Текст книги "Отражение стрекозы (СИ)"

Автор книги: Мира Качи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4. Возможна ли дружба?

«Takemetonewworldanywhere

어디든

답답한 이 곳을 벗어 나기만 하면

Shining light light

빛나는my youth

자유롭게 fly fly

나숨을셔»

BOL4(볼빨간사춘기) – Travel(여행)

«Прошла неделя. Прошла целая рабочая неделя с писательницей Сон. Я в восторге. Никогда бы не подумала, что мне будет так приятно находиться с чужим человеком. Ранее я боялась, что в конце концов так и не смогу поладить с госпожой, но сейчас понимаю: мы с ней похожи»

– Ты чего, Мирэ?

– А, что? – Будто проснувшись ото сна, я стала озираться по сторонам.

– Посмотри на руки.

Госпожа Сон указала подбородкам на меня и вернулась дальше писать текст на компьютере.

Взглянув на себя, я поняла, что пока отвлеклась на мысли, коробка в руках наклонилась и стала соскальзывать, из-за чего вещи внутри чуть не упали на пол. Это были всякие книги из библиотеки для того, чтобы рукопись госпожи Сон была интереснее. Но думаю, что она больше смотрела на картинки, находившееся внутри.

Я поставила коробку рядом с диваном, а после села на него. Ранее Джэхён, говорил, что помощники бежали от госпожи Сон. Спустя три дня вспомнился один случай и теперь я понимаю, к чему, а точнее из-за кого он был.

***

Это был мой второй месяц работы в издательстве. Тогда я думала лишь о том, как не налажать на первой в жизни работе.

– Госпожа Сок, я больше так не могу! – послышался сквозь музыку через наушники умоляющий женский голос.

– Госпожа Гу… не волнуйся… все хорошо…

– Ни за что! Чтоб еще раз… работать…

– Может быть… хорошая… деньги

– Что… Сон… ад… пошли на…

И после последней фразы женщина вышла из офиса и громко и злобно закрыла дверь

***

Скорее всего я запомнила это более-менее хорошо, потому что тогда был дебют ENHYPEN. И весь разговор как раз проходил под их песню «Flicker». Как же в голову врезались эти строчки:

Ты чувствуешь всё больше и больше, ты чувствуешь, чувствуешь это

Этот сверкающий момент

Я чувствую это всё больше и больше, я чувствую, чувствую тебя

И нас, что связанны друг с другом

«Эх, было же время».

– А чего теперь вздыхаем?

– А! Я вздохнула?

– Ага, а еще странно пялилась в одну точку, что я подумала звонить в психушку, – пошутив, начала хихикать госпожа Сон.

– Ха. Ха, – выделив слоги, всего лишь ответила я.

Госпожа перестала печатать и оторвалась от компьютера.

– Ну чего ты, Мигури? – Похлопала ресницами писательница

Мигури. Соединение слов моего имени и енота по-корейски. Иногда госпожа в шутку так меня называет. Оригинально, конечно, да и не оскорбляет меня, но если она использует это обращение – значит, что сейчас она из-за чего-то нервничает.

– Всё в порядке, госпожа Хани?

– Дааааа

Хоть писательница и улыбалась, но её выдавал слабый тик у левого глаза.

– А что… если я не поверю?

Госпожа Сон нервно хмыкнула. Прозвучал короткий, но мелодичный звук из телефона. Писательнице пришло сообщение. У меня был поставлен звук бульканья, поэтому мы никогда не путали, что и кому пришло.

Писательница отвернулась от меня, глянула в засветившейся экран и ругнулась:

– Щибаль[1]!

[1] 씨발 – бл*ть

Ещё за эту неделю мы так стали близки, что Сон Хани совсем не стыдиться – хотя волновались ли она вообще от этом – материться в моем присутствии. За день я могу услышать, как минимум, три матерных слов.

«Ты кормишь меня – значит близка мне, потому думаю, что скрывать настоящую личность нельзя», – сказала во вторник писательница после того, как я приготовила ей рапокки с кимчхи. Не сказала бы, что ради рапокки можно душу продать, но ттокпокки с рамёном, яйцом и овощами, залитые острым соусом кочхуджан были чудесными.

– Ах, это щипсэги!

Я встала и подошла к столу госпожи. Писательница повернулась ко мне, все еще держа телефон в руке.

– Мирэ, ты сильно занята в последние дни?

«Занята? Если подумать, то меня перестали трогать, после того, как я стала помогать госпоже Сон. Теперь я выполняю лишь её поручения».

– Я сейчас подумала, что нет. А в чем дело?

Сон Хани весело сощурилась, встала из стола, положила руку ко мне на плечо и радостно произнесла:

– Готовься, мой енотик, мы едем в путешествие!

***

Мы отправлялись в Кванджу. Об этом я узнала, уже войдя в поезд.

– Даже не знаю, как я доверила вам свои данные… – пробормотала, пока следовала за впереди идущей писательницей Сон, что искала наши места. Она держала в одной руке билеты, а в другой – телефон.

– Что ж, к сожалению, взять на тебя кредит не удалось. – Включился режим нервничающей госпожи-шутницы, и неряшливая гулька с красными волосами покачнулась в такт смеха.

Госпожа Сон за эти часы постоянно посматривала на телефон и резко дергалась, если он издавал звук уведомлений.

– Шутка не удалось, да? – Писательница вполоборота посмотрела на меня, и на её лице виднелось некая усталость.

– Всё ок, – Успокаивающе улыбнулась ей. Госпожа Сон хоть чуть-чуть, но расслабилась.

– Вот тут наши места!

Писательница дошла до конца и остановилась у сидений с правой стороны, рядом также находился переход с туалетом. В вагоне находилось не так много людей, но это из-за того, что сегодня был понедельник. Госпожа Сон уступила место у окна, но я села у входа.

– Хм, а мне показалось, что ты любишь сидеть у окна, – скрывая радость, поразилась она.

– Люблю, но что-то у меня нет сейчас настроения там сидеть.

– Ну хорошо, – прошептала, как будто мурлыкая, писательница.

«Насколько я помню, нам ехать не менее двух часов из Сеула в Кванджу. Думаю, это идеальное время почитать новую рукопись».

Я наклонилась к рюкзаку, что оставила у ног и учуяла… карамель, соль… морскую соль, а также услышала шуршание. Повернувшись, посмотрела на писательницу. Она из какого-то магического тайного кармана достала пакет с дальгоной, хрумкала сладость за обе щеки и смотрела в окно еще не отъехавшего поезда. Достав уже наконец рукопись, выпрямилась на сиденье. Спина немного неприятно хрустнула. Расслабив тело до конца, я чуть повернула голову к госпоже Сон.

«Если подумать, то Сон Хани часто пахнет корейской печенькой и морской солью. Неужто имеет внутренние запасы дальгоны? Но если и так, то откуда же соль?», – я неосознанно хмыкнула и улыбнулась.

– Мирэ, ты тоже хочешь? – с набитым ртом предлагала писательница, протягивая пакет в мою сторону.

Я отрицательно покачала головой.

– Вы часто едите дальгону?

– Сколько себя помню. – Уголки ее губ чуть приподнялись. – Особенно после девяти лет… – госпожа опустила глаза и о чем-то задумалась, даже перестала есть конфеты.

«Если девять, то скорее всего восемь по международному возрасту».

Почувствовав напряжения, я решила сменить тему:

– Госпожа Сон, я тут начала читать вашу рукопись, и мне интересно кое-что.

Писательница вмиг оживилась и вспомнив о дальгоне, продолжила её есть.

«В следующий раз спрошу про морскую соль».

– Я тут остановилась на моменте, когда в сюжете упоминается Щин…

– Правильно – Шин, – поправила писательница.

– Ааа, так вот почему написано с китайским иероглифом имя.

– Вообще… – Госпожа разжевала кусок конфеты и сглотнула его. – я хотела написать его сразу настоящим именем, но подумала, что пока еще рано для этого.

– А какое настоящее?..

Писательница повернулась ко мне:

– Ты хочешь словить спойлеры?

Я приблизилась к ней:

– Это моя работа, госпожа Сон. Знать то, что не знают другие читатели.

Писательница захихикала.

– И то верно… – она надкусила новую дальгону и продолжила: – его зовут Момотару…

– Как мальчика-персика из японской сказки?

– Верно. – Госпожа щёлкнула. – Когда ты дойдешь до последней строчки главы, то почему у него такое необычное имя, даже для Михвы, где он живет.

– Михва, значит… красивое название.

– У него и название красивое – «Красивый цветок» с китайского.

– Ммм…

«Так, я что-то подзабыла спросить, что хотела…Ааа, точно!»

– Госпожа, а что вы можете сказать насчет того, что я увидела…

– А что там? – она наклонилась к тексту.

– Я мельком увидела, что он работает кисэн… это потому что он…

– Неа. – писательница съела очередную конфету и объяснила: – С детства Шин – он любит больше, когда его так зовут – был брошен матерью, которая являлась дэилькой, уроженкой страны на востоке. Он до хера везуч, поэтому в возрасте трех лет одна влиятельная госпожа и хозяйка дома кисэн его нашла. У госпожи Ли не было детей, да она и не смогла бы их завести из-за тяжести клейма кисэн. По этой причине она решила взять к себе ребенка, и – да, она знала, что он мальчик. Однако жесткость и жадность везде одинакова, поэтому раньше или позже мальчика могли бы продать в рабство. Не известно, что бы делали с таким андрогинным ребенком. – Госпожа Сон прекратила есть и посмотрела на меня.

– Ясно… а как же тогда он начал помогать герою, если Йенгук, недолюбливать женщин?

– О, ты дошла до этой части? Одобряю!

Писательница захватила новую дальгону, но не торопилась ее есть.

– Все просто, Мирэ. Шин – это смесь бунтаря и в то же время верного пса, можно даже сказать, что он цундэрэ. Однажды в возрасте… сколько ему там было, хм… в шестнадцать примерно Шин сбежал. Он не хотел принять тот факт, что ему легче жить в роли женщины, чем мужчины, да еще и головные боли тогда начались. В общем, он сбежал в непонятном направлении и скитался по улицам, питаясь объедками. Он не крал еду, потому что это делали лишь дно общества. Шин и работу найти не мог, все извращенцы сразу пытались его себе заполучить. Так, одним зимним днем его нашел Йенгук. «Разве персик может выжить в суровой зиме?» – спросил герой. «Может, если бы он был похож на обычный желудь». «Даже желудю будет обидно такое слышать, парень!» – фальшиво с обидой воскликнул господин Йенгук. Такими словами начался их первый разговор. Естественно, после пары милых разговоров с главным героем, он вернулся в дом кисэн…

– Но место, что он посчитал своим домом и куда мог всегда вернутся, стало домом Йенгука, верно?

Госпожа Сон повернулась ко мне и одобряюще покачала головой.

– Там ещё много чего в их отношениях, но главное – Муён и Шин стали не просто так товарищами, друзьями, порой и детьми Ким Йенгуку. Он хоть и та ещё тварюга, но если станешь близким с ним, то поймешь какого это находится в безопасности и доверии.

– Что-то мы далеко ушли от Шина, хех. Есть какие-то последние слова, что точно заставят меня в тотчас продолжить чтение?

– Конечно! – писательница положила на колени пакет со сладостями и прошептала: – Одну из струн щипнут, и она начнет звучать…

Глава V. Отрывок из новеллы: Шин

Жара. Как же я ненавидел эту идиотскую духоту. Спасал только мамгукский веер, который недавно мне подарил ещё один глупый клиент.

– Пфф, – вырвалось изо рта вместе с дымом, что с ветром ушел вдаль.

Я полулежал на мягких подушках у открытого окна и курил измельченной имбирь из длинной деревянной трубки с металлическим мундштуком и чашей на конце. – Как же душно, хаа.

«Йенгук сегодня должен поехать в Самсу и проверить пуджок, что нашли на месте преступления первой жертвы».

Пуджок являлся амулетом или оберегом в виде прямоугольной полоски из белой (редко жёлтой) бумаги с написанными на нем пожеланиями черными чернилами. Однако его можно было сделать и проклятием, стоило только иметь много негативной энергии, злого умысла и жертвенную кровь, чаще всего человеческую. Недавно один из стражников во время ночного обхода с фонарём, проходя мимо дерева, где убили господина Пи, заметил что-то жёлтое, выглядывающее из земли у корней. Он приблизился и начал доставать предмет. Когда стражник вытащил уже до середины и всмотрелся в красные непонятные письмена на бумаге, то не на шутку испугался и, резко дернувшись, порвал пуджок. По его словам, после того, как он это сделал, предмет в ладони самовоспламенился и последние остатки в виде пепла унес ветер.

«Да уж, ну и ночка будет у Йенгука с малышом Ёном, но это не мои проблемы, пф»

Веер стал всё хуже и хуже работать, а кожа слипаться. От этого я курил все чаще и сильнее.

– Мой господин, больше не могу, – вымученно произнес слуга Сун. – Я здесь с самого утра, а сейчас уже день.

Нехотя поворачивав голову и тратив попросту силы, я проигнорировал слова. Прошло пару секунд, и слуга снова заныл:

– Ну, господин Шин, будьте благосклонны к своему ничтожному слуге и пожалейте его.

Со спины так и чувствовался щенячий взгляд Суна. Все-таки мне пришлось повернуть голову к слуге. Лениво вытащив трубка изо рта, я лишь грозно сказал:

– Сун!

Слуга быстро опустил взгляд, упал на ноги и стал вымаливать прощение:

– Простите, господин Шин! Слуга Сун был не прав. Я заслуживаю наказание – убейте меня!

– Хм.

Я спустился с подоконника. Светло-голубая ткань чхимы шумела под ногами при каждом моем движение. Подойдя к слуге, поднял его подбородок кончиком трубки. На меня смотрел мальчишка где-то пятнадцати лет. Он стеснялся, но глаза блестели от ожидания того, что будет дальше. Перед глазами вспыли воспоминания, и я чуть не улыбнулся, но все перекрыло кое-что неприятное.

– Уходи.

– Что?

– Живо! Уходи! – я крикнул.

Сун не переспрашивая во второй раз, оставил веер на одном из столиков и убежал из комнаты. Слуга даже забыл поклониться перед выходом, так он поспешил

– Агх.

Я взялся за голову. Боли снова начинались. Зрение стало плыть, а в левой части как будто тысячи мелких иголок втыкалось внутрь черепа. Я быстро взял трубку и вдохнул имбирь. Дым вышел же сразу.

– Как же полегчало… Сраная жара.

Выпрямившись, я понял, что зрение вернулось в норму. Агрессии как не бывало. Вспомнив лицо убегающего слуги, стало немного грустно.

– Теперь он тоже уйдет, а мы познакомились только сегодня, эх. – Выдохнул новый дым изо рта. – Но он был похож так на того мудака… Жалко, что я не смогу поиздеваться над ним больше.

Я вернулся к подушкам и окну. За пару минут голубое, наполненное пушистыми облаками небо, окрасилось в фиолетовый и темно-синий цвет. Громоздкие тучи висели над городом и казалось: они в любой момент могли рухнуть на землю. В воздухе пахло дождем, а ветер все усиливался. Погода за окном явно не советовала выходить на улицу.

– Надеюсь, это не предвещает беды, иначе сегодня у меня нет настроения нести трупы на спине, – я шептал, пока мои желто-розоватые волосы, напоминавшие чем-то оттенки рассвета, развевались на ветру.

Глава 6. Погуляли, называется

«When you stare into the abyss

You can dream Into the abyss

When you fall into the abyss

It could be wonderland like Alice»

Suran (수란) Coogie (쿠기) – Into The Abyss

После полудня мы приехали в Кванджу. Госпожа Сон пока не просветила меня, что мы будем здесь делать, поэтому, слепо доверившись, я шла за ней хвостиком. Добравшись до отеля, она все-таки немного приоткрыла тайну:

– Ух, – Она плюхнулась на первую попавшеюся кровать у входа. – сегодня будет очень интересный день!

– И что мы будем делать госпожа Сон?

Я аккуратно положила сумку писательницы на стул, а свой рюкзак кинула на кровать у окна. Комната была наполнена светом, белье – чистым, отлично помытые стаканы без разводов, как всегда, стояли на столе. Человеческие удобства в виде собственной ванной комнаты, кондиционера и телевизора для просмотра дорам также имелись в номере.

– Компания не поскупилась на нас, – высказалась я.

– Еще бы! – Госпожа Сон приоткрыла один глаз. – Денег нельзя жалеть, иначе, пожалев палец, потеряешь ладонь.

– Пожалеть, палец, терять…

– Не знаешь? – Теперь писательница полностью открыла глаза, чтобы затем ошарашенно на меня смотреть

– Скорее не понимаю.

– Так, в следующий раз надо тебя подучить китайским пословицам, а то как ты будешь читать спин-офф Ветра. В общем, на примере молока поясню. Ты заходишь в магазин и видишь два молока: одно свежее и дорогое, а другое, наоборот, дешевое и просроченное. Пожалев деньги, ты выбираешь просроченное. А после того, как ты выпила это молоко, эффект не заставляет себя долго ждать, и в последующие дни ты сидишь на пердальнике.

– Хм, теперь поняла. Соглашусь с пословицей. – Чуть улыбнулась я, а в голове все вертелась мысль:

«С Сон Хани явно не будет скучно».

– Тогда что ж… – Писательница встала, подошла к сумке и начала что-то искать в ней. – Мы немного поговорили, а теперь за дела.

Госпожа Сон вытащила маленький в нежно-мятном оттенке блокнотик. На нем была нарисована изящная серебряная стрекоза. Писательница открыла страницу с закладкой и пропела себе под нос что-то похожее на:

– Кэри он, кэри оон.

***

– Но почему вы, писательница Сон, захотели приехать именно сюда, в Кванчжу, а не в Тэгу или в Вончжу, к примеру? Насколько я знаю в Тэгу есть парк Пхальгонсан, а в Вончжу много храмов и пару парков, да даже Храм Девяти Драконов соблазняет своим названием.

Хоть и маленькими шажками, но я пыталась расколоть госпожу Сон. Тем временем мы отдалялись от отеля в сторону дороги. Удобно, что компания решила нас еще побаловать, поэтому менеджер забронировал номер в центре города.

– Что ж… это интересный вопрос. По правде, я хотела туда съездить, но! – Писательница резко повернулась и, показывая палец, объяснила: – Палец!

– Что?

– Мой палец выбрал этот город, – она уверенно говорила.

– Чего? Я не поняла.

Хани опустила палец и стала смотреть на ладонь. Она, покачивая головой, улыбалась сама себе.

– Мой дорогой палец тыкнул на Кванчжу, когда я не могла выбрать, куда хочу.

– Вы тыкали на карту? – Я недоверчиво на нее смотрела.

– Дааа… – Хани взглянула на меня хитро.

Вздохнув, я всего лишь покачала головой.

– Надеюсь, ваш палец не ошибся, иначе в следующий раз я буду бояться с вами ехать.

– Да чего уж там!

Писательница взяла мою руку и потянула к себе. Так, я попала в плен многочасовой экскурсии по городу.

***

«Несмотря на то, что мы гуляли не менее пяти часов, я не так уж сильно устала. Мы ходили в фольклорный музей, а потом в кафе, сходили туда-то, и снова в кафе. Раньше меня раздражала корейская привычка постоянно ходить за перекусом после двадцати-тридцати минут ходьбы, но теперь я готова восхвалять всех богов кимчхи и рамёнов за такую возможность. Кажется, я такими темпами превращусь в настоящую ачж… то есть кореянку».

– Сонсэнним[1] Сон, ой, то есть госпожа Сон, а теперь куда мы идем, вечером?

[1] 선생님 (сонсэнним) – господин/жа, чаще всего учитель

– В парк Кванъчжухо!

– В парк Кванъчжухо? А почему же не в сам национальный парк Мудынъсан?

– Лень. Далеко. Не интересно!

– Ну ок.

Уже по пути к парку я чувствовала, что туда почему-то не надо идти, но Сон Хани была так уверенна, что я немного заразилась её энтузиазмом. Как оказалось, мне надо было идти в шаманки, а не на редактора.

***

«Парк временно закрыт по непредвиденным обстоятельствам», – гласила надпись на бумаге. Предупреждение висело на веревке, которую закрепили на деревьях по бокам.

– Да как так? Они постоянно работали двадцать четыре на семь, а когда я решила прийти, закрылись? – ожидаемо негодовала писательница.

– Ой, да так с самого утра, молодая девушка.

Из ниоткуда появился очень старый дедушка в кепке с английским словом «Lot» и с длинной седой бородой. Он горбился и держал руки за спиной как какой-то мудрец. Мы обе испугались и воскликнули.

– Какое пошло поколение, ух. Теперь уже боится обычного старика, – щупая бороду, сказал дедушка и ушел восвояси.

Спустя пару секунд я пришла в себя:

– Как же так, мы даже не попрощались с ним?

– Ничего, думаю, он понял. Обидное – сейчас то, что парк закрыли, – произнесла Сон Хани, и с расстроенным взглядом как у брошенного щенка снова посмотрела на надпись.

***

– Ну не все так плохо, госпожа Сон! Тут хотя бы есть сэвн илэвн[2], и он абсолютно точно не закроется, так как круглосуточный.

[2] Seven Eleven – 24-х часовой магазин, в котором продают и еду, и услуги (заплатить, к примеру, за интернет)

Шумно втянув через трубочку еще один глоток напитка со льдом, писательница ответила:

– Угу, но даже если под рукой есть рамён, кимпаб и кофе на душе легче не становится.

– Но замечу, что вы внутри здания с кондиционером и холодным латте, а не на улице вечером, в жару… ух. – Я театрально себя обняла и немного потряслась как от мурашек.

Писательница проигнорировала мои слова и продолжила пить кофе. Сколько бы я не старалась ее утешить – не помогало. Мне лишь оставалось пить яблочный сок со льдом да есть треугольный кимпаб с кимчхи.

«Это же обычный парк, завтра скорее всего откроется, а она уже в сильном стрессе».

В конце концов, доев всю еду и просидев в телефоне полчаса, я не выдержала:

– Если вы и дальше хотите киснуть, то лучше уж с сочжу в руке, а то это немного раздражает, что вы пьете воздух.

– Сочжу? – Сон Хани сразу подняла голову и повернула ко мне. – А почему бы и нет?

Госпожа Сон встала с места, выбросила мусор в корзину и пошла покупать алкоголь. Вернулась она уже с двумя стаканами и фруктовым сочжу.

– Ты же не против выпить вместе со мной? – Она трясла стаканами, а глаза так и просили присоединиться.

Я взяла стаканы и поставила на стол.

– Что ж, это моя работа вам помогать. Давайте сочжу, я вам налью.

…

Как минимум, прошёл час-два. По крайней мере по ощущениям. Всего пару слов и мы обе не заметили, как быстро выпили одну, потом вторую и третью бутылку сочжу.

– Ты вот не понимаешь, ик… как эт трудн написать бестсе, ик… лер, а потом, ик… писать не то, ик…

Писательница напилась в хлам. Я бы тоже могла, но почему-то в этот вечер я была необычайно сильна, чтобы сопротивляться яду в крови. Пьяна точно, но не настолько, чтобы в бреду написывать популярным оппам: «Женись на мне, я вся твоя» в разных социальных сетях, как сейчас, смеясь, делала госпожа Сон.

«А ведь я почти сблизилась с ней».

– Госпожа С-с-сон… – Я прикрыла ладонью экран ее телефона. – Может т-тогда дом-мой?

– Домой?

Я лишь кивнула.

– Дом, ик. – Она посмотрела на меня пьяными глазами, – Хде дом? Хде мы?

– Мы р-рядом с пар-р-рком. Дом там…

Я показала пальцем примерное направление.

– Парк, ик… парк… Мы идем в парк! – произнесла писательница последнюю фразу удивительно четко.

– Чё? – только я и успела сказать: как мы через краткий промежуток времени уже оказались у входа в Кванъчжухо.

– Есть, ик, фраза: «жена не, ик, стена – подвинется», знач и преграда, ик, прост бумажка с веревкой, ик.

Госпожа Сон резко рванула с места, подняла веревку и ушла в глубь по тропинке.

– Эй, гос… пожа…

«Я же говорила, что с ней не наскучишься. Хоть бы нас не поймала полиция», – подумала я и пошла следом за писательницей.

***

Никогда бы не подумала, что пьяные так быстро бегают. Пока нашла госпожу Сон, я уже протрезвела в попытках ее догнать. Она остановилась посередине деревянного моста, что огибал большую часть парка. По бокам росли высокие зеленые деревья, а внизу расстилались корни и земля. Ночь была великолепной: можно было увидеть много звезд, и яркую луну, что находилась высоко, чуть справа от места, где стояла писательница.

– Луна такая яркая и полная…

Меня что-то осенило, и я полезла в телефон. Время подходило к 2:02.

«Вот это мы погуляли… Так не отвлекайся, Мирэ!»

Я зашла в нэйво и проверила календарь.

«Вот оно! Сегодня же полнолуние, поэтому луна так прекрасна».

– Госпожа Сон! – крикнула я.

Писательница чуть повернулась ко мне лицом. Махая телефоном, я быстро подбежала к ней. Чуть потратив время на отдышку, я сообщила:

– Госпожа Сон, вы знаете, какой сегодня день?

– М, какой?

По голосу показалось, что она тоже немного протрезвела.

– Сегодня же полнолуние! – Я указала на луну.

Мы вместе начали смотреть на неё. Серый, светлый и такой притягательный небесный объект привлекал нас с не наименьшим интересом как у детей. Мы не могли оторвать глаз. Внезапно из темной стороны снизу на луне стал показываться вишневый с черными блестками дым. Сначала он заполонял понемногу места, а когда достигнул половины, госпожа спросила:

– Так и должно быть?

Если ранее писательница еще была каплю в опьянение, то необычное явление ее протрезвило полностью.

– Неа… – я протянула, махая отрицательно головой.

Сон Хани повернулась ко мне и в ее глазах играл то страх, то удивление:

– Тогда…

Она не успела договорить. Дым полностью поглотил луну, и из темноты леса послышались медленные, но очень четкие звуки: сначала струн, похожих на каягым[3], дальше звучания бубенчиков, потом флейты и напоследок был удар в барабан.

[3] Каягым – корейский многострунный щипковый музыкальный инструмент.

– Теперь уже можно бояться, Мирэ?

– Думаю, да…

Мы смотрели друг друга в глаза в поисках какой-то поддержки. Начался сильный ветер, настолько мощный, что волосы, сумки и одежду раскидывало во все стороны. Чуть ли не сами деревья не срывало с корнями. До этого мы еще могли видеть друг друга, но с земли поднялся клубок пыли и полетел в глаза. Мне пришлось рукой прикрыть лицо.

– Мирэ!.. Мирэ!.. – звала писательница.

– Я… – В рот немного попало грязи. – Я тут!..

В слепую я пыталась найти Сон Хани, а она меня. С пятой попытки она наконец-то ухватилась за мою правую руку.

– Клянусь, если мы отсюда выберемся живыми, со всеми руками и ногами, то я пойду в храм, помолюсь богу и сделаю суперское подношения…

Кто-то засмеялся от слов госпожи Сон.

– Я серьезно!

– Э-это не я, госпожа…

Ветер прекратился и пыль вернулась туда, откуда и пришла. Мы сглотнули в унисон. Сердце билось как бешеное, а сверчки стрекотали в ночи. Я отодвинула руку чуть левее, а писательница волосы с лица. Глаза все еще щурились. Понемногу я стала открывать глаза по очереди.

– Твои ж кимчхи!

Я резко открыла глаза:

– Что такое, госпожа?

– Ты сама посмотри, Мирэ… – задумчиво произнесла писательница и стала вертеть головой в разные стороны.

Было немного заворожительно видеть алый оттенок ее волос, который только недавно окрасил луну. Я, не думая, повторила движение госпожи.

– Дэбак[4]… – только и смогла выдавить из себя.

[4] Дэбак – офигеть

Мы точно были в знакомом лесу, но не в том, где начался ветер. Мост, на которым мы стояли, исчез. Деревья как будто выросли, погустели и потемнели. Я и писательница находились на протоптанной тропинке, которая уходила куда-то вдаль на юг, север же в чащу леса. Местами на дороге валялись камни, а трава по бокам была по колено. Слышалось также пение совы и шуршание маленьких лап.

– Это кролики? – удивилась я.

– Угу.

Писательница села на корточки и раздвинула большие листья какого-то растения.

– Вон какие милахи…

Я подошла к ней и чуть наклонила спину. Там действительно пищали кролики. Серенькие, маленькие и пушистые.

– Может, мне взять двух и назвать их: Вэй У сянь и Лан Жань. Хотя тогда лучше четыре, чтобы были еще Се Лянь и Хуа Чэн, – она думала, считая по пальцам.

– Тут хватит еще и на главных героев системы.

– О, точно! – Госпожа повернула ко мне голову. – Отличная идея, помощница! Только где мы теперь сейчас?

– Не знаю, но явно не в Сеуле, – я пыталась пошутить.

Писательница Сон нервно хихикнула.

– Ну что ж, время терять плохо, поэтому…

Рука Сон Хани потянулась в сторону пушистого животного, как справа во все горло закричала женщина. Вопль был наполнен страхом. Испугавшись, мы резко повернулись туда. С той стороны доносились разные крики, человеческие рычания и стук копыт. Люди все ближе приближались к нам: это можно было понять по свету от факелов и слышимости шумов.

Страх и холод окутал конечности, а сердце, что только недавно успокоилось, снова стало неприятно биться в горле.

– Я… – хотела как-то съесть душу, но не получилось: из леса на нас полетела стрела. Настоящая древняя стрела как в сагыках[5].

[5] Сагык – историческая дорама, фильм