Текст книги "В двух шагах от мечты (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Рай, ты же знаешь, что я, скорее всего, никогда не смогу вернуть их, – мне ужасно неловко брать у него все, что он так долго собирал.

– Ой, да умолкни уже: и так тошно, – брат пересчитывает деньги и, свернув их в стопку, складывает в карман.

– Как быстро он все сделает? – я встаю и заталкиваю вещи одной большой кучей обратно в шкаф.

– Я даже не знаю, но времени у вас немного.

– Тогда я заберу Прим, а ты постарайся найти этого человека. Встретимся в доме Китнисс, – мы киваем друг другу и вылетаем на улицу, удаляясь в противоположные стороны.

Первым делом я бегу к школе, но Прим там не вижу. Тревога медленно начинает растекаться по венам, но я убеждаю себя, что ее отсутствие еще ничего не означает, возможно, она просто раньше ушла домой.

Разворачиваюсь обратно и со всех ног несусь в Шлак, поднимая за собой клубы серой пыли. По пути заглядываю к Хейзел. Прошу ее не высовываться, ничего ни у кого не спрашивать, и по возможности вообще меньше попадаться властям на глаза. Если Гейл жив, то сам даст о себе знать в нужное время. Надеюсь на благоразумие этой женщины, ведь я больше ничем помочь им не смогу.

В голове упорно мелькает мысль, что именно поступок миссис Эвердин и её отчаянное желание добиться хоть каких-то сведений о дочери привели к такому печальному для неё исходу. Ведь прошёл всего день, и, судя по отсутствию информации на экранах, миротворцы либо сами не в курсе того, что произошло, либо пытаются все тщательно скрыть. Но что они скрывают?

Последние метры до дома Китнисс я преодолеваю, убеждая себя в благоразумности идеи побега. Я пытаюсь отыскать другие варианты, но безуспешно. К крыльцу я подбегаю весь запыхавшийся и потный. Стучу кулаком в дверь и с облегчением выдыхаю, когда ее сестра, наконец, открывает мне.

– Прим, – заталкиваю ее обратно в дом, запирая старенькую дверь на засов. – Сейчас нет времени все объяснять. Я бы хотел все сказать по-другому, но не могу иначе, – она смотрит на меня с непониманием. – Ты молча выслушаешь меня и без возражений будешь делать так, как я тебе скажу, хорошо? – девочка испуганно кивает.

– Что случилось, Пит. Ты что-то узнал про Китнисс? Мама вчера была у миротворцев, но они выставили ее. Она должна была пойти к мэру сегодня, я как раз ждала ее, но она почему-то еще не вернулась.

Я закрываю глаза, глубоко вдохнув, не зная, как сообщить Примроуз новость о том, что ее мать уже никогда не придет домой.

– Прим, тебя хотят убить, – на выдохе выкладываю я, нет времени больше тянуть, – поэтому сегодня ночью мы убежим.

– Мы втроём?

– Вдвоем…

– А как же мама, Пит? – и тут она затихает, накрываемая волной понимания произошедшего, ее лицо застывает, губы дрожат, слезы начинает скапливаться в уголках глаз.

– Прости… – только и могу вымолвить я. – Но они добрались до неё раньше, чем я узнал.

Она хватается рукой за столешницу и медленно оседает на стоящий рядом шатающийся стул.

– Прим, смотри на меня, – сажусь перед ней на корточки и крепко сжимаю её плечи. – У нас нет времени плакать сейчас, ты понимаешь?

Резкий стук в дверь заставляет нас обоих вздрогнуть. Я оборачиваюсь и медленно подхожу к окну. Приоткрыв занавеску, выглядываю наружу и облегченно выдыхаю, когда вижу, что на дорожке, переминаясь с ноги на ногу, стоит брат. Отпираю засов, и он входит в комнату.

– Кажется, вам сегодня везет… получилось даже лучше, чем я мог предположить, – Рай ныряет в карман куртки и протягивает мне чей-то бумажник.

Достаю оттуда две личные карточки.

«Тодд и Жаклин Янг»

– Понятия не имею, от кого они бежали, видимо, их поймали раньше. Но зато я знаю куда, – он достает свернутый клочок бумаги и протягивает мне. – Это было во внутреннем кармане портмоне, не думаю, что старый барыга знал, продавая мне их документы.

«Дистрикт 7. Линден лэйн, 138», – читаю я.

– Это может быть что угодно, Рай, – плюхаюсь на стул рядом с Прим, отбрасывая никчемную бумажку в сторону.

– Не торопись с выводами, в листок с адресом был завернут ключ, – он подбирает бумажку и засовывает обратно. – По крайней мере, попытаться стоит, или у тебя есть другие предложения?

Предложений у меня нет, это и так ясно. Смотрю на карточку у меня в руках, с маленькой фотографии на меня смотрит молодой парень с ясными широко распахнутыми светлыми глазами, если сильно не вдаваться в детали, то вполне можно принять меня за него… только…

– Прим, у твоей мамы в запасах найдется что-то, чем можно покрасить волосы, какие-нибудь порошки или травы? – спрашиваю я, разглядывая густую темную шевелюру парня на фотографии.

– Думаю, да. Сейчас посмотрю.

Она убегает и через пару минут возвращается с полными руками каких-то мелких пакетиков и баночек.

– Рай, идем, – кричу я брату, скрываясь в крошечной ванной. – Покрасишь меня.

Мы сидим напротив друг друга на старых качающихся табуретках, на моих волосах ужасно странно пахнущий состав, каплями стекающий на лицо. Рай в это время пытается подстричь Прим густую челку, как у блондинки на фото. Она покорно делает все, что мы ей говорим, наверное, закрывшись от обстоятельств внутри себя, ей легче переносить происходящее. И, должен признаться, я ее хорошо понимаю.

Спустя пару часов бросаю беглый взгляд на потемневшее зеркало в гостиной, покрытое слоем мелкой угольной пыли. Провожу по нему ладонью, и сквозь дорожку на стекле, оставленную моим пальцами, на меня смотрит незнакомый голубоглазый брюнет. Сверяюсь с удостоверением. Не так уж и плохо вышло. В этот момент я понимаю, что Пит Мелларк и Примроуз Эвердин исчезли навсегда. Все, что было нами раньше, сгорит сегодня вместе с этим старым домом, оставляя наше прошлое лежать горсткой пепла на обугленных развалинах.

– Давай, Прим, бегом в комнату и дверь закрой, – кричу я, затаскивая внутрь канистру с керосином.

Как только на дистрикт опускается ночь, мы, накинув капюшоны, выскакиваем с братом на улицу, хорошо, что идти совсем близко. Что говорить: голод в нашем дистрикте – не шутка, особенно в Шлаке, где всегда можно увидеть истощенных людей, прислонившихся к стенам дома отдохнуть, но так и не проснувшихся.

Миротворцы периодически собирают трупы и закапывают в безымянных могилах недалеко от города. Знаю, то, что мы делаем – безумие, но в обгоревшем доме должны найти какие-то останки, поэтому мы продолжаем идти вдоль полуразвалившихся землянок, надеясь, что нам удастся найти пару безвременно сгинувших. Иначе от перспективы раскапывать могилы мне не отвертеться, а она кажется еще более ужасающей.

К полуночи мы заканчиваем приготовления дома, Прим я запер на кухне, взяв с нее обещание не выходить. Оставляем в спальне двоих, найденных на улице погибших от голода и обливаем весь дом изнутри керосином, чтобы лучше горело. Я кидаю свои старые документы на стол, не рассчитывая, что они уцелеют, ведь в любом случае моя семья с утра заявит, что я ночевал в доме Эвердин.

Не могу даже думать о том, как отреагируют на все произошедшее родители, ведь мы договорились, что знать все будет только Рай. Надеюсь, они не будут скорбеть долго.

– Я договорился на вокзале – машинист поезда будет ждать вас без пятнадцати два. Под грузовым вагоном есть тайник, там и поедете. Выйдите на сортировочной станции, она за тридцать минут до конечной Седьмого дистрикта. Не забывай считать остановки, Пит, окон в отсеке не будет, если вылезете не там, никто вам уже не поможет. На месте уже сами разберетесь, – быстро проговаривает брат и протягивает мне руку.

– Спасибо, Рай, – хватаю его и резко притягиваю к себе. – Без тебя я бы не справился. И прости, что сорвал твои планы на свадьбу. Обещаю, если мы еще встретимся, то я все верну.

– Беру с тебя слово! – он обнимает меня, похлопывая по спине рукой.

– Рай, еще одна просьба. Последняя, – знаю, что это меньшее, что я могу для них сделать, но другого выбора у меня не остается. – Возьмите на мое место в пекарне Рори Хоторна, научи его всему, чему когда-то учил меня. Знаю, что мать будет против, но постарайся убедить ее как-нибудь, ладно?

– Не обещаю, что получится, но постараюсь, – он отпускает мою руку, застегивает куртку до подбородка и, прислушиваясь, поворачивается в сторону Шлака.

– Прощай, брат, – понимаю, что за все эти годы обратился так к нему впервые.

– Береги себя, – бросает он напоследок.

Слышно, как вдали раздается шипение раций миротворцев, прочесывающих уснувшие улицы бедного квартала. Мы наблюдаем издалека, как один из домов внезапно вспыхивает подобно свечке. «Кажется, твой зад и в этот раз тебя не подвел, Рай», – думаю я, накидывая на голову капюшон.

Я хватаю Прим за холодную маленькую ладошку, и мы скрываемся в темноте.

========== Глава 11. Китнисс ==========

Семьдесят четвертые Голодные игры объявляются открытыми!

Громкий голос неизменного комментатора Клавдия Темплсмита разрывает тишину поля, на котором выстроились двадцать четыре игрока.

Стук моего сердца вторит мерному бою цифр, сменяющих друг друга на большом экране и отсчитывающих последние секунды до того, как участники сорвутся со своих мест. Я замечаю Гейла через трех трибутов справа от себя. Мы переглядываемся, безмолвно решая, как безопаснее раздобыть оружие. Хеймитч категорически запретил нам бежать к Рогу изобилия, но он не в курсе наших планов, а уходить безоружными – самоубийство.

Как только раздаётся гонг, я срываюсь с постамента и бегу, что есть силы к вещам, разложенным у основания стального Рога. Хватаю тонкий металлический лук и колчан со стрелами, озираюсь в поисках ещё одного, но другого не вижу. На ходу подхватываю набор ножей для Гейла и большой серый рюкзак, набитый чем-то тяжелым.

Я вижу, как напарник схватился с крупным трибутом из Второго, и резко выпускаю стрелу в их сторону. Парень падает на землю, хватаясь за раненое плечо. Из его горла вырывается яростный крик, в котором так и слышится боль – ее можно буквально почувствовать каждой клеточкой кожи.

Это все из-за меня. Стрелять в живых людей оказалось совсем не то же самое…

Гейл уже в пяти шагах – я кидаю ему рюкзак, и мы вместе скрываемся в густых зарослях. Перед нами лес, кольцом сомкнувшийся вокруг центра арены. На вид он почти такой же как дома, только ощущение безопасности и защиты – ложь, ведь в Голодных Играх нет безопасных мест. За каждой веткой может таиться что угодно: от ядовитых растений до ужасающих мерзких переродков, созданных Капитолием в их секретных лабораториях.

Утро быстро сменяется полуднем, а мы бежим и бежим – без разговоров, без привалов, только вперёд и вперёд. Ветки смыкаются над нашими головами, закрывая от палящих солнечных лучей и даря желанную прохладу. Неужели солнце может печь настолько сильно? Бьюсь об заклад, и оно здесь искусственное.

Согласно плану наш путь лежит в сторону гор. Именно здесь, как объяснил Бити, находится одно из нескольких мест на арене, где мы сможем пройти через электромагнитное поле и скрыться от возможного преследования в дикой местности за ее пределами.

Сопротивление, так они себя называют, пока придерживается тактики «тихого мятежа». Зачем жертвовать тысячами людей и поднимать восстание в каждой из частей страны, если проще подговорить дистрикты и в нужный момент свергнуть власть. В этом есть свой смысл. Когда хочешь завоевать город, глупо атаковать его с главных ворот, гораздо мудрее пробраться с чёрного хода.

Завтрашней ночью, сразу после того как Темплсмит объявит имена павших трибутов, не без помощи Бити будет произведена кибератака на электростанцию недалеко от Капитолия. Весь город, центр игр, арена и камеры будут обесточены на некоторое время. Все ради того, чтобы повстанцы смогли незаметно войти в город и освободить из плена значимых для них членов восстания.

Если я правильно поняла, то менторы Третьего, Четвертого и Седьмого несколько месяцев назад перешли на сторону сопротивления. Бити посчитал, что мы тоже сможем оказаться полезными и решил дать нам шанс выбраться. Шанс, конечно, призрачный, но ведь это лучше, чем ничего.

По расчетам гения, пока генераторы не перезапустят, у нас будет примерно час, чтобы успеть добежать до назначенного места незамеченными, и мы обязаны его использовать. Всего шестьдесят минут, во время которых не будут работать ни камеры, ни электромагнитное поле, накрывающее арену.

Оглядываюсь по сторонам: дорога резко уходит из-под ног вниз и влево, а потом петляет вдоль густых зарослей неизвестных мне кустарников.

– Нужно сделать передышку, – останавливаюсь я и, присев на корточки, пытаюсь восстановить сбитое от долгого бега дыхание. – Необходимо найти воду. Да и поохотиться бы не мешало: еще неизвестно, есть ли здесь какая-то живность, которую можно подстрелить.

– Думаешь, сейчас это безопасно? – спрашивает Гейл, прислоняясь спиной к широкому дереву. Видно, что он тоже запыхался и устал.

– Надеюсь, что на сегодня им хватило смертей у Рога Изобилия, – отвечаю я. – Давай проверим, что в рюкзаке, и двигаемся дальше.

Я открываю молнию и раскладываю предметы на коре поваленного дерева: спички, веревка, сухие галеты, немного сухофруктов, йод, большая пластиковая бутылка, спальный мешок. Не густо, но все же лучше, чем ничего.

Спустя пару часов мы подстреливаем пару крупных птиц, и пока не стемнело поджариваем мясо на слабом огне. Я не знаю их названия, но по вкусу они напоминают дикую индюшку. Остатки мяса складываем в рюкзак и, стараясь не шуметь, пробираемся все дальше и дальше вглубь арены.

Когда на лес окончательно опускается ночь, мы, спустившись в небольшую расщелину в камнях, решаем остановиться на ночлег. По крайней мере, тут хоть со спины никто не зайдет.

Я лежу на разложенном спальном мешке и жду, когда наступит полночь, чтобы увидеть первые сводки. Вспоминаю Пита, думаю о том, что он делает сейчас и как отреагирует на нашу пропажу. Пытаюсь отыскать способ, как сообщить ему, что мы сбежали, но здравые идеи пока отсутствуют. Успокаиваю себя тем, что попав в лагерь сопротивления, я с этим разберусь. Сейчас главное – выжить.

В небе загораются огни, и я слышу гимн, предшествующий показу погибших. Сквозь ветви мне виден парящий высоко в небе герб Капитолия. Первой на экране появляется девушка из Дистрикта-3. Это означает, что профи из Первого и Второго живы, а подопечная Бити не смогла даже пережить бойню у Рога изобилия. Я долго размышляла над тем, почему гений решил помочь нам с Гейлом, ведь у него есть и свои трибуты. Теперь понимаю, что его ребята не только не смогут в столь короткие сроки преодолеть расстояние до края арены, но даже вряд ли доживут до конца завтрашнего дня. Я плохо запомнила участников Четвертого и Седьмого, но возможно они тоже попробуют бежать завтрашней ночью. Я стараюсь не думать о том, что в нашем плане слишком много «если», каждое из которых может закончиться неминуемой смертью или чем-то похуже, если нас поймают.

С напарником обсуждать наш побег мы не можем, так что, пока он дежурит, я приваливаюсь к стене, подложив рюкзак под голову, и проваливаюсь в короткий тревожный сон. Последняя мысль, которая мелькает у меня в голове: «Хорошо, что Гейл рядом!»

Сменив друг друга ночью и проспав лишь пару часов, мы снова полубежим, полуидем по сонному лесу, не оставляя следов и не создавая шума, словно две тени, забытые вчерашним солнцем.

Утро постепенно сходит на нет, и лес тут же наполняется птичьим гомоном. Я растираю замерзшие ладони, выдыхая на них облачко белого пара. Похоже, распорядители химичат с температурой на арене: не может так резко холодать по ночам в начале лета!

Вдруг я слышу какой-то шорох, как будто хрустнула ветка, но это не Гейл.

– Тшш… – шиплю я в сторону напарника и рукой приказываю ему остановиться.

Делаю несколько шагов в сторону звука, одновременно вскидывая лук, накладывая стрелу и осторожно выглядывая из-за дерева. Маленькая девочка, кажется, ее зовут Рута, собирает красные ягоды с куста, складывая их в небольшой кожаный мешочек. На вид ей не больше двенадцати, такая хрупкая и беззащитная. Похоже, с земляком они не вместе. Что ж, на играх личные привязанности – не в счет.

Внезапно за ее спиной начинает вырастать тень: из-за деревьев медленно движется один из профи, замахиваясь в ее сторону копьем. Он готовится метнуть его в Руту, но моя стрела летит быстрее. Малышка подпрыгивает от неожиданности и, увидев сначала парня со стрелой в груди, потом меня, а затем и выходящего из-за кустов Гейла, начинает пятиться назад. Она спотыкается и падает, рассыпая ягоды по ковру из листьев под ногами.

– Не бойся, мы не причиним тебя вреда, – я подхожу к ней ближе, протягивая руки, и помогаю встать.

– Спасибо, – все еще недоверчиво шепчет она, глядя снизу вверх из-под длинных черных ресниц. – Этот парень из Первого… я даже не слышала, как он подошел, – ее голос все еще дрожит.

– Уже не важно, – говорит Гейл, засовывая нож обратно за пояс. – Идём, Кискисс.

– А можно мне с вами? – спрашивает Рута смущенно, переводя взгляд с меня на Хоторна и обратно. Она говорит очень тихо, а лицо у нее такое открытое, полное надежды, что я начинаю чувствовать острый укол совести.

Заглядываю напарнику в глаза в поисках поддержки. Я так хочу помочь ей, сказать, что мы возьмем ее с нами и защитим.

– Прости, малышка, но мы не можем взять тебя с собой, – отвечает вместо меня Гейл. Он обводит взглядом лес – вроде бы непринужденно, только я-то знаю, он проверяет, нет ли кого ещё поблизости. Потом разворачивается и скрывается за густыми ветвями белого дуба.

Я сажусь возле Руты на корточки и тихо говорю, обнимая за плечи: «Я верю в тебя, ты сможешь победить! Просто держись подальше от других трибутов. И не забудь забрать сумку погибшего парня: там может быть что-нибудь полезное внутри». Ей она понадобится больше, чем нам, ведь, возможно, через несколько часов нас тут уже не будет, а Рута останется, и неизвестно, как долго продлятся игры. Уходя, я надеюсь, что чёртовы профи друг друга перебьют и малышка каким-то образом сможет выжить.

Верхушки скал освещаются ярким солнцем, указывая нам ориентир в пути, но мы идем совсем в другом направлении. Если наш план удастся, то чем дальше мы будем от места побега в момент отключения камер, тем больше возможных путей оставим для преследователей.

После моего первого убийства прошла уже пара часов, и все это время совершенное так и не дает мне покоя. Пытаюсь стереть из памяти, какое у погибшего парня было лицо в тот миг, когда я убила его. Стараюсь не вспоминать тот ужас, который я увидела в глазах Руты, как она боялась меня и пятилась, будто я могла ее обидеть. И еще я мечтаю забыть о том, какое удивление внезапно возникло на лице погибшего трибута, когда хрустнула под стрелой его плоть, и как на землю брызнула темная кровь, и он умер…

Распорядители все-таки сделали это со мной, превратили меня в убийцу! Парень лишь пытался выжить и победить. Во всем виноват Капитолий! Я вспоминаю гневные речи Гейла против властей, так часто произносимые им в лесу, и во мне бурлит ярость!

Мы продолжаем идти. День сменяется ранним вечером, а лес и холмы вокруг все не хотят заканчиваться. Мы останавливаемся лишь, чтобы перекусить и набрать воды. Темнота начинает медленно опускаться на ветви деревьев. Мы бредем плечо к плечу, подгоняемые лишь призрачной надеждой на спасение.

Внезапно мирную тишину, нарушаемую лишь шорохом наших ботинок, разрывают леденящий душу вой, чей-то пронзительный крик и грохот пушки! Звуки нарастают, приближаясь все ближе к нам, и я чувствую, что кровь в жилах останавливается.

– Быстро на дерево! – командует Гейл и подталкивает меня под ноги, забираясь следом.

Я лезу выше и выше, стараясь оказаться как можно дальше от того, кто разгуливает где-то рядом в данную минуту. Боюсь даже думать о том, кто это может быть.

Гейлу приходится сложнее: он слишком тяжелый – не каждая ветка способна вынести его вес. Когда я добираюсь почти до самого верха, он замирает примерно посередине, понимая, что дерево дальше просто не выдержит.

Я опускаю глаза на землю, и волоски на моих руках становятся дыбом. Через просветы в листве я вижу, как большая черная тварь, похожая на волка медленно проходит там, где мы стояли всего пару минут назад, осматриваясь вокруг и принюхиваясь.

Ее пасть в пятнах крови погибшего трибута, шерсть висит клоками, а из горла раздается мерзкий рык. Но страшнее всего его глаза, осматривающие охраняемую территорию в поисках жертв. Вот почему Хеймитч просил нас не лезть далеко от центра арены, видимо, эти создания охраняют места, близкие к краю поля, вынуждая нас бежать обратно к Рогу.

Гейл замирает – складывается впечатление, что он даже не дышит. Переродок поднимается на задние лапы, и я вижу его длинные когти, заострённые и загнутые, как у кошки, готовой разорвать жертву на тонкие лоскутки. Я молюсь, чтобы тварь не учуяла наш запах, и сильнее прижимаюсь к шершавой коре дерева, будто надеясь напитаться от него храбростью.

Зверь начинает озираться по сторонам и останавливает взгляд прямо на напарнике!

“Гейл забрался достаточно высоко, – думаю я, – вряд ли это существо умеет лазить по деревьям”, – но в следующую минуту все мое тело парализует холодный липкий страх, потому что переродок выпрямляется и, цепляясь острыми когтями за ветку, начинает карабкаться наверх.

Хоторн вытаскивает длинный нож, а я заставляю себя отодрать конечности от ствола и лезть вниз, иначе ему помочь не получится: подо мной слишком густая крона.

Превозмогая ужас, я спускаюсь ветка за веткой.

” Скорее…” – поторапливаю я себя.

Переродок почти добрался до напарника, а Гейл уже занес нож для удара, одной рукой пытаясь удержаться за ствол.

Еще чуть-чуть, чуть ниже.

Резкий рык и лапа переродка попадает напарнику по ноге, разрывая ткань на брюках в клочья. Он пытается пнуть зверя, сбить его с дерева, но когти слишком цепкие. Создание злобно рычит и пытается достать добычу, замахиваясь острыми когтями снова.

“Я не успею”, – паника начинает накатывать волнами.

Еще одна ветка и, наконец, обзор чист.

Хватаю стрелу и резко выпускаю ее в голову твари. Потом еще и еще одну, пока колчан не пустеет! Зверь жутко воет и, в конце концов, с грохотом падает на землю.

Кажется, что я забыла как дышать. Мои пальцы побелели, впиваясь в рукоять лука.

– Ты в порядке? – хриплю я Гейлу, срывающимся голосом.

– Эта тварь мне ногу поцарапала, но жить буду, – отвечает напарник, слезая вниз, – давай убираться отсюда, кто знает, вдруг здесь где-то бродят его сородичи.

Он спрыгивает, кривясь от удара ногой об темную землю, и начинает вытаскивать стрелы из убитой туши переродка.

Раздаются звуки гимна, и наши взгляды устремляются в небо. Мы с Хоторном переглядываемся, ведь каждый из нас отлично знает, что нужно делать дальше. Последнее имя убитого трибута высвечивается в небе, и экран резко гаснет. Вот он сигнал. Надеюсь, что план Бити сработал, и камеры отключились.

– Давай, Гейл, – шепчу я, протягивая ему свою руку, и закрываю глаза. Он присаживается на корточки рядом со мной и проводит острым лезвием по моему предплечью, осторожно извлекая датчик. Я морщусь от боли и отворачиваюсь, чтобы не видеть этой картины.

– Сам справишься? – спрашиваю я, отрезая кусок от футболки и перевязывая место, где был датчик.

– Конечно, – лезвие ножа уже скользит по его плоти.

Я благодарна ему, что он избавляется от следящего устройства самостоятельно, потому что вряд ли я бы смогла ему помочь. Вид крови приводит меня в жуткий ужас.

Закончив, Гейл забрасывает стопку окровавленных стрел обратно в мой колчан, и мы срываемся по направлению к нужному месту так быстро, как только можем. Спустя полчаса в боку начинает колоть, и дыхание сбивается, но мы продолжаем отчаянно бежать, потому что каждая минута промедления будет стоить нам этой попытки. А она у нас только одна!

– Давай, Гейл, быстрее, – подгоняю я его, глядя на то, как он слегка прихрамывая старается не отставать, и сама не замечаю огромный корень, торчащий из земли. Зацеплюсь за него ногой и кубарем лечу вперёд, пропахивая землю руками и лицом. Гейл подхватывает меня под руки и тянет вверх, ставя на ноги. Мы не тратим дыхание на бесполезные разговоры. Я просто киваю, подтверждая, что в порядке, и мы вновь несемся дальше, в глубь зелёных зарослей.

Как только мы выбегаем к месту, где должен проходить силовой щит, я отмечаю, что там, где располагалась каменная стена – теперь пустота.

– Надо поторопиться: неизвестно сколько времени у нас осталось, – запыхавшись, шипит напарник.

Мы подходим ближе к границе арены, перед нами высокий обрыв, а внизу протекает бурная широкая река. Вот почему поле проходило здесь – они не смогли замаскировать это место иначе.

– Что думаешь? – спрашивает Гейл, поворачиваясь ко мне.

– Нечего тут думать! – я разбегаюсь и, со всей силы отталкиваясь от уступа, лечу вниз, прямо в бурлящую воду.

========== ЧАСТЬ 2. Начиная заново. Глава 1. Тодд ==========

Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули пределы Двенадцатого. Час за часом колёса поезда отстукивают монотонную мелодию, иногда резко скрипя на стрелках, что вносит некоторое разнообразие в мерный ритм. Были бы тут окна, за ними бы мелькали густые леса, поляны, болота, реки и горы, проносились бы незнакомые станции, но внутри темно. В отсеке настолько тесно, что приходится ехать скрючившись и вплотную прижавшись друг к другу. Я постепенно проваливаюсь в дремоту: жар и духота высасывают из меня все силы; чтобы отвлечься считаю про себя остановки. Прим тоже ничего не говорит. В ситуации, когда любая другая девушка плакала бы, жаловалась или кричала, она хранит гордое молчание.

Я хочу как-нибудь утешить её, ведь еще даже суток не прошло со смерти миссис Эвердин, но нахожусь в таком состоянии шока и неверия в происходящее, что, кажется, дай я слабину, и рассыплюсь сам. Я никогда не был в роли старшего брата, а теперь на мои плечи свалилась ответственность за Прим.

Когда мы выбираемся в положенном месте, разминая затекшие конечности, первое, что бросается в глаза – это лес. Он повсюду, возносится на десятки метров ввысь зелеными стенами по обе стороны от железной дороги.

Сияет солнце, и в воздухе, подобно топленому молоку, разливается полуденное марево. Размашистые сосны смыкаются над нашими головами, накрывая нас от июньского зноя будто шатром. Мы тихо идем по кромке ельника под сизо-зелеными хвойными лапами, стараясь держаться недалеко от железнодорожных путей, чтобы не потерять направление, но и не светиться. Хорошо, что хоть идти легко, ведь взяли мы лишь самое необходимое.

Вскоре вдалеке начинают появляться первые постройки. Я уже четко могу различить здание вокзала, на крыше которого красуется металлическая цифра семь.

Седьмой оказался не просто большим, он огромный по сравнению с родным домом. Как только мы оказываемся на вокзале, я с удивлением замечаю, что по городу ходит общественный транспорт. Разобраться оказывается совсем не сложно: всегда найдутся люди, готовые подсказать направление.

Когда мы добираемся до места, жаркий полдень переходит в вечер. Дорога ведёт нас к началу долины на южной окраине Седьмого, и вот он – широко раскинувшийся район из сотен домиков. Тропинка вьется между садами и огородами, проскальзывает рядом с пустыми незаселенными участками земли, недостроенными хибарками и большими старыми особняками.

Вдоль дороги, по которой мы сейчас идём, стоят торговые лавки и магазинчики, перемежаемые зелеными деревьями. Лиственный лес здесь пришёл на смену хвойному, и терпкий запах смолы теперь сменил шелест листьев над головой. Почти все магазины уже закрыты, кое-где торговцы ещё сворачивают прилавки.

Дома тянутся от переулков к лесу слева и справа. Большинство зданий, очень старые, то и дело можно увидеть стену с пустыми окошками вывалившихся кирпичей, либо покосившиеся деревянные постройки времен наших прадедов.

Нужная улица прячется практически на самой окраине. Дальше только лес из деревьев высоких и острых, словно стрелы. Хотя лес тут и так почти везде. В голове мелькает мысль, что Китнисс здесь бы понравилось.

Я сжимаю в руке листок, пока мы движемся вдоль петляющей дороги, читая номера, выведенные белой краской на домах: 132, 134, 136, 138. Вот и он!

Перед нами небольшой одноэтажный домик, с заросшей дорожкой и крохотным двориком, который можно было бы назвать уютным, не будь он настолько запущен. Природа не знает остановки в своем движении и казнит всякую бездеятельность. Сорняки почти с меня ростом уныло заглядывают в пыльные окна дома, постукивая своими пушистыми шапками по стеклу.

Здание было построено много лет назад, отмечаю я, лишь бегло взглянув на слегка покосившуюся крышу и серую, давным-давно выгоревшую древесину. Мы переглядываемся и подходим к двери. Я достаю из кармана ключ, воровато оглядываясь по сторонам.

– Может стоит сначала постучать? – подсказывает Прим, и это первые слова, которые я слышу из ее уст за последние сутки.

На стук никто не отвечает, я вставляю ключ и облегченно выдыхаю, когда он с щелчком поворачивается, отпирая замок. Мы заходим внутрь. Я пытаюсь найти следы присутствия хозяев, но ничего не замечаю. Ни фотографий, ни картин, ни личных вещей, ничего, что рассказывало бы о жильцах. На всей мебели толстый слой пыли.

– Кажется, здесь давно никто не живёт, – провожу пальцем по серой поверхности стола, рисуя пальцем тонкую дорожку.

– А если настоящие хозяева все же появятся? – спрашивает Прим бесцветным тоном.

Я не знаю что на это ответить, ведь других вариантов у нас пока нет, поэтому пожимаю плечами. Первым делом включаю стандартный проектор, установленный во всех домах Панема, в надежде услышать какие-то новости о Китнисс. Комната наполняется жужжанием телевизора.

Прим садится на диван, подтягивая ноги к себе, и начинает переключать каналы в поисках новостей.

Я тем временем решаю осмотреться – медленно прохожу на кухню, которая одновременно служит и столовой, потому что столовой как таковой тут нет. С улицы сразу попадаешь в холл, который переходит в гостиную. На полу валяется старенький потрепанный ковер, а в остальных комнатах – просто деревянный сбитый пол. Спальня размером с обувную коробку сразу за ней. Обои местами отходят от стен, по потолку плетется узор из паутины. Комната выглядит так, как будто раньше здесь жил какой-то старик. Да и пахнет тут так же, зато кровать нормальная, и на том спасибо.

– Пит, скорей сюда, – зовет Прим. – Двенадцатый показывают!

Я возвращаюсь в комнату, где бодрый голос ведущего бегло вещает:

– За грубые нарушения правил участия в Голодных играх трибутами от Дистрикта–12, на жителей провинившегося дистрикта накладываются следующие штрафные санкции: