Текст книги "Завещаю вам не скучать (СИ)"

Автор книги: mimimau

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Это Сью. Или Мэри. Они, конечно, дамы видные и яркие индивидуальности, но я их вечно путаю. Короче, кто-то из них забыл это на кухне. Садись, у меня для тебя сюрприз.

Я вздохнула. Тедди периодически бывал «на воле» и оттуда добывал мне что-нибудь интересное и любопытное. Как-то раз он даже притащил мне дорогой комплект кружевного белья, за что был практически бит бумажным пакетом с покупками. Но, в целом, его сюрпризы были милыми и съедобными, с кремом и шоколадом. Я мужественно пыталась их не есть, но он так огорчался и разочаровывался, что приходилось уступать. На этот раз он с торжественным «тарам-пам-пам» извлек из кармана зарядку для мобильного телефона.

– Держи!

– Вот это да, – обрадовалась я. – Спасибо тебе, ты настоящий друг! Я и забыла про телефон, с наличием интернета.

– Да я помню, что твою Натан так и не нашел, – кивнул Тедди. – Просто как-то откладывалось постоянно в суете, а вчера перед рассветом мне не спалось. Пользуйся.

Я сбегала за телефоном и тут же воткнула его в розетку. Тедди поставил передо мной тарелку с блинами. Половина немного подгорела, но, в целом, он неплохо справился с задачей. Есть подозрение, что он тут периодически практикуется для гостей, но, разумеется, сам он в этом не признается никогда. Мери и Сью он, к примеру, вспоминал с подозрительной теплотой. Наверное, они пускали его в прилично обставленную комнату вместе с подносом. Я фыркнула, представив, как Тедди тащит им двойной комплект кофе и яичницы.

– Что такое??? – мгновенно взволновался вампир, нависающий надо мной и с нетерпением ждущий похвалы за свой кулинарный шедевр.

Дальше по сценарию я должна была откусить кусочек, взволнованно промычать что-то про его невероятное творение и правдоподобно изобразить вкусовой экстаз (лучше одновременно с обмороком), но тут зазвонил мой телефон.

Я, не глядя, нажала на кнопку и поднесла к уху, весело пропев:

– Я ем самые чудесные блинчики на свете и при этом вас внимательно слушаю!

– Я рад, что у тебя хорошее настроение, малышка, – ответила мне трубка спокойным низким голосом. Это был последний голос во Вселенной, который мне хотелось бы услышать.

Я вздрогнула и выдала первое, что пришло мне в голову:

– Пошёл к черту, мерзкий маньяк, – и, не сразу попав в нужную точку на экране, сбросила звонок.

Потом уронила телефон на стол и даже немного оттолкнула от себя, как будто он начал тикать и вот-вот взорвется.

– Натан? – поинтересовался Тедди. – Передавай привет.

Я в ужасе переводила взгляд с телефона на Тедди, не в силах собраться для ответа.

Наверное, с вилкой и блинчиком, нацепленным на неё, я сейчас выглядела очень странно.

– Не Натан, – наконец смогла произнести я.

Тедди нахмурился и сел на стул рядом. Телефон зазвонил вновь. Почему-то больше всего меня сейчас раздражало, что звонит он милой мелодией из «Happy Tree Friends». Номер был скрыт.

– Возьми, – требовательно сказал Тедди.

– Сам возьми, – огрызнулась я.

– Если мерзкий маньяк – это не Ле Сан, то, пожалуй, воздержусь.

Мы молча смотрели, как телефон звонит и прыгает по столу от вибрации, надеясь, что он заткнется и проблема рассосется как-нибудь сама собой. Где-то у края стола, до которого добрался телефон (и даже должен был нырнуть на кафельный пол, как лемминг с обрыва) Теодор его подхватил:

– Ты бы выслушала, а. Может, он соскучился.

Телефон перестал звонить: видимо, в данный момент на том конце провода приятный женский голос сообщал Тамашу, что я не могу взять трубку. Блинчик-таки сорвался с вилки и плюхнулся на стол с громким «чпок». Похоже, я посмотрела на вампира такими круглыми от ужаса глазами, что его на время оставил даже неизбывный теддийный оптимизм.

– Признаю, не самое удачное начало конструктивного диалога, но, может быть, ты была так рада его слышать, что у тебя что-то замкнуло.

– С какой стати мне вести с ним конструктивный диалог после всего, что произошло?! – не поняла я. – Какой вообще возможен диалог?

Телефон зазвонил вновь.

– Третий раз перезванивает, – констатировал Тедди. – Наверное, что-то важное.

Я выхватила телефон из его рук и нажала на зелёную кнопку. Медленно поднесла к уху.

– Да?

– Ты заставляешь меня ждать.

– Я?! Заставляю?!

– И чем дольше я жду, тем насыщеннее будет наша встреча.

– Вы хотите извиниться?

– Что?.. – на том конце, видимо, слегка опешили.

– Ну, покаяться в своих гадостях и обещать исправиться. Вы долго думали над своим поведением и поняли, как вы были не правы. Так?

– Нет?.. – задумчиво донеслось в ответ.

– Тогда до связи, – я опять положила трубку.

Теодор сидел напротив меня со сложным странным лицом. Он, похоже, тоже был задумчив. Наверное, считает, сколько пройдёт секунд до следующего звонка. А Тамаш, скорее всего, очень хотел испортить мне настроение, раз так упорно названивал. Друзья запели вновь.

– Ты заставляешь дедулю злиться, – подсказал мне Тедди.

Я вздохнула и быстро заговорила в телефон:

– Слушай, ты, отвратительный, гадкий, беспринципный убийца, я тебя не боюсь, ты понял?

– Понял, – ответил мне голос Натана. – Ты специально включила телефон, чтобы мне это сказать?

Я посмотрела на экран – на нем отображался незнакомый номер. Впрочем, я никогда до этого не связывалась со своим симбионтом по вульгарной сотовой связи.

– А, это ты, Натан, – с некоторым облегчением доложила я вампиру. – Угадай, кто мне только что звонил.

– Плохо, – после затишья, длившегося несколько секунд, донеслось мне в ответ. – Что он тебе сказал?

– Что заставляю его ждать и он рад моему чудесному настроению. А ещё выдал спойлер на нашу следующую встречу.

– Что такое спойлер?

– Забудь.

– Он знает, где ты?

– Понятия не имею. Нам не удалось толком пообщаться.

– Я получил достаточное представление о тоне ваших переговоров, – уведомил меня Натан. – Выезжаю.

Он оборвал связь, и некоторое время я слушала короткие гудки, пока телефон сам не отключился.

– Я бы на твоем месте позволил Тамашу как минимум сказать, на какое число он внес в ежедневник ваше разнообразное свидание, – внес свою лепту Теодор.

– Заткнись.

– Ты поступила очень непродуманно.

– Заткнись дважды.

– А ещё ты мне грубишь.

– Прости, – я постаралась взять себя в руки. – Что ты предлагаешь? Перезвонить и уточнить часы приёма?.. Даже если захочу – не смогу, его номер не отображается.

Мы посидели ещё немного. Есть мне уже не хотелось, но Теодор решительно подставил мне остывший кофе поближе:

– Ешь, Джи, не известно, когда придется перекусить в следующий раз.

И придется ли вообще, добавила я про себя.

– Да брось. Он наверняка не знает, где тебя искать. Ему и в голову не придёт, что ты прячешься у… таких же, как он. Наверное, прочешет все гостиницы в Румынии, а то и не только в ней. И не найдёт.

Мой телефончик опять разразился задорной мелодией. Звонивший запретил просмотр номера.

– Да.

– Я рад, что ты одумалась, – раздался всё тот же знакомый глухой голос.

– Как ваше здоровье? – я, как умела, начала светскую беседу.

– Уже лучше, – сухо ответил невидимый собеседник. – Жди меня сегодня, ближе к утру.

– Где? – удивилась я.

– Там, где ты спряталась.

– Ну что вы ко мне пристали, – в сердцах спросила я. – Вам поговорить не с кем?.. Позвоните на телефон доверия!

– И скажи Теодору, что я им очень не доволен. До встречи.

Теперь уже Тамаш обрубил связь.

– Ну? – взволнованно поинтересовался Тедди.

– Передавал тебе привет и сделал выговор с занесением в личное дело. Всё пропало, – я уронила лицо на ладони.

– Что пропало? – терпеливо, как нянька, уточнил Тедди. – Ты пока жива.

Я подумала, что надо срочно куда-то бежать и вскочила с места. Вампир удержал меня за руку:

– Аккуратно выгляни на улицу из соседней комнаты. Не включая свет.

Прямо напротив окна стоял длинный черный фургон с задернутыми шторками. Катафалк, сразу подумалось мне. Возле него, задумчиво облокотясь на капот, курил какой-то мужчина. В ярком свете уличных фонарей я разглядела косуху и черные кожаные штаны “в обтреск”, высокие сапоги с массивными застежками и тяжелыми подошвами, которые так любили готы во времена моей школы. Грязные тёмные волосы были собраны в высокий хвостик, виски фигурно выбриты. Он курил и равнодушно посматривал на наши окна, особенно на ярко светившееся окно кухни.

– Кто это? – зачем-то шепотом спросила я.

– Понятия не имею. Я видел этот фургон ещё вчера. Они приехали с утра и ходили вокруг дома. Я же говорю, мне не спалось.

Мужчина докурил одну сигарету и немедленно достал вторую. Осмотрелся вокруг и сплюнул. Я тоже внимательно пригляделась к пейзажу и поняла, что свет фонарей чуть потускнел из-за легкого тумана.

– Тамаш рядом, – как будто услышав мои мысли, согласился Тедди.

Я задумчиво смотрела в окно, на фургон, на мужчину, на туман. И думала о том, что мне отчаянно надоело бояться. Страх был липким, отвратительно сжимавшим сердце, притупляющим сознание, в нём я пребывала в течение последних трёх недель (иногда он отступал, иногда возвращался, но сидел во мне, мешая спокойно жить), а до этого – почти трёх месяцев. Страх обоснованный, иногда иррациональный, но не прекращающийся ни на день. В конце концов, сколько можно бояться?.. Не пора ли взглянуть в глаза реальности: меня уже столько раз грозились убить, что пора бы выработать какую-нибудь более изящную реакцию на чью-нибудь угрозу. К примеру, я могу саркастически выгибать бровь. Или нехорошо ухмыляться, доставая пистолет с освященными пулями. Я размечталась, как стреляю в Тамаша в упор. Потом в Анис. Потом в Натана. На последнем я замешкалась и поняла, что мысли мои свернули куда-то не туда. Соберись, тряпка, призвала я самое себя. Ты можешь что-нибудь сделать.

– Тедди, как насчет раздобыть мне пистолет с освященными пулями? – на всякий случай уточнила я.

– Ты стрелять-то умеешь? – вместо ответа поинтересовался он.

– Нет.

– Тогда извини. Попадешь в меня, и привет. Вернее, пока.

– А ты умеешь?

– Смотря в кого, – он расстроенно провел пятернёй по волосам. – В вампиров мне нельзя. У нас вообще не принято решать конфликты силой. Между собой. Хитростью, интригами, гадостями – сколько угодно. Но стрелять?.. Убивать?.. Это было бы слишком опасно. Представь себе разборки бессмертных за место под луной. Брр.

– Так. Значит мне никто не будет помогать. Мне надо выкручиваться самой.

– Ну почему не будет-то, – обиделся Тедди. – Думаешь, Натан спешит сюда пожелать Тамашу приятного аппетита? А я?

– Натан переживает за свой замок, – махнула рукой я. – А ты не хочешь давать мне оружия.

– Чтобы ты прострелила собственную ногу на потеху Тамашу? Или ты собралась вбивать ему осиновый кол в сердце? Ты молот-то удержишь, бедолага? А где сердце знаешь?

Я, конечно, внутренне согласилась с его доводами, но моя деятельная душа жаждала хоть какой-то иллюзии защиты.

– Надо было уходить с охотниками, – признала я.

– И где бы ты их искала? А мы бы где? – Теодор был сегодня особенно терпелив. – Ты уверена, что они в безопасности?

– Убедил. Когда он позвонит в дверь, скажем, что нас нет дома.

Я села на пол и разревелась. Тедди понаблюдал за мной с минуту, потом так же молча ушел. На лестнице, ведущей на минус первый этаж, раздался грохот, как будто кто-то с силой лупил по каждой ступеньке куском доски. Я временно забыла про своё горе и выглянула в коридор. Тедди тащил свой гроб наверх, периодически врезаясь в углы, задевая балясины и прыгая по каждой ступеньке днищем – короче, церемонился со своей драгоценной собственностью не сильно. Такой поворот сюжета кто угодно сопровождал бы обсценной лексикой, только не наш белобрысый джентльмен. Я задумалась, что за всё это время ни разу не слышала от него прилагательного страшнее «мерзкая» или «отвратительный». Разве что «стерва», хотя я была абсолютно уверена, что это дословная цитата из Натановых жалоб на меня. Тедди решительным движением распахнул дверь моей спальни и с трудом пропихнул гроб в дверной проём. Впрочем, он очень быстро выскочил оттуда, слегка дымясь:

– Джи, какого черта?!

Я непонимающе посмотрела на него, вытирая остатки слёз рукавом.

– Почему у тебя там крест?

– Для профилактики, – уведомила я разъяренного вампира. – Чтобы никто не нарушал мой покой.

– Убери!

– Зачем?

– Я не могу возле него находиться!

– А зачем тебе находиться возле него?

– Джулия, ты вынуждаешь меня вести себя бестактно, а я этого очень не хочу, – сообщил Тедди. – Если ты так переживаешь за свою жизнь, я решил, что буду тебя охранять. Даже днём.

– Он собрался прийти к утру, ты не успеешь лечь спать.

– Я готовлюсь к долгой осаде. И буду рядом, если что. Поэтому, будь любезна, убери. Против Тамаша он бесполезен, а мне хватает стресса от одного взгляда на обстановку.

– Хорошо, – согласилась я, войдя в комнату и расправляя балдахин. – Ставь свой… свою… мебель вот здесь, у кровати. Я задвину тумбочку тканью так, что с твоей стороны крест будет не виден. Убирать не буду, и не проси.

Я вернулась к своему наблюдательному пункту у окна. К бесконечно курящему мужчине присоединился хрупкий юноша с длинными кудрявыми волосами до лопаток. Он вылез из кабины и тоже стоял и беззастенчиво осматривал дом, временами перебрасываясь с товарищем парой слов. Юноша был в белой рубашке и брючках, ничего таинственного в нём не наблюдалось. Тумана явно прибавилось.

– Вампиры? – спросила я у Тедди, подошедшего к противоположному краю оконной рамы.

– Нет. Ох, не нравится мне этот кудрявый, подозрительная физиономия. Мошенник на доверии, не меньше.

– Как ты думаешь, почему они с Тамашем?

– Понятия не имею, что этот отвратительный старикан им наобещал. И знать не желаю.

Я почувствовала, как меня опять накрывает волной паники.

– О, нет-нет, только не слёзы, – взмолился мой новоявленный телохранитель. – Когда люди нервничают, они…

На долю секунды на лице его промелькнуло странное выражение – наверное, Архимед примерно с таким же бежал по улицам Сиракуз.

– Мэри… или Сью… – выдохнул он и куда-то направился быстрыми шагами. Я так удивилась этой странной перемене, что последовала за ним на второй этаж. Он сосредоточенно рылся в небольшой тумбочке с красным крестом. На пол летели какие-то пузырьки и блистеры, пока вампир торжествующе не извлёк баночку с таблетками. Подписи на ней не было.

– Вот! – он победно поднял её над головой. – Мне их показывала Сью… или... впрочем, не важно! Она говорила, что они – лучшее лекарство от депрессии! Их забыли здесь в прошлом году, кто-то из тех весёлых студентов, что носили разноцветные шапочки и вечно чем-то дымили.

– Я бы предпочла просто выпить, – уведомила его я. – Что-нибудь жидкое.

– И это легко можно устроить, – согласно закивал головой новоявленный Асклепий.

Нам пришлось спуститься вниз, к бару, откуда он извлек небольшую непрозрачную зелёную бутылку с неясным мне содержимым. Когда он её открыл, до меня донесся сильный запах трав, особенно аниса.

– Что это? – с подозрением спросила я.

– То, что позволит тебе расслабиться и почувствовать себя лучше, – Тедди налил мне в бокал совсем немного зеленой жидкости, а потом поджег зажигалкой, оставленной на столе ещё со времен уничтожения моего завещания. Накрыл другим стаканом, подождав пока потухнет, перелил и протянул мне. Другой рукой он подал таблетку:

– На. Будем бомбить изо всех орудий.

– Ты уверен, что это орудие меня не убьёт?

– Абсолютно. Поверь мне, я знаю, что делаю!

Я положила лекарство на язык и, зажмурившись, запила горькой горячей дрянью.

Комментарий к Убежище (1) Житие – жанр церковной литературы, художественное описание жизни святого.

(2) Патерик – жанр аскетической (см. ниже) литературы, сборник изречений святых отцов и описание сценок из их жизни.

(3) Аскетика – “методика достижения духовных целей через упражнения в самодисциплине, самоограничении, самоотвержении, исполнении трудных обетов, порой включающих самоистязание” (ц).

(4) Монашеское правило – определенный набор ежедневных молитв, который обязан соблюдать каждый монах.

(5) Фердинант Антонин Младота – граф, химик, алхимик, известен своими опытами. С помощью хитроумных приборов, которые действовали на принципах физических законов, снискал себе репутацию пособника дьявола, войдя в городские легенды. Жил во всемирно известном мистическом Доме Фауста в Праге.

====== Исчадие (1) ======

Я лежала с закрытыми глазами и категорически не желала их открывать. Гори всё огнём, разразись война, сойди лавина, начнись апокалипсис – я твёрдо решила лежать и не шевелиться.

Лучше бы я умерла.

Мне было тяжело двигать даже мыслями в голове. Вот бы и они закончились! Но нет. Руки не слушались, ноги не слушались, в голове кто-то настойчиво и однообразно бил в гулкий набат, и с каждым новым ударом к горлу подкатывала тошнота. А ещё эта слабость. И обрывки ужасных воспоминаний.

Я немного пришла в себя в полной темноте и попыталась сесть. Не смогла. Во-первых, у меня ничего не получилось бы из-за того, что мое тело внезапно решило пожить отдельно от головы, выделив последней только ощущения, связанные с адскими муками. Во-вторых, я пребольно стукнулась обо что-то этой самой головой и упала обратно. Не торопясь, борясь со своими мышцами за каждый новый миллиметр, я ощупала то место, куда упала моя голова. Мягкая подушка. Возможно, с оборочками. Хоть на этом спасибо. Скользкая холодящая ткань у висков. Кто я, если начать сначала? Где я?

И тут перед глазами снова пролетели обрывки воспоминаний, от которых я опять подскочила, ударилась лбом и с громким стоном опустилась на подушку. Потом раздался чёткий стук. В моей голове? Где-то рядом? Такое ощущение, что кто-то близко к моему лицу побарабанил в деревянную дверь.

– А ну не дёргайся там, упырь недобитый, – хриплый прокуренный голос, казалось, ножом проник в воспалённый мозг, минуя уши. Я опять застонала. Лучше бы ты меня пристрелил, незнакомец, зачем оставляешь в таких страданиях.

Я с трудом подняла руку и нащупала что-то твёрдое напротив лица. Какие-то холодные, скорее всего металлические, детали. Выпуклые шарики. Линии. Если бы пальцы слушались, я, как художник, могла бы больше доверять собственным ощущениям. Справа был какой-то мягкий бортик. Слева – тоже. И вокруг – кромешная темнота. Темнота, конечно, была спасением. Если бы возле меня появился какой-нибудь свет, я бы страшно мучилась. Нервные рецепторы, внезапно и непонятно замороженные, способные на данный момент передавать только гадости, донесли, что меня неравномерно покачивает, как при езде по ухабам.

Память опять любезно подкинула картины из недавнего прошлого, и я попыталась заорать. Видимо, связкам тоже пришлось несладко: раздался едва слышный хрип. В дверь опять постучали.

– Тише, детка, – услышала я всё тот же тошнотворный голос. – Сейчас доберемся до места и пообщаемся.

Дальше последовал какой-то подозрительный смешок, не предвещавший ничего хорошего. Вряд ли на этом месте меня напоят чем-нибудь жизневозрождающим и положат спать. Добьют, пожалуй – и то хлеб. Даже если бы Тамаш… Тамаш!!!

Я в третий раз попыталась принять вертикальное положение и так приложилась лбом, что спасительная темнота наполнилась разноцветными кругами и зигзагами.

– Какая настырная, – прокомментировал голос из темноты. – А вот как открою гроб, и мигом сгоришь, на солнышке-то.

Гроб?! Я попыталась испуганно крикнуть, но легкие всё ещё работали на экономном режиме и у меня опять ничего не вышло. Я так перепугалась, что пальцы забыли о своём нежелании слушаться команд и ещё раз ощупали всё вокруг. Рюшки. Атлас. Вся крышка изнутри в каких-то разноразмерных пупырышках. Швах?.. Сучках?.. Камнях?!! А перед мои лицом – ну точно, крепеж для его девайса.

– Теодооооооор!!! – постаралась завопить я. Вышло не очень.

– Взывает к каким-то тёмным богам, – глухо пояснил голос кому-то другому.

– Больше похоже на ругань, – ответил молодой лирический тенор.

– Ты даже не можешь себе представить, Аугусто, на что способны эти исчадия ада, – медленно и хрипло начал первый голос. – Эти порождения сатаны, эти демоны из преисподней. Они выпьют тебя до дна и сделают такими же, как они сами!

– Нет, я не хочу быть такой, как она, – задумчиво донеслось до исчадия, то есть меня. – Выглядела она неважнецки, прямо сказать. Я надеялся, вампиры краше.

– Она не просто выпьет тебя, – этот прокуренный специалист по нежити добавил в голос замогильного холодка. – Она восстанет ночью из гроба, и тот, кто не успел спрятаться, будет завлечен в её цепкие объятия дьявольским обольщением! Она приманит тебя своим послесмертным сладострастием, ввергнет в пучину геенны огненной, в самое пекло, страшными извращениями и противоестественными утехами!

К психотерапевту тебе бы, милок, подумала я, несмотря на всё моё состояние.

– Она заманит тебя к себе, и, перед тем, как отдать твою душу врагу рода человеческого, наиграется с тобой, как с лёгкой добычей, безвольной игрушкой, на всё согласною куклой!

На некоторое время воцарилось молчание. Все, кто был свидетелем диалога, включая меня, разворачивали в своём воображении максимально доступные каждому картины сладострастия и утех.

– Вампиры – велиары во плоти, гении чувственного наслаждения, создания похоти и распутства! Титаны разврата, боги плотоугодия!

Я не спец в игре мужских гормонов, но осталась уверена, что старому извращенцу удалось максимально заинтересовать своего юного собеседника. А ещё я представила, как после подобной рекламы он открывает гроб и видит там меня. Мастера любострастия и магистра сластолюбия. От подобных творческих усилий у меня опять разболелась голова и я постаралась не прислушиваться к бубнящим над крышкой голосам.

Так. Что мы имеем в сухом остатке? Две руки, предположительно две ноги, одна раздираемая смертными муками голова, в которую как будто вогнали раскаленный штырь, и память.

Память меня подвела, выдавая единичные, разрозненные кадры. Я смутно ощущала, что мне совсем не нужно вспоминать всё, что произошло между теддиным лечением и пробуждением в гробу, хотя бы ради сохранения собственной психики, и всё равно стыд за произошедшее нахлынул волной и я почувствовала, как горят щёки и уши.

Один несомненный плюс: если я способна краснеть, значит, я жива. Очевидность, скажете вы? Вовсе нет, отвечу вам я. Я вообще не была уверена ни в чем, помимо понимания, что я лежу в Теддином гробу и куда-то еду пообщаться с ценителем вампирской клубнички. Сразу поясню, что мои психические реакции не сильно отличаются от ваших, и я не начала истерить и стучаться с требованием немедленно меня выпустить только потому, что моё тело практически полностью игнорировало команды мозга. Даже руки после нервного ощупывания внутреннего убранства так устали, что я практически не могла ими шевелить.

Велеречивый эротоман на время замолчал и позволил своему другу переварить сказанное. Я совсем не была уверена, что это хорошо, потому что в тишине слишком многое стало разворачиваться перед моим мысленным взором. Обрывки воспоминаний теснились перед внутренним наблюдателем, толкаясь, отпихивая друг друга и стремясь показать себя как можно эффектнее и разнообразнее. Сейчас Воспоминание Номер Один проложило себе путь локтями, прямо к микрофону:

– Ты уверена, что с тобой всё нормально? – с сомнением уточняет Теодор, поднимая меня с пола. Я громко смеюсь: мне очень весело, что пол такой твёрдый, Тедди такой растерянный, а я такая божественная. У Тедди очаровательная ямочка на подбородке и розовый передничек, который он забыл снять. Вид передничка опять роняет меня на пол и я бьюсь в приступах безудержного хохота.

– Джи, остановись! – кричит Воспоминание Номер Два голосом моего белобрысого приятеля и вырывает у меня из рук джезву с кофе. Я пью прямо из неё, чтобы доказать, что его кофе – лучший в мире и я готова за него умереть. Смерть мне кажется очень веселым развлечением, а потом пол начинает стремительно приближаться к моему лицу, и только нечеловеческая реакция вампира мешает мне слиться с кафелем в трогательном единении.

Воспоминание Номер Три отличается особенной шумностью:

– Ну какой ремонт??? – в ужасе кричит мой самопровозглашенный охранник, когда я на его глазах выкидываю мебель из розовой комнаты в коридор и требую срочно принести мне клей и рулон новых обоев. Почему-то непременно в зелёный горошек. На глазах хозяина стул, обитый розовым плюшем, с размаху выбрасывается в распахнутое окно прямо на припаркованный катафалк. Из катафалка выскакивают Мистер Хвостик и Кудряшка, а я с хохотом прячусь за занавесками и требую, чтобы Тедди крикнул им, что это не мы.

Воспоминание Номер Четыре подогрето тёплым огнем от маленьких круглых свечек. Нет-нет, гоните его в шею!!! Оно безжалостно раскрывает передо мной свою обрывочную презентацию: ванна, лепестки роз, задумчивый Теодор и я с удочкой, ловлю карасей. Как в детстве, на даче. Удочка наскоро сделана из антенны, которая не нужна: всё равно пульт без батареек.

Я пытаюсь схватиться за голову, но у меня ничего не получается. Я не знаю, сколько прошло времени между таблеткой и моим нынешним положением, но, боюсь, я раньше умру от стыда, чем увижу всё.

Воспоминание Номер Пять напоминает, что мне по-прежнему очень весело. Мне весело везде и всегда. Я говорю Тедди, что он офигенный, а потом мы целуемся на минус первом под какую-то торжественную музыку. Очень может быть, что музыка была исключительно в моей голове. Я стаскиваю с шеи розарии и кидаю их на кресло. Только всё это очень быстро прекращается на самом интересном месте, потому что дверь распахивается и я вижу разъяренные глаза Натана. Очень прошу его извиниться и покинуть помещение, не переставая смеяться взахлёб.

Натан спокойно поднимает оставленный на столе пузырёк с таблетками и пробует одну на вкус, потом нюхает початую зелёную бутылку. В ужасе смотрит на меня и даёт подзатыльник Тедди. Кажется, он что-то спрашивает про давность моих безумств, но я их не слушаю – у меня в голове целый фонтан новых идей.

Воспоминание Шесть заставляет меня застонать в голос: я вишу на шее Натана и требую срочно жениться на мне и нарожать много маленьких натанят, причем здесь и немедленно, я слишком долго скрывала силу своих чувств. Непередаваемое выражение лица у адресата моих атак заставляет меня хохотать до слез. В углу дуется Теодор.

Седьмой набор картинок стаскивает Шестой с трибуны и являет мне двух вампиров, безуспешно пытающихся засунуть в меня какое-то лекарство, потому что рвоту вызывать поздно. Я довольно успешно убегаю и заявляю, что добавки мне не надо, у меня всё и так зашибись.

Восьмое воспоминание заканчивается на самом интересном. Примерно на третьем круге вокруг стола, когда бессмертные меня практически окружили и поймали, раздается требовательный стук в дверь. Натан и Тедди на несколько секунд теряют бдительность, совещаясь, как лучше поступить. Я же времени не трачу, иду в разгромленную комнату и беру подсвечник. Потом такой же твёрдой и лишенной каких бы то ни было тревог поступью подхожу к двери и настежь её распахиваю, пряча крест за спиной.

– Вообще-то тут есть звонок, – сообщаю я Тамашу, который в недоумении застыл у входа, держа за шкирку какого-то бедолагу. Видимо, тот требовался для приглашения. В подтверждение своих слов я даже пару раз нажимаю на кнопку, давая мгновенный мастер-класс. Вместо стандартного «бзбз» на весь дом звучит «Ария Тореадора». Я снова начинаю громко хохотать, чем вызываю ещё больший разрыв шаблона. Бедолага выпадает из разжавшейся бессмертной руки и в панике убегает.

– Ну что же мы стоим, как не родные, проходите, пожалуйста! – милостиво говорю я.

====== Исчадие (2) ======

Лёжа в темноте, я ругаюсь сквозь зубы. Это же надо, а! Угораздило же! Как я посмотрю в глаза Натану? А Тедди? И Тамашу, как там у Тамаша с глазами?.. Последнее мне особенно важно, воспоминание заканчивается на самом серьезном моменте. За моими словами следует абсолютный провал в памяти. Что случилось потом?.. Где все герои этой истории? Почему я в теддином гробу?.. Вопросов намного больше, чем ответов, и это крайне действует мне на нервы.

– Замолкла, – констатировал сверху Аугусто.

– Готовит ответный удар, – неумолимо поясняет хриплый голос. – Закат ещё не скоро, и тварь это чувствует. Погоди, если успеем привести её до ночи и подготовимся, ты увидишь эту безжалостную фурию во всей красе.

– Давай просто откроем, пусть сгорит, – предлагает тенор.

Я начала немного волноваться: а вдруг я все-таки уже не совсем человек?.. Моё состояние для меня загадка. Если вампиры чувствуют себя после перерождения именно так, как я сейчас, мне их очень жаль.

– Нет, Аугусто, – певец инфернальной сексуальности неумолим. – Мы должны дождаться остальных. Потом мы, возможно, выпустим эти сатанинские отродья из их гробов и устроим тебе показательное уничтожение. А то так и помрешь теоретиком.

Язык меня не слушался и заранее заготовленная речь про идиотизм и излишнюю жестокость пропала зря.

– А как же чувственное наслаждение? – с надеждой спросили сверху.

– Не знаю, способна ли она охватить всех нас, – ответил ему хриплый голос, – но я уверен, что попробует.

– Тогда давай довезём, – согласился Аугусто. – Ужас, как любопытно.

Я засыпаю в этой тряске и темноте, потому что моё тело решило, что я и так слишком сильно перетрудилась после пробуждения. Мне снится Тамаш в коридоре с красивым ковром, под огромной золотой люстрой, который смотрит на меня своими ледяными глазами и говорит этим особенным голосом, не терпящим неподчинения: «Подойди ко мне». Погром на заднем плане только усиливает впечатление.

С трудом прихожу в себя уже от непонятного скрипа. Слегка подсматриваю одним глазом, второй всё ещё плохо слушается. Люди, я вас так ненавижу, уж очень невежливо вы обращаетесь с умирающей женщиной. Гроб бесцеремонно открыт, но вокруг довольно темно. В тусклом свете, идущем непонятно откуда, изящно поблескивают драгоценные камни на внутренней стороне крышки.

Потом на умирающую, то есть меня, что-то кидают, и я чувствую отвратительный запах чеснока. Не то чтобы я ненавидела чеснок, но для меня сейчас все сильные запахи ужасны. Кто-нибудь, выключите мой нос!

– Есть легенда, что вампиры с трудом просыпаются днём, если дать им понюхать чеснок, – поясняет кому-то хриплый голос, ставший почти родным. – Если они уже спят, то для того, чтобы их разбудить, нужно очень постараться. К тому же, на ней чеснок, что усыпит её ещё глубже. Вот смотри: мы разговариваем, хлопаем её по ноге, – меня подёргали за штанину, – можем даже перенести – и она не проснётся.

– Она же стонала, стучала и взывала там, в гробу, – в юном голосе слышны сомнения.

– А, это она во сне. Наверное, у этих бессмертных гарпий какие-нибудь особенно ужасные сны. Или ужин был слишком плотным.