Текст книги "Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)"

Автор книги: Miss Doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

«Ведьма», – с восхищением успел подумать он, растворяясь в страстных прикосновениях её губ и пальцев.

– Северус, Альбус просил передать, что Кингсли ждёт вас сегодня в семнадцать часов у себя в кабинете. Воспользуйтесь моим камином, – Мак-Гонагалл подошла к Снейпу сразу после обеда и отозвала его в сторону, чтобы никто не смог подслушать их разговор.

– Хорошо, Минерва, – при этом Снейп скривил губы, как будто услышал от Директора нечто весьма неприятное. Пусть те, кто тайно наблюдает за ним, думают, что ему не по душе подчиняться Мак-Гонагалл и что её распоряжения вызывают у него скрытый протест. Пусть считают, будто он недоволен тем, что пришлось уступить ей место директора Хогвартса, хоть, Мерлин свидетель, ему на самом деле никогда не хотелось занимать эту должность, отнимающую массу времени и мешающую делать то, что ему на самом деле было важно и интересно.

Эйлин, всю первую половину дня провозившаяся в лаборатории, отправилась туда и после обеда. По её нетерпеливым жестам и лихорадочному блеску глаз, Северус понял, что у неё что-то получается, но не стал ни о чём расспрашивать, чтобы не сбить её настрой. Когда закончились послеобеденные занятия, он заглянул к ней в лабораторию. В котле на её рабочем столе остывала прозрачно-бирюзовая жидкость, часть которой была отлита в стакан и уже успела остыть. Перед Эйлин на столе лежала парализованная заклятием крыса, в глотку которой его жена закапывала из пипетки своё новое, экспериментальное зелье. Быстро справившись с этим, Эйлин наколдовала клетку, поместила туда крысу и освободила её от парализующего заклятия.

Взглянув на все эти манипуляции, Северус сказал:

– К пяти часам я должен быть в Министерстве. Кингсли хочет поговорить со мной. Надеюсь, с тобой ничего плохого не случится.

– Надеюсь, с тобой тоже. Если ты не вернёшься к ужину, я буду вынуждена брать штурмом Министерство, – по лицу Эйлин невозможно было понять, шутит она или говорит серьёзно.

– Если я задержусь, перед тем, как брать штурмом Министерство, взгляни на монетку. Я обязательно предупрежу тебя, если мой визит затянется, – ухмыльнулся Северус. Шутки – шутками, но ему было приятно сознавать, что есть человек, который поднимет всё и всех на уши по одному лишь подозрению в грозящей ему опасности. Он и сам всегда был таким по отношению к тем, кого брался защищать. Непривычно было осознавать, что кто-то готов на подобное ради него.

– И ты не постесняешься прервать Министра, чтобы нацарапать послание на ребре монетки? – ухмылка Эйлин точь-в-точь повторяла ухмылку мужа.

– Лучше я прерву Министра, чем это сделаешь ты, ворвавшись в кабинет через камин и размахивая волшебной палочкой, – Северус окончательно развеселился, представив себе эту картину.

– Да уж, – хохотнула Эйлин.

Во время этого разговора крыса в клетке вела себя довольно странно. Она была бодра и казалась здоровой. Но вот её вид… Он был слишком необычным для крысы. На её мордочке время от времени явно читались какие-то очень уж осмысленные выражения, граничащие с интеллектуальным озарением. В какой-то момент она встала на задние лапки и попыталась совершенно по-человечески открыть замок клетки передними лапками. Северус, машинально наблюдавший за зверьком, удивлённо поднял глаза на жену:

– Что за зелье ты сварила?

– Зелье, повышающее интуицию. Во всяком случае, цель была такой.

– Не знаю, как насчёт интуиции, но интеллектуальные возможности оно точно расширяет, – Северус не отрывал взгляд от крысы. – Единственное, о чём я тебя прошу – не испытывай его на себе без меня.

– О, уже прогресс, – улыбнулась Эйлин. – Раньше ты просто не разрешал мне испытывать мои зелья на себе. Теперь, хотя бы добавляешь «без меня».

– Я же понимаю, что запретить тебе делать это невозможно, – Северус смотрел на жену с шутливым укором, – но я могу свести риск к минимуму, добившись, чтобы испытания проходили в моём присутствии. Так ты дождёшься меня?

– Дождусь, – вздохнула Эйлин, – хоть искушение и велико. Смотри, какая она сидит вся из себя умненькая, – она кивнула на подопытную крысу. – Аж завидно.

– Потерпишь. Ты ведь обещала, – тон Северуса уже не был шутливым.

– Хорошо. Возвращайся поскорее, – обняла его Эйлин.

– А ты будь осторожна. Не расслабляйся, береги себя, – он прижал её к себе.

– Ты тоже, – прошептала она ему на ухо, коснувшись щекой его щеки.

====== Глава 14 ======

Бруствер Кингсли сидел за массивным письменным столом, на котором в идеальном порядке располагались немногочисленные документы. Старинная литая чернильница в виде миниатюрной копии котла, покрытого магическими рунами, накрытая крышкой, да металлический стакан для перьев – ничего лишнего, захламляющего рабочую поверхность стола. Кингсли не любил возиться с бумагами, хотя с тех пор, как он занял пост Министра магии, ему приходилось делать это постоянно. Иногда ему казалось, что бороться с Волан-де-Мортом в Ордене Феникса было значительно легче, чем тащить на себе весь груз ответственности за судьбы магического мира. Впрочем, его девизом по жизни всегда были слова: «Если не я, то кто же?», поэтому он считал вполне естественным тот факт, что взятые им на себя обязанности представляют собой довольно ощутимую тяжесть. Он справлялся с этим сейчас и был готов справляться в дальнейшем. Разговор, который предстоял ему через несколько минут, лишь подтверждал, что расслабляться ему не стоит, потому что ещё не всё в порядке в этом самом, руководимом им магическом мире.

Высокие напольные часы в углу кабинета стали отзванивать время. С последним их ударом камин вспыхнул зелёным пламенем, и из него на ковёр шагнул худой крючконосый человек выше среднего роста с длинными неопрятными волосами и серовато-бледным лицом. Северус Снейп, герой минувшей войны, которого ещё совсем недавно все считали предателем, негодяем и просто чудовищем. Глядя на него, Кингсли задавался вопросом, сумел бы он выдержать всё, что выдержал этот человек? И главное – смог бы он вынести всеобщее осуждение и ненависть? Ответов на эти вопросы у него не было.

Кингли поднялся из-за стола навстречу гостю. Дождавшись, пока тот приведёт себя в порядок, он протянул руку:

– Добрый вечер, мистер Снейп.

– Добрый вечер, господин Министр, – Снейп пожал протянутую руку. Кингсли отметил, что рукопожатие было сильным и резким, а рука, быстро сжавшая и отпустившая его ладонь – сухой и холодной.

– Присаживайтесь, – Кингсли кивнул в сторону двух кресел, стоящих у камина, в котором теперь полыхало живое пламя, озаряя кабинет мягкими отблесками и делая обстановку менее официальной и более доверительной. Предоставив Снейпу самому выбрать себе место, Кингсли занял второе кресло, поворошил щипцами дрова в камине и, продолжая смотреть в огонь, произнёс:

– Мистер Снейп, я бы хотел из ваших уст услышать всё, что вам стало известно о Шафике и его организации.

Снейп соединил кончики пальцев, и, так же неотрывно глядя в огонь, рассказал Министру всё, что ему удалось узнать от своих слизеринцев в ходе легилименции и допросов с Веритасерумом. О взрослой части организации он предусмотрительно умолчал, не желая раскрывать свою связь с Люциусом.

Кингсли сосредоточенно молчал в продолжении всего рассказа, стараясь соотнести своё впечатление с тем, которое сложилось у него, когда он впервые услышал обо всём этом от директора Хогвартса. Что ж, Мак-Гонагалл оказалась точна и не упустила, практически, ничего из того, что он сейчас услышал от Снейпа. От внимания Кингсли не укрылся тот факт, что Снейп казался явно недовольным бездействием Министерства и его самого в этом непростом деле. Впрочем, Кингсли и сам был недоволен, что проглядел у себя под носом столь опасно разросшуюся организацию, исповедующую идеи, с которыми он так яростно боролся. Это означало, что он, Бруствер Кингсли, не был хозяином в собственном Министерстве и слишком многое передоверил людям, которым вряд ли стоило доверять.

– Мистер Снейп, как вы думаете, когда они перейдут к активным действиям? – поинтересовался Кингсли.

– Думаю, очень скоро. Вряд ли они станут дожидаться, когда вступит в силу Указ о запрете подобных организаций, – рот Снейпа искривила привычная саркастическая ухмылка. – Кстати, господин Министр… А почему этот Указ до сих пор не подписан?

Снейп задавал вопрос так, будто требовал у Министра отчёта в его действиях. Впрочем, Кингсли понимал, что этот человек имел право задавать подобные вопросы, поскольку и он, и его жена находились в прямой и непосредственной опасности, обусловленной деятельностью этой организации. Поэтому он не стал одёргивать Снейпа, а просто пересказал ему всё то, что сам Снейп уже слышал от Мак-Гонагалл.

– По крайней мере, вы знаете, кто конкретно препятствует тому, чтобы Указ вступил в силу?

– Да. И в свете вашего рассказа эти люди уже взяты под негласный контроль на предмет проверки их связи с Шафиком. Аврорат вплотную занялся этими людьми.

– У меня есть основания не доверять Аврорату, как бы крамольно это ни звучало, – произнося это, Снейп смотрел Министру в глаза, проверяя его реакцию на подобное нелестное высказывание о служителях магического правопорядка. Кингсли это, впрочем, ничуть не возмутило.

– У вас есть серьёзные доказательства для этого утверждения? – было заметно, что Министр никоим образом не собирается выступать на защиту Аврората. Он просто интересовался доводами собеседника.

В ответ на это Снейп поведал ему историю о вредноскопах, спросив в конце, знает ли Министр о возможности регулировать их сигнал с помощью заклинания. Кингсли знал. Он проинформировал Снейпа, что в настоящий момент в Аврорате ведётся тайное расследование с целью выяснить, кто был автором этого заклинания и с какой целью его изобрёл.

– Позвольте узнать, вы доверяете тем, кто ведёт это расследование? – Снейп не скрывал своего скепсиса. – Возможно его ведут как раз те, против кого оно направлено?

– То есть, вы считаете меня до такой степени беспомощным и неспособным навести порядок в собственном хозяйстве? – признаться, Кингсли был уязвлён. Он не ожидал подобной бесцеремонности от посетителя, который хоть и был героем прошедшей войны, однако, вряд ли имел право подвергать сомнению и его компетентность, как руководителя, и деятельность целого отдела вверенного ему Министерства.

– Нет. Но, как бывший двойной агент, я никогда не упускаю из вида возможность обнаружить таковых в рядах соратников. Можете считать это паранойей.

Кингсли искоса присматривался к сидевшему напротив него человеку. Отблески пламени плясали на его лице, которое казалось очень подвижным из-за игры света и тени на нём. Что ж, Снейп оправдывал всё, что говорили о нём знавшие его люди. Он не был, что называется, приятным человеком. И тем не менее, его слова были полны здравого смысла и заставляли крепко задуматься над ними.

– Кстати, господин Министр, – продолжил Снейп, так и не дождавшись ответа на свою реплику, – вы выяснили, кто подписал лицензию на организацию Шафика?

– Да. После того, как Шафик получил разрешение на свою организацию в Аврорате и в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии, лицензия была оформлена и подписана заместителем начальника Отдела магического правопорядка Спенсером Вудстоком.

– А кто непосредственно выдавал разрешения в Аврорате и Секторе борьбы с незаконным использованием магии? – было заметно, что Снейп готов хоть сейчас пуститься в собственное расследование, ни капли не доверяя тем, кто занимается этим по поручению Министра.

– Сейчас этим занимаются мои люди, и поверьте, мистер Снейп, они достаточно компетентны, чтобы распутать это дело, – Кингсли решил не дожидаться, пока собеседник усомниться в способности своих людей вести полноценное расследование.

– Я не сомневаюсь в их компетентности, я сомневаюсь в том, можно ли им полностью доверять.

«Драккл! – раздражённо подумал Кингсли, – да у него реально паранойя. Везде и всюду готов увидеть предателей и шпионов!», а вслух сказал:

– Не беспокойтесь, мистер Снейп. Люди, которым поручено это дело, заслуживают моего полного доверия.

– Будем надеяться, что они его оправдают, – мрачно буркнул Снейп. – Ещё один вопрос, господин Министр….

– Слушаю вас.

– Меня волнует безопасность мистера Поттера и его друзей, которых Шафик решил принести в жертву во время обряда создания крестражей. Есть ли у вас – лично у вас– люди, которым можно было бы поручить их охрану? Как вы понимаете, я имею в виду не сотрудников Аврората.

Кингсли задумался. Ему претила мысль о ненадёжности Аврората. Министра коробило от того, что сидящий перед ним человек выказывал прямое недоверие сотрудникам этого отдела. В то же время он осознавал, что Снейп прав. Слишком много нитей ведут от этой драккловой организации именно в Аврорат, как бы ни тяжело было это признавать. Кингсли злился в первую очередь на себя, за то, что слишком доверился авторитету мракоборцев, но злился он и на Снейпа, за то, что тот столь явно подвергал сомнению благонадёжность служителей правопорядка, а значит, и способность его, Кингсли, разглядеть врага с собственном доме. Впрочем, когда речь шла о безопасности этих детей, переживших страшную войну, детей, которым весь магический мир обязан победой над Волан-де-Мортом, Бруствер был не склонен потакать своим обидам и амбициям. Снейп прав, этих ребят нужно защищать и защищать надёжно. А значит, их охрану нельзя поручать тем, в чьей надёжности приходится сомневаться.

– Да, мистер Снейп. У меня есть люди, которым я всецело доверяю и которым могу поручить охрану мистера Поттера и его друзей. Я знаю их лично, это люди проверенные и преданные мне.

– Надеюсь, они справятся с этим делом, раз вы ручаетесь за них лично, – в голосе Снейпа не было убеждённости, но не подвергать же сомнению слова Министра!

– Мистер Снейп, – Кингсли сделал вид, что не заметил скрытого недовольства в голосе собеседника, – вам и вашей жене тоже нужна охрана.

– На этот счёт можете не беспокоится. Я сумею обеспечить безопасность и себе, и миссис Снейп.

– Судя по тому, что случилось….

Снейп не дал ему договорить, резко вскинув руку в протестующем жесте и метнув в Министра испепеляющий взгляд:

– Господин Министр. Не стоит упрекать меня в том, что я был недостаточно бдительным с самого начала. Я за это достаточно поплатился и не желаю, чтобы мне в лицо тыкали моими промахами. Теперь, когда я знаю о существующей опасности, никому не удастся застать меня врасплох.

– Простите, мистер Снейп. Я ни в коем случае не хотел упрекать вас в недостатке бдительности. Тем более, в неспособности обеспечить охрану вам и вашей жене. Но присутствие в замке постороннего человека, призванного следить за вашей безопасностью, может уберечь вас от повторных покушений и в конечном итоге, спасти вам жизнь.

– Присутствие в замке постороннего человека, отвечающего за мою безопасность, вынудит моих врагов затаиться. А мне бы хотелось поскорее выманить их из укрытия и заставить действовать. Вы ведь понимаете, что в этой партии я и моя жена играем роль приманки?

– Разумеется, мистер Снейп. Но, если вы – приманка, должен быть кто-то, кто потянет за леску, когда рыба заглотит крючок?

– Если такой человек не появился в школе в начале учебного года, теперь его появление вызовет ненужные подозрения. Так что придётся мне играть роль и приманки, и ловца.

– Это очень самонадеянно с вашей стороны, – Кингсли неодобрительно покачал головой, – но, тем не менее, вы, пожалуй, правы. Впрочем, одного помощника я вам всё-таки предоставлю.

С этими словами Бруствер встал с кресла и отправился в дальний, почти неосвещённый угол кабинета. .Снейп с подозрением проследил за ним взглядом. Какого драккла? Что ещё за помощник? На кой-ему в Хогвартсе какой-то болван, пусть и пользующийся доверием Министра?!

Пока Снейп готовил в уме речь против любых помощников, в которых он абсолютно не нуждался, Кингсли выступил из темноты в круг света, отбрасываемого пламенем камина. В руках у него была картина. Снейп мог видеть лишь обратную сторону холста, пока Кингсли не поставил его на пол, прислонив к своему креслу. Снейп недовольно поморщился, будто ощутив во рту вкус пресловутых лимонных долек. С портрета на него смотрел сквозь очки-половинки и хитро улыбался Альбус Дамблдор.

– Здравствуй, Северус, мальчик мой. Не ожидал?

– Да уж….– выражение лица Снейпа никак нельзя было спутать с радостной улыбкой. – Ну, и куда я дену этот портрет? – сарказм в голосе, сарказм во взгляде, сарказм в поползшем вверх уголке рта….

– Повесьте его где-нибудь в своих апартаментах, так, чтобы в случае необходимости Альбус смог передать вам необходимую информацию. Или узнать от вас нечто важное, что нужно передать мне. Не бегать же вам ради этого каждый раз в кабинет директора.

– Интересно, куда бы мне его прицепить? – Снейп насмешливо смотрел на Кингсли, будто размышляя вслух. – В классе? Слишком много посторонних глаз. В моём личном кабинете? Мне не хотелось бы, чтобы он слушал мои разговоры с женой. И уж, конечно, не в спальне….А повешу-ка я его в кладовку с особо ценными зельями. И буду навещать тогда, когда мне понадобится что-нибудь передать вам, – лёгкий насмешливый поклон в сторону Министра.

– Мистер Снейп, отнеситесь пожалуйста, к этому серьёзней, – нахмурился Кингсли. – Этот портрет может при случае быть очень полезным.

Снейп демонстративно вздохнул.

– Ну ладно. Повешу его у себя в кабинете. Господин Министр, на портреты действует заклинание «Оглохни»?

– Не знаю, не проверял, – Кингсли развеселил этот разговор. – Альбус, что вы скажете по этому поводу? – обратился он к портрету.

– А что он может сказать? Разумеется, он скажет, что заклинание действует. Никто ведь не проверит, так ли это.

– Обижаешь, Северус, – усмехнулся Дамблдор на портрете. – Когда это я тебя обманывал?

«Да, практически, всю жизнь», – едва удержался Снейп. Не хотелось выяснять отношения с бывшим Директором при посторонних.

– Ладно. Что-нибудь придумаем, – буркнул он, вставая с кресла.

Распрощавшись с Министром, Снейп с недовольным видом подхватил портрет Дамблдора и вошёл с ним в камин, в надежде, что это произведение искусства сгорит к драккловой матери у него в руках во время его путешествия по каминной сети. Впрочем, как он и предполагал, надежды эти оказались тщетными. И он сам, и портрет целыми и невредимыми прибыли в кабинет Директора. Впрочем, Снейпу повезло. Мак-Гонагалл находилась в своих жилых покоях, так что ему не нужно было ничего ей объяснять. Он только крикнул ей:

– Минерва, я вернулся. Иду к себе.

– Вы узнали что-нибудь новое? – послышалось из-за двери.

– Нет, – ответил он. – Только то, что известно вам.

– Хорошо. Тогда до ужина.

Снейп молча вышел за дверь, наложив и на себя, и на злополучный портрет дезилллюминационное заклятие. Чем меньше народу будет знать о его визитах в директорский кабинет, тем лучше.

Придя к себе, он застал Эйлин, сидящую с ногами в кресле с книгой на коленях. Он слишком хорошо изучил её, чтобы понять – она сгорает от нетерпения. Ей очень хочется испытать на себе то зелье, которое она приготовила днём.

Сбросив Чары невидимости, Северус поставил на стул портрет.

– Как тебе подарок господина Министра? – обратился он к жене.

– Здравствуйте, Эйлина, – доброжелательно улыбнулся ей с портрета Дамблдор.

– Добрый вечер, господин Директор, – Эйлин подняла на мужа взгляд, в которых застыл немой вопрос.

– Кингсли велел повесить его где-нибудь в наших апартаментах, – губы Северуса кривила издевательская ухмылка.

– Ещё чего не хватало! – возмутилась Эйлин. – Это что же, я теперь не смогу тебя поцеловать, когда мне захочется?

– Не беспокойтесь, миссис Снейп, я не имею привычки подглядывать, – голубые глаза Альбуса сияли неподдельной честностью.

– Ну да, ну да…. Ни подглядывать, ни подслушивать. И при этом всё знать. Нет уж, господин Директор, повисите-ка вы в кабинете зельеварения, – в голосе Эйлин не было должного почтения, что, впрочем, ничуть не огорчило Дамблдора на портрете. Он пожал плечами, будто говоря: «Кабинет, так кабинет».

После ужина чета Снейп направилась именно туда. Перед ними по воздуху перемещался портрет, правда, обратной стороной вперёд, так что те, кто попадался им навстречу, так и не сумели разглядеть, что за картину левитируют по воздуху Снейпы. Впрочем, судя по всему, встречных этот вопрос не слишком интересовал.

Придя в кабинет зельеварения, Северус первым делом повесил портрет Дамблдора в простенке между двумя массивными шкафами, заполненными банками с ингредиентами и всякими заспиртованными существами. Здесь этот портрет не слишком бросался в глаза посетителям, но был достаточно хорошо виден с рабочего места Северуса за его письменным столом.

Покончив с этим, он повернулся к Эйлин:

– Ну, что, крыса в порядке?

– В полном. Смотри сам, – она продемонстрировала ему клетку с сидящей там крысой. – Представляешь, в какой-то момент она интуитивно поняла, что ей ничего не грозит и можно не пытаться выбраться из клетки. Она просто сидела внутри и смотрела на меня в ожидании, что я её, наконец, выпущу. А когда поняла, что выпущу, но не сразу, она просто развалилась на полу клетки, не сводя с меня глаз. Поверь, её взгляд был почти осмысленным! – Эйлин сияла от восторга.

Северус снисходительно посмотрел на жену:

– Не слишком ли ты очеловечиваешь поведение животного? Тебе не показалось? Может, это просто попытка выдать желаемое за действительное?

– Северус, – Эйлин взглянула на него укоризненно, – кем ты меня считаешь? Восторженной дурочкой?

– Отнюдь. Просто уточняю, – в его тоне явно сквозила насмешка, но, зная его, Эйлин ничуть не обиделась.

– Кстати, – Северус присмотрелся к крысе, – ты ведь не станешь утверждать, что сейчас её взгляд настолько осмыслен?

– Нет, конечно. Это прекратилось минут через сорок после начала эксперимента.

– И что она делала всё остальное время? – поинтересовался Северус.

– То сидела спокойно, то шныряла по клетке. Я её немного покормила, она охотно съела кусок сыра, который я ей дала. В общем, чувствовала она себя превосходно. Думаю, и сейчас она в полном порядке.

– Судя по всему, да, – согласился Северус.

– Выпускаем? – Эйлин вопросительно взглянула на мужа.

– Давай-ка на всякий случай дадим ей Противоядие от магических ядов и Крысиную микстуру. Кто знает, не проявится ли на ней позже действие твоего зелья. Зачем нам в подземелье крыса с развитой интуицией, которая будет всё грызть и которую невозможно будет изловить?

– Ты прав.

Наложив на крысу парализующие чары, Эйлин вынула её из клетки. Северус принёс необходимые снадобья и закапал по нескольку капель из каждого флакона в горло неподвижной крысе, после чего Эйлин сняла заклятие. Придя в себя, крыса поняла, что она свободна, и опрометью кинулась со стола, постаравшись скрыться как можно дальше с глаз этих чёртовых экспериментаторов.

– Ну, что, я попробую? – Эйлин просительно взглянула на мужа.

– Лучше я, – ответил он.

– Тебе нельзя, – возразила она, – тебе ещё домашние задания проверять. И скоро отработка, сейчас явятся твои оболтусы. Лучше я его выпью и посижу тут тихонечко, а ты меня подстрахуешь, в случае чего. Я буду записывать, что чувствую и следить за временем. Ну, пожалуйста…. – взгляд Эйлин стал умоляющим.

Сказать, что Северусу не нравилось, когда она проводила эксперименты на себе – значило ничего не сказать. Он бы и сейчас с удовольствием запретил ей делать это, но веских аргументов против у него не было. Скорчив недовольную гримасу, он, тем не менее, неохотно согласился с доводами жены.

– Сколько капель ты дала крысе? – деловито поинтересовался он.

– Две.

– Дай-ка мне ещё раз взглянуть на состав, – потребовал он.

Эйлин нашла на столе и протянула ему пергамент с рецептом зелья. Северус внимательно перечитал его и в раздумье произнёс:

– Судя по составу, начать стоит не более, чем с тридцати капель. А там посмотрим.

Эйлин молча взяла стакан с водой, накапала туда тридцать капель ярко-бирюзового зелья из флакона, отсалютовала Северусу стаканом и, со словами:

– Ваше здоровье, господин профессор, – выпила всё залпом.

После чего уселась в кресло у камина с пером в руках и пергаментом на коленях, записав в самом верху время начала эксперимента. Северус присел за стол и попытался сосредоточиться на проверке домашних заданий, но это ему удавалось с трудом – он всё время отвлекался, пристально вглядываясь в Эйлин. Поначалу она ловила его пытливые взгляды и ободряюще улыбалась, как бы говоря: «Не бойся, я в порядке». Но вскоре склонилась над пергаментом и стала что-то быстро записывать на нём, с каждой минутой всё ускоряя темп, как бы опасаясь, что не успеет записать всё, что считает нужным. Северус наблюдал за ней ещё какое-то время, пока в дверь кабинета не постучали, и на пороге не появились те, кто «удостоился» отработки у строгого профессора. Северус на какое-то время отвлёкся, давая задания штрафникам, а когда вновь взглянул на Эйлин, она писала уже медленнее, будто раздумывая над каждым словом. Он, наконец, смог заставить себя углубиться в домашние работы студентов, время от времени всё же посматривая на жену и на тех «счастливчиков», кому сегодня досталось чистить котлы. Вскоре он заметил, что Эйлин перестала писать и откинулась на спинку кресла.

«Как ты?», – спросил он её взглядом.

«В порядке», – она на мгновение прикрыла глаза и чуть кивнула головой.

Северус молча продолжил проверять домашние задания. Эйлин перечитывала то, что было написано ею на пергаменте, а ученики натужно сопели, отдраивая закоптившиеся котлы с пригоревшими остатками непонятно чего на стенках. Справившись, наконец, с этой грязной работой, они аккуратно сложили котлы в угол, после чего Снейп отпустил их, приказав напоследок не опаздывать на завтрашнюю отработку.

Когда дверь за ними закрылась, он встал из-за стола и подошёл к Эйлин.

– Как ты себя чувствуешь? – его глубокий низкий голос казался равнодушным, но Эйлин понимала, что за показным равнодушием скрывается неподдельная тревога. Его привычка носить маску и не показывать своих истинных чувств никоим образом не могла обмануть её. Уж кто-кто, а она-то знает, как Северус умеет беспокоиться о тех, кого любит.

– Отлично, – улыбнулась она. – Голова такая ясная, во всём теле лёгкость. И совсем недавно такие ощущения посещали…. Я их все записала, – она кивнула на пергамент, сплошь исписанный её неразборчивыми каракулями.

– Ты сама-то сможешь разобрать, что тут написано? – поморщился Северус.

– Постараюсь, – улыбнулась Эйлин. – Бери чистый пергамент и записывай нормальным почерком то, что я тебе буду диктовать.

Северус молча вернулся к столу, взял в руки перо и приготовился писать.

– Так, – начала Эйлин. – Время начала эксперимента 19:50. В 19:53 появилось чувство, что Финчли точно причастен к играм с вредноскопами. Показалось, что это он будет помогать Флинт выполнить задание Шафика. Причём, логических доказательств этому не было никаких, только ощущения, но очень сильные.

Эйлин перевела дух. Северус в ожидании молча смотрел на неё.

– Дальше. По ощущениям, Бэкуорд к этому делу непричастен, его нам просто подставили. И ещё показалось, что нужно хорошо потрясти Аврорат, слишком много нитей ведут именно туда.

Эйлин нагнулась над пергаментом, пытаясь разобрать свои каракули.

– Что это тут у меня? – она наморщила лоб, вглядываясь в записи. – А, вот. Показалось, что этот обряд с созданием крестражей…. Чего-то в нём не хватает. Какой-то информации мы не знаем, но какой конкретно…? Впечатление, что нас пытаются уверить, будто обряд будет проходить именно так, но на самом деле у Шафика есть какой-то козырь в рукаве. И непонятно в связи с этим, использует ли он Малфоя в тёмную, чтобы слить тебе информацию, или Малфой работает на него и делает это сознательно. Я с ним не встречалась и не разговаривала, поэтому тут моя интуиция молчит.

– Ничего. Я выпью твоего зелья, может быть, мне моя интуиция что-то подскажет, – ответил на это Северус.

– Угу. И вот ещё что. Какие-то смутные, неясные ощущения по поводу мисс Декстер. Ничего определённого, просто чувство, что к ней стоит присмотреться. И ещё какое-то неприятное чувство по поводу гриффиндорского декана. Какое и почему– тоже непонятно.

– Это всё? – спросил Северус.

– Да. В 20:38 почувствовала, что все мои ощущения исчезли.

Северус отложил перо и посмотрел на свои записи.

– Зелье действовало 45 минут, – констатировал он. – Завтра я попробую принять бОльшую дозу, возможно, действие продлится дольше.

– А если нет?

– Ничего. Сорок пять минут – вполне достаточно для интуитивных прозрений. В принципе, моя интуиция подсказывала мне то же самое про Финчли и Малфоя. А вот Декстер и МакДональд…. Странно, что у тебя появились такие ощущения.

– Будем иметь их в виду. Всё равно никаких логических обоснований этому у меня нет, – Эйлин потянулась в кресле. – Может, хватит на сегодня работать? – она хитро прищурилась, взглянув на мужа.

– Ещё три эссе – и я свободен, – отозвался он.

– Ну ладно. Три эссе я как-нибудь перетерплю, – она многозначительно улыбнулась и забралась в кресло с ногами, устраиваясь поудобнее, чтобы наблюдать за тем, как Северус будет проверять домашние задания. Ей нравилось следить за сменой выражения его лица, когда он читал эти «шедевры детского творчества». Ей вообще нравилось наблюдать за ним, когда он был чем-нибудь занят и не смотрел на неё. В такие моменты сердце Эйлин сжималось от нежности, всякий раз напоминая, насколько этот человек ей дорог. Каждая чёрточка его любимого лица, каждая морщинка, каждая прядка его по-прежнему не слишком аккуратных волос, этот большой крючковатый нос и синяя жилка, пульсирующая у виска…. Эйлин чувствовала, что у неё нет никого ближе и роднее этого человека – её мужа, ради которого она, собственно и живёт на свете. И живёт в полной уверенности, что он по отношению к ней испытывает точно такие же чувства. Наверное, это и есть счастье?

Следующий день не принёс ничего нового в привычное течение школьной жизни. Внешне всё оставалось спокойным. И всё-таки, несмотря на это, в воздухе замка было разлито какое-то смутное беспокойство, будто тревожное предчувствие приближающейся бури заставляло трепетать притихшую в ожидании водную гладь. И Эйлин, и Северус ощущали это напряжение, каждый по отдельности, ничего не говоря друг другу, но, при этом, понимая друг друга с полувзгляда. Вредноскопы в их карманах тихонько жужжали всякий раз, когда они покидали свои жилые помещения, бесполезные по сути, но не позволяющие ни на секунду забыть о нависшей над ними опасности.

Наконец и этот день подошёл к концу. После отбоя супруги Снейп не стали возвращаться в кабинет зельеварения, справедливо рассудив, что экспериментировать с новым зельем можно и в домашней обстановке.