Текст книги "В двух шагах от мечты (СИ)"

Автор книги: Меня зовут Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Знаешь, мам, я провёл всю свою юность, боясь разочаровать тебя, но после твоего ухода я много об этом думал и, наконец, кое-что понял.

Я провожу указательным пальцем левой руки по твёрдому переплёту и начинаю листать слегка пожелтевшие страницы, рассматривая уже в тысячный раз свои первые рисунки, которые она втайне собирала все эти годы. На обратной стороне написано моё имя и возраст. Пять, шесть, двенадцать лет, а в самом низу аккуратно подшиты её собственные работы. Она никому из нас так и не рассказала, что рисует.

– Ты не просто так была слишком строга со мной, верно? Потому что мы с тобой похожи. Глубоко внутри ты боялась и переживала за меня.

Я снова смотрю на могилу, и мой голос смягчается:

– И знаешь что, мама? Ты была права. У нас у обоих внутри есть какое-то особенное свойство. Та часть души, что заставляет нас любить всем своим сердцем. Как ты всю жизнь любила папу, несмотря ни на что, так же и я люблю Китнисс. Ты всегда её тщательно скрывала. Но, знаешь, мам, тебе не стоило этого стыдиться.

Я накидываю обратно капюшон и, потирая замерзшие пальцы, встаю.

– Мы назвали малыша Флетчер. Я должен многому его научить, мам. Всему тому, чему ты и отец учили нас с братьями, но есть ещё одна вещь, которой я должен поделиться с ним, и о которой ты не успела рассказать мне, а может, просто не знала, как сделать это. Я хочу, чтобы он всегда знал, что я люблю его, несмотря ни на что, и принимаю его таким, каков он есть. Возможно, это самый важный урок, мам. Понять и принять собственное я. Найти правильный путь. Я так долго учился этому, что чуть не потерял себя и единственную девушку, которую когда-либо смог бы любить. Знаю, за все то, что я натворил, ты дала бы мне смачный подзатыльник, – улыбаюсь. – С тех пор я держусь за неё так, что готов пойти и в огонь, и в воду. Я никогда в жизни не испытывал столько счастья, мам, и, думаю, что ты тоже была бы рада за меня. А теперь я собираюсь вернуться домой, к своей семье.

Я разворачиваюсь и снова смотрю на могилу, переводя взгляд на соседний памятник. Мы с Раем несколько лет назад заменили старую надпись на надгробии, сделав табличку для семьи Янг.

– Да, и ещё кое-что. Если вдруг увидишь Тодда и Жаклин, поблагодари их за меня и скажи, что я прошу прощения за то, что таким образом увековечил его имя в новых учебниках. Я правда не специально, даже историки иногда ошибаются.

***

В окне отражается комната за моей спиной – укрытый белой скатертью стол, камин, украшенный живыми еловыми ветками, в котором пляшут ярко-оранжевые языки пламени. Повсюду развешена мишура, ветки омелы и сосновые лапы, а у стены стоит настоящая ёлка, за которой нам пришлось идти вместе с Джо и Ником, так как Китнисс уже не могла выбираться в лес. Джоанна лично срубила её, не дав нам с другом даже прикоснуться к топору.

Я перевожу взгляд на круглые настенные часы и поправляю воротник рубашки. Как только отворяется дверь, в комнату врывается вихрь из снежинок, а следом за ним и Рик с Реном.

– Скоро Рождество! Совсем скоро! – кричат они, на ходу скидывая ботинки, и чуть не сносят меня с ног.

Следом входят Уилл с женой, отец и Рай, обнимающий за плечи Маргарет.

– Привет, салага, – треплет он меня по волосам.

Закатив глаза, я закрываю входную дверь.

– Мне тридцать вообще-то, Рай. Когда ты прекратишь?

– Никогда, – похлопав меня по плечу, он сворачивает в коридор, а я качаю головой, в этот раз ни капли не рассердившись.

– Ну и где они? – Спрашивает Марго, осматривая комнату в поисках молодой мамы.

– Наверху. Китнисс укладывает его спать, – отвечаю я, развешивая их вещи на крючки в нашей прихожей. – А вы оставили Алису бабушке с дедушкой?

– Ага, – отвечает вместо неё брат и, схватив со стола одну из закусок, запихивает её в рот, – должен же у нас, у родителей, хоть когда-то быть выходной.

– А вот и мы, ваши любимые соседи, – громко заявляет о своём приходе Джоанна. Поцеловав меня в щеку и поставив пакеты на пол, она идет прямиком наверх поглядеть на малыша.

Я пожимаю руку входящем следом Нику и запираю дверь. Подпирая плечом стену, я прислушиваюсь к шумному гомону любимых мне людей и детскому смеху, вдыхая запах праздника. И счастья.

Спустя пару часов все разваливаются на двух диванах в гостиной, приходя в себя после грандиозного праздничного ужина. Уилл с Раем допивают бутылку вина, о чем-то громко споря, отец уже спит, откинув голову на подголовник кресла, а близнецы играют с Лютиком, который забился под ёлку, не желая показывать оттуда хвост. Кажется, они пытаются выманить его оттуда куском колбасы, но этот кот так легко не сдастся.

– Почему Прим не приехала? – спрашивает Марго, устраиваясь на кресле, подвернув под себя ноги.

– Они с Рори собирались кататься на лыжах во Втором, – отвечает любимая, уютно устраиваясь у меня под боком, – она планировала приехать после Нового года к рождению Флетчера, но малыш решил появиться чуть раньше.

– Они же вроде расстались?

– Моя сестра и младший Хоторн четыре раза расходились и столько же сходились вновь, – смеется Китнисс, – их настолько сильно тянет друг к другу, что больше двух недель расставания ни один из них пока выдержать не смог.

– И что стало причиной на этот раз? – продолжает допытываться Маргарет.

– Он сделал ей предложение.

– Что? И она ему отказала?

– Нет, она согласилась, но с условием, что он разрешит ей работать. «Я не для того училась восемь лет, чтобы ты запер меня дома, Рори Хоторн!» – улыбаясь пародирует Китнисс голос Прим. – Ему не нравится её график дежурства в больнице и частые ночные смены. Он потребовал, чтоб она ушла, но Прим так легко не сломить. Вот они и бодаются.

Китнисс прижимается ко мне ближе и переплётает наши пальцы. Ник, глядя на нас, тоже закидывает руку на плечи Джоанны и, притягивая к себе, целует в щёку.

– Ты чего такая грустная сегодня, а, малыш?

– Правда, Джо, – подначивает Рай, – заболела что ли? Может, хоть вина с нами выпьешь? Ты же всегда была «своим парнем», не то, что эти молодые мамочки, – указывая на девушек, улыбается он.

Выражение лица Мейсон меняется, и я ей искренне сочувствую. Брат как обычно глупо пошутил, но видно, её это задело. Ник ещё пару лет назад рассказывал, как обеспокоен тем, что Джо никак не может забеременеть.

– Иди в задницу, Рай. Я не буду с вами пить вино.

– Может, тогда чего покрепче? Виски? Когда ты поддатая, мои шутки тебе явно больше нравятся, – хохочет он, но Джоанна не реагирует.

– И виски не буду, – бросает она и тихо добавляет, – мне вообще нельзя пить.

Рай продолжает увлечённо болтать с Уиллом, не замечая перемены, а Хорст замолкает.

Мое сердце пропускает удар.

Он поворачивается и берет её за плечи, заставляя посмотреть на себя.

– Джоанна?

Она просто кивает, и я даже не знаю, кто первый из них пускается в слезы: Ник, Джо или оба одновременно.

– Беременна? – одними лишь губами спрашивает он.

Мейсон продолжает кивать, и слезы продолжают падать из её глаз.

Это неописуемый момент. Он сажает её на колени и крепко прижимает к себе. Я перевожу взгляд на Китнисс и вижу, как она закусывает губу и часто моргает, пытаясь сдержать свои эмоции. Чувствую, что даже мои глаза становятся важными, поэтому мне приходится отвернуться.

Я не знаю, отчего пытаюсь спрятать ото всех свою реакцию. Мы так часто скрываем всё, что на самом деле чувствуем от тех, кто, возможно, больше всех нуждается в том, чтобы знать наши истинные чувства, и это не правильно. Поэтому я встаю и крепко обнимаю друга, тихо поздравляя, потому что точно знаю, как много для него значит этот момент, и как долго и тяжело они шли к нему.

Из-под рождественской ёлки раздается недовольное фырканье, Лютик выскакивает и бросается прочь, а следом за ним и мальчишки. Мы громко смеёмся.

Закрыв за братьями двери и собрав раскиданные племянниками подушки, я поднимаюсь наверх. В коридоре стоит кромешная тьма, и лишь мерцающие огоньки на окне в спальне освещают комнату. Я осторожно крадусь и останавливаюсь у двери. Китнисс сидит на кровати, закрутив вокруг ног одеяло. Она поднимает на меня взгляд и улыбается. Я расстегиваю верхние пуговицы рубашки и закатываю рукава. С кухни доносится смех и приглушенные голоса, о чем-то увлечённо спорящие.

– Тебе удалось выкроить пару минут, чтобы побыть с нами наедине? – спрашивает Китнисс.

– Братья уже ушли, а Джо вызвалась разложить остатки еды в холодильник, – она поднимает на меня удивлённый взгляд, мол «это точно та самая Мейсон, которую мы знаем», и я, пожимая плечами, улыбаюсь, подтверждая, что сам удивлён не меньше. – Они с Ником закроют двери, как закончат.

– Твой сын проголодался и сделал так, чтобы все в округе об этом узнали, – жена опускает взгляд на ребёнка, который прильнув к её груди, задремал во время трапезы.

Я касаюсь одним пальцем его щеки. Он слегка хмурит свои крошечные бровки и снова приступает к еде. Мы с Китнисс переглядываемся и улыбаемся друг другу. Я снимаю рубашку и бросаю её на стул. Любимая осторожно перекладывает малыша в колыбель рядом с кроватью и устраивается рядом.

Она лежит на своей стороне, повернувшись ко мне, её рука подогнута под голову, а волосы, обычно собранные в косу, сейчас раскиданы по подушке, рассыпаясь вокруг шеи на плечи. Она смотрит на свои пальцы, которые выписывают круги по моей ладони.

– Устала? День был длинным.

– Нет, – она обнимает меня за талию и притягивает к себе ближе. – Просто не могу поверить.

Любимая смотрит на меня, смеется и прячет глаза, утыкаясь в мою грудь. Я наклоняюсь над ней и целую в макушку головы. – Что такого смешного?

– Она поднимает лицо, продолжая широко улыбаться, – Мы, – говорит она. – Нас стало больше, Пит. Это так невероятно.

Это и правда самая удивительная вещь в мире. Я обнимаю её и легко целую в губы. Ее халат слегка приоткрывается, и плавные изгибы под ним тут же захватывают мое воображение. Я тяну за пояс, пока он не развязывается под моими пальцами, проникаю рукой под мягкую ткань и дотрагиваюсь до её живота пальцами. Она ерзает под моей рукой и смеется.

– Пит, ты можешь быть серьезней? Не прошло и недели, – я поглаживаю рукой теперь уже плоский живот.

– Я просто до сих пор не могу поверить, что он больше не здесь, – поцеловав ее, я возвращаюсь обратно на подушку.

– Теперь он здесь, – прислонив руку к сердцу, отвечает она и, устраиваясь поудобнее у меня на плече, прижимается ближе.

Сколько может вместить сердце? Бесконечно много. Всех тех, кого мы любили когда-то, любим сейчас и будем любить.

Мы смогли построить свой маленький мир, окружив себя дорогими нам людьми, и этот мир навсегда останется в наших сердцах. Но в данное мгновение наша вселенная сузилась до размеров одной маленькой комнатки, где есть лишь я, наш сладко-посапывающий сын и Китнисс. И, когда её мерцающие серые глаза улыбаются мне, я понимаю где моё место. Я чувствую себя дома.

Комментарий к Эпилог

Мне правда не верится, что поставлена точка. Спасибо вам, мои читатели. Если бы не вы, я бы не написала эту историю. Я не перестану благодарить Бога за то, какие меня окружают прекрасные люди.

Я хочу сказать спасибо всем тем, кто комментировал, писал в личку и ставил плюсы, вы все такие разные, но все мне очень дороги.

Я не прощаюсь, и жду всех в “Расскажи…”

https://ficbook.net/readfic/8399895

С наилучшими пожеланиями, ваши лисицы, Вика и Тодд.

========== Бонус-глава. Письмо с последствиями ==========

Комментарий к Бонус-глава. Письмо с последствиями

Как и обещала… =)

https://funkyimg.com/i/2YXoq.jpg

Предупреждение: осторожно – жестокий флафф!

P.S. Логика этой главы заключается в двух словах – “автору захотелось”, так что не ищите здесь того, чего там нет =))

Все чаще за последние пару лет Мадж Андерси жалела, что в сутках всего двадцать четыре часа, потому что разобрать накопившуюся кучу дел за это время совершенно не представлялось возможным. Если ты не просто дочь мэра дистрикта, но и его личный помощник, пусть и неофициальный (в конце концов разве отец виноват, что у него родилась дочь, а не сын), то нужно всегда быть в курсе происходящего, проверить отчетность перед отправкой в Капитолий, ведь там, где отец мог пропустить или не заметить строчку, Мадж всегда соблюдала почти хирургическую точность. Дебет должен ровняться кредиту, а выделенные на год средства подкрепляться кипой бумаг.

Ей было приятно осознавать, что без её помощи эта бюрократическая машина рухнет, хотя это и не было правдой, но почему не потешить себя столь приятной мыслью.

Но была и обратная сторона её жизни – девичья, расписание в которой заполняли уроки игры на фортепьяно, чтение, и, наверное, дружеские прогулки, но так как близкими подругами она не обзавелась, то просто прогулки. Любимыми приятелями девушки уже много лет оставались книги, которые отец привозил ей из Капитолия, в результате чего целая полка в её комнате была заставлена столь недоступными простым людям романами.

Проводив очередной однообразный день, Мадж накинула тонкий шелковый халат («интересно, а были ли такие у кого-то ещё в Двенадцатом») и, обув ноги в пушистые тапочки, вышла из разогретой ванной.

Единственным источником света в её просторной комнате была лампа с круглым тканевым абажуром, отбрасывающая причудливые витиеватые тени на светлые стены. Вытерев мокрые светлые волосы полотенцем, она присела на мягкий матрас, снова бросив взгляд на лежащий на тумбочке конверт.

Пару дней назад она случайно увидела его в городе. Это точно был он, Мадж не могла ошибиться. Темную макушку и серые пронзительные глаза Гейла Хоторна она бы узнала и среди многотысячной толпы. Он вернулся. Как и обещал в своём послании!

Пять месяцев.

Ровно столько времени назад это письмо поселилось на полке её комода, а, слова, выведенные аккуратным почерком, как будто впечатались в сердце девушки. Она в очередной раз подняла с полированной поверхности столика уже порядком затертый конверт и, твердо решив, что в понедельник наберётся решимости заговорить с влюблённым в нее парнем, улыбнувшись, принялась читать:

Дорогая Мадж.

Знаю, что я точно не тот, от кого ты ожидала получить подобное письмо, но жизнь иногда удивляет…

***

Гейл потер шершавыми от работы в забое ладонями лицо и опустил босые ноги на холодный пол, который бодрил не хуже ведра воды на голову. Она бы точно именно так и его и разбудила. Очень в стиле Китнисс.

«К черту эти мысли. Хватит её вспоминать», – приказал он сам себе, засунув обиду подальше в глотку. Конечно, он смог пережить, впрочем, не без помощи пары бутылок белого ликёра, что его бывшая напарница всё-таки сбежала к своему Мелларку, но воспоминания периодически так или иначе пытались вылезти на поверхность, разбередив порез на сердце пыльной шахтерской киркой. Сам того не желая, Гейл время от времени возвращался к событиям пятимесячной давности, хотя давно отпустил её.

Размяв затекшую от неудобного лежания шею и пытаясь собрать мысли в кучу, он потянулся к тумбочке, на ощупь отыскав старый будильник с расколотым циферблатом.

Шесть вечера.

До ночной смены в шахте осталось всего пару часов, и хотя Гейл пришёл домой лишь под утро, вечером было назначено собрание, которое он не смог бы пропустить, даже если бы мир окончательно рухнул. До Восстания оставалось лишь два месяца, и Хоторн обязан был удостовериться, что в нужный день с ним плечом к плечу выступит не одна сотня шахтеров.

Прогресс определенно был. Всё больше рабочих вставало на его сторону, бригадиры и соседи прикрывали от внезапных миротворческих рейдов, и даже пару раз на ночь пытались приютить соседские девчонки, расточая приторные улыбки. Но он отказывался.

Проводить время в компании молодых девушек для него не было в порядке вещей, и хотя до тех самых Игр он и успел закрутить несколько интрижек, репутация этакого сердцееда была приписана ему явно зря. Но если ярлык приклеится, особенно в такой глуши как Двенадцатый, где все друг друга знают – с кожей не отдерёшь.

Гейл давно хотел свой собственный дом и семью, где его всегда будет встречать любимая жена и дети, но та, с кем он мечтал разделить жизнь, предпочла его другому, а представить кого-то ещё рядом он пока не мог.

Наспех поужинав куском черного хлеба, который в этот раз он купил, а не выменял как раньше у пекаря и, запив стаканом молока, Гейл завернул остатки в серую бумагу и только потянулся за сумкой, в которой лежала грязная рабочая роба, как в дверь громко постучали.

«Миротворцы», – пронеслась в темноволосой голове пульсирующая мысль. Каждый раз, услышав о внеплановой проверке Шлака, Гейл вздрагивал, ожидая, что сегодня уж точно пришли по его душу. Он судорожно вытащил свои фальшивые документы, пару раз выдохнул и, высоко подняв голову, открыл дверь.

На удивление на уровне глаз не оказалось ни белого шлема, ни дубинки, и парню пришлось опустить взгляд минимум сантиметров на тридцать вниз. На пороге стояла скромная одноклассница его бывшей напарницы, дочка мэра, которая обычно краснела и смущалась в его присутствии.

Надо же! Он был искренне поражен тем, что делает эта тонкая, словно тростинка девушка, одетая в белое («нет, ну она серьезно?») как только выпавший снег, платье, на которое было накинуто тонкое драповое пальто. Здесь, в Шлаке, ещё и вечером! Да откуда она вообще узнала, где он живёт?

– Как ты меня нашла? – наверное, это самое странное приветствие, которое срывалось с его губ когда-либо в жизни.

– Отец в курсе, для чего ты приехал, – нашлась девушка, хотя вопрос, определённо, застал её врасплох. Именно к любимому папе в первую очередь она и побежала пару дней назад, увидев статный силуэт охотника в толпе на рынке. Отец долго «не кололся», но под натиском объятий любимой дочери, всё же поделился тайной о причине возвращения Хоторна в Двенадцатый.

«Точно! Когда работаешь по три смены подряд, чтобы убедить как можно больше народа, мозг перестает сопоставлять столь очевидные вещи», – подумал парень.

– Не предусмотрительно с твоей стороны появляться здесь да ещё и перед закатом, – с раздражением, которое последние пять месяцев стало его постоянным спутником, отчитал её Хоторн. – Зачем ты пришла? Что-то от отца срочное? Могли бы и посыльного прислать, ей богу!

Мадж слегка прикусила губу, словно собираясь с мыслями, и достала из кармана пальто небольшой конверт. «Из Тринадцатого?» – мелькнуло в его голове.

– Чтобы ты знал, я никогда не считала себя лучше тебя, – тихим и спокойным голосом произнесла девушка, глядя снизу вверх из-под полуопущенных ресниц. – Поэтому ты можешь не беспокоиться насчёт моего отношения и нашего неравенства.

«О чём она?»

Гейл уставился на дочку мэра с открытым ртом.

– Я никогда не говорил такого, – судорожно перебирая в голове всё, что он мог когда-то случайно брякнуть этой девушке, практически выкашлял из себя парень.

– Ты мог просто подойти, хотя письмо – это правда очень романтично, – на её лице расцвела лёгкая улыбка.

– О чём ты говоришь? Не писал я тебе никаких писем! Давай возвращайся домой, пока не стемнело, нечего такой как ты по Шлаку слоняться! – огромные голубые глаза распахнулись и словно льдинки вонзились в парня. Кажется, девушка была разочарована.

Ещё сегодня утром Мадж представляла, как она, потеряв счёт времени, будет бродить с Гейлом за руку, крепко сжимая его ладонь и слушая невероятные истории из жизни. А у него их определенно должно быть много… И вот как вышло – её вышвырнули, не пустив даже на порог, меньше даже через три минуты после встречи!

От прежней эйфории не осталось и следа. На мгновение она подумала, а не запустить ли письмом обидчику прямо в лицо, но, вспомнив уроки этикета, гордо подняла подбородок, развернулась и собралась уже зашагать к дому, как её чуть не сбил мальчишка в грязной, как снег Шлака, куртке и таких же штанах.

– Миротворцы, Гейл, они проверяют улицу! – ребенок натянул кепку пониже на глаза и побежал дальше по дороге, ни разу не оглянувшись.

Вот черт! Пусть состав миротворцев и поменялся с тех пор, как он сбежал с Двенадцатого, но вдруг кто-то выдал?

– Тебе лучше шевелить ногами, пока самой не досталось, – но уже в начале улицы виднелись белые светящиеся шлемы трех блюстителей порядка. Мадж попыталась сделать шаг, но не смогла и с места сдвинуться, так как чья-то рука, схватив за локоть, дёрнула её обратно. – Назад! – затянул Гейл хрупкую девушку в дом и захлопнул дверь. – Отсидись тут, пока они не уйдут.

«А вдруг решат комнаты проверить?» – бегло взглянув на светящееся, словно огромный белый фонарь, чистое платье девушки, Гейл сглотнул слюну. Сильнее не походить на типичную жительницу Шлака было просто невозможно. Все прекрасно знали, что одеваться так могут лишь несколько человек в городе, и появление в доме Хоторна дочки главы Дистрикта-12 бросало слишком большую тень на его личность.

Переступив порог крошечного дома Мадж испытала жуткую неловкость. Мало того, что Гейл явно не желал её видеть, так ещё и едва ли можно было представить жилище более непохожее не её собственный особняк с высокими потолками и арочными окнами в пол, заливавшими светом просторные комнаты. В этом доме оказалась совершенно иная атмосфера: мебель стояла настолько старая, что удивительно, как до сих пор не развалилась, но в доме царил порядок. Кровать, выглядывающая из спальни была аккуратно заправлена, и вещи, вопреки представлениям девушки о холостяцких жилищах, лежали на местах.

Столько лет она мечтала о том, как окажется рядом с высоким охотником наедине, и вот он, заветный день настал, но только отчего-то хотелось разрыдаться.

– Я тут подумал, может, тебе переодеться? – выпалил Гейл на одном дыхании, надеясь, что девушка не заметила, как чуть было не сорвался его низкий голос. «Надеюсь, это не прозвучало двусмысленно». – Вдруг дом станут проверять, а ты тут в таком наряде. Хоторн прошагал мимо неё в спальню и, открыв небольшой комод, вытащил оттуда просто огромного размера сорочку, серые потертые брюки и протянул девушке.

– Ты это сейчас серьезно? – Мадж развернула рубашку, в которую могла поместиться дважды, и подняла бровь. – Я утону в этом, – произнесла неуверенно она, но всё же удалилась в спальню, чтобы сменить свой чистенький наряд. – Отвернись, пожалуйста, – попросила девушка, прячась за дверкой шкафа. Дверь в спальню отсутствовала, так что надеяться приходилось лишь на собственную расторопность да на порядочность Хоторна.

«И зачем я вообще всё это затеяла?», – подумала девушка.

– Ох, да, конечно, – Гейл сделал резкий поворот на месте, очень удачно встав прямо напротив висящего на стене коридора зеркала, в котором отражался вход в комнату. Мадж нагнулась, стянув пальто и бросив его на кровать, а затем скрылась за дверцей шкафа. От созерцания её стройной фигурки, Гейлу почему-то захотелось расстегнуть пару пуговиц рубашки, которая внезапно сдавила горло.

Спустя пару минут девушка вышла из комнаты, закатывая длинные рукава рубашки так, что они сложились вчетверо. Брюки она завязала на талии широкой веревкой, но штанины пришлось также подкатать. Ее худенькое тело выглядело ещё более хрупким и беззащитным в его огромной рубашке, и мозг Гейла лихорадочно пытался отрицать, что выглядела она весьма соблазнительно.

«Смотрится очень даже ничего», – облизнув губы, подумал парень, но тут же отвернувшись одернул сам себя. Зачем вгонять девушку в краску?

– Тебе идет… серый цвет.

«Ну ты и идиот»

Мадж потребовались все силы, чтобы не покраснеть, как переспелый помидор, созревший под пристальным взглядом невероятных глаз цвета бури. «Интересно, а при тусклом свете они похожи на грозовое небо».

Их одновременный поток мыслей был прерван внезапно раздавшимся стуком в дверь, отчего девушка подпрыгнула и, запутавшись в широких штанах, чуть было не растянулась на сбитом деревянном полу, но сильные руки парня подхватили её за секунду до позорного конфуза.

– Я сама открою, – собравшись с силами и преодолев собственный страх, произнесла она, уверенной походкой направляясь в двери, – не стоит тебе лишний раз светиться. – По дороге девушка прихватила со стула длинный мужской шарф и, повязав его вокруг головы, спрятала свои светлые волосы.

Гейл, которого такое рвение застало врасплох, даже рот раскрыть не успел, потому что дверь его скромного жилища распахнулась первой.

– Я могу вам чем-то помочь? – совершенно свободно произнесла Мадж, будто и не стояла сейчас на пороге чужого дома в чужой одежде, одарив миротворцев широкой улыбкой.

– Всего лишь плановая проверка! – отчеканил низкий голос со стороны улицы. – Никаких происшествий не замечали? Нам поступила информация, что на соседней улице кто-то специально поджёг дом.

– Нет, ничего не слышала, – ответила она, и тут же добавила, – но уверена, что с такими стражами порядка, мы можем быть совершенно спокойны!

Девушка покачала головой и, перекинувшись с мужчинами в белых комбинезонах ещё парой фраз, закрыла дверь, прислонившись к ней спиной и медленно сползая вниз.

Она стянула с головы шарф и не смело улыбнулась. Ей определенно удалось поразить Хоторна своей напускной уверенностью, сменившийся в этот момент лёгким румянцем.

– Впечатляет, – произнес парень, смущенно потирая шею. Впервые в его доме оказалась девушка, да ещё и прикрывающая его, да ещё и не какая-нибудь, а сама Мадж Андерси. – Может, ты чего-то хочешь? – окинув взглядом скромную обитель попытался он быть гостеприимным хозяином. – Воды или…воды? – оказалось, что предложить-то девушке и нечего.

– Пожалуй нет. Я переоденусь в свои вещи, если ты не против, – впившись в пояс штанов из-за страха, что при первом же неверном движении те слетят, она подскочила, снова скрываясь в хозяйской спальне.

Чем дольше он про неё думал, тем ярче расцветала совершенно глупая улыбка на его лице. Только резкий звонок будильника на тумбочке смог вернуть парня с небес на землю.

– Мне пора на работу, так что идём, – произнес он, хотя мысли его кружили совсем в другом направлении. Извиваясь и обходя пустые углы темного жилища, они неслись в крохотную, словно коробка от обуви, спальню, где в данный момент переодевалась эта странная блондинка.

– Куда идем? – спросила она неуверенно.

– Я тебя провожу, а потом как раз успею вернуться обратно в Шлак. Заодно договорим по дороге.

***

– Сейчас налево.

– Если пройти эту улицу прямо, можно потом через дворы срезать, – усмехнулся Хоторн, указывая рукой прямо перед собой. – Я прекрасно знаю короткий путь к твоему дворцу, принцесса. Мы же много лет подряд носили тебе землянику, забыла?

Мадж бросила на Гейла недовольный взгляд из-под длинных тонких ресниц. Ей явно не понравилось такое обращение, и она, задрав свой нос, прошествовала мимо в сторону, куда указывал парень. Гейл искренне пытался побороть разливающееся внутри тепло, но слишком уже она забавно выглядела в своем белоснежном платье на серой улице Шлака. А когда злилась, нравилась ему ещё больше.

– Так что там с письмом-то, – произнес, улыбаясь, Гейл. Ситуация уже казалась ему забавной, даже интригующей.

– С письмом? – наигранно рассмеялась Мадж, надеясь, что парень не заметит, как покраснела её шея. – Да ничего, забудь. Я просто… с подружкой поспорила, что смогу вот так запросто постучать в любой дом, – затараторила она. – Прости, шутка вышла неудачная.

Теперь Андерси ясно осознавала, что все те пять месяцев, которые она проводила раз за разом перечитывая злосчастные строчки, на самом деле оказались как раз последствиями чьей-то глупой шутки, на которую она повелась. «Вот же наивная дура», – ругала она сама себя.

– Ну, значит ты выиграла, – пожимая плечами произнес парень.

«Ага, в лотерею. Трижды. Два баяна и козу»

– На что был спор?

– На желание, – сочинила она на ходу. Знал бы он, что ей и поспорить то не с кем.

– Тогда можешь загадывать, – он пнул небольшой камушек, валявшийся на дороге, и тот скрылся в кустах.

Правду люди говорят: «Бойся своих желаний». Долгие месяцы она мечтала только о том, что окажется с ним рядом, но сейчас ей хотелось, чтобы Гейл никогда не догадался об истинной причине её визита в его дом. Такой позор! Ведь во всех книжках, что она читала с самого детства, мужчина всегда проявлял интерес первым, поэтому, чтобы поскорее закрыть тему с письмом, она решила завести обычную «дружескую» беседу.

– Ты как и раньше ходишь на охоту? – произнесла она даже чересчур воодушевленно.

– Очень редко, – с некоторой грустью в глазах ответил парень. – Работы много, в шахте почти нет выходных.

Мадж сверлила взглядом носки своих начищенных ботинок, словно они были смертельными врагами, подлежащими немедленному уничтожению, но поднять взгляд не решалась.

– Я знаю, почему ты вернулся, Гейл. Отец мне рассказал, – Хоторн обернулся и посмотрел на неё, ожидая того, что девушка скажет дальше. – Не бойся, я не выдам твою тайну никому. Я считаю, что ты очень смелый.

«Последняя фраза явно была лишней!»

Мадж стояла придерживая рукой тонкий шарф, который беспощадно трепал ветер. Оказывается, на носу у дочки мэра были веснушки, которых парень раньше не замечал, а ресницы, прежде светлые как солнечные лучи, за последние пару лет потемнели. Хоторн тут же отвернулся и, заметив впереди белый особняк, зашагал быстрее.

– Пришли, – произнес Гейл, впервые за многие месяцы, натягивая одну из лучших своих улыбок. С чего бы это ему так захотелось лыбиться? На прощание он легко коснулся локтя девушки кончиками пальцев, и ему показалось, что Андерси вздрогнула.

– Спасибо, что проводил, – она как молодой оленёнок проскакала по ступенькам наверх, доставая из кармана связку ключей, но тут же выронила её и, пытаясь поднять, задела горшок с цветами бедром, отчего тот неловко качнулся, но девушка, схватившись за глиняную вазу, словно за круг для утопающего, невозмутимо помахала рукой.

Улыбнувшись, парень развернулся и зашагал в сторону Шлака. Мадж посмотрела с тоской ему вслед, закрыла дверь и, облокотившись на толстое полотно, прикрыла глаза.

«Вот и все, вроде выкрутилась».

Но, опустив руку в карман, замерла. Внутренности скрутило, а сердце забилось с такой силой, что его стук можно было услышать с другой стороны двери. Письмо осталось на его кровати…

***

Неделя у Мадж не задалась с самого начала, начавшись постыдным инцидентом с Гейлом и продолжая цепочку недоразумений прямо сейчас, когда она, присев на корточки, пыталась собрать в сумку раскатившиеся по земле яблоки, рассыпавшиеся прямо посреди городской площади.

«Не такой уж и большой позор», – повторяла она сама себе, чтобы хоть как-то успокоить руки, которые тут же начинали трястись от одной только мысли о том, как Хоторн, вернувшись с работы, читает любовное послание и смеется надо глупой девчонкой, заявившейся к нему под вечер в надежде на взаимность.