Текст книги "Мне нужен герой! I NEED A HERO!"

Автор книги: lovedvays

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Музыка тихо лилась, двигатель урчал в унисон с моим волнением. А я думал лишь об одном – как удержаться, не коснуться ее прямо сейчас, не нарушить эту зыбкую грань.

– А ты сам каким был в студенчестве?

Вопрос застал врасплох. Я на мгновение задумался, проваливаясь в воспоминания.

Каким я был? Слишком упрямым. Голодным до знаний, до приключений, до самой жизни. Вечно уставшим, но с горящими глазами, которые, увы, со временем потускнели.

– Вечно не высыпался. Вечно спорил с преподавателями. Однажды меня чуть не выгнали.

– За что? – с любопытством спросила она, развернувшись ко мне всем корпусом и закинув ногу на ногу.

– Оспорил мнение профессора прямо на конференции. Резко. С фактами и слишком самоуверенно.

– Тебе это не чуждо, да? – засмеявшись, ответила она. – А что потом?

– А потом, через год, он предложил мне занять его должность, и теперь я преподаю тебе клиническую психологию, – ответил я с широкой улыбкой, наблюдая, как у нее округляются глаза от удивления.

– Теперь понятно… Значит, тебя сложно не заметить даже мужчинам, – уколола она с хитрым прищуром, в который раз за эту встречу заставив меня улыбнуться.

Тишина в салоне снова наполнилась музыкой. Мы молча допили кофе под далекие темы, касающиеся всего чего угодно, только не нас, не того, что произошло в клубе, а после я тронулся с места, чтобы отвезти ее домой. Продолжительное нахождение с ней наедине грозило обернуться безрассудством, поэтому через пару минут мы уже стояли у ее подъезда.

Она молчала, и я не спешил нарушать тишину. Некоторые моменты не нуждаются в словах. Тусклый свет фонаря снаружи выхватывал лишь силуэты, словно нарочно скрывая лица. Я внимательно наблюдал, как ее щеки покрываются легким румянцем, и это вызывало во мне нежность. Наконец, она нарушила молчание.

– Спасибо, – сказала она, не сразу коснувшись ручки двери. – За кофе и извинения.

– Это минимум, что я мог сделать…

На мгновение воцарилась пауза. Казалось, внутри нее что-то затаило дыхание. Мы оба знали, что говорить необязательно, но не хотели, чтобы этот момент заканчивался. Однако, когда с формальностями было покончено, нам ничего не оставалось, кроме как попрощаться.

– Значит, до завтра на паре? – спросил я, стараясь придать голосу нейтральный тон.

– Разве у меня есть выбор? – в ее глазах снова мелькнула та самая хитринка, и прежде, чем я успел что-то ответить, дверь захлопнулась.

Я проводил ее взглядом, пока она уверенной походкой шла к подъезду, а когда она скрылась за дверью, включил передачу и тронулся с места, вдыхая аромат черной орхидеи, окутавший весь салон автомобиля.

Глава 21

Вероника

– Ну что, как там твой таинственный мужчина? – спросил Даня, развалившись за моим письменным столом с ноутбуком и доедая мою шоколадку. Его непослушные каштановые кудри торчали в разные стороны, будто отражая хаос его мыслей.

– Никакого ухажёра. Просто встреча, – ответила я, небрежно бросая ключи на тумбочку в коридоре. – Дружеская, – зачем-то уточнила я, вспомнив это слово, которое засело в моей голове.

– Ага, в восемь вечера, в воскресенье? – он хмыкнул, разрывая фольгу до конца и жадно вдыхая сладкий аромат. – Запах мужских духов теперь стоит на всю студию. «Просто встреча», говоришь? – с ехидной улыбкой бросил сосед.

Я закатила глаза, направляясь к холодильнику.

– Ты слишком много смотришь мелодрам.

– И слишком хорошо тебя знаю. У тебя вот здесь, – он ткнул в свою шею, – появляется красное пятно, когда врёшь.

Инстинктивно я коснулась кожи, отчего Даня громко расхохотался.

«Проклятый психфак».

– Ладно, спишем всё на простую встречу, – отмахнулся он и прошёл мимо меня. – А вот мелодраму я и правда бы посмотрел, хочешь?

– Давай! – согласилась я, но так и не смогла сосредоточиться на фильме. Мысль о недавней встрече не отпускала меня ещё несколько дней.

Следующие недели прошли ровно. Ни бурь, ни катастроф – лишь рутина университетской жизни. Мы, как всегда, стояли у кабинета 304 – голодные, не выспавшиеся, но удивительно живые. Теперь «Клиническая психология» не вызывала у меня панического ужаса – скорее, лёгкое любопытство и чувство контроля. Я потягивала сок из трубочки, лениво наблюдая за друзьями.

– Детка, она мне не подходит! Посмотри, как она одета! – Даня театрально отшатнулся от экрана телефона Лили.

– Да это всего один кадр! Она просто моргнула неудачно, – защищалась она, тыкая в экран с такой яростью, будто пыталась внушить Даниному вкусу новые стандарты.

– Она на всех фото выглядит так, словно одевалась с завязанными глазами. Нет. Отказываюсь. – Даня резко отодвинул телефон, бросив на меня взгляд, полный скорби за человеческий стиль.

– Так ты себе никогда никого не найдёшь! – Лиля не унималась. – Антонина – хорошая девушка, играет в нашей группе на виолончели, и вообще… у неё очень нежные пальцы, – двусмысленно поиграла бровями подруга.

– Пожалуйста, пощади меня, – простонал Даня, опуская голову на мое плечо.

Я не могла сдержать улыбки. Лиля, кажется, всерьёз решила устроить личную жизнь нашего чуткого и стильного друга. Но у неё это выходило… своеобразно.

– А ты, Никусь? – Даня вдруг посмотрел на меня с прищуром. – Не хочешь кого-нибудь мне подсунуть?

– Она у нас – старый романтик, – вставила Лиля, поддразнивая. – Верит, что влюбится с первого взгляда. И навсегда.

– И что? – я пожала плечами. – Я не вижу в этом ничего плохого. Когда встретишь того самого, просто поймёшь. А до тех пор – зачем тратить себя на кого попало?

– Поддерживаю, – сказал Даня, бросив Лиле укоризненный взгляд.

– Ну вот и стойте потом вдвоём под бой курантов в одиночестве, как два забытых персонажа из старого советского фильма, – фыркнула она.

– А мы и не против, да Даниил? – парировала я.

– Да! – кивнул друг и повернулся к Лиле. – Я согласился на твой новогодний бурлеск, но, умоляю, избавь меня от вида этой бедолаги.

– Ладно, – она всплеснула руками и наклонилась ко мне. – Ну ты хоть скажи… какой у тебя типаж?

Я на секунду замялась.

– Ну… высокий, серьёзный, надёжный…

– Марк Викторович, – прошептала она с ухмылкой.

Я вздрогнула, будто она произнесла что-то запретное. Быстро посмотрела ей в глаза – неужели догадалась? Но она уже кивала на дверь:

– Злыдень идёт, – прошипела подруга, поспешно сгребая вещи с подоконника.

Я застыла. Надо научиться держать себя в руках… Иначе мой маленький секрет превратится в повод для слухов. Если тайну знают два человека – это уже не тайна.

Я медленно прошагала за друзьями, вливаясь в поток своей группы. Как обычно, Марк Викторович (нет, просто Марк, чёрт возьми), впустил нас в аудиторию, а сам зашёл последним. И пока мы рассаживались, доставая тетради и ручки, он на столе раскладывал несколько листочков А4, чем заметно заинтриговал нас.

– Группа В, здесь, – он указал на свой стол. – Темы на зачёт. Каждый должен выбрать себе одну и подготовить по ней доклад с презентацией, но не повторяться. Начнём по списку, Авдеева!

На трясущихся ногах к нему поплыла наша зубрила, которая шла на красный диплом. Села за его стол и принялась читать темы, пока Марк доставал из сумки ежедневник и ручку, чтобы записать её выбранную тему.

– В этот раз легко отделаемся, а вот когда будет экзамен по всем темам, придётся вам скорую вызывать для меня, – запричитала Лиля, постукивая карандашом по столу.

– Благоволина!

Услышав свою фамилию, я встала и направилась к его столу, чувствуя, как сердце учащённо забилось. Но причина была не в страхе перед зачётом, а в том, что я снова вспомнила ту встречу в машине вечером.

Я, не садясь за стол, быстро пробежалась глазами по тексту и выбрала самую простую для меня тему, которую я понимала лучше остальных. Ткнув пальчиком, я указала на неё, смотря на своего преподавателя, снова рассматривая его лицо, незаметно любуясь. Он не смотрел прямо – но уголки губ были чуть приподняты. Улыбка. Едва заметная.

Память услужливо подкидывает обрывки воспоминаний: его голос, чуть хрипловатый от сдерживаемых эмоций, тихий смех, когда я колко парировала, и его извинения. «Это было просто вежливостью. Обычная человеческая вежливость», – твержу я себе, глядя на его опущенные ресницы, пока он записывает мою тему в журнал.

Прогнав пелену перед глазами, я быстро вернулась на своё место, чтобы не стоять у его стола целую вечность, но как только я опустилась на стул, то продолжила наблюдать за ним, за каждым его уверенным движением и за тем, как собираются складки на его белой рубашке в зоне предплечья.

На протяжении последних нескольких дней между нами было какое-то незримое напряжение. Не то, которое было, когда мы конфликтовали, а совсем иное. В университете он вел себя как обычно, на парах тем более, и лишь изредка в коридорах, сталкиваясь с ним, я могла наблюдать его тёплую, почти незаметную улыбку, которая, что бы ни означала, мне очень нравилась, но я… ловила себя на мысли, что хочу большего. Конечно, вся ситуация будоражила меня, и мне всё ещё больше хотелось узнать его поближе, узнать его душу и что в ней скрывается… а может быть, даже кто?

– Литвинов!

Даня, подскакивая на месте, в своих широких штанах медленно вышагивал вниз по трибуне, словно модель на подиуме. Не знаю откуда, но в нём поселился страх перед Марком Викторовичем, или, может быть, раньше я просто не замечала этого. Дане пришлось выбирать из того, что уже осталось, так как большинство студентов в моей группе носили фамилии с первых букв в алфавите. Надо же, как может данная тебе родителями фамилия помочь или наоборот усугубить ситуацию, но он не унывал. А когда уже подошёл к столу рядом со мной, то вдруг замер как вкопанный и посмотрел на меня странным взглядом. Его обычно расслабленная поза вдруг напряглась, брови чуть нахмурились. Он медленно сел без единой реплики и погрузился в какие-то мысли, да и каждый из нас в это время думал о своём. Лиля о предстоящем показательном выступлении, я о своём тайном увлечении, и Даня, непонятно о чём, ведь он ничего не говорил, лишь загадочно улыбался.

К концу декабря в университете началась праздничная суета. Гирлянды, дождик, мандарины. Всё пахло корицей, весельем и… лёгким ожиданием сказки. Последние зачёты мы с Даней закрыли без проблем, а вот Лиле пришлось немного попотеть, сдавая некоторые из них. Да, на какие жертвы только не пойдёшь ради искусства и её вечных пропусков из-за репетиций. Но теперь, когда всё позади, а до Нового года оставалось двенадцать часов, мы наконец решили штурмовать торговый центр, в котором люди носились с подарками в разные стороны. Своевременно, да, но из-за учёбы на это раньше не было ни времени, ни сил.

– Итак, какой у нас план покорения этого торгового царства? – спросила я, лениво потягивая клубничный нектар и окидывая взглядом сверкающие башни торгового центра. Они возвышались над нами, словно современные Вавилоны, маня огнями витрин.

– Вперёд, мои королевы! Я знаю пару мест, где сокровища хорошего вкуса прячутся за скромными ценниками, – воскликнул Даня, вскакивая и подталкивая нас в спину.

– Только без этих ваших дворцовых излишеств, – фыркнула Лиля, одергивая свою меховую тёплую коричневую кожаную куртку, увешанную цепями.

– А я как раз не против чего-нибудь эдакого, знаете, как у настоящей принцессы! – засмеялась я, взбираясь на эскалатор, уносящий нас к новым этажам и соблазнам.

– Тогда я найду что-то, чтобы затмить тебя. Буду твоей шикарной злодейкой, – подхватила Лиля, поправляя рюкзак на плече.

– Девочки, это наш звёздный час! Мы просто обязаны сиять ярче всех этих певцов с музыкального. Никакой спешки, примеряем всё! – с горящими глазами провозгласил Даня, выбрасывая пустой стаканчик и хватая нас под руки. – Первая остановка – «Limi»!

Войдя в просторный и залитый светом бутик, мы, словно завороженные, принялись блуждать между рядами одежды, пока наш друг, с видом эксперта, быстро просматривал вещи на прозрачных вешалках, отбирая потенциальные шедевры для примерки и безжалостно отбраковывая то, что, по его мнению, было «абсолютно неносибельно». Отобрав несколько нарядов, мы с Лилей отправились в примерочную, но ни одна из нас не пришла в восторг от увиденного в зеркале. Это извечная женская трагедия, когда на манекене вещь выглядит как с показа высокой моды, а на тебе – как нелепая тряпка, сшитая слепым азиатом в подвале.

– Мда, треш, – констатировал наш гуру моды и скомандовал покинуть сие сомнительное заведение, чтобы продолжить поиски идеального образа в другом месте.

Так, блуждая лабиринтами магазинов и шоурумов, мы провели несколько часов в тщетных поисках «того самого». У меня с одеждой всегда так: она должна не просто привлечь взгляд, а пленить воображение, запасть в душу. Пока же ни одно из платьев, юбок или топов не пробудило во мне ни малейшего трепета, а Лиля и вовсе пала духом. Заявила, что если в ближайшие полчаса не найдёт ничего достойного, то отправится на дискотеку в своих рваных штанах. Даня пришёл в ужас от этой перспективы.

– Мне нужен перерыв, – устало пробормотала подруга, оседая на диван напротив бутика, который мы только что покинули.

– Поддерживаю, – рухнул рядом с ней Даня, прикрыв глаза. – Шопинг выматывает хуже тренировки.

По правде говоря, и я уже почти потеряла надежду найти что-то стоящее, а вместе с ней улетучилось и хорошее настроение.

– Как насчёт перекуса? – предложила я, заметив вдалеке манящую вывеску с аппетитным названием «Блинчики».

– Кажется, я не дойду, – ответила подруга, бросив на меня страдальческий взгляд.

– Окей, сегодня я ваш курьер, так что принесу, – засмеялась я, направляясь в сторону фуд-корта, пока ребята разваливались на диванчике.

Я бросила взгляд на часы – стрелки застенчиво подползали к двум. До вечеринки оставалось совсем немного, и, если не успею хотя бы немного отдохнуть дома, буду похожа на потерянную тень в сиянии новогодних огней, а не на гостью торжества.

Я уже почти добралась до фуд-корта, где в воздухе вились ароматы шоколадного топпинга и блинов, когда вдруг взгляд зацепился за странное, почти магическое свечение. Фиолетовый свет, мягкий и притягательный, струился из витрины одного из бутиков. Я замерла, как под гипнозом. Там, за прозрачным стеклом, на тонкой вешалке, увитой декоративными цветами, висело оно – платье. Не просто красивое. Настоящее. Моё.

Пышное, словно сотканное из облаков фатина, оно купалось в мягких лучах розово-сиреневых прожекторов. Сердце пропустило удар, а ноги будто сами понесли меня назад, к друзьям.

– Я нашла! – крикнула я, едва не поскользнувшись на глянцевом кафеле и ловко затормозив возле диванчика, где отдыхали Даня и Лиля.

– Ничего удивительного, там полно еды, – отмахнулась Лиля, снова закрывая глаза.

– Нет, не еду, а платье! – с восторгом выпалила я, глядя на Даню. – Ты должен это видеть!

Схватив друзей за руки, я потащила их к тому самому бутику, и когда мы оказались перед витриной, друг довольно улыбнулся.

– На примерку! – скомандовал он, первым входя в этот, словно ниспосланный нам свыше, магазин.

Платье было единственным и в моём размере. Словно ждало только меня. Сердце забилось чаще, когда я, подхватив его, юркнула в примерочную. Последний щелчок молнии, и я замерла перед зеркалом, зачарованная отражением. Всё в нём было совершенно. Нежный, приглушённый лавандовый оттенок идеально гармонировал с фарфоровой бледностью моей кожи. Дерзкий взмах юбки спереди открывал стройные ноги, а сзади ниспадал волнующий шлейф, превращая меня в сказочную русалку. Корсет, словно вторая кожа, обрисовывал точеный силуэт, а невесомые бретельки, кокетливо соскользнув с плеч, обрамляли руки воздушной волной ткани, придавая платью эфемерную легкость. Я плавно, словно танцуя, вышла из примерочной, закружившись в медленном пируэте.

Лиля, как вихрь, подлетела ко мне, глаза её сияли восторгом.

– Ты – настоящая принцесса! – восхищённо воскликнула она, обходя меня по кругу. – Оно сшито будто по твоим меркам.

– Мне тоже безумно нравится. А где Даня? – спросила я, оглядываясь в поисках друга.

– А я здесь, – отозвался он, направляясь к нам. В руках он держал маленькое коктейльное платье из тёмной шоколадной кожи, а взгляд его был прикован к Лиле.

– Боже, это моё! – взвизгнула подруга и, выхватив вешалку, пулей влетела в соседнюю примерочную.

Пока она, утопая в восторженных вздохах, примеряла свой будущий наряд, Даня посмотрел на меня, а подойдя ближе, взял меня за руку и тихо произнёс:

– Ты такая красивая… Ты непременно будешь счастлива.

Я с изумлением увидела в его глазах слёзы, которые моментально отразились и в моих. Не в силах сдержать внезапный порыв, я подошла к другу и крепко-крепко обняла его.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Однажды мы все будем счастливы.

– Ну и чего ревём? – раздался голос Лили, ворвавшейся из примерочной, как ураган. – Посмотрите на этот секс!

На ней было дерзкое мини, тёмно-шоколадное, с вырезами и молниями. Она кружилась перед зеркалом, пробуя одну причёску за другой.

– Да ты бомба, детка! – Даня подбежал, закружив нас обеих в радостной суматохе.

– Теперь твой выход, – подтолкнула его Лиля, озорно сверкнув глазами.

– О да, я уже приметил цвета морской волны рубашку с пайетками и чёрные брюки, – со щенячьим восторгом побежал он в конец магазина к стойкам, а я, пока подруга переодевалась обратно, подошла к вешалке с джемпером, который я заприметила на входе.

Малиновый, мягкий, украшенный цепочками и эксцентричными брошь-булавками. Именно то, что бы подошло Дане – стильный, слегка дерзкий, ироничный. Быстро схватив его, я попросила продавца упаковать вместе с моим платьем. Подарок другу готов.

А вот подарок для Лили уже лежал у меня дома в бархатной чёрной небольшой коробке – серебряный браслетик с разноцветными камушками, в тон её стилю и пристрастию к данным украшениям.

Когда я возвращалась к примерочной, увидела Даню у кассы. Он шёл, гордо неся пакеты с одеждой, под строгим взглядом Лили.

– Он даже не показал, что выбрал, – буркнула она, закатывая глаза.

– Мой беленький цветочек, ты всё увидишь в клубе. И поверь – я буду блистать! – крикнул он, театрально заплатив за покупки.

К трём часам мы вернулись домой, еле дотащив до квартиры пакеты, но при этом будто бы паря над землёй. Предвкушение нарастало с каждой минутой: макияж, причёска, духи, последние штрихи – и всё будет готово к волшебству.

Новогодняя ночь приближалась, обещая нам не только шумный праздник, но и, возможно, что-то большее. Что-то, о чём мы пока только мечтали – каждый по-своему.

Глава 22

Марк

В лицо бил назойливый красный свет гирлянды – Ангелина, подорвавшись ни свет, ни заря сразу же ее включила, пытаясь создать новогоднюю атмосферу и теперь она с самого утра меня нервировала.

– Марк, ты вообще понимаешь, что сегодня тридцать первое!? – голос Лины доносился из спальни. – Мы должны быть у родителей в десять вечера, а тебе ещё надо заехать за вином, которое так любит мой отец!

Я. стоя на балконе, потянулся за сигаретой, но пачка была пуста.

"Прекрасно"

За окном – ни снежинки, ни малейшего намёка на зиму. Грязный асфальт, хмурое небо. Осень, не пожелавшая уходить. Где-то глубоко внутри зудело ощущение потери жизни, праздников и себя. Я медленно поплелся в ванную.

Раньше я бы уже звонил друзьям, договаривался, где встречаемся, кто что приносит. Помню, как однажды мы всей толпой валились в чью-то квартиру, включили на полную громкость старый хит «Кино», и зажгли бенгальские огни прямо в комнате, несмотря на риск пожара.

А теперь – фарфоровые тарелки, шаблонные разговоры, оценочный взгляд будущего тестя. Всё будто из чужой, прилизанной жизни, в которую я попал по ошибке. Даже в ванной не было спасения – на двери напротив зеркала висел новогодний венок, будто специально издеваясь. Я тупо уставился на него, ведя бритвой по щеке.

"Где-то сейчас Ярик наверняка уже достаёт свой ужасный свитер с оленями", – мелькнуло в голове. Он всегда приносил на праздники самогон собственного производства и хохотал так, что соседи стучали по батареям. В прошлом году мы ещё приезжали к нему на пару часов с Ангелиной, но она сидела с таким видом, будто терпит каторгу. В этом – я понял, что даже предлагать ей это бесполезно.

– Ты наденешь это, да? – Ангелина появилась в дверях ванной с тёмно-синей рубашкой, подаренной накануне.

– Конечно, – машинально ответил я, не отрывая взгляда от зеркала. Уставшие глаза, потускневший взгляд, щетина, которую я небрежно сбрил. Кто этот человек? Когда я стал тем, кто боится говорить правду даже себе?

Ангелина ушла, оставив дверь приоткрытой. Я слышал её суету – шелест пакетов, раздражённое клацанье ногтей по экрану, обрывки фраз. Всё по списку. Всё под контролем.

«Я должен сказать ей до ужина, – повторил я себе. —Больше не могу. Новый год – новая жизнь. И плевать, что будет дальше».

Неожиданно, в этой тишине, возникла мысль. Дикая и простая. А что, если просто не поехать? Взять ключи, выйти, исчезнуть. Позвонить Ярику. Купить дешёвый виски и прийти туда, где тебя никто не спрашивает: «Когда вы уже решитесь на детей?»

Но…

– Марк, ты готов? Пора выезжать!

Но я вдохнул, стирая бунт с лица. Конечно, я не исчезну. Я надену эту рубашку. Поеду. Улыбнусь. Подниму бокал. Всё по плану. Но в самой глубине, там, где её контроль не дотягивается, жила мысль: "А вдруг... завтра всё будет иначе?"

Я вышел из ванной, поймав в коридоре запах ее духов – дорогих, безупречных, чужих.

– Идем? – спросила Ангелина, поправляя сережку.

– Идем, – ответил я, беря ключи, а в голове уже крутилось: "В машине. Скажу ей машине по дороге на ужин»

По пути мы заехали в винный магазинчик. Отцу Лины нужны были только элитные вина – те, что он обожал получать в подарок и коллекционировать, изображая знатока. Я молчал, стискивая руль, слушая, как Ангелина лепит свои планы с энтузиазмом генерального продюсера.

– И цветы – только белые! – щебетала она. – А фотографа возьмём того, что был у Кати на свадьбе. Ты же видел её фото?

Я кивнул. Механически. Где-то в другой жизни, не в этой машине, люди, наверное, действительно радовались.

– Марк, ты вообще меня слушаешь?! – её пальцы с идеальным маникюром вцепились в мой локоть.

– Конечно, – я автоматически убрал руку, переключая передачу.

– Ты даже не представляешь, сколько всего еще нужно успеть! – она снова погрузилась в свои планы, перечисляя гостей, меню, наряды, но пора было это остановить.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, прежде чем мы доедем до твоих родителей, – голос мой прозвучал сдавленно, будто кто-то сжимал мне горло. Мне отчаянно хотелось вырваться из этой душной, стеклянной ловушки салона. Нервы были на пределе, и я бессознательно вжал педаль газа в пол, заставляя машину рвануть вперед по разбитой временной дороге, усыпанной щебнем.

– Что же? – встрепенулась Лина, повернувшись ко мне. В ее голосе звенело ожидание, предвкушение чего-то приятного, какого-то сюрприза. Она улыбалась.

– Я хочу… – начал я, но слова застряли в горле.

Внезапно свет фар выхватил из кромешной тьмы фигуру. Хрупкая, почти призрачная тень в развевающемся платье. Она появилась ниоткуда, метнулась прямо под колеса, перебегая дорогу в самом непредсказуемом месте, где не было ни пешеходного перехода, ни даже нормального освещения – только строительные ограждения и груды камней по краям.

Ледяной ужас пронзил меня до мозга костей. Инстинктивно я ударил по тормозам что есть силы. Раздался оглушительный, разрывающий тишину визг шин, скользящих по неровному щебню. Машину резко бросило вперед, а затем откинуло назад, будто на гигантских качелях. Голова Лины дернулась, она вскрикнула от неожиданности, а затем наступила тишина.

Густая, звенящая, давящая. Панель приборов освещала мое лицо мертвенным светом. Я застыл, не в силах пошевелиться, впиваясь взглядом в то место перед капотом, где только что мелькнуло это пятно.

И тогда свет фар, все еще упершийся в груду щебня, выхватил из мрака знакомые до боли черты. Широко распахнутые зеленые глаза. Бледное, как полотно, лицо. Разметавшиеся по щекам пепельные пряди волос.

Не может быть…

Я выскочил из машины, не помня себя. Сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди. Воздух ударил в лицо холодом, пахнущим пылью, бензином и… страхом. Она стояла на коленях на грубой, острой щебенке, сгорбившись, упираясь ладонями в землю. Ее плечи мелко дрожали, а на коленях уже проступала кровь.

– Вероника? – мой голос прозвучал хрипло, чужим, незнакомым мне тоном.

Она медленно, словно сквозь толщу воды, подняла голову. В ее огромных глазах плескался шок, животный страх, физическая боль от падения на жесткую неровную поверхность. И что-то еще… Что-то неуловимое и горькое, от чего мое сердце сжалось в комок.

Я уже делал шаг к ней, автоматически протягивая руку, чтобы помочь подняться, как где-то совсем рядом, за строительными ограждениями, в темноте, раздался чей-то испуганный, звенящий крик.

– Ника!

Какой-то парень бежал к нам, лицо перекошено от ужаса, и только вблизи я понял, что это тот самый Глеб. В голове все начало складываться в неприятную логическую картину. Она – в вечернем платье. Он – в костюме.

«Они празднуют Новый год вместе».

Я застыл, чувствуя, как что-то холодное и тяжелое сковывает меня изнутри. Ревность, гнев и беспомощность смешались в одно не самое приятное чувство.

– Вы... вам нужна помощь? – глупо выдавил я, глядя, как тот парень уже подхватил ее под руку, его пальцы властно сжали ее локоть.

Она отрицательно качнула головой, бросила короткий взгляд – на Лину в машине, а затем на меня. В её глазах застыло нечто невыносимое – не боль, не испуг, а стремительное, ледяное разочарование. Она увидела меня здесь с ней. Всё сложилось в одну уродливую картину, и я был её главным элементом. Она всё поняла.

– Все в порядке, – прошептала она, и её голос дрогнул, а взгляд упал на её собственную ладонь, по которой тонкой струйкой сочилась кровь, смешиваясь с пылью и гравием.

Этот взгляд, эта кровь на её руке – воткнулись в меня, как нож. Я стоял, парализованный, сжимая ключи так, что металл впивался в ладонь, и смотрел, как подбежавший к ней Глеб помогает ей встать, а затем уводит ее в сторону клуба. Его рука на её спине казалась мне теперь не поддержкой, а похищением. Её силуэт таял в темноте, унося с собой часть чего-то, что я едва успел осознать.

Я не помнил, как вернулся в машину. В ушах стоял звон.

– Марк, что это было? Она в порядке? – голос Ангелины звучал приглушенно.

Я ничего не ответил. Просто резко тронулся с места, с новой силой вдавив педаль газа в пол. Машина рванула вперед. Мне было плевать на вино, на ужин, на её родителей. Во мне бушевала только одна мысль, ясная и неоспоримая: «Вернуться. Найти её. Убедиться, что она цела. И вырвать её у него из рук».

Я сжал руль с дикой силой, словно пытаясь вдавить в него всю свою ярость – на себя, на эту дурацкую случайность, на её испуганные глаза, которые до сих пор стояли передо мной.

Кровь. У неё была кровь на руке и на коленях.

Эта картина вставала перед глазами, заслоняя дорогу. Не просто царапины, а ссадины, глубокие, с прилипшими мелкими камушками. И её платье – то самое, нежное, лавандовое, теперь в пыли, было испорчено из-за меня. Я должен был остаться. Должен был отвезти её в ближайшую аптеку, купить воды, бинтов, антисептика. Должен был убедиться, что с ней всё в порядке, что это просто испуг и пара царапин.

Но этот… Глеб. Появился из ниоткуда, словно караулил в тени. Его прикосновение к её спине показалось мне не заботой, а собственническим жестом. Он увел её. Увёл её от меня в тот самый момент, когда я был нужен ей больше всего.

Ревность ударила в виски, горячая и слепая. Не та тихая досада, что я испытывал когда-то. Нет. Это было что-то другое – дикое, первобытное, заставляющее сжимать челюсти до хруста. Она – в вечернем платье. Он – в костюме. «Они вместе празднуют Новый год». А я… я везу эту проклятую коробку с вином на фальшивый ужин к чужим людям.

– Марк! Ты меня слышишь?

– Да, – ответил я автоматически, но слышал только ее голос: "Все в порядке". Так тихо. Так лживо.

Каким-то чудом, но мы доехали до особняка её родителей. Я остановился, но даже не заглушил двигатель.

– Ну вот и приехали. Идем, поможешь донести, – Ангелина потянулась к двери, её голос был сладким и привычным, словно вообще ничего и не произошло.

Я не двинулся с места.

– Марк? Ты чего?

– Мне нужно вернуться, – прозвучало резко, рублено.

Я даже не посмотрел на неё, уставившись в темное стекло, за которым угадывались контуры чужого дома.

– Что? – в её голосе впервые за вечер прозвучала трещина. – Вернуться? Куда? Сейчас будет ужин, тосты...

– Та девушка – моя студентка, – я перебил её, поворачивая голову. Мой взгляд должен был быть пустым, потому что она отшатнулась. – Я чуть не сбил её. Она была вся в крови. Я не могу просто оставить её так.

– Но... но ты же сказал, что всё в порядке! И с ней был тот парень! Он позаботится! Марк, это же Новый год! Мои родители ждут! – её голос срывался на визгливую ноту.

– Я не могу, извини, – бросил я уже через плечо, включая передачу. В её возмущенном вскрике я уже не слышал ничего, кроме гула в собственной голове.

Я не разворачивался. Я просто рванул с места, и резина взвыла, взметая гравий. Позади остались чужой особняк, фальшивое празднество и чужая, навязанная мне жизнь.

Впереди была только темнота, разорванная светом фар моей машины, и единственная мысль, стучавшая в такт сердцу: «назад, к ней…»

Глава 23

Вероника

Шум обрушился на меня, как только мы вошли в клуб. Гул голосов, смех и музыка, бьющая в барабанные перепонки. Я моргнула, пытаясь привыкнуть к свету – разноцветные лучи прожекторов резали глаза, отражаясь в зеркальных стенах и на блестящих костюмах гостей.

– Боже, что произошло?! – Лиля схватила меня за плечи, ее глаза округлились.

Я машинально опустила взгляд. Колени – в запекшейся крови, лавандовое платье испачкано, руки дрожат.

– Ничего страшного, – пробормотала я, но голос предательски дрогнул.

– Ничего страшного?! – Даня ахнул, оглядывая меня. – Мне нужно было ехать с тобой, а не оставлять тебя одну!

Глеб молчал. Он стоял рядом, сжав кулаки, и его обычно спокойные глаза горели.

– Кто это был? – спросил он наконец.

Я отвернулась.

– Никто.

– Никто?! Он чуть не сбил тебя, а ты говоришь...

– Не сбил? – в один голос произнесли Даня и Лиля. Они выглядели ошарашенно, и эта эмоция очень плохо сочеталась с крупными блестками на их лицах.

– Оставь, – резко оборвала я Глеба.

В голове крутилось только одно: рыжая девушка в его машине. Кто она? Подруга? Коллега? Или...

Я резко направилась к бару.

– Эй! – Лиля попыталась остановить меня, но я уже махнула бармену.