Текст книги "Наши в Хогвартсе (СИ)"

Автор книги: Miss Doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Эйлин, прошу вас… Не надо, – его голос звучал по-прежнему глухо.

– Но… почему? – Алька не сводила глаз с его страдальческого лица.

– Потому что… Поймите... Я люблю вас. Как дочь, как сестру. Как друга, наконец. Дороже вас у меня тоже нет никого на свете. И я благодарен вам за вашу любовь. Но… Я не могу любить вас, как женщину.

Страшная догадка вдруг озарила Альку.

– Вы… Вы до сих пор любите её? – она вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Голос Алькин вдруг странно сел, в нём не осталось ни звука.

– Да, – просто ответил он.

Алька медленно поднялась с колен и, пошатываясь, точно пьяная, побрела в свою спальню. Дверь за ней захлопнулась. Снейп обессиленно поднялся с кресла и так же медленно отправился к себе.

Оба они в эту ночь так и не смогли сомкнуть глаз. Алька уснула лишь утром, измученная ночными рыданиями. А Снейп пролежал до утра, глядя в темноту сухими, воспалёнными глазами, до боли кусая кулаки, не давая долгим протяжным стонам вырваться наружу из мрачных глубин его израненной души.

С того вечера между ними как будто выросла невидимая стена. Снейп по-прежнему каждый вечер заходил к Альке, но его визиты были недолгими и какими-то скомканными. В их разговорах чувствовалась принуждённость, каждый будто стыдился чего-то и старался побыстрее закончить беседу. Алька во всём винила себя. Дёрнул же её чёрт за язык с этим признанием! И чего она добилась? Узнала, что он не любит её? Вернее, любит, но совсем не так, как ей хочется. Лучше уж было бы этого не знать, зато каждый вечер наслаждаться его обществом. Дура! Вот вечно у неё всё не по-людски. Алька целыми днями тосковала и ждала встречи со Снейпом, но как только он приходил, она зажималась и не знала, о чём говорить.

А Снейп не мог избавиться от навязчивых воспоминаний о её руках, гладивших его по голове, о её голосе, о её глазах. У него в ушах звучали её слова: «Я люблю вас! Дороже вас у меня нет никого на свете. Я ради вас готова на всё, понимаете? Только бы вам было хорошо, только бы вы не страдали. Ради этого я всё смогу выдержать, понимаете? Потому что вы – самый лучший. Самый любимый. Самый-самый!» Они злили его и в то же время вызывали волнообразные приступы неконтролируемой нежности, которые подступали внезапно, окатывая его с головы до ног горячей волной.

По ночам ему теперь снились сны с Алькиным участием. И в этих снах он видел её отнюдь не сестрой и не дочерью. Снейп ненавидел себя, просыпаясь после этих снов, злился на Альку, но не мог избавиться от приятно-постыдных ощущений, как будто подросток, охваченный первой мальчишечьей страстью. Теперь он боялся подолгу оставаться с Алькой наедине. А временами просто ненавидел её за то, что она всё настойчивей вытесняла из его памяти и воображения образ Лили.

Однажды вечером, когда Снейп разговаривал с Алькой о том, какие книги ей принести из библиотеки и каких ингредиентов ей не хватает для зелий, она подняла на него совершенно больные глаза и тихонько спросила:

– Господин профессор… Я сама во всём виновата? Правда?

– В чём? – спросил он, прекрасно понимая, что она имела в виду.

– В том, что вы теперь не хотите подолгу бывать здесь.

– Вы ни в чём не виноваты, – Снейп попытался придать голосу бесстрастное выражение, но фраза прозвучала довольно напряжённо.

– Тогда… Почему же вы не остаётесь здесь, как раньше? – Алька не спускала с него глаз, ловя малейшие изменения его малоподвижного лица.

– Потому что… – он был явно не готов к этому допросу. Да и что он мог ей сказать? «Потому что я боюсь не сдержаться? Потому что вы – красивая взрослая девушка, а я старый дурак, который не в состоянии совладать с собственными инстинктами?»

– Потому что у меня сейчас слишком много работы, которая отнимает массу времени, – нашёлся, наконец, Снейп.

– Или вам неприятно видеть меня после того, что я вам сказала, – его ложь не устраивала Альку.

– Это не так, – с необычной мягкостью в голосе возразил он.

– Тогда вы… вы просто боитесь. Только вот кого – меня или себя? – Алька продолжала пытливо вглядываться в его лицо. Оно и вправду было усталым. Ей не хотелось мучить своего господина профессора, но дальше так продолжаться не могло.

– Себя, – просто ответил Снейп.

– Не бойтесь, господин профессор. Если это случится, я не обижусь. Скорее, наоборот…– её голос вдруг предательски сорвался. Снейп взглянул на неё с укором:

– Эйлин. Я не хочу этого.

– Почему?

– Потому что это неправильно. Так не должно быть.

– Почему? Если мы оба этого хотим? – внутри у Альки всё дрожало, а вот отчего – она и сама не знала.

– Я не хочу этого.

– Тогда вам нечего бояться. Раз вы не хотите, вы вне опасности, – теперь Алька поняла – всё в ней дрожало от обиды.

– Знаете, Эйлин… Простите, что я вам это говорю. Вы уже достаточно взрослая девушка. У мужчин иногда случаются помрачения рассудка, о которых им приходится жалеть. И я не хочу, чтобы мы с вами стали жертвами такого помрачения.

Ему было стыдно произносить перед Алькой такие слова. А в Алькиной душе, корчась в судорогах, погибала надежда – надежда на то, что он отзовётся на её горячий призыв, отбросит все условности и сделает их обоих счастливыми. Боль от её гибели была такой, что хотелось кричать. И чтобы не показать перед ним этой боли, Алька, вместо того, чтобы лаской добиться от него того, чего ей так страстно хотелось, гордо выпрямилась и выплюнула ему в лицо первые пришедшие ей в голову слова:

– Господин профессор. А вы за что больше боитесь – за мою невинность или за свою верность?

Снейп вздрогнул, как от удара, побледнел и молча вышел из комнаты. А Алька рухнула на диван, свернулась на нём в комок и прорыдала весь остаток ночи.

Придя к Альке на следующий вечер, Снейп застал её одетой в маггловскую одежду. В кресле валялся собранный рюкзак. Не успел он войти, как Алька стремительно поднялась к нему навстречу и сказала:

– Господин профессор, я решила уехать. Кажется, мне срочно надо в Москву.

Сердце Снейпа больно сжалось, но ни единый мускул не дрогнул на его посеревшем лице. Взгляд его, брошенный на Альку, был холоден и непроницаем, а голос, когда он заговорил – глух и безразличен.

– Это ваше право, мисс Эйлин. Вы вольны делать всё, что вам заблагорассудится. Вы хотите уйти сейчас?

– Да.

– Я провожу вас до ворот.

– Чтобы убедиться, что я действительно убралась, а не осталась в замке? – слабо улыбнулась Алька. Снейп шутку не поддержал:

– Чтобы убедиться, что по пути к воротам с вами ничего плохого не случилось.

Алька набросила курточку, закинула на спину рюкзак, обвела прощальным взглядом своё убежище… Снейп старался не смотреть на неё. Он чувствовал, что его сердце сейчас разорвётся от боли. Он теряет её… Теряет и палец о палец не хочет ударить, чтобы этого не случилось! «Так будет лучше», – убеждал он сам себя. «Кому лучше? – зло выговаривал ему внутренний голос. – Тебе? Ей? Кому?» «Всем», – пытался спорить Снейп. «Останови её сейчас же!» «Нет!» – Снейп был непреклонен. «Идиот!» – внутренний голос вышел из себя и умолк.

Снейп наложил на них с Алькой дезиллюминационное заклятие, и они тихо вышли из комнаты. Каждый из них не видел спутника, но чувствовал его присутствие рядом. Спазмы душили Альку. Он ни словом, ни взглядом не задержал её! Он не хотел, чтобы Алька осталась! Она не нужна ему… Он боится изменить с ней не женщине, нет, а лишь памяти женщины, которая его никогда не любила, но которую он продолжает любить, несмотря ни на что. Ему не нужна ни её любовь, ни забота, ни преданность. Значит, она должна избавить его от своего присутствия.

И Алька молча шла по длинным тёмным коридорам замка, задыхаясь от боли и обиды. Она покидала всё, что стало ей родным и близким за столько лет – замок, ставший ей домом и человека, который заменил ей всех родных, стал для неё всем… Всем, кроме того, что она хотела. «Как жадная старуха, – думала про себя Алька, – пожелала слишком много и осталась у разбитого корыта»

Они вышли в холодную промозглую ноябрьскую ночь. Злобный ветер тут же забился под Алькину тоненькую курточку, пробрал до костей, заставил съёжиться. Она сейчас была невидима для Снейпа, так же, как и он для неё, но ветер был таким пронизывающим, что Снейпу мучительно хотелось обнять её, укрыть полой мантии и утащить обратно в замок. Однако, какое-то необъяснимое, роковое упрямство не позволяло ему сделать это. «За что вы больше боитесь, господин профессор?» Он горько усмехнулся. Боюсь, что ты стала для меня важнее всех, и важнее Лили в том числе. Что ты постепенно отодвигаешь её на задний план. Что я думаю о тебе гораздо больше, чем о ней. Боюсь за свою верность, будь она проклята! А ещё боюсь, что ты привяжешься ко мне ещё сильнее, и тебе будет больно, когда меня убьют….

Они вышли за ворота. Теперь забор немного прикрывал их от пронзительного ветра. Снейп снял с них обоих заклятие. «Люмос» от его волшебной палочки немного рассеивал окружавший их мрак. Альку колотила мелкая дрожь – от холода или от чего-то ещё, кто знает? Она взглянула на Снейпа снизу– вверх:

– Господин профессор. Вам хоть писать-то можно?

– Нужно, – он постарался придать голосу твёрдости. – Пишите мне…пожалуйста.

– Хорошо, господин профессор. И вы мне…

– Да.

Алька всё никак не могла решиться на последний шаг. Ей мучительно хотелось задать ему ещё один вопрос. Вопрос, постоянно терзавший её, ответ на который ей был необходим, как воздух.

– Господин профессор…. Скажите… За что вы любите её больше? Чем я хуже? Что она сделала для вас?

В Алькиных глазах, устремлённых на Снейпа, не было ни упрёка, ни осуждения. Они смотрели на него с таким мучительным напряжением, что Снейп не выдержал и отвёл взгляд.

– Я… не знаю… – глухо проговорил он.

– А если бы… Если бы я умерла… Вы бы стали любить меня так же, как её?

– Эйлин! – его голос был полон отчаяния. – Эйлин… Не говорите так. Ведь вы… Не вздумай, слышишь?! – Снейп сорвался на крик.

– Тише, господин профессор! – она прикрыла его рот своей окоченевшей ладошкой. – Я ничего с собой не сделаю. До тех пор, пока вы живы. Обещаю.

– Пока я жив?

– Да. А без вас я жить не буду.

– Эйлин!

– Я знаю, что вы не любите меня. Но это и неважно. Важно, что я люблю вас. И жить без вас не собираюсь. Помните об этом. Пожалуйста…

У Альки стучали зубы. Дрожь колотила её всё сильнее. Снейп шагнул к ней и прижал к себе, укрыв от порывов холодного ветра.

– Прости меня, девочка…

То ли вздох, то ли всхлип были ему ответом. Алька подняла голову, вглядываясь в его лицо долгим взглядом, вбирая глазами каждую чёрточку, каждую морщинку этого некрасивого лица, пытаясь запомнить всё до мельчайших подробностей, навсегда запечатлеть в памяти…

– И вы простите меня. И… берегите себя, мой принц.

Алька сделала два шага назад и трансгрессировала. А Снейп ещё долго стоял у ворот замка, не чувствуя холода и неотрывно глядя на то место, где только что стояла Эйлин. Его Эйлин, которую он так бездарно, так глупо, так по-идиотски потерял.

Остаток ночи Снейп провёл в какой-то прострации, глядя во тьму сухими воспалёнными глазами и раз за разом задавая себе один и тот же вопрос: «За что вы любите её больше? Чем она лучше? Что она сделала для вас?» Этот вопрос звучал у него в ушах по дороге в замок, стучал в висках, когда он поднимался вверх по лестнице, разрывал на части его мозг во время бессонной ночи, окутавшей его глухим непроницаемым мраком… «За что вы любите её больше?» С какой-то ясной, безжалостной отчётливостью перед его мысленным взором встали они обе – яркая, светлая, сияющая Лили и бледная, неброская, непроницаемая, будто утренний туман, Эйлин. В обоих было столько тепла… Только тепло Лили слепило и обжигало, подобно солнечному свету. Тепло Эйлин пряталось у неё в душе, и его было столько, что хватило даже на то, чтобы растопить его обледеневшее сердце. Добрая Лили, которую любила вся школа – и маленькая злючка Эйлин, которую все считали «Снейпом в юбке». Лили, рассказавшая его врагам все секреты, которыми так щедро и доверчиво делился с нею Снейп. И молчаливая Эйлин, не выдавшая ни одной его тайны. Лили, едва сдержавшая улыбку в момент, когда он висел вниз головой, сверкая грязными подштанниками, и Эйлин, готовая вцепиться в глотку любому, кто вздумает посмеяться над ним. Лили, не простившая ему грубого слова, сорвавшегося с губ в минуту отчаяния, и Эйлин, готовая простить и оправдать любые его поступки. И, наконец, Лили, любившая его врага, отказавшая ему, Снейпу, даже в дружбе – и Эйлин, девочка, готовая на всё, только бы ему было хорошо. Ради любви к мёртвой Лили он отказался от живой, любящей Эйлин, и теперь этот маленький растрёпанный воробушек остался один на один с жестоким миром, в котором ей придётся выживать, полагаясь только на себя. “Ласточка”, – горько повторил он про себя её детское домашнее прозвище. Ласточка, ворвавшаяся в его жизнь, внесшая в неё сумбур и сумятицу, лишившая спокойствия и подарившая взамен столько тепла и нежности... «Какой же ты идиот!» – то ли возмутился, то ли восхитился внутренний голос. И снова Снейпу нечем было крыть.

====== Глава 26 ======

Москву окутывала стылая глухая ночь. Сыпал мелкий противный снег пополам с дождём, под ногами расплывалась грязная каша. Алькины ноги в кроссовках сразу промокли. Сияние с проспекта было расплывчатым и размазанным. Улица, на которой оказалась Алька после трансгрессии, была освещена хуже. В темноте Алька не узнала её, хотя, по ощущениям, район был знакомым. Алька поспешила раскинуть в тёмном скверике палатку, оградить её Защитными чарами и Чарами Невидимости и залезть в её спасительное тепло. Она пыталась уснуть, но сон к ней не шёл. Алька лежала, вспоминая сцену прощания с профессором, которая случилась всего каких-то десять минут назад, а уже казалась такой далёкой. Он не остановил её, не сказал: «А ну-ка, марш домой!» Значит, действительно хотел, чтобы она ушла. Острое чувство сиротства овладело Алькой. Никому она не нужна в этом мире… Думала, что нужна ему, а оказалось… И даже после этого она не перестала любить его. «Если он любит эту свою рыжую так же, как я люблю его – это всё. Шансов никаких. Это навсегда», – в отчаянье думала Алька. «Да чёрт с ним, пусть не любит. Лишь бы не прогонял… А он прогнал…» «Ты сама себя прогнала. Дура. Лежи вот тут теперь. Одна. Кретинка», – обругала себя Алька. Эх, вернуться бы… Но раз он не хочет… Не будем навязываться.

Наутро Алька собрала палатку и прежде всего отправилась в магазин за продуктами – есть хотелось ужасно. Домовых эльфов в округе не наблюдалось, так что теперь придётся самой заботиться о своём пропитании. Однако, сначала пришлось поменять в банке фунты на рубли. Фунты у Альки были спрятаны в рюкзаке на случай непредвиденного отъезда. У Снейпа была возможность обменять галлеоны на маггловские деньги.

Следующим этапом было посещение бутиков с одеждой и обувью. Мёрзнуть Алька не собиралась. А дальше….Дальше она побрела по знакомым с детства улицам, удивлённо озираясь по сторонам. Улицы были как будто те же, но что-то в них неуловимо изменилось. Они вовсе не походили на оставшиеся в Алькиной памяти улицы её детства. Да и вообще, Москва стала не похожа сама на себя. Прежняя Москва, бережно хранимая её памятью, напоминала Альке русскую красавицу – статную, румяную, приветливую, в русском сарафане, скромную, но с чувством собственного достоинства. Новая Москва походила на крикливую базарную торговку в немыслимом кричащем наряде, вульгарно накрашенную и готовую продавать всё, что под руку попадёт, в том числе и себя. И это она ещё Арбата не видела! Торговля шла повсюду, кругом громоздились ларьки и палатки, наполненные всяким барахлом. А на проспектах и широких улицах всё заполонили дорогущие бутики с витринами, призывающими новых хозяев жизни оставить за их пафосными стёклами запредельное бабло, «нажитое непосильным трудом». Это был другой город. Не её город. Москва Алькиного детства умерла. Или, может быть, осталась жить в её воспоминаниях, там, где тепло, уют и чувство полной защищённости. И все живы…живы…

«Ну и хорошо, – уговаривала себя Алька. – Значит, ничто меня здесь не задержит. Перекантуюсь как-нибудь, сделаю дело – и обратно в Хогвартс». Но уговоры действовали слабо. Алька шла по своей родной улице, пытаясь проглотить непослушный комок, застрявший в горле. Вот он, двор её детства. Нет уже старой песочницы, в которой Алька лепили куличики вместе с остальной малышнёй. Зато ещё сохранились старые качели. Алька помнит, как однажды навернулась с них. Боль от того падения давно забылась, а страх оставался до сих пор.

Алька уселась на качели и стала медленно раскачиваться. Конкурентов у неё не было – желающих гулять во дворе в такую погоду не наблюдалось. Алька качалась на качелях, соображая, что же ей теперь делать и с чего начать. Она так глубоко погрузилась в эти размышления, что не заметила парня, стоящего невдалеке и внимательно разглядывавшего её. Когда он подошёл и откуда тут появился, Алька тоже не заметила. А парень сделал ещё несколько шагов в Алькину сторону, продолжая всё так же внимательно приглядываться к ней.

– Алька? – несмело позвал он девушку.

Алька вздрогнула и вскинула глаза на окликнувшего её парня. Было в нём что-то до боли знакомое… Неужели кто-то из её бывших одноклассников? Алька пригляделась. Ну, конечно!

– Олежка! – радостно выкрикнула она. Это был тот самый мальчишка, которого в детстве весь класс, да и весь двор дразнил Крысой. Алька глазам своим не верила. Если раньше он был ниже неё на целую голову, то теперь он стал на голову выше неё!

– Узнала! – он тоже был рад. – Привет! Алька… – он смотрел на неё, будто не веря, что это действительно она. – Куда же ты подевалась? Где пропадала столько времени?

– В Англию уехала, – коротко проинформировала Алька.

– Ого! Круто… И всё это время там жила?

– Ага, – она кивнула.

– А сейчас зачем приехала?

– За наследством, – соврала Алька. – Да и с долгами ещё нужно расплатиться… В общем, по делам.

– Понятно. Надолго?

– Не знаю. Как пойдёт.

– А с кем ты приехала? – продолжал расспросы Олег.

– Одна.

– А живёшь где?

– В гостинице, – снова соврала Алька. Не рассказывать же ему о волшебной палатке в скверике!

– Слу-ушай… Там же дорого… А давай ко мне жить. У меня хата свободная.

– Ты по-прежнему тут живёшь? – Алька посмотрела в сторону его дома.

– Ну, да. – И, предваряя её вопрос, поспешил сказать: – А маман моя себе хахаля нашла, теперь с ним живёт, так что…

– Так что твоей берлоге нужна хозяйка, – закончила Алька. – Жильё нуждается в уборке, а его хозяин – в стирке и готовке.

– Ну, зачем ты так? С обслуживанием себя, любимого, я уж как-то справляюсь. Тем более, маман не даёт пропасть, регулярно чё-нить вкусненькое таскает. Я же просто так предложил. От души.

– От души – это хорошо. Только если ты рассчитываешь на интим, то сразу говорю – не надейся.

– Жаль, – притворно вздохнул Олег, – а я-то, дурак, губу раскатал… Думаю, вот зайдёшь ты ко мне, а я на тебя КА-А-А-К наброшусь!

– Маньяк, – расхохоталась Алька.

– Да, я такой, – улыбнулся он.

– Ладно, пошли. Показывай свою холостяцкую берлогу.

В его подъезде ничего не изменилось. То есть, абсолютно ничего. Альке показалось, что она была здесь вчера. Хоть что-то в окружающей действительности соответствовало её воспоминаниям. Старый дом без лифта. Толстые стены, высокие потолки. В квартире у Олега тоже мало что поменялось. Разве что обои переклеили, и то не факт. Зато в его комнате стоял солидных размеров стол с монитором и клавиатурой, на столе были разбросаны всякие бумажки, железки, непонятные штуки… такой же хлам валялся на кресле, на диване, на подоконнике и на полу.

– Да-а… – протянула Алька, – засрались вы, господа…

– Тссс, – он приложил палец к губам. – это творческий беспорядок. На самом деле, это высшая форма порядка, потому что я точно знаю, что где лежит и для чего предназначается. Так что ты не вздумай здесь убрать! – грозно предостерёг он.

– Да больно надо! – фыркнула Алька.

– Ну, ладно. Ты оставайся, а мне ещё в универ надо. Вот ключи, – он дал ей в руки связку.

– Слушай, а ты не боишься, что я тебя сейчас обчищу и слиняю без следа?

– Ты? – Олег удивлённо уставился на Альку. – Знаешь… Мне такая мысль и в голову не пришла… Почему-то…

– Напрасно. А вдруг я аферистка? – Алька смотрела на него с лёгкой насмешкой.

– Ну-у… – видно было, что парень засомневался. – Нет… Ну, нет…

– Да ладно, не мучайся. Давай так. Ты иди в универ, а я пойду в гостиницу. А вечером приду сюда с вещами. Чтоб ты за день не извёлся от подозрений.

– А смысл? – Олег беззаботно тряхнул головой. – Если ты решила меня ограбить, то сделаешь это не сегодня, а завтра. Так что оставайся и делай свои тёмные делишки уже сейчас.

– Логично, – согласилась Алька. – Слушай, а ты на кого учишься?

– На программиста, – он кивнул на свой стол. – А ты там в Англии у себя на кого учишься?

– На филолога, – слегка замялась Алька. Хотела сперва соврать «на химика», всё-таки, зельеварение, но потом решила, что так будет проще.

– Чистый гуманитарий? – кивнул Олег.

– Ага, -подтвердила Алька.

Разыскать крёстного оказалось не так просто, как она рассчитывала. По старому адресу, который помнила Алька, он не проживал. Новые жильцы, естественно, ничего не знали о прежних хозяевах квартиры. Алька попыталась отыскать загородный дом своего крёстного, но это ей не удалось. Она очень смутно помнила, куда они ездили в тот раз, когда… Что же делать? Знай Алька возможности Интернета и компьютерной техники, она не потратила бы столько времени на решение этой проблемы. Но, живя среди волшебников, Алька несколько поотстала от маггловсого прогресса. Впрочем, вскоре она стала навёрстывать упущенное. Олег был не просто компьютерщиком. Он был увлечённым компьютерщиком. Можно даже сказать – «двинутым» компьютерщиком. Друзья в шутку называли его «хакером». Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Его одержимость компьютерами не желала помещаться у него внутри. Она требовала выхода. Поэтому Олег часто рассказывал Альке о возможностях этой техники. Рассказывал увлечённо, иногда даже восторженно. Алька быстро прониклась и стала подбрасывать ему практические задания: «А ты можешь найти мне вот этого человека?» Алька хорошо помнила имя и фамилию своего крёстного. Правда, насчёт отчества сомневалась, а год рождения могла назвать лишь приблизительно. Впрочем, и этих сведений хватило, чтобы разыскать его на просторах Интернета. К счастью, фамилия у него была не слишком распространённая. Трухин – это вам не Иванов с Кузнецовым. Так что вскоре Олег предоставил Альке все интересующие её сведения на блюдечке с голубой каёмочкой. Трухин Валерий Викторович. Депутат Госдумы. И домашний адрес. Всё просто. Эх, господа волшебники… Магия – магией, а компьютер – вещь полезная. Особенно, если знать, как с ним правильно управляться.

Первое письмо от Снейпа Алька получила, спустя неделю после своего бегства из Хогвартса. В нём он лаконично, без эмоций и сантиментов, требовал отчитаться, как она устроилась и не нуждается ли в чём-либо. О себе не сообщал ничего. Чувствовалось, что писал он это письмо с трудом, преодолевая себя. Он понимал, что обязан написать его первым – Алька не брала с собой сову, поэтому послать ему весточку о себе ей было не с кем. Она ответила пространным письмом, в котором умудрилась описать погоду, свои впечатления от города и собственный быт, ни разу не намекнув, где конкретно она находится. Ведь письмо могут перехватить. Зачем посторонним знать о том, где сейчас скрывается Алька. Он знает – этого достаточно. Алька постаралась описать всё легко и с долей юмора, чтобы профессор лишний раз не беспокоился о ней. Ему и без неё есть о чём переживать. Хогвартс сейчас – далеко не институт благородных девиц.

С тех пор они писали друг другу письма часто, очень часто. Как только прилетала сова с письмом, каждый немедленно писал ответ. Им обоим эти письма стали необходимы, как воздух. Они оба чувствовали это. Кажется, разлука сближала их больше, чем проживание бок о бок под крышей Хогвартса. Алькина обида на него быстро прошла. Её готовность всегда его понять, оправдать и простить, помогла ей и в этот раз почувствовать то, что чувствовал он. И если она не могла смириться с этим, то сумела, по крайней мере, оценить силу его преданности и благородство души. К тому же, Алька чувствовала, что он тоскует по ней, что ему её не хватает. И это хоть немного грело ей душу.

А Снейп действительно тосковал. Он никогда бы не подумал, что будет столь мучительно переживать отсутствие Эйлин. Иногда ему казалось, что его разрывает привычная тоска по Лили. Но, покопавшись в себе, он всегда обнаруживал, что не хватает ему как раз Эйлин – её голоса, презрительных гримасок, насмешливых фразочек, да просто её молчаливого присутствия. Когда в его жизни выдавались особенно тяжёлые дни, а ноша его казалась слишком невыносимой, он, дождавшись ночи, приходил в потайную комнату, которую раньше занимала Алька. Там всё оставалось по-прежнему, как будто она вышла ненадолго и вот-вот вернётся обратно. На кровати лежала её мантия, которую Алька сняла перед уходом. В те вечера, когда Снейпу казалось, что он больше не в силах вытерпеть всё, что происходит в Хогвартсе, когда ненависть во взглядах окружающих достигала убойных величин, когда он готов был взорваться изнутри – и гори оно всё синим пламенем – и Поттер, и Волан-де-Морт, и покойный Дамблдор с его играми – в такие вечера он подходил к Алькиной кровати, становился перед ней на колени и прятал лицо в её мантии, как будто ища в ней убежища от всех бед и страданий, от всего света, ополчившегося на него и желающего ему только одного – долгой и мучительной смерти. Он вдыхал её запах – и на сердце у него становилось легче. Снейп считал это слабостью, ругал себя за это, издевался над собой, но ничего с собой поделать не мог. Чем дольше он жил в разлуке с этой девчонкой, тем яснее понимал, как она нужна ему. Нужна… Нужна…

Алька постепенно вливалась в московскую жизнь. К Олегу приходили друзья. Он был не слишком общительным человеком, предпочитая личному общению за столом общение в сети. Однако, иногда и у него дома случались вечеринки. Алька не считала себя красавицей. Но некоторые парни смотрели на неё так, что Алька поняла – она умеет нравится. А то, что она нравилась Олежке, Алька знала уже давно. Впрочем, он вёл себя прилично, руки не распускал, целоваться не лез, честно соблюдая договор – без интима.

– Аль, как будем Новый год встречать? – однажды спросил он.

– А какие у нас варианты?

– Ну-у… Можно пойти к кому-нибудь на вечеринку. Или устроить её тут. Можно в клубешник закатиться….

– Мне пофиг, – ответила Алька. Ей действительно было всё равно. Единственный человек, с которым ей хотелось встретить Новый год, был далеко. А без него – какая разница.

– Ну, ладно, – вздохнул Олег, – что-нибудь придумаем.

Придумать Альке действительно кое-что нужно было. Что послать в подарок профессору из маггловских вещей – необычное и чтоб пригодилось? Алька бродила по магазинам, сама не зная, что ищет. Наконец, выбор был сделан. Такого подарка он точно не получит больше ни от кого.

Поначалу Олега очень удивляло появление сов в его квартире. Если не сказать – изумляло. Алька объяснила, как смогла – в их колледже есть команда ребят, которая интересуется дрессировкой сов. Альку попросили поучаствовать в эксперименте, когда узнали, что она уедет в Москву. Дрессировщикам стало интересно, насколько далеко может летать сова и найдёт ли она адресата.

– И как же она тебя находит? – поинтересовался парень.

– Да откуда же я знаю? Я их, что ли, дрессирую? Я только участвую.

Сову с письмом в Хогвартс Алька отправляла только тогда, когда Олега дома не было. Вскоре он привык и перестал обращать на сов внимание. Или сделал вид, что перестал.

Утром Рождества в Алькино окно постучалась сова. Это была не их со Снейпом обычная посланница. Ту, что обычно курсировала между Хогватсом и Москвой, Алька отправила накануне с подарком для Снейпа. А эту сову он специально послал, чтобы поздравить Альку с Рождеством. Она принесла Альке письмо от Снейпа, пузырёк с Животворящим эликсиром и пакетик с волшебными сладостями. В письме он сдержанно поздравлял Альку с Рождеством, не обращаясь к ней по имени. Писал, что новостей особых нет, большинство студентов разъехались по домам, и он намерен провести этот день в тишине и покое, с котом на коленях. За скупыми короткими строчками Алька отчётливо видела его кабинет и представляла его сидящим у камина с Севушкой на коленях. «Два Севушки….» – растроганно вздыхала Алька. Как же ей хотелось к ним, туда…

Сова от Альки прилетела к Снейпу ранним рождественским утром. Он первым делом схватил письмо и стал жадно читать его. «Господин профессор, – писала Алька. – Поздравляю Вас с Рождеством. Надеюсь, хоть в этот день вы сумеете хорошо отдохнуть. Жаль, некому за этим проследить, а сами вы вряд ли о себе позаботитесь. Посылаю Вам этот подарок в надежде, что он надолго прикуёт Ваше внимание и заставит провести несколько приятных часов в кресле у камина. Думаю, вы сумеете собрать эту адскую игрушку, разумеется, без применения магии. Мне это так и не удалось – вы сами в этом убедитесь, глядя на её внешний вид. Задача состоит в том, чтобы собрать каждую грань одного цвета. Успокоит ли она Ваши нервы или совсем наоборот – не знаю. Но от тяжёлых мыслей отвлечь должна. Говорят, есть магглы, собирающие эту головоломку за пять секунд. Приятного Вам дня, господин профессор…».

На этом месте Снейп прервал чтение и взглянул на подарок. Алька прислала ему кубик Рубика. Он был в разобранном виде – Алька действительно пыталась, но так и не смогла его сложить. Он повертел кубик в руках и продолжил чтение.

«.Ещё посылаю Вам это маггловское перо. Не понимаю, почему волшебники до сих пор не пользуются такими ручками. Они ведь удобнее, чем обычные перья….»

Снейп открыл футляр, в котором лежала авторучка. У Альки не было денег на дорогой «Паркер», но выбранный ею вариант был вполне статусным. Не дарить же Директору что попало! Далее в письме следовала инструкция, как наполнять ручку чернилами. Снейп на время отложил подарок и продолжил чтение:

«Не могу удержаться, чтобы не подарить Вам наше любимое лакомство…»

А кто бы сомневался! Снейп усмехнулся. Банку сгущёнки в её посылке он заметил сразу.

«А чтобы хоть немного улучшить Ваше настроение, вот Вам от меня праздничный анекдот:

Профессор Снейп любил зелья и логику. Зато не любил Поттера и праздники. Поэтому, просыпаясь после бурной вечеринки с гудящей головой, красными глазами и трясущимися руками, Гарри Поттер точно знал, что на тумбочке возле кровати его ожидают семнадцать абсолютно одинаковых емкостей и пожелтевший пергамент, на котором написано: «Рассол не в левой с конца колбе и не в середине. Серная кислота не справа. Царская водка не около синильной кислоты. Два из этих утверждений ложны. С добрым утром, мистер Поттер!»