Текст книги "Я никому тебя не отдам (СИ)"

Автор книги: Мурзель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== 1. Эвелина ==========

THINGS ARE ABOUT TO GET DICEY!

©Курт. Просто Курт.

Константин Орсей – двадцатилетний наследник престола Торгового Содружества – дремал, прислонившись к бархатной спинке сиденья, в то время как роскошная карета, запряженная четверкой породистых лошадей, несла его сквозь туманный лес. Золотистые пряди свисали на лоб, а бледное лицо было усталым и осунувшимся. Накануне он явно перебрал лишнего в таверне, где они останавливались на ночлег.

Напротив сидела его кузина – Эвелина де Сарде – и смотрела в окно, выискивая в окружающем пейзаже первые признаки приближения к морю. Их путешествие продолжалось вот уже третий день, и она с нетерпением ждала, когда же, наконец, вдали покажутся знакомые очертания величавого собора. Раньше ей никогда не доводилась столь далеко уезжать от родного дома и так надолго покидать его. Целых три года она не видела родные стены! Едва ей стукнуло пятнадцать, как отец Константина и ее дядя – князь Орсей – отправил их в академию Аль-Сада – обучаться дипломатии и международному праву.

Эвелине недавно стукнуло восемнадцать, и, несмотря на то, что она была младше кузена, именно она верховодила в их отношениях. Они воспитывались вместе и были неразлучны с малых лет. Брата и сестру связывала крепкая дружба, несмотря на то, что их характеры были абсолютно противоположны. Константин был любителем покутить в таверне с местными отбросами общества и приударить за девицами нетяжелого поведения, а Эвелине вместе с их старым учителем – господином де Курсийоном – приходилось постоянно разгребать последствия нелепых выходок юного княжича и вытаскивать его из различных передряг.

Эвелина взглянула на кузена. Интересно, как пройдет его встреча с отцом? Она знала, что кузен рос одиноким и нелюбимым ребенком, а его отец – князь Орсей – не особо жаловал сына. Его любимая супруга и первенец трагически погибли в результате несчастного случая, он долго не мог оправиться от горя, но престолу требовался наследник, и, в конце концов, ему пришлось жениться повторно.

От этого брака на свет появился Константин. Отношения между супругами не сложились – большую часть времени князь и княгиня проводили раздельно, плетя дворцовые интриги и сменяя бесконечную череду любовников и любовниц. Им обоим не было до отпрыска никакого дела. Кузен всегда пытался добиться того, чтобы князь им гордился, но все попытки были тщетными, и, в конце концов, сын возненавидел папашу.

Карету тряхнуло на ухабе. Константин резко открыл голубые глаза и взглянул на Эвелину.

– Когда же мы наконец приедем, моя дорогая кузина? – спросил он.

Она отдернула занавеску. Багряный полумрак осенних лесов сменился открытым пространством каменистой степи. Серое небо низко нависло над землей. Клочки порыжевшей травы рябью трепетали под порывами сильного ветра. Пейзаж показался ей знакомым – похоже, они приближались к окрестностям Серены. Эвелина повернулась к кузену.

– Думаю, осталось еще пару часов.

– О боже, эта тряска убьет меня! Я сейчас умру! – Константин манерно закатил глаза и притворно схватился за грудь.

– Полагаю, тряска тут не причем, – рассмеялась Эвелина. – Просто кое-кто выпил вчера слишком много эля.

Он обиженно надул губы.

– Почему же ты меня вовремя не остановила?

– Потому что думала, что ты уже вырос, и тебе больше не нужна нянька! Но, похоже, я ошиблась! – съязвила она.

Константин пропустил ее замечание мимо ушей.

– В академии было здорово, но мне не терпится поскорее вернуться домой. Хотя, если мой папаша остался таким же старым брюзгой, то я скоро снова захочу сбежать от него подальше.

– Ну и прекрасно, ведь мы все равно через месяц отплываем! – утешила его кузина.

– О да! Я весь в предвкушении! – страстно воскликнул Константин. – Тир-Фради! Новый остров! Только представь – совершенно неизведанный мир! Сколько всего интересного там можно найти! Сколько открытий совершить!

– Не хочу тебя расстраивать, – возразила Эвелина, – но, думаю, все открытия на острове уже сделаны до нас! Телема и Мостовой Альянс уже лет пятнадцать как построили там свои города.

Телема и Мостовой Альянс враждовали между собой, но являлись союзными государствами Торгового Содружества, в котором правил отец Константина.

Мостовой Альянс лежал в обширной пустыне на юго-востоке континента. После преодоления раздробленности в Альянсе начали бурно развиваться наука и искусство, а слава о знаменитой столичной академии широко гремела даже за пределами страны. Именно там, в Аль-Саде, кузены и провели последние три года, обучаясь искусству дипломатии и государственного управления.

Телема занимала северо-восточные территоррии, покрытые высокими горами и густыми лесами. В этом государстве религия играла господствующую роль. Все дворяне и правители Телемы обладали церковным саном. Поклонение единому богу – Озаренному и его пророку – Святому Матеусу – было возведено в абсолют. В Телеме бушевала Инквизиция, отлавливая еретиков, и отправляляя их на костер за малейшие признаки инакомыслия.

– Ну вот, вечно ты портишь все веселье! – капризно надул губы Константин. – Но, все же, я рад, что мы, наконец-то, возвращаемся домой.

– Я тоже.

– Соскучилась по матушке? Она написала, чем именно заболела?

– Нет, она не уточнила. Надеюсь, ничего серьезного.

– Все будет хорошо, дорогая кузина! – Константин поспешил успокоить подругу.

– Хотелось бы верить, – ответила та и рассеянно уставилась в окно.

Три долгих года она не была дома. За это время лицо матери и очертания родных стен словно подернулись в ее памяти густой пеленой, вытесненные яркими впечатлениями студенчества. Шумный, величественный Аль-Сад, полный сверкающих куполов и звенящих фонтанов. Прославленная академия с чопорными профессорами и веселыми учениками. Новые подружки, с которыми так здорово делиться сплетнями и обсуждать мальчишек. Поклонники, с которыми так забавно кокетничать, строить глазки, а затем давать от ворот поворот…

Но, несмотря на пестрый вихрь ощущений, затмивших воспоминания о родном доме, один образ все же стоял перед ее внутренним взором так ясно, будто бы она видела его прямо перед собой. Светло-серые глаза, темно-русые волосы, лицо, покрытое шрамами… Курт. Каким она увидит его, когда вернется?

Эвелина закрыла глаза и попыталась представить Курта таким, каким она его запомнила три года назад.

Не особо высокий – всего на полголовы выше нее. Крепкий, но не массивный. Широкие плечи, сильные руки, лицо покрыто легким загаром. Всегда аккуратно подстрижен. Чисто побриться не получается – сколько бы не скреб подбородок – сизая щетина просвечивает через светлую кожу буквально через пару часов. На лбу – горизонтальные морщины – слишком уж часто он поднимает брови – скептически, саркастично, насмешливо. «Гусиных лапок» почти нет – уж очень редко он улыбается.

Она мало что знала о нем – он почти ничего о себе не рассказывал. Когда-то разговор зашел об его семье, и он упомянул, что никогда не знал своих родителей, его воспитывала приемная мать, и еще в детстве его отдали в солдаты. И все. Никаких подробностей. Да и с чего бы ему с ней откровенничать? Она была всего лишь его работой, докучливой обузой. А кто в здравом уме будет любить свою работу?

Эвелина печально вздохнула и снова выглянула в окно. Тучи развеялись и яркое солнце бросало косые лучи на приморскую степь. Еще два часа, и они будут дома. Еще два часа, и они встретятся.

Комментарий к 1. Эвелина

Иллюстрация к главе https://66.media.tumblr.com/5561082c18e65364c7df079fa5e35c3f/0657477b27b05b1f-b8/s1280x1920/46d8409851ba9a39b7b8ac035a4477000bb7532e.jpg

https://66.media.tumblr.com/78598855a9c07aa3679e969d247628ef/5ebfe47446183cf0-bd/s1280x1920/5ec26461953c4a01ae8dd139e9e3f475f79e7386.jpg

========== 2. Курт ==========

Курт не помнил своих родителей. Он знал только то, что они были солдатами и погибли в каком-то бою. Его выкормила Ханна – проститутка, прибившаяся к полку, в котором они служили.

Ханна была добра к мальчику, но, с учетом ее занятия, не могла уделять должного времени его воспитанию. Когда в ее лачугу приходили клиенты, она обслуживала их на шаткой койке, отделенной от комнаты лишь рваной занавеской. Чтобы Курт не мешал ей, она давала ему первую попавшуюся под руку утварь и приказывала поиграть в углу. Он не хотел играть. Он сидел в углу, прислушиваясь к скрипу кровати и стонам матери и ему было страшно. Он думал, что матери больно. Он боялся, что она умрет, и он останется совсем один.

Когда Курт немного подрос, Ханна, принимая посетителей, просто выгоняла его из хижины со словами: «Пойди, погуляй, не путайся под ногами». Тогда он отправлялся шататься по лагерю. Курт любил глазеть на тренировки солдат, он мечтал, что, когда вырастет, тоже станет одним их них. Тогда он сможет, наконец, защитить мать от этих грубых мужиков, которые причиняли ей боль.

Время от времени у Ханны появлялись сожители. Они поселялись в ее хижине на несколько недель, а то и месяцев, но потом неизменно исчезали из ее жизни. Большинство из них смотрели на Курта, как на пустое место, а некоторые – пытались воспитывать его доступными им методами – руганью и побоями.

Но иногда попадались и хорошие люди. Один из них – рыжеволосый Грегор – балагур и весельчак, смастерил Курту деревянный меч. То было славное время. Ханна даже начала улыбаться и внешне как-то похорошела. Грегор рассказывал Курту различные истории из своего военного прошлого, и обучал его приемам фехтования. К сожалению, хорошие времена продлились недолго. Через полгода Грегор исчез из их жизни, как впрочем, и все, кто был до него.

Чтобы убить время во время своих вынужденных прогулок, Курт приходил на полигон и упражнялся с деревянным мечом, подражая солдатам. Покрепче схватить рукоять. Пошире расставить ноги. Завести меч за голову, как следует размахнуться… Ему нравились эти тренировки, они позволяли отвлечся от вечно ноющего от голода желудка и не думать об очередном грубом мужике, развлекающимся с его матерью.

Однажды за этим занятием его застал командир полка.

– Эй, малец, а у тебя неплохо получается, – окликнул он Курта и подошел поближе. – А с настоящим мечом управиться сумеешь?

Курт, которому к тому времени исполнилось восемь лет, взглянул на командира не по-детски серьезными серыми глазами.

– Не знаю, дяденька, – признался он.

Командир подошел к стойке с оружием и выбрал самый легкий меч.

– Ну-ка, попробуй, – он протянул его Курту.

Тот схватился обеими руками за рукоятку. Меч показался ему очень тяжелым. Курт с трудом удержал его в руках. Однако, собрав все силы, он поднял оружие и несколько раз взмахнул им.

– Хорошо, – одобрительно хмыкнул командир и потрепал его по темно-русым волосам. – Можешь приходить сюда, заниматься вместе с новобранцами. Думаю, из тебя выйдет толк.

С тех пор Курт каждый день приходил тренироваться на полигон. Вскоре он смог удерживать меч одной рукой. А через год его начали ставить в спарринг с самими молодыми рекрутами. Впрочем, эти бои он всегда проигрывал, ведь самые юные новобранцы были старше него – им уже исполнилось, как минимум, двенадцать лет.

Однажды, Курт вернулся домой после очередной «прогулки» и обнаружил мать мертвой. Она лежала голая, наполовину свесившись с кровати. Ее лицо посинело, глаза вылезли из орбит, а изо рта вывалился распухший язык. Очевидно, один из клиентов Ханны задушил женщину… Курт накрыл тело матери простыней и весь остаток ночи просидел рядом с ней в оцепенении, уставив невидящий взгляд в облупленную стену.

***

Когда Курту было около двенадцати, в лагерь прибыл некий капитан Герман в поиске новых рекрутов для своего отряда. Он провел в лагере два дня, присматриваясь к солдатам, и расспрашивая о них командира. Ему были нужны молодые парни, чем моложе, тем лучше, и, желательно, сироты. Такие, которых, в случае чего, никто не хватится…

Командир вызвал Курта и еще нескольких новобранцев к себе.

– Поздравляю, салаги, вы удостоились чести быть зачисленными в элитный отряд! – сообщил он, прохаживаясь перед рекрутами, вытянувшимися по стойке «Смирно». – Отныне вы переходите под начало капитана Германа, отважного воина и опытного наставника!

С этими словами командир указал рукой на невысокого плотного мужчину лет тридцати с едва намечающейся лысиной и по-крысьи бегающими глазками. Формальности о переводе были улажены довольно быстро…

И вот так Курт попал в ад.

***

Курт не любил вспоминать о двух с половиной годах, проведенных в элитном лагере. Точнее, чтобы защититься от безумия, его разум просто напросто стер половину воспоминаний. Дни, недели, месяцы сливались в непрекращающийся кошмар. Каждый день он ждал смерти, а каждая ночь была хуже, чем смерть. Одним словом, когда в лагерь с внезапной проверкой явилась некая капитан Зиглинда, она тем самым спасла Курту жизнь.

Зиглинда была обеспокоена тем, что в лагере слишком уж часто стали пропадать новобранцы. По итогам проверки Германа хотели отдать под трибунал, но вмешались его могущественные покровители, и его всего лишь понизили в звании и перевели в другое место. Элитный отряд расформировали, а его бывших рекрутов – отправили в остальные подразделения Монетной стражи.

Курт попал в отряд Зиглинды. Ей стало жаль этого измученного сероглазого паренька, лицо которого покрывали шрамы и свежие ссадины. Зиглинде было на тот момент двадцать пять, и всю свою жизнь она посвятила воинской службе. Она имела обостренное чувство справедливости и девиз Монетной стражи «Сражайся с честью!» был для нее, в отличие от многих, не пустым звуком.

Зиглинда не заменила Курту мать, но стала ему хорошей наставницей. Она заставила его научиться читать и писать.

– Запомни, Курт! – повторяла она ему. – Тебе в жизни пришлось не сладко, но это не повод раскисать! Если хочешь выбраться из этого дерьма, ты должен учиться!

Вначале чтение давалось Курту с трудом, он никак не мог понять, как эти странные закорючки на бумаге могут вообще иметь какой-либо смысл. Однако, в тот день, когда, наконец, буквы сложились в слова, он открыл для себя целый новый мир.

Раньше он ничего не видел в своей жизни, кроме военного лагеря и вечной муштры. Но, оказывалось, помимо казармы и плаца, существовали и другие страны, и исторические события, и научные открытия, и просто придуманные кем-то увлекательные истории. Курт начал жадно поглощать все книги, до которых мог дотянуться, от учебников военного ремесла до справочника по скотоводству. Впрочем, выбор был не особо богат, так как печатные издания стоили весьма недешево, а в казармах Монетной Стражи любителей художественной литературы было не густо.

***

Зиглинда оказалась права, блестящие воинские навыки вкупе с умением читать и писать позволили Курту быстро продвигаться по службе. К восемнадцати годам он дослужился до лейтенанта, а к двадцати трем – стал капитаном.

Когда Курту стукнуло двадцать пять, за плечами у него уже имелся солидный боевой опыт. Он поучаствовал в нескольких сражениях, а его отряд считался одним из лучших. Он устал от войны, устал убивать, устал видеть смерть своих товарищей. В войне нет никакой романтики. Война – это кровь, грязь и дерьмо из развороченных кишков.

Когда князь Орсей нанял его учителем фехтования для своего сына, Курт даже обрадовался. Обучать знатного мальчишку махать шпагой? Что ж, в любом случае – это лучше, чем война.

Комментарий к 2. Курт

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/bd5ab20dd0ba649f48e1929e9fb4a28f/cc84ccfa8d973655-2f/s1280x1920/524a4c37e49c59393c96d1ef7cda2910bb82a707.jpg

========== 3. Новая должность ==========

Новый подопечный Курта – Константин Орсей оказался типичным избалованным сопляком из благородного семейства. На первом занятии он устроил отвратительную истерику, требуя присутствия «его дорогой кузины», без которой противный мальчишка наотрез отказывался упражняться.

Наставник Константина – господин де Курсийон тяжело вздохнул и приказал послать за девочкой. Курту было все равно. Ему еще не приходилось тренировать девчонок, но в десять лет – что мальчишки, что девчонки – никакой разницы.

Раздались легкие шаги, и по ступеням во внутренний двор вприпрыжку сбежала Эвелина. Курт с любопытством уставился на нее, она показалась ему немного странной. Он ожидал увидеть копию Константина в девчачьем обличии, но между кузенами не было ни малейшего сходства. Она была слишком смуглая для дворянки, две забавные черные косички болтались по ее плечам, а огромные зеленые глазища сверкали на любопытной рожице.

На ее левой щеке Курт увидел огромное пятно в виде кляксы зеленоватого оттенка. «Что это с ней, она часом не заразная? – подумал он. – Да и черт с ним! Мне же с ней не целоваться, в конце-то концов!»

Эвелине Курт ужасно не понравился. Она ожидала увидеть утонченного молодого человека с изящными манерами, а вместо этого ей представили неотесанного солдафона на целых пятнадцать лет старше нее. Его лицо было сплошь покрыто грубыми шрамами, а глаза имели странный оттенок – светло-серый, почти прозрачный. При ярком освещении радужка почти сливалась с белком, что придавало его взгляду пугающее выражение.

Курт пялился на нее с нескрываемым любопытством. Его взгляд бесцеремонно остановился на ее щеке, и Эвелина почувствовала, что краснеет. Проклятое пятно! Как же она его ненавидела! Оно уродовало ее лицо с самого рождения, напоминая сплетенный клубок древесных корней, из которого по шее и левой щеке змеились тонкие отростки. На ощупь пятно было чуть шершавым, и кожа в этом месте была нечувствительна. Ни один доктор не мог объяснить его природу. Отметина не увеличивалась и никак не отражалась на ее здоровье, но она сильно переживала из-за своего внешнего изъяна.

Обычно люди стыдливо отводили взгляд от этой странной метки, и лишь украдкой, исподтишка на нее посматривали, но этот деревенщина уставился на нее нагло и бесцеремонно. Его рассеченные шрамом губы слегка растянулись в ухмылке.

– Гринблад! – произнес он, что на северо-восточном наречии означало «зеленая кровь».

Краска густо залила лицо Эвелины, а из глаз брызнули слезы.

– Посмотри на себя, урод! – возмущенно завопила она, наплевав на все хорошие манеры, что пытался привить ей господин де Курсийон. – Налепи на свою рожу подорожник, чтобы она не была такой страшной!

Константин расхохотался, де Курсийон схватился за сердце, а Курт только хмыкнул и насмешливо приподнял бровь.

***

Несмотря на неуместную сцену при первом знакомстве, с течением времени между наставником и ученицей возникло некое подобие приятельских отношений. Они беззлобно подтрунивали друг над другом, и частенько болтали о всякой ерунде в перерывах между занятиями.

Отношения с Константином складывались сложнее. Ветреный княжич был весьма непредсказуем. Иногда он шутил, смеялся и, казалось, держался на равных. В иные же дни, он вел себя чванливо и надменно, не гнушаясь указать Курту на его место. Порой казалось, что он в некоторой степени ревновал кузину к наемнику. Похоже, юноше не нравилось, что Эвелина подружилась с кем-то еще. Она была его единственным другом, он ни с кем не собирался ее делить.

Новая должность отдалила Курта от собратьев по оружию. Ему постоянно приходилось нянчиться с княжескими отпрысками, так как, помимо обучения фехтованию, на него навесили роль их телохранителя. Курту теперь нечасто удавалось захаживать в казарму Монетной Стражи, а когда он встречал старых приятелей, те подтрунивали над ним, отчасти завидуя его якобы высокому положению при дворе. Но, по сути, Курт считался обычным слугой. Князь и княгиня не удостаивали его своим вниманием, решая все вопросы через начальство. Де Курсийон был с ним исключительно вежлив, но и только. Остальная челядь, любившая перемыть косточки знатным господам, держала при нем язык за зубами, опасаясь, что тот обо всем доложит кузенам.

Время, проводимое с подопечными, не особо скрашивало его одиночество. Курту нравилось иногда поболтать с Эвелиной – девчонка была весьма неглупа. Однако, хотя они и общались с некоторой долей фамильярности, он никогда не забывал об огромной разнице в их положении, и всегда соблюдал подобающую дистанцию.

***

Однажды Эвелина увидела, как Курт читает какую-то книгу, сидя на ступенях дворцовой казармы.

– Вот это да! Великий воин, оказывается, умеет читать? – ехидно поинтересовалась она.

– Конечно нет, Гринблад, – в тон ей подхватил он, – я просто разглядываю картинки.

Девчонка подошла поближе и разочарованно протянула:

– Но здесь нет никаких картинок!

– Вот видишь, я настолько тупой, что пытаюсь разглядывать картинки там, где их нет, – Курт захлопнул томик.

– Что за книга? – Эвелина взглянула на заголовок. – «Основы складского учета»? Фу, ну и скукотища!

– Что валялось в казарме, то и читаю, – раздраженно пробурчал Курт. – А ты – когда в последний раз тренировалась с молотом? Живо бери молот и повторяй пируэты!

– Фу! Ненавижу молоты! – заныла девчонка, – Можно я лучше позанимаюсь с рапирой?

– Нет! – отрезал наставник. – Как ты собираешься разбивать броню рапирой?

Эвелина тяжело вздохнула, и печально поплелась к оружейной стойке.

На следующее утро, Эвелина приволокла ему три книги, которые она накануне стащила из шкафа господина де Курсийона.

Курт с вожделением уставился на заголовки, предвкушая занимательное чтение: «Великие битвы Востока», «Удивительные приключения в джунглях Тир-Фради» и «Иллюстрированное пособие по холодному оружию».

– Вот за это спасибо, Гринблад! – восхищенно промолвил он. – Сегодня, так уж и быть, можешь позаниматься с рапирой!

– Вот видишь, как легко тебя подкупить! – весело хмыкнула девчонка и добавила. – Когда прочитаешь эти книги – скажи мне, и я принесу тебе новые!

***

Лет в четырнадцать Эвелина начала замечать, что ей приятно находиться рядом с Куртом и ей хочется проводить с ним больше времени. Когда она выходила во внутренний двор, то первым делом искала глазами его серо-голубую стеганку и лихо заломленную на бок шляпу. Ей и раньше нравились тренировки, но теперь она просто не могла дождаться очередного занятия. Она обожала наблюдать за Куртом со стороны. Пружинистый шаг, отточенные выпады, ловкие финты – он двигался как хищный зверь – легко и грациозно, и в каждом его движении чувствовались сила и уверенность.

Он начал казаться ей очень красивым – самым красивым мужчиной из всех, кого она видела. Это было странно, ведь раньше ей нравились мальчики с утонченной благородной внешностью, похожие на Константина. Эвелина помнила те времена, когда Курт казался ей уродливым, и не могла надивиться на себя прошлую – как она могла не замечать, насколько он красив? Глаза, которые в зависимости от освещения меняли свой цвет – от светло-серого до льдисто-голубого. Крупноватый нос, чуть свернутый набок из-за сломанной переносицы. Колючий подбородок, вечно покрытый темной щетиной. Коротко стриженый затылок с белесым рубцом – о, как же ей хотелось провести по нему пальцем! Красиво очерченные губы, наискось пересеченные шрамом. Она с закрытыми глазами могла бы перечислить каждый шрам на его лице. Он никогда не рассказывал, откуда у него их так много. Константин с присущей ему бесцеремонностью как-то спросил об этом, Курт отшутился тогда, похоже, он не любил об этом говорить.

Те, кто был мало с ним знаком, могли подумать, что он весельчак – в его тоне постоянно сквозила легкая ирония, но Эвелина знала, что это не так. Его юмор был мрачным, направленным на самого себя. Он почти никогда не улыбался, а в его глазах она видела печаль. Он казался циничным, но девочка знала, что у ее наставника доброе сердце. Она видела, как он заботится о своих рекрутах, опекает их, принимает их проблемы близко к сердцу и всегда старается им помочь.

Как и все влюбленные, Эвелина пыталась искать в своем объекте воздыханий признаки ответной симпатии. То ей казалось, что он смотрит на нее как-то по особенному, то ей виделась в его взгляде равнодушная насмешка. Она не считала себя красивой. В своем лице ей нравились только глаза – большие, блестящие, медово-зеленые, обрамленные длинными черными ресницами. Все остальное она в себе ненавидела.

Этот курносый нос с округлым кончиком – как бы она хотела иметь изящный носик с ровной спинкой, как у этой задаваки Изабеллы!

Эти толстые губы – на пол лица, а хотелось бы – тонкие, аккуратные, красиво очерченные, как у Константина!

Эта темная кожа – как у крестьянки, весь день проводящей в поле, а хотелось бы – белоснежную, прозрачную, такую как у матери!

И конечно это проклятое пятно, которое покрывало всю левую щеку, залезало на шею и тянуло ко рту свои мерзкие отростки. Оно напоминало ей бакенбарды господина де Курсийона. Эвелина даже к зеркалу неосознанно поворачивалась правым боком, лишь бы не видеть это уродство. Она зачесывала волосы так, чтобы скрыть метку, но делала этим только хуже. Злые дети во главе с Изабеллой еще сильнее насмехались над ее жалкими попытками спрятать свой изъян от окружающих.

Эвелина мечтала походить на свою мать – родную сестру князя Орсея. Княжна де Сарде была образцом истинной леди, эталоном благородной дворянки. Изящная, изысканая, с утонченными манерами и безупречным воспитанием. У нее были светлые волосы, белая кожа и тонкие черты лица, а дочь была смуглой и черноволосой. По словам княжны, Эвелина пошла в отца, погибшего еще до ее рождения. Она часто всматривалась в его портреты, украшающие стены дворца, но его лицо на картинах было нечетким, трудноразличимым, как будто бы поверх него нарисовали другой облик.

Эвелине хотелось постоянно видеть Курта рядом, но ее ранило его безразличие к ней. Он по-прежнему воспринимал ее как маленькую девочку, как свою ученицу, и ничего более.

Она не думала о классовых различиях, о том, что их брак был бы невозможен, ведь по законам Содружества простолюдины не могли жениться на дворянках. Ее любовь к нему была детской, платонической, и так далеко в будущее она не заглядывала. Ее терзало неясное томление без четкой цели. Ее мечты не заходили дальше поцелуя и прикосновения рук. Он нравился ей, она искала в нем признаки ответной симпатии, и, не находя их, расстраивалась и часто плакала в подушку.

Тренировки постепенно превратились в пытку. Эвелина краснела и смущалась при Курте. Ей казалось, что все это видят и потешаются над ней. Она не могла сосредоточиться на уроках и ее движения стали скованными и неловкими. Курт не понимал в чем дело, почему его лучшая ученица стала вдруг такой неуклюжей. Он со свойственной ему прямотой подшучивал над ней, чем только усугублял ее страдания.

Эвелина никому не могла открыться, ни матери, ни Константину. Кузен бы поднял ее на смех, а мать пришла бы в ужас от того, что дочь влюбилась в простолюдина, да еще и вдвое старше себя. Курта могли бы выгнать от греха подальше, а она не хотела лишаться возможности видеть его, пусть это и причиняло ей одни лишь мучения.

***

Примерно через год, князь Орсей сообщил Константину, что собирается назначить его наместником в новой колонии Содружества на недавно открытом острове Тир-Фради. Три года назад там было основано небольшое поселение, и сейчас там правила некая леди Моранж. Князь хотел сосредоточить всю полноту власти в руках своей семьи, а заодно – проверить, сможет ли его отпрыск управлять государством, когда унаследует княжеский престол.

Но на тот момент Константину было всего семнадцать, и для такой важной должности ему недоставало необходимых знаний. Кроме того, взбалмошный характер сына вызывал опасения насчет его готовности принять на себя такую ответственность.

Князь решил также отправить на остров свою племянницу в должности эмиссара при новом наместнике. То ли он полагал, что ее осторожность и рассудительность уравновесят безрассудство Константина, то ли у него были какие-то другие соображения – в любом случае для подготовки к таким важным должностям требовалось обучение. Князь объявил, что Эвелина и Константин отправятся в академию Аль-Сада обучаться дипломатии и международному праву.

Эта новость сперва ужаснула Эвелину. Целых три года не видеть Курта! Да она с ума сойдет от тоски по нему! Но ее кузен с таким предвкушением мечтал вслух о свободе, самостоятельности, развлечениях и новых знакомствах, что она постепенно заразилась его энтузиазмом.

«Может это и к лучшему», – подумала она. Все равно от этой влюбленности ей одни мучения. За три года она уж точно забудет Курта и, может быть, встретит подходящего жениха…

***

Она ошиблась. За время учебы не прошло и дня, чтобы она не думала о Курте. Эвелина жадно читала письма из дома в надежде встретить хоть мимолетное упоминание о нем, и расстраивалась, когда его не находила. Сама она не решалась задавать прямые вопросы и пыталась идти обходными путями, интересуясь у матери: «Как поживает де Курсийон (как будто ее волновал де Курсион!) и остальные?» За три года княжна упоминала Курта в письмах от силы раза три, и Эвелина бережно хранила эти послания, перечитывая куцые строки по многу раз. В беседах с Константином она все время пыталась навести разговор на воспоминания о тренировках, чтобы хоть с кем-то поговорить о предмете своего воздыхания. Но юноше, увлеченному новыми разноцветными впечатлениями, было не до того, чтобы предаваться скучным воспоминаниям о жизни в родительском доме, и Эвелине приходилось оставаться ни с чем.

У Эвелины начали появляться поклонники. Молодые люди стали проявлять к ней интерес и ухаживать за ней. Она все больше и больше начинала нравиться себе в зеркале. Ее пятно, конечно, никуда не делось, но тощий неуклюжий подросток с несуразным лицом вдруг превратился в привлекательную молодую девушку. Ее красота не была утонченной, аристократической, но что-то в ней неудержимо к себе манило и привлекало противоположный пол.

Эвелина получила несколько предложений руки и сердца от весьма знатных кавалеров, но ни один из них не заставил ее сердце биться чаще. Она всех сравнивала с Куртом, и все они ему проигрывали. По сравнению с ним, они казались ей напыщенными, болтливыми и слащавыми, а их внешность – чересчур смазливой в противоположность его простой мужественной красоте.

***

Когда подопечные Курта уехали на учебу, ему поручили тренировать рекрутов Монетной Стражи. Занятия обычно проходили на полигоне казармы. В последнее время он часто видел рослого паренька лет пятнадцати, который залезал на каменную стену, окружающую внутренний двор, чтобы понаблюдать за новобранцами. Курт вспомнил, как сам любил в детстве смотреть на солдат, мечтая когда-нибудь стать одним из них, только лет ему тогда было намного меньше.

Однажды, в очередной раз подсматривая за учебным поединком, мальчишка увлекся и потерял равновесие. Он свалился во двор казармы на кучу утоптанной соломы. Курт подбежал к нему, и, удостоверившись, что юнец в порядке, схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.