Текст книги "Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)"

Автор книги: Miss Doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Как обычно, в первый вечер все студенты чувствовали себя слишком утомлёнными дорогой и новыми впечатлениями, поэтому сразу после ужина разошлись по своим спальням. Первокурсники ещё не столкнулись с проблемами, связанными с необходимостью привыкать и приспосабливаться к новым условиям своей жизни. Сегодня им хотелось только одного – спать, а потому угомонились они быстро. Остальные студенты тоже были не слишком расположены к общению., успев наговориться в поезде. Поэтому первый вечер нового учебного года оказался, как обычно, спокойным.

Северус, бегло просмотрел личные дела новых студентов Слизерина. Не найдя в них никаких «сюрпризов» вроде того, что ожидал его семь лет тому назад в лице мисс Севериновой, он встал из-за стола, потянулся, хрустнув костями, и направился в спальню.

Эйлин только что вышла из душа. Она сидела на постели, запахнувшись в мягкий махровый халат нежно-салатового цвета и расчёсывала свои пушистые пепельные волосы, слегка влажные после душа и от этого сильнее вьющиеся на висках

– На сегодня всё? – улыбнулась она.

– Да. Завтра увидим, чем пополнился наш серпентарий. А сейчас – спать.

Сняв мантию и сюртук, Северус отправился в душ. Там, в кармане его халата лежал флакон с зельем, сваренным по рецепту Юджинии Хоффман. Стоя под струями воды, он всё никак не мог решить, стоит ли устраивать эту проверку или нет. «Раз уж ты его сварил – используй», – настойчиво советовал внутренний голос. Но что-то мешало ему последовать этому совету. Какое-то внутреннее сомнение в том, нужно ли ему это знание, и что с ним делать, когда все сомнения окончательно развеются. «Ты просто боишься. Трус», – обругал его внутренний голос. Дёрнувшись от этого слова, как от удара хлыстом, Северус включил холодную воду и долго стоял под ледяными струями, приводя в порядок мысли. Когда он вернулся в спальню, Эйлин уже спала, по обыкновению свернувшись калачиком. Тревожить её сон ему не хотелось, поэтому он, плюнув на инсинуации внутреннего голоса, не стал добираться до её живота, преодолевая кучу препятствий в виде её ночной рубашки, одеяла и согнутых коленей. «Не сегодня», – подумал он, прижимая к себе спящую Эйлин, которая, почувствовав сквозь сон его объятия, инстинктивно прижалась к нему. Дрожь, колотившая тело Северуса после ледяного душа, постепенно проходила, и он крепко уснул, согреваемый её теплом, отбросив все мысли, не имевшие отношения к той нежности, которую сейчас испытывал.

Утром перед завтраком Снейп собрал у себя в кабинете старост Слизерина.

– Все вы знакомы с моей женой миссис Эйлин Снейп, – он кивнул в сторону стоявшей чуть позади него Эйлин. – Не так давно она была студенткой нашего факультета. Всё, что касается учебного процесса и дисциплины вы, как обычно, решаете со мной. По мелким бытовым поводам можете обращаться к миссис Снейп. Есть вопросы?

Старосты пятого и шестого курсов тут же мотнули головами, давая понять, что вопросов у них нет. Семикурсники Крис Бёрк и Аманда Флинт переглянулись, после чего Аманда презрительно скривила губы, а Крис как бы нехотя процедил сквозь зубы:

– Нет.

Снейп сделал вид, что ничего не заметил.

– На данный момент есть проблемы?

– Нет, господин декан. Пока всё в порядке, – отозвался староста шестого курса Уинстон Хостер.

– Там одна первокурсница…. Лиззи Шнайдер…– нерешительно подала голос Эстер Норфолк, староста пятого курса.

– Что с ней? – спросил Снейп.

– Плакала утром. Говорит, что хочет домой, – закончила Эстер.

– Мы сами с этим справимся, – Памела Дейвер, шестикурсница, неодобрительно посмотрела на Эстер. Я её уже уговорила, и она успокоилась.

– Если понадобится, приходите за Умиротворяющим бальзамом, – сказал Снейп.

– Хорошо, – кивнула Памела.

– Это всё?

– Да, господин декан.

– В таком случае, я вас не задерживаю. Ведите первокурсников на завтрак, – распорядился Снейп.

Когда старосты вышли, он резко повернулся к Эйлин.

– Если хоть один из них посмеет тебе дерзить….

– Успокойся, милый. Если кто-то посмеет мне дерзить, я сумею за себя постоять. Ты же знаешь, – она, улыбаясь, подошла к нему, взяла его лицо своими тёплыми ладонями и заглянула в глаза. – Когда это я себя в обиду давала? «Ведьмы мы или не ведьмы?»

Привстав на цыпочки, Эйлин потянулась к его губам. Северус взял её руки в свои и ответил на поцелуй. С его лица исчезло злое выражение, которое появилось на нём в тот момент, когда старосты седьмого курса повернулись к нему спиной и направились к двери.

Проверив наличие вредноскопов в своём кармане и в кармане мантии Северуса, Эйлин вместе с ним отправилась на завтрак.

Всё то время, что продолжались занятия, Эйлин провела в библиотеке, листая книги по зельеварению и травологии и что–то записывая на лежавшем рядом с ней пергаменте. Встретившись за обедом, супруги Снейп убедились, что с каждым из них всё в порядке, и продолжили заниматься каждый своим делом. Как только закончились уроки, Эйлин пришла в кабинет зельеварения, пошарила в шкафах в поисках нужных ингредиентов и развела огонь под котлом. Появившийся вскоре Северус молча наблюдал, как она аккуратно режет, старательно толчёт в ступке и взвешивает различные составляющие будущего зелья. Он попытался угадать по используемым ею ингредиентам, что это будет за зелье, и не смог. Очевидно, его жена решила придумать что-то новенькое. Это обрадовало Снейпа. Слишком давно Эйлин не занималась изобретением новых зелий. Он уже стал беспокоиться, не потеряла ли она интерес к предмету или свою страсть к изобретательству. И вот теперь, глядя на её ловкие, выверенные движения, на непослушный локон, щекочущий её щёку, который она пыталась сдуть с лица, на то, как она морщила нос или нетерпеливо покусывала губу, он откровенно любовался ею, не задавая лишних вопросов, чтобы не мешать ей сосредоточиться.

Когда она, взмахнув над котлом волшебной палочкой, перемешала кипящее зелье и подняла глаза на мужа, он счёл необходимым сказать:

– Смотри, осторожней. Чтоб ничего не взорвалось.

– Обижаете, господин профессор, – Эйлин осклабилась, тут же напомнив ему ту дерзкую девчонку, которая давным-давно втихаря варила зелья в тайных уголках школьного двора. – У тебя сегодня никто ничего не взорвал?

– Мерлин миловал, – хмыкнул Снейп.

– Скучно без Лонгботтома? – хохотнула Эйлин, приступая к нарезке листьев розмарина.

– Не напоминай. А то вдруг среди новеньких найдётся подобный «умелец».

– Не пугай детишек до потери сознания, чтоб у них не пропадали мыслительные способности. Лонгботтом – умный парень, просто боялся тебя так, что впадал от этого в ступор. А в таком состоянии думать весьма проблематично.

– Ты же не впадала в ступор от меня. Да и другие тоже.

– А у него более тонкая душевная организация, – Эйлин взвесила на весах нарезанные листья и сделала запись в пергаменте.

– Что за зелье? – Снейп не стал развивать дальше тему своих непростых взаимоотношений с Лонгботтомом.

– Посмотри сам, ладно? – Эйлин кинула взгляд на пергамент, исписанный её отвратительным почерком, с множеством исправлений, непонятных пометок и знаков вопроса. Северус постарался разобраться в этой писанине, но после нескольких попыток положил пергамент на стол.

– Ты сама-то хоть понимаешь, что тут написано? – его рот привычно искривила саркастичная ухмылка.

– Иногда, – усмехнулась Эйлин. – Давай, я тебе вечером расскажу. Может, что-то посоветуешь. Всё равно его ещё не раз переваривать придётся. Эксперимент, всё-таки.

– Договорились.

Снейп водрузил котёл на соседний стол и отправился за ингредиентами. Вынув из кармана свиток пергамента, он углубился в чтение, как будто стараясь ещё раз мысленно проанализировать порядок своих действий. Мельком взглянув на мужа, Эйлин спросила:

– Что это будет?

– Зелье для ритуала. Не отвлекайся.

– Ты тоже.

Каждый из них занялся своим котлом. До самого вечера супруги Снейп не проронили больше ни слова. Что, впрочем, не мешало им даже в этом кабинете чувствовать себя единым целым.

Спустившись в подземелья после ужина, Снейп собрал первокурсников в гостиной, где, как обычно, коротко представился и сказал всё то, что из года в год говорил каждому новому поколению слизеринских «змеек», добавив в этом году лишь одну новую фразу:

– Если возникнут вопросы, которые не смогут решить старосты, а меня не окажется на месте, можете обращаться к миссис Снейп.

Эйлин на этом собрании не присутствовала, но вряд ли кто-то в Хогвартсе не знал, кто такая миссис Снейп.

Покинув гостиную, Северус оставил Эйлин в их комнате разбираться с её записями, а сам отправился в кабинет зельеварения, чтобы продолжить варить начатое зелье. Парочка гриффиндорцев –третьекурсников, успевших в первый же день «заслужить» отработку, молча чистила котлы, понимая, что мешать профессору Снейпу, когда он варит зелье – себе дороже. Когда все котлы были вычищены до блеска, «штрафники» тихонько попрощались и постарались как можно незаметнее выскользнуть из кабинета. Для Снейпа время летело незаметно. Он был в своей стихии – среди котлов, пробирок и колб, среди шкафов с зельями и ингредиентами, и это вносило в его душу ощущение целесообразности и правильности всего происходящего. Его отточенные движения были одновременно плавными и мягкими, его руки помнили всё до высочайшей степени автоматизма. Тело было послушным, голова – ясной, и процесс создания зелья приносил давно уже не испытываемое удовольствие. Завершив очередную часть процесса, Снейп потушил огонь под котлом и накрыл его крышкой, чтобы зелье устоялось до завтрашнего вечера.

Эйлин отложила в сторону свои записи, встала, потянулась и потёрла лицо руками. Всё, на сегодня хватит напрягать мозги. Не зря ведь говорят, что утро вечера мудренее. У неё завтра будет целый день на эту головоломку и на проверку своих идей. Ей не нужно посещать занятия ни в качестве студентки, ни в качестве преподавателя. Находиться в таком «подвешенном» состоянии было не совсем приятно, но, стоило признать – были в нём свои плюсы. Никто и ничто не мешало заниматься тем, чем хочется. Вот только ощущение своей бесполезности немного напрягало. Ну да ладно. Годик можно потерпеть, а там….Эйлин положила руку себе на живот. С некоторых пор этот жест стал для неё привычным и необходимым. Прикасаясь к своему животу, она как будто передавала свою нежность и заботу тому маленькому человечку, который жил в ней, дарила ему чувство безопасности. И, несмотря на то, что он, скорее всего, даже человечком ещё не был, она любила его – новое воплощение Северуса, плоть от плоти и кровь от крови его, земное продолжение главного человека в её жизни, лучший подарок, который только может сделать женщина своему мужчине. Кто это будет? Эйлин хотелось мальчика – маленького Севушку, пусть даже такого же вредного и упрямого, но такого родного. Посмотреть бы, каким мог вырасти Северус, если бы его любили с самого детства так, как он того заслуживает. А что его будут любить, Эйлин не сомневалась. Вон, как Северус сейчас нежен и заботлив с ней. Как беспокоится о её безопасности, как бережно обращается с ней в постели…

Эйлин мечтательно гладила себя по животу, улыбаясь той загадочной улыбкой, которой улыбаются женщины, носящие в себе новую жизнь, и тайну которой так и не смог разгадать ни один мужчина на Земле. «Что-то Северус задерживается, – подумала она, и мысленно обратилась к малышу: – Где же это наш папа? Может, пойдём, поищем его?»

Громкий стук в дверь резко ворвался в благостные размышления Эйлин тревожным диссонансом.

– Войдите, – улыбка сбежала с её лица, сменившись выражением сосредоточенного внимания.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Аманда Флинт, староста седьмого курса. Будучи студенткой, Эйлин никогда не обращала на неё особого внимания. Зато Аманда помнила все «разборки» между этой грязнокровкой и её однокурсниками, невольной свидетельницей которых ей иногда приходилось бывать. Будучи представительницей семейства, внесённого в «Справочник чистокровных волшебников», Аманда была полностью на стороне тех, кто пытался поставить на место эту зарвавшуюся дрянь. И вот теперь она, чистокровная волшебница, вынуждена была обращаться к этой выскочке «миссис Снейп», спрашивать у неё совета и выполнять её распоряжения! Да кто она такая?! Жена декана? И что теперь? Сам декан тоже чистотой крови не отличался. К тому же, предал того, кто выступал за превосходство чистокровных, а значит, и её, Аманды Флинт. Впрочем, сейчас Аманда пришла по делу, поэтому постаралась придать лицу озабоченное выражение, не позволяя чувствам, которые она испытывала к этой грязнокровке, отразиться на нём.

– Миссис Снейп, у нас проблема, с которой мы не можем справиться, – её голос был спокойным, но иногда в нём слышалось напряжение. – Эта первокурсница, Лиззи Шнайдер…. У неё истерика. Мы не можем успокоить её. И её истерика сопровождается неконтролируемой вспышкой магии.

– В чём это проявляется? – Эйлин уже искала в шкафу Зелье от истерики и Умиротворяющий бальзам.

– По комнате летают предметы. Пока небольшие, но со всё большей скоростью.

– Причина истерики вам известна? Она говорит что-нибудь?

– Нет, только плачет.

– Идёмте, – Эйлин быстрым шагом направилась к двери, засунув в карман халата волшебную палочку и пузырьки с зельями.

Выйдя за порог, она успела наложить на двери мощное Запирающее заклинание, как вдруг почувствовала, что кто-то очень сильный заломил назад её руки. Эйлин попыталась вырваться, но это ей не удалось. Перед ней в коридоре никого не было, однако, по голосу, произнёсшему: «Экспеллиармус!», она поняла, что человек, её разоруживший находится под дезиллюминационным заклятием. Эйлин успела заметить Аманду Флинт, скрывшуюся за дверями слизеринской гостиной и услышать злобное «С-с-ука!», произнесённое тихим полушёпотом и сопровождавшееся ударом кулака в живот, от которого у неё потемнело в глазах. Сознание Эйлин взорвалось отчаянным «НЕ-Е-Е-Е-Т!» Последнее обречённое усилие вырваться из цепко державших её рук, последний взрыв отчаяния от невозможности защитить то, что было ей так дорого и необходимо, последние вспышки боли от прицельных, безжалостных и неотвратимых ударов в живот – и тело её обмякло в руках невидимого врага. Эйлин уже не почувствовала, как кровь заструилась у неё по ногам, как тело её швырнули на холодный каменный пол и как били его, скорчившееся и окровавленное, ногами. Она не услышала голоса, произнесшего:

– Хватит. Идём, а то спалимся. Наверняка из снейповского отродья уже получилась отбивная.

Она не увидела брошенную на пол рядом с ней волшебную палочку из карельской берёзы.

И, конечно же, не услышала шагов, протопавших по коридору в сторону слизеринской гостиной.

====== Глава 8 ======

Светло –салатовый халат Эйлин Снейп узнал издалека. Подбегая к лежащей на полу жене, он уже знал, что случилась беда. Её бледное лицо, поверхностное дыхание и лужа крови под ней ясно говорили о том, что он не ошибся. Он не успел испытать ни ненависти, ни отчаяния – только страх. Страх за её жизнь. Страх потерять то, что терять было невозможно, немыслимо, недопустимо. Страх пересилил все другие эмоции, отодвинул их на задний план и заставил его действовать быстро и сосредоточенно.

Носилки с телом Эйлин стремительно и плавно двигались по воздуху в сторону больничного крыла, в то время, как Снейп не спускал глаз с её неестественно бледного лица с чернотой под закрытыми глазами. Сейчас он не думал о том, кто это сделал. Страх потери вытеснил из его сознания все другие мысли. Он подумает об этом. Но позже. Не сейчас. Сейчас он должен спасти её. Любой ценой. Иначе всё теряет всякий смысл. Любые мысли и любые чувства.

Мадам Помфри попыталась выставить Снейпа из палаты, но наткнувшись на взгляд этих глаз, полыхающих холодным ледяным пламенем, осеклась на полуслове.

– Отвернись, Северус, – потребовала она, стаскивая с Эйлин пропитавшиеся кровью трусики и раздвигая её ноги.

– Нет.

Мадам Помфри пожала плечами и склонилась над Эйлин. Вместе с кровью из неё выходили маленькие кусочки плоти – всё, что осталось от её нерождённого ребёнка. Заклинания и кровоостанавливающие зелья помогли справиться с кровотечением. Новые заклинания и манипуляции мадам Помфри с волшебной палочкой очистили лоно Эйлин от того, что раньше было источником нежности для неё и тяжёлых мыслей и сомнений для Северуса. Вцепившись пальцами с побелевшими костяшками в спинку её кровати, он смотрел, как остановилась кровь, как мадам Помфри очистила и тело Эйлин, и её одежду, и постель, как укутала её одеялом…. Не дожидаясь её распоряжения, Северус призвал флакончик с нюхательной солью, с помощью которой привёл Эйлин в сознание. Не давая ей опомниться, он поднёс к её губам стакан с Умиротворяющим бальзамом, а после того, как она послушно выпила его, ещё один стакан с Крововосполняющим зельем. Мадам Помфри, понимая, что её миссия окончена и сейчас лучше оставить супругов наедине, собрала инструменты и зелья в сумку и направилась к себе, сказав на ходу:

– Северус, чуть позже загляни ко мне.

– Хорошо. Спасибо, Поппи, – ответил он охрипшим голосом.

Оставшись с Эйлин вдвоём, он встал на колени у её кровати и порывисто обнял её. Она обвила его шею руками, привлекла его к себе, прижалась крепко, дрожа всем телом, не в силах издать ни звука. Северус молча прижимал её к себе и гладил её растрепавшиеся волосы, пытаясь унять эту дрожь, которая уже переросла в безмолвные рыдания. «Успокойся, Аленький. Успокойся, ласточка моя», – шептал он ей на ухо слова, с детства служившие им паролем, условным сигналом, означавшим: «Что бы ни случилось, я люблю тебя и всё отдам за то, чтобы ты не страдала». И она успокаивалась, затихала в его руках, медленно, но неуклонно.

Почувствовав, что тело Эйлин перестало дрожать, Северус уложил её на подушку, продолжая гладить её волосы и лицо. Она, по обыкновению, прижала ладонью его руку к своей щеке, прикрыла глаза и тихонько всхлипнула:

– Прости меня, Северус….

– За что?

– За то, что не смогла сберечь нашего ребёнка.

– Ты ни в чём не виновата. Запомни – ни в чём. А тех, кто в этом виноват, я найду…. – по посеревшему лицу Северуса пробежала судорога. Эйлин подняла руку и погладила его по щеке. Прижавшись губами к её ладони, Северус встал с колен и сел на кровати рядом с ней.

– Ты знаешь, кто это сделал?

– Нет, – она медленно покачала головой. – Они были под дезиллюминационным заклятием.

– Голоса? Ты слышала их голоса?

– Да. Они показались мне знакомыми. Но кому они принадлежат, я не вспомню, – с сожалением вздохнула Эйлин.

– Можешь мне рассказать, как это случилось?

По мере рассказа Эйлин, лицо Снейпа всё больше каменело и приобретало серо-землистый оттенок. Разумеется, это сделали слизеринцы – студенты его факультета. И он непременно найдёт их. Найдёт и…. И что? Что он с ними сделает? Неважно. Там будет видно. Прежде всего, допросит и покопается в их мозгах. А уж потом…. Потом они ответят за то, что сделали с его девочкой. Никто не может надеяться на безнаказанность, причиняя боль его жене. При мысли об этом его лицо на миг исказила такая злоба, которая не укрылась от Эйлин. Она легонько сжала его руку и провела по ней кончиками пальцев. Он склонился над ней и слегка коснулся губами её губ.

– Уснёшь сама или дать снотворное?

– Попробую сама.

– Тогда пробуй. Я схожу поговорю с Поппи. Если не уснёшь, когда вернусь – дам тебе зелье.

– Хорошо.

Эйлин добросовестно закрыла глаза, а Северус направился в кабинет мадам Помфри.

– Слушаю вас, Поппи, – произнёс он, войдя внутрь и плотно прикрыв за собой дверь.

– Северус, она сказала тебе, как это случилось? – голос мадам Помфри, помимо её воли, заметно дрожал.

– Да. Её били. Целенаправленно. В живот. – лицо Снейпа, пока он говорил, оставалось неподвижной маской.

Мадам Помфри подняла на него глаза. В них было столько сочувствия, сколько обычно она не выказывала ни одному из своих пациентов.

– Она знает, кто это сделал?

– Нет. На них были Чары невидимости.

– Северус….

Снейп бросил на неё взгляд, от которого кто угодно потерял бы охоту выражать ему сочувствие. Мадам Помфри осеклась на полуслове, но всё же сжала его кисть своей сухой, пропахшей лекарствами ладонью.

– Поппи, не говорите никому, что на самом деле произошло. Пусть для всех это будет просто выкидыш. По крайней мере, до тех пор, пока я сам с этим не разберусь.

– Хорошо, Северус.

– Что вы мне можете сказать о её состоянии? – Голос Снейпа оставался ровным, ничуть не выдавая тревоги, которую он испытывал.

– Ей нужно пролежать в покое не менее двух суток, – колдомедик заговорила деловым тоном, будто пытаясь скрасить неловкость от проявленной ею слабости. – Не вставать. Находиться под моим наблюдением.

– А она не может пролежать эти двое суток дома?

– Северус. Ты ведь не сможешь всё это время быть с ней и смотреть, чтобы она не вздумала встать. И следить за процессом заживления ты тоже не сможешь. Поэтому она должна остаться здесь. Если, конечно, вы в будущем хотите иметь детей.

– Поппи. А вы не сможете обеспечить её безопасность здесь, в своём лазарете. На неё напали. Где гарантия, что этого не случится снова? Вы дадите мне такую гарантию?

– Да. В её палату не сможет войти никто, кроме меня. Ну, и тебя, конечно. Северус, ей сейчас нельзя шевелиться. Идёт процесс восстановления матки. Малейшее нарушение – и я ни за что не отвечаю.

– Поппи… – голос Снейпа дрогнул. – Она… Мы….действительно сможем иметь детей?

– Да. Если сейчас она выполнит все мои рекомендации.

– Хорошо. Тогда я сам наложу Охранные чары на её палату. Преодолевать их сможете только вы и я.

Вернувшись к Эйлин, Снейп увидел, что она лежит неподвижно, закрыв глаза. Можно было подумать, что она спит, если бы не слёзы, катящиеся по её щекам, которые она не вытирала, позволяя им увлажнять её лицо и подушку. Неслышно подойдя к ней, он сел на краешек кровати, наклонился и стал губами собирать эти слёзы, легонько поглаживая Эйлин по голове. Она тихо всхлипнула и открыла глаза.

– Не плачь. Прошу тебя. Всё будет хорошо, – Северуса, как и большинство мужчин, женские слёзы приводили в состояние растерянности. Вся его нежность и боль, вылившиеся в ласковые слова, когда она содрогалась от рыданий в его объятиях, теперь, когда она плакала тихо и безнадёжно, комом стояла у него в горле, не находя выхода. – У нас с тобой ещё будут дети. Обязательно.

– Я любила его. Я уже любила его, понимаешь? – Эйлин всхлипнула. – Он жил во мне…. А теперь мне пусто. Я чувствую пустоту внутри себя и от этого мне больно, – попыталась объяснить она своё состояние.

– Понимаю. Всё понимаю, родная, – Северус продолжал гладить её волосы и нежно касаться губами её мокрых щёк. – И те, кто это сделал, ответят за всё.

Его глаза мрачно сверкнули. Эйлин порывисто обняла его за шею, пытаясь привстать и покрепче прижаться к нему. Северус мягко, но настойчиво уложил её обратно на подушку:

– Эйлин, осторожнее. Ты должна лежать, по возможности, не двигаясь. Всё время на спине. Так сказала Поппи.

– И долго я буду так лежать?

– Двое суток. Ты не будешь пытаться встать или повернуться на бок?

– Я постараюсь, – Эйлин шмыгнула носом. Кажется, перспектива неподвижно проваляться на спине сорок восемь часов кряду испугала её настолько, что отвлекла от мрачных мыслей о случившемся.

– Не «постараюсь», а «сделаю так», – строго поправил её Северус. – От этого зависит, будут у нас с тобой дети или нет. Поняла?

– Поняла, – Эйлин кивнула и подняла глаза на Северуса. – Ты ведь этого хочешь?

– А ты сомневаешься? – горько усмехнулся он.

– Нет.

– Тогда почему спросила?

– Хотела, чтобы ты сказал это вслух. Мне очень важно это услышать.

– Глупая, – Северус в который раз погладил её по лицу. – Конечно, я этого хочу. И у нас с тобой обязательно будут дети. И для этого ты потерпишь двое суток некоторые неудобства здесь, в этой палате. Договорились?

– Угу, – Эйлин снова кивнула. – А ты можешь дать мне снотворное, чтобы я эти двое суток проспала? Ты же знаешь, я никогда не засыпаю на спине. Буду валяться и думать, как мне неудобно.

– Хорошо. Дам тебе снотворное. С ним всем нам будет спокойнее.

Северус сходил к мадам Помфри за одним из снадобий, которые он сам и Эйлин варили для больничных нужд. Вернувшись, он осторожно приподнял голову Эйлин и поднёс к её губам стакан со снотворным зельем. Дождавшись, пока жена уснёт, Северус прислушался к её спокойному, размеренному дыханию, ещё раз коснулся губами её чуть приоткрытых губ и стал устанавливать по периметру палаты мощные Охранные чары. Покончив с этим, он вышел за дверь, закрыл её сильнейшим Запирающим заклятием и заглянул к Поппи, чтобы сообщить ей пароль от входа в палату Эйлин. Больше всего на свете ему хотелось сейчас остаться здесь, рядом с ней. Но он понимал, что это бессмысленно. Помочь он ей ничем не сможет. Эйлин будет крепко спать. Сейчас она не нуждалась в его присутствии. А ему тоже необходимо уснуть. Если только у него это получится.

Вернувшись к себе, в слизеринские подземелья, Снейп тяжело опустился в кресло у камина, сцепил пальцы рук и устало уронил на них голову. Он был полностью опустошён случившимся. Пустота внутри него перекликалась с окружавшей его внешней пустотой. Отсутствие Эйлин рядом ощущалось физически. Если бы не усталость, он бы уже метался по комнате, как раненый зверь, чтобы хоть как-то заглушить эту мучительную, невыносимую опустошённость. Невозможность немедленно наказать виновных взрывалась болью в висках, затапливала сознание мутным кровавым туманом, не давая сосредоточиться. А сосредоточиться нужно было во что бы то ни стало. Он должен найти этих тварей. Найти и наказать. Потому что чувство безнаказанности вызывает у подонков другое чувство – вседозволенность. Её били в живот. От одной этой мысли всё в нём взрывалось жаждой немедленно найти и покарать мерзавцев. Эти сволочи знали, что она беременна. Они постарались причинить как можно больше боли ей. И ему. Бэкуорд. Разумеется, это он рассказал этому новому повелителю, что Эйлин ждёт ребёнка. И тот дал команду своим молодым прихвостням сотворить эту подлость.

Снейп сжал руками виски, в которых пульсировала дикая боль. Усилием воли заставив себя подняться, он выпил обезболивающее и Умиротворяющий бальзам, после чего прошёл в ванную и опустил голову под кран с холодной водой. Когда он вытирал голову, его взгляд упал на висевший в ванной халат, в кармане которого лежал пузырёк с зельем по рецепту Юстинии Хоффман. Снейп горько усмехнулся. Какими мелочными и неуместными показались ему сейчас его сомнения по поводу собственного отцовства по сравнению с той бедой, что случилась с его Эйлин. Сейчас ему было абсолютно неважно, чей конкретно ребёнок погиб сегодня вечером от ударов подонков, поднявших руку на всё, что было дорого ему, Снейпу. Это был её ребёнок, а значит, и его тоже. В любом случае. Она любила этого малыша. А всё, что любит Эйлин, дорого и ему. Их враги одним ударом заставили корчиться от боли и его, и её. Хотя, нет. Не одним. Ударов было много…. Снейп сжал кулаки. Хватит. Хватит травить душу. Он обязательно найдёт этих тварей. За это им придётся дорого заплатить. Очень дорого….

Снейп достал из кармана халата пузырёк с пресловутым зельем, вынул пробку и медленно вылил содержимое в умывальник. Ему больше не понадобиться эта мерзость. НИКОГДА. Что бы ни случилось. Если он любит её, он примет её ребёнка, как своего. Чей бы он ни был. «Как же мне уберечь тебя? – мысленно обратился он к Эйлин. – Запереть в комнате, как тогда, в прошлом году, и никуда не выпускать? Чтобы никто не смел обидеть тебя….Укрыть тебя своей мантией, прижать покрепче и держать так… всю жизнь».

Северус лёг в постель. Какой же она показалась ему пустой и холодной. Рядом не было Эйлин, и вновь обострившееся чувство пустоты придавило его, словно камнем, впившимся в грудь множеством торчащих наружу острых осколков. Он заставил себя не думать об этом. Кот Сева привычно устроился у него на подушке. Сейчас его присутствие ещё сильнее обостряло пустоту в душе Снейпа и в окружавшем его пространстве. Нужно попытаться уснуть. Хоть ненадолго. Назавтра ему нужна ясная голова. Противник нанёс ему первый удар, надеясь деморализовать его, выбить из седла. Нельзя дать ему воспользоваться этим преимуществом. Он, Северус Снейп, не имеет права впадать в отчаяние и терять ясность рассудка. От этого зависит жизнь, его и, главное, – Эйлин. Одну жизнь – жизнь их ребёнка – в этой войне они уже потеряли, и он больше не допустит подобных потерь.

Северус проснулся рано. Быстро приняв душ и, как обычно, тщательно побрившись, он торопливо выпил стакан чая, принесённого домовым эльфом по его требованию, оделся и, прежде чем покинуть свою комнату, внимательно вгляделся в своё отражение в зеркале. Оттуда на него смотрел человек с лицом непроницаемо-спокойным. Его взгляд не выдавал бушующих в душе возмущения и ненависти. Обычный серо-землистый оттенок лица не свидетельствовал о тяжких переживаниях минувшей ночи. Снейп остался доволен. Те, кто причинил ему боль, не увидят результата своих стараний. Он не позволит им насладиться своей болью. Они не получат этого удовольствия. Заперев дверь особым заклятием и наложив на неё Охранные чары, Снейп отправился в слизеринскую гостиную, а оттуда – в спальню юношей-семикурсников.

Бесцеремонно растолкав старосту Криса Бёрка, Снейп велел ему немедленно поднять всех своих однокурсников и привести их в гостиную. Пока Крис усиленно моргал, тёр глаза и приходил в себя от столь раннего подъёма, Снейп прочёсывал его сознание, пытаясь найти в нём воспоминания, подтверждающие причастность юноши к вчерашнему инциденту.

Ну, так и есть. Вот они сидят на диване в слизеринской гостиной вдвоём с Дэннисом Хартом. Оба молчат, но молчание это напряжённое и тревожное. Они как будто ждут чего-то. Неожиданно, словно из воздуха, появляется Аманда Флинт. Она выходит из гостиной, молча кивнув юношам. Те поднимаются, накладывают на себя дезиллюминационные заклятия и выходят следом за Амандой.

Снейп видит дверь в свою комнату. Аманда выходит из неё. За ней появляется Эйлин. Он знал, что за этим последует. Не смотреть. НЕ смотреть! НЕ СМОТРЕТЬ!!! Но он смотрит. Его взгляд неподвижен. Чёрные туннели глаз непроницаемы. Бёрку кажется, что его декан просто недоволен тем, как он долго приходит в себя от столь раннего подъёма. Сволочь въедливая. Надо бы попытаться закрыть сознание, как учили, но уж больно хочется спать….А Снейп неподвижно стоит рядом, внутренне содрогаясь от каждого удара, который обрушивается на его девочку, внешне оставаясь абсолютно спокойным. Бёрк держал её, поскольку был сильнее Харта. А уж тот упражнялся в своё удовольствие. Снейп, переживший многое на своём веку, так и не смог понять, как он смог вынести этот сеанс легилименции.