Текст книги "Наши в Хогвартсе (СИ)"

Автор книги: Miss Doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

====== Глава 1 ======

Алька проснулась среди ночи. Она лежала, сжавшись в тугой горячий комок, подтянув ноги к животу и прикрывая голову руками. Привычный сон вновь вдавил её в тонкий больничный матрас, облил холодным потом и заставил сердце часто-часто колотиться где-то в горле. Хорошо, что она уже научилась не кричать из-за этого сна. Кричать нельзя. Иначе прибежит злобная тётка-медсестра и ширнёт укол. А у неё, у Альки, и так уже вся задница, как решето. И на руках живого места нет. Так что лучше она полежит в полутьме и успокоится сама, без всяких уколов. И поревёт тихо, чтобы никто её не услышал. Сон ей всегда снился один и тот же. В нём она из ночи в ночь переживала событие, случившееся три месяца назад. На майские они с родителями поехали на машине за город. На даче у крёстного было весело. Жарили шашлык, пели песни. Взрослые много пили, смеялись и даже купались в по-весеннему холодной речке. Детям была предоставлена полная свобода. Она, дочь крёстного Юлька и Юлькин младший брат Женька бегали, орали и хохотали до изнеможения. Просто так, оттого, что ярко светило солнце, трава была нежной, изумрудно – зелёной, а молодая листва – такой свежей и незапылённой, что дух захватывало. А ещё цвели сады, пели птицы, небо было голубым и бездонным, от запахов немного звенело в голове, а лето ещё не начиналось и было всё впереди, все три месяца нетронутого счастья… Всё случилось на обратном пути. Только они выехали за пределы дачного посёлка и разогнались на трассе, папа стал беспокойно что-то дёргать и на что-то нажимать. Алька поняла, что машина его не слушается. Они неслись всё быстрее. Напряжение повисло в салоне густым удушливым облаком. Мама, сидевшая на переднем сиденье, повернула к Альке бледное испуганное лицо и отчётливо приказала:

– Свернись калачиком. Подтяни ноги к животу и прикрой руками голову. Быстро!

Алька послушалась. Она не видела, что именно произошло. Только почувствовала удар страшной силы, дикую боль и… И всё. Когда она пришла в сознание, и маму, и папу уже похоронили. Страшно болела голова. Рука была в гипсе. И каждую ночь ей снился сон, в котором она в очередной раз неслась на этой проклятой машине и всё пыталась исправить ситуацию, как-то изменить ход событий. Но у неё ничего не получалось. Каждый раз машина разбивалась вдребезги, а Алька просыпалась с криком и в слезах. Ей делали укол, и она впадала в прострацию до следующего сна.

К ней в больницу никто не приходил. Когда она пришла в себя, следствие по делу уже было окончено. Несчастный случай. Неисправные тормоза. Хотя по дороге за город их машина была в полном порядке. Что же с ней могло случиться за то время, что они были в гостях у крёстного? Алька мельком слышала разговоры родителей о конкурентах. О том, как отцу тяжело строить бизнес в этой стране. О рэкетирах и разборках. Да, её отец был «новым русским». Из тех, кто «оседлал волну» перестройки в конце восьмидесятых. Детдомовский сирота, у которого хватило мозгов понять, что без денег и нужных связей в этой жизни не прорваться, он вовремя попал в нужную обойму. В техникуме, где он учился за счёт государства, Гена стал активно продвигаться по комсомольской линии. Комсорг группы, потом курса, зам. секретаря комсомольской организации техникума… Неглупый, общительный, гибкий, умеющий вовремя высказаться и вовремя промолчать, Геннадий понравился секретарю райкома, и тот выдвинул его на работу в райком комсомола. Парень обзаводился связями, обрастал нужными людьми, и, когда грянула перестройка, сумел с «товарищами по работе» организовать своё дело. Тогда многие комсомольские работники «попёрли» в бизнес. Не у многих хватило ума и изворотливости выжить в условиях стихийного рынка. У Геннадия Николаевича – хватило. Жили они значительно лучше, чем большинство людей в начале девяностых. Чем занимался отец, Алька точно не знала. Наверное, продавал что-то… Эх, знать бы, кто подстроил эту аварию… Уж она бы им отомстила. Алька сжимала кулачки, едва сдерживая злые горячие слёзы, вот-вот готовые брызнуть из её глаз. Хуже всего была неопределённость. Сначала Альке было всё равно, что с ней станет дальше. Она осталась одна. Острое чувство сиротства жгло её и не давало возможности заглянуть в своё будущее. Ей хотелось только одного – вернуть прошлое, чтобы всё, как раньше. Чтобы обнять маму, погулять с отцом. Чтобы вернуться домой после тренировки, а дома – тепло, вкусно пахнет, ужин готов… И от того, что этого у неё уже не будет никогда, Алька плакала целыми днями. Ей снова кололи уколы, она внешне успокаивалась, а душа её разрывалась от боли. Мучило её и то, что она не видела, как похоронили родителей. От этого её иногда охватывала безумная надежда, что они живы, просто от неё это почему-то скрывают. Это был как раз тот случай, когда надежда не приносит ничего, кроме вреда. Родных у Альки не было. Отец вырос сиротой. Его мать отказалась от него при рождении, и он всё своё детство провёл в детском доме, так и не дождавшись усыновления. Мамина мама была ещё жива, но после смерти своего мужа, Алькиного деда, пребывала в состоянии не совсем адекватном. Алька вспоминала слово, которое произносила мама по поводу бабушки: «не-де-е-спо-соб-ная». В общем, рассчитывать на неё было нечего. Крёстный дядя Валера с женой и детьми почему-то тоже в больницу не заявлялся. Наверное, боялся, что ему навяжут опекунство над Алькой. Странно. Она знала, что у её семьи были деньги. Разве дядя Валера не захочет получить над ними контроль, взяв Альку под опеку? А, впрочем, ей было всё равно. Всё разъяснилось, когда к Альке в больницу пришёл их адвокат Серафим Анатольич. Он сказал Альке, что всё их имущество было продано, а отцовский бизнес перешёл в руки дяди Валеры. Якобы, папа брал деньги у него в долг и не вернул. И теперь у неё, Альки, нет ничего, даже дома, в который она могла бы вернуться. В душе у Альки закипала ненависть. Какие же все они подлецы и негодяи! Разве они не видят, что это он, её крёстный, всё подстроил? Он организовал эту аварию, чтобы разом избавиться от всей их семьи и заполучить их бабки! А все вокруг делают вид, что ничего не произошло. Несчастный случай! Ах, папа, папа… Кому ты верил? Вы ведь с дядей Валерой были лучшими друзьями… Альку разрывало от чувства несправедливости и от желания отомстить. Чего она только ни делала с этим гадом в своих мечтах! Каких только казней для него ни придумывала. И кусала кулаки от собственного бессилия и от невозможности отомстить этому мерзавцу сейчас же, немедленно. В последнее время у Альки появился ещё один повод для беспокойства. Она стала замечать за собой некие странности, которых у неё до аварии не было. Однажды, когда вредная медсестра как-то по-особому больно сделала ей укол, Алька разозлилась и представила, как шприц вонзается в тело этой гадины. И потом с ужасом смотрела, как эта мегера колет сама себя пустым шприцем, крича от ужаса и пытаясь удержать непослушную руку и отвести её подальше от своего лица. Как-то санитарка, убиравшая в Алькиной палате, стала ругать её за пролитый на пол чай. Алька не знала, как это случилось, но только ведро с грязной водой оказалось на голове у этой бабы, а швабра лупила по этому ведру, пока та в ужасе вопила и звала на помощь. Прибежавшая медсестра увидела, что Алька лежит на кровати и не имеет никакого отношения к происшествию. Медперсонал стал с опаской заходить к ней. Лечащий врач Сергей Иванович сообщил, что скоро Альку выпишут. Готовятся документы для отправки её в интернат. Алька запаниковала. Неужели она не вернётся больше домой? Пусть даже там никого нет. Но это её дом. Там её игрушки, фотографии. Там её воспоминания о прошлой жизни. И вот теперь даже этого у неё не будет? Алька разрыдалась. Плафон у неё над головой с треском лопнул и засыпал осколками Сергея Ивановича. Он молча вышел из палаты. Вокруг Альки сгустилась тяжёлая атмосфера Её явно опасались и стремились поскорее избавиться. Алька не понимала, что с ней происходит. Однажды она зажгла взглядом матрас на соседней пустующей кровати. Или запустила тарелку ненавистной клейкой каши в лицо толстой раздатчицы из столовки. Всё это пугало не только персонал, но прежде всего, саму Альку. Кажется, ей грозил не просто интернат, а интернат для психов. Алькин страх рос, а с ним росло число необъяснимых происшествий, исходивших от неё. В один из душных летних дней, когда Алька, истосковавшись по свободе и свежему воздуху, валялась на больничной койке, обливаясь потом и изнемогала от скуки и мрачных мыслей, к ней в палату вошёл странного вида человек. Выглядел он, как обыкновенный волшебник из сказки. Длинные седые волосы, борода до пояса, добродушный взгляд голубых глаз из-под очков-половинок. Но одет был, как хиппи. Джинсы и клетчатая ковбойка. На ногах разбитые сандалии. А на голове странного вида шляпа, которую он, впрочем, войдя в палату, снял и держал в руках. Алька не удивилась. Она сама уже почти поверила в свою ненормальность. Ударилась головой во время аварии – вот результат. Возможно, этот тип – всего лишь её галлюцинация. От жары да на больную голову ещё и не такое может привидеться.

Старик поздоровался по-английски. Алька ответила. Английский она изучала с репетитором. То, что говорила ей Софья Михайловна, она понимала прекрасно. Но этот дед оказался настоящим англичанином, поэтому понимать его Альке оказалось сложно. Он это почувствовал и стал говорить медленно и отчётливо. По ходу разговора Алька всё больше убеждалась, что она спятила и интерната для психов ей не избежать.

– Мисс Алина, – у него это получилось, как «Эйлина», – позвольте представиться. Я – директор школы волшебства Хогвартс, которая находится в Великобритании. В нашей школе обучаются дети, наделённые магическими способностями. У вас эти способности выражены очень сильно. И появились они, как я понимаю, в результате перенесённой вами аварии и травмы. Я предлагаю вам стать ученицей Хогвартса и пройти семилетний курс обучения волшебству. Все затраты по обучению школа берёт на себя.

Алька слушала и понимала лишь одно – она окончательно поехала. Какая же, всё-таки, интересная галлюцинация. А раз так, можно полностью расслабиться и поиграть в эту игру, пока ей не ширнули очередной укол и не разрушили «чудесное видение». И Алька «включилась». Она, как могла, расспросила этого странного «директора» о том, чему учат в их школе, как там живут, что едят… “А ведь интересно рассказывает, – думала Алька. Надо соглашаться. Это же игра. Посмотрим, что будет дальше и надолго ли затянется этот глюк». И она согласилась. Школа волшебства – это же лучше, чем интернат для психов, правда?

– В таком случае, мисс Се-ве-ри-но-ва, – немного затрудняясь произнесением её фамилии, сказал старик, – я сейчас оформляю все необходимые документы, вас выписывают из больницы и мы отправляемся в Лондон.

Алька пожала плечами. В Лондон, так в Лондон. Она уже устала ждать окончания этой затянувшейся галлюцинации. А его всё не было. Наконец, старик вышел из палаты. Алька прикрыла глаза. Когда дед через какое-то время вернулся, она удивлённо уставилась на него.

– Собирайтесь, мисс, – обратился он к обалдевшей Альке. Та молча поднялась с кровати. Из одежды на ней была больничная ночнушка да казённый халат. Собирать Альке было нечего. Старик всё понял. Он молча взял её за руку и вывел из больницы. Оказавшись во дворе, Алька чуть не упала от свежего воздуха. Старик взял её за руку.

– Держитесь крепче, – сказал он. Что произошло потом, Алька не знает. Впоследствии она узнала, что это называется мудрёным словом «трансгрессировать».

Оглядевшись по сторонам, она поняла, что стоит в халате и старых тапках посреди огромного шумного города, и этот город – не Москва. Старик толкнул тяжёлую дверь старинного высотного дома, и они очутились в гулком прохладном подъезде. Поднявшись на второй этаж, позвонили в дверь. Её открыла женщина средних лет.

– Здравствуйте, господин Директор, – приветливо улыбнулась она, – А это наша новая ученица?

– Да, это мисс Алина (снова Эйлина) Северинова. Познакомьтесь, Эйлина, это профессор Черити Барбридж. Она преподаёт в нашей школе маггловедение. До начала учебного года вы поживёте у неё. Она поможет вам купить одежду и всё необходимое для учёбы. А я вас покидаю. У меня масса неотложных дел.

Старик вышел. А профессор Барбридж привела Альку на кухню, накормила её нормальной домашней едой, от которой Алька уже успела отвыкнуть, сидя на синих больничных супах и жидких кашах.

– Зови меня Черити, – сказала она Альке. Оставив её дома, Черити сходила в магазин и купила ей хоть какую-то приличную одежду и обувь. Теперь Алька, по крайней мере, могла выйти на улицу.

Лёжа ночью в старинной кровати, Алька наконец-то поняла, что всё, с ней случившееся – не игра воображения. Теперь ей предстояло поверить, что такое вообще возможно.

А поверить в происходящее оказалось невероятно трудно. Особенно девочке, ещё пару дней назад ничего не знавшей о существовании магического мира и волею судьбы вдруг очутившейся в Диагональном переулке. Ощущение нереальности не покидало Альку в течении дня, пока они с Черити бродили из лавки в лавку, покупая всё необходимое для Алькиной учёбы. В лавке Олливандера они задержались надолго. Старик-хозяин, приветливо поздоровавшись с ними, с интересом оглядел Альку, пытаясь понять, какую волшебную палочку предложить этой девчонке со странным акцентом. Удивительное сияние его невозможных глаз, казалось, просвечивало Альку, как рентген. Ей стало не по себе, но старик отвёл взгляд, сходил куда-то внутрь лавки и принёс футляр с изящной палочкой из какого-то светлого дерева.

– Ива, десять дюймов, жила дракона. Взмахните ею слегка, мисс, – сказал Олливандер, передавая Альке палочку.

Поняв из всего сказанного лишь последнюю фразу, Алька взмахнула палочкой. Стены лавки вдруг затряслись, аккуратно сложенные футляры посыпались на пол. Олливандер быстро выхватил палочку из Алькиных рук и со словами:

– Нет-нет, ни в коем случае! –вернул её на место. Он приносил ей футляр за футляром, но эффект был почти тот же. Олливандер озадаченно смотрел на расстроенную Альку. Она понимала, что что-то идёт не так. Ни одна волшебная палочка не желала слушаться её. Даже в руке все они лежали как-то не так, Алька чувствовала, как неудобно ей держать их. Вдруг глаза Олливандера вспыхнули, обдав Альку ярко-серебристым светом.

– Неужели? – Олливандера как будто осенило, – одну минуту, мисс.

Он быстрым шагом удалился вглубь помещения и вскоре вернулся, бережно держа в руках футляр, непохожий на все остальные, которые он приносил ранее. Открывая его, старик с каким-то особым чувством говорил:

– Карельская берёза. Очень дорогое и ценное дерево. Десять с половиной дюймов. И самое главное – волос из чёлки единорога. Это очень большая редкость, поверьте мне, мисс. Шерсть единорога – обычный наполнитель для волшебных палочек. Волоском из хвоста или гривы единорога тоже никого не удивишь. А вот волос из чёлки единорога может добыть лишь тот, кто завоюет его полное доверие. А это непросто, мисс, ох, как непросто. Это уникальная палочка. Её сделал не я, а мой друг. Он живёт в Норвегии. Каждая его палочка – произведение искусства. В его краях не нашлось волшебника, которого выбрала бы эта палочка. Да-да, мисс, именно палочка выбирает волшебника, а не наоборот. Так вот, он прислал её мне, в надежде, что у меня она скорее найдёт своего владельца. И она пролежала у меня… сколько же? – Олливандер задумался, подсчитывая что-то в уме, – Ну да, двенадцать лет. Сначала я предлагал её юным волшебникам, поступающим в Хогвартс, а потом перестал и вовсе забыл о ней. Попробуйте, мисс. Может быть, она ждала именно вас?

Алька мало что поняла из его монолога. Её запас английских слов был недостаточным, чтобы полностью уловить смысл этой прочувствованной речи. Зато Черити слушала Олливандера очень внимательно. Алька с опаской взяла палочку в руку и сразу же поняла, что вот оно, то, что нужно. Палочка лежала у неё в ладошке, как будто была специально выточена по ней. Алька почувствовала, как по её руке разлилось приятное тепло, словно маленькие искорки поползли от ладони вверх и разлетелись по всему её телу. Алька теперь уже смело слегка взмахнула палочкой, и эти искорки вырвались из кончика палочки золотистым фонтаном. Весь беспорядок, наделанный в лавке предыдущими попытками Альки, мгновенно исчез. Разбросанные футляры заняли свои обычные места. А в руках у Черити, неизвестно почему, оказался букет чудесных белых роз. Олливандер сиял:

– Ну, наконец-то она дождалась свою волшебницу! Мисс, вас ждёт великое будущее, поверьте мне. Столь уникальная палочка никогда бы не выбрала себе заурядную владелицу. Я поздравляю вас! С вас пятнадцать галлеонов.

Глаза Черити округлились от изумления. Заплатить такую цену за волшебную палочку из денег, выделенных на экипировку сироты бюджетом Хогвартса? Имеет ли она право на такое расточительство? Олливандер понимающе покивал, уложил палочку в футляр и подал его Альке, обращаясь при этом к Черити:

– Мисс Барбридж. Заплатите сейчас ту сумму, которую вам по силам отдать. Остальное выплатите позже. Я не имею права разлучать палочку с той, кого она выбрала своей хозяйкой.

– Благодарю вас, господин Олливандер, – Черити облегчённо вздохнула, – видите ли… Эта девочка будет учиться полностью за счёт бюджета Хогвартса, поэтому я не могу превысить смету расходов без согласования с директором.

– Думаю, директор не будет против таких расходов. Расскажите ему про эту палочку. Он поймёт, что в его школе появилась необычная волшебница. Привет Альбусу, – Олливандер довольно улыбался, выпроваживая их из лавки.

Теперь в чемодане у самой нищей студентки Хогвартса лежала самая дорогущая волшебная палочка из всех, проданных Олливандером за последние десятилетия.

====== Глава 2 ======

Алька, пыхтя и отдуваясь, толкала перед собой тележку, гружёную огромным чемоданом и клеткой с совой. Зачем ей сова, Алька так и не поняла. Посылать письма ей было некому и некуда. Но раз так положено, то почему бы и нет? Профессор Барбридж помогала ей. Черити шла налегке, потому что вещи свои она заранее отправила в замок. На вокзале она присутствовала лишь для того, чтобы сопроводить мисс Северинову к Хогвартс-экспрессу. Заминка случилась перед барьером между маггловской и магической платформами. Алька никак не могла его преодолеть. Она разгонялась с тележкой, но перед самой стеной резко тормозила. Память о пережитой аварии не позволяла Альке врезаться в эту стену. На подступах к ней у Альки начинала дико болеть голова, и девочка замирала на полном ходу, доводя Черити до белого каления. Наконец профессор Барбридж схватила Альку за руку так крепко, что она не смогла вырваться, и они обе проскочили-таки проклятый барьер.

Оказавшись на платформе, заполненной народом, они с трудом нашли вагон, где ещё оставались свободные места. Черити помогла Альке затащить вещи в купе, пожелала ей счастливого пути и, взмахнув на прощание рукой, сказала:

– До встречи в Хогвартсе.

Алька помахала рукой в ответ и перевела взгляд на своих попутчиков. В купе сидели двое мальчишек, судя по всему – тоже первогодки, как и Алька. Один был рыжий, веснушчатый, высокий и нескладный. Второй – черноволосый и в очках. Первый смотрел на второго со странной смесью любопытства и восхищения. Второй, казалось, был смущён его вниманием.

– Познакомимся? – Алька решила взять инициативу в свои руки. Мальчишки удивлённо переглянулись.

– Ты откуда приехала? – спросил рыжий.

– Из России. Что, заметно? – Алька набычилась, готовая к отпору.

– Заметно. Акцент ужасный, – рыжий, кажется, не собирался ссориться.

– Да знаю я, – Алька вздохнула.

– Ничего, это со временем пройдёт. Будешь со всеми разговаривать и привыкнешь, – успокоил её темноволосый.

– Надеюсь. Меня зовут Алина, – привычно произнесла она первую выученную по-английски фразу.

– Меня – Рон, – представился рыжий.

– Меня – Гарри.

– Представляешь, с кем ты едешь в одном купе? – Рон не смог сдержать своего восхищения.

– С кем? – Алька никак не могла понять, чем оно вызвано, но решила из приличия проявить заинтересованность.

– Это же Гарри Поттер! – воскликнул Рон.

– И что? – не разделила его восторга Алька.

– Ты что, совсем ничего не слышала о Гарри Поттере? – глаза у Рона стали круглыми, как у совы.

– Нет, – спокойно ответила Алька, – Чем ты знаменит? –обратилась она к Гарри. Тот пожал плечами. За него ответил Рон:

– Ведь это он победил Того-кого-нельзя-называть! Он пытался убить Гарри, но не смог! Наоборот, сам погиб! У Гарри после этой встречи остался шрам на лбу! Как можно этого не знать? – Рон был возбуждён и искренне недоумевал.

– Откуда же я могла всё это узнать? – пожала плечами Алька, – и кто это вообще – Тот-кого-нельзя-называть?

– У вас что, в России, никто не слышал эту историю? – удивлению Рона не было предела.

– Не знаю. Мои знакомые точно не слышали.

– Подожди… – Рона вдруг осенила догадка, – ты из магглов, что ли?

– Кто такие магглы? – разговор начал утомлять Альку.

– Ну, магглы…. Не волшебники. Те, кто не умеет колдовать.

– А-а-а… Ну да. Волшебников среди моих родных и знакомых не наблюдалось.

– Только ты? –посочувствовал Рон.

– И у меня ничего такого не наблюдалось… Пока в аварию не попала, – неохотно произнесла Алька.

– Ничего себе! Разве так бывает? – Рон недоверчиво покосился на неё. Казалось, она заинтересовала его даже больше, чем Гарри. Алька молча пожала плечами. Ей не хотелось об этом говорить, поэтому она спросила:

– А вы оба из волшебников? У вас все родные – маги?

– Кажется, да, – ответил Рон. – Хотя…у мамы двоюродный брат из магглов, бухгалтер, но мы о нём никогда не говорим.

– А у меня вся родня – магглы, – подал голос Гарри. – Тётка, её муж и сын. Зато родители – волшебники.

– Что-то вы все тут такие волшебные… Даже неуютно как-то, – Алька загрустила.

– Ничего. Ты не одна такая, – заверил её Рон. – в Хогвартсе есть те, к у кого родители магглы. Знаешь… Если тебя будут обижать из-за этого, говори мне, я разберусь.

– А что, могут?

– Ну-у-у… Там есть дети из древних и знатных волшебных семей. Особенно их много на Слизерине. Они могут выпендриваться перед такими, как ты, – Рон замялся.

– Спасибо, – Альке всё меньше и меньше нравился этот разговор. Оказывается, её перспективы в этой школе волшебства были не столь уж радужными. Впрочем, смотря с чем сравнивать. Интернат для душевнобольных, пожалуй, всё-таки похуже будет, подумала Алька, а вслух добавила, – постараюсь сама справиться. А что такое Слизерин?

– Ты и этого не знаешь?! – Рон опешил.

– Нет. А что?

Рону пришлось прочитать Альке целую лекцию о Хогвартсе, и о его факультетах с личными комментариями Рона по поводу тех, кто на них учится. По всему выходило, что на Слизерин Альке попадать не стоило. Гарри тоже слушал с интересом, и Рон чувствовал себя польщённым.

– А как распределяют по факультетам? – поинтересовалась Алька.

– Не знаю, – Рон вздохнул, – Фред говорил, что придётся проходить какие-то испытания и это очень больно. Но, наверное, он, как всегда, шутил.

А потом Гарри угощал всех сладостями. Альке было жалко есть шоколадную лягушку. Она смотрела на мальчишек и думала, что они вполне неплохие ребята и было бы здорово оказаться с ними на одном факультете.

Алька вместе со всеми первокурсниками стояла на берегу озера и смотрела на замок. У неё дух захватило от сказочной красоты этого удивительного сооружения. Алька ещё долго любовалась бы этим великолепием, но огромный бородатый мужик велел всем садиться в лодки, и они поплыли к замку. Потом Алька стояла в плотной толпе оробевших первокурсников, ожидая неизвестно чего, пока, наконец, профессор Мак-Гонагалл не привела их в Большой зал. И снова Алька поразилась необыкновенной красоте этого величественного помещения. А когда она отвела взгляд от потолка, перед шеренгой первокурсников уже стоял табурет, на котором лежала старая, потёртая, грязная и залатанная шляпа. Алька вздрогнула, когда шляпа запела. Девочка никак не могла избавиться от ощущения, что она сошла с ума и всё, что с ней происходит – это бред воспалённого воображения. Пока Алька боролась со своими сомнениями, шляпа допела песню, и процедура распределения началась. Мак-Гонагалл вызывала первокурсников по списку. Они по очереди садились на табурет и надевали на голову Распределяющую Шляпу. Вот она уже отправила Гарри на Гриффиндор. Алька заволновалась. Она тоже хотела на Гриффиндор. Не потому, что ей льстило знакомство со знаменитым Гарри. Алька так и не поняла, что такого особенного в этом мальчишке. Просто они с Роном были её единственными знакомыми среди учеников школы, и Алька уже начала понемногу тянуться к ним.

– Северинова Эйлина, – с трудом выговорила Алькино имя профессор Мак-Гонагалл.

«И эта туда же! – недовольно подумала Алька, – сколько можно коверкать моё имя?» Она понимала, что написанное по-английски, её имя звучит именно так, но… Но ведь собственные имена не изменяются, правда? И если её зовут Алина, будьте добры называть её правильно.

Разумеется, она не могла видеть, как посмотрел на неё один из преподавателей, сидящих за столом – мрачный тип с длинным носом и сальными волосами, одетый в чёрное. Странное созвучие имени этой девчонки с именем его матери и её фамилии – с его собственным именем тревожно царапнуло слух. Снейп внимательно пригляделся к Альке. Ишь ты. Спину выпрямила, нос задрала и с гордым видом что-то говорит Мак-Гонагалл. Волосёнки какого-то мышиного цвета заплетены в тоненькую косичку, нос курносый, бледная, невзрачная, а гонору-то… Даже издалека видно. Он не слышал, что именно говорила девчонка, но заметил, как Минерва чуть склонила голову набок и искоса с интересом взглянула на неё.

– Меня зовут Алина. А-ли-на, – Алька отчётливо, по слогам произнесла своё имя и взгромоздилась на табурет, нахлобучив на голову эту мерзкую грязную шляпу.

– Сли…

– Нет! – мысленно выкрикнула Алька, – Я не хочу в Слизерин!

– А придётся, – насмешливо прозвучал у неё в голове голос Распределяющей шляпы.

– Нет!

– Так надо, девочка.

Алька готова была поклясться, что эту фразу шляпа произнесла по-русски, голосом, каким говорят суровые, но справедливые милицейские полковники в советских фильмах. Весь диалог происходил у Альки в голове.

– СЛИЗЕРИН! – объявила шляпа.

Алька слезла с табурета, швырнула на него эту пакостную тряпку и гордо проследовала к слизеринскому столу, где её встретили жиденькими аплодисментами. Снейп ещё раз взглянул на девчонку и переключил своё внимание на Гарри.

После ужина первокурсников отвели в факультетские гостиные, а оттуда – в их спальни. Все были слишком утомлены событиями этого долгого, насыщенного дня, поэтому уснули очень быстро. У Альки, расстроенной результатом распределения, не было сил на переживания. Она отключилась мгновенно. «Может быть, мне ещё удастся перейти на другой факультет», – думала она, проваливаясь в сон.

Поздно вечером профессор Снейп просматривал личные дела первокурсников, попавших на его факультет. Обычные дети, в основном чистокровные. Среди них несколько полукровок, но тоже вполне благополучные. Зато Алькино дело приковало к себе его внимание надолго. Девочка из далёкой неизвестной России. Двенадцать лет. До нынешнего лета никаких магических способностей не проявляла. Обычная маггловская семья. После травмы, полученной в аварии, во время которой потеряла всех родных, у неё открылся мощный магический дар. Откуда и каким образом – непонятно.

Снейп недоумевал. Как она могла попасть на Слизерин? «Эта старая дура совсем из ума выжила! – – думал он о Шляпе без всякого почтения, – Девчонке тут придётся несладко. Что делать нищей грязнокровке-иностранке среди всех этих богатеньких чистокровных снобов?»

Та-ак… Волшебная палочка… Однако… Уникальная, единственная в своём роде. От этой барышни можно ожидать всяких сюрпризов. Год обещает быть нескучным. Как будто ему Поттера мало. Вылитый отец. А глаза… Мерлин, он едва смог заставить себя оторваться от этих глаз. Нет, всё. Хватит с него на сегодня. Снейп потёр виски, потянулся, хрустнув костлявыми конечностями и встал из-за стола. Спать. И постараться не думать о глазах Гарри Поттера. О ЕЁ глазах.

На следующее утро Алька первым делом попыталась отыскать профессора Барбридж. Стараясь не упустить Черити из виду после завтрака, Алька еле догнала её в коридоре. Толпы студентов, снующих в разных направлениях, едва не помешали ей сделать это. Но она нужна была Альке, как воздух, а если уж ей что-то было нужно, она шла до конца.

– Профессор Барбридж! – громко позвала Алька.

– А-а-а, доброе утро, Эйлина, – Черити приветливо улыбнулась девочке. Та даже не стала возражать против того, что её имя снова произнесли неправильно. Не до того, и времени в обрез.

– Профессор Барбридж, скажите, можно мне перевестись на другой факультет? Я не хочу на Слизерин, – отчаянно взмолилась Алька.

Черити удивлённо уставилась на неё. Алька смотрела такими просящими глазами, что ей даже стало немного жаль девочку.

– Видишь ли… – Черити замялась, – это невозможно. Если уж Шляпа распределила тебя на какой-то факультет, тебе придётся учиться там до окончания школы.

Сердце Альки ухнуло вниз, подбородок задрожал и защипало в носу.

– Совсем-совсем ничего нельзя сделать? – спросила она упавшим голосом, уже зная ответ.

– Совсем ничего. Не расстраивайся, – Черити потрепала Альку по плечу, – факультет, как факультет. Ничего плохого с тобой там не случиться.

Черити лукавила. Она, как и Снейп, была крайне удивлена вердиктом Распределяющей шляпы и даже немного опасалась за судьбу девочки. Она понимала, что проблемы у мисс Севериновой явно будут. И они не заставили себя долго ждать.

В первый день после занятий профессор Снейп собрал первокурсников в гостиной Слизерина.

– Итак, я ваш декан. Зовут меня Северус Снейп. Я буду преподавать у вас зельеварение. Надеюсь, вы всегда будете вести себя так, чтобы не уронить честь нашего славного факультета. По всем возникающим у вас вопросам обращайтесь к старостам. Они достаточно компетентны, чтобы помочь вам влиться в учебный процесс. Если возникнут проблемы, которые не под силу решить старостам, можете обращаться непосредственно ко мне. Но запомните, я – не нянька и утирать вам носы не собираюсь. Вы уже достаточно взрослые и самостоятельные люди. В общем, добро пожаловать на Слизерин. Вопросы есть?

Вопросов не было. Альке этот декан жутко не понравился. Длинные сальные патлы, огромный крючковатый нос, нездоровый цвет лица…. «Конечно, сидит постоянно в этом подземелье, солнца не видит. И у меня рожа станет такой же зелёной, если я тут поживу с недельку…» – Алька вздохнула.