Текст книги "И лицо твоё в пламени вижу...(СИ)"
Автор книги: Мануэлла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Скользнув в ее лоно пальцами, он стал двигать ими так, как желал бы сделать это членом. Вперёд – рваный вздох слетел с её губ, назад– острые вершинки сосков затвердели, поднялись вверх. Княжна принялась сама насаживаться на его пальцы, двигая бедрами, постанывая всё громче.
Но тут он остановился, внимательно наблюдая за ней. Сперва лёжа неподвижно, с закрытыми глазами, она несколько мгновений ждала продолжения ласки. Потом приоткрыла глаза, поймав его горящий взгляд, засмущалась, и в то же время в её глазах он прочел жажду не меньше собственной. Усмехнувшись, он обвел пальцами нежные лепестки ее лона, а затем приблизил их к своему рту, и, не отрывая взгляда, жадно облизал. Княжна задышала чаще, заворожённая этим зрелищем.
Рейвен опустился вниз, накрыв губами исходящий соками розовый цветок ее женственности. Слегка прикусил набухший бугорок, он тотчас вобрал его в рот, обводя языком круги. Княжна, уже не сдерживая себя, стонала всё сильнее, по ее телу прошла дрожь. Охотник ещё раз с силой вошёл в неё пальцами, одновременно лаская языком – и ощутил, как её тело сотрясается от нахлынувшего блаженства. Слегка отодвинувшись, он с мгновение с невероятным удовольствием наблюдал, как ее губы жадно ловят глоток воздуха, голова слегка запрокинута, грудь подрагивает от движения.
А затем, рывком подтянув себя наверх, лег на нее, прижав к себе. Скользнув головкой члена меж ее пульсирующих складок, сам едва не застонал – так желал скорей войти, соединиться с ней. Выпад– Тьма, какая же она узкая! Ещё, с силой– и в её распахнувшихся от боли глазах, и в том, с каким усилием он смог прорвать ту преграду, что отделяет юную девушку от женщины, он понял– она не лгала. Она действительно ни с кем не была до него. От осознания этого животное желание затопило его– заклеймить ее собой, сделать своей, чтобы ни один другой мужчина никогда и не смел посягнуть на нее. Он никому её не отдаст– ни Ордену, ни сопляку-жениху, ни этому , так вовремя сгинувшему золотоволосому красавцу! Это его женщина! Его ведьма!
И он принялся ритмично двигаться, припав к ее губам в поцелуе, языком повторяя движения своего тела.
***
Уснули они только к рассвету. Ночью он брал княжну ещё несколько раз. Каждый – кляня себя за ненасытность. Она только этой ночью стала женщиной, он должен быть сдержан. Но стоило лишь взглянуть в ее зелёные манящие озера глаз – и хотелось подмять под себя, целовать дрожащие розовые губы, ласкать такое совершенное, прекрасное девичье тело...
***
Охотник проснулся первым. Жадно окинув взглядом её тело, в дрожащих лучах солнца из маленького окошка под потолком казавшееся великолепной, совершенной скульптурой, высеченной рукой какого -то древнего божества, он укрыл ее одеялом, бесшумно поднявшись.
Одевшись, он ещё раз взглянул на девушку– она безмятежно спала, прижав ладонь к щеке. Острое чувство нежности затопило его. Разве он сможет отдать её? После того, как она стала частью его? То, что произошло между ними ночью– такого он не ощущал ни с одной женщиной. Казалось, они подарили друг другу часть души.
Выйдя из комнаты, он направился на кухню. Из них двоих готовить, пускай и самые простые блюда, мог только он. Вчера он не дал ведьме провести и мгновения на кухне, утащив точно варвар к себе. Сегодня исправится.
Приготовив нехитрый завтрак из яиц, свежего бекона, сыра и зелени, Охотник усмехнулся – сколько раз он, глядя на влюбленных, жалел их . Их жизни просты и примитивны, отданы в угоду простым человеческим желаниям. Тогда как его, Охотника, жизнь посвящена высшей цели. Цели, ради которой и пожертвовать вот этим нездоровым блеском глаз да желанием угодить объекту своей влюбленности, можно. И как же посмеялось над ним провидение, ниспослав эту зеленоглазую ведьму.
Краем глаза скользнув по чайнику, висевшему над огнем, недоуменно перевёл взгляд на кресало, трут и камень для розжига, что лежали на столе– неужели настолько опьянен прошедшей ночью, что сам не заметил, как развел огонь?
***
–Теперь ты слышишь!– с лукавой улыбкой смотрела на Таниту старая женщина из её снов. Княжна села в кровати, не осознавая, сон это или явь? Рейвена рядом не было, о том, что все прошедшее было не сном свидетельствовала лишь примятая с его стороны подушка.
–Кто вы?– прислонившись к стене, укрылась одеялом от будто всевидящего взора кристально -голубых глаз нежданной гостьи. Странно, хоть лицо ее и было сплошь испещрено морщинами, длинные волосы, заплетённые в косу– белыми точно скрипучий первый зимний снег, а глаза...они были ясными, точно у молодой девушки.
–Я – ведающая. Как и ты.– ответила женщина– Ты же...Наше спасение. Ты– истиннорожденная.
–Что?– покачала головой Танита, надеясь, что с сонным мороком исчезнет и гостья, что такие странные речи ведёт. Но та осталась, пристально глядя на княжну:
–Я не исчезну,– криво усмехнулась она, подходя ближе,– Теперь, когда ты соединилась с защитником, ты обрела силу.
" С защитником? О чем это она?"
–Великая Мать-Природа,– затянула почти заунывно женщина– Дала миру не только ведающих, она дала каждой из них защитника. Чтобы тот оберегал её, защищал, помогал в ее деле нелёгком – нести добро в мир.
Танита вздрогнула– что за глупости говорит эта старуха? В ее речах все выглядело так, словно и ведьм не было в помине, а сплошь– ведающие да их защитники.
Но та продолжала:
–Раньше Орден готовил лишь защитников для ведающих. Каждой семье, где рождался отмеченный знаком мальчик, надлежало передать его в Орден по достижению десяти лет. Чтобы тот учился. Ждал. Пока повзрослеет да веду* свою найдет.
–А если семья противилась?– невольно вырвался вопрос у юной даны.
Гостья лишь покачала головой:
–Выбора у них не было. Мальчики те отмечены знаком непростым, самой Тьмы служители. Сдерживали они темную силу в своих ведах, чтобы те зла не творили. Такой союз природа предопределила. Вот только если мальчика прятали, не давая ему исполнить предназначения, с ведой своей соединиться– не дожить ему до срока тридцати вёсен. Погибал он. Разные смерти настигали, да всё одно– давала ему Мать-Природа шанс найти свою веду. Разрасталась отметина, мучила, пока не найдет ту, что снимет с него знак особый. Но ждала Тьма до поры до времени, а коль не находил или, того хуже, семью заводить вздумал с той, что судьбой не предопределена– Тьма забирала себе его жизнь. Вдыхая ее в нового младенца.
Танита уже протянула руку, чтобы ущипнуть себя да прогнать это назойливое сновидение, как вдруг замерла, точно громом поражённая – ночью у Рейвена она краем глаза увидела отметину. Точно след от чернил на плече, словно кто неосторожный разлил темную жидкость, опрокинув чернильницу.
–Верно думаешь, девочка. Твой защитник это. Соединилась ты с ним, да силу истинную обрела,– закивала женщина, смущая княжну– Оттого и меня увидеть, наконец, смогла. Услышать.
–Получается, все Охотники – защитники?– не сдержала любопытства Танита.
–Нет. Давным-давно это было так. Но потом одна жадная до сил и власти веда убила своего защитника, чтобы не сдерживал он ее стремления к Тьме. Да и других смогла на путь неверный сманить. Поймали нескольких из них тогда, казнили. Но те веды, что остались, принялись переманивать сестер на сторону Тьмы. И, раз только защитники могли остановить своих вед на пути к силе, то принялись веды их истреблять. Да не только своих– чужих. Орден тогда принял непростое решение – вместо защиты обучать молодых братьев охоте. Чтобы жизни могли уже свои защитить, поймать всех, кто жаждет их смерти. Вот только не знали, в какое великое противостояние это выльется. Как самой Матери-Природы волю тем нарушают.
Грустно поникла голова старой женщины, а образ стал почти прозрачным:
–Все реже и реже появлялись метки, стали в Орден брать любых, кто желал пойти в услужение, а после...
Но что было после Танита так и не узнала. Тяжёлая поступь шагов отвлекла – Охотник. А когда она перевела взгляд от двери обратно, на то место, где ещё совсем недавно стояла призрачная гостья, той уже и в помине не было.
Веду*– ведающую
37
-Доброе утро, – с непривычной лаской во взгляде смотрел на неё Охотник, опираясь плечом о дверной косяк.
–Доброе,– пряча взгляд, отвернулась к стене дана, ожидая, когда уйдет Охотник. Но шаги стали все ближе, а затем и сильные руки ухватили, поднимая вверх. Вздрогнув, Танита опустила глаза вниз, на кровать. Красное пятно крови, точно алый цветок, расползалось по простыне. Вот и всё. Нет более той достойной даны, что растил Князь. Нет девушки, что подарит невинность мужу, в первую брачную ночь. И, хоть и сознавала она, что для неё это потеряно было изначально, в тот злосчастный день, когда впервые темный взгляд Охотника настиг её на приеме, а все равно обида и злость подкатили к горлу.
–Тише,– будто почувствовал её состояние Охотник, крепче прижав к себе– Я всего лишь приготовил ванну.
Он отнес ее в ванную комнату, где на пузатых золоченых ножках стояла большая ванна, от которой исходил манящий пар. Рядом стоял большой чан с водой и плавающим в нем серебристым ковшом. На табурете уместились нехитрые приспособления для купания – мыльный корень, пара непрозрачных коричневых бутылей из толстого стекла, да чистое полотенце.
Придерживая рукой одеяло, в которое, точно лесная гусеница в кокон, была завернула, она подняла глаза:
–Благодарю. Теперь...я сама,– точно властная дайна велела прислужнику, ожидая, что Охотник даст ей уединиться. Но тот лишь улыбнулся, аккуратно приподняв края одеяла у ее ног, а затем жадно поцеловал, лишая воли и разума. Сама не заметив того, Танита оказалась сидящей в ванной, мокрое одеяло лежало на полу, а Охотник нависал над ней, сжимая мыльную мочалку в большой ладони.
–Я сама!– взвизгнула она, выхватывая мочалку из его руки. Он не противился. Лишь с почти безумным взглядом следил за каждым её движением, вгоняя в краску, заставляя злиться ...и чувствовать себя прекрасной, желанной. Если бы он не был Охотником, то, стоило признать, Рейвен ( Танита мысленно попробовала произнести его имя)– очень красивый мужчина. Рядом с ним она и забыла о своей влюбленности в Вацлава.
Вацлав! Стыд за то, что так легко предала и чувства, и мужчину, что почти отдал жизнь, помогая ей, точно подкинул дров в тлеющие угольки злости. Глядя прямо в глаза Охотника, что уже успел снять мокрую от брызг рубашку, она подняла руки, направив на него:
–Лучше уйди!– бросила, с ненавистью глядя на мужчину. Но нежность в его ответном взгляде заставила тело предательски задрожать. Они словно поменялись ролями. Теперь она ненавидит, злится, желает наказать.
На ее ладони возникло пламя, дрожа и покачиваясь, принялось расти. Как вдруг Рейвен, протянувший было руку к ней, чтобы успокоить, поймал пламя на свою ладонь. Пока оба, замерев от неожиданности, смотрели, как продолжает своей неспешный танец пламя на его руке, время точно остановилось. Кап-кап...Стекают капли с мочалки, брошенной на край ванны. Игривый солнечный зайчик скользит по стенам и поверхностям, пар поднимается вверх, причудливо клубясь. А мужчина и женщина заворожённо глядят на то, как стремятся друг к другу огоньки с их ладоней.
Первой пришла в себя Танита. Вздрогнув, она перевела взгляд в сторону, но тихо ахнула– на плече Охотника больше не было и следа от того пятна, что она видела ночью. Пламя на ее ладони погасло, а после исчезло и пламя с ладони Охотника.
Перехватив ее взгляд, Рейвен понимающе кивнул:
–Это родимое пятно было со мной с младенчества. – подтвердил он– А теперь его нет.
Не желая говорить ему, все ещё совершенно чужому человеку, врагу, того, что и сама узнала совсем недавно, она лишь кивнула, обхватив себя руками:
–Можно я ...сама дальше?– не веря в успех просьбы вновь обратилась к нему. Рейвен, как ни странно, согласился.
–Хорошо. Я приготовил завтрак. Твою одежду я оставил там,– кивнул он на незамеченный раньше Танитой свёрток на подоконнике– Жду тебя внизу.
***
Разливая ароматный медовый настой по кружкам, Рейвен мучил себя вопросами– отчего исчезло родимое пятно? Что происходит с ними? Это – не простая тяга к женщине. Не ведьмины чары. Это даже будто и не любовь – нечто большее. Нечто, чего он не мог объяснить.
В тайных библиотеках Ордена он читал многое, но ничего – о странном, противоестественном влечении Охотника к ведьме. Да и вряд ли хоть какая-то ведьма обладала столь могущественной силой, чтобы это влечение поддерживать так долго. Да ещё и на расстоянии – будучи в столице, у короля, Рейвен рвался обратно, к юной дане в платье цвета небесной лазури.
Танита робко вошла на кухню, взволнованно поправляя прядь волос, и у Рейвена сжалось сердце– что он сотворил с ней?! Точно и не он был, а что-то темное, сама Тьма. Сейчас он лучше отдал бы руку на отсечение, чем причинил ей хоть какое-то зло. Сердце больно оцарапало сознание того, что неверно началось все у них. Очень неправильно. И ничего хорошего, стало быть, не выйдет, как бы он ни мечтал об обратном.
Грохнув кружкой о доску, где недавно нарезал зелень, он бросил:
–Еда на столе,– и почти выбежал из кухни, мучимый призраками содеянного.
Танита печально взглянула ему вслед– видно, корит себя за то, что проявил слабость, связался с ведьмой. Мстительная радость заполнила всё ее существово– ну и пусть. Пусть почувствует себя не великим Охотником, а простым слабым мужчиной, что не может устоять перед той, кого презирает.
Настроение улучшилось настолько, что она с аппетитом съела завтрак, к слову сказать, весьма вкусный, если учитывать, что готовил его Охотник. А затем решила прогуляться у дома, думая, что снова будет по-прежнему – Охотник или будет молча наблюдать издалека, или же его вовсе не будет видно.
***
Рейвен с силой сжал кулаки, глядя на то, как лёгкой походкой молодая княжна выходит из дома. Он сам всё испортил! Сам! Своими руками! Те унижение и страх, что перенесла по его воле Танита, вечно будут стоять меж ними, безмолвными призраками возвращая в жуткую ночь. Подпитывая её ненависть к нему, и его презрение к самому себе.
Он уже собрался вернуться в дом, чтобы наблюдать за ней оттуда, как вдруг точно оцепенел– угроза! Она чувствовалась отовсюду, точно повиснув в воздухе. Обжигала нутро, заставляя взвыть все инстинкты Охотника. Выругавшись вполголоса, он метнул быстрый взгляд на княжну – успеет ли добраться до неё? Или нужно броситься в дом за оружием, что единственный раз не взял с собой, будучи всё ещё под впечатлением прошедшей ночи.
Приняв верное для себя решение, он быстрыми шагами стал сокращать расстояние между собой и Танитой. Если за ними наблюдали, то нельзя показать противнику, что он заметил.
–Танита,– его голос прозвучал хрипло. Княжна обернулась, брови её удивлённо взлетели вверх– ещё бы, они ни разу не называли друг друга по имени с тех пор, как Охотник ведьму в ней увидел, – Пойдем в дом, мне...нужно кое-что показать тебе.
Гамма чувств проскользнула по ее лицу– от сомнения к встревоженности. Глупая, видно, решила, что ему мало минувшей ночи. И, хоть Рейвен действительно мечтал всё повторить, но сейчас важнее всего была её безопасность.
Ухватив ничего не понимающую девушку за руку, он буквально потащил ее за собой.
Войдя в дом, он вдруг нахмурился, сделав ей знак молчать. Она испуганно кивнула, двигаясь след в след, бросая взволнованные взгляды то на него, то вокруг себя. Что происходит?
Рейвен медленно продвигался вперёд, к тому, что сейчас спасет их жизни, оружию. Дом казался безмолвным, но Охотник внутри отчаянно кричал, что это не так.
И в доказательство его правоты откуда-то сбоку послышался до боли знакомый голос:
–Что же, сынок, и не поприветствуешь отца, который так долго искал тебя?
38
Вальяжно развалившись в кресле, отец с кривой усмешкой пронзал его цепким взглядом, точно открывая заново для себя нечто важное, нечто, что упускал ранее.
Рейвен остановился, спрятав ведьму за своей спиной. Та дрожала, сжав ледяными пальцами его руку. Он слегка пожал ее пальцы, будто уверяя, что он рядом, что не даст ее в обиду.
–Чем обязан, отец,– Рейвен огляделся вокруг ещё раз, никого. Но это впечатление обманчиво, где-то совсем рядом притаились другие Охотники. Вот только зачем он пожаловал?
–Это она?– кивнул отец на ведьму позади него-Та, ради которой мой сын сошел с ума?
Рейвен, с мгновение раздумывая, отрицательно покачал головой. Если отец знает все о юной дане, то знает и о том предоставлении, что она устроила на площади. Связать описания сбежавшей внучки Князя и огненноволосой ведьмы в наряде прислужницы вряд ли кому пришло бы в голову, но на то отец и Глава Ордена, чтобы знать, понимать больше простых людей.
–Нет, это...Местная девушка, что немного скрасила печаль от потери нареченной, – нарочито презительно усмехнулся Рейвен, но отца было не провести.
–А что с ее волосами?– стрельнув глазами за его спину, хищно разглядывал дану Драгон.
–Это...– начал было Рейвен, но отец прервал его:
–Она что, немая? Пускай ответит сама! Выйди, дитя, я хочу взглянуть на тебя!– приказал он точно прислужнице.
Танита, отпустив руку Рейвена, вышла вперёд. Мужчина, что сидел перед ней, точно дикий зверь, уловивший желанный запах добычи, подался вперёд, хищно втягивая носом воздух.
–Так что с волосами?– низко рыкнул он, будто не в силах сдержать внутренней злобы.
–В жертву Богу истинному принесла. Когда ...родные болели,– ответила Танита.
–Ну да, ну да...– кивнул Драгон, вставая– Складно лжешь... ведьма!– вдруг озлобленно бросил он, приближаясь к ней. Задев сына плечом, он заставил того, сжав с силой кулаки, подвинуться, уступая ему дорогу. И лишь взглядом следить за каждым движением Главы Ордена.
Драгон медленно обошел девушку вокруг, а затем вдруг рванул за руку прямо на себя.
Рейвен кинулся к отцу, но его тут же окружили ворвавшиеся в гостиную Охотники.
–Благодарю тебя, сын мой. Ты сослужил хорошую службу, найдя Истиннорожденную,– с силой ухватив Таниту за подбородок, он заставил ее приподняться на цыпочки. Вглядываясь в ее лицо, Драгон вдруг заулыбался точно малое дитя.
–Это она, я чувствую!
–Отец, нет!– рванулся Рейвен, но Охотники отрезали ему путь.
–Достаточно лжи, сын мой!– остановил его Драгон, удерживая княжну– Ты сослужил отличную службу. Нашел, помог силу обрести,– он сально засмеялся, проведя локтем по холмикам девичьей груди-Хотя, думаю, последнее было не особо сложным. Даже, я бы сказал, весьма приятным, ведь так?
–Не верь ему!– вскрикнул Охотник, понимая, что проиграл. Его отец годами придворных игр за власть научился манипулировать людьми так, что те верили ему беспрекословно.
–Ну же, а откуда тогда я узнал о том, – глаза отца радостно блеснули, точно происходящее доставляло ему неизъяснимое удовольствие – Где вы находитесь? А? Скажи девице, кому ты сообщил обо всем, когда приехал за золотом?
"Драгон следил за ним!"– осознал Рейвен. И не удивительно – сеть шпионов и доносчиков, которым за разные сведения щедро платили, помогала отцу в поиске ведьм и их помощников.
Отец, криво ухмыляясь, наслаждался немой сценой, разворачивающейся на его глазах.
А Танита – столько боли в ее взгляде он не видел даже в ту ночь. Она смотрела на него, точно птица с подбитым крылом – осознавая, что больше никогда не сможет летать, наслаждаться шумом ветра и тёплыми лучами солнца. Глупая! Неужто действительно верит, что он предал её!? Неужели не чувствует того же, что и он?
–Танита, я не...– вскрикнул он, но крик его утонул в золотом сиянии, поглотившем комнату. Отец, что ещё мгновение назад удерживал дану в своих руках, вдруг взвыл, отбросив её, безумными глазами глядя на пузырившиеся на покрасневших ладонях ожоги.
–Схватить ведьму!– скомандовал он Охотникам, но лишь те приблизились, как золотое свечение усилилось, обдавая каждого, кто смел приблизиться к ней, нестерпимым жаром. Запахло палёным, один из Охотником, вскрикнув, принялся сбивать пламя с одежды и волос, другой же, морщась, прижимал к себе обожжённую руку.
Поймав его взгляд, Танита, отступая к окну, одними губами прошептала " ненавижу" . А затем рядом с ней появилась призрачная фигура старухи, дрожа в мареве огня, что стеной встал меж Охотниками и ведьмой.
–Ты обрела силу – старуха, глядя только на ведьму, ухватила ее за руку, не боясь жара и огня,– Просто представь себе Озёрный край,– прошептала она Таните. Девушка, вздрогнув, бросила последний взгляд на Охотника, а затем закрыла глаза– и обе они растворились в воздухе. Огонь погас тотчас, стоило лишь их силуэтам исчезнуть.
Рейвен, радуясь в душе спасению той, что стала дороже своей жизни, обернулся к отцу. В его глазах сквозила неприкрытая ненависть. Охотник невольно усмехнулся– сегодня его ненавидят всё.
–Ублюдок!– Драгон подлетел к нему, со всей силы ударив в лицо. Кровь из разбитой губы хлынула фонтаном, но Рейвен даже не пошевелился, чтобы прикрыться. И уж, тем более, дать ответ. Поднять руку на родного отца он не мог– Проклятое ведьминское отродье!– плевался ядом Драгон, прижимая к себе обожжённые ладони – Нужно было убить тебя вместе с грязной ведьмой, твоей матерью!
О чем это он?
–Да, представь себе. Я взял силой эту дрянь, твою мать! Она была ещё совсем юной девушкой, девицей, что не знала мужчин! Знаешь, как она кричала, как сопротивлялась?!– его глаза горели поистине безумным огнем– И как сладко мне было от этого?! Вот только пока ожидали суда, она понесла от меня! И я, прокляни тебя Хаос, решил оставить нашего ублюдка жить! Если бы родился мальчик, естественно,– усмехнулся он– Как только ты появился на свет, я своими руками,– он поднял покрасневшие, сочащиеся от лопнувших пузырей, кисти рук кверху– Задушил эту дрянь, а затем сжёг. И знаешь, сын,– это слово он выплюнул с ненавистью – Я считал, что воспитаю тебя достойным воином, Охотником. Но теперь я вижу, что следовало убить и тебя, ещё тогда!
Рейвен смотрел на отца, не в силах осознать происходящего. Все, что годами говорил ему Драгон – ложь? Та чистая искренняя любовь отца к матери? То горе, с которыми он всегда говорил о ее смерти! Та фанатичная убеждённость в том, что очистив мир от ведьм он сделает его лучше, ведь одна из этих отродий Тьмы убила его любимую, мать Рейвена? Всё это– лишь спектакль одного безумца?
–Собираемся!– вдруг заорал Драгон, недовольный тем, что не смог вывести сына из равновесия. Чертов ублюдок всегда был себе на уме. Иногда Драгон даже боялся его, того, как он внимательно буравил его своими темными глазами, точно догадываясь обо всём. Ничего, настала пора положить этому конец.
–Его в подземелье, я лично буду пытать!– бросил он, зашагав к выходу.
39
-Она пришла в себя,– склонившееся над Танитой круглое румяное лицо темноволосой девушки неуловимо напоминало Торму. С интересом разглядывая ее, девушка вдруг обернулась, сообщив кому-то за спиной, что их подопечная пришла в себя.
–Хорошо, Радуница, ступай,– раздался мягкий старческий голос. Спасшая ее от Ордена старая женщина, подошла, с нежностью прикоснувшись слегка трясущейся рукой к коротким волосам.
–Это он?– задала совсем неожиданный вопрос.
Танита не стала делать вида, что не понимает, о чем та ведёт речь:
–Да,– хрипло произнесла, привстав на небольшой деревянной лавки, служившей здесь, видно, кроватью. Поверх лавки было наброшено толстое одеяло.
Женщина лишь, поджав тонкие губы, сухо кивнула, ничего не сказав.
–Меня Градарикой кличут, – бросила она, нагнувшись над княжной. Бегло осмотрев, кивнула каким-то своим мыслям.
–Давай подсоблю, совсем ты ещё слаба,– не принимая отказа, она с невиданной для своего немощного тела, подхватила Таниту, помогая ей сперва всунуть ноги в широкие домашние туфли, а после– пройти к двери– Пойдем, с сестрами познакомишься да поешь, сил надобно набираться. – и, отвечая на невысказанный вопрос, мягко похлопала девушку по плечу– Не бойся, здесь время течет иначе. В вашем мире тебя нет где-то несколько седмиц. Здесь же прошло лишь пару часов.
Окинув себя беглым взглядом, Танита увидела, что переодета в такую же одежду, как и женщина рядом,– лёгкое домотканное платье темно-серого цвета. Осознание, что ее переодевали чужие люди, вспыхнуло, но тут же угасло– будто в той, беззаботной, жизни единственной внучки Князя не привыкла она к тому, что принимать ванну или одеваться ей всегда помогали прислужницы?
При воспоминании о ванной против ее воли возник перед глазами образ Рейвена. Как жадно глядел, как ласкал взглядом. Подлый предатель! И она тоже хороша – поверить в то, что Охотник снизойдёт до ведьмы? Да он поутру вон как сбежал из кухни, лишь бы рядом не находиться. А она, глупая, под гнётом внезапно проснувшейся женственности, и не придала тому значения.
Но отчего пальцы пожимал ей так, словно пытался уверенность придать? Тогда, в гостиной? Она ведь чувствовала, что не ошиблась...Точно не умом, не сердцем даже, а всей натурой своей. Будто переплелись в той жаркой ночной страсти не только их тела, но и души.
–Вот и сестры твои, – улыбнулась старуха, кивнув на добрый десяток молодых и не очень женщин, что с интересом разглядывая её, стояли в большой комнате дома. Справа же нещадно бил в глаза солнечный свет. Повернув голову, Танита прикрыла глаза ладонью,– и ахнула, не веря себе. За большими, распахнутыми настежь ставнями окна расстилался до боли знакомый пейзаж. Тот, что приходил во сне. Тот, куда так отчаянно стремилось сердце.
Среди женщин послышались понимающие смешки да перешептывания. " Истинная", " А с волосами что?", "Бедняжка" .
–Не обращай внимания, – шикнула на них старуха, отчего женщины тотчас присмирели– У каждой, что очутилась здесь, своя история. Вас роднит только две вещи– всякая из вас– веда. И Озёрный край. Каждой он во снах виделся, когда разум дремал, а душа на свободу вырывалась. Тянуло вас, голубки мои, сюда-то. Место силы здесь великое.
" Озёрный край!". То, о чем когда-то говорила мама? Почти вымысел, фантазия или добрая сказка для наивных ведьм, впервые столкнувшихся с жестокосердием людским?
–Теперь ты среди нас, среди своих сестер,– приветливо улыбнулась ей высокая светловолосая девушка– Меня Агнешкой кличут, это – Лория, а эта егоза– указала она пальцем на молоденькую, совсем ещё ребенка, девочку, -Сорча.
Остальные тотчас стали представляться сами, подходя ближе.
–Ну, а теперь– за стол,– точно командир воев скомандовала старая Градарика.
***
За столом веды шумно беседовали, перебивая друг друга, смеясь, вспоминая смешные или грустные случаи, что происходили с ними, но все больше – с жадностью выпытывали хоть крохи о жизни новой веды, там, за пределами их скрытого от чужих глаз мира.
–А как живётся во дворце? – простодушные веды и не знали, что сроду там не бывала Танита, так и не представленная ко двору. А жила в замке, что и замком назвать-то можно было с натяжкой. У них особняки загородные поболее были. Все оттого, что Князь считал, что не показная роскошь характеризует доброго властителя, а благополучие людей, вверенных ему.
–А ты действительно огня не боишься?
–А как ты сюда попала? Действительно, перенеслась?
Шквал вопросов, почти разом, обрушился на голову Таниты, пока старая Градарика, несколько раз ударив деревянной ложкой о высокую жестяную кружку не призвала всех к молчанию.
–Вижу, все уже наелись?– скосила она глаза на стол, и веды тотчас опустили глаза в тарелки, принявшись есть– То-то же,– хмыкнув, и Градарика принялась есть мягкое тушёное мясо с картофелем и травами.
После обеда разрешено было прогуляться, и почти все девицы, за исключением сурового вида темноволосой и светлокожей девушки, что с некоторым оттенком презрения глядела на Таниту с самого начала, пошли показывать новой сестре свою скромную лесную обитель. Надев ярко-алую, подбитую мягким мехом накидку, сапожки на меху, Танита невольно крутанулась вокруг себя, оглядывая вещи. Раньше девушка считала, что тщеславие обошло ее стороной, ну, разве что благосклонно принимала комплименты по поводу внешности. Но ведь это так, игра, дань этикету. А сейчас же, с тем скудным гардеробом, что был после побега, она и позабыла, какое прекрасное чувство– любоваться красивой вещью, что надета на тебе.
***
Помимо основного большого дома, было ещё два маленьких, больше проходивших на амбары. В одном, сообщили ей сестры, хранились травы да все необходимое для снадобий и настоев, во втором – все, для хозяйства необходимое.
Из курятника за домом слышался хлопот крыльев, а по соседству за небольшим заборчиков в луже отдыхала большая свинья, нежась под лучами солнца. Вокруг нее визгливо бегали поросята, смешно подергивая своими круглыми розовыми пятачками. Ещё здесь было несколько коров, но их Танита не увидела. Девушки сказали, что Огрэст, местный работник, повел их пастись на луг. Танита удивилась, разве ж можно здесь людям находиться, но Радуница ответила, что Огрэст – не совсем человек. Когда-то давно одна из крестьянок с далёкой деревни принесла к изножью гор маленький кряхтящий свёрток, плод своей короткой любви с огром*. Видно, думала, что либо отец найдет, раз уж огры в горах живут, да заберёт себе, либо дикие звери растерзают– всё одно, не будет ей ни обузы, ни позора среди односельчан. Вот только одно не учла жестокая сердцем мать– немым было дитя. И если бы не Градарика, что изредка, одной ей известной тропой, выбиралась на ту сторону, забрать товары да продукты, что местные жители взамен за небольшие услуги оставляли ей в условленном месте, – так и помер бы младенец. Дар у Градарики позволяет судьбу видеть, тех, кто месту этому дарован. Огрэст одним из таких оказался. Вырастила его как родного, вот только умом слаб оказался он. Да и это поправимо – не выгонять же, вот и оставили по хозяйству помогать. Силы у него– будь здоров, а что до ума– так зато добр он точно дитя малое. Никому зла не сделает.
****
Девушки надели такие же накидки, как и у Таниты, вот только у всех они были темными. Одна из сестер, заметив взгляд даны, скользнувший по её руке, с грустью покачала головой, поднимая рукава, чтобы та могла увидеть страшные опоясывающие руки до локтей ожоги.
–Это Охотники,– с ненавистью в голове бросила она– Когда я была совсем маленькой, мы с матерью жили в общине вместе с другими вещами. Но однажды пришли они! Я не знаю, кто рассказал о нас, ведь мы почти не общались с местными жителями. Но Охотники прознали и ворвались в деревню. Женщины спрятались, где могли. В лесу, в погребах домов. Моя мать не успела ...Поймали меня, когда я возвращалась с прогулки. Ей пришлось вернуться. И чтобы она ...– голос девушки дрогнул, отвернувшись, она завозилась с рукавами– Чтобы заставить ее рассказать, где другие веды, Охотники развели огонь посреди дома, и опускали туда мои руки.
