Текст книги "Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)"

Автор книги: lina.ribackova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Ну почему же, вы довольно милы. – Посетитель окинул Джона критичным взглядом и качнул головой. – Хотя, увы, не шедевр. Что у вас с ногой?

Замечательно.

– Можно узнать ваше имя, сэр?

– Как? – Казалось, гость был искренне удивлен. – Вы до сих пор остаетесь в неведении? Поразительно. И что только он в вас нашел? Ни смекалки, ни проницательности. Неужели всего-навсего… – Глаза изучающее скользнули по молнии брюк и чуть дольше положенного задержались на бедрах. – Видимо, да. Однако! Ну, братец, ну девственник.

Братец… Господи, ну конечно, как же он сразу этого не увидел? Сходство так очевидно. Да, ни шелковистых локонов, ни до смерти зацелованных губ у элегантного франта не наблюдалось – тонкий рот, скромная шевелюра. И тем не менее сразу видно, что ягодки одного поля – того самого, где мягкая, сочная травка, журчащий неподалеку ручей и солнечный свет в изобилии. Именно на таких полях произрастают те, кто впоследствии сводит с ума до галлюцинаций, и этот рыжий ничем не лучше, если приглядеться к нему повнимательнее. Такой если уж схватит за яйца, то не выпустит ни за что – вырваться можно только без них. Но Джона Ватсона напугать мудрено. – Вы бредите, мистер, как я полагаю, Холмс? – Он решил поставить на место этого холеного сноба.

Мужчина дернул ухоженной бровью, но глаз на Джона не поднял – как видно, картина перед ним развернулась куда интереснее малопримечательного лица. Насмотревшись вдоволь на ширинку и бедра, он отвернулся, и всё презрение досталось плотно зашторенному окну. – Майкрофт Холмс, если хотите. Я его старший брат, и не могу, не имею права отнестись безучастно к… существующим трудностям. Что происходит, Джон?

– Разве что-то происходит? – Джон решил выстоять до конца, сохраняя невозмутимость и (на всякий случай) легкий сарказм. – Не понимаю.

Щеки Майкрофта Холмса жиденько заалели – он или нервничал, или злился, а возможно, и то, и другое. – Хорошо. Буду прямолинеен. Мой брат обезумел. Уж не знаю, чем вы так… – очередной оценивающий взгляд с головы до пят, – …потрясли былую атараксию* Шерлока, но я перестал его узнавать. Это уже не Шерлок. Это маньяк, и мания его – некий Джон Ватсон, чье имя я слышу достаточно часто для того, чтобы это стало поводом к беспокойству. Мне вполне хватило его, простите за откровенность, странного сексуального всплеска, который некоторое время назад поверг меня в шок. Я даже подумать не мог, что Шерлок когда-либо заинтересуется столь низменными позывами человеческого естества, и уж тем более, что он ими увлечется… Но это имеет хоть какое-то логичное объяснение – сколько можно ходить нетраханным (Джон так и обомлел от нежданного и грубого просторечья), даже я время от времени позволяю себе… пикантные шалости. (И снова на ширинку Джона уставился, удивительнейший человек). Либидо Шерлока так же неконтролируемо, как и он сам. Распробовав вкус чужой плоти, соприкоснувшись…

– Подробности обязательны? – Джона кинуло в жар – это когда-нибудь кончится? Он взревновал так отчаянно, что закипело в груди. – Я не собираюсь вдаваться в детали его похождений. Его либидо, его соприкосновения не имеют ко мне отношения, ясно? По-моему, ваш визит затянулся, и я вообще не понимаю, какого (Джон решил больше не церемониться – чем он хуже этого выскочки?) гребаного хрена вы сюда притащились?

Майкрофт Холмс с видимым удовольствием выслушал гневную речь и даже слегка улыбнулся. – Чудно, чудно. Гора с плеч. И с чего этот дурачок решил, что вы не заинтересованы? Вот что значит отсутствие житейского опыта…

Джон готов был вцепиться в лацканы идеально скроенного пальто. – Я не заинтересован, – заметно повысил он голос. – Ни чёрта, ни дьявола не заинтересован, что бы вы ни имели в виду.

– Это не подлежит сомнению, – спокойно согласился незваный гость и продолжил как ни в чем не бывало: – Что ж… С этого дня я всецело слагаю с себя ответственность и с радостью перекладываю её на ваши сильные плечи. Если безумие Шерлока коснется спокойствия Британского королевства…

– Вы смеетесь надо мной, черт бы вас всех побрал?! – заорал Джон, яростно раздувая ноздри и с наслаждением выпуская наружу весь скопившийся пар. – Совсем уже охренели?!

Но, похоже, его надрывный вопль не коснулся великосветских ушей – старший Холмс не вздрогнул и не отпрянул в испуге. Он лишь вздохнул и посмотрел немного печально. – Смеюсь? Вовсе нет. Сколько вы знакомы с ним, доктор Ватсон? Несколько месяцев? И вот вам уже не до смеха. И вот вы уже крайне невежливо повышаете голос и готовы наброситься с кулаками на государственного служащего с высокими полномочиями. А я? Я знаю этого… моего брата с рождения. Представляете, каково приходится мне? Так вот, повторяю, если его безумие коснется спокойствия Британского королевства, ответите вы. По всем статьям.

Гнев мгновенно угас, настолько Джон был изумлен. Если это не очередной безжалостный розыгрыш, то он спит и видит самый нелепый из снов. – Интересно, как?

– Будет зависеть от того, каким образом он решит избавиться от всепоглощающей страсти. Шерлок влюблен. Обижен. Расстроен. Шерлок в отчаянии. Это весьма опасная смесь, и она в значительной степени обостряет его и без того излишне заточенный и изобретательный ум. Я бы не стал рисковать. И не думайте, что кто-то пытается вас разыграть. Всё очень, очень серьезно.

– Не делайте из своего брата крупномасштабного террориста. – Джон чувствовал, как стремительно утекают силы из его взбешенного, а теперь аморфно безвольного тела. Как он устал! Как чертовски устал! И, кажется, немного простужен: болит голова, слабеют ноги, по коже прокатывается озноб. Да, он болен. Конечно же, болен. Он лежит в горячке на Бейкер-стрит, а Шерлок меняет ему компрессы и тихо целует разгоряченный лоб… – Шерлок обычный парень.

– О? В мире иллюзий и заблуждений жить довольно приятно. Советую вам вспомнить эти слова по прошествии нескольких лет проживания с ним. Назвать Шерлока обычным парнем – на это нужна особая смелость. Мой вам совет – не говорите этого никогда, дорогой Джон. – Майкрофт Холмс посмотрел на него с зарождающейся симпатией. – К сожалению, мне пора, тем более что я сказал всё, что посчитал возможным и нужным. – И направился к выходу.

Безупречно прямая спина показалась вдруг очень близкой, почти родной. Захотелось положить на плечо ладонь, почувствовать крепость мышц и костей – надежность, на которую можно рассчитывать в самые трудные дни. Джон шагнул следом, негромко кашлянув. – Мистер Холмс… Майкроф… Скажите, как… он? Здоров?

Мужчина обернулся и коротко хмыкнул. – Физически я бы сказал вполне. Легкая бледность, отсутствие аппетита, бессонница – сущие пустяки. Ну, а в остальном – полный псих.

– Он хочет меня посадить. В тюрьму, – неожиданно поплакался Джон.

– В тюрьму? – оживился Холмс. – А это интересно. Очень интересно. Послушайте, Джон, – продолжал он оживляться и даже вернулся в комнату, пройдясь по ней раз-другой в легком волнении, – это же замечательно! Это выход.

– То есть? И что в этом замечательного? – пробормотал Джон, слегка ошарашенный его внезапным воодушевлением.

Сэр Майкрофт остановился и огляделся по сторонам. – Всё замечательно, Джон. Какая вам, собственно, разница, где по нему страдать – в этой клетушке или в тюремной камере? А Шерлок, пусть ненадолго, но отвлечется от своей одержимости. Да и мне как-то спокойнее.

– По-вашему, тюрьма – не безумие? И я… не страдаю. Совсем.

– Совсем? – Старший Холмс подошел ближе и заглянул Джону в глаза. – Да-да, понимаю… Не в моих правилах принуждать к откровениям, Джон, но скажите, он вас чем-то обидел?

Джон растерянно отступил. Эти чертовы ягодки обладали поистине неслыханным даром в одну минуту растворять душевные и физические ресурсы в потоке бьющей из них энергии.

– Лично меня – нет. Но его… жизненные принципы несовместимы с моими. – Уф. Звучит до такой степени жалко и неправдоподобно, что Джон от стыда и досады густо краснеет.

– Да? Тогда почему ваши руки дрожат? Не думаю, что причина этому кроется в несовместимости жизненных принципов. – И тут в холодном, самоуверенном господине неожиданно пробуждается нечто человеческое, теплое, нуждающееся в сочувствии и подмоге. – Простите его, Джон. Чего бы Шерлок ни натворил, простите. Он как ребенок – делает глупости и прикрывает их ещё большими глупостями.

– Он не ребенок. Он… – Джон замолчал. Не начинать же опять про гусей. И кто бы знал, как осточертели ему все эти гуси.

– Вам решать, доктор Ватсон. В данном случае всё зависит от вас. Вы меня понимаете? И… – мужчина мелодично откашлялся, – …если это возможно, если это не обременит вас настолько сильно, если вы будете так бесконечно, так бескомпромиссно добры, не оставляйте Шерлока одного. Прошу вас. Кроме того, мой Шерлок… – Нежная улыбка тронула бледные губы. – Мой Шерлок… Он совершенно прекрасен. И он ждет вас. Очень ждет. Поверьте на слово человеку, не подверженному приступам сентиментальности.

Джон лежал и думал о том, насколько Шерлок прекрасен. Как чисты и тонки его пальцы. Как мило лучатся морщинки, когда он смеётся. Как бьется на шее венка, когда он кончает. И как восхитительно сияют при этом его глаза… А ещё он думал о Майкрофте Холмсе. О холеном, самоуверенном и явно облаченном немалой властью Майкрофте Холмсе, который не поленился прийти к какому-то Джону Ватсону и практически умолял его о возвращении. А такие, как он, переступят далеко не каждый порог. Значит Шерлоку и в самом деле несладко.

Так какого же черта?!

Всё, хватит. Залежался ты, Джон, на чужой постели. Пора домой.

И не то чтобы он так уж сильно боялся тюрьмы или волновался за безопасность британского королевства. Просто он не мог больше без Шерлока. Ни единой минуты.

И даже если всё не настолько хорошо, как мечтается, даже если Шерлок (проклятая неуверенность!) сейчас не один, это уже ничего не изменит. Джон будет там, откуда так опрометчиво и так глупо сбежал. И не надо (очень советую!) вставать на его пути – мусорным бакам миссис Хадсон придется пережить ещё одно потрясение. Да и Шерлок своё получит.

*Атараксия (от греч. ataraxia) – отсутствие волнений, невозмутимость

Комментарий к

Прекрасный Шерлок))

http://www.youtube.com/watch?v=O68ftfMz220

========== Часть 25 ==========

По-моему, ХЭ получился слишком слащавым, но по-другом я не могла)))

Сначала в трубке слышен длинный зевок, и лишь затем звучит равнодушное и холодное: – Не спится?

Слишком равнодушное и слишком холодное, чтобы не понять, насколько Шерлок измучен. Джон расслабленно откинулся на спинку сидения – ради этих минут, ради этого сгоревшего голоса стоило медленно умирать там, без него.

– Привет. Не так уж и поздно.

– Ну и когда я тебя увижу? – Новый зевок.

Несмотря на пьяную дрожь, зарождающуюся в самом центре груди и рваными толчками несущуюся по кровотоку, Джон улыбнулся – так и челюсть недолго вывихнуть, Шерлок. – Я в такси.

– В такси? Вот как? И куда же ты едешь?

– Домой.

«Сейчас он снова зевнет, и я скажу ему, что совершенно, абсолютно не могу без него существовать».

Но Шерлок не издавал ни звука, то ли намеренно затягивая паузу, тем самым добавляя ситуации драматизма, то ли в самом деле обдумывая услышанное. А потом спросил всё так же равнодушно и холодно: – А вещи?

Джона уже изрядно потряхивало, волнение затмевало всё, в частности, способность более-менее сносно соображать, и слово «вещи», по большому счету не несущее в себе ни загадки, ни тайного смысла, повергло его в довольно продолжительный ступор – вопрос был слишком простым, чтобы тотчас показаться Джону безумно сложным. Не мигая, он смотрел прямо перед собой, и, наконец преодолев это временное затмение, предсказуемо уточнил: – Какие вещи?

– Твои вещи. – Шерлок мгновенно забыл о невозмутимости, которую в ожидании этого звонка так долго и так тщательно репетировал. (Особенно трудно давались ему зевки, больше напоминающие протяжное «ахххх»). – Штаны, кофты.

– Зачем тебе мои штаны? И нет у меня никаких кофт, – продолжал тупить Джон, причем тупить совершенно искренне. Но с другой стороны, оправдать его было легко: как можно логически мыслить, когда трубка вибрирует голосом, от которого в сознании раз за разом происходит короткое замыкание и по которому смертельно соскучился?

– Ты ничего не взял! – выпалил Шерлок, уже не пытаясь скрыть ни отчаяния, ни разочарования – не до театральных этюдов. – Так я и думал. Поворачивай назад и собирайся. Немедленно. Прямо сейчас. Скажи таксисту, что тебе необходимо вернуться. И чтобы он обязательно тебя подождал. Будь внимателен. Наверняка, ты что-то забудешь, какую-нибудь идиотскую пижаму. Или халат. Ты вполне можешь оставить халат в ванной комнате на крючке. Проверь всё. И, если это возможно, Джон, сделай всё максимально быстро.

Фразы неслись пулеметной очередью, Джон слушал, раскрыв рот, и только тогда, когда на последнем слоге Шерлок вдруг поперхнулся и принялся громко кашлять, поспешил вставить словечко: – Шерлок, остановись. Две мои сумки тебя устроят? В них и халат, и всё остальное.

Откашлявшись, Шерлок сипло спросил: – Две? Да, устроят. Но ты точно ничего не забыл?

– Ничего. Там ничего моего не осталось.

– Хорошо. Как скоро ты сможешь подъехать?

– Думаю, четверть часа… минут двадцать пять.

И тут Шерлок произнес то, от чего Джона накрыло слабостью, и сердце заколотилось ещё сильнее: – Я хочу поцеловать тебя. Очень.

В страшном смущении уставившись на затылок таксиста, словно тот мог почувствовать или каким-то особенным видом зрения увидеть (таксисты – народ непредсказуемый, никогда не знаешь, чего от них ожидать), как у него перехватило дыхание, как загорелось лицо, и как конвульсивно сжались колени, Джон забормотал: – Шерлок, эмм… я в дороге, и… в общем… надеюсь, ты меня понимаешь… это не совсем уместно. Но я… я тоже. И тоже очень.

– Правда? – Джон отчетливо представил радостную улыбку и сияющие глаза. Какой злобный, завистливый черт заставил его усомниться в любви Шерлока? Наверное, тот самый, который в тот злополучный вечер дергал самого Шерлока за язык. – Это правда, Джон?

– Господи, да. Конечно. Более чем. Я… Я скоро приеду.

В трубке раздался невнятный звук, а потом Шерлок сказал: – Я был почти уверен, что этого никогда уже не случится. Ты оказался прав, Джон. Во всем прав. Эти стрелы…

И замолчал.

– Какие стрелы? – Какие стрелы? Слова Шерлока, обволакивающие разум горячим туманом, определенно не прибавили Джону сообразительности. Да и не хотелось ему сейчас соображать – хотелось просто слушать, впитывая блаженство кровью и плотью, и уж никак не клетками головного мозга. – Шерлок?

– Те самые, Джон. Они вонзились в меня, и довольно болезненно.

Джон выпрямился, приказав себе немедленно сконцентрироваться и хотя бы немного придти в себя – выглядеть в глазах Шерлока бестолочью ему хотелось меньше всего. Он по-прежнему не понимал, о каких стрелах тот говорит, но согласно кивнул: – Да-да, стрелы… – Но на это его концентрации и хватило, и в следующую минуту он со стоном взмолился: – Шерлок, я нихрена не соображаю – ради бога, о чем ты?

– О том, что совершил непростительно много ошибок, и их, к сожалению, не исправить. Что был самонадеян и неосторожен. Мне пришлось заплатить за это слишком дорого, Джон. Когда ты ушел. Все, что со мною происходило потом, очень напоминало страдание. Думаю, да, это было оно. Во всяком случае, по описанию очень похоже.

– Ты искал описание симптомов страдания? Где, в интернете?

Шерлок буркнул «не выдумывай», и Джон понял, что так и есть. Улыбка расплылась от уха до уха – Майкрофт Холмс целиком и полностью прав: большой и прекрасный ребенок. – Хочешь сказать, что никогда, ни разу в жизни ты не страдал?

– Теперь я не решился бы утверждать это с присущей мне самоуверенностью. Малоприятное чувство, и мне пришлось познакомиться с ним достаточно близко. Оно разрушает, ломает логические цепочки и толкает на отчаянные поступки. Возможно, когда-нибудь я признаюсь тебе, что происходило в моей голове… Хотя, не уверен – это и стыдно, и малодушно (тюремное заключение для Джона Ватсона, скорее всего), и могло привести к непредсказуемым результатам (смертельная опасность для всего Королевства).

– Это вовсе не обязательно, Шерлок. Можешь не признаваться. Прости меня. – Так стало жалко его, что о собственных «симптомах» Джон мгновенно забыл, словно он, цветущий и загорелый, возвращался с Карибов, где жаркое пуэрториканское солнце щедро одаривало его своими бесстыдными ласками, тогда как несчастный Шерлок, брошенный им на произвол судьбы в промозглой Британии, все свои дни посвящал изучению сердечной немощи, классифицированной им как страдание. – Прости. Не знаю, что на меня нашло. Столько времени… Эти глупые стрелы (знать бы, что за ними скрывается) … И о чем только я думал?

– Глупые? Сэр Уильям был бы слегка озадачен, – усмехнулся Шерлок. (При этих словах Джон сдавленно охнул, вспомнив свою обличительную тираду – ну конечно, господи, как же он мог забыть?). – Они не глупые, Джон. Всё правильно – всё, что ты говорил. На твоем месте я бы тоже ушел. Но, возможно, и нет. В любом случае, теперь это уже не важно. Важно другое… – Он замолчал, замолчал как-то слишком значительно, и Джон непонятно почему вдруг подумал, что сейчас, именно сейчас, что-то произойдет, что-то настолько серьезное, что неплохо бы и в самом деле перейти в режим восприятия, прекращая изображать недоумка. – У меня для тебя сюрприз.

Сердце подпрыгнуло к самому горлу и заколотилось там, мешая дышать. – Да? – сипловато выдавил Джон, напрягаясь всем телом – что он задумал? Что? – Интересно. Какой?

– Я обзавелся… эмм… новым микроскопом.

Машину тряхнуло, Джон разочарованно вздрогнул – не то, не то. Боже, это совершенно не то. Но может быть, ему показалось? Наверняка ничего, способного перевернуть его жизнь, сообщать Шерлок не собирался. (Куда уж больше переворачивать, если ещё вчера вполне нормальный мужчина судорожно сглатывал при виде изящного кружевного белья, а сегодня дрожит от нетерпения прижаться щекой к простой хлопковой майке и задохнуться от счастья?). Конечно же, показалось. Он увидит Шерлока, скоро (Джон кинул взгляд за окно), осталось всего ничего – что может быть глобальнее этого? Да и микроскоп вещь исключительно нужная, без него Шерлоку хоть пропадай. И он бодро откликнулся: – О? Ты даже не представляешь, как я этому рад. Да что там говорить, Шерлок, я просто счастлив. Новый микроскоп? Потрясающе. Необыкновенно. Совершенно удивительно.

– Ты так думаешь? Хм… Приятно слышать. К сожалению, вся моя… аппаратура пришла в негодность. Это произошло совершенно случайно, Джон, я, видишь ли, был не совсем осторожен и…

– Мне жаль. Но не стоит переживать. Мы что-нибудь придумаем, Шерлок. Я имею в виду, с твоей аппаратурой. Микроскоп у нас уже есть…

Джона несло неизвестно куда, но Шерлок не слушал: – Ты разобрался в себе?

– Что?

– За то время, что мы были в разлуке, ты в себе разобрался?

Переход неожиданный, но на этот раз Джон среагировал быстро: – Господи, Шерлок, да я давно уже разобрался. Сразу же. – Он снова взглянул на таксиста – на этот раз неприязненно. Какого черта надо так долго тащиться? Подумаешь, кружатся в воздухе несколько мелких снежинок… – Ещё тогда.

– Это хорошо, – произнес Шерлок отрывисто. И без какого-либо плавного перехода продолжил: – Я купил себе двойное кольцо*. Банально, конечно, но… Одним словом, купил.

Вот оно. В груди гулко заколотилось-забилось немыслимое волнение, Джон не успел осмыслить, что привело его сердце в такое смятение, но понял, что это и есть оно, то самое. Самое-самое-самое.

– Двойное? – спросил он почти нормально, ну разве что слегка низковато. – Любопытно. Для чего тебе двойное кольцо? Не говоря уже о том, что ты, по-моему, относишься к украшениям равнодушно.

– Просто так.

– Вряд ли ты хоть что-то делаешь просто так. – Джон негромко откашлялся и уставился на невозмутимый затылок едва ли не с ненавистью – что за черепаший забег? – Но, думаю, меня это не касается. Купил и купил. Молодец.

– Касается. Тебя это точно касается, потому что… Для тебя я тоже купил.

Вот теперь внутри Джона началась настоящая буря – загрохотало так, что насыщенные, яркие звуки мира превратились в жалкие отголоски. И очень захотелось пристрелить излишне медлительного и осторожного кэбмена. – Для меня? Зачем?

– На всякий случай. Что плохого в том, что у нас с тобой будет по одинаково уродливому кольцу? Кому это помешает? Своё можешь не носить.

– Они настолько уродливы? – выдавил Джон, не веря своим ушам – Шерлок, мать твою, кольца купил – мне и себе. А это значит… это значит… – Нет. Не может быть. Это то, о чем я подумал?

– Не знаю, о чем ты подумал, но я сказал только то, что сказал. Всё остальное – дело твоей изощренной фантазии.

– Не заговаривай зубы, пожалуйста. Ясно же, о чем идет речь.

Шерлок насмешливо хмыкнул. – Ну давай, излагай свои гениальные версии.

Но поглощенный ошеломляющим счастьем Джон не обращал внимания на попытки Шерлока казаться самим собой: – Боже мой, через столько лет я возвращаюсь в Лондон, и для чего? Чтобы потерять рассудок и жениться на мужике.

– Не хочешь жениться? Ради бога. Выходи замуж. Собственно, я не против.

И Джон понял, что это не шутка. Нихрена это не шутка. – Ты серьезно собираешься… эмм… в общем… Серьезно, Шерлок?

– Да. Не люблю повторяться, но – очень.

Голова шла кругом, грудь разрывало водоворотом эмоций, но Джон был верен себе – сопротивлялся: – К чему все эти формальности?

– Не формальности, Джон, – уверенно заявил Шерлок, – гарантии. Теперь мне известно, с каким… гм… с кем я связался, и мне требуются гарантии. Если бы у меня был документ с печатью и прочими идиотизмами, и в любой момент, когда ты снова примешься истязать меня своей гордостью, своей независимостью и подозрительностью, я смог бы сунуть эту бездушную, тупую бумажку прямо в твой нос: вот, посмотри, посмотри, чертов упрямец, здесь черным по белому написано, что ты мой.

Ошеломленный Джон едва перевел дух. – Я и есть гарантия, Шерлок. Но если ты такой бюрократ…

– Согласен?

– Пока только думаю.

– Некогда думать, Джон. Твои четверть часа на исходе. Точнее, двадцать две с половиной минуты. У дверей притормозила машина. Это ты?

– Это я.

В его объятиях так хорошо, так привычно – настолько хорошо и привычно, что Джон ощущает себя ядрышком в ореховой скорлупе, косточкой в вишенке, семечком в яблоке, словно самой природой было задумано поместить одного отдельно взятого доктора в руки одного отдельно взятого детектива. Ещё лучше становится, когда Шерлок целует в губы – осторожно, как будто боится строптивого укуса в ответ. Его рот горяч и сладок, язык нежен, и Джон мгновенно вспыхивает изнутри. Как мог он растратить столько дней и ночей? Столько часов и минут? Столько мгновений? Ему настоятельно требуется прижаться к Шерлоку ещё ближе, ещё теснее. Короткое восхождение по ступенькам, и всё это станет доступным. Кроме того, несколькими минутами ранее ему по сути сделали предложение, и свое несомненное согласие он намерен доказать чем-то, что гораздо весомее невразумительного лепета в трубку. Но Шерлок продолжает удерживать его возле дверей миссис Хадсон.

– Шерлок…

Его обнимают ещё сильнее, поглаживая плечи и спину, снова целуют, проникая языком едва ли не в самое горло, вызывая тем самым пьяную дрожь в коленях и горячие волны в паху. Но не позволяют сделать и шагу в сторону лестницы. Какого черта? Что за фантазии? Не хватало ещё кончить в прихожей.

– Шерлок, мать твою, – в смятении шепчет он, – почему мы никуда не идем? – И в следующую минуту произносит идиотски немыслимое, совершенно дурное: – Ты что, не один? – Как видно, израненному неверием сердцу трудно принять незамысловатую истину: его здесь любят.

– Да, – отвечает Шерлок, прижимая к груди его глупую голову, полную глупых вопросов и не менее глупых сомнений. – Я не один. Я с тобой.

– Черт бы тебя побрал, – стонет шепотом Джон, шалея от знакомого запаха, готовый зацеловать даже майку, – мне надо наверх, понимаешь?

– Что за срочность, Джон? – раздается ответный шепот. – Расскажи о своих проблемах Шерлоку Холмсу, и он их непременно решит.

– Издеваешься, да? У меня вот-вот встанет, мать твою. Ты это хотел услышать?

– Тсс. Сейчас, сейчас. – В голосе заметная дрожь, в дыхании жар – услышать такое Шерлоку более чем приятно. – Ещё секундочку… – Он снова целует его, вбирая в рот разомлевшие губы, сжимая ладонями поясницу, а потом слегка отстраняется и заявляет во всеуслышание: – Миссис Хадсон, можете покинуть свой пост и спокойно ложиться в постель – это и в самом деле он. Он вернулся. И мы только что целовались.

Вот что прикажете делать?

Джон берет свои сумки в руки, обходит Шерлока стороной и поднимается вверх по лестнице. Шерлок спешит за ним.

– Джон, подожди. Ты обиделся? Остановись. Я обязан был… Миссис Хадсон очень сердита, её мнение о тебе в последнее время слегка изменилось, она перестала называть тебя милым доктором, и это очень меня волнует. – Шерлок идет след в след, не переставая бубнит совершенно ненужные оправдания. Он так сильно, так бесконечно любим, что в оправданиях не нуждается. – Ты можешь ответить, в конце концов? Мы тут пережили не самые лучшие дни, между прочим.

Джон кусает губы, чтобы не рассмеяться. Джон счастлив до чертовых чертиков. – Кольца покажешь? – не оборачиваясь, задает он вопрос. – Ты уверен, что моё мне подходит?

Секундное замешательство и вполне достойный ответ: – Я всегда и во всем уверен. Пора бы тебе привыкнуть.

– Постараюсь.

Хорошо-то как, господи. Неужели он в самом деле дома?

Обогнув его гибкой ящерицей, Шерлок оказался возле двери и остановился, вопросительно заглядывая в глаза. – Мы всё решили, Джон? Конечно, не хотелось бы тебя торопить и уж тем более заставлять, но дай ответ прямо сейчас. Для меня это важно.

Джон внимательно смотрит, отмечая следы тех самых страданий, которые, похоже, изучены Шерлоком досконально: чуть бледнее обычного кожа, чуть острее скулы, в глазах – усталость и напряженное ожидание. Отдать ему свою жизнь? Да хоть сейчас.

– Неужели тебе нужен ответ, Шерлок? Неужели? Не ты ли сказал, что я сидел в нашей кухне так, будто по-другому и быть не могло?

– И что это значит?

– Это значит, что я буду сидеть всегда и в любой кухне, где бы она ни находилась, хоть у дьявола на рогах, если там есть ты. Ну и, разумеется, твоя чертова аппаратура. По-моему, звучит как ответ.

Шерлок выдохнул и поджал губы. – Ты жуткий зануда, Джон Ватсон, и лет через пять я точно сойду от тебя с ума. Просто сказать «да» очень сложно?

– Дверь открывай, или мне придется её выламывать.

И Шерлок распахнул дверь.

Миссис Хадсон обрадуется, думал Джон, жадно пробегаясь глазами по знакомому интерьеру гостиной (по знакомому бардаку, если быть точнее), ради этого, наверное, стоит рискнуть…

– О чем думаешь? – раздалось у самого уха.

Джон невольно прикрыл глаза – очень близко. – О том, кто из нас двоих приготовит чай.

– Нашел о чем думать, – буркнул Шерлок, направляясь в сторону кухни. Вскоре оттуда донеслись приятные слуху шумы, и Джон опустился в кресло с таким удовольствием, словно пешком обошел половину Земного шара. – Кстати… Джон, ты меня слушаешь? – Голос Шерлока уютно смешался с остальными звуками кухни. – У меня новое дело, довольно сложное и не совсем обычное. Утром мне необходимо быть в Скотланд-Ярде. Может быть, отправимся вместе? Я познакомлю тебя с одним полицейским инспектором. Очень толковый малый. Что скажешь?

Джон тихо хмыкнул, скосив глаза в сторону кухни, но ответил без тени улыбки – серьезно и озабоченно: – Буду рад познакомиться с твоим полицейским инспектором, Шерлок, но, увы, в другой раз – у меня прием.

– Прием в половине седьмого?

– Что-что? Ты собираешься атаковать Скотланд-Ярд в половине седьмого утра?

– Естественно. А когда же ещё?

– И правда – когда же ещё. Бедный… как его?

– Грегори Лестрейд.

– Бедный Грегори Лестрейд (дай ему бог терпения), представляю, как ты его достаешь.

– Мы достаем друг друга с одинаковой страстью, и обоих это устраивает. Ну так как, Джон?

– Что ж, не откажусь. Думаю, это может показаться мне интересным.

– Несомненно. Я давно заметил, как не хватает тебе огня.

– В самом деле? Хм… (Джон бы поспорил, что с некоторых пор огня в его жизни не меньше, чем в пламенеющем городе Дит**, но не стал – ни к чему). В таком случае, я с тобой. Если, конечно, ты сумеешь меня разбудить.

Шерлок вышел из кухни с полотенцем в руках и недоверием на лице: – Только не говори, что собираешься спать этой ночью, как супруг с десятилетним стажем. – И посмотрел вопросительно. – Тебе чай с молоком?

Джон ответил долгим, слишком глубоко проникающим взглядом – так глубоко, что у самого голова пошла кругом, и щёки Шерлока вспыхнули.

– Всё ясно – с молоком. Ну тогда… идем?

– Куда, Шерлок?

– Куда захочешь…

Так началась новая жизнь Джона Ватсона, в которой столько всего ещё будет. Чая с молоком и настоящих опасностей. Дружбы, верности, страсти. Суматошных дней и бессонных ночей. Желания. Недовольства и радости. Ссор. Искреннего уважения и доверия. И снова желания. Будет много Шерлока, которого тем не менее всегда чуть-чуть недостаточно и всегда хочется повторить. И будет столько любви, сколько способно выдержать сердце.

Ведь до конца истории Джона и Шерлока ещё так далеко.

А может быть, ей и вовсе не будет конца?

;)

**шестой круг ада по Данте

Комментарий к

*двойное колечко

http://www.olin.ru/media/catalog/obru/obruchalka_01o06027d_l.jpg

https://pp.vk.me/c631926/v631926140/16bc7/mGIRdVtry-o.jpg

Это так мило) Потрясающие Шерлок и Джон)))

Рекомендую:

https://www.youtube.com/watch?v=9K03-bpTzK0

Дорогие мои, любите друг друга, берегите друг друга,

доверяйте друг другу, и тогда всё будет хорошо)

И да здравствует любовь)))))))