпустить пар, когда совсем уж становилось невмоготу!»

Мешок летит прямо в лицо! Уклон! Серия ударов!

«Ну давай, расскажи благородной девице, как ты ходишь по борделям! Это как раз то, что она хочет услышать!»

Резкий выдох! Прямой! Боковой! Хук!

«Какого черта я должен оправдываться! Она мне не жена!»

Правой! Левой! Правой! Сердце часто колотится в груди.

«Да если б у меня была такая жена, разве посмотрел бы я на другую бабу?»

Противно заныла кисть. В горле пересохло.

«Ага, помечтай!»

Мощный удар! Пинок! Мешок раскачивается, как труп повешенного.

Пыльный чулан, залитый лунным светом! Шаги стражника. Ее губы мягкие, податливые, вначале плотно сжатые, а затем жадно раскрывшиеся ему навстречу. Аромат полевых цветов от ее волос.

Пот заливает глаза. Кулак! Локоть! Кулак!

Склад. Мириады пылинок в луче заходящего солнца. Горящая рана в боку. Нежные ручки. «Я не брошу тебя!»

Удар за ударом без перерыва! Руки горят огнем!

Пронизывающий холод. Шум реки. Замерзшее тельце в его объятиях. Жгучие прикосновения. Страстные ласки. «Курт, я люблю тебя!»

Вся злость в летящем кулаке! Удар! Мешок треснул по шву, песок просыпался на землю!

Уже третий за сегодня!

Курт пнул разорванный мешок, выбивая из него остатки песка, стащил с рук обмотки и швырнул их в кучу мусора. На сегодня хватит! Он подошел к бадье, стоящей в углу казарменного двора, и плеснул себе в лицо водой, смывая с него пот и налипшую пыль.

На пятнадцатый день рождения новые приятели из батальона Зиглинды презентовали ему поход в бордель. Он не помнил лица той проститутки, помнил лишь ее тело – бледное, рыхловатое, с большими сиськами и крупной задницей. От нее пахло потом и чем-то кислым.

– Твой первый раз, что ли? – лениво поинтересовалась она.

Он смущенно кивнул. Голую женщину он видел впервые, если не считать скабрезные, засаленные до дыр картинки, которые новобранцы тайком передавали друг другу из рук в руки.

– Не ссы, пацан, дурное дело нехитрое, – подбодрила она.

Дело и впрямь оказалось нехитрым, и с тех пор он начал регулярно туда наведываться. Это было удобно – заплатил пару монет, тебя обслужили, и можно жить спокойно до тех пор, пока не припрет в следующий раз.

Многие сослуживцы Курта крутили шашни со служанками, стряпухами и прочими простолюдинками. Некоторым посчастливилось, по их рассказам, присунуть даже дворянкам. Их трепу, однако, мало кто верил. Если кому-то действительно удавалось соблазнить аристократку, то об этом следовало молчать, потому что трупы повешенных с распухшими языками и выпученными глазами, украшенные табличкой «За совращение благородной дамы», сменялись на центральной площади Серены с регулярной частотой.

Курту вся эта возня с так называемыми «приличными женщинами», даже из простонародья, была абсолютно ни к чему. Зачем разводить все эти сопли, рискуя схлопотать вилы в бок от разъяренного папаши или топором по голове от муженька-рогоносца, если можно получить нужное без шума и пыли всего за несколько медяков? Кроме того, проституток в борделе регулярно осматривал специально выписанный из Альянса доктор – Торстену были нужны здоровые солдаты – а кто знает, что подцепишь от той же «честной» супруги начальника таможни, к которой захаживала добрая половина батальона, пока ее муженек пропадал на работе.

В последнее время Курт стал ходить в бордель реже. Понял, что это бессмысленно. Натрахаешься до пустых яиц, а стоит лишь бросить взгляд на Эвелину – черный локон, заправленный за нежное ушко; чуть приоткрытые влажные губки, когда она о чем-то задумывалась; тонкие ключицы в вырезе платья как будто выточенные скульптором – тут же чувствуешь дикий прилив желания, будто и не трахался вовсе. Да и как-то противно ему стало со шлюхами – как будто изменяешь ей. Смешно конечно, она ему не жена, чтобы ей изменять, но все равно, ебешь Гретхен, а перед глазами – она. Проще уж подрочить, так хоть чужое тело меньше отвлекает.

Когда он влюбился в нее? Наверное еще тогда, когда увидел ее выходящей из кареты в лучах заходящего солнца. Даже не сразу ее узнал – так она похорошела за три года учебы! Понял, что любит ее, он намного позже. Вначале думал, что просто хочет. Она казалась ему очень красивой, но не той изящной красотой, которая ценилась аристократами, и не той вульгарной, которую любили простолюдины. Она была особенной, ни на кого не похожей. От нее веяло страстью, чувственностью, необузданностью. Она как будто была воплощением природы – дикой, опасной, неукротимой – ревущих водопадов, отвесных скал, бурлящих рек… Курт и сам не ожидал от себя такой поэтичности – он же не Васко какой-нибудь, чтобы стишки сочинять!

Лишь увидев аборигенок – свободных, раскрепощенных, не затянутых в тесный корсет цивилизации, он понял, почему Эвелина именно такая – она ведь одна из них! А ее метка, возможно, и впрямь давала ей какую-то особую жизненную силу, силу земли Тир-Фради…

Среди книг, которые таскала ему Гринблад, когда была еще мелкой, попадались и женские романы. Он не очень такое любил – ему бы лучше чего-нибудь про оружие или, там, историческое почитать – но выбирать особо не приходилось. Так вот, в этих книжонках писали про любовные страдания и переживания. Курт посмеивался, думал, врут, чтобы девицам интереснее было. Думал, что, на самом деле, увидел сиськи – встал хрен, вот и вся любовь! Но когда сам начал сходить с ума, понял, что не так уж сильно и привирают те авторы. О девке, которую просто хочешь, не будешь думать дни напролет! Она не будет сниться тебе каждую ночь! Ты не захочешь отдать за нее свою жизнь! Так что, есть она, эта ваша любовь, черт бы ее побрал!

После элитного лагеря ему не особо нравились прикосновения к его телу. Гретхен и другие «постоянные» бабы были в курсе, и с объятиями-поцелуями к нему не лезли. Пришел в бордель, сделал дело без телячьих нежностей – и все довольны, все счастливы. Почему же с Гринблад все по-другому? Почему, стоит прикоснуться к ней, как тело вспыхивает, словно сухая солома? Почему ее ласки у реки чуть не свели его с ума? Потому, что он ее любит? Потому, что она его любит? Сейчас-то она его, конечно, ненавидит, но ведь любила же! Сама ведь призналась там, в горах, хоть и была почти без сознания. Может просто бредила? Но имя-то она назвала его, Курта, а не своего унылого женишка!