Текст книги "Попробуй меня (СИ)"

Автор книги: MargoLay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Я всегда был счастлив за сестру.

У них даже имена были похожи, ну, знаете, Джемма и Джеймс, это же как две щебечущие пташки на одной ветке.

Что с нами делает скорость?

Он всегда сравнивал скорость с чувством жажды. Мы сидели в саду прошлым августом, и он говорил мне, как сильно он любит управлять ею. «Она ведь, сучка такая, не поддается контролю» – как сейчас помню счастливый смех и все такое, на первый взгляд, милое и интересное.

Джеймс заигрался со скоростью – она была для него вечной силой.

Она, черт возьми, так и погубила его.

Грубой силой скорости. Той самой силой вечности.

Спасибо, Джемс. – улыбнулся я, подходя к ней, и утыкаясь лицом в ее волосы, от которых так притягательно манило чем-то свежим.

Сестра, как по привычке, провела холодной рукой по моей спине, и от ее прикосновений волосы вставали дымом, а к горлу вновь и вновь начинал подкатывал этот комок.

Мне нужно покормить Данию. – сообщила она тихим голосом. – Оставьте нас в комнате.

Чт..

Одних.

И что, Луи прям так и сказал? – глаза мамы расширились в размерах, и я чуть не поперхнулся.

Это выглядело забавно.

Что стоит этому заядлому тусовщику закатить вечеринку на пол-Лондона и сделать вид, что ему всего лишь 18, а не 22. – спокойно ответил я, сам не ожидая от себя такого спокойствия.

Обычно, я срывался на маму за то, что она слишком много спрашивала. Все доходило до таких крайностей, что иногда я даже сомневался в том, что мы родственники, да и близки ли мы вообще.

Что-то происходило.

Я не знаю, что это, чем это объясняется и почему я должен думать об этом. Просто это было как минимум странно.

Как максимум странно вдвойне.

Что ты собираешься надеть? – поинтересовалась она, подходя медленным шагом к окну и выглядывая в окно. – На улице…

Не знаю, кажется, я потерял запонки.

За стеной плачет Дания, а я говорю, что потерял запонки.

Луи стукнуло 22, но все думают, что ему только 18.

Рождество должно давать нам надежду, но почему-то оно ее только забирает.

Мама говорила, что предпочитает груши, но пирог испекла только с яблоками.

Я говорил, что не скучаю по ней, но внутри меня разливались пожары.

Я любил ее и готов был отдать за нее все.

Но у меня не было н и ч е г о.

Никого.

Кроме нее.

21:45

Нахера ты поперлась с ним?! – орал я во весь голос в этой чертовой подсобке. – Какого хуя, Кимберли?

Но, Гарри… – девушка захлебывалась слезами, начиная трястись при этом как абсолютно потерпевший человек.

Я громко выдохнул, со всего маху пнув рядом стоящую коробку, а затем смело топнул в нее и растоптал в один тонкий картонный лист.

Проклятье.

Почему бы не пойти, когда тебя ведут за волосы, верно? – продолжала трястись она, постоянно вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Я мгновенно остановился. На лбу выступила холодная испарина, и меня в одно мгновение начало колотить изнутри, как будто какой-то конченый идиот сидел внутри меня и постукивал молоточком по всем моим внутренностям.

Ты бы еще покороче юбочку надела, детка. – на тяжелом выдохе произнес я и с болью закинул голову наверх.

Все это напоминало какой-то цирк.

Кимберли, я ведь не желаю тебе зла. – наконец, смягчившись, я подошел к ней и резко притянул ее за шею, крепко прижимая к себе. – Мы скоро оба избавимся от этого дерьма. Я помогаю тебе, а твой папочка кладет бабки в мой карман. Все ведь так просто.

Из ее уст сорвался слишком пронзительный, но в тоже время тихий стон той ненависти и боли, которая, казалось, пожирала ее с каждым днем все сильнее.

Отдай мой ингалятор, сука. – выругался я, осознавая, что я начинаю задыхаться. Причем задыхаться так, точно рядом со мной стоит моя Дейвидсон, а не эта второсортная шлюха.

Кимберли принялась копаться в маленькой сумке со скоростью света, ее руки тряслись настолько сильно, что каждый найденный предмет со всего размаху летел вниз и грубо приземлялся, оставляя за собой ужасный звук.

Господи черт тебя возьми, дай я сам. – не сдержавшись, я выхватил сумку из ее рук, и хватило лишь одного грубого движения, как ее сумка с треском разорвалась на две половинки и все остатки вещей с грохотом повалились на пол.

Это же Верса…

Заткнись. – рявкнул я, трясущимися руками принимаясь брызгать ингалятором глубоко в горло.

Приятный холодок пронесся по жилам, сделал поворот в горле, и легко опустился в легкие, позволяя мне наконец-таки вдохнуть полной грудью.

Тебе помочь? – пискнула она, но не сдвинулась с места.

Если ты разрешить мне кончить в тебя, то всегда пожалуйста, я готов принять твою помощь. – спокойной ответил я, оперевшись одной рукой об стенку.

Кимберли сжала губы в тонкую нить, осознанно понимая, что болтает много лишних и никому не нужных вещей.

Наконец, когда я спокойно мог контролировать свое дыхание, мы свободно вышли из этой паршивой подсобки и, как ни в чем не бывало, направились в зал, где вовсю веселились полупьяные люди и те, которые уже давно что-то употребили.

Она сидела в полном одиночестве, перекручивая в руках тонкий браслетик, сплетенный, кажется, из двух ниток.

Я не знаю, известно ли вам то чувство, когда внутри все переворачивается, просто потому, что ты кого-то видишь. Мне совершенно наплевать на все эти сопли, любовь и прочие розовые сердечки с кошачьими лапками, но я, мать вашу, был так рад видеть ее. Как же я был рад.

Когда из моей груди вырвался странный хрип, больше напоминающий тот момент, когда в человека вселяется дьявол или кто-то там такой, я не припомню подробностей, мы с Зейном смотрели эту передачу лет сорок назад, она, наконец, подняла голову.

Ладошки мгновенно побелели и стали влажными. На губах застыла самая что ни на есть ледяная улыбка, больше похожая на какую-то издевательскую усмешку, наверняка, это все выглядело слишком жалко. Я был абсолютно уверен.

Рикка просто замерла. Казалось, даже не дышала. А мое сердце стремительно падало вниз, ударяясь об обрывы и выступы. Ребра, селезенка – все покатилось к гребаному черту.

Отдыхаешь? – подкатил ко мне Найл, протягивая мне жидкость с ярко-голубым отливом. – Вкусненькая штучка!

Спасибо. – безразлично ответил я и мгновенно вылил коктейль в рядом стоящий цветок. – Что-то не хочется.

Найл одарил меня довольно-таки странным взглядом, в котором читалось недоразумение, детское удивление, капля игривости и немножко трусости.

Иди пляши. – отозвался я и напрямик направился к той, что разрывала мое сердце и топтала его так, как я только что расправился с несчастной коробкой, будь она проклята.

Все происходит так быстро. В моей голове тысяча мыслей, я вспоминаю таблицу умножения, делю на логарифмы, понимаю, что розовый ну никак не сочетается с зеленым, а красный иногда может быть даже и бордовым.

Стайлс.

Прекрати это.

Влюблена? – напрямик спрашиваю я, усаживаясь рядом с ней настолько близко, что я чувствую вкус ее жвачки и приятный аромат корицы.

От которого меня тошнит.

Что? – слабо спрашивает она. – Что ты спросил?

Ее глаза такие притягательные, и я совсем не могу оторвать от них взгляд. Кости выламывает к чертям собачьим, а руки ломит так, как будто бы я давно стал заклятым наркоманом и я больше не могу ждать, когда по моим венам начнет бурлить заветная жидкость.

Любовь – это то, чего у тебя точно нет. – отвечаю я и медленно беру ее руку, сжимая ее в своей настолько сильно, что хрупкие костяшки ладони неприятно хрустят и больно сдавливаются вместе.

Рикка опускает безразличный взгляд на наши руки и приподнимает одну бровь, как будто бы все, что я сейчас делаю, происходит в порядке вещей.

Этот тонкий браслет кажется мне таким очаровательно-милым, что я не нахожу ничего крайне необычного спокойно снять его и надеть на свою руку, еле как запихав большую ладонь в маленькое отверстие.

Это мой любимый браслет.

Всем бы иметь то, что они любят. – мгновенно отвечаю я и сажусь удобнее, затягивая браслет настолько сильно, насколько это возможно.

Дейвидсон недовольно вздыхает и поправляет тоненькую шапочку на голове, делая ее еще изящней.

У меня чешутся руки, и я хочу сорвать эту гребаную шапку с ее головы, потому что я почему-то люблю все эти шапочки, а Дейвидсон в шапке – в миллиард раз больше.

Я бы хотел уехать с тобой прямо сейчас. – произнес я настолько тихо, что совсем сомневаюсь, услышала ли она меня.

Но она услышала. Она всегда, всегда, абсолютно всегда все слышит.

Тебе не надоело постоянно увозить меня с мероприятий, на которые я приглашена? – холодно спрашивает она. – Это сидит так глубоко, Стайлс, пальцами просто так не достанешь.

Пальцами достать можно все. – ухмыляюсь я и в этот момент в моей голове проносятся тысяча самых пошлых на свете мыслей, от которых в ушах звенит, а в штанах становится мгновенно тесно.

Как говорится, с ног до головы.

От насильника пострадать можно в три раза меньше, чем от тебя.

Страсти. – я улыбаюсь так широко, аж скулы сводит.

Здрасте.

Вы наверняка подумали, что это хорошая рифма, но этой рифмой оказался всего лишь виновник торжества – Томлинсон, заметно поддатый, с расстегнутой ширинкой и совершенно непонятным запахом, который излучал, как казалось, за километры.

Томлинсон! – воскликнул я, с интересом обратившись к собеседнику. – Что мы, черт возьми, делаем тут, братик мой?

Братик? – переспросил тот, заметно повеселев. – Бухаем, отрываемся, ждем травки, любим девочек, да и мальч…

Эй, а ну притормози, ковбой.

Томлинсон невинно заморгал ресничками, и я только попытался сказать ему что-то такое слишком задевающее его достоинство, как кто-то окликнул его, и парень тут же покинул нашу компанию.

Повертев в руках стакан, который всучил мне Томлинсон, я решил оставить его в покое, и снова обратиться к Дейвдисон.

В ее глазах пылали чертики, и эти чертики будоражили гребаный интерес. Излишний интерес. Кажется, это возбуждает.

Evanescence – Whisper (minus)

Стайлс! – выкрикнула она неожиданно, резко схватив меня за руку и впиваясь в кожу острыми ногтями. – Какого черта у тебя такая удивленная рожа? Видишь меня впервые или я свалилась тебе на голову, как гром среди ясного неба и повисла на тебе, как петля на шею?

Крепкая такая петля. – очарованный грубым поведением, пробубнил я, и поддался ей навстречу.

Боже, эти губы. Влажные, покусанные, испорченные губы, которые не хотелось целовать. Их хотелось кусать, ее всю, блять, хотелось кусать. И меня трясло от того, что она просто дышит.

Хотелось заткнуть ее нос прищепкой, чтобы она задохнулась к чертям и не смогла выдохнуть и капли воздуха.

Я хотел сделать ей больно, физически больно, и я совсем не знал, что мне с этим делать.

И ты и не знаешь, что делать, что сказать, сидишь тут на диванчике, разинув рот и пялишься на меня. – едко выпальнула она, вырывая свою ладонь из моей. – Вот так ничего себе! Я все-таки застала тебя врасплох, а?

Мои нервы играют слишком быстро, трясутся с каждой секундой все сильнее, не желают подавлять в себе спокойствие и полностью срывают башню.

Я хватаю ее чуть ли не в охапку, сценарий этого цирка не изменяется. Дейвидсон что-то орет мне на ухо, царапает ногтями и чуть ли не пищит благим матом, однако это совершенно не действует.

Мне почему-то плевать, плевать так сильно, что я даже не замечаю, как отлетают несколько пуговиц с моего пальто, а шапка оказывается вывернутой на другую сторону – я просто выталкиваю ее на холод и резко прижимаю к капоту своей машины, въедаясь пальцами в тонкую кожу и по-зверски кусая любимую шею, от которой мурашки бегут волнами и превращаются в целые бури.

Я обещаю, миллион раз обещаю, ты узнаешь, что такое настоящая любовь. – отрываясь, проговариваю я ей ровно в губы, понимая, что еще секунда – и я сорвусь окончательно. – Она ведь и горькая, и сладкая, и соленая – любая. Но горечь, милая, для того, чтобы лучше оценить слабость.

Сладость.

Киваю. Два раза, три, киваю так сильно, что в голове все прокручивается в миллионный раз. В горле стоит привкус железа, и мне хочется чувствовать его еще сильнее, поэтому я врезаюсь в ее губы, и кусаю слишком сильно. Пропускаю язык в ее рот, сталкиваюсь с ее горячим, шершавым, самым сладким в мире и полностью беру дело в свои руки.

Моя. – уверенно шепчу я, и медленно отрываюсь от нее. Нежная кожа губ рвется так сильно, что я недовольно морщусь от этих стучащих импульсов крови, которые отдаются куда-то в центр горла.

Дейвидсон мучает одышка. Я вижу, как медленно закрываются глаза, как она улыбается сквозь приспущенные ресницы, и как покрывается ее кожа мурашками – чувствовать того, кого так сильно любишь, не так уж и сложно.

Мы уезжаем. – нервно говорю я и ищу в кармане гребаные ключи, которые как всегда завалились в карманную дырку, блять, когда она уже исчезнет.

Рикка послушно садится на переднее сидение, снимает тонкие кеды и закидывает стройные ноги на переднюю панель машины, открывая окно нараспашку.

Что за херня с тобой сегодня? – спрашиваю я, завожу машину, и она с визгом трогается со стоянки, вырываясь на ночную магистраль.

Гребаный Пейн дал попробовать мне эту дурь. – смеется та прямо в открытое окно, совершенно не осознавая, где она находится.

Мои зубы вжимаются друг в друга, и я понимаю, что еще мгновение – и руль машины может запросто треснуть пополам.

Я убью этого Пейна. – процедил я сквозь зубы. – Я просто сотру его в ебаный порошок.

Мы заезжаем на стоянку ночного мини-отеля, и я крепко беру ее за руку, выводя из машины – нам нужно время, чтобы побыть вместе.

Ты любил. – говорит она, заваливаясь в темный номер отеля и не включая свет при этом.

Я захожу следом, спокойно закрываю дверь за собой и на ходу снимаю с себя шапку, пальто и обувь – все это летит прямо под кровать.

Рикка падает лицом на свежую постель и зарывается в подушку, что-то говоря при этом, но я абсолютно ничего не слышу.

Я дебил. – улыбаюсь я и осторожно ложусь с ней рядом. Моя рука автоматически тянется к ее спине, и я не могу лишить себя такой сладости – держать ее рядом с собой.

С тобой все понятно. Ты точно любил. – наконец, говорит она ясным голосом и мягко улыбается.

Еще как любил. – соглашаюсь я, осторожно проведя рукой по хрупкому позвоночнику. – Полный, Дейвидсон. Я полный любил.

Ее глаза горели влюбленностью, и это было ни капли не смешно. Тусклый свет фонарей еле пробирался сквозь занавешенные окна. Она целовала так развязно, мягко, не пропуская ни единой клеточки моих ужасно болевших губ.

Казалось, вся ее нежность собралась в один комочек и так усиленно рвалась ко мне в сердце.

Смотри мне в глаза, Стайлс! – смеялась она так громко, что я невольно чувствовал себя самым счастливым на этом гребаном свете. – Бууу, смотри, смотри!

Мой смех сливался с ее мелодичным, мои пальцы сплетались с этими тонкими, музыкальными пальцами, мой язык сплетался с самым желанным в мире, а сердце так и рвалось вырваться из груди и пойти куда-нибудь далеко и надолго.

Она плакала, смеялась, говорила полную ерунду, клялась в том, что никогда в жизни больше не попробует на вкус эту дурь, зато с удовольствием рискнула бы прыгнуть в обрыв, но только со мной за руку.

Не плачь. – я вытирал слезы с бледной кожи, боясь покарябать ее малейшим изъяном. – Все было оплакано уже столько раз.

Нельзя так отгораживаться от всего. – хрипло произнесла она, зарываясь в мои волосы пальцами. – Я знаю, страдать тяжело, никто страдать не любит. Обещай мне кое-что. Обещай мне, что ничего не упустишь. Пожалуйста, Гарри. Я знаю, как ты любишь улыбаться. Я знаю, что ты умеешь улыбаться. Обещай, что не проглядишь ни одной радости. Ни одной. Обещаешь?

Я закусил нижнюю губу и задумался над этим, слегка ухмельнувшись.

Помнишь, ты спрашивала про ледяное сердце, Дейвидсон? – неожиданно спросил я, и резко притянул ее к себе, прикасаясь губами к ее холодному лбу.

Руки, фотографии, татуировки.

Я кивнул.

Как мало нужно лишь для того, чтобы понять друг друга.

Так вот, милая. Оно уже давно разбито.

Дейвидсон медленно прильнула к моим губам, небрежно кладя маленькую ладонь на мою грудь, сжимая область слева яростным движением.

Я соберу его по кусочкам, Гарри. Я буду пробовать, но я соберу этот пазл. – мягко произнесла она и посмотрела мне настойчиво прямо в глаза. – И ты никуда от меня не денешься.

Свет в ее доме давно потух. Мы сидели в машине, и просто молчали. Я чувствовал, как разрывается кожа слева, как ноет сердце и как мне тяжело прощаться с ней.

В прошлой жизни ты явно была наркотиком. – холодно произнес я, отпуская ее руку из своей.

Дейвидсон вздрогнула и испуганно вжалась в кресло.

Я отношусь к тебе с трепетом и заботой, а ты просто даришь мне счастье. – и вновь на повторе эти слезы, которые хочется целовать, просто целовать. – Пожалуйста, Гарри.

Она тянула ко мне свои руки, а я сидел, вжавшись в кресло, и как полнейший идиот смотрел на руль машины, боясь обжечь ее своими словами.

Ты со мной не жила. – произнес я, наконец-таки решившись посмотреть ей в глаза. – Помнишь, как ты умирала?

Между нами вновь возникла эта тишина, из-за которой все рушилось, окончательно рушилось.

Если я тебе буду нужна, если ты захочешь меня, вспомнишь и загрустишь обо мне, как я о тебе, моя милая, обожаемая дрянь, ты знаешь где меня искать. – смело ответила она и резко открыла дверь машины. – Во времени и в пространстве. Там, где-то там. Я всегда буду там для тебя.

Я проводил ее взглядом, а затем тут же развернулся и на полной скорости помчался по свободной трассе, круто заворачивая туда, куда рвалось мое влюбленное сердце.

Приехав в этот уже знакомый тупик, где я успел побывать после того чертового показа, я сел на ледяной песок, покрытый снежным ковром, и сжал голову в руках так сильно, что неловко почувствовалась боль около затылка.

Я не чувствовал себя счастливым. Я чувствовал, как разлагаются мои внутренности, как с каждым днем становится все сложнее осознавать то, что мы отдаляемся, что мы не будем вместе и то, что я, блять, теряю ее.

Теряю ее всю, и я совершенно не знал и даже не хотел знать, что с этим делать.

Высвободив руку из перчатки, я принялся рисовать какие-то каракули на снегу, затем все отчетливей и отчетливей выводя ее имя.

Я терял себя. Я терял себя в ней, терял ее, и терял все, к чему так долго стремился.

Если любовь существует, то почему все так? Почему все так происходит? К чему же я стремлюсь?

Проклятые слезы вновь налились в глаза, и я чувствовал себя таким ничтожным, что поневоле хотелось дотронуться двумя пальцами до маленького язычка в горле и выпихнуть из себя все, что так мешало мне.

Я медленно встал на ноги и поднял голову наверх. На небе сверкал диск белоснежной луны и тысяча звезд целым потоком обрушились на ночное небо.

Что я делаю не так, Господи? – еле слышно прошептал я куда-то вверх.

Где-то глубоко встал противный комок, чертова тошнота так и рушилась на мое тело.

Я тяжело сглотнул, продолжая смотреть на небо и считая миллионы звезд по порядку, начиная с самого начала.

За что ты так со мной, гребаный ты мудак?

POV Рикка.

НайлерИрландия: Надеюсь, ты ушла одна, а не со Стайлсом!

Я недовольно цокнула, быстро принимаясь набирать сообщение на ноутбуке:

РиккаД: о чем ты, у меня просто заболел живот;) Со Стайлсом давно все кончено,не хочу говорить об этом.Мы никто друг другу.

Доставлено: НайлерИрландия.

В сеть вошла Эмили и от нее тут же пришло сообщение:

ЭмилиЭмили: Зацени майку, Дейвидсон! ;) http://cs608324.vk.me/v608324261/32b/qOL1QAwv09o.jpg Зейн просто душка, мать его. Рожественский подарочек!

РиккаД: Чума!

Доставлено: ЭмилиЭмили.

Я потерла глаза и только собралась пойти спать, как в диалогах высветилось новое имя.

ГарриСтайлс: Иди спать, уже порно.

РиккаД: что, мать твою!?!?!?

Доставлено: ГарриСтайлс.

Смех пробрался в мои легкие совсем неожиданно, и я прыснула со смеху, зарываясь лицом в подушку.

ГарриСтайлс: Прости. Уже поздно.

НайлерИрландия: Манчестер 3:0!

ЭмилиЭмили: как насчет похода в кино завтра?;)

ЗейнЛюблюЭмили: Доброй ночи, Рикка! По ABC идут классные штуки про видео игры, очень советую! Не забудь зайти на сайт и отметиться. X

ГарриСтайлс: Я до сих пор думаю о тебе.

ЛиамПейн: как тебе травка,эй??!

Меня буквально бросило в жар от такого количества диалогов. Пальцы стучали по клавиатуре, набирая сообщения одно за другим.

РиккаД: Эмили, если получится, обещала маме помочь на кухне.Целую.Ночи!

Доставлено: ЭмилиЭмили.

РиккаД: прости, Лимо, гарри оторвет мне голову ;);)

Доставлено: ЛиамПейн.

Господи, да сколько же их. В глазах все слипалось, я путалась в диалогах и постоянно нажимала не на те кнопки.

Какой черт потянул меня зайти на ночь в Интернет?

РиккаД: Зейн, вали спать!

Доставлено: ЗейнЛюблюЭмили.

РиккаД: Желаю удачи! Спокойной ночи, Найл.

Доставлено: ГарриСтайлс.

РиккаД: Я люблю тебя, Гарри. Я люблю тебя. Я. Люблю. Тебя.(:

Доставлено: НайлерИрландия.

========== Глава 32. ==========

POV Рикка

А ну теперь понятно. – вышагивал Хоран по заснеженному проспекту, дурачась, и ловя снежинки рукой на ходу. – Я уж думал, ты совсем с ума сошла. Клянусь, пришлось перекреститься раз десять, когда я прочитал это сообщение!

Попытки внушить Найлу о том, что нечаянно отправленное сообщение, которое на самом деле было адресовано Гарри, обвенчались огромным успехом. Найл по-детски поверил тому бреду, что отправленное сообщение всего лишь стимул показать ему, «какой глупой я была, когда отправляла Гарри такие сообщения во времена нашей с ним яркой и жутко-пламенной любви, и я всего лишь хотела посмеяться вместе с тобой над этой глупостью, поэтому и переслала тебе.»

Гарри же наоборот, молча все впитал в себя, как губка, промычал себе под нос «сладких снов» и, не дождавшись ответа, положил трубку, оставив меня в ночной тишине наедине с быстрыми гудками, эхо которых неприятно отпечатывалось где-то в горле.

Это же Гарри.

Это неудивительно и ожидаемо для нас всех.

Вы понимаете, да?

Когда мы наконец-таки подошли к центральной площади, Найл крепко схватил меня за руку и потащил к огромной новогодней ёлке, протискивая меня сквозь толпу.

Я опустила неловкий взгляд на это, как казалось, «дружеское сплетение рук», и мне тут же стало не по себе. Как будто миллионы иголочек неприятно кололи руку, хотя от мягкой кожи Найла излучало лишь тепло.

И как же приятно вздохнуть полной грудью после такого, как ужасная давка народа осталась позади, а твою руку больше не накрывает рука того, кто является просто другом.

Просто. Другом.

Пожалуйста, почему это так сложно?

Смотри, а вот и Зейн! – радостно проорал Хоран и тыкнул пальцем в воздух, указывая направление влево.

Рядом с Зейном шла Эмили и крепко держала парня за руку, что-то бурча себе под нос и явно ругаясь именно на бедняжку Малика. Тот же в свою очередь улыбался во все 32 зуба и, заметив Найла, еще сильнее расцвел и помахал нам рукой.

Черт, я ненавижу его. – прошипела Эмили и едко посмотрела на Зейна, вырывая руку из его ладони. – Я ему говорю, что у меня ботфорты скользкие, а он говорит, что бананы в магазинах, видите ли, подорожали!

Малик с сочувствием посмотрел на ноги Эмили, а затем Найл неожиданно, да еще и со всего маху, влепил ему подзатыльник и внимание Зейна полностью перешло на ирландца, и вот они уже чуть ли не валяются в снегу, закидывая друг друга снегом.

Проклятый Малик. – в глазах Эмили загорелся недобрый огонь, но стоило парню просто подойти сзади и притянуть ее к себе за талию, как малышка Саммерс сразу же забыла об обидах и вовсю мурчит ему на ушко.

Я с горечью улыбнулась и резко опустила глаза, принимаясь рассматривать носки от своей обуви.

Понимаете, иногда это бывает просто необходимо.

Когда наша компания, наконец-таки, направилась в сторону кинотеатра, мне удалось вздохнуть полной грудью, потому что меня в конечном итоге оставили одну.

Я плелась сзади, Эмили ни на секунду не отходила от Зейна из-за того, что у нее слишком скользкая подошва, да и Найл никак не мог оторваться от своего собеседника. Оказывается, вчера ночью у них вышла какая-то супер-крутая онлайн игрушка, и теперь они вдвоем раздумывали, как же скачать ее без вирусов и погрузится с головой в мир Интернета.

Ну что, где этот Стайлс. – нахмурился Хоран, оглядываясь по сторонам и начиная коситься на свою руку с часами. Его уши явно задубели, о чем говорит красная кожа, да и вообще на город оседал неприятный снег, смешанный с дождем. – Я уже проголодался.

Буквально через пару секунд слева послышался звук сигнализации, и тот самый Гарри спокойно вышел из машины, однако немного затормозил и вернулся назад. Он склонился над колесом, потрогал его пальцем, посмотрел со всех сторон и, убедившись, что все в порядке, направился в нашу сторону, придерживая в одной руке бумажный пакет из «Макдональдса».

Неужели! – выкрикнула Эмили, тыкая указательным пальцем в грудь Гарри. – Ты, гребаный любитель опаздывать, разве нельзя поднять свою задницу от телевизора на 15 минут пораньше?!

Эй, Зейн, угомони свою красотку. – совершенно проигнорировав вопли девушки, Стайлс подошел к Хорану и протянул ему пакет. – Это тебе, пупсик.

Я тяжело сглотнула тот самый комок в горле, который уже порядком достал засиживаться там, и, казалось, он грохнулся со всей мощи, устремивишь прямо в пятки.

Привет, Рикка. – с равнодушным лицом поприветствовал меня Стайлс, и, не задержавшись рядом ни на секунду, направился ко входу в кинотеатр.

Одно его появление вызывало раздражение, смешанное с непередаваемым восторгом, которое оканчивалось сожалением и полным разочарованием. Он постоянно смотрел в свой телефон, и мне хотелось зарядить по нему со всей дури, чтобы он развалился на кусочки, а тот, в свою очередь, обратил на меня хоть какое-то внимание.

Гарри, какой попкорн ты будешь? – крикнул Зейн, повернувшись к нашей компании через плечо.

Вместо того, чтобы ответить, Стайлс в одну секунду встал со своего места и стремительно отошел в сторону, трясущимися руками доставая из кармана какую-то трубочку и мгновенно вдыхая ее содержимое вовнутрь.

Мое сердце издалбливало свой собственный ритм, то ускоряясь, точно заряжая по нему барабанными палочками, то замедляя свой темп, собираясь вовсе остановиться.

Итак, господа, у нас впереди вся ночь в этом чудном месте и целых пять, о боже, целых пять фильмов! – Найл крутил в руке гладенькие билетики, размахивая ими в воздухе.

Если ты сейчас же не успокоишься и не перестанешь действовать мне на нервы, эти билеты окажутся вон в той чудной мусорке. – рыкнул на него Стайлс и тут же выдернул два билета из его руки, один из которых оказался нагло впихан мне в руки.

Челюсть половины из нас просто рухнула на пол, когда Гарри совершенно спокойно протянул девушке-контролеру свой билет и быстрым шагом вошел в зал просмотров, даже не обернувшись.

Хватит ждать у моря погоды, пошлите уже. – разбавил напряженную обстановку Малик и ринулся следом за Гарри.

Я зашла самая последняя, и даже боялась предположить, с кем мне придется сидеть рядом. Мучительно дожидаясь момента, когда все рассядутся по своим местам, я топталась на месте, боясь посмотреть на того, чье место рядом мирненько пустовало.

Проклятье.

Присев точно на иголки, я даже вздохнуть боялась рядом с ним, в то время, когда Стайлс со скучающим видом смотрел на огромный экран.

Положи, пожалуйста, мою курку на то сидение. – мягко попросил Стайлс, однако от его голоса по моей коже пробежали миллионы мурашек, точно намекая, что это всего лишь начало.

Всего лишь начало, Дейвидсон.

Вдохни полной грудью, девочка, впереди целая ночь рядом с твоим ненормальным мальчиком.

Ееееееееееес! – заорал на весь зал Хоран, и даже подпрыгнул на месте, когда это чертово зомби накинулось на свою жертву. – Я же говорил, я же говорил, что он сожрет его!

Да ты скорее сам сожрал бы этого зомби, встретившись вы в нашей жизни. – усмехнулся Малик, устраиваясь удобней на плече Эмили.

Моя голова мечтательно тянулась к плечу Гарри, но я боялась элементарно поменять положение ног, и совершенно наплевать на то, что они миллион раз затекли.

Я испуганно вжалась в сидение и быстро сдернула с себя 3D очки в тот момент, когда по экрану расплылась лужица крови и все внутренности бедного человека повалились следом. Внутри меня все тряслось с каждой последующей минутой, к горлу подкатывала тошнота, а ладони наливались влагой – господи, когда начнется следующий фильм?

Тебе плохо? – словив мое напряжение, Гарри медленно снял свои очки и склонился над моим лицом.

Он. Черт. Возьми. Так. Близко.

Н-нет, все норм-мально. – заикаясь прошептала я, стараясь нарушить обстановку, что скопилась рядом.

Найл, Зейн и Эмили уставились на экран с раскрытым ртом, и, глядя на них, легко можно было подумать, что любой посторонний шум нарушит эту необычную обстановку.

Попей водички, Рикка. – усмехнулся Гарри и легким движением пальцев открутил крышечку от бутылки с минералкой и тут же прислонил ее к моему рту.

Я могу сама. – неуверенно прошептала я и постаралась взять бутылку в свои руки. Размечталась.

Зачем ты, когда могу я?

Один вопрос, который поставил бы в тупик любого человека, оказавшись бы он на моем месте. Я послушно отпила воды и молниеносно дернула головой, в знак того, что уже достаточно.

На нижней губе осталась капелька воды и сейчас она уже готова грохнуться мне на кожу, но у меня не хватает даже смелости дотронуться до своего собственного тела, потому что каким-то очень странным образом мои руки окаменели и я совсем не догадывалась, какого черта со мной происходит.

Гарри опустил взгляд из-под длинных ресниц и заострил внимание на моих пересохших губах, резко устремив взгляд мне в глаза.

Нет, Гарри.

Только не это.

Пожалуйста.

(Не) Надо.

Еще как (не) надо.

И побыстрее, Стайлс.

На экране фильм ужасов 18+, а я хочу целоваться с тобой. И если это правильно, то просто замолчи и делай все, что скажу тебе я. – шепотом произнес он в миллиметре от моих губ и нежно прильнул к ним, оставляя на нижней губе вместо маленькой капельки свой сладкий след.

Я распахнула глаза так широко, как это только было возможно. По венам в один момент забурлила горячая кровь, щеки налились румянцем, а руки автоматически развелись в сторону, напряженно разъединив пальцы при этом.

Гарри… – выдохнула я с силой, когда этот паршивец вздумал отпустить меня. – Мы что-то неправильно…

Все правильно, детка. – улыбнулся тот. – Мы с тобой все правильно.

По обеим сторонам от меня – ряды лиц, впереди – продолжение слишком жестокого фильма. Рядом со мной сидит Стайлс и, прикусив нижнюю губу, томно улыбается, взирая сквозь специфические очки весь сок тяжелых сцен.

Мне хочется взвыть от желания сжать его руку, потому что мне страшно, мне действительно страшно. Я боялась взглянуть на экран, потому что отовсюду доносились ужасающие звуки, донося до меня еще больший испуг.