Текст книги "Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)"
Автор книги: lina.ribackova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Только вот тебе это не грозит. – Джон с трудом, но отодрал себя от покрытой инеем простыни, оставив в постели Шерлока часть своей обмороженной плоти. Поднялся и оглянулся в поисках брюк.
– Куда ты? – раздался растерянный голос.
– К себе.
– Зачем? Господи, Джон, что случилось?
Джон усмехнулся: – А знаешь, Шерлок, ничего не случилось. Ничего из того, что я, наивный придурок, не мог бы предвидеть. – Слава богу, брюки нашлись, и Джон нацепил их так быстро, как позволяли ходуном ходящие руки – глупо было бы пытаться сохранить хоть немного достоинства, стоя перед ним нагишом, с членом, липким от обилия спермы. – Скажи только, зачем тебе я? И моё тело? Для чего такому, как ты, понадобилось трахнуть ничтожного докторишку, одинокого неудачника? Наскучили красивые мальчики? – Джон повернулся к дверям. Он больше не мог видеть ни удивленно приподнятой брови, ни любопытного блеска в глазах. – Ты абсолютно прав, Шерлок, я действительно первый. Первый в твоем списке уродов. Только вот сомневаюсь, что окажусь единственным – вряд ли ты теперь остановишься. Кто будет следующим?
========== Часть 22 ==========
Самое главное – найти в себе силы уйти. И ещё не мешало бы знать, куда…
Прямой как палка, со сложенными на коленях ладонями и застывшим лицом Джон сидел на своей кровати, боясь лишний раз шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы прилечь. Аккуратно застеленная, идеально ровная, без единого бугорка и складочки – не кровать, а символ уравновешенности и спокойствия. Не то что их с Шерлоком хаос, больше схожий с местом неистовых битв. Их с Шерлоком… Грудь так сильно сдавило, что воздух прорвался сквозь легкие с пугающим свистом. Умереть бы сейчас, и всё благополучно закончится: никакой тебе путаницы в голове, не надо думать, не надо решение принимать. На душе не будет так тошно и муторно. И самое главное, не придется проводить ночь в этой пугающе безупречной постели.
Дверь распахнулась, и мечты о малодушной кончине тут же развеялись в прах.
– Ты забыл у меня трусы, – спокойно доложил Шерлок, помахивая нежно-салатовым трикотажем. – Симпатичный оттенок. Что за проблема с нижним бельем, Джон? Вот уже второй раз я сталкиваюсь с твоей вопиющей небрежностью по отношению к…
– Больше я у тебя ничего не забыл? – резко оборвал его Джон, заводясь с полоборота: ну почему, почему, черт бы его побрал, не прийти просто, по-человечески?! Неужели без кичливого фарса нельзя и шагу ступить?! – C носками у меня тоже частенько возникают проблемы. Поищи их у себя под подушкой. А впрочем, черт с ними. Что тебе надо?
Через мгновенье возле кровати выросло восхитительное изваяние – наспех одетое, взлохмаченное (локоны, завитки, колечки), знойное и, кстати, уже не такое заносчивое. Оно неловко топталось на месте, нервно сминая в пальцах интимную деталь джонова гардероба.
– Брось их в угол и проваливай из моей комнаты.
На подобное кощунство Шерлок, естественно, не был способен. Бережно повесив деталь на спинку кровати, он вновь предстал перед Джоном – слишком высокий, слишком стройный, слишком одуряюще пахнущий, чтобы тот в очередной раз не почувствовал себя жалким лесным клопом, на корявую спинку которого по непонятной прихоти опустилась передохнуть прекрасная стеклянная бабочка*.
«Большим кретином я никогда ещё не был. Разве может такой заинтересоваться мною всерьез? Мистер, где были ваши мозги? Известно, где…»
Горечь разъедала сердце. Отрезвление было ужасным и очень болезненным.
– Шерлок, пожалуйста, уходи.
– И не подумаю. Разберемся, Джон. Проясним ситуацию подетально.
Джон невесело усмехнулся: однако, на редкость рациональная бабочка. – Звучит заманчиво, и совершенно в твоем духе. Тела. Половое влечение. Теперь вот подетальный разбор ситуации. Ну давай, начинай.
Шерлок порывисто сел, ухватив его за обе руки, и сердце тут же оборвалось. Чертова любовь, думал Джон, едва удерживая жаркий выдох, чертова проклятая любовь, чтоб ей пусто было.
– Джон, я в самом деле растерян. Скажи, что не так? Мне казалось, тебе приятно будет узнать, что все эти… люди не значили в моей жизни решительно ничего.
– Так уж и решительно? Восемь решительно ничего не значащих любовников – ты считаешь, это может кому-то понравиться? Плохо же ты меня знаешь. Что приятного в холодном цинизме?
Отпустив на волю его ладони, Шерлок поднялся с кровати, и Джон едва удержался от инстинктивного порыва податься вперед – удержать, вновь усадить рядом, хоть это и вступало в кровавое противоборство со всем тем, что он сейчас говорил.
– В чем ты увидел цинизм, объясни?
– Сложно объяснять такие очевидные вещи.
– И всё-таки постарайся.
Постарайся… Джон незаметно вздохнул – легко сказать. Как объяснить то, что даже в собственных мыслях не можешь сформулировать четко? И мысли эти бесятся как ненормальные, наскакивая одна на другую, и толку от них никакого. Вот душа – та точно знает, отчего её выворачивает наизнанку, но сказать, бедняжка, не может. Только болит.
– Хорошо, постараюсь. Всё, что ты говорил, воняет дерьмом. Как тебе такое объяснение?
– Никак. Весьма расплывчато, я бы сказал. Суть не ясна – одни метафоры. Лично тебя чем я обидел?
– Лично меня – ничем. Но эти мальчики…
Неожиданно Шерлок вспылил: – Странная заинтересованность в мальчиках, Джон! Мне что, всех их собрать и притащить сюда, чтобы ты, наконец, успокоился?
– Смешно.
– А по-моему, не особенно, – продолжал возбуждаться Шерлок. – Почему, черт возьми, ты вынуждаешь меня оправдывать свои действия? И (если уж тема мальчиков так сильно тебя волнует) разве кого-то из них я использовал не по назначению? Брал насильно? Или, может быть, кому-то давал обещания? Я был честен с каждым из них. Мальчикам доставляло огромное удовольствие ложиться со мною в постель, без долгосрочных обязательств и заверений. Должно быть, я оказался не самым плохим любовником, и это являлось для них основным критерием отношений. Пусть даже коротких.
Джона едва не подбросило – огромное удовольствие? Огромное? Ах, сукин ты сын! И тут не удержался от фанфаронства! – Охуительным любовником, Шерлок. У меня член готов был сломаться напополам – так на тебя стоял.
Шерлок судорожно вздохнул: – О, Джон. – И снова присел на кровать – сохраняя дистанцию, но, тем не менее, достаточно близко, чтобы тепло их тел стало взаимным. – Это так удивительно хорошо… Так приятно…
Но Джону было не до чувственных выплесков, и хотя дикая, едва переносимая ревность разом затопила всё его существо, в крови помимо этого взыграло стихийное возмущение: а ведь он и в самом деле плевать хотел на своё разнесчастное стадо, на возможные горести и печали своих эфемерных возлюбленных. У него, видите ли, работа такая. Ах, сукин ты сын, конечно, тебе приятно. – Наверное, поэтому ты бросал их, даже не задумываясь, каково это – быть оставленным тем, от кого меркнет рассудок, и дрожит всё внутри. Твой последний… Дэвид, кажется (это имя врезалось в память Джона навечно)… чем он не угодил? Бедный маль… молодой человек, насколько мне помнится, был излишне влюблен и нежен? Пищал? Боже, Шерлок. – Мысль заработала четко, перестав беспорядочно скакать по извилинам и наконец-то озвучив мучительные спазмы души. – Ты вообще себя слышишь? Напыщенный скептик, от которого исключительно все без ума, исключительно все пищат. Ты так самоуверен, так защищен своим пренебрежением и своей свободой от чувств! Но… – Джон слегка наклонился и тут же отпрянул, едва не угодив в ловушку головокружительных ароматов, ставших уже до боли родными. – Но это ошибка, Шерлок. Наступит день, и стрелы вопьются прямо сюда**. – Он указал глазами на обтянутую хлопком грудь. – Если, конечно, там хоть что-нибудь есть.
Воцарившееся молчание пульсировало на взрывоопасной грани. Джону казалось, что по коже Шерлока вот-вот побегут голубые искры – такое грозовое напряжение между ними возникло. Но ответил Шерлок спокойно, хотя и отодвинулся к спинке кровати, туда, где молчаливым укором висели нежно-салатовые трусы: – Очень пафосно, Джон. И до крайности глупо. Что за роль ты сейчас играешь? Роль безгрешного праведника с улыбкой мадонны? Но полчаса назад ты кончал отнюдь не как праведник. И про член свой говорил без тени стыда, да и мой сосал в достаточной мере грешно. Даже причмокивал.
Голубые искры вмиг переметнулись на Джона, и кожа его загорелась холодным огнем – ах, сукин ты сын, мать твою перемать, чертов ты сукин сын! – Прекрати, Шерлок, – тихо сказал он, а потом заорал, раздувая горло: – Немедленно прекрати!
– Почему? Я снова сказал что-то, противное твоему благородному слуху? Но целуя меня и лаская, ты не отличаешься витиеватостью фраз. Разве мы не близки? Или близки, но только в постели? – Шерлок поднялся, и по тому, как тщательно разгладил он ладонями только что покинутое им место, стало понятно, что садиться на эту кровать он больше не собирается – умрет, но не сядет. – Ты не сказал ничего вразумительного, поэтому говорить буду я, и не затыкай мне, пожалуйста, рот, очень тебя прошу. Кстати, темпераментные возгласы в столь позднее время вряд ли уместны.
Превозмогая себя, сотрясаясь от внутренней дрожи, Джон замолчал, но смотрел непреклонно: выступай, черт с тобой, всё равно это ничего не изменит – никаких гребаных компромиссов больше не будет.
Шерлок прошелся по комнате и остановился возле окна. – Я мало что понимаю в чувствах, – начал он, раздражающе прямо взглянув на Джона – не глаза, а омуты, и такие, блядь, чистые, что хоть напейся из них. – Это та самая истина, отрицать которую было бы неразумно. Но с людьми я сталкивался не единожды, в самых разнообразных условиях и при самых неожиданных обстоятельствах. Приходилось. В большинстве своем люди несовершенны: грубы и глупы, жестоки, эгоистичны, недальновидны и легкомысленны. Делают глупости, говорят гадости. Путают имена, забывают даты. Лгут. Изворачиваются. Предают. И, тем не менее, Джон, их любят, со всеми изъянами и пороками. А ты? Ты любишь меня?
От неожиданности вопроса Джон онемел. Смотрел на Шерлока непонимающим взором и бестолково молчал. Несомненно, в этом есть какой-то подвох. Несомненно. Но что тут можно сказать, кроме правды? И Джон честно ответил: – Люблю.
Шерлок вздохнул. – Я тоже так думал. Ещё час назад был уверен. А вот теперь сомневаюсь. Получается, Джон, любишь ты не меня, а мечту. Выдуманный образ идеальной любви, которую, наверное, все эти годы ждал и искал. Но ты ошибся адресом, я не образ, и, коли уж ты прибегнул к Шекспиру, не Джульетта в штанах. Я живой человек, и, как ты успел уже убедиться, зачастую бываю ужасен. Самоуверенный, напыщенный циник, заносчивый, эгоистичный, и это далеко не полный список моих недостатков. Таким я останусь всегда, потому что не стремлюсь к идеалу. Это скучно и слишком правильно. Мне же нравится быть неправильным, быть самим собой. Принимай или не принимай – выбор несложный. Для меня лично такого выбора вовсе не существует: даже если завтра ты кого-то убьешь (всякое в жизни бывает), я не перестану гордиться тобой. – Не глядя на Джона, он направился к выходу. – Прости, что не даю тебе ответного слова – не хочу ненужной полемики, бог знает, куда это может нас завести. Предлагаю тебе подумать. Просто подумать. Спокойной ночи, Джон.
Силы разом оставили, и Джон кулем повалился на образцово-показательное покрывало. Подушка великодушно приняла его приглушенный стон. Горло сухо саднило, легкие пламенели, словно всё это время он слушал Шерлока именно так – затаив дыхание, впитывая каждое слово кожей.
Черт бы побрал всё на свете! Какая всё это несусветная глупость!
Шерлок, Шерлок, Шерлок… Ну о чем же тут думать? Я люблю тебя. Люблю безумно, страстно, и на всю жизнь. Ты прав, конечно же, прав. Но даже если не прав, трижды не прав, какая, собственно, разница? Уйти от тебя – боже, ну что за выдумки?! На минуточку расстаться немыслимо. Только с тобой, только рядом. Где ты, там и я. А если снова начнешь не по делу трепаться, всегда можно тебя заткнуть. Сказать, например: «Рот свой блядский закрой», а потом поцеловать, да поглубже, чтобы даже пикнуть не мог. Я так глубоко буду тебя целовать, Шерлок, и так долго, что, возможно, ты совсем разучишься говорить…
От сладостной перспективы укрощения и перевоспитания Шерлока гормоны в крови закипали, и в ожидании далекого утра Джон маялся в ненавистной кровати. Неудобно, узко, мягко, жестко, холодно, жарко – всё сразу. И главное, пусто. Так страшно, так ужасающе пусто. Не кровать, а пыточная. Когда же рассвет?!
Маялся, маялся, но всё же уснул, и проснулся раньше обычного, на удивление бодрым и деятельным. Это чудесно, что времени более чем достаточно – и душ горячий принять, и завтрак приготовить, и Шерлоку сказать, что любит его до чертиков, до озноба. Ничего в их жизни не изменилось. Проснется он, выйдет в теплую кухню, а тут пожалуйста – свежие хрустящие тосты, омлет с жареным луком, кофе и Джон, сияющий как купол тысячелетия***.
Накинув на плечи халат, он устремился вниз, ступая как можно бесшумнее – вполне вероятно, Шерлок тоже провел не совсем уютную ночь, и теперь крепко спит, наверстывая упущенное. Раньше времени не стоит его тревожить. Но к изумлению Джона в освещенной кухне кипела жизнь, и присутствие Шерлока обозначалось негромким постукиванием и позвякиванием. Хм… Да ложился ли он вообще? Джон прошмыгнул в ванную, открывая воду погорячее и с рекордной скоростью принимая душ – смыть, смыть с себя следы вчерашнего помрачения и предстать перед Шерлоком обновленным и преданно любящим: я твой, Шерлок, по-прежнему твой. Бери прямо сейчас…
Позвякивание и постукивание имело совершенно определенный источник – Шерлок обхаживал свою бесценную лабораторию, перед которой был неоспоримо виновен, забросив её в угоду любовной страсти. Пробирка в его руке хрустально поблескивала, и сам Шерлок показался Джону хрустальным.
О чем тут думать, господи?
Но не бросаться же ему на шею с порога, и вместо того, чтобы подойти и обнять, прижавшись распаренным, измученным телом, прошептать на ушко: «Представляешь, я снова забыл трусы…», Джон мрачно буркнул «привет», потуже затянул пояс халата и занялся кофеваркой.
– Вижу, ты и в самом деле подумал, – раздалось у него за спиной.
Что за глумливая нечисть овладела его речевым аппаратом в этот решающий, можно сказать, судьбоносный момент, так и осталось для Джона загадкой, но он совершил очередную роковую ошибку: развернулся к Шерлоку и широко ухмыльнулся, призвав на помощь весь имеющийся сарказм: – А ты всё ещё продолжаешь удивляться, что кто-то в этом мире способен пораскинуть мозгами? Кто-то, чье имя не Шерлок Холмс? Да, представь себе, я подумал. Очень хорошо подумал. И…
– Можешь не продолжать, – ответил Шерлок, осторожно вставляя пробирку в держатель, – я уже понял. Что ж… Выходит, не стоило слишком увлекаться иллюзиями. Это всегда заканчивается одинаково.
– Да неужели? – продолжал ухмыляться Джон, чувствуя, как спина покрывается панической влагой – какого дьявола происходит? И что, господи Иисусе, вытворяет его язык?
Шерлок вздохнул, посмотрев безысходно-печально – даже глаза обожгло. – Вряд ли ты смиришься с неудобствами моего характера, Джон. В твоей непримиримости я уже успел убедиться. На мой взгляд, не самое полезное в отношениях качество, но наши отношения, насколько я понимаю, перешли в стадию завершенных, и я ничего не могу изменить…
Джону оставалось только одно – дышать глубже и постараться не спятить от происходящей нелепицы. Сердце исходило беззвучным криком: скажи ему, скажи прямо сейчас, дурак ненормальный! Но рот оцепенело молчал, и только кадык судорожно вздымался на чисто вымытой шее.
– Устроиться тебе, полагаю, негде, – продолжал рассуждать Шерлок. От печали не осталось даже следа – лишь сухая деловитость и озабоченность. – И это не удивительно. Вряд ли во второй раз может так повезти… Так что на какое-то время могу уступить это славное обиталище – живи. Уж я-то точно найду место для проживания.
И горло разорвало: – Не сомневаюсь. Возникшая половая потребность? Как мог я об этом забыть и просчитаться так идиотски глупо? Девятый у тебя уже был. И вполне вероятно, на подходе десятый. – Внутри взвыло и заклокотало безумие – ещё немного, и вырвется на свободу. А вдруг?! Вдруг он только и ждет, когда я отсюда исчезну?! Всё это время ждал?! Не это ли было его желанием с самой первой минуты, а остальное – лишь хитросплетения и удивительно тонкая, довольно приятная тактика по выживанию таких вот придурков, которые упрямо не хотят понимать очевидных вещей. Джон мысленно ахнул – слепец, наивный и легковерный! Оплели тебя ложной страстью, опутали продуманными речами, ты и купился. Он и не собирался на тебе останавливаться. Только ты за порог, а тут уже новый, такой же падкий на фальшь… Да, в своей проповеди Шерлок был весьма убедителен, особенно упоминая Джульетту в штанах – не захочешь, поверишь. Но если человек обладает природным талантом перевоплощения (тут же вспомнился долговязый уродец в кальсонах и заляпанной жиром майке), для него и слезу пустить не проблема. Господи, как всё просто! Душа истекала болью. Спокойно, спокойно. Сорваться именно сейчас было бы непростительно. Показать свою слабость – ужасно. Девятые, десятые – сколько же их?! Джону мерещились стоны и вздохи, звуки поцелуев и страстный шепот. И хихиканье – веселое, беззаботное, юное.
Но Шерлок посмотрел на него изумленно и тихо спросил: – Ты серьезно так думаешь? Непостижимо. – Он поднялся – прямой и безжалостный. – Сегодня же я съезжаю.
Скажите, какое великодушие!
– Съезжаю я. К чему эти сложности, Шерлок? Ты так настойчиво, долго и трудно к этому шел. Такие жертвы… Я взрослый мальчик – сумею о себе позаботиться. Да и колбы свои пожалей, не дай бог разобьются.
Шерлок пожал плечами. – Не смею настаивать. Что насчет кофе?..
*
Ну и ладно. Ну и замечательно. Вот всё и разрешилось наилучшим образом. Вот всё и выяснилось. Так или иначе, у этих извращенных отношений не было будущего, и день ужасного осознания совершенной ошибки обрушился бы на них обоих всей своей неприглядной правдой. Во всяком случае, на Джона он бы точно обрушился.
Ну и ладно.
Ну и замечательно.
В конце концов, я не гей.
** А то поднявшийся ответный ветер
Вернет мне стрелы острием назад…
У. Шекспир. Гамлет
Комментарий к
*Стеклянная бабочка
http://farm5.staticflickr.com/4148/4845235367_0dca1ae19e_b.jpg.
https://satoura.com/wp-content/uploads/2015/04/Glasswinged-Butterfly.jpg
***Купол тысячелетия
http://www.krovlirussia.ru/wp-content/uploads/2011/10/Sports-MillenniumDome-England.jpg
========== Часть 23 ==========
До завтрака дело, конечно же, не дошло – какой уж тут завтрак… Но кофе был сварен и даже выпит. Пили молча. Не вместе. Потом Шерлок вернулся к колбам, а Джон вернулся к себе – как можно скорее одеться и уйти на работу, глотнуть хоть немного чужих страданий и утопить в этом глотке свои. Бывает и так. К слову сказать, пока ничего адски ужасного с Джоном не происходило, до такой степени он был потрясен. Пустота внутри него тонко звенела, не причиняя особого беспокойства, но Джон хорошо понимал, что как только отступит ошеломление, пустоту эту заполнит такая черная чернота, такая больная боль, что лучше бы ему впасть в коматозное состояние. На годик-другой… Пока же он был на удивление хладнокровен.
На сборы вещей времени не осталось. Да и сил, если быть откровенным, тоже. Он казался себе самому разобранным по частям, и собранным потом небрежно, тяп-ляп – части слушались плохо, привинченные к телу чьей-то нерадивой рукой. Угловатые, неловкие пальцы, едва справляющиеся со шлевкой ремня, негнущиеся колени, в которых похрустывает неподъемная тяжесть усталости, заплетающиеся ступни. Какие уж тут силы. Вечером. Всё только вечером.
Джон решил не поддаваться разрушительной панике – подойти к ситуации благоразумно и, по возможности, трезво. Ничего с Шерлоком не случится, если ещё одну ночь бывший сосед проведет в этих стенах. Потерпит.
Ещё одну ночь… Он огляделся недоуменно, в полном неверии – как? Что значит – одну? Неужели такое возможно? Только вчера, вот таким же туманным утром, они с Шерлоком неторопливо завтракали, посматривая друг на друга, а потом, возле мойки, куда Джон (а кто же ещё) аккуратно складывал чашки и ложки, вцепившись друг в друга, долго издевались над собственными ширинками, доводя их намеренно деликатными, но от этого ещё более чувственными поглаживаниями до критического состояния – у обоих всё выпирало, и насквозь промокло белье… В клинику пришлось лететь на такси, унося с собою тянущую сладость в промежности и отзвуки жаркого шепота.
Как со всем этим справляться, Джон не знал. Что ждет его завтра, не имел представления. Спускаясь по лестнице, он решил не доводить себя до душевных колик и просто пережить этот день. Как-нибудь. Думать о предполагаемом переезде, о чужом, безликом жилье, где не будет ничего, кроме этого самого ничего? О, нет, умоляю, не сейчас.
Но тем не менее к домовладелице он заглянул и тихо, чтобы не оповещать Шерлока о своем унижении, поскребся в закрытую дверь – вряд ли их ранняя пташка всё ещё спит, да и тостами из её квартиры аппетитно потягивало, а прервать ранний завтрак беда не из самых великих.
– Джон?
– Доброе утро, миссис Хадсон. Я на минутку.
– Что-то случилось?
– Да в общем-то нет… Всё в полном порядке. Эмм… Я вот о чем… Нет ли у вас на примете приятельницы или знакомой, у которой… эмм… найдется комната или квартира… ну, что-нибудь приличное и не особенно дорогое?
Джон так вспотел, будто глыбы ворочал.
– Что-что?! – Взгляд миссис Хадсон испуганно заметался – сначала на Джона, потом на потолок, потом снова на Джона, и цепко впился в его зрачки. – Ничего не могу понять… И это, по-вашему, в полном порядке? Какая квартира, Джон?! А Шерлок?
– Что – Шерлок? – Начинать очередной мучительный диалог было выше его физических и моральных сил, и Джон непростительно резко добавил: – Я очень спешу. Нет так нет.
– Подождите, – ухватила его за рукав миссис Хадсон, и Джон тут же пожалел о своей несдержанности – такой сильный испуг отражался в её глазах. – Джон… Боже мой… Как же так? У вас отношения, я сама слышала… О, – леди сконфузилась и опустила глаза, – простите… Я имела в виду – догадалась.
– Мало ли с кем у Шерлока отношения. Сами знаете…
Голос женщины задрожал. – О, нет. Боже, Джон, как вы можете сравнивать?
И Джон не выдержал – решил-таки задать разъедающий душу вопрос: – Вы сами не так давно говорили, как мило он относился к этому… Дэвиду. (Ненавижу это имя. Ненавижу всех Дэвидов. И себя ненавижу). Разве нет?
Миссис Хадсон всплеснула ладошками и снова воскликнула: – Как можно сравнивать, Джон?! Он любит вас. Он вами живет. А вы – Дэвид. Вы ещё Стивена вспомните… Ой!
Живет… Наивная женщина! Кого? Стивена?
– А кто это? – спросил Джон, и в тот же миг почувствовал себя дураком. К списку ненавистных имен приплюсовалось ещё одно. – Впрочем, мне всё равно. – Он мягко освободился из плена тоненьких пальчиков и повернул к дверям. – Простите, миссис Хадсон, но мне в самом деле пора. Я и без того задержался.
– Да-да, идите, – ответила женщина, и по рассеянности её тона Джон догадался, что она уже далеко. Скорее всего, у Шерлока. В их когда-то общей квартире.
Ладно.
Клиника встретила Джона привычными запахами и дежурной улыбкой Сары, с которой он снова столкнулся в дверях. Улыбка улетучилась моментально. – Джон, у тебя всё нормально? Ты не болен? – обеспокоенно спросила девушка, пристально всматриваясь в его черты – помятые, смазанные, испитые.
– Болен, – ответил Джон, невежливо проходя вперед и не оглядываясь.
Он и в самом деле был болен. Подстрелен. Подбит. Уничтожен.
Прием в клинике начался.
*
Пожалуй, впервые Джон рвался на Бейкер-стрит с таким нетерпением. Он всегда туда торопился – к теплу, к уюту и… к Шерлоку. Даже в те времена, когда их отношения были далекими от романтики, и ничто не предвещало столь трепетных перемен. Джон никогда не задумывался, почему гостиная без каких-либо претензий на роскошь и кухня с потертым линолеумом стали для него едва ли не центром всего мироздания. Что в этом особенного? Каждый нормальный человек вечерами спешит домой… Но сегодня надежда, жаркая, сияющая, непобедимая, страстно влекла его к знакомым дверям. За этот долгий, измочаливший душу день многое могло измениться – у Шерлока было время подумать. Подумать хотя бы о том, что Джон – не самый худший из вариантов, ведь он так сильно любит его. Так сильно, что в груди бушует несмолкаемый ураган. И горячо, и больно, и хочется в голос кричать.
Стоило ему ступить на порог, миссис Хадсон была тут как тут, по всем признакам, поджидая своего незадачливого постояльца.
– Добрый вечер, Джон, – сказала она. – Как дела?
– Великолепно.
Домовладелица грустно вздохнула, но на великолепии дел милого доктора внимание заострять не стала – как видно, была у неё задача поважнее его на редкость цветущего вида. – А я к вам… У меня к вам дело… – начала она, слегка запинаясь. – Относительно переезда… Если вы, конечно, не передумали.
И Джону захотелось вдруг отбросить недостойные хитрости, захотелось быть безгранично правдивым с этой встревоженной женщиной, пусть даже правда сделает его несчастным и жалким в её глазах. – Уверяю вас, миссис Хадсон, передумать не в моей компетенции. Решение принято Шерлоком. Шерлок больше не хочет видеть меня ни соседом, ни… другом. Шерлок предложил мне покинуть эту квартиру и сдохнуть где-нибудь в полном одиночестве и тоске. Я бы остался.
– О, Джон, – всхлипнула миссис Хадсон. – О, мой дорогой. – А потом недоуменно пожала плечами. – Мужчины так безнадежно глупы. – И добавила: – Впрочем, женщины тоже, – вспомнив, как видно, что-то своё, далекое и такое же неизбывно печальное. – В таком случае, – залепетала она, краснея и смущенно пряча глаза, – есть небольшая квартирка, очень хорошая, но, к сожалению, маленькая – две комнаты, душ… Всё, что надо.
– Мне в ней не танцевать, – горько заметил Джон, вспыхивая всем телом – уже?? (Он ничего не мог поделать с этим потоком горечи, которая вмиг засочилась из каждой поры его поверженного, изломанного страданием тела). – Откуда квартира, миссис Хадсон? Удивительная оперативность. Утром, насколько я помню, вы категорически отрицали возможность помочь мне с жильем.
– Ну… – замялась женщина, а потом строптиво дернула подбородком. – И я ничего не отрицала. Будьте ко мне справедливы. Была растеряна, огорчена – да, но потом подумала, позвонила, поговорила. Всегда найдется кто-то, о ком ты забыл и даже не вспоминал, а он вдруг… одним словом, какая разница, Джон? Есть квартира, весьма неплохая, хотя и далековато от центра и от… от вашей работы. Но рядом метро, большой магазин. Справитесь.
Странно. Очень странно. Но Джону было сейчас не до странностей – в эту самую минуту начиналась его новая жизнь. Спасибо добрейшей миссис Хадсон. Или… Он потрясенно вскинул глаза. Или не миссис Хадсон? Его буквально окатило ужасом понимания. Подкосились колени, пересохло во рту – Шерлок. Это он. Он. И квартира… господи, боже… квартира эта подобрана им давно – впрок. Потому что только и ждал удобного случая. Лгал, соблазнял, притворялся. И ждал… Не исключено, что им внесена полугодовая арендная плата. Почему нет? Надо же сделать отставному любовнику прощальный презент. В конце концов, Джон Ватсон старался, как мог. И член сосал от всего сердца, даже причмокивал…
Джон едва устоял на ногах. В глазах темнело, в груди разрывалось. – Могу я переехать сегодня? Сейчас? – спросил он сквозь зубы. – Не дожидаясь формальностей с договором. Это возможно?
– С договором? О, какие пустяки! – Женщина обескураженно моргала и жалась к дверям, явно не ожидая от Джона бюрократического энтузиазма в такую трудную для него минуту, и он окончательно убедился, кто предоставил ему возможность съехать как можно скорей, не обременяя своим присутствием и не путая планы. Вряд ли этот договор вообще существует. – К чему эта спешка? – продолжала между тем миссис Хадсон. – Наверняка вы устали. Уже стемнело. Хотите покушать? На сборы понадобится какое-то время…
– Не понадобится, – твердо возразил Джон.
Мисси Хадсон дотронулась до его предплечья, погладила ласково и осторожно. – Его нет. Два дня не будет. Так что можете собираться спокойно, не торопясь.
– Ключ, миссис Хадсон. И адрес.
Всё.
Собирался Джон со скоростью света. Безжалостно запихивая рубашки, брюки, свитера и бельё, он искренне радовался скудости своего гардероба – всё его добро уложилось в одну небольшую сумку. Вторая идеально вместила по паре зимней и летней обуви, кроссовки, утепленную куртку и небогатый набор средств личной гигиены.
Шерлок, Шерлок…
Он обнял расстроенную, тихо плачущую миссис Хадсон и крепко прижал к себе. – Спасибо за всё.
– Джон… Я… Я не хочу прощаться. Мы же увидимся?
– Обязательно. Но не в ближайшее время. Я должен как-то… устроиться. Вы же всё понимаете.
– Ничего я не понимаю, – снова всхлипнула леди. А потом посмотрела решительно и упрямо. – И понимать не хочу. Мы увидимся, Джон. И поверьте, гораздо раньше, чем вы себе навоображали. Уж я-то знаю, что говорю.
*
Квартирка и впрямь была очень мила. Даже сквозь туман своего бесчувствия Джон сумел это оценить. Чистая, светлая и, несмотря на скромные габариты, кажущаяся просторной. Минимум мебели, но всё необходимое: постельное белье, набор полотенец, посуда, электрический чайник и кофеварка. Словно Джона Ватсона с нетерпением ждали и наконец дождались.
Он валился с ног от усталости, понимая, что усталость эта имеет источник далеко не физический – в эту пору дома они только-только приступали к позднему ужину. А потом занимались сексом до искр из глаз. И никакой усталости даже в помине… Сейчас же ему потребовались усилия даже на то, чтобы разобрать свой багаж, развесить в шкафу одежду, принять душ и выпить чашку несладкого чаю. Аппетита не было вовсе, как собственно, и какой-либо еды. Более того, не заваляйся в кармашке сумки пакетик дешевого чаю, он и этого бы себе не позволил – так и лег с тоскливо пустым желудком. Джон решил не впадать в недостойную мужчины прострацию и завтра после работы наведаться в обещанный домовладелицей супермаркет. И вообще, как-то надо начинать всё сначала. В который раз…
Как смешны мы в своей влюбленности, думал он, бродя по новому, до слёз чужому пристанищу и в подробностях вспоминая первое появление Шерлока на Бейкер-стрит. Что он сказал в первую очередь? Что не смирится с присутствием на его территории постороннего. Никогда не смирится. А что он выдал потом – совершенно неожиданное и несказанно поразившее Джона? Интересно, как быстро вы влюбитесь? Много времени Джону Ватсону не понадобилось. Влюбился по уши, как мальчишка. А несмирившийся Шерлок добился поставленной цели – выжил нежелательного соседа красиво, изобретательно, с треском.
