Текст книги "Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)"
Автор книги: lina.ribackova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Я решил, что омлет сытнее яичницы, – сказал он.
– Тебе виднее.
– Джон. – Миска в его руках опасно накренилась. – Джон…
– Разольешь.
– У меня прекрасная координация.
– Ну ещё бы.
Джон подошел к окну и облокотился о подоконник. По стеклу рассыпались мелкие капельки – пока ещё слегка моросило, но судя по обложному небу, прогулка по Лондону не доставит новоиспеченным друзьям предполагаемого удовольствия. Хотя, удовольствие может заключаться не только в прогулке, это же ясно.
– Напрасно ты так непробиваемо серьезен, и так обидчив.
– Зато ты потрясающий юморист. Но вообще-то я считал тебя человеком чести.
– Боже, Джон, к чему этот пафос? Реагируй иначе. Тебе же не сто лет. Я пошутил. Всего лишь.
– Жаль, что я шутки не оценил. Но такой уж я скучный и серый человечек. Не чета тебе.
– Напрашиваешься на комплимент? Изволь. Ты самый… не скучный из всех, кого я знаю. Самый…
– Кажется, ты собирался кормить Ферди омлетом, а не разбрасываться льстивыми эпитетами.
– Я собирался кормить омлетом тебя. Но ты, разумеется, прав.
Яичная болтушка с шипением полилась в раскаленную сковороду.
– Шерлок.
– Что? – не оборачиваясь спросил Шерлок.
– Мы больше не можем находиться на одной территории. Завтра я займусь поисками жилья. И это не обсуждается.
Резко обернувшись, Холмс открыл было рот для ответа, но в кухню ворвался ураган, ослепительно пахнущий морем и бризом – после душа Фердинанд Великолепный стал на порядок великолепнее.
– О, завтрак? Замечательно. Я голоден как сатана. Чем будешь угощать, бесстыдник? Черт возьми, эти шмотки обтянули меня как презерватив, и теперь мой член выставлен на всеобщее обозрение. – Взглянув на Джона, Ферди лукаво прищурился: – Как видишь, дружище, я, как и ты, без исподников, но трагедии из этого делать не собираюсь. – И, широко ухмыляясь, игриво повилял бедрами. – Усёк, о чем я толкую, старый ханжа?
Белая майка и тонкого трикотажа бриджи плотно обтекали его внушительную фигуру – одно неловкое движение, и брендовые вещички детектива разойдутся по швам. Рельеф натренированного тела обозначился очень выгодно – каждая мышца дышала недюжинной силой. Это смотрелось несколько необычно (с презервативом Ферди попал в самое яблочко), но взгляды безусловно притягивало.
Шерлок автоматически сделал пару шагов в сторону Фердинанда.
– Не спеши с поисками, – небрежно бросил он Джону и восхищенно прищелкнул пальцами: – Ферди, дьявол морской, ты чертовски красив. Так бы и съел. Особенно то, что ты называешь членом.
– То есть? – Ферди застыл, непонимающе хлопая cмоляными ресницами и кидая встревоженный взгляд на свой скульптурно очерченный пах. – А как бы назвал это ты?
– Шедевром. Восьмым чудом света. Безупречной работой Природы. Что скажешь, Джон?
– Скажу, что твой омлет задымился.
Срочно искать квартиру. Срочно.
Вмиг позабыв о всех существующих чудесах, Шерлок охнул и метнулся к плите, а Джон, хоть и сказал себе, что всё это не его чертово дело, не утерпел: озадаченно оглядев Ферди с головы до ног и мысленно согласившись, что тот великолепен даже в деталях, он задал остро заинтересовавший его вопрос:
– Где твои вещи? Как прикажешь обнимать и прижимать тебя к груди – такого обтянутого?
– Уж как-нибудь обними. – Ферди призывно раскинул руки и проворковал: – А я страстно прижмусь к тебе чудом природы.
– Обойдусь. Прижмешься им к кому-нибудь более достойному этой чести. Почему ты так глупо вырядился? Мог бы остаться в пижаме – было бы лучше.
– Выйти к столу в пижаме? Джон, за кого ты меня принимаешь?
– Кое-кому это не мешает.
– Кое-кому? Шерлоку? Да ты что? Шерлок завтракает в пижаме? А ты в халате на голое тело? Ребята, да у вас тут настоящий вертеп.
– По-моему, тема вертепа излишне тебя волнует. Так где твои вещи, дурень?
Фердинанд странновато смутился, кашлянул и, стрельнув глазами в воюющего с подгоравшим омлетом Шерлока, вяло промямлил:
– Они… гм… в небольшом беспорядке.
Сердце забилось болезненно часто.
В небольшом беспорядке? Да неужели? Как же такое могло случиться, парни? Совершенно неожиданный поворот.
– А-а… – Джон выдавил из себя мученическую улыбку. – Понятно.
– Догадался? – Ферди расстроенно качнул головой и снова покосился на Шерлока. – Вот черт. Этого я и боялся. Джон, да ладно тебе. С кем не бывает. Я и сам от себя такого не ожидал. И пожалуйста, не будем об этом, хорошо? Забыли.
Сердце дрожало и падало. Стонало от горечи страшной, непоправимой потери. Но ведь это и в самом деле не его чертово дело, да? Какие могут быть стоны у сердца, которому всё равно, и которое само не знает, кого и что оно только что потеряло? Или не всё равно? Или знает, и знает наверняка? Ладно, потом разберемся. Главное, не показать, что за адский шторм бушует в груди, и как там непроглядно черно. Выдержка – сила настоящих мужчин.
– Хорошо. Забыли. Я не осуждаю тебя, дружище, – стоически успокоил Джон Фердинанда, и наконец-то обнял большое, роскошное тело. Обнял искренне и сочувственно – разве же Ферди виновен в том, что на пути его попалось сокрушающее стихийное бедствие и утянуло в свою погибель? – Я всегда на твоей стороне, куда бы тебя черти не занесли.
Надеюсь, он поделился с тобой секретами корсиканской забавы. И надеюсь, тебе было по-настоящему хорошо.
– Спасибо, Джон. Я знал, что могу на тебя рассчитывать и в горе, и в радости. Да и за что меня осуждать? С чертовым организмом ни хрена не поспоришь. К сожалению.
Он в очередной раз посмотрел на Шерлока, и посмотрел, как привиделось Джону, виновато и умоляюще.
– Не сомневаюсь. – Джон поспешил сменить опасную тему – и без того уже отвратительно взмокли подмышки: – Но ты же не собираешься разгуливать в этом по городу?
Ферди расхохотался: – Это было бы здорово. Особенно в сочетании с пальто и шляпой. Но Шерлок всё отлично предусмотрел. Проводив тебя в твою проклятущую клинику… Господи, Джон, если бы только ты знал, как хочется мне провести этот день с тобой… Прости, Шерлок, но, думаю, ты меня понимаешь… Столько лет мы не виделись, Джон, столько чертовых лет, и вот теперь… Блядь, как же это хреново (Однако, сильно огорченным, по мнению Джона, Ферди вовсе не выглядел). Так вот. Проводив тебя, мы поваляемся пару часиков, к тому времени из отеля доставят багаж, и…
– Омлет, кажется, выжил, – раздался бесстрастный голос. – Рассаживайтесь.
Они задвигали стульями.
– Налить тебе кофе, Джон? Ты какой-то совсем зеленый.
– Погоди, Шерлок. – Ферди вскочил. – Я сам.
И Джон вдруг почувствовал себя гостем. Гостем желанным, да, но ухода которого ждут с нетерпением. От беспощадности этого чувства глазам стала горячо и солоно.
Пора уходить.
– Как тебе мой план на сегодня? – спросил его Шерлок.
– Как всегда, идеален, – по-возможности безразличнее усмехнулся Джон. Выдержка – сила настоящих мужчин.
Но, как видно, безразличие у него не очень-то получилось, потому что, поставив перед ним ароматную кружку, Ферди сказал:
– Не расстраивайся ты так. Я и сам сдохнуть готов.
Разговора не получилось. Все трое усиленно делали вид дружеского единения, но это выглядело жалко и неестественно. Джон выпил кофе и поднялся из-за стола.
– Уже? – вскинулся Ферди, и по лицу его растеклась меловая бледность. Задрожали руки. Взгляд испуганно заметался. – Как же так? Я… Я провожу тебя до дверей.
– Пока, Джон, – сказал Шерлок и посмотрел в окно. – Ферди, надеюсь, ты захватил с собой зонт? Ненавижу ютиться под одним и тереться друг о друга боками.
Фердинанд раздраженно дернулся – отвали со своим зонтом. Видишь, мне совершенно не до того.
У дверей он долго обнимал Джона, шарил по его спине большими ладонями и героически прятал слезы.
– Ты уходишь, а я… а я… Как же так… – с горечью повторял он. – Мать твою, Джон… Позвонишь?
– Боже, да. – Джон и сам был готов разрыдаться. Оторваться от Ферди оказалось невыносимо трудно – руки не размыкались. – Как только приму дежурство. Береги себя Фердинанд. И не забывай, что ты Великолепный. И останешься таким навсегда.
– Да пошел ты… – Ферди стиснул его ещё сильнее – даже дыхание оборвалось, прижал к груди его голову и поцеловал в макушку, – …к чертовой матери. Иди, Джон, иди, а то опоздаешь.
И Джон, конечно же, опоздал. И конечно же, это было весьма неприятно. Рабочий день начался нервозно и скомкано. Босс резко высказал недовольство. Болела голова. Мучила сухость во рту. И стылая морось монотонно стучала по окнам.
Но ведь это не самое страшное в жизни, не правда ли?
========== Часть 15 ==========
Через какие-то два с половиной часа Джон находился уже на другой планете, и на этой планете всё было предельно просто и ясно. И дышалось легко. И люди были людьми, а не экзотическими лианами, гибко льнущими к коже и до последней капли высасывающими вспененный мозг. Одни болели, другие лечили – простейшая форма жизни. Шприцы, катетеры, марлевые повязки. И никаких лиан.
Через два с половиной часа Джона уже не особенно волновало, что Фердинанд так и не позвонил, и не ответил на вызов. К чему утруждать себя ненужными размышлениями? Тайны той планеты были Джону давно известны – откровенно говоря, там для него давно уже не осталось тайн. Ну и пусть. Ну и хорошо. Да и не до того. Подозрение на воспаление мочевого пузыря и гнойный аппендицит – вот вещи, достойные размышлений и по-настоящему пристального внимания.
Но потом душа разболелась. Какими бы супер гнойным ни был аппендикс, мысли о парочке назойливо сверлили подкорку. Тем более что первый наплыв пациентов сошел на нет, и долгожданная одинокая тишь кабинета да шорох редких осенних дождинок принесли с собою тягостную маету.
Где они? Чем поглощены эти двое настолько, что Ферди не в состоянии отозваться на якобы ожидаемый им звонок? Звонок от старины Джона, которого не скоро ещё увидит. Да и увидит ли вообще.
Ясно, чем…
«Друг другом, – отважно сообщил он себе самому, и сердце мучительно обожгло. – Трахаются. Или корсиканским блядством никак не могут натешиться. Предатели».
Стетоскоп вдруг стал ощутимо тяжелым, и Джон раздраженно содрал его с шеи.
Удавка. Болтается дохлой змеёй. И этот гребаный дождь… Надоело всё.
По части предательства это был конечно же полный абсурд. Клятву не трахаться никто ему не давал – в этом смысле и Шерлок, и Фердинанд были безгрешны и кристально чисты. Кроме того, уж если быть исключительно честным перед собственным сердцем, тонущем в иррациональной обиде, основным источником его душевных терзаний был сейчас именно своевольный сосед. Шерлок. А какие претензии могут быть у гетеросексуала с прицелом на если не ближайшие, то во всяком случае перспективные изменения в личной жизни (Сара Сойер, игра на кларнете и прочие удовольствия пока ещё холостого мужчины) к убежденному гею, беззастенчиво и ни мало не мучась раскаянием «свернувшему» целых восемь кадыкастых гусиных шеек? Какие вопросы, и какого, собственно, свойства? Тревога за судьбу Ферда Коллинза? Да ладно тебе, Джон, дружище. Нашел, за кого трепетать. Довольно жалкого и неубедительного притворства! Свернуть шейку Фердинанду Великолепному? Себе дороже. Человек он бывалый, и сам кому хочешь её свернет. В такой адов узел затянет, что даже пискнуть сил не останется – только перышки полетят да захрустят отчаянно позвонки. И разве не знал этого Джон всю свою жизнь? Какое же тогда может быть беспокойство за его чисто мужскую невинность? (Сказать даже про себя «за его задницу» Джону не позволила совесть). Сексуальная неприкосновенность Фердинанда может быть нарушена лишь с согласия самого Фердинанда. Если член Фердинанда вдруг оказался во рту Шерлока Холмса, то этого захотел сам Фердинанд. И если Фердинанд развлекается с мужиком, значит, таков его интерес. Это закон, если хотите. Бросить себя как мальчишку Ферди никогда и никому не позволит. Господи, да Шерлок со всем своим рафинированным аристократизмом, с облегающими рубашками и шелковыми носками, с костюмированными представлениями и дышащей изощренным эротизмом холодностью даже глазом моргнуть не успеет, как окажется в полной зависимости и от его сумасшедшего темперамента, и от неутолимой жажды единовластного обладания. Но, возможно, именно к этому Шерлок и стремился в своих неустанных поисках счастья? Именно это ему и надо? Яростного напора и подчинения. Такие независимые интеллектуалы, как он, зачастую только и ждут, когда их посадят на крепкую цепь. Ещё и спасибо скажет.
Фантазия Джона разбушевалась вовсю.
Находя в собственных переживаниях извращенную остроту, он уже думал о Ферди и Шерлоке, как о едином целом, и в этих плавно текущих думах до воображаемого алтаря было буквально подать рукой. И он бы непременно возник, этот самый алтарь, не прозвучи запоздало (а, может быть, и весьма своевременно) звонок Фердинанда.
– Что б меня! Джон, прости, – с досадой причитал Ферди. – Похоже, я проспал все на свете. Оказывается, Шерлок дважды пытался меня растолкать, но ты же знаешь, какая я спящая красавица с большого похмелья – даже поцелуем не разбудить… Что? Ха-ха. Да пошел ты! Это я Шерлоку. Представляешь, Джон, этот негодник врет, будто именно это он и пытался… Что ты сказал? В губы? Так я тебе и поверил. Он говорит, что мусолил мне губы, чертов пошляк. Как дела, Джон? Почему ты молчишь?
– Слушаю. И наслаждаюсь вашим весельем.
– Да, веселимся. Но это всё Шерлок. Я пытаюсь выйти из своего коматозного сна и дую крепчайший кофе, а он пытается окончательно сбить меня с толку.
Джон снова набросил на себя стетоскоп – тот уже перестал быть раздражающим фактором, резко переродившись в фактор защитный: если не в амулет, то уж точно во что-то, способное удержать от неуместной и необратимой горячности. До дрожи хотелось наговорить каких-нибудь колкостей, ехидные словечки дружно толпились в гортани – выбирай любое на вкус, – и Джон крепко прижал к губам звукоприемное устройство своего амулета, с тоской отметив, что Шерлок, будь он в эту минуту рядом, непременно посмеялся бы над его безотчетном желании поднести головку поближе ко рту, какому бы инструменту эта головка ни принадлежала – музыкальному или медицинскому.
Они там жизни радуются, а он с ума сходит, и главная загвоздка этого безобразия в том, что сам ни черта не понимает, от чего именно.
Но после короткой паузы Ферди продолжил на удивление грустно: – Я проснулся с мыслями о тебе, Джон. И о жизни вообще. У тебя есть пара минут для серьезного разговора со старым товарищем?
– Серьезный разговор на пару минут? Хм… По-моему, маловато. Но, да, конечно, Ферди. Для тебя – всё моё время. – Джон ужасно разволновался: сейчас ему сообщат о коренных изменениях в жизни и, не дай бог, ещё совета попросят. А что может посоветовать в этом случае Джон? Бери, Фердинанд, это диво в охапку и радуйся, что так бешено повезло? Наверное, да… Да. – Шерлок рядом? Ты собираешься говорить при нём?
– Шерлок? – чуть растеряно переспросил Фердинанд. – А что – Шерлок? Могу и при нем. Джон, он отличный парень, хоть и с причудами. После тебя Шерлок единственный, на кого я смог бы потратить остаток жизни, не разочаровавшись ни в одном дне. Точно тебе говорю. Но в данный момент я один. Он развил тут бурную деятельность. Говорит, что ты останешься очень доволен. Но это не важно, сам увидишь, когда вернешься. Так вот…
Бурную деятельность? Интересно. А как же прогулка по Лондону? Обед? Или уже передумали?
– …Джон, ау. Ты со мной?
– Что? О, прости, Ферди, я немного… меня слегка отвлекли.
– Кто-то пришел? Говорить неудобно?
– Всё нормально, дружище, я весь внимание.
– Хорошо. Понимаешь, Джон, – начал Ферди не очень уверенно, – эта наша встреча… И Лондон… И Шерлок… Я вдруг словно очнулся. Словно глаза открылись. Какого дьявола я засел в нашем милом местечке, Джон? В этом уютном тупичке, где каждый куст знаком до последнего листика? Вкалываю с утра и до ночи, а жизнь – сама по себе. Нет, я, конечно, в постоянных разъездах, ты же знаешь, не сижу на мешке с деньгами как спятившая наседка. Но всё-таки жизнь – сама по себе, и её не так уж много осталось.
Джон слушал душещипательную преамбулу, вжимая в ушную раковину телефон.
Ну… Скажи же, Ферди, скажи. Не мучай. И сам не мучайся.
– Романы, от которых челюсти сводит – однообразны и все, как один, бессмысленны. – Трагизм нарастал. Отзвуки горечи в, как правило, бодром и самоуверенном голосе Фердинанда были столь непривычны слуху, что Джон посчитал их либо не правильно понятыми, либо насквозь притворными. Но к чему бы Ферди перед ним притворяться? Когда такое бывало? Никогда не бывало. Пока Шерлок не появился на горизонте… – А эти мои тупые женитьбы? Господи, Джон, не могу поверить. Зачем? Как хорошо, что жаба вовремя тебя бросила. Теперь ты в лондонском водовороте, и сам себе господин.
– Можно подумать, ты не господин, – вставил словечко Джон.
– Не сравнивай. Ты всегда был чистосердечен. Правдив. А я? Ни одну из своих женщин я по-настоящему не ценил. И не хотел. Баловство, глупые игры в любовь, а на самом-то деле…
По-настоящему? Выходит, теперь ты узнал, что такое – хотеть? Узнал с Шерлоком, да? С этим… С ним??
– …Одним словом, я решил всё поменять.
Так и есть, будь проклято всё на свете! Всё решил поменять, и теперь я начинающий адепт корсиканских минетов. Готовься стать шафером, Джон. Одним на двоих. Господи…
– Так уж и всё?
– Ну не совсем всё. Стояк в моих штанах останется прежним, в этом не сомневайся, – ухмыльнулся Ферди. – И сердце, в котором всегда найдется уголок для старого друга. Но… В нашем городе я не останусь. Ни за что. Без тебя там такая тоска. Сам не пойму, как у меня получилось выдержать эти несколько месяцев. Короче, Джон, я решил: не рвануть ли мне в Вашингтон? Там осталось много хороших ребят. Однокашников, да и просто знакомых.
Сердце Джона билось громко и часто. Конечно, в Вашингтон. Куда же ещё? Прекрасное место для того, кто решил начать всё сначала. Чертов Шерлок – умудрился-таки инфицировать Фердинанда своей жаждой к полетам и прыжкам с ветки на ветку. И в такой минимальный срок! Что за бесовская сила в нем притаилась? И почему противиться ей нет никакой возможности?
– Что ж, неплохо, – промямлил он. – Это неплохо. А как же твой бизнес?
– Я тебя умоляю, Джон. Бизнес… Открою небольшой филиал, какие проблемы. Деньги я смогу делать даже у дьявола в заднице, уж ты мне поверь.
И Джон спросил:
– Тебе это посоветовал Шерлок? – Спросил и тут же прикусил язычок – прозвучало чересчур напряженно. Не хотелось бы показаться воодушевленному Фердинанду расстроенным и унылым.
– Посоветовал? – Ферди прыснул. – Бог мой, дружище, мало ты меня знаешь? Кто может мне посоветовать? Но в чем-то ты прав – этот парень перевернул всю мою жизнь. Есть в нем нечто такое… Неодолимое. Только не думай, – поспешил он заверить, – Шерлок – это Шерлок, а ты – это ты.
– Я и не думаю, – вяло откликнулся Джон. – Я – уж совершенно точно не он.
И Джон понял, понял со всей оглушающей ясностью, что вернувшись на Бейкер-стрит, Шерлока он там не застанет.
Опустошение было настолько глобальным, что скрыть его не получилось: голос дрогнул и упал до глухого, невнятного бормотания.
– Для чего ты мне всё это выкладываешь? Сам же сказал, что с в советчиках никогда не нуждался.
– Что значит – для чего? – удивился Ферди. – Всё ещё не понимаешь? – Он разочарованно вздохнул, а потом спросил: – Скажи, что тебе Лондон?
– В смысле?
– Хорошо, просторно – я понимаю. Но ведь не дом родной.
– И?..
– Я предлагаю тебе как можно быстрее разобраться с делами, покидать в чемодан вещички и приехать ко мне.
– Куда?
– В Вашингтон.
Виниловая трубка больно врезалась в онемевший загривок – так яростно вцепился Джон в свой задерганный уже стетоскоп.
«Ах вот оно что?! Хорошо же ты, дружище, придумал. Жить втроем? И в качестве кого у вас буду я? Нет уж, увольте. Сами как-нибудь разберетесь».
Он сделал глубокий, успокаивающий вдох и попробовал засмеяться – получилось довольно жалко.
– Ферди, ты верен себе – куда ты меня зовешь? В какой Вашингтон? Тебя самого там, по-моему, ещё нет.
– Но я там обязательно буду. Подумай, Джон. Какая разница, где и кому лечить животы? Американские грыжи ни чем не хуже британских.
– Нет. – Джон решительно отмел предложение Фердинанда, а заодно дал понять, что нелепый разговор пора завершить. (Хватит, Ферди. Действительно – хватит. Не удивлюсь, если эта замечательная идея принадлежит не тебе). – Спасибо, конечно, но, уверен, без меня вам будет значительно лучше.
– Вам? – переспросил Фердинанд. – Кого ты имеешь в виду?
«Не хочет признаваться сейчас. Что ж… Как видно, решил устроить мне маленькую неожиданность. До чего же мило».
– Тебя и… твоих вашингтонских друзей.
– Не уверен, что до меня дошло, но, по-моему, ты сказал что-то не то. И тон твой мне совершенно не нравится. – Голос Фердинанда заметно сник и утратил нотки азарта. – Ну хорошо, Джон. Поговорим об этом чуть позже. Шерлок меня торопит. Теперь позвоню лишь с вокзала – программа у нас довольно обширная. Да и не хотелось бы своими глупыми выдумками и мечтами отвлекать тебя от работы.
Обиделся.
Гнетущее чувство несправедливого обвинения не покидало Джона ни на минуту. Как бы и чем бы ни был он занят в течение дня, под сердцем ворочался неприятный ком из недоумения, сомнения и вины.
Звонок с вокзала и торопливая болтовня Фердинанда, его наигранная бравада и натянутый смех усугубили и без того возросшее до критичных размеров раскаяние.
– Ферди… Ферди… – суетливо повторял Джон, перекладывая телефон от одного уха к другому. – Вы… Вы не промокли? Весь день под дождем. Хорошо пообедали? Не опаздываете? Удачи тебе. Предавай привет всем, кого увидишь. И зайди к моим. Черт, какой же я олух – не догадался приготовить для них подарок.
– Не переживай, Джон. Лондонских сувениров, что мы с Шерлоком накупили, хватит на всю нашу дыру. А для твоих я приобрел нечто особенное – какую-то многофункциональную мультиварку. Или как там эта хреновина называется… Мама будет довольна.
– Спасибо, Ферди. Ты самый замечательный сукин сын. Удивительный. Лучший на свете. А я дурак и осел.
Джон метался по кабинету как ненормальный – натыкаясь на мебель и стены. Его разрывало от грусти и боли.
– Да ладно тебе, – ухмылялся Ферди. – Ерунда. Не забудь о том, что я тебе предлагал. Я не шутил. Я никогда не был настолько серьезен. Буду ждать тебя, дурака и осла.
– А Шерлок? – вдруг громко выкрикнул Джон.
Но связь внезапно оборвалась, и больше Ферди не перезванивал.
«Может быть, я и в самом деле всё неправильно понял? – терзался Джон, как безвременную кончину переживая его отъезд. – С чего я решил, что они с Шерлоком… делали… то самое? Глупость какая. Но даже если и так, разве это имеет значение? Кто дал мне право судить? Неправильно, неправильно… Всё неправильно».
Он даже не пытался прилечь, хотя дежурная ночь не предполагала неожиданностей и эксцессов – в конце концов, это всего лишь рядовая клиника, а не медицинский центр мирового значения. Застеленная белоснежно и хрустко кушетка не манила, а напротив – вызывала стойкое неприятие. Джон бродил по коридорам, пил кофе, грыз галеты, читал, листал истории болезни, и прикорнул только под утро. Сломила его не усталость, сломили его бесконечные думы, от которых болезненно пылали виски. Да и обильные возлияния накануне сыграли не последнюю роль, оставив в организме свой разрушительный след.
Утром голова работала значительно лучше, и основным лейтмотивом аналитической рефлексии Джона были слова идиот и кретин.
Но переступив порог Бейкер-стрит, он понял, что никакой он не идиот, что не ошибся, и что всё именно так и есть – правильно, хотя большего абсурда, чем эта вмиг возникшая в его подсознании мысль, вообразить уже невозможно. Что ж в этом правильного-то, скажите на милость?
Дверь в квартиру миссис Хадсон была приоткрыта, и Джон сразу понял, что домовладелица давно уже на ногах. И почему-то это показалось отвратительным знаком.
– Миссис Хадсон, вы уже поднялись? – крикнул он в настороженную тишину.
– Я здесь, – раздался бесстрастный голос, от которого по коже рванулись крупнокалиберные мурашки. – Здесь.
Она сидела за столом в своей чистенькой кухне и плакала.
– Что случилось? – обеспокоился Джон и просюсюкал противно и лживо: – Из-за чего эти горькие слезы?
– Из-за чего? Полюбуйтесь. – Покрасневшими глазами леди указала на две большие коробки, картонными глыбами возвышающиеся возле окна. – Он сказал, чтобы я попросила вас… – женщина всхлипнула, – …вас, милый доктор, убрать всё это в чулан. Сказал, что пригодится не скоро. – Она неделикатно высморкалась и произнесла торжественно и печально: – Поздравляю вас, Джон. Я видела того, с кем он вчера уезжал. Видела… Больше Шерлок сюда не вернется.
Комментарий к
Прошу прощения за задержку у тех, кто ждал очередную главу.
К сожалению, не всё и не всегда зависит от нас. Но я буду стараться)
Немного не в тему, но просто Джон
http://www.youtube.com/watch?v=RhohJ-hmYqc
========== Часть 16 ==========
Домовладелица промокнула платочком глаза, горестно всхлипнула и посмотрела с нескрываемой укоризной. И внезапно Джон успокоился – в одну минуту, будто невидимый рычажок повернули, перекрыв источник мучительных сомнений и безрадостных дум. А следом за тем в немалой степени разозлился – так же быстро и неожиданно. Можно сказать, рассвирепел, но интеллигентно, сохраняя человеческий облик и мужское достоинство.
Меньше всего Джон собирался ссориться с милой дамой, принявшей его в этот дом с открытой душой и сердцем, но терпимость к несправедливым обвинениям и упрекам никогда не входила в список его моральных и жизненных ценностей. А его сейчас именно обвиняли. Спрашивается, за что? Какого чертового дьявола из него упрямо лепят козла отпущения?! В чем он грешен на этот раз?! В том, что у Шерлока Холмса встал на Фердинанда Великолепного? Прелестно. Только этого не доставало – взять на себя ответственность за необузданное либидо соседа. За его похотливость и легкомыслие. За его чертово блядство. Он-то в чем виноват? Не уследил? Проморгал? Ах, простите, простите. Но члену Шерлока Джон, слава богу, не нянька. И не цепной пес.
И вообще.
Джон выпрямился, перестав заискивающе склоняться и заглядывать миссис Хадсон в глаза, и в голосе его послышались отзвуки нешуточной ярости – какого чертового дьявола, мать-перемать?
– На что прикажете мне любоваться, уважаемая миссис Хадсон? – спросил он с морозящими интонациями.
Женщина тут же их уловила, вскинув голову и недоуменно моргнув.
– На… это, – ответила она, но уже без прежних обличительных ноток.
Дрожащий пальчик указывал на пару картонных монстров возле окна.
– И что это за (херня) коробки? Что там?
– Как – что? – вскинулась домовладелица. – Его лаборатория, разумеется.
– Ах, так? Его лаборатория? Ну, конечно. Правда, помнится, вы называли всё это… – Так и тянуло подойти да хорошенько пнуть бесценное наследие Шерлока Холмса. – …как-то иначе. Но времена меняются, ничего не попишешь. Так что прикажете с нею делать, с этой (хреновой) лабораторией? Оттащить на помойку? Я готов, хоть и устал как собака.
– Боже упаси, – подскочила домовладелица с явным намерением загородить своим телом отданные на её попечения ужасы. – На какую ещё помойку?
– Миссис Хадсон, – саркастично скривился Джон, – ваш трепет почти священен.
Женщина смущенно закусила губу – собственная прыть ей самой показалась чрезмерно утрированной. Но возразила она, тем не менее, по-прежнему недовольно:
– Мне непонятна природа вашего раздражения, милый доктор (О, подумал Джон про себя, снова милый доктор? Миссис Хадсон резко сдает позиции? Неужели я на пути к помилованию? Так скоро? Знать бы ещё суть приговора). Такое пренебрежительное отношение недопустимо. Это же…
– Что – это же? Что в этих коробках такого, отчего я должен в экстазе пасть ниц?
– Что с вами, Джон? Никто не предлагает вам… пасть. Боже. Ничего не понимаю.
Миссис Хадсон всплеснула руками. А Джон понял, что ещё минута этого бессмысленного диалога, и он потеряет остатки терпения. Хорошо бы принять душ и пожрать. Не слишком ли много времени отнимают у него божественные коробки?
– Говорите четко, что от меня требуется в данный момент? – cкомандовал он.
От непривычного тона миссис Хадсон оторопела, и неуверенно забормотала:
– Мм… Господи… Даже не знаю… Переправить в чулан.
– И только-то? Вы уверены?
– В чем? – Растерянность женщины нарастала.
– В том, что, к примеру, не собираетесь на эти стекляшки молиться? Ведь их касалась рука Самого.
– Уверена. И ваши шуточки неуместны.
– В таком случае, проще простого, – сказал Джон деловито, пропустив очередной упрек мимо ушей, – я сделаю это прямо сейчас. А потом, с вашего позволения, приму душ, немного перекушу и прилягу, потому что всю ночь не сомкнул глаз. (Но вам совершенно не обязательно знать истинную причину моей идиотской бессонницы, добрейшая миссис Хадсон, она мне самому не вполне понятна и требует тщательного анализа. Но не сейчас. Дайте мне нормально отдохнуть пару-тройку часов, и я обязательно разберусь во всем этом дерьме). Не возражаете?
– Да-да, конечно. Джон, наверное, я не совсем права, но ведь Шерлок…
– Чхал я на вашего Шерлока. Не вернется, вы говорите? И не надо. Меньше всего я намерен рыдать по этому поводу. И вам не советую. Кстати, относительно спален. Возможно, я на днях перееду в освободившуюся – она гораздо просторнее, да и к ванной поближе.
Женщина схватилась за сердце, Джон – за первую из коробок.
Когда заповедный груз был помещен в крохотную комнатенку и заперт на ключ, когда Джон, потирая руки (Что бы ещё запихнуть в эту обитель пыли и тьмы? Если, конечно, хоть что-то осталось на память…) вышел из квартиры домовладелицы и направил стопы к себе – отдыхать, отдыхать, отдыхать, – сухонькая ладошка неуверенно тронула его за рукав.
– Джон, милый, вы не сердитесь. Мне дороги наши добрые отношения.
К сердцу прихлынуло ласковое тепло, и Джон тут же оттаял.
– Мне они тоже дороги, миссис Хадсон. И я не сержусь.
– Так глупо. Я почему-то верила, что между вами и Шерлоком… Так глупо.
– Я догадываюсь, о чем вы. Но это и в самом деле несколько… В общем, вы изрядно погорячились в своих фантазиях. Между мной и Шерлоком может быть только дружба, на которую, я, кстати, рассчитывал. В отличие от него, как выяснилось. Но остальное – увы, не про нас.
– Да-да, – вздохнула леди разочарованно. – Теперь я это хорошо понимаю. Это всё миссис Тернер и её новые квартиранты. Знаете, Джон, до того милая пара – глаз друг с друга не сводят. Эндрю и Стивен, молодые супруги. Оба такие славные. – Она снова вздохнула: – Ах…
– Миссис Хадсон, я допускаю, что Эндрю и Стивен прекрасны как боги, и что глаз друг с друга не сводят. И бесконечно рад за их крепкий мужской союз. Но я вообще-то не гей. Забыли? Мои скромные планы простираются в совершенно иной плоскости – я сторонник традиционного брака. Простите, что разбил ваши мечты.
