Текст книги "Попробуй меня (СИ)"

Автор книги: MargoLay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Иначе возбуждаюсь.

Я фыркнула и тут же отвернулась от него, вновь принимаясь смотреть в окно. Безудержно весело.

В дорогом салоне машины приятно пахло ментолом и яблоками. Я вдохнула воздух полной грудью и восхищенно выдохнула, наслаждаясь каждой молекулой приятного воздуха.

Гарри резко нажал на тормоз и машина взревела от резкого действия. Я принялась застегивать свое пальто на маленькие пуговки, не переставая ловить себя на мысли, что Стайлс в упор смотрит на меня и совсем не желает отступать.

Что, айфон предложить? – съязвила я, даже не посмотрев на него.

У меня есть выбор? – парень протянул руку и нежно погладил мою коленку.

Я покачала головой и словила себя на мысли, что все вокруг слишком серое. Неживое. Оставался неприятный осадок на душе и я ничего не могла с этим поделать.

Яблоками пахнет. – заметила я, укутываясь в шарф. Зачем я это делаю – не понятно, дом ведь в 10 шагах от парковки.

Вся моя жизнь пахнет яблоками, Дейвидсон. – прошептал Стайлс, словно принюхиваясь к аромату. – Почти незаметный, сладкий, пьяный аромат, кружащий голову. Запах страсти и невинности, запах созревших плодов души. Я сам пахну яблоками. Я курю и улыбаюсь в окно, я подкармливаю птиц хлебом, впитывая кожей последнее лето. Я смеюсь, жадно вдыхаю воздух, я принюхиваюсь, прислушиваюсь, я ищу… И движения становятся обманчиво мягкими, и хищно сужаются зрачки, и все быстрее и яростнее бьется сердце… Ты пахнешь яблоками.

Я скромно улыбнулась. Что я могла еще сделать? Его слова – фобии. С каждой фобией хочется еще. Я не вижу ничего – лишь его идеальное лицо и все та же голубая жилка, усиленно пульсирующая на мужской шее. И он позволяет мне дотронуться до нее. Я провожу по ней пальцем, завороженно изучая каждый миллиметр мягкой кожи.

Пульсация жилки на твоей шее… Это ритм моей жизни, строгий метроном моего дыхания, музыкальный такт нашей странной любви. – улыбнулась я и оторвала руку от его шеи. – До завтрашнего дня, Гарри. Расскажешь мне свой сон, если в нем появлюсь я.

Буду молиться сколько понадобится, чтобы осуществить твое желание.

«Рикка, прошу простить, сам не понял, что это было…»

Я молча уставилась в монитор и тяжело вздохнула. Так хотелось ответить: «Найл, вали спать.», но вместо этого лишь быстро напечатала:

«Все в порядке, просто забудем.»

Ждать долго не пришлось.

«Ирландцы все такие. (злобный смех)»

Я натянуто улыбнулась монитору и тут же захлопнула крышку компьютера.

Спокойной ночи, Найл.

POV Гарри.

Harry Styles – / dont let me go /

(именно эта песня, не с Сэмом, а где он исполняет один. Советую включить всем, без нее будет трудно понять)

Стихи, письма, танец, застывший во времени, и звездопад за окном. Зима, тихие аллеи, рука в руке, улыбка под первым снегопадом. Повторяющая себя романтика, замкнутая в кольцо. Медленная сказка, не находящая выхода. Я предлагаю ей партию. Партию на любовь. Ставка, достойная игры всерьез, и игра, равноценная ставке. Когда она устанет от тихой молчаливой нежности, от сладкой ваты слов и ритмичного уютного тепла, пусть вспомнит мое предложение. И не так важно, чем это закончится: незабываемым, откровенным, безумным сексом на бархатной поверхности бильярдного стола или жестким поединком двух взглядов и воли над шахматной доской. Или чем-то совсем иным, неожиданным, прекрасным и полным своей собственной жизнью. Но острым лезвием новой жажды коснется любовь ее сбившегося дыхания. Предлагаю сыграть с ней одну лишь партию на любовь. Партию длинною в жизнь.

Я оторвался от листка бумаги и в упор посмотрел на Ширана. Тот расхаживал по темной студии туда-сюда, занимаясь бессмысленным делом, лишь разгоняя пламя свечей в разные стороны.

Заебал. – буркнул я. – Сядь и прижми свой зад, я спрашиваю совета.

Эд потер левой рукой свой затылок и тут же сел, сложив руки на коленях. Твою мать, как первоклассник.

Я бы ее не простил. – сказал он уверенным тоном.

Сейчас мы допишем эту ебаную песню и ты поможешь мне написать это для нее. – я прикусил кончик ручки зубами. – Я прощу ее только тогда, когда она мне запишет мою песню на студии.

Уверен? – переспросил Ширан, пододвигая к себе мини-синтезатор. – Как ты собираешься это сделать?

Я перевел взгляд на нотную тетрадь. Ноты ложились на строчки бурным потоком, все получалось так, как не получалось никогда. Пара строчек, несколько повторов, небольшой куплет – я дописываю свою песню в этой чертовой студии в эту чертову зимнюю ночь.

Скажу ей: «Эй, малышка, собирайся на Мальдивы, отдохнем.» – засмеялся я и снова задумался над песней.

Ширан вновь почесал затылок и принялся настраивать синтезатор, что-то там тренькая себе под нос.

Чувак, давай тише. – оторвался я от нотной тетради и посмотрел на Ширана. – Нихера не получается с твоим бряканьем.

Что-то массивное рухнуло на пол и Эд недовольно промычал себе под нос, поднимая эту херню себе на колени.

Ну что еще! – возмутился я.

Стайлс, придурок, мы сидим в полной темноте, тишине, хер пойми в какой заброшенной студии, ты говоришь мне чем заниматься, сам пишешь какую-то еботу, не показываешь, возникаешь, мелишь какой-то бред по поводу музы и еще че-то там, и просишь не брякать, твою мать!

Заткнись и дай мне ре-бемоль.

Друг недовольно зарычал, но послушно нажал на клавишу и держал ее до тех пор, пока я вновь не заорал на на него с просьбой прекратить безобразие.

Я погружаюсь в написание до глубины души, я восхищаюсь пустотой и вдохновением холодной ночи, я впитываю в себя всю обстановку и понимаю – у меня, мать вашу, получается.

Вдохновение приходит неожиданно. Вокруг меня яркими фантиками бытия кружатся разноцветные птицы, кружатся первые снежинки. Вокруг меня поднимается ветер, бросающий мусор наших слов и идей нам же в лицо. Я дышу запахом нотной тетради, я любуюсь каждой написанной ноткой, я восторгаюсь звуком, его запахом… А ещё я смеюсь. Смеюсь над собой, потому что очень хорошо понимаю, что в эту среду, нелепую, дурацкую, смешную, глупую, влюбленную в себя и слепую ко всему на свете – очень гармонично и уместно вписываюсь я сам. Я пишу свою песню, и это, черт возьми, охуенно.

Отойди, отойди, отойди. – я соскочил со своего места и тут же выпнул полу спящего Эда со стула, усаживаясь за синтезатор.

Помня наизусть, пальцами – как неповторимо, как пронзительно больно отдается в тонких пальцах дрожь этих клавиш, я напеваю себе под нос мотив и тут же записываю, исправляю, стираю, вновь исправляю, вновь записываю, ко мне подсаживается Эд и мы работаем вместе, мы поглощены атмосферой, мы доводим дело до конца и я ощущаю эту притягательную дрожь до самых костей, ту победную дрожь успешного окончания дела.

Наконец-то! – радостно произносит Эд и выхватывает у меня листок со словами.

Быстро пробежавшись взглядом по тексту, Ширан оценивающе кивает головой и принимается отбивать ритм ногой, начиная мурчать себе под нос мое творение.

Я подсаживаюсь к нему и также подпеваю, ощущаю это окрыляющее чувство внутри, отдающееся душевным умиротворением куда-то в область сердца.

А ты знаешь как сделай? – внезапно задался вопросом Эд, откладывая листок в сторону. – Просто предложи ей поехать куда-нибудь. Не указывай куда, так будет проще. В любом городе найдешь студию и заставишь ее записать эту чертову песню, непонятно зачем она тебе сдалась.

Точно. – согласился я и встал со стула, направляясь к окну. – Не знаю, парень, внутри что-то гложет.Она ведь не такая как все, я не хочу ее отпускать. Я заставлю ее записать эту проклятую песню, заставлю ее поверить в то, что она, черт побери, моя.

Я резко обернулся и посмотрел на улыбающегося друга.

И пусть завтра я наделаю кучу ошибок, безбожно нагрешу, пусть сердце вздрогнет от ужаса и восторга, пусть любовь жадно зарычит в хищном прыжке, пусть печаль взбунтуется ураганным ветром в лицо… Но над головой моей будет то небо, от которого я не хочу бежать.

На следующий день.

Добрый день, миссис Дейвидсон. – улыбнулся я, целуя мягкую ладонь женщины.– Рикка дома?

Гарри! – восторженно встречает меня она и тут же пропускает меня вовнутрь дома. В нос отдает запах МОЕЙ Дейвидсон и я невольно осознаю, как ноет у меня в животе.

Она у себя, проходи-проходи скорее. – затрепетала она, стягивая с меня шапку и куртку. Я неловко покраснел, обольщенный вниманием со стороны и, извинившись, направился по лестнице в комнату Дейвидсон.

Осторожно приоткрыв дверь, я вошел во внутрь и улыбнулся в пустоту. Она сидела на полу и что-то внимательно рассматривала у себя в руках.

Мам, я же просила не заходить! – воскликнула она, резко оборачиваясь. Недовольное лицо тут же сменяет безоблачная улыбка и я замечаю легкий румянец на милых щечках с очаровательными ямочками.

Незваный гость? – с улыбкой спрашивает она и принимается прятать эту штуку в своих руках куда-то в карман.

Любопытство сильнее позволенного. Мне становится нестерпимо интересно, что за маленькая чертовщина переливается у нее в руке, поэтому быстрым движением скидываю с себя рубашку и остаюсь в одной майке, очень своевольно усаживаясь на пол рядом с ней.

Зато какой долгожданный. – подмигиваю я и хватаю ее руку в свою. Рикка испуганно распахнула глаза и что есть силы сжала кулак, не позволяя мне достать эту вещь.

Покажи. – настойчиво прошу я, сжимая маленький кулачок в своей ладони. – Живо.

Дейвидсон быстро замотала головой и закусила губу. Да что такое.

Я резко впиваюсь в нее губами, стараясь перехватить внимание девушки на кое-что поинтересней, но у меня ничего не выходит.

Дейвидсон.

Стайлс. – мгновенно отвечает она и щурится. Ее лицо искажается в мучительной гримассе и я нихера не понимаю, что происходит.

Мгновенно переведя взгляд на ее ладонь, мои глаза автоматически расширились, когда я заметил ярко-красную кровь, крупными каплями стекающую на белоснежный пушистый ковер.

Внутри все стянулось в узел, на мгновение я забыл, что такое речь.

Я считаю до трех. – грубо сообщил я и стиснул ее ладонь в своих пальцах.– Хотя нет, я внезапно разучился считать. Рикка, какого хе…

Не дав мне договорить, Дейвидсон спокойно раскрыла свою руку и я чуть было не захлебнулся воздухом, увидев воткнутое в кожу острое лезвие, которое безучастно позволяло яркой крови скатываться по коже.

Сука. – прошипел я и мгновенно выхватил его, не спуская взгляда с девушки. – Какого черта, мать твою, ты творишь?!

На зеленые глаза мгновенно навернулись слезы и я ничего не услышал в ответ, кроме пронизывающего до костей всхлипа.

Я растерялся. Реально растерялся. Сжав в кулаке чертово лезвие, я притянул к себе девушку и еле ощутимо прикоснулся губами к соленой щеке, стараясь убрать слезы одним лишь прикосновением.

Кто тебя обидел, девочка? – прошептал я, словно находясь в трансе. – Что происходит с тобой? Что ты собралась делать? Скажи мне. Скажи.

Мне тяжело без тебя, Гарри. – всхлипнула она, обхватывая маленькими ладонями мою шею. – Мне нужны твои прикосновения, твои замечания, твое дыхание, твой запах, твой голос. Хочу тебя рядом, понимаешь? Рядом не те, кто нужен.

Я прикрыл глаза, мучительно переваривая в голове ее слова. Увозить ее нахер с этого Лондона. Увозить подальше, побыстрее и на подольше.

Хочешь, мы уедем? – прошептал я ей на ушко, обхватив второй рукой ее хрупкую фигуру. – Хочешь? Только скажи.

Она еле заметно кивнула и вновь всхлипнула, прислонившись лицом к моей тяжело вздымающейся груди.

Куда ты хочешь? Скажи мне и мы уедем, хоть сегодня. Хоть сейчас.

Рикка резко оторвалась от меня и пронизывающим взглядом посмотрела на меня. Блять. Вот это глаза. Только ради этих глаз хочется жить и делать все, что она пожелает.

В Ирландию, Гарри. – мягким шепотом произнесла она. – Я хочу в Ирландию.

========== Глава 23. ==========

Обижусь на всех, кто не включит музыку.

♥

POV Гарри.

А что я, блять, должен был ей сказать!? – взорвался я, нервно слоняясь по комнате то в одну, то в другую сторону.

Зейн спокойно сидел на диване, обнимая Эмили за талию так трепетно, что у меня у самого невольно сжималось сердце вновь уехать к Дейвидсон и прижать ее к себе.

Гарри, ты можешь, черт возьми, не нервничать? – встрепетнулась девушка, взмахнув длинными ресницами.

Я нервно дернул плечами и тяжело выдохнул воздух ртом. Казалось у меня шел пар из ушей от всей нервной обстановки. Хотелось виски, травки, и Дейвидсон.

Последнее особенно.

В двойном размере, не иначе.

Нет, Эмили, я, черт возьми, не могу не нервничать! – выкрикнул я и прикоснулся лбом к ледяному стеклу.

За окном крупными хлопьями в воздухе витали снежинки. Я мучительно прикрыл глаза, где-то в голове отсчитывая нервные секунды до того момента, как я буду вынужден собрать свои шмотки и уехать из Англии. С Дейвидсон.

Мысль о ней вновь разогрела заледеневшее до последней клеточки сердце. Я натянуто улыбнулся, осознавая, что влип в такую паутину, из которой просто так не выберешься.

Я тысячу раз говорил себе: пора меняться. Я отказался от наркотиков, я перестал любить разврат. С каждым днем во мне раскрывались все более прекрасные лепестки заботы и ответственности; таких чувств я не ощущал никогда. Я сказал себе: ты должен быть с ней, ты должен научиться любить. Но я забыл лишь об одном. Листая календарные листы, сезоны года, города и судьбы людей, мы остаёмся собой. И от себя никуда не убежать: ни в осень, ни в Дублин, ни в любовь.

Никуда.

Ты мог бы предложить ей просто быть рядом! – воскликнула Эмили, и я ощутил за своей спиной недоуменный взгляд девушки. – Стайлс, ведь ей больше ничего и не надо.

Я недовольно зарычал и оторвался от стекла с такой силой, что в затылок тут же сильно кольнуло и я, не выдержав, плюхнулся на рядом стоящее кресло и закрыл руками лицо.

Я мог бы быть рядом, я мог бы быть рядом… – по-идиотски принялся повторять я. – Мог бы быть рядом и спокойно смотреть, как она режет себя? Как она, блять, творит хуй пойми что со своим гребаным лезвием? Это ты мне предлагаешь?!

На мгновение в комнате повисла мертвейшая тишина. Было настолько тихо, что звук падающей за окном снежинки казался грубым даб-степом, по сравнению с проклятой тишиной.

Что? – выдохнул я осипшим голосом. – Что я не так, черт вас побери, я сказал?

Нижняя губа Эмили нервно задрожала и я словил краем глаза, как крепко прижимает ее к себе Зейн, стараясь успокоить одним лишь прикосновением. Глаза Эмили наполнились проклятой водой и я тут же издал короткий хрип, вновь приложив ладони к своему лицу.

Почему Рикка порезала себя, Стайлс? – ледяным тоном процедила Эмили. – Что ты ей сделал, ебаный ты придурок?

Тихо, Эмили. – прошептал Зейн в этой «громкой» тишине. – Успокойся.

Замолчи. – огрызнулась она. – Стайлс, я слушаю.

Я тяжело вздохнул. Пусть все это будет лишь сон, пусть я зайду раньше и не увижу то, что мне удалось лицезреть пару часов назад. Пусть Дейвидсон забудет, что такое истерики. Пусть она будет принадлежать лишь мне одному. Пусть…

Пусть тихий шелест опадающих снежинок станет аккомпанементом моему идиотскому смеху. Пусть я буду проклят навсегда, если я вру. Но Господи чертов гребанный Боже, Саммерс, я не знаю, почему она это сделала. – прошептал я в пустоту. – Клянусь тебе. Я не знаю.

Слева раздался разочарованный всхлип. Я и глазом не повел на этот звук. Ненавижу истерики.

Ты просто используешь ее, Стайлс, не правда ли? – глупый смешок со стороны Зейна и я ощущаю, как начинают с неведомой силой бушевать мои внутренности где-то глубоко внутри. Мои щеки заливаются багровым румянцем, а на лбу выступает холодная испарина. Я чувствую, как хрустят мои костяшки, сжимаясь в сильные кулаки. Я чувствую, как еще одно мгновение – и я разнесу, к ебаным чертям, весь дом.

Заткнись, Малик. – да, это единственное, на что я способен. Гребаный, гребаный придурок.

Заткнуться?– хмыкнул тот, продолжая прижимать к себе сидящую рядом девушку.– Да я вообще могу уйти и пошел ты нахер со своими проблемами. –он демонстративно достал телефон из кармана и уткнулся в него, даже не дрогнув от осторожного прикосновения руки Эмили.

Ох блять, как же мне жить дальше? – наигранно вздохнул я и встал с кресла, подойдя к огромному шкафу.

Достав с верхней полки темный чемодан на колесиках, я небрежно распахнул дверцы шкафа и принялся скидывать туда одежду, не разбирая даже яркие потоки всех своих шмоток. В глубине души я был уверен, если бы Рикка увидела это – я бы просто остался без бошки за свою неряшливость. Однако остаться без головы – это как раз-таки и было тем, что я по настоящему заслуживал.

За моей спиной раздался странный шорох, а затем звук поцелуя и что-то там еще. Я уныло закатил глаза к потолку,стараясь сосредоточиться на том количестве шапок, которое у меня имелось, еле как переваривая в голове, сколько штук мне с собой взять.

Черта с два ты придумал, Стайлс. – не найдя ничего лучше, как поговорить самим с собой, пробубнил я, отшвыривая темно-синюю шапку обратно в шкаф. – Именно там тебе и место, дорогуша.

Что ты там болтаешь, идиот? – наконец я дождался внимания в свою сторону и блаженно развернулся, покрутив шапкой перед своим лицом.

Слишком старая для Дублина. – хмыкнул я и вновь развернулся лицом к шкафу, продолжая размышлять над одеждой.

Да, отличная идея, Гарри. Девушка, от которой у тебя так судорожно колыхается майка, особенно в области слева, режет себя лезвием, а ты вздумал поговорить с шапками и поразмышлять над одеждой. Ты, мальчик мой, видимо, в край ебанулся.

Дейвидсон нужна тебе.– произнес неожиданно тоненький голосок Эмили.– Ты закрыт от нее, Стайлс. Почему? Почему ты так боишься открыть себя? Только лишь для нее одной. Ты не должен открывать свое сердце всему миру, оно у тебя слишком паршивое для этого дела.

Я недовольно нахмурился и сглотнул. Сглотнул так тяжело, что легкие наверняка подпрыгнули, а затем с грохотом опустились на свое место.

Гарри, повзрослей. – вклинился в разговор Зейн. Я почувствовал два пристальных взгляда за спиной, прожигающих буквально насквозь. Ради всего святого, не могли бы вы отъебаться от меня?

Тебе 19 гребаных лет, Стайлс. Чего ты добился за это время? Отымел сто шлюх, выкурил килограмм травки, позволил тридцати горкам кокаина обследовать свой нос? Нужно двигаться дальше. – процедил Зейн сквозь стиснутые зубы. – Хочешь ты этого или нет.

Не хочу.

Ты в порядке?! – вспыхнул Малик в одно мгновение. – Повтори-ка, пожалуйста, что ты только что смолол, придурок.

Очень даже может быть, что я и в самом деле не в порядке. – пробубнил я себе под нос, а затем резко развернулся, разведя руки в стороны. – Мать вашу, чего вы от меня добиваетесь? Трудно быть в порядке, дорогие мои, когда ты внезапно влюбляешься. Влюбляешься так, что у тебя щемит сердце. Щемит не по 15, и даже не по 20 минут в день, Зейн, дорогой мой, 24 часа в сутки я испытываю поглощающее чувство влюбленности! Чувство, которое мне неизвестно. Чувство, которое раздирает меня на куски. Чувство, которое стоит изучать столько, сколько не прожить ни единому созданию на свете. Эмили, Зейн, чего вы ждете? Ждете того, что после всего этого обрушившегося дерьма я буду, вашу мать, в полном порядке?!

Я тяжело дышал, еле как сглатывая спертый воздух. Мои глаза наверняка налились кровью, потому что я чувствовал непередаваемую сухость в глазах. Раздирающее чувство, моргать невыносимо. Я срывался. И я это прекрасно осознавал. Осознавал то, что проваливаюсь нахуй в чертову бездну. И, кажется, вы догадываетесь, кто бы меня мог вытащить из этого проклятого состояния.

Гарри, пожалуйста.– прошептала Эмили, вскакивая с колен Зейна. Ее тонкие руки предательски тряслись, однако девушка настойчиво обхватила меня за пояс этими самыми необычными руками, со всей силы стараясь прижать меня к себе.

Мы с тобой, Гарри. Ты не один.

Я не знал, что делать. Мои руки болтались так, словно я был тряпичной куклой. Ничего в голову не шло. Абсолютно. Все спуталось в один комок, хотелось лишь одного – уехать отсюда и побыстрее.

Побыстрее.

С Дейвидсон.

Только с ней.

Просто забудем об этом. – прошептал я, опустив голову. Длинные волосы Эмили щекотали мое лицо, и мне пришлось тут же вздернуть подбородком, чтобы избежать этого неприятного ощущения. – Мне действительно нужна поддержка, Эмили. Но в этом я разберусь сам.

Я вел себя как придурок. Как самый настоящий придурок. Снегопад не прекращался, поэтому крупные снежинки безучастно приземлялись на мои заледеневшие руки, позволяя моей коже краснеть с каждой секундой.

Только я собрался с духом и поднял левый кулак, чтобы постучать в дверь, та самая дверь распахнулась передо мной и на пороге застыла Дейвидсон, в своем излюбленном сером пальто, замотанная в белый, вязанный шарф.

На бледном лице появилась мягкая улыбка. От этой улыбки в моем сердце наверняка началась атомная война, оно колотилось так, словно по нему долбили молотком. Я был счастлив видеть ее вновь.

Я застыл как вкопанный, не в силах произнести и звука. Черт, надеюсь на моей щеке не осталось губной помады Эмили, на которую вдруг так внезапно обрушилась волна нежности.

Рикка вздернула бровью и слегка ухмыльнулась, крепко сжимая ручку своего чемодана в руке. Ее пронизывающий взгляд вызывал у меня разные чувства. Хотелось подойти.

Нет.

Хотелось подбежать к ней.

Блин, снова не так.

Хотелось подойти, подбежать, прижать к себе, позволить моим рукам пробраться под….

Черт.

Что-то опять не туда.

Поцеловать.

Да.

Именно так.

Хотелось подбежать и обрушиться на нее, позволить нашим губам слиться друг с другом.

Я хотел чувствовать ее прикосновение на себе.

Но Рикка всего лишь стояла, взирая на меня удушливым взглядом, который ставил запреты на все доступы кислорода.

Эм…– наконец-таки вымолвил я, проведя рукой по своим влажным от снегопада волосам. – Я похож на Пизанскую башню в этом пальто, верно?

Что.

Что, мать вашу.

Что я только что сказал?

Стайлс, ты похож на идиота. Вот что действительно верно. – улыбнулась Дейвидсон и смело захлопнула дверь, спускаясь по ступенькам вниз.

Ко мне.

Ох, черт, она идет ко мне. Ко мне! Мне захотелось заорать так, словно я малолетний ребенок, на всю улицу, вытащить язык на воздух и глотать холодные снежинки ртом, мне хотелось окунуться с головой в начинающие сугробы, и все просто потому, что Дейвидсон шла ко мне.

Мне нужно в психиатрическую лечебницу. Немедленно.

Гарри, моя мама передала тебе свою выпечку, и она у меня в чемодане. Черт, я подумала, это так глупо, как будто ты не ел нормальных кексов, да и вообще…

Мысли в голове устроили самую настоящую войну. Ее мама без проблем отпустила Рикку со мной. Она передала мне выпечку. Я нравлюсь ее маме. Голова шла кругом.

Я становился параноиком.

Гарри, ты слышишь меня? – воскликнула Рикка, принимаясь щелкать пальцами около моего лица. – Ты голоден?!

Лондон– Дублин. –как под гипнозом процедил я, всматриваясь в невероятные глаза Дейвидсон с такой силой, что она, не выдержав, мгновенно перевела взгляд в сторону.

Ты в порядке?

Какой раз за день я слышу этот вопрос? Рикка смотрела на меня так, как будто перед ней стоял не человек, а какой-то инопланетянин. Черт, так и знал, что на щеке остались отпечатки этой идиотской помады, чтоб ее. Девушка выдохнула холодный воздух ртом, а затем покрутила пальцем у виска, закатив глаза к небу.

Ты поцелуешь меня или мне так и ждать здесь, пока меня снегом не завалит? – недовольно хмыкнула она и слегка покраснела.

Тормоза сорвались в одно чертово мгновение. Я, как совершенно больной человек, лишенный всякого разума, накинулся на нее, впиваясь в сухие губы с нечеловеческой силой, ловко пропуская свой развратный язык ей в рот и сплетаясь с шершавым язычком Дейвидсон в один замудренный узел. Я ждал этого момента всю свою ебаную жизнь. Точнее, я ждал этого два часа, но насколько отвратительно медленно тянулись эти часы!

Дейвидсон смущенно оторвалась от моих губ и облизнула губы на морозе.

Больно будет. – заметил я полушепотом, прикоснувшись к ее губам своим пальцем. – Потрескаются и начнут шелушиться.

Девушка заманчиво захлопала ресничками и опустила взгляд вниз.

Тогда тебе придется залечивать все мои раны, даже самые незаметные. Ясно, Стайлс?

Пасмурно, Дейвидсон. – улыбнулся я и протянул свою руку к ней.

Девушка осторожно прикоснулась тоненькими пальцами к моей ладони и неуверенно сжала ее в своей руке.

В ее глазах всегда восхищение, когда я держу ее руку. Я заметил. Я замечаю, с какой нежностью она берет мою руку. Как прикасается ко мне. Я вижу, как ей это нравится. Я нравлюсь ей. Я понимаю все.

Я ведь не идиот.

Аэропорт Хитроу. 14:27.

Зачем он тут. – процедил я, потянув Луи за рукав настолько сильно, что он чуть не протер своей курткой пол аэропорта.

Я откуда знаю. – прошипел он сквозь стиснутые зубы и нервно дернулся, посмотрев за свое плечо.

Я тяжело выдохнул, принимаясь теребить шапку на своей голове. Господи боже, Стайлс, угомонись. Это всего лишь Найл. И он всего лишь прощается с Дейвидсон.

Луи недовольно фыркает в тот момент, когда Хоран «по дружески» обнимает Дейвидсон на прощание, и что-то там мурчит ей на ухо. Обо мне и говорить нечего. Я провалился сквозь землю, в тайне мечтая открыть себе невероятные таланты раздробления человеческого тела одним лишь взглядом.

Нет, мне точно пора к врачу.

Стайлс, а если пресса? – вдруг спрашивает Луи у меня. – Просто представь ее лицо, когда она увидит эту массу живодеров – фотографов и все такое. Ведь только все успокоилось.

Я настороженно приподнял одну бровь и посмотрел на Луи серьезным взглядом.

Я разберусь с ними, Томмо. – уверенно процедил я. – Даже сделаю так, что она станет популярней нас. В этом городе ей не дождаться популярности.

Луи на мгновение призадумался, прикусив нижнюю губу.

Не знаю, зачем тебе это нужно, Стайлс. – хрипло произнес он, тяжело вздыхая и кивая головой. – Почему ты всегда ищешь приключения?

Я улыбнулся. Почему я всегда ищу приключения? Неоднозначный вопрос. Легко положив свою руку на плечо Томлинсона, я притянул к своему лицу его голову и почти прикоснулся губами к его уху.

Послушай меня, Томмо. – шепотом произнес я на ухо, не спуская властного взгляда с Дейвидсон. – Мы счастливые люди. У нас есть крыша над головой, на кухне еда, уютный свет монитора и доступ к интернету. Да, у каждого своя собственная боль, которую мы любим возвеличивать, доводя до ранга трагедии, но мы – счастливые люди. И мы пишем стихи. Кто-то ищет приключения, путешествуя по миру. Кто-то отдает себя науке. Кто-то влюбляется с головой. В свою очередь я жажду новых идей. Я сделаю ее жизнь такой, о которой она и мечтать не может. Я сделаю из нее ту Дейвидсон, которой она должна быть. Спросишь, почему я так легко говорю об этом и самоуверенно киваю головой. Почему? Все очень просто. Потому что своя рубашка всегда ближе к телу, мой милый мальчик. И будь уверен – я справлюсь с этим.

Аэропорт, поросший человечьей суетой, шум самолетов, стремящихся растянуть цикл своего движения до бесконечности, горькие слезы разлук и эйфории встреч, циферблат часов, качающих на своих стрелках судьбы путников, пришедших в это место. Пять минут до самолета. Пять минут, принадлежащих только нам. Пять маленьких минут, время последнего стаканчика кофе, усталого взгляда назад и прощальной улыбки на дорогу твоей лучшей подруге Эмили. Пять бесконечных минут, время, отпущенное тебе и достаточное, чтобы перекроить весь мир по новой выкройке. Взвесить собственную жизнь, расчленить душу, препарировать бездну мыслей, познать прошлое глазами уходящего и этим навсегда изменить будущее. Пять минут принять решение. Пять минут. Время, время, время… Время жизни и смерти, время судьбы, неумолимо ползущей перекрёстками тонких линий на руке, время рвать тонкую грань между «да» и «нет»… Время, которого нет. И ты выбираешь…

Гарри, нам пора! – звонким голосом разливается мелодичный голосок Дейвидсон и я вздрагиваю на месте, мгновенно посмотрев на нее самым что ни на есть добрым взглядом.

Да, Гарри. Ты должен, нет, приятель, ты обязан растопить в себе тот лед, накопившийся глубоко в тебе за все это время. Она выбрала тебя. Она всегда выберет тебя. Теперь очередь встала за тобой, парень.

Не подведи ее.

Перелет прошел настолько быстро, что я сам и глазом моргнуть не успел, как приятный голос стюардессы разрушил мой сон. И не только мой, кстати сказать. Рикка мирно спала у меня на плече, накинув теплый плед почти до подбородка. Ради всего святого, Дейвидсон, он же, мать его, такой грязный.

Девушка сонно открыла глаза и мгновенно облизнула свои губы, что за идиотская привычка? Это должен был сделать я, сколько, черт побери, я должен говорить ей об этом?

Уже? – сонно прошептала она и выпрямилась, отбрасывая этот плед в сторону.

Я мягко улыбнулся, приглаживая растрепанные волосы девушки своей рукой.

Рикка осторожно спустила свои ноги на пол и принялась зашнуровывать свои «Тимберленды», как я тут же перевел взгляд на ее поясницу. Рубашка закаталась в несколько слоев, и мне удалось разглядеть тот самый шрам на спине, такой тонкий, одновременно заметный. Такой, словно лезвием полоснули. Внутри меня все сжалось. Я мгновенно отстранился, тяжело дыша, одной рукой продолжая держать Дейвидсон. Я смотрел на рядом сидящих людей с диким взглядом, помутневшими зрачками, горящими щеками. Мгновенно перевел свой взгляд на рядом сидящую девушку и принялся глазеть ей в Айфон, лишь бы вновь не увидеть то, от чего мои жилки набухают свежей кровью, а в затылке так отчетливо пульсирует, что становится невыносимо больно.

Пошли. – грубо сказал я и так стиснул ее руку в своей, что она недовольно пискнула. Ничего страшного, блять, когда лезвием себя режет, наверняка тоже больно.

Гарри, ты не мог бы…

Нет. – обрываю ее я на полуслове и почти рывком выталкиваю ее из салона. – Я бы не мог.

Дейвидсон смотрит на меня своими огромными глазами и не понимающе кивает головой.

Я игнорирую. Абсолютно. Что я должен еще делать, когда Дейвидсон издевается над собой? Правильно. Вести себя как полный мудак.

На что я еще способен? И вновь бинго.

Думаю, ответ вы знаете сами.

Мы вошли в отель «Плаза» совершенно обессиленные. Рикка со всего маху плюхнулась на кровать, лицом в подушку, сладостно зарываясь под мягким одеялом. Я мгновенно пристроился рядом, зарывшись лицом в ее мягкие волосы и вдохнув самый сладостный аромат из всех, что я когда-либо ощущал. Она была рядом со мной. Мое сердце билось как ненормальное, я ощущал ее неспокойное дыхание, ощущал, как постукивает ее сердечко, я ощущал ее присутствие.

Я был счастлив.

Счастлив, что она со мной.

Снова в моей рубашке. Неужели так нравится? – поинтересовался я в тот момент, когда мы спустились в изысканный ресторан на первом этаже Плазы на ужин.

Рикка застенчиво улыбнулась, прижавшись ко мне всем телом.