Текст книги "Монастырь дьявола (СИ)"

Автор книги: Монастырь св. Элана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Засмотревшись, она пропустила, как дверь открылась, и из нее выехал высокий трон, на котором сидел старец в золотых одеждах. О, его появление было отлично срежиссированно. Неудивительно, что Финн описывал ночную службу как дивное видение, во время которого ему явилось божество!

– О, – выдохнул Рене, благоговейно опускаясь на колени пред окном и молитвенно складывая руки на груди. – Боже, как это… Как это…

Рей и правда неожиданно вдруг стало очень хорошо. Тепло. Тело стало легким, настроение приподнятым, усталость как будто стерлась, отошла на второй план… Похоже, окуривали тут все отнюдь не невинным ладаном!

Сноук сделал благословляющий жест, от которого монахи в белом буквально забились в экстазе. Приор взял своими ручищами какую-то коробочку и начал причащать монахов. Те выглядели так, как будто им давали амброзию. Интересно, это воздействие благовоний или спектакль, который разыгрывают для новичков?

Сопровождающий Рене монах, все это время стоявший рядом, тронул ее за плечо. Она поднялась, сообразив, что представление закончилось. Бросила последний взгляд в окошко – высокая фигура в красном облачении склонилась перед старцем в кресле.

После ранней утренней службы, показавшейся ей несколько унылой (да, желание новичков сделать все, чтобы вновь попасть на тайное богослужение и стать избранными было неудивительным), Рей, с трудом подавляя зевоту, пошла получать послушание. Брат-распорядитель отвел ее к рыжему проповеднику, который назвался отцом Армитажем. Он встретил Рене со сдержанной улыбкой.

– Как ты себя чувствуешь, Рене?

– Отлично, благодарю вас, мессир.

– Ты совершенно особенный молодой человек. Ты знаешь, что сам верховный лидер просил меня за тобой присмотреть? Он уверен в твоем потенциале.

– Это… так неожиданно, мессир, – проблеял Рене.

“Классика завлечения в секту! Как по методичке” – устало подумала Рей. Ей хотелось спать. И есть. Адски.

Проклятый приор! Она бы сейчас не то что лепешку, а бумагу бы уже сжевала!

– Может быть, он и сам скоро с тобой встретится. Но эту честь надо заслужить. Показать, что ты готов смиренно выполнять, что скажут, что ты оставил мирскую гордыню за пределами монастыря.

– Я на все готов, мессир.

– Что ж. Готов ли ты убирать за братьями? Выносить мусор? Мыть отхожие места?

– Конечно!

– Отлично! Просто отлично! – с явно наигранным энтузиазмом произнес отец Армитаж. – Ну а теперь ступай, брат Дофельд покажет тебе монастырь.

“А завтрак?” – чуть не воскликнула Рей. Ну ничего. Ей не впервой голодать, и резь в желудке не помешает ей узнать, что на самом деле творится в этом дьявольском монастыре!

– Мы почти на полном самообеспечении. Тут у нас куры, свиньи, козы… Теплицы. А вот там конюшни, – брат Дофельд, на попечение которого ее передал брат-распорядитель, махнул рукой в сторону отдельно стоящего здания. – Тебе наверняка скоро назначат послушание за ними убирать.

– Здорово! Лошадки милые! – хихикнул дурачок Рене.

Брата Дофельда передернуло. Он очень старался выглядеть счастливым и расписывал житье в монастыре как поистине райское, но нервно дергающийся глаз и дрожащие руки выдавали, что все было далеко не так радужно.

– Некоторые из них… с характером. К Силаньёз – лошади приора – лучше лишний раз не подходить. Я все покажу, когда тебе назначат там послушание.

Лошадь. Рей замерла. Значит, лошадь и правда существует? Финн описывал Кайло Рена как черного монстра верхом на черной твари с красными глазами. Загоняющего свою жертву в лесу, среди черных деревьев, где клубится туман. На первый взгляд все это однозначно выглядело бредом, но все же… Рей с самого начала понимала, что это не просто бред. Сомневалась насчет лошади, но лошадь у приора и правда была.

– Да, конечно. Что теперь?

– У тебя есть четверть часа до следующего богослужения. Потом будет завтрак. А потом придешь помогать мне на кухне. Смотри не опаздывай!

– Конечно нет! – заверила его Рей и быстрым шагом пошла к себе в келью. Четверть часа, конечно, маловато, чтобы как следует все осмотреть, но это лучше чем ничего!

Камеры в келье не было. Уже хорошо. Рей села на кровать, потерла руками лицо, пытаясь собраться с мыслями. Времени было в обрез, но и суетиться тоже не стоило. По всегда говорил, что любое расследование – это марафон. Нужно рассчитывать силы, следить за дыханием. Войти в ритм, вжиться в роль, чтобы измененное состояние стало привычным. Только так можно протянуть до конца и не сорваться раньше времени.

– Вот, это тебе, – сказал По, протягивая ей серую папку. – Подарок на день… э-э-э-э… святой Евлалии! Но ты должна мне кое-что пообещать.

– Подарок с условиями? Фи! Так что я должна пообещать?

– Что будешь осторожной! Не будешь кидаться, очертя голову…

– Кто бы говорил, По! – фыркнула Рей. – Напомнить, тебе, кого отстранили…

– “Делай так, как мулла говорит, а не так, как мулла делает!” – перебил По. – Так ты обещаешь?

– Ну ладно! Ладно! Обещаю! Что это?

– Как ты и просила… Кое-что странное, что произошло в районе Валь-дю-Коррибан.

Рей взяла папку, начала листать бумаги. Финн Дьома, двадцать два года. Родители – эмигранты из Сенегала. Умерли, когда Финну было пять лет. Дальше – приемные семьи, проблемы с полицией… Мелкие.

– Но его отпечатки пальцев были в нашей базе, – сказал По. – Так его и опознали. Потому что сам он… Не в себе. Бредит. Вот тут изложено, вкратце. И…

– Тут написано, что у него какие-то… повреждения?

– Да. Посмотришь, там есть все подробности. Довольно необычные. Я бы даже сказал – жуткие.

– Я могу с ним поговорить?

– Думаю, это можно устроить…

Да. Да… Пока она не видела ничего необычного, кроме службы в крипте. И мрачного приора, чей взгляд прожигал насквозь.

Монахи не выглядели ни напуганными, ни заторможенными… Да, слишком уж радостно отвечали на слова рыжего проповедника, но этого следовало ожидать. Это определенно секта. Классическая, обычная, ничего особенного. Но пока никаких намеков на все те ужасы, о которых рассказывал Финн, рассказывал так, что у нее не было сомнений, что он видел их собственными глазами. И никаких намеков на то, что Сноук действительно связан с… С ним. С чудовищем из ее собственных кошмаров. Рей, конечно, не надеялась обнаружить хоть что-то в первый же день, но все же… Неужели она ошиблась? И все зря? Нет. Опять это мерзкое, но такое знакомое чувство – сомнение в собственных ощущениях и воспоминаниях. Нет, не зря! Не зря!

Да, надо успокоиться. Она легла на кровать. Хотя бы несколько минут отдыха, тишины и расслабленности. Ей предстоит долгий путь, нужно любыми способами давать себе передышки и экономить силы. Вдох, выдох… Взгляд скользнул по низкому потолку, потом по стене. В детстве ей нравилось перед сном рассматривать трещины на штукатурке, водить по ним пальцем – в их переплетении всегда было что-то волшебное: фигуры, лица, чудесные птицы и звери, океан и неведомый далекий остров. Маленькая Рей сама себе рассказывала сказки на ночь…

Трещина у самого изголовья, уходящая в угол, показалась ей слишком большой, какой-то другой, не такой, как все, и она вгляделась внимательнее. Это была надпись. Определенно. Текст! Рей села на кровати, наклонилась – кто-то что-то там написал. Но что… Она прищурилась, стараясь разобрать каракули…

“Если вы это читаете, значит, Кайло Рен меня убил… ”

====== Глава 4 ======

Завтрак был скудным – овсянка на воде, пара кусков хлеба, странный жидкий кофе, на вкус вообще как заваренная солома. Рей с тоской вспомнила яичницу с помидорами у Маз в “Шато де Такодан”, ароматную чашку кофе со специями… Нет, нельзя позволять себе раскисать, так недолго и забыться, выйти из роли. Сейчас она – впечатлительный мальчик-сирота, двинутый на религии. Его все тут восхищает, а трудности только радуют, потому что укрепляют дух. И голода он не чувствует – потому что восторженный дурачок. Да и не ел никогда досыта, чтобы страдать из-за такой ерунды, как отсутствие вкусной еды.

Она отметила, что в трапезной собрались отнюдь не все монахи. Не было аббата, приора, проповедника… Им наверняка приносят еду в их покои! Рей украдкой заглянула в тарелку одного из монахов. Лучше, чем у нее, но тоже ничего особенного. Впрочем, еще пару дней, и даже обычный сыр, сливочное масло и джем покажутся пищей богов. Интересно, что дают любимчикам аббата, которые “уже доказали крепость своей веры”?

Пока монахи и послушники ели, дежурный за небольшим аналоем во главе стола зачитывал вслух наставления проповедника Хакса, удивительно похожие на обсуждения в “Приюте спасенных душ”. О врагах, которые стремятся погубить истинно верующих, об эмигрантах и иноверцах, о числе зверя, о необходимости воздержания, чистоте помыслов, тяжести плотских грехов, в том числе и мужеложства. Ибо “дьявол ищет повод уловить невинные души, создавая соблазн там, где это даже противно человеческой природе”. Юный Рене Морель ел, внимая ученым словам, так похожим на те, которыми сыпал в личной на переписке таинственный Général. Сомнений не осталось: в секту заманивал именно Хакс.

После завтрака прозвонил колокол, означающий, что всем пора на работу. Рей отправилась получать указания от брата Дофельда и присвистнула про себя, прикинув фронт работ. Убрать кухню, перемыть посуду, включая гигантские кастрюли и сковородки, откатить на тележке брату-птичнику корм для кур и гусей. Вычистить общий нужник. Вымести полы в кельях, собрать выставленные братьями к дверям ночные горшки, слить их в чан и отвезти в выгребную яму за воротами монастыря. Вымыть и почистить к обеду овощи на всю братию. Вынести весь мусор – его надо было сначала рассортировать, а потом вывозить на компост и к контейнеру в допотопной дребезжащей тележке. Рей вообще удивляло, что в этой обители была какая-то странная смесь старинного уклада и современных технологий. Электричество, камеры, интернет, эффектно выезжающий трон Сноука в подземной крипте, и в то же время – ржавый подтекающий кран на кухне, старая плита, никакой посудомоечной или стиральной машины, никакого обогрева в кельях. Хотя видела она пока что только кельи “низшего звена”. Может, у привилегированных монахов совсем другие условия? Обычно в сектах так и бывает. Кажется, во время своей беготни с мусором она где-то заметила даже спутниковую тарелку на крыше внутренней постройки. Интересно, где живет приор? А его “рыцари”, участвовавшие в ночной мистерии? Проповедник Хакс? И сам аббат Сноук, о котором здесь принято говорить с таким придыханием, закатывая глаза, и называть верховным лидером?

Она как могла тщательно осмотрела кельи, которые должна была убирать. Ничего. В прямом и переносном смысле. Кровать, умывальник, вешалка – точно такие же, как и в ее комнате. Надо как-то подобраться к высшим чинам. Но как? Она прекрасно понимала, что все хвалы “потенциалу” Рене были лишь пустым звуком, за которым ничего не стояло. “Терпение, – напомнила она себе. – Терпение. Расследование – это марафон”.

К середине дня Рей совершенно вымоталась и была счастлива, когда наконец прозвонил колокол, означавший, что можно сесть за стол. Обед был не сильно веселее завтрака: пустая похлебка, овощи, хлеб. Никакого мяса. Зато чтение духовных наставлений. Все, чтобы усмирить плоть, укрепить дух и промыть мозги так, чтобы они перестали нормально работать.

После обеда был короткий перерыв на четверть часа, и Рей, пользуясь близостью к кухне и памятуя о том, что на ужин снова будет, похоже, только невнятная лепешка из неизвестной субстанции, спрятала под подолом рясы пару ломтей хлеба с печеными овощами и унесла их к себе в келью. Судя по всему, не только она злоупотребляла служебным положением: в кладовке за кухней она заметила брата Дофельда, который быстро сунул что-то на полку, испуганно оглянувшись на проходившего мимо Рене Мореля. Простачок Рене сделал вид, что ничего не заметил, а уже потом, снова вернувшись на кухню, Рей заглянула в это тайное место – там стояла ополовиненная бутылка кальвадоса. Похоже, нервный брат Дофельд любил снимать напряжение алкоголем. Отлично. Значит, есть шанс его разговорить! Надо как-то постараться почаще получать послушание на кухне…

После перерыва Рей снова вкалывала, не покладая рук. Мыла посуду, убирала кухню, потом ее позвал помогать брат-конюх: она выгребала и вывозила на тележке навоз из конюшни, развозила лошадям охапки сена по стойлам.

Наконец снова прозвонил колокол – монахам было позволено отправиться к себе в келью на полчаса, привести себя в порядок перед вечерней молитвой. Рей бегом устремилась к себе, без сил рухнула на кровать – хотелось закрыть глаза и умереть от усталости. Она вытащила было диктофон и наушники, чтобы еще раз прослушать записи, сделанные при разговоре с Финном. Но от усталости и недосыпа совершенно осоловела. Голова вообще не соображала. Да, беда. С таким распорядком дня она не сможет нормально вести расследование… Стоп, остановила она себя. Привыкну. Тяжело только в первое время. Дальше войду в ритм, будет проще.

Колокол снова звал на молитву, и Рей, вздохнув, вышла во двор. Братья уже двигались от келий в сторону церкви – опустив головы и сложив руки. Рене Морель принял было такую же смиренную позу, но…

– Рене!!!

Брат Дофельд, встрепанный, бледный и перепуганный, летел к ней от кухни на всех парах.

– Рене!!!

Монахи удивленно на него оглядывались, когда он притормозил перед Рей и выдохнул:

– Приор! Зовет! На кухню!... Быстро!...

– А как же молитва? – простодушно спросил Рене, с недоумением глядя, как брат Дофельд, держась за сердце, еле переводит дыхание с таким видом, как будто его вот-вот хватит инфаркт.

– Какая молитва?!! Приор!!! Зовет!!! – выкрикнул он в отчаянии и схватился теперь уже за голову.

Рей сообразила, что, видимо, приор в монастыре куда важнее молитвы, и, оставив прислонившегося к стене брата Дофельда, Рене Морель – все в той же смиренной позе со сложенными перед собой руками – заспешил на кухню.

Черная огромная фигура в капюшоне внушительно возвышалась под низким потолком и выглядела весьма зловеще.

“Прямо папочка, который готовится устроить кому-то головомойку за опоздание”, – попыталась пошутить про себя Рей. – “Только ремня в руке не хватает”.

Она с удивлением поняла, что... ей стало страшно. Впрочем, от вида этого разгневанного лося у любого холодок по спине пробежит.

– Вы звали меня, мессир? – смиренно, не поднимая глаз, прошептал Рене.

– Что. Это?

Два коротких слова упали, как две неподъемные каменные могильные плиты.

Рей подняла взгляд. Внушительный палец, обтянутый черной кожей перчатки, указывал на… огромную лужу помоев, разлитую на полу возле плиты. Но… она же все убрала! Кухня была чистой! А тут как будто целое ведро перевернули.

– Я… не знаю, мессир, я…

– На колени! – рявкнул мессир так, что Рей чуть не подпрыгнула.

Рене Морель рухнул на пол. В лицо ему полетела тряпка.

– Убрать!

Рей принялась вытирать лужу, краем глаза отмечая, как колышется подол длинной черной рясы при каждом шаге расхаживающего возле нее приора. Он был похож на голодного тигра в клетке, и она чувствовала, что это только начало. И не ошиблась.

– Быстрее!

Рей принялась тереть быстрее, тряпка уже впитала почти всю жижу, но на полу еще валялись ошметки, грязь и сор.

– Еще быстрее! Плохо! – оглушительно орал над ней приор. – Встать!

Рей вскочила. Сердце ушло в пятки. Не понимая, почему, она вдруг вскинула голову и встретила взгляд черных глаз. Лицо приора было закрыто снизу кожаной повязкой, как обычно. Но эти глаза…

– Ты понимаешь, где находишься?! – рявкнул он так, что зазвенели кружки, расставленные на полках. – Ты понимаешь, куда ты попал?!

– Мессир, я…

– На колени!

Рей снова рухнула на пол. Ей было понятно – приор сам себе распалял. Долбанутый на всю голову псих, мудак, конченый урод. Он орал и метался по кухне, как бешеный зверь, приказывая Рей то вскакивать на ноги, то снова падать на колени, он швырял на пол веник, тряпки, посуду, разбил пару тарелок, заставляя ее убирать, тереть и мыть все заново.

Она не знала, сколько длилось это безумие. Время как будто остановилось, замкнулось на этом адском истязании.

“Боже, помоги мне выйти отсюда живой”, – шептала про себя Рей, подбирая осколки. Абьюзер и садист, наделенный абсолютной властью и не имеющий тормозов, – опасная штука.

Наконец он выдохся. Она почувствовала, как испарился его гнев. Припадок кончился. Шторм затих. Швырнув напоследок на пол еще одну тарелку, он развернулся и вышел из кухни.

Рей на мгновение замерла посреди разгрома, чувствуя, как в ней самой неожиданно стала подниматься клокочущая ярость. Вот же урод! Вот же сволочь! Так бы и дала ему грязной тряпкой по роже! Отхлестала бы по щекам! Гадина мерзкая! Нашел себе мальчика для битья! Какая же низость и подлость – издеваться над слабым! Небось на такого же лося, как он сам, орать бы не посмел!

– Трусливый гондон, – шептала про себя Рей, когда шла к себе в келью. – Мразь ползучая!

Из-за этого урода она пропустила не только молитву, но и “ужин”. Свет в трапезной погас, последние монахи уже захлопывали двери своих комнат.

Ничего, у нее зато есть пара кусков хлеба с овощами. А этого лося она еще разъяснит.

====== Глава 5 ======

Несмотря на чудовищную усталость, Рей никак не могла заснуть. Ее просто трясло от гнева, унижения, чувства собственного бессилия. “Так. Стоп, – сказала она себе. – Я не бессильна. Я не Рене Морель. Я Рей Сидьес. Я знаю о сектах достаточно, чтобы видеть их манипуляции насквозь. И я здесь для того, чтобы разоблачить Сноука и его приспешников. Меня так просто не запугать!” Да, одно дело заниматься сектоведением в университете, и совсем другое – вдруг оказаться в одной из них. Но она справится.

Рей достала из тайника диктофон и наушники. Не получается уснуть – значит, надо послушать записи еще раз. По склонялся к мысли, что большая часть рассказов Финна – плод его воображения, порожденный серьезной психологической – и физической – травмой. Возможно, он связался с действительно опасными преступниками и перешел кому-то дорогу. Например, попытался сбежать с наркотиками и был пойман. Его избили, возможно, даже пытали, достаточно извращенно – но почему бы и нет?.. Именно на этой версии остановилась местная полиция, и именно этим объясняли его шрамы. По готов был допустить, что что-то тут не так, уж слишком неожиданной была зацикленность Финна на религии, конце света, спасении, очищающей силе крови… Рей же считала, что это все стоит понимать… Да, почти буквально.

Например, чудовище, которое гналось за беднягой Финном по лесу на огромном вороном коне, не могло быть никем, кроме приора. Его лошадь Рей видела лишь мельком, но у нее не возникло никакого желания приближаться к этой злобной черной твари, которая скалила зубы и норовила цапнуть каждого, кто приближался к ее деннику. И если обстоятельства побега Финна были реальными, то могла ли быть реальной та страшная железная дверь в подвале? Медицинское оборудование? Вполне вероятно…

Она поплотнее вставила в уши наушники, нажала на кнопку.

– Спина болит. Режет.. Режет мне спину… Жжет!

– Кто?

– Он.

Пауза.

– Кайло Рен?

Пауза.

– Да.

– А что вокруг тебя, Финн? Что ты видишь?

– Мертвых. Сквозь стекло. Они смотрят, смотрят! Они хотят меня!

– Спокойно, Финн, они тебя не тронут. Что еще?

– Провода. Шприцы. Трубки. Свет. Выключи свет! Выключи! Прошу! Хватит!

Дрожащий от ужаса голос Финна звучал в полутьме ее кельи так жутко и отчаянно, что по спине пробежал холодок. Рей уставилась взглядом в потолок, на котором лежали едва заметные черные полосы от зарешетченного окна. Время от времени лунный свет пробивался сквозь быстро бегущие облака, и по комнате скользили неясные тени.

Подвал... Ее тогда вели в крипту каким-то особым путем, она помнила ступеньки, помнила, как спускалась вниз, – значит, не исключено, что тут есть какие-то подземные ходы. Надо непременно выбраться из кельи следующей ночью, решила она. Посмотреть в привратницкой, лежат ли там еще документы Финна. Это будет доказательством того, что его мучили именно тут. Был ли он предыдущим обитателем ее кельи? Или тут жил кто-то еще? Нужно разузнать. И попытаться найти если не тайную дверь, то хотя бы проход на нижний уровень. Где-то же он должен быть?

Внезапно ей показалось, что она услышала снаружи какой-то шорох.

– Ночью… Тень! Я спал. Ты не спи. Никогда не спи. Обещай. Что не будешь спать. Что никогда не будешь спать…

Она выдернула наушники, вскочила. Достала из сапога стилет и сжала его в руке. Подкралась к двери. К двери, которая не запиралась. Сюда могли войти в любой момент. Он мог войти сюда в любой момент…

Тишина. Зловещая, давящая тишина. Словно там кто-то притаился и тоже ждал...

Рей стояла, прислушиваясь, пока ее не замутило от усталости. Она села в угол, спиной к стене. Обхватила руками колени. Она часто так делала в детстве, чтобы почувствовать позади себя хоть какое-то подобие защиты. И не только в детстве, потом… Потом тоже. Потом… Думала, что справилась, что ночные страхи наконец ее оставили, но… Стоило постоять так у двери, вслушиваясь в неясные шорохи, и заставить себя лечь в постель оказалось невозможным.

Никогда не спи…

Она проложила стилет в специально сшитый кармашек в рукаве свитера. И наконец, уткнувшись носом в колени, забылась тяжелым сном.

Выспаться ей не удалось. Звон колокола и внезапно загоревшийся в келье свет подняли на ночную службу, на этот раз обычную. Точнее, почти обычную. Рей была уверена, что упоминания верховного лидера не были частью стандартного католического богослужения. И именно эти молитвы приводили монахов в экстаз. Рей вполне убедительно раскачивалась вместе со всеми. Просила бога и верховного лидера наставить ее на путь истинный. Просила спасения и защиты от зла… Как будто зло было где-то еще, а не тут, совсем рядом…

На обратном пути она заметила у стены, где располагалась ее келья, огромную черную тень. Рей вздрогнула. Первым ее желанием было схватить за рукав кого-нибудь из расходящихся по своим кельям монахов, попросить… О чем? Потребовать исповеди? Причастия? Сказать, что у нее болит живот? Она с трудом подавила порыв. Это же глупость. Если приор захочет что-то с ней сделать, то никто ее не спасет.

Спокойно. Она знала, на что шла.

Опустив голову, Рей искоса бросила осторожный взгляд на приора. Тот стоял неподвижно, а потом вдруг, словно очнувшись, направился куда-то за церковь. Рей замедлила шаги. Не туда ли ее вели прошлой ночью?

Может быть, она даже решилась бы за ним проследить. Но это заметят. И Рей вернулась к себе. Заставила себя лечь в постель, закрыла глаза. Нужно поспать. Если она снова будет поддаваться своим страхам, то не добежит этот марафон.

Утром отец Армитаж сообщил ей, что сегодняшнее ее послушание – уборка за лошадьми утром, пока брат-конюх был “занят молитвами”, а также помощь на кухне вечером. И что верховный лидер пока очень доволен Рене. Но пусть юный послушник не почивает на лаврах и не забывает об опасностях гордыни. “Для этого у меня есть приор,” – мрачно подумала Рей, направляясь к конюшне.

Там она, вооружившись тележкой и лопатой по очереди почистила стойла у всех лошадей. Оставалась только злобная черная тварь. Соваться к ней было страшно. Тварь и без того постоянно норовила ее цапнуть: когда Рей проходила мимо с тележкой, высовывала свою огромную черную морду через низкую дверь денника и караулила, скаля зубы.

“И как я к ней пойду?” – с тоской подумала Рей. Ей ужасно не хотелось ни получить копытом в лоб, ни быть пожеванной этими длинными зубами. – “Ладно. Дело почти сделано. Посижу пять минут, передохну, а потом попытаюсь взять на кухне хлеба, может, получится ее задобрить”. Она удобно устроилась в куче сена в пустом деннике и прикрыла глаза. Всего на секундочку!

– Ты ж моя хорошая девочка…

Она вскинулась. Черт! Заснула!..

– Красавица моя… Лапушка…

Разбудивший ее голос казался смутно знакомым. Такой низкий, бархатистый, обволакивающий…

– Да, да, я тоже скучал…

Не может быть! Рей осторожно приподнялась – и когда только она успела зарыться в сено? – и увидела, что дверь в стойло Силансьёз, той самой злобной черной твари, открыта. А рядом с лошадью стоял… Кайло Рен. Без капюшона. Не в рясе – а в черных бриджах, сапогах для верховой езды и спортивной куртке. Маска – широкая черная кожаная повязка – была сдвинута вниз и теперь полностью открывала лицо.

Рей изумленно его разглядывала – нежная расслабленная улыбка на красиво очерченных губах, опущенные длинные темные ресницы, небрежно встрепанные черные кудри, широченные плечи, стройные сильные бедра в обтягивающих штанах, и это… он?

В одной руке он держал скребок, а другой оглаживал лошадь, ласково водил своей большой ладонью по ее спине, по шее.

– Нет, больше не дам, – со смешком сказал он, когда кобыла ткнулась ему носом в бок. – Нет. Я же сказал, нет… Ладно, держи.

Он достал из кармана яблоко.

– Это – точно последнее!

Рей была… удивлена. Если не сказать больше. Она никак не ожидала, что приор будет так обращаться со своей лошадью. Впрочем, напомнила она себе, сбрасывая чары, мало ли психопатов, которые любят своих животных, но ни в грош не ставят человеческую жизнь?

Она еще чуть приподнялась, пытаясь осторожно размять затекшую руку, но сено под ней зашуршало, и приор стремительно обернулся на звук. Рей замерла, встретив пронзительный взгляд его черных глаз. Его бледное лицо мгновенно переменилось, перекосилось от гнева, не осталось никакой нежной расслабленности, челюсть дернулась, губы сжались в линию. Он отложил скребок, схватил приставленный к стене короткий хлыст, вышел из стойла, закрыв за собой дверь.

Рей не успела ничего сделать, как он в один прыжок оказался рядом с ней, рывком вздернул ее за шкирку.

– Ты! Ленивая скотина! Спишь во время послушания? Почему денник не вычищен?

– Я… – проблеял Рене Морель. – Простите, мессир, я…

– Что – ты?

Он прижал ее к стене.

– Язык проглотил?

Его лицо было совсем близко. Черные глаза горели адским гневом. Он нависал над ней – страшный в своей внезапной ярости – одержимое чудовище, которое может сделать все что угодно.

Наверное, Рене Морель расплакался бы. Или упал в обморок. Но Рей, которую загнали в угол… Ей всегда не хватало выдержки. Инстинкты всегда брали верх над разумом, она не успела себя остановить, не успела ни о чем подумать – она врезала ему коленом. Наугад. Куда смогла.

Приор охнул от неожиданности, а потом с рыком рванул ее на себя, повалил в сено. В короткой и яростной борьбе он, конечно, одержал верх, быстро подмяв Рей под себя.

– Ты… как ты… посмел?! – выдохнул Кайло, глядя на нее сверху. Язык его как будто не слушался, слова застревали в горле от гнева. – Я тебе покажу! Я тебе…

– Пусти меня! – прошипела Рей, извиваясь всем телом, пытаясь вывернутся из его сильных рук. – Пусти, мерзавец!

– Мерзавец?! Ты забыл, с кем говоришь? В подвал захотел?!

– Пусти, кому говорят!

Рей билась отчаянно, и в какой-то момент он навалился на нее всем своим весом, прижал обе ее руки. Она почувствовала, как твердое сильное бедро приора вжалось между ее раздвинутых ног. И неожиданно для себя тихо ахнула. Приор тут же замер, вдруг ослабив хватку. Его взгляд стал… растерянным? Смущенным? Рей, не ожидавшая такого, тоже замерла, тяжело дыша. Время тянулось, тянулось, словно в замедленной съемке, пока они молча смотрели друг на друга.

“Ударь его! – надрывался внутренний голос. – Ударь и беги!”

Но прежде чем она успела что-то сделать, Кайло вскочил, прорычал что-то невнятное, ударил хлыстом по сену рядом с ней. Рванул дверь стойла, вывел лошадь, вскочил на нее без седла и, пустив с места в галоп, пулей вылетел из дверей конюшни.

====== Глава 6 ======

Рей села в сене, пытаясь прийти в себя, – после неожиданной яростной драки адреналин зашкаливал, ее всю трясло. Потом поднялась, дрожащими руками отряхнула с рясы налипшую солому и мелкий сор.

Что это было? Почему приор так себя ведет? Да, послушник Рене уснул на работе, но это не повод лично хватать его за шкирку и валять в сене, так мальчик может не выдержать и сбежать. Рене еще не пробыл тут недели – а до истечения этого срока по здешним правилам он вправе передумать и покинуть обитель, “не погубив свою душу”. Или такова здешняя тактика обработки новичков, применяемая для расшатывания психики? Хакс играет доброго следователя и поет новенькому о большом потенциале и великих достижениях, которые его ждут, а Кайло Рен играет злого. Хотя даже не играет, просто позволяет себе все, что хочет, творит, что ему вздумается, при полном попустительстве всех остальных...

При воспоминании о твердом, обтянутом тесными бриджами бедре, вжавшемся ей между ног, внизу живота неожиданно стало горячо. Рей сердито тряхнула головой. Что за глупость! Она просто устала, понервничала, плохо питается, много работает и мало спит. Будь она не здесь, а в своей нормальной привычной жизни, то и внимания бы не обратила на долбанутого приора, пусть у него даже густые черные кудри, красивые глаза и губы... такие... Да.

“Может, он по мальчикам?” – размышляла Рей, вычищая денник Силансьез, которую так удачно увел одержимый приор. – “Ему хочется трахнуть молоденького послушника? Но сначала совсем подавить его волю. А что, логично. Он пришел в монастырь за этим – унижать, абьюзить, издеваться, использовать и совращать наивных глуповатых мальчишек. Где еще он может так безнаказанно творить это все и реализовывать свои низменные фантазии? Властолюбие, садизм, желание контроля над чужой жизнью, кайф от возможности ломать чью-то психику – за этим отдельные уроды и идут в секты...”

От этих мыслей ей стало как-то совсем грустно. Как жаль, что такой… ну… хорошо, можно признаться честно: привлекательный мужчина (это же просто объективная оценка, да?) оказался таким моральным уродом. Впрочем, может быть, грусть усиливалась еще и от голода и усталости – но к счастью, с послушанием Рене в конюшне было покончено. Можно было отправляться в трапезную и ждать колокола, созывающего монахов на обед.

Обнаружить брата Дофельда пьяным, а трапезную – совершенно не готовой к приему братии Рей никак не ожидала.

Тощий и неловкий Митака и так-то не особенно ловко управлялся с раздачей еды, но тут дело было совсем плохо – он с трудом держался в вертикальном положении. Рей пришлось усадить его на кухне за стол, чтоб не путался под ногами, отобрать у него половник и разливать похлебку самостоятельно, а потом быстро резать хлеб и бежать в общий зал накрывать на стол. Все, на что хватало пьяного брата, – это только, запинаясь, подсказывать, где что лежит и что нужно делать.

Благодаря ей никто ничего не заметил, и обед прошел буднично. Потом всех снова отпустили на короткий перерыв, но Рей решила не идти в свою келью – все равно ее ждало послушание на кухне. Лучше подождать здесь, может, удастся перехватить кусок на ужин, пользуясь тем, что Дофельд несколько выпал из реальности. И заодно аккуратно расспросить его о том, что происходит в этом адском монастыре.