Текст книги "Мне нужен герой! I NEED A HERO!"
Автор книги: lovedvays
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
Он провёл рукой по лицу, взгляд упрямо уткнулся в песок, я же не сводила с него глаз.
– Как ты могла понять, всё пошло не так, как мы задумали, с самого начала. Мы были идиотами, раз думали, что просто вломимся, наберём побрякушек и выйдем. Какая же наивная тупость! – он швырнул в море ракушку, которую теребил до этого несколько минут, а я продолжала смотреть и слушать.
– В общем, мы успели только прихватить пару вещей, – начал Глеб, с трудом сдерживая напряжение. – Я взял маленький старинный золотой крестик на цепочке, сразу надел его на себя, и какую-то небольшую шкатулку с монетами внутри, и неожиданно в дом ворвались вооружённые люди и застали меня с шкатулкой в руке и друга с какой-то статуэткой, которая на вид была из золота, и началась заварушка.
Глеб тяжело выдохнул.
– Конечно, в доме стояли камеры, раз нас так быстро засекли. Друг начал в панике отбиваться и этой тяжёлой статуэткой рассек голову сотруднику полиции, я же не сопротивлялся, сразу поднял руки вверх, и вскоре нас повязали. А дальше всё как в тумане… суды, допросы, сумасшествие родителей, которые продавали всё, что было ценным в нашем доме, долги, кредиты – и всё это ради того, чтобы мне дали условное.
– А вещи? – спросила я, давая Глебу немного передохнуть.
– При обыске полиция изъяла всё, конечно же. Но самое страшное… – он замолчал, сжимая кулаки до боли, – я сказал следователю, что зачинщиком был не я. Мой друг заставил меня идти с ним… Мы сделали его виновным. Я подставил его полностью. Мой отец с адвокатом помогли мне подготовить текст, чтобы всё выглядело убедительно. Это было просто, даже отпечатки друга были на замке, плюс он нанёс серьёзную травму полицейскому, что усугубило его положение. Ему дали семь лет тюрьмы, в то время как я отделался условкой. Видела бы ты его глаза тогда в суде, когда объявили приговор… я думал, он сорвётся из-под стражи и убьёт меня.
– О, боже… – только и смогла я сказать.
– На этом всё не закончилось, – он лукаво ухмыльнулся. – В тюрьме мой друг обзавёлся неплохими знакомствами и связями. С их помощью он отправлял мне «подарки» – угрозы и людей, которые могли в любой удобный момент поймать меня и избить.
– Вечные ссадины… – прошептала я, собирая пазл воедино.
– Да… я отбивался как мог и до сих пор отбиваюсь, вот только осенью его срок заканчивается, и он выходит на свободу, – Глеб нервно почесал затылок, а затем резко встал и сделал пару шагов к морю.
Я пыталась всё переосмыслить. Да, я была уверена на девяносто девять процентов, что все его ссадины и синяки – это не просто случайные совпадения или его неуклюжесть. Но я даже не могла подумать, что помощник моего отца связан с криминалом, и не только связан – он в нём участвовал. Я сверлила взглядом спину парня, он молчал. И пусть в моей голове была ещё тонна вопросов, я не стала их задавать, суть мне была уже понятна.
– Допустим, мы останемся здесь до осени, хорошо, – начала спокойно я. – Но он освободится в любом случае, и что ты собираешься делать?
– Не знаю, – он тяжело выдохнул. – Спрячусь, уеду, придумаю что-нибудь, но сейчас я хочу, как можно дольше побыть здесь, в спокойствии, в тишине, возможно, это последний мой месяц… жизни… – он сказал это так просто… как будто уже давно смирился с тем, что ему больше нет места в этой жизни.
– Что ты несешь?! Прекрати! – я резко встала и подошла к нему, со злости толкнула его в плечо, делая попытку вытрясти из него эту дурь.
– Я говорю правду! – он резко повернулся ко мне. – Он придёт за мной! Для него, – продолжил он глухо, – я вор. Я украл его свободу, его жизнь. И теперь у него нет ничего – ни семьи, ни дома, ни будущего. Только ненависть. И если ты или Лиля окажетесь рядом… – он сжал кулаки. – Я этого не прощу себе. Так что после нашего возвращения домой забудь обо мне! Забудь так же, как Лиля…
– Так вот почему ты её бросил… ты её защищаешь… – Не поздновато ли, Глеб? – с ядом во рту произнесла я. – Если всё так серьёзно, почему ты вообще нас втянул в это?
– Я не планировал это! – вдруг резко закричал он, а затем, быстро поняв, что может разбудить отца, перешёл на шёпот. – Всё происходило так естественно, так быстро, что я даже не успел понять, как уже стал частью компании и второй половинкой девушки, которая взяла меня в оборот с такой страстью, что я уже не мог отвертеться… да я и не хотел, – в его словах было много отчаяния, а глаза кричали громче слов, он обессиленно снова рухнул на песок, запустив руки в волосы. – Я совершил ошибку… не нужно мне было заходить так далеко, но она видела во мне сильного мужчину, она не знала, какой я внутри, но полюбила…
– А ты её отверг, ничего не сказав, – села рядом я, сказав это ледяным тоном.
– Я не мог, – он провёл руками по лицу, словно стирая усталость, которая уже за многие годы приросла к нему. – Вам нельзя со мной общаться и дружить, – сказал он с полными грусти и боли глазами. – Я уже мёртв…
Я покачала головой, смотря в одну точку. Это было безумием… Может, мне это снится? Да… наверняка я завтра проснусь и увижу такого же счастливого Глеба, который носится с бумажками отца, а то, что сегодня, – это просто… бред…
– Ник, пожалуйста, никому не рассказывай, – взмолился парень.
– Может, стоит поговорить с отцом? Он поможет. Он поймёт… – попыталась я предложить ему помощь, но тот лишь снова закипел и вскинул руками.
– Нет! Отцу особенно не говори! Я сам разберусь с этим.
– Я вижу, как ты разбираешься, – бегством ты ничего не решишь, – заключила я, обхватив ноги руками. Внезапно стало холодно.
– Что-нибудь придумаю, просто дай мне на это время, пожалуйста.
Я еле заметно кивнула, но Глеб заметил это и расслабленно выдохнул, я же, наоборот, ещё больше напряглась и задумалась. Так странно. Со мной рядом сидит человек, которого, пусть я и знаю всего лишь год и то не очень близко, но он зависел от меня… а ещё уже считал себя мёртвым. От этой мысли становилось жутко. Да, я не пускала Глеба так глубоко в сердце, как, например, Даню или Лилю, которые были мне уже близкими друзьями, но я не могла просто оставить его одного со своей проблемой, я не могла отказать ему, даже несмотря на то что мне придётся отказаться от поездки к маме, от празднования дня рождения подруги и от самой долгожданной встречи с человеком, к которому меня тянет с космической силой.
Месяц. Много или мало? Хватит ли этого времени для того, чтобы найти выход? А для того чтобы разлюбить?
Марк… Сколько же ещё нам предстоит преодолеть времени и расстояния?
Глава 45
Марк
– Получи! Ха-ха! – Ярик победно махнул руками, в которых был геймпад, с лицом человека, который будто не просто победил в виртуальной драке, а выиграл миллион. – Это была лёгкая катка, чувак, ты просто жмёшь на все кнопки подряд без особого интереса, а нужно знать комбинации… – он растянул последнее слово, сделав ударение на букву «а» и проговорив это очень высоким голосом, что было ему не свойственно.
– Ну, прости… чувак, – я усмехнулся и тоже сделал акцент на последнем слове, а затем снова взял в руку бутылку с пивом. Друг лишь махнул рукой.
– Вот почему я не влюбляюсь в женщин – одни страдания да мучения, – он выключил приставку и убрал джойстики.
– А… Поэтому? А мы-то думали… – начал я, подкалывая Ярика, на что тот лишь улыбнулся. Он никогда не обижался на шуточки, связанные с тем, что в его жизни была лишь одна женщина. А нет, две. Ещё мать.
– Смейся, смейся, только посмотри на себя и на меня: я не выгляжу как комок нервов с щетиной и пивом в руках. Это, кстати, какое по счёту? – спросил он, возвращаясь на диван. Я успешно проигнорировал его вопрос, допивая полбутылки залпом.
– Уууу… преподаватель… да ещё и алкоголик, – не унимался Ярик.
– Отстань, у меня отпуск, могу себе позволить.
– Отпуск? – Ярик фыркнул, разваливаясь на диване. – Марк, у тебя не отпуск, а добровольное заточение. Ты не выходишь из моей квартиры восьмой день, борода уже птичьи гнёзда вьёт, а из развлечений – только я да эта дурацкая игра, в которой ты всё равно проигрываешь. Ещё и кота своего привёз – он порвал своими когтями мне все шторы! Зачем он тут?
– Ему скучно одному… – с грустью посмотрел я на Рафаэля, который лежал на тумбочке рядом с чистым постельным бельём.
Ярик выхватил у меня из рук пустую бутылку и поставил её на пол с таким видом, будто разоружал террориста.
– Ладно, признавайся. Что стряслось с твоей студенткой? Та, с глазами… ну, знаешь, «Они видят меня насквозь», – процитировал он мне же самого себя.
– Ты не понимаешь. Ты плохо смотрел… – немного хмельным языком произнёс это я и принялся доставать телефон. – Я щас ещё раз покажу.
Ярик лишь с каким-то безумством покачал головой. Нет, ну он видел меня в разных состояниях, но видеть таким из-за девушки ему не доводилось. С Ангелиной у меня такого не было.
Я достал телефон, привычным, я бы даже сказал, заученным движением зашёл на её страничку, открыл фото, где она стоит в обнимку с Сизовой, а та показывает в камеру неприличный жест, а затем протянул телефон другу.
– Смотри, какие глаза… проницательные… хитрые, как у ведьмы, – с довольным лицом принялся я расхваливать внешние данные своей студентки. – А родинка на шее…
– Да здесь на пол-фотографии фак! – засмеялся Ярик, стирая с меня пелену очарования и возвращая на землю.
– Да куда ты смотришь! – я попытался выдернуть из рук свой телефон, но Ярик не дал и отвернулся.
– А что… мне нравится… бунтарка… и футболка прикольная… я тоже люблю Нирвану, а она ничего… – он прилип к моему телефону как муха к навозу и не торопился мне его возвращать. – А она тоже твоя студентка?
– Да… Сизова Лилия… прогульщица, пофигистка с не очень-то хорошей успеваемостью, а что? Посвататься решил? – я игриво подмигнул ему.
Настроение сразу улучшилось. Оно, к слову, всегда улучшалось, когда речь заходила про Веронику, правда, этим я достал всех своих друзей, поэтому последние несколько дней тусил у Ярика, который терпеливо выслушивал мои дифирамбы.
– Красивая девчонка, но нет, хватит в нашей компании одного страдальца, – он с безразличным видом вернул мне телефон.
Я потянулся за новой бутылкой, но Ярик каким-то шустрым движением отпихнул шестипак подальше и решил разговорами меня отвлечь.
– Так и что у вас там стряслось? После того как ты почти поселился в моей хате, нормально так ничего не объяснил, только пьёшь и пьёшь.
– Вероника, – хрипло выдохнул я её имя, и оно обожгло горло, как крепкий виски. – Она… ну, судя по фотографиям на её страничке, она улетела.
– Улетела? Куда? В смысле улетела? – Ярик приподнялся на локте, и вся его насмешливость куда-то испарилась.
– Туда, где море, песок, пляж…
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь мерным гулом холодильника. Друг свистнул.
– Не понял. Просто взяла и свалила? После всего, что было?
– Да, но я заслужил это, – горько усмехнулся я. – Да и ей нужно время. Разобраться. Решить… кто я такой. Изменщик или… – я замолчал, не в силах договорить.
– Идиот, – беззлобно констатировал Ярик. – Романтик и идиот. Ну и как, часто пишешь? Звонишь? Строчишь стихи в её мессенджер?
– Нет. Обещал не давить. Ждать.
– Ага, ждать. С пивком да с приставочкой. Классный план, – он показал два пальца вверх. – Слушай, а она хоть один знак подаёт? Хоть что-то?
– Нет, да и не должна она. В её голове столько сомнений и мыслей, что не сообразишь, что делать, за несколько дней. Она имеет право на тишину. Тем более, она… женщина, а они любят подумать подольше, прежде чем принять решение.
– Они любят, когда их добиваются! Ну и всю ту чушь с романтикой. А ты не думал, чтобы полететь к ней туда?
– Нет… всё это намного сложнее, чем ты думаешь. Она должна сама понять, чего хочет, я не должен на это влиять, я не хочу. Это должен быть её осознанный выбор.
– Матерь Божья… какие же вы… сложные… – он махнул рукой и потянулся за своей курткой. – Ладно, философ несчастный. Твои правила.
Он порылся в кармане, достал смятую пачку сигарет, мотнул головой в сторону балкона:
– Выйдешь? А то тут пахнет тоской и пивным перегаром.
Я молча кивнул, поднялся с дивана и последовал за ним. Тёплый ночной воздух ударил в лицо. Ярик, прислонившись к перилам, закурил, протянул пачку мне.
– Слушай, – он выдохнул струйку дыма, следя, как её уносит ветер. – А что, если она там не одна? Что если встретится ей кто-то, кто не будет сидеть сложа руки и ждать, пока она «осознанно выберет»?
Я сжал кулаки. Эта мысль уже грызла меня изнутри не один день.
– Это её право.
– Её право? – Ярик резко повернулся ко мне. – Марк, ты же хочешь, чтобы она вернулась. К тебе. Так почему ты действуешь так, будто тебя вообще всё устраивает?
– Я не знаю, как ещё действовать! – голос сорвался, прозвучав громче, чем я планировал. – Я не могу её преследовать! Я не могу заставить её простить меня! После того, что я сделал… У меня нет на это права.
– Право, прощение… – Друг с силой потушил окурок. – Ты всё усложняешь. Иногда всё просто. Хочешь её – борись. Боишься её потерять – скажи ей об этом. Прямо сейчас. Напиши просто: «Скучаю. Прости». Или умри в одиночестве со своим пивом, принципами и тем волосатым чудовищем, которое делает вид, что это ЕГО квартира. Выбор за тобой.
Он повернулся и направился к двери.
– Я пошёл в магазин, в холодильнике только один алкоголь, а еды нет. Скоро вернусь.
Дверь за ним закрылась. Я остался один на холодном балконе, смотря на огни города и повторяя в голове его слова. Может, он и прав. Может, стоит написать? Может, сейчас я упускаю её? Я в порыве смелости достал телефон и быстро напечатал ей одно слово, всего одно, а затем уставился на экран как придурок. Отправить…? Думал долго. Так долго, что Ярик успел вернуться из магазина с двумя огромными пакетами, а я, стоя на балконе и дыша свежим воздухом, понимал, что всё это не должно быть так, не в порыве алкогольного опьянения. Она придёт, она вернётся. Я же не мог ошибиться с тем, что видел в её глазах. И я медленно спрятал телефон назад в карман, с сообщением, которое было сохранено в черновик.
«Скучаю»
Глава 46
Вероника
– А ВОТ И ЯЯЯ!!! – мой крик заставил Даню вздрогнуть так, что пакет с попкорном выпорхнул из его рук, рассыпав золотистыми хлопьями по всему дивану.
– НИКУСИИИИК!!! – он буквально взлетел с дивана, забыв про всё на свете, и ринулся ко мне, сжимая в таких объятиях, что захватило дух.
Мой рюкзак полетел на пол, и мы наконец смогли нормально обняться.
– Боже мой, почему не предупредила!? Я бы встретил! Уффф, детка... – он отстранился, держа меня за плечи, и его лицо расплылось в самой искренней улыбке. – А ну-ка, покрутись!
Я послушно сделала пируэт под его восторженный смех.
– Да ты просто богиня! – его глаза бегали по мне, выхватывая детали. – Такой ровный, красивый загар... А твои волосы!!! Они же выгорели на солнце! – он сказал это так, словно случилось какое-то чудо или катастрофа, в общем так, что я не поняла, хорошо или плохо, ведь теперь я была блондинкой.
– Ну, а ты-то сам! – отбила я атаку, тыча пальцем в его румяные щёки. – Прямо как персик! Тоже на море был? Так рассказывай – где пропадал? И, главное, с кем?
Даня, наконец, спохватился и покатил мой чемодан вглубь комнаты.
– Ой, да это я в деревне загорел! Расскажу, но это не так интересно, как твой Кипр! Ну? – оставив чемодан в покое, он принялся сметать в руку остатки попкорна с дивана. – Познакомилась там с кем-нибудь... особенным? – он поднял брови, изображая крайнее любопытство.
Я выпила стакан воды, прислонившись к кухонной тумбе.
– Эмм, ну... с несколькими ребятами. Мы катались на квадроциклах по дюнам...
– Боже, ты должна рассказать мне всё! – он почти подпрыгнул от нетерпения.
– И мне! – в коридоре, словно из ниоткуда, появилась Лиля. Она уже снимала свои стильные чёрные мюли и с лёгкой укоризненной улыбкой окинула взглядом приоткрытую дверь. – Вы чего не закрываетесь? Заходи кто хочешь и бери что хочешь? – но в её глазах плескалась та же радость, что и у Дани.
– Мой беленький цветочек! – завопил Даня, и мы, как два сорванца, ринулись к Лиле, заключив её в шутливые объятия с двух сторон.
– Как же я по вам скучала, господи! – она затараторила, поправляя растрёпанные от наших объятий волосы, но глаза её сияли. – Мне нужно столько всего вам рассказать!
– Для начала – с прошедшим тебя! – выдохнула я, отдышавшись. – Ты уже отметила день рождения?
– Отметила, – Лиля махнула рукой, будто отмахиваясь от надоедливой мухи. – Была куча родственников, даже каких-то дальних, которых я вообще не знаю. Но это вообще не считается! Мы отметим с вами отдельно. В клубе!
– Снова в клубе? – я закатила глаза с драматическим вздохом. – Мы не можем отметить это, например, дома? С пиццей, фильмами...
– Детка, мне девятнадцать, а не девяносто! – Лиля уперла руки в боки. – Насидишься ещё дома! Но сейчас не об этом. Предлагаю выпить за встречу и обсудить все – грязные и не очень – сплетни! Что думаете?
– Я за! – встрепенулся Даниил, но его лицо сразу вытянулось. – Только придётся сходить в магазин. В этом доме алкоголя совсем нет.
– Ну, как нет... – с загадочной улыбкой я подошла к своему чемодану. Друзья смотрели с недоумением, пока я аккуратно раздвигала стопки футболок и платьев. Их взгляды стали выражать лёгкую тревогу за моё психическое состояние, но ровно до того момента, пока я не извлекла из глубины чемодана двухлитровую бутылку текилы с красочной этикеткой.
Комната взорвалась восторженными криками.
– Прямиком из Кипра? – Даниил выхватил у меня бутылку, разглядывая её как священный артефакт.
– Ну... из дьюти-фри, – я виновато улыбнулась, опершись на руку.
– Да какая разница! – Лиля затрясла Данилу за руку, не в силах сдержать нетерпение. – Открывай уже!
И друг, не заставляя себя ждать, ринулся за стопками, оставив за собой лишь радостное оживление.
Это был один из тех вечеров, что врезаются в память навсегда – тёплый, слегка размытый по краям от текилы и безудержного смеха. Мы перебивали друг друга, вставляли шутки, уточняли детали, и от этого наша беседа становилась только живее – словно мы не просто делились новостями, а вместе пересобирали рассыпавшуюся за лето мозаику нашей дружбы.
Воздух в комнате был густым от запаха попкорна, аромата текилы и чего-то неуловимого – того самого чувства полного принятия, когда можно рассказать любую, даже самую нелепую историю, и тебя не осудят, а подхватят и рассмеются вместе с тобой.
Открытый чемодан валялся неподалёку, из него по-прежнему виднелся край какого-то платья, словно напоминая, что я только что вернулась – и уже оказалась в самом сердце этого хаотичного, но такого родного мира.
Мы развалились на ковре, подушки были сброшены с дивана, чтобы создать ещё больше уюта. В центре нашего маленького круга сидел Даня, жестикулируя так активно, что его стакан угрожающе кренился. Мы, затаив дыхание, ловили каждое его слово, готовые в любой момент взорваться смехом или удивлёнными возгласами.
– А вот ещё, вот ещё! – Даня хлопнул себя по коленке, едва сдерживая смех. – Представьте: середина июля, жара адская, а меня мама заставляет поехать к бабушке на дачу – картошку окучивать. Ну, я такой, конечно, в отчаянии.
Он сделал глоток текилы, наслаждаясь предвкушением.
– Приезжаю, значит. Бабуля моя – ангел, но с причудами. Говорит: «Данечка, сначала сбегай в магазин, купи хлебушка да банку сгущёнки». А магазин в нескольких километрах, через лес. Ну, я и пошёл, в наушниках иду, кайфую. Возвращаюсь... и вижу: на краю поляны стоит такой огромный, важный козёл. Рогатый, взгляд исподлобья. И прямо на меня смотрит.
Лиля фыркнула, предчувствуя развязку.
– Ну, я стараюсь не паниковать. Думаю, пройду сторонкой, и всё. Только сделал шаг – этот рогатый монстр как зафыркает, как копытом землю процарапает! Я – быстрее в сторону, а он – ко мне. Я – за дерево, а он – вокруг дерева! Настоящий козёл-терминатор!
Мы уже давились от смеха.
– В общем, минут пять мы с ним танцевали вокруг этой берёзы. Я с батоном в одной руке и со сгущёнкой в другой. Потом не выдержал, швырнул в него батон! Попал прямо между рогов! Козёл от неожиданности замер, а я – драпать! Бегу по лесу, слышу – топает сзади, фыркает... Домчал до калитки, влетаю на участок и с разбега падаю в грядку с огурцами. Я клянусь, у меня чуть сердце не выпрыгнуло!
Даня закатил глаза, изображая ужас.
– Бабушка выходит на крыльцо и такая спокойно: «Ах, это ты Мишку спугнул? Он у соседа ручной, просто играться любит». И тут этот «Мишка» подходит к забору и начинает мирно жевать тот самый батон, который у него на рогах висел!
В комнате стоял оглушительный хохот. Лиля била кулаком по полу, а я схватилась за бок, чувствуя, как из глаз брызжут слёзы.
– Всё лето потом, – сквозь смех выдавил Даня, – этот козёл меня узнавал. Как только увидит – бежит навстречу, видимо, ещё хлебца ждал. Пришлось ему каждый раз дань платить – сухари из дома таскать!
– Дань, подожди, – Лиля подняла руку, едва переводя дыхание от смеха. Её глаза хитро сузились. – Так вот откуда у тебя эта новая модная причёска. Это же не стайлером уложено, это тебе Мишка стиль задал.
Комната снова взорвалась хохотом. Я чуть не поперхнулась текилой, а Даня с комичным возмущением провёл рукой по своим идеально уложенным волосам.
– Во-первых, это итальянский стайлер! – с пафосом провозгласил он, но тут же сник под наш дружный вой. – А во-вторых... Он оценил только самый свежий багет! У этого козла был вкус, я вам скажу, не хуже, чем у критика из Мишлен!
– Ага, – не унималась Лиля, подмигивая мне. – Значит, твоя главная летняя любовь – это Мишка, бородатый и рогатый? Ну что ж, я одобряю! Зато верный, не то что мой бывший.
– Он меня преследовал! – взмахнул руками Даня, изображая невинную жертву. – Это был сталкинг! Я должен был подать на него в суд! Но бабушка запретила – говорила, он хороший мальчик, просто одинокий.
– Ну конечно, – фыркнула Лиля, наливая всем по новой порции. – Одинокий мальчик искал себе партнёра для танцев вокруг берёзы. Дань, да ты просто сердцеед козлиный!
Даня сгорбился, делая трагическое лицо, но по его губам прыгала улыбка.
– Ладно, признаюсь. В последний день я ему целую булку «Бородинского» принёс. В знак прощания. Так он так трогательно на меня посмотрел... Кажется, я ему всё-таки нравился.
– Это была не любовь, – заявила я, наконец найдя в себе силы говорить. – Это был кулинарный роман! Ты был для него всего лишь удобным автоматом по выдаче хлебобулочных изделий.
– Ох уж эти мне токсичные отношения! – с пафосом вздохнула Лиля. – Использует тебя только ради твоих батонов и сухарей! Проснись, Даня, ты заслуживаешь большего!
Мы снова захохотали, и Даня, смирившись с участью быть объектом шуток, с комичной торжественностью поднял свой шот.
– Ну что ж... Выпьем за Мишку! За этого парня с отличным вкусом и прекрасными рогами!
– ЗА МИШКУ! – хором прокричали мы, и хрустальный звон стопок потонул в нашем общем смехе.
Понадобилось несколько минут, чтобы хоть как-то перевести дух – животы ныли от смеха, слёзы текли по щекам, а в груди приятно саднило от этих судорожных, непрерывных взрывов хохота.
– Я же правильно понимаю, что помимо твоего дня рождения у нас есть повод отметить ещё кое-что? – спросила я Лилю, стараясь звучать небрежно, как будто вопрос пришёл в голову сам собой. Я имела в виду её гастроли в той самой престижной труппе на испытательном сроке.
– Да нет, с чего бы? – легко пожала она плечами, заставляя меня, хоть и с трудом сквозь алкогольную дымку, насторожиться.
– Так, погоди, – я прищурилась, пытаясь поймать её взгляд. – Ты всё ещё не сказала... Тебя утвердили в труппе?
– Нет! – радостно воскликнула она, отчего рядом лежащий Даня икнул от неожиданности.
– Ой! Простите.
– Нет!? – И ты так радостно об этом говоришь? Ты же так мечтала туда попасть! Готовилась месяцами!
– Ну, просто... возникла одна щекотливая ситуация, – с наигранной невинностью начала она, и мы с Даней молча переглянулись, предчувствуя развязку.
А затем подруга поведала нам историю, от которой у нас челюсти отвисли до пола. Оказалось, в конце гастролей, после последнего концерта, её «очень громко и с креативными выражениями» попросили на выход. Всё потому, что она переспала с парнем, который был парой... самой художественной руководительницы.
– Он, к слову, был всего лишь второй скрипкой, – с лёгкостью в голосе добавила Лиля, – а она – дама с характером и с разницей в лет пятнадцать. Ходили слухи, что она его чуть ли не шантажировала, но я не вникала. Я просто оторвалась и отлично провела время. А коллективов в мире – вагон!
– Так это ты его соблазнила, дьяволица? – Даня толкнул её ногу с такой игривой ухмылкой, что Лиля театрально поправила воображаемую корону на голове.
– Всё может быть! А вообще, видимо, он сам одичал, раз связался с женщиной в возрасте. Но что сделано, то сделано. Я не жалею ни капли!
– Да уж, оторвалась так оторвалась, – я откусила кусочек сыра, переваривая информацию.
– Я так понимаю, с Глебом теперь окончательно всё? – поинтересовался Даня, и от одного этого имени у меня по коже пробежали мурашки, а сердце сжалось в ледяной комок.
Друзья, конечно, ничего не знали. Да я не собиралась им рассказывать ту исповедь, что вырвалась у Глеба в одну из ночей. Тот месяц дался ему невероятно тяжело. Я видела, с каким надрывом он держался перед отцом, вникая в бизнес, как его смех звучал фальшиво, а в глазах стояла пустота. На последнем ужине он, кажется, уже сдался – напился так, что отцу пришлось буквально тащить его на плечах из бара. Весь обратный полёт он проспал, а в аэропорту скомкано попрощался, бросив на прощание: «Забудь меня. И не копай это дело». Я послушалась. Но мысли о том, как ему помочь, не отпускали до сих пор.
Я откинула тяжёлые воспоминания и вернулась в настоящий момент.
Лиля лишь усмехнулась и опрокинула стопку.
– Это было его решением, а не моим. Я не могу спасать каждого парня, с которым встречаюсь! Да и вообще, к черту этих мужиков, если их нужно спасать! Просто из любопытства... Ты провела с ним два с половиной месяца. Может, чего интересного нам расскажешь?
Я задумалась. Вываливать на них свои догадки и обрывки его ночных кошмаров – не к чему. Расковыривать её раны – тем более. Я промолчала о том, как однажды ночью застала его в гостиной – он сидел в темноте и долго смотрел на их общее фото с Лилией. Кажется, она нашла свой способ залечивать раны, и я не имела права причинять ей новую боль.
Я рассказала о пляжах, о винах, о безумных поездках на квадроциклах, о том, как мы напились с отцом в какой-то портовой таверне... Но – ни слова о главном. И ни слова о Марке. Конечно, друзья ничего не знали, даже не догадывались. Но я чувствовала – вопрос висит в воздухе. И вот момент настал. Я замолчала, а на меня уставились две пары глаз, полных немого, но жгучего любопытства.
– Ой, ну спрашивайте уже! Вы и так слишком долго терпите! – всплеснула я руками, пока Даня разливал новую порцию текилы.
– Это ты сама нам расскажи, – прошептала Лиля, придвигаясь ближе. – Явно же что-то было. Он не мог вернуться и ни разу с тобой не связаться.
Даня энергично закивал.
– Да-да-да! Что-то тут нечисто!
Я сделала глубокий вдох.
– Ну, хорошо. Вы правы. Кое-что... было.
Они переглянулись, замерши в ожидании.
– Ну, не томи! – Лиля потрясла меня за руку.
Я посмотрела на них прямо и произнесла ровным, будничным тоном:
– У нас был секс.
Даня, который как раз подносил стопку к губам, замер на полпути. Его глаза стали похожи на блюдца. Лиля резко выпрямилась, и её собственные глаза округлились до невозможного.
3... 2... 1...
– ЧТОOOOO?! – их синхронный вопль буквально содрогнул стены комнаты.
Я рассмеялась, пряча лицо в ладонях. Я знала, что это станет главной темой вечера. Возможно, даже не одной недели.
Глава 47
Вероника
Они бы не отстали, пока я не рассказала всё, да ещё и в подробностях. И если честно, то я и сама устала носить это в себе. Поэтому слова полились сами – нервно, сбивчиво, с дрожью в голосе. Я выложила всё как на духу, не скрывая ни боли, ни злости, ни той странной нежности, что прорывалась сквозь всё это. Моя тирада длилась минут пятнадцать, и когда я наконец замолчала, а в горле пересохло, в комнате повисла гробовая тишина.
Друзья молчали. Они не осуждали, не поддерживали – просто молчали. И от этого молчания стало как-то не по себе, будто я только что совершила что-то необратимое.
– Уже можно что-то сказать, – наконец выдохнула я, ломая этот неловкий барьер.
Первой слово взяла Лиля. Её голос прозвучал тихо, но чётко:
– То есть ты сказала ему, что подумаешь, а после этого просто улетела, не предупредив? Не дав никаких сроков?
– Нет, – я нервно ухмыльнулась. – А что такого? Он вообще на полгода уезжал без объяснений…
– В его защиту скажу, что он тогда приезжал к тебе, чтобы сказать об отъезде, – встрял Даня, осторожно подбирая слова. – А ты не вышла. Конечно, это не оправдывает его полностью, но... не кажется ли тебе, что ты поступила жёстче? Особенно после такой ночи?
В его защиту? Мысленно я аж подпрыгнула. С каких это пор они его адвокаты?
– Я имею на это право! – голос дрогнул. – Так же, как и он имел право уехать на полгода по своим делам!
Лиля смотрела на меня с растерянностью и лёгким шоком.
– Неужели ты ничего к нему не чувствуешь?
Чувствую. Каждый день. Каждую ночь. Его прикосновения будто выжгли на мне отметины, и никакой загар не скроет этого.
– Чувствую! – вырвалось у меня. – И именно поэтому не могу вот так легко простить и отдаться ему!
– Ты уже отдалась, – парировал Даня с убийственной точностью. – В самом буквальном смысле.
– Цыц! – я сжала кулаки. Он прав. Чёрт, он прав. – Он подло поступил. С ней. Со мной. Он предал один раз – предаст и второй. У меня есть принципы!
– Господи... – Лиля закатила глаза к потолку. – Ты слишком много думаешь! Тебе всего девятнадцать, Ник. Если Марк – не твой единственный, то мужчин в твоей жизни будет ещё целый вагон. Так что ты теряешь?
Всё. Себя. Веру в то, что кто-то может остаться. Что кто-то может выбрать именно меня.
– Он разобьёт мне сердце...
– Он УЖЕ разбил! – воскликнула она. – Но ты же не перестала его любить от этого! Так почему ведёшь себя так, будто это твоя последняя любовь? Не попробуешь – не узнаешь. Возможно, он не последний, кто разобьёт тебе сердце. Так как же жить, если не совершать ошибок?
– Беленький цветочек прав, – тихо подвёл черту Даня. – Тебе нужно было хотя бы сообщить, что улетаешь.
И я провалилась в пучину молчания. Их слова, как иглы, впивались в самые больные места. Я ничего не ответила. Просто поднесла к губам стопку и залпом выпила. Горький вкус текилы смешался со вкусом собственных сомнений.
