Текст книги "Сказки Малышки Жюли (СИ)"

Автор книги: Mr. Sharfick

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Сновидение – очень тонкое и чувствительное полотно, – Доктор читал нам лекцию и рисовал мелом на зелёной школьной доске схемы и графики зависимости самочувствия и настроения человека от сновидений, – существующее на основе человеческого подсознания, работать с которым нужно деликатно и осторожно, потому что оно непостоянно и гибко, оно изменяет самоё себя – непредсказуемо, неудержимо и всякий раз по-новому.

Мы старательно записывали за ним и срисовывали в блокноты все схемы.

– За сны людей ответственны дримы из страны Мечты и кошмары, обитающие в стране Кошмаров, – продолжал Доктор Тондресс. – В сны и те, и другие проникают через Спящий колодец, который расположен в самом центре Чудного леса. Стоит только дриму или кошмару назвать имя человека и шагнуть в этот колодец, как он тут же оказывается в его сне.

– Нам тоже придётся нырять в этот колодец? – спросил Патрик.

Доктор Тондресс покачал головой.

– Не совсем. Мы не из мира Грёз, так что Спящий колодец попросту посчитает нас чужаками и не пропустит ни в один сон. Царица Фантазия объяснила мне: чтобы попасть в чьё-то сновидение, нужно пройти Преддверие человеческого разума – место на задворках памяти, довольно жуткое, надо сказать. Там хранится всякий хлам человеческой памяти: то, что забылось с течением времени, то, что человек сам старательно забывал. Там кроются все секреты, все тайные страхи и желания, все поступки, о которых не хочется вспоминать.

В это Преддверие может попасть любой, кто хоть немного умеет читать чужие мысли. Попав из Преддверия разума в сновидение, нельзя сразу же браться за активное изменение сна, особенно если вы не уверены в своих силах. Важно помнить: то, что происходит во сне человека, реально до тех пор, пока он спит, и если вдруг вы столкнётесь с монстром, вам придётся сражаться.

Изменять сны не так-то просто, как может показаться на первый взгляд: для этого нужно научиться управлять подсознанием человека, как управляют им дримы или кошмары во время сна – иначе можно таких дров наломать, что человек до конца дней своих будет бояться ложиться спать. Повторю ещё раз: сон – это тончайшая и зыбкая материя, способная меняться под вашим воздействием. Человек во сне подвержен внушению гораздо сильнее, чем во время бодрствования, но вы должны быть аккуратными и быстрыми: если человек проснётся, вас попросту вышвырнет из его подсознания. Ощущения не из приятных, предупреждаю сразу…

От теории мы постепенно переходили к практике, и особенно хорошо это удавалось Элен, которой довелось побывать в плену иллюзий мира Грёз – как никто другой она понимала проблемы и страхи людей, отражённые в снах.

– Сегодня будет первое серьёзное задание, – сказал нам однажды Доктор Тондресс, заставив всех напрячься, – ибо та, к которой мы отправимся, совсем скоро окажется здесь. Знакомьтесь, – Доктор провел рукой над доской, и на ней появилось изображение кареглазой девчонки с длинными чёрными волосами, – это Кло.

Вот уже несколько лет её преследует один и тот же кошмар, от которого она никак не может избавиться. Родители водят её к врачам, но месяц-другой спокойствия – и кошмар возвращается снова. Раз за разом сюжет повторяется, и финал одинаково неизбежен: девочка просыпается в холодном поту и долго не может уснуть. Мы должны помочь девочке преодолеть гнетущее чувства страха и избавить её от кошмаров. Элен, ты отправишься со мной.

Старшая Помощница кивнула, и они с Доктором сели в кресла, стоящие друг напротив друга. Глаза их закрылись, руки расслабленно опустились на подлокотники, дыхание выровнялось и замедлилось – через несколько секунд Доктор Тондресс и Помощница отправились в чужой сон.

Доктор и Элен очутились в том самом Преддверии, о котором говорил Док, и от увиденного у Помощницы сжалось сердце: покрытые пылью детские игрушки; статуи, бывшие некогда близкими людьми, а теперь рассыпавшиеся мраморной крошкой; мелькающие лица, искаженные злобными гримасами и говорящие, несомненно, нечто ужасное – то были ссоры, о которых хотелось поскорее забыть. Элен нашла руку Доктора, и тот ободряюще сжал её ладонь, возвращая Помощнице уверенность в себе и былую силу духа.

Внезапно всё исчезло, и Док с Помощницей оказались окутанными липкой тьмой, похожей на паутину.

– Где мы, Док? – спросила Элен, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте. Она не могла понять почему, но затылок холодел от атакующего ужаса.

– Мы в кошмаре, дорогая. В её кошмаре.

***

Кло с раннего детства ходила в школу искусств, где брала уроки рисования: ей нравилось видеть, как под кистью послушно появляется красивый пейзаж, и нравилось самой писать картины – придумывать сюжеты или прилежно срисовывать натюрморт, угадывая краски и нанося правильные тени, чтобы рисунок приобрёл глубину и объём.

Одним погожим осенним днём Кло отправилась в парк – ей хотелось запечатлеть на холсте нежное золото деревьев и яркость лазурного неба. Она расположилась на скамейке в самом начале аллеи вместе с мольбертом и красками и, вдохновившись красотой осени, принялась за работу. Однако картина, так хорошо начинавшаяся, вдруг перестала получаться: краски казались блеклыми, нарисованные деревья никак не желали обретать объём, а листья, трепещущие от легкого ветерка, на холсте казались совершенно безжизненными и застывшими.

Вдохновение, быстро пришедшее к юной художнице, столь же быстро улетучилось,

и расстроенная Кло, отложив кисть, начала собираться домой. Неожиданно её внимание привлёк человек, сидящий на лавочке напротив. Незнакомец щурился на осеннее солнышко и любовался проплывающими по небу облаками – он был воплощением созерцания, покоя и величия, вокруг которого суетилась жизнь большого города. Мужчина был немолод, но лицо с правильными, красивыми чертами невольно притягивало взгляд, и Кло захотела сделать карандашный набросок в альбом, вот только писать портреты она пока не умела.

– Что ж, значит, надо научиться! – подумала она тогда, решив, что обязательно напишет портрет незнакомца, так вдохновившего её.

С того самого дня девочка занималась в художественном классе ещё прилежнее, изучила строение головы и пропорции человеческого лица, и уже через год её комната была завалена листками бумаги, на которых всегда был изображены только лица людей – в анфас и в профиль. Она могла рисовать днями напролёт и всё не могла остановиться: десятки, сотни, тысячи лиц, пастелью и углём, акварелью и маслом, карандашом и тушью…

Год спустя, тоже осенью, она возвращалась из школы домой через тот же парк, и каково же было её удивление, когда на одной из лавочек она вновь увидела того самого незнакомца. Не веря своей удаче, она быстро достала из рюкзака альбом и карандаш, с которыми никогда не расставалась, и сделала первый набросок.

Девочка долго трудилась – она хотела подарить этот портрет незнакомцу в знак благодарности, поэтому очень старалась, чтобы работа была идеальной. Но когда последний штрих был завершён, скамейка опустела, хотя ещё пару минут назад мужчина был там. Девочка вертела головой во все стороны, надеясь, что мужчина не мог далеко уйти, но его и след простыл, и наша художница, вздохнув, убрала альбом в рюкзак и отправилась домой. «В конце концов, – подумала она, – раз я встретила его дважды, могу встретить и в третий раз. А пока портрет будет у меня».

В тот же вечер она впервые увидела этот странный и пугающий сон. Поначалу, засыпая, она плавала в густой и вязкой тьме, похожей на кисель, в которой не происходило ровным счётом ничего. Но вскоре девочка заметила вдалеке мерцающий огонёк света, а подойдя ближе, увидела старый железный фонарь, обрамлённый ажурной ковкой. От фонаря начиналась каменная лестница с широкими ступеньками. Кло поднималась, и звуки её шагов гулко звучали в тишине и эхом возвращались обратно.

Добравшись до верха, девочка оказалась у тяжёлой двери с позолоченными ручками и вошла в просторный зал, похожий на те красивые бальные залы в старых королевских дворцах. Зал был пуст, и Кло нашла новую лестницу: она поднималась всё выше и выше, бродила по этажам, пытаясь найти хоть кого-нибудь, но нет – в здании не было ни одной живой души.

Девочку охватило непонятное волнение: она металась по коридорам, стучалась в одинаковые двери, но ей никто не открывал. Она выбралась на крышу и увидела высокого человека, стоящего к ней спиной. Это, без сомнения, был тот самый мужчина, чей портрет она нарисовала днём. В ту же секунду Кло поняла, что держит этот портрет в руках. Девочка подбежала к нему и коснулась плеча, обрадованная, что хотя бы во сне отдаст мужчине замечательный рисунок. Он повернулся к ней, и Кло вскрикнула, испуганно отпрянув: у него не было лица.

– Где моё лицо? – страшным голосом произнёс он, хоть у него и не было рта. – Зачем ты забрала его? Верни! Верни!

Тут в палату постучали, и дверь распахнулась, заставив девочек заверещать от ужаса. Даже Жюли, признаться, вздрогнула от неожиданности.

Вошедший в палату Доктор Тондресс растерянно огляделся.

– Неужели я такой страшный? – Док смешно наморщил нос. – Я всего лишь хотел навестить вас и пожелать самых добрых снов, но вместо этого, кажется, прервал сказку? Да ещё и напугал…

–Доктор Тондресс! – Дракоша босиком подбежала к нему и крепко обняла. – Мы совсем чуточку испугались! А теперь не боимся!

– Правильно, дорогая! – Док погладил девчушку по голове и поцеловал в макушку. – Ничего не нужно бояться, особенно здесь, в «Приюте».

Он улыбнулся, и девочки, взволнованные и напуганные историей, повеселели. Жюли же поняла, что неспроста учитель появился в палате именно сейчас: он будто бы почувствовал, что девочкам становится страшно, и поспешил утешить.

– Теперь всё хорошо, Док, – улыбнулась Помощница, и тот, пожелав подопечным добрых снов, перенёсся в свою комнату. – На чем мы остановились? – спросила Жюли.

– Кло увидела во сне… ну… без лица… – робко проговорила Джулай.

– Да, всё верно, – кивнула Жюли.

Безликий протянул к ней руки и сделал несколько шагов. Девочка толкнула дверь, ведущую с крыши и, споткнувшись, упала с лестницы на пол. Она слышала шаги за своей спиной, но боялась обернуться. Вскочив, она со всех бросилась бежать: девочка точно знала, что за дверью, у старого фонаря, её ждёт спасение. Но сколько бы она ни дёргала ручку, массивная дверь не поддавалась. Кло развернулась, чтобы помчаться искать иной выход, но было уже поздно: мужчина без лица был совсем близко и тянул к ней свои руки.

– Верни моё лицо! – всё тем же страшным голосом повторял он.

Вскрикнув, Кло проснулась и до самого утра больше не смогла сомкнуть глаз: повсюду ей мерещился страшный безликий силуэт. Утром же, при солнечном свете, страх исчез, и Кло постаралась забыть о своём кошмаре – что только не привидится во сне, – а любимая музыка и уроки рисования помогли ей в этом.

Однако с этих самых пор кошмар возвращался к ней снова и снова. Днём Кло рисовала чей-нибудь портрет, а ночью этот человек являлся в самом страшном кошмаре, и чем больше портретов выходило из-под её кисти, тем большее число безликих появлялось во сне – все они были точными копиями людей с портретов. Она пробовала сжигать рисунки, а вскоре и вовсе позабросила рисование, надеясь избавиться от жуткого кошмара, но ничего не помогло: безликие продолжали являться к ней всё чаще.

Так было и в ту ночь, когда к ней на помощь уже спешили Доктор Тондресс и Элен.

Кло точно так же увидела во тьме огонёк и точно так же вышла к старому фонарю. Она уже знала, что будет дальше, но проснуться самостоятельно, как раньше не могла, так не смогла и теперь. Ей снова приходилось ждать, пока кошмар достигнет своего пика и сердце от ужаса забьётся, словно птица в клетке…

Встретившись с безликим на крыше, она, как во все прошлые разы, в панике побежала вниз, а из дверей, которые ещё недавно были закрыты, теперь выходили сотни безликих и протягивали к ней свои руки, требовали вернуть лица.

Не помня себя от ужаса, она со всех ног бежала к выходу, зная, впрочем, что дверь всё равно окажется запертой – ещё ни разу она не смогла открыть её. Безликие, окружая, подступали всё ближе и ближе. Бежать было некуда, прятаться – тоже, и девочка сползла на пол, сжавшись в комок. Надеясь поскорее проснуться, она с силой щипала себя за руку, дёргала за волосы, но ничего не помогало. Толпа безликих была совсем близко.

– Помогите! – закричала Кло, но… не проснулась, как это обычно бывало. Вместо этого она увидела вдруг, как в потоке яркого света, отпугнувшем безликих, появились двое: высокий мужчина в шляпе и улыбчивая женщина с добрым и весёлым взглядом.

– Поднимайся, – сказал незнакомец, протянув девочке руку. – Пора нам выбираться отсюда, – добавил он, заметив, что безликая толпа вновь перешла в наступление.

– Отсюда нет выхода, – дрожащим голосом ответила Кло.

– Вот уж глупости! – фыркнула незнакомка, тряхнув каштановыми локонами.

– Мы поможем тебе раз и навсегда избавиться от этого кошмара, – улыбнулся мужчина, и ему просто невозможно было не поверить. – Возьми меня за обе руки, – велел он, – и закрой глаза.

Девочка послушалась и, крепко сжав ладони незнакомца, зажмурилась.

– Теперь представь что-нибудь хорошее, светлое и прекрасное, – услышала она его мурлыкающий голос. – Нет больше кошмара, нет больше того, что пугает тебя долгие годы, нет и больше не вернётся.

От звуков его голоса сознание девочки очистилось, словно из хрустального кубка выплеснули грязь и, ополоснув, постепенно наполнили кристальной ключевой водой. Раздался тугой хлопок, будто кто-то разорвал огромный воздушный шар и выпустил из него воздух.

Кло осторожно открыла глаза. Она стояла на мягком песке у берега моря, пенные барашки волн облизывали её босые ноги, а солёный ветер играл с волосами и путался в длинной светлой юбке. Обернувшись, девочка увидела своих спасителей: мужчина, словно мальчишка, носился по берегу за крабами, а женщина, подставив лицо ласковым лучам солнца, вслушивалась в далёкие крики чаек.

Кло не успела ничего у них спросить, как сон оборвался, и девочка проснулась. За окном шёл жуткий ливень, крупные капли тарабанили по карнизу. Рывком она села на кровати и глубоко вздохнула. Кошмар, преследовавший её долгие годы, закончился в этот раз необычно.

«Кем же были эти мужчина и женщина, что пришли мне на помощь? – подумала Кло. – Я будто бы хорошо их знаю, хотя прежде никогда не видела… Они реальны или только приснились мне? Но если так, то почему они не приснились раньше, и я столько времени страдала от кошмара?» Сейчас, проснувшись, она почти не помнила лиц своих спасителей, только лучистые зелёные глаза мужчины.

Каким-то шестым чувством Кло вдруг почувствовала, что находится в комнате не одна. Она с опаской повернула голову и вздрогнула, увидев около окна два силуэта: мужчину в шляпе и плаще и невысокую женщину рядом с ним. Они подошли ближе, и Кло вскрикнула. В свете уличного фонаря она увидела тех, кто только что помог ей во сне, но не это напугало её: мужчина был немного похож на того человека, чей портрет она нарисовала первым и с которого начался кошмар. И сейчас на долю секунды ей показалось, что кошмар её воплотился в жизнь. Однако она быстро поняла, что сходство их было лишь в том, что волосы обоих были седыми.

Мужчина же, одной своей улыбкой избавивший девочку от страха, присел на край кровати и что-то вложил в её ладошку. Присмотревшись, Кло поняла, что это маленькая перламутровая ракушка, которую, видимо, только недавно нашли на берегу океана, потому что её поверхность ещё хранила крошечные песчинки и тепло южного солнца. Проведя пальцем по ребристой раковине, Кло вдруг отчетливо осознала, что кошмар больше никогда не вернётся. Её сердце наполнилось радостью, и она улыбнулась незнакомцу и стоящей позади него женщине.

– Меня зовут Доктор Тондресс! – представился мужчина, и Кло восторженно затрепетала, узнав тот же мурлыкающий голос, что и в её сне. – А это Элен, моя Помощница. Ничего не бойся, Кло.

– Откуда вы знаете моё имя, раз явились из моего сна? – удивилась девочка. – Или сон не был сном?

– Всё действительно было во сне, – улыбнулся Док, – но кто сказал, что это не было правдой? Ты избавилась от кошмара, но всё ещё нуждаешься в нашей помощи. Ты же хочешь снова рисовать? – он поднял с пола стопку чистых листов. – Ты согласна пойти с нами?

Кло, не раздумывая, кивнула и соскочила с кровати. Доктор Тондресс подвел девочку к окну и, накинув ей на плечи свой плащ, усадил на спину одного из пегасов, ожидающих по ту сторону стекла, помог Элен устроиться на спине второго волшебного коня, и взобрался в седло позади Кло. Уже через мгновение волшебный конь был в сотни милях от окна Кло, створками которого хлопал разбушевавшийся не на шутку ветер…

– Вот такая история. Теперь, девочки, я пойду, – сказала Помощница, закончив рассказ и поднимаясь с места.

– Жю, а как Доктор и Элен оказались в доме Кло, если они уснули в «Приюте»? – задала логичный вопрос Печенька.

– Да, они действительно были здесь, – кивнула Жюли. – Мы ждали, когда Док и Элен проснутся, и заранее оседлали пегасов. Конечно, Доктор мог бы перенести Кло в «Приют» и без крылатых коней, но путешествие по чужим сновидениям всегда отнимает много сил. Когда же Доктор Тондресс и Старшая Помощница вернулись из мира грёз, то тут же отправились к Кло – вы же знаете, что при необходимости пегасы могут летать со скоростью мысли. Теперь-то всё ясно? – улыбнулась Малышка.

– Я-я-ясно! – подтвердил стройный хор голосов.

– Теперь спите. Спокойной вам ночи, добрых снов! – и Малышка Жю, погасив свет, вышла из палаты.

Кло же, немного испугавшись, что сказка всколыхнула память и что ночью она снова увидит тот самый сон, совсем скоро улыбнулась: даже если кошмар вернётся, Доктор Тондресс снова прогонит его.

========== Сказка о Кузнеце ==========

Много лет назад, когда в «Приюте Доктора» появились первые подопечные, нуждающиеся в неусыпном присмотре, Доктор Тондресс установил правило ночных дежурств. С тех пор каждую ночь кто-то из Помощников бодрствует и следит, чтобы сны выздоравливающих были спокойны, и если вдруг кому-то потребуется срочная помощь, дежурный Помощник всегда приходит на выручку.

Патрик всегда с удовольствием оставался, а иногда и сам вызывался на такое ночное дежурство – когда ещё можно побыть в полной тишине и почитать любимую книгу? Вот и в эту ночь он сидел за столом в длинном коридоре и при мягком свете лампы читал книгу, аккуратно обёрнутую плотной зелёной бумагой. Конечно, он не забывал о своих обязанностях и временами чутко прислушивался к спящему «Приюту», а после возвращался к чтению.

Всё было тихо и спокойно, лишь сквозь приоткрытое окно доносился далёкий шум дождя. Помощник сокрушённо покачал головой: частые ливни хоть и помогали ему с поливом сада, но уже изрядно поднадоели. «Стоит наведаться к арке или отправить туда Гару – пусть призовёт пару солнечных деньков, – подумал Патрик. – Иначе девчонки скоро на стены от тоски полезут, да и мы вместе с ними». Доктор однажды научил всех Помощников влиять на погоду с помощью волшебной арки – входа в Зачарованный лес, – и с тех пор кто-нибудь да вызывал шоколадно-сливочный снег или сахарную вату со вкусом малины – такие эксперименты были по душе абсолютно всем обитателям «Приюта», пегасы и те очень уважали попкорн, особенно солёный.

Однако совсем скоро стало понятно, что к «Приюту» приближались грозовые тучи: окна осветились пока ещё слабыми вспышками света, а следом за ними послышались первые отголоски грома, похожие на недовольное ворчание старого гнома. Уже через несколько минут гроза оказалась совсем близко: вспышки стали ярче и чаще, а от раскатов грома под ногами Патрика не раз дрожал пол. После одного, особенно сильного, раската, дверь палаты распахнулась, и в коридор выскочила одна из девочек – даже в неверном свете ночников Патрик сразу узнал Даню. Прижавшись спиной к стене, она всхлипывала и дрожала, как заячий хвост, и Помощник бросил книгу и поспешил к ней.

– Что случилось? Плохой сон увидела? – спросил он, подбегая к Дане. Та была без тапочек, в одной пижаме и смотрела на Патрика глазами, полными неподдельного страха.

Девушка зажмурилась и замотала головой.

– Это всё гроза, – едва слышно произнесла она и тут же зажала уши руками: стены «Приюта» вновь задрожали от громовых раскатов.

Патрик не стал задавать лишних вопросов: ему потребовалось всего один раз прикоснуться ладонью ко лбу Дани, чтобы понять, что грозу та, мягко говоря, недолюбливала и во время непогоды старалась не оставаться одна. Помощник усадил беднягу на диванчик, стоящий рядом со столом, налил чаю и подвинул тарелочку с печеньем.

– Какао подошло бы лучше, но по нему у нас Жюли специалист, – пошутил он и укрыл девушку пледом, чтобы не мерзли босые ноги.

– А вы по чаю? – слабо улыбнулась Даня, понемногу приходя в себя.

– И по печенюшкам, – рассмеялся Помощник.

Грохот над «Приютом» снова заставил девушку втянуть голову в плечи и поёжиться.

– Ох, ну сколько можно-то? Всю весну, всё лето грозы, теперь ещё и зимой, – пожаловалась Даня. – И не говорите, что у природы нет плохой погоды! – сразу предупредила она, и Патрик примирительно поднял обе руки.

– Хорошо-хорошо, спорить не буду. В конце концов, кому-то нравятся солнечные деньки, кому-то – кружащиеся хлопья снега, а кому-то – проливной летний дождь.

– Ещё скажите, что кто-то любит гром и молнии, – девушка недоверчиво посмотрела на Помощника, а тот пожал плечами.

– Вот я, например, люблю, – улыбнулся он, так забавно наморщив нос, что Даня просто не смогла не улыбнуться в ответ. – Но грозы здесь – явление нечастое, так что, можно сказать, тебе повезло.

– Какое-то очень уж сомнительное везение, – девушка состроила недовольную гримаску.

– Однако же. В «Приюте Доктора» так говорят: пришла гроза – проверь подковы. И это неспроста, ведь с этой поговоркой связана одна очень интересная история.

– История? Какая история? – Даня встрепенулась, и её глаза загорелись. – А мне расскажете?

– Почему бы и нет, расскажу.

Это случилось много лет назад, когда Доктор Тондресс только-только начал странствовать по свету в своём дилижансе и ещё не встретил никого из своих Помощников. Он редко поднимал пегасов в воздух – в былые годы водилось немало охотников за их крыльями, и Доктор не хотел лишний раз рисковать. На земле же беспокоиться было не о чем: крылья пегасов становились невидимыми, и лишь человек с чистым сердцем и искренней верой в чудо мог увидеть их.

Вот и в тот раз он ехал по каменистому берегу широкой полноводной реки, на противоположном берегу которой стояла большая деревня. Доктор Тондресс высматривал мост, который бы привёл его на другую сторону, и не заметил, как один из пегасов легонько споткнулся. Но когда упряжка уже почти добралась до моста, пегас начал хромать и вскидывать крылья, пытаясь взлететь. Доктор Тондресс тут же натянул поводья.

– Ая-яй! – Доктор быстро спрыгнул с козел и поспешил к пегасу. – Что такое, Тон? Ну-ка, малыш, позволь-ка…

Он осторожно приподнял и осмотрел переднюю ногу пегаса, однако не заметил ничего, что могло бы вызвать такую хромоту. Доктор Тондресс попробовал было отправиться дальше, медленно ведя всю четвёрку под уздцы, однако Тон хромал всё сильнее. Тогда Доктор Тондресс ещё раз внимательно осмотрел его ногу и нахмурился: дорога, по которой ехал дилижанс, была усеяна довольно крупной галькой, и в копыто пегаса попал камень. Док попробовал вытащить его, но ничего не получилось: камень был гладким и скользким, к тому же, засел довольно глубоко в стрелке копыта. Доктор всё-таки поднял пегасов в воздух, чтобы как можно скорее добраться до деревни, и уже на другом берегу вывел Тона из упряжи.

По ту сторону моста он очень быстро нашёл кузницу, однако мастера хоть и вытащили щипцами застрявший камень, но долго переговаривались меж собой, то осматривая повреждённое копыто, то с сомнением качая головами.

– Здесь, путник, ты не найдёшь таких мастеров, – сказал наконец самый опытный кузнец с седой вьющейся бородой, назвавшийся Карсумом, владельцем кузницы и отцом троих сыновей, тоже кузнецов. – Деревня наша хоть и славится своими кузнецами и ковалями, да никто не возьмётся за твоих лошадок.

– Меня зовут Доктор Тондресс, – для начала представился Док. – Я не очень понимаю, – он тревожно потёр переносицу, – объясните, пожалуйста, о чём это вы таком говорите?

Вместо ответа Карсум наклонился и приподнял ногу пегаса.

– Ты много путешествуешь, и разве всегда мягкий дёрн под ногами твоих лошадей? Взгляни на этого коня, взгляни на всех остальных, и ты увидишь, как истёрлись подошвы копыт… Они никогда не носили подков, не так ли? – спросил он.

Доктор отрицательно покачал головой. «Это ж надо, подковать пегаса! Уму непостижимо! Кому бы в голову доселе могла прийти такая мысль?» – так подумал он, но спорить с мастером не стал. Что ж, даже волшебным лошадям иногда нужна человеческая помощь.

– Копыто твоему коню мы вылечим быстро, благо камень не сильно его повредил, – продолжил Карсум. – За неделю и следа не останется от хромоты, но вот подковать всех лошадок, не обессудь, не возьмёмся. Здесь такой мастер нужен, каких среди нас нет и не было никогда.

– Думаю, я и сам смогу приготовить снадобье, которое быстро исцелит рану, – улыбнулся Доктор. – Но где же мне найти такого мастера? Может быть, в соседних селениях есть такие кузнецы?

В ответ сразу все мастера разом покачали головами.

– Взгляни сам, – старший сын Карсума взял готовую железную подкову и попробовал приложить к одному из здоровых копыт Тона, однако тот взбрыкнул и жалобно заржал. – Кажется, для него нестерпимо прикосновение железа.

– Удивительные у тебя лошади, Доктор Тондресс, – с усмешкой сказал Карсум.

Тот не ответил, но крепко задумался: пегасы не выносят железа, значит и сбруя их выполнена из чего-то другого, и наверняка Дедушка Добро знает, из чего именно.

– Есть всего один мастер, способный помочь тебе, – вывел его из раздумий чей-то голос, и Доктор, обернувшись, увидел старика – тот всё это время молча сидел в дальнем углу кузницы и только теперь заговорил. – Коль найдёшь его, сделает он подковы твоим коням, да только найти его непросто…

– Э-э, дед Сарр, опять ты за своё! – зашумели остальные кузнецы. – Не вводи честного человека в заблуждение своими сказками!

– Вовсе это не сказки! – возвысил голос старик. – Не сказки! Подойди-ка, Доктор Тондресс, научу тебя.

Лишь приблизившись Доктор понял, что старик совсем слеп. Едва только Док наклонился к старику, тот зашептал:

– Ещё мой дед мне рассказывал об удивительном Кузнеце – мастере, каких свет не видывал. Всё, что ты только можешь представить себе, мог он выковать: хошь, мечту из золота или песню из хрусталя, а хошь – и сон из ледяных сосулек! Дарил он своё искусство простым людям, и добрым словом богат бывал – ничего, кроме простого «спасибо», за работу свою не брал.

Позавидовав, люди захотели отнять у Кузнеца его творения, а самого его в подвалы заточить, чтобы только для них он ковал впредь, а они бы на ярмарках продавали его творения за самоцветы и золото. Рассердился Кузнец, ударил молотом своим оземь так, что содрогнулась земля, расступилась, и в пропасть все, кто зла ему желал, тотчас провалились. А сам Кузнец ушёл на север, к высоким горам, что вершинами подпирают небеса. В тех горах, говорят, по сию пору живет отшельником и на людях не показывается, чтобы мастерство его не осрамили, не испоганили делами своими чёрными. А сказка это или быль – тебе решать, Доктор Тондресс. Но вот что скажу тебе: это такая же сказка, как и твои пегасы.

Доктор Тондресс с радостным удивлением посмотрел на старика: надо же было такому случиться, чтобы ни Карсум, ни сыновья его не смогли крылья у пегасов увидеть и посчитали их обычными лошадьми, а слепой дед Сарр сразу узнал их волшебную тайну!

Док поблагодарил его за рассказ и стал готовиться к новому путешествию. Кузнец этот, судя по рассказу деда Сарра, не был простым человеком, значит, он действительно может быть жив до сих пор. В любом случае, Доктор собирался попытать счастья и найти чудесного мастера. Первым делом он приготовил целительную мазь для копыта Тона, собрал в дорогу немного провианта, оделся потеплее и оседлал пегаса по имени Луч. Доктор попрощался с семьёй кузнецов, оставил пегасов в их конюшне, зная, что люди всё равно не смогут причинить им вреда или украсть, и отправился на север.

Едва только деревня скрылась из виду, пегас взмыл в воздух. Хоть и летел этот волшебный конь быстрее мысли, понадобилось немало времени, чтобы Доктор увидел перед собой горы, чьи вершины скрывались за облаками. Пегас поднимался всё выше и выше, а когда вынырнул из облаков, Доктор сначала зажмурился от слепящего солнца, а потом восхищённо выдохнул: облака, освещённые лучами солнца, были похожи на сугробы из клубнично-апельсиновой сахарной ваты.

Пролетев между двумя вершинами и оказавшись по ту сторону горной гряды, пегас снизился и, раскинув свои огромные крылья, медленно планировал по склонам гор, которые напоминали огромные ступени. Наконец Луч, сделав круг, мягко опустился на просторное плато, примыкающее к горе. Доктор спешился и отправился искать Кузнеца – чутьё подсказывало ему, что мастер где-то совсем близко.

Вскоре Доктор обнаружил пещеру, скрытую за гигантскими валунами, – если бы случилось какому путнику проходить этими местами, он ни за что бы не догадался, что скрывалось за грудой камней, сплошь укрытых побегами плюща, вьюна и вереска. Доктору же повезло: вереском и сочными листьями вьюна захотел полакомиться Луч – потянувшись к зелени, напитанной чистейшим горным воздухом и солнечным светом, пегас потянул за собой и своего хозяина.

Из пещеры пробивались мягкие сполохи света: там, в глубине, горел костёр. Не дожидаясь приглашения от хозяина, Доктор Тондресс откинул зелёную занавеску из плюща и вошёл в пещеру, ведя за собой пегаса. Своды пещеры были очень высокими – Доктор, если бы он того захотел, мог бы спокойно лететь на спине Луча. Звуки от каждого шороха, каждого шага, каждого потревоженного камня эхом отскакивали от скалистых стен и, перекатываясь, добирались до самой вершины и тут же гулко падали вниз.

У большого костра, обратившись лицом к огню, сидел согбенный человек. Он был воистину огромен: гигантская его тень закрывала собой почти всю заднюю стену пещеры, а широкие плечи и крепкие руки свидетельствовали о небывалой силе – живя в горах, он и сам походил на гору.

– Кто таков? Зачем пожаловал? – спросил незнакомец; не отрывая взгляда от костра, он палкой ворошил объятые пламенем поленья.