355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Lillita » Тринадцать жертв (СИ) » Текст книги (страница 25)
Тринадцать жертв (СИ)
  • Текст добавлен: 16 мая 2022, 13:30

Текст книги "Тринадцать жертв (СИ)"


Автор книги: Lillita



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Охотников заявилось слишком много, чтобы отбиться. Они готовы были пытать, лишь бы получить информацию о ведьме. Первым взялись за отца, а связанные дети оказались вынуждены за этим наблюдать. Как его били, кололи, прижигали, вырывали зубы. Все те ужасы остались в памяти сплошной кровавой кашей.

Однако же сейчас Дикра живая. Получается ли, что охотники пожалели детей? Нет. Конечно, нет. Для них маги оставались отребьем вне зависимости от возраста, а пытки доставляли омерзительное удовольствие. Из последних сил отец уничтожил верёвки, что сдерживали детей. Дикра схватила брата и попыталась бежать. Шанс спастись был слишком мал. Брат пожертвовал собой, чтобы Дикра смогла сбежать. У неё больше шансов выжить.

Дикра чудом спаслась. Магический дар, когда дело не касалось охоты, очень способствовал выживанию. Дикра хотя бы могла согреться, пока добиралась до людей. Долгое время она слонялась беспризорницей, пока её не взял под своё крыло часовщик. Он нуждался подмастерье-маге, который смог бы в перспективе освоить сложные зачарования. Так Дикра и вступила на этот путь.

Она училась собирать часы и накладывать чары, и параллельно узнавала больше о времени. У учителя оказалось очень много книг на эту тему. Постепенно к Дикре пришла идея, которой она теперь жила, но исполнить её рядом с учителем было невозможно – он слишком уважительно относился ко времени, так что первый бы и выдал её за эксперименты. Поэтому Дикра ушла и открыла сваю мастерскую далеко-далеко от места, где жил учитель.

– Я хочу вернуться в прошлое, чтобы исправить тот день. Чтобы охотники не нашли нас, чтобы семья была жива, чтобы… – Дикра запнулась, крепче сжала кружку. Замолчала, пытаясь унять дрожь. – Нет, не так. Я бы хотела вернуть свою семью, снова оказаться с родителями. Просто снова стать ребёнком, просто мирно проводить дни с ними. Я так сожалею, что не ценила то счастливое время. Что обижалась на родителей, не понимая их заботы. Никакой магией не вернуть погибших. Но ведь есть шанс… Пусть небольшой, пусть ненадёжный… Что я смогу вернуться. Мне неважно, что это запрещено! Мне всё равно, чем это чревато!

Хенбетестир наблюдал за Дикрой и видел, что эта сильная волшебница, выбравшая остаться одной для достижения цели, в душе всё ещё ребёнок. Потерянный, напуганный, обиженный. Не желающий взрослеть, двигаться вперёд. Боящийся этого неизбежного процесса.

И ведь, конечно, она знала о перерождениях, поэтому Хенбетестир сразу понял, что нет смысла поднимать эту тему. Дикра, очевидно, слишком упёрлась в своё желание встретить родителей именно в этой жизни. Скорее всего, у неё ничего не получится, но зато у неё имелась цель в жизни, которая заставляла развиваться. Хенбетестир встречал и тех, кто загубил себя, застряв в прошлом. Чья скорбь не оставила настоящему ни шанса.

– Тебе есть, ради чего жить, и это хорошо. Хотя я могу уйти в будущее, но предвидеть его не способен. Однако уверен, твой дар позволит тебе многого добиться. И всё же, – он мягко улыбнулся, – будь осторожна. Думаю, ты и сама понимаешь все трудности, связанные с твоим выбором.

Дикра кивнула. Предостережение Хенбетестира она поняла по-своему, но согласилась с ним. Да, будет плохо, если из-за неосторожности она привлечёт к себе внимание. Все старания насмарку. Впрочем, гибель из-за неудачи тоже обесценит труд, но такой расклад не тревожил. Дикра жила в иллюзии того, что с ней всё обойдётся.

После ухода Хенбетестира Дикра вернулась к заказу. Она, как и планировала, успела закончить часы в тот день. Часы в мастерской продолжали идти в обратную сторону. Время неумолимо двигалось вперёд. Дикра больше не виделась со странником и не слышала о нём, но тот разговор на кухне прочно засел в памяти. Она пыталась узнать больше о духах, но только убедилась, что о них почти ничего неизвестно. Она всё также жила идеей вернуться в прошлое.

Дикра долго планировала эксперимент. Пожалуй, самый важный и самый масштабный в её практике. Она высчитывала время, тщательно подбирала детали, перепроверяла составленные заклинания. Вот только чего-то всё равно не хватало, и это нервировало. Чутьё подсказывало, что в старательно собираемом паззле недостаёт детали. Какой?

Сидя на кухне, она перебирала шкатулку с минералами. Камни часто использовались в колдовстве, так что стоило ещё раз присмотреться к ним. Дикра чувствовала себя утомлённой, долгое пребывание в тупике подавляло, всё чаще мелькали мысли о бесполезности всего, что она делала. Пока получалось убеждать себя, что поздно останавливаться, но руки с каждым днём опускались всё больше. Дикре не хватало поддержки, которую негде искать. Кроме Хенбетестира, она больше никому о своей цели не рассказывала.

– Ай! – раздосадовано вскликнула Дикра, когда неосторожным движением скинула на пол часть камней.

Пришлось лезть под стол и подбирать, только вот один камень привлёк внимание. Дикра такого в своей коллекции не припоминала. Она внимательно осмотрела камень. Похож на лунный, но магический фон совсем другой и напоминал что-то такое, что нельзя перепутать ни с чем другим.

– Хенбетестир, – пробормотала она, осознав. – У духа был похожий фон. И если это связано с ним…

Дикра вспомнила по предметах памяти. Осколок мог быть связан с чем-то таким, но как он сюда попал? И так ли это важно? Мысли уже начали двигаться в другую сторону. Хенбетестир мог путешествовать сквозь время, так что существовала очень большая вероятность, что предмет, связанный с духом, являлся той самой недостающей деталью. Да! Именно так! Надо только лучше изучить осколок и найти ему применение.

– Спасибо за наводку, – бодро усмехнулась Дикра и убежала в мастерскую.

Апатия и подавленность отступили, сменившись желанием прямо сейчас взяться за работу. О такой поддержке Дикра и не мечтала. Она снова была уверена в своих силах и замысле. Теперь от цели её отделяли лишь несколько дней подготовки.

Но чем обернулся эксперимент волшебницы? Ответ на этот вопрос сон не дал.

***

Пробуждение сопровождалось тяжестью в груди, непониманием от увиденного во сне и разочарованием, что пришлось сновать стать собой. Даже диссонанс возникал от столь резкого перехода. Только что она была взрослой, сильной, и вот уже снова – беспомощный ребёнок. Дикра посмотрела на свои руки. Ни часы собрать, ни чары сотворить, ни картину написать. Ничего она не умела и ничему не научится. Её время действительно шло назад. И чем дальше, тем меньше это даже осознавать получалось. Хотя после пробуждения Мастера Дикра чувствовала себя стабильнее, но осколок уже слишком сильно на неё повлиял.

Она не спешила вставать. Если допустить, что это были сцены из много раз «поза» прошлой жизни, то поводов для размышлений появилось достаточно. Очень сильно различались Хенбетестир и Мастер: первый дружелюбен, располагал к себе, явно любил путешествовать и был заинтересован миром, по которому бродил; второй пугал, был отстранённым, почти мёртвым, никаким. Так Хенбетестир и описывал духа, потерявшего память. Но только ли разрушенная сфера тому причина?

Ещё Дикра не понимала, как осколок стал частью её, если в прошлом он был просто найден на полу. Может, это последствие эксперимента? Знать бы его результат, но кто теперь расскажет? Дикра только пребывала в уверенности, что ничего хорошего из этого не вышло.

Однако главный вопрос был связан с семьёй той прошлой Дикры. В своём рассказе она не называла имён, но в мыслях они мелькали. И от одного становилось особенно тревожно. Мать Дикры звали Ингрид.

Глава 35: Три, четыре – не дожили

Вид из окна башни не менялся веками. Всё тот же лес в разную погоду. Картина была столь однообразной, что нельзя с уверенностью сказать, реальность за стеклом или же воспоминания замка. Но иногда это мрачное и безмолвное спокойствие леса прерывалось событиями тех дней, когда в замке ещё жила его настоящая хозяйка. И того дня, когда все погибли.

Она не была здесь тогда, но при виде тех воспоминаний всё равно каждый раз становилось больно за сородичей. За то, что им прошлось пережить просто потому, что они отличались от людей внешне и обладали магическим даром. Ведь с ней тоже случилось подобное.

Вздохнув, она отвернулась от окна и подошла к столу, на котором лежал каменный диск, разделённый на десять секторов. В каждом секторе был высечен символ. Два символа светились, что было необычно, потому как никогда раньше свет не был настолько ярким.

«Значит, этой ночью особенно сильно пробудилась память сразу двух осколков… Лучшее время, чтобы их забрать. Но… Сразу два… – она тяжело вздохнула и устало провела рукой по лицу. – Тяжело будет обработать сразу два осколка. А если верить предсказанию, надо управиться быстро, ведь скоро придётся забрать ещё три».

Забрать – убить. Тут не существовало иных вариантов. И в этот раз уже не было времени искать пути обхода. Она должна справиться. Обязана. Сфера будет собрана, потому что ещё одного шанса не будет. Все «вторые» попытки уже израсходованы. Все альтернативы изучены. Все роли распределены единственно верным способом. Ей отведено быть предателем и убийцей. Злом, которое необходимо, чтобы переложить всю ответственность, обвинить во всех грехах. Чтобы было, против кого выживать.

Только вот само зло не желало быть таковым. Если Мастера прошедшие годы почти лишили эмоций, сострадания, потому как после стольких потерь оставалось либо сойти с ума, либо очерстветь, то она… Её чувства были всё также остры, ведь своим пробуждением она не стирала появившуюся после перерождения личность, а сливалась с ней. Это не позволяло привыкнуть к жестокости, стать равнодушной, разучиться привязываться. Но даже если бы кто-то об этом знал… Ничего бы не изменилось.

– Я не заслуживаю ничьей жалости и ничьего прощения. Я не прошу понять меня и перестать ненавидеть, – пробормотала она и, сжав руки в замок, прижала их к губам. – Только… Позвольте мне закончить это. Пока ещё я на это способна.

Она повесила шаль ни спинку стула и покинула комнату. Нет смысла забиваться в угол и упиваться сожалениями. От этого ни время не застынет, ни проблемы сами себя не решат.

***

Уже началась осень, а потому утром было достаточно прохладно, но Сюзанна не замечала этого, задумчиво провожая взглядом тех, кто уходил в город. До сих пор было сложно принять, что теперь их трое. Всё казалось, что вот-вот из замка должна выбежать задержавшаяся Камилла и занять своё привычное место рядом с Ирмелин. Теперь на этом месте была пустота. И тишина. Все трое хранили молчание, погружённые в свои одинаково невесёлые мысли.

Ирма выглядела поникшей, потерянной и очень одинокой. Больно было видеть её такой, но и помочь ничем нельзя было. Да и возможно ли приободрить человека, который тоже обречён на смерть? Может ли это сделать такой же обречённый?

Сью прижала кулак к груди – к тому месту, где с утра болел осколок. Чтобы ни значил сон, предельно ясно стало одно – однажды настаёт тот момент, когда больше откладывать нельзя. Слишком безрассудно полагаться на завтра, которое может не настать. Как вслепую бродить по затянутому туманом болоту.

Тихо вздохнув, она подняла взгляд к небу, словно надеясь найти там подсказку, а потом снова посмотрела на лес. Так странно, Сюзанне показалось, что она видит тот самый плотный туман, в котором заплутала в той далёкой жизни. Ветер ударил в спину, боковым зрением Сюзанна заметила белую прядь. Она поймала волосы и неверяще на них посмотрела. Одна прядь действительно посветлела, словно таким образом давая знак и избавляя от последних сомнений.

– Но может ли такое быть, что если я – это она, то ты… – пробормотала Сью, резко разворачиваясь к замку. – Это был ты, и теперь я знаю имя твоё, – предположение было очень смелым и не без доли наивности, но уж если верить в судьбу и совпадения, то до конца.

Сюзанна поспешила внутрь. Ей нужно было срочно найти Исаака. Она так торопилась, что перескакивала через ступеньки, поднимаясь по лестницам, хотя обычно этого себе не позволяла. Бежала по коридорам, не замечая, как продолжали белеть с левой стороны волосы.

Удивлённый вздох вырвался из груди, когда возле гостиной Сюзанну, чтобы избежать столкновения, поймал и прижал к себе Исаак. Стук сердца отдавался в ушах, Сью пыталась отдышаться после внезапной нагрузки. Она подняла голову и увидела, как сменяли друг друга тревога, смятение и растерянность на лице Исаака. Слегка дрожащей рукой он провёл по побелевшим волосам.

– С тобой всё в порядке, – заявил Исаак. – Тебя долго не было, поэтому я собирался уйти.

Уверенный и холодный тон не мог обмануть Сюзанну. Даже если бы она не знала о проблеме Исаака, будучи так близко, она чувствовала его беспокойство. Он был встревожен тем, что половина её волос поменяла цвет, и опасался, что это из-за осколка. Он заметил, что она не возвращалась дольше обычного, а потому собирался пойти проведать, из-за чего они чуть не столкнулись. Сюзанна успокаивающе улыбнулась, взяла Исаака за руку и отвела обратно в гостиную. Почему-то дрожали колени. Хотелось сесть на диван.

Собираясь с мыслями, она с задумчивым видом пропускала волосы сквозь пальцы. Белый цвет был таким чужеродным, но, в то же время, казался своим. Неужели за время сна Сью успела с ним так породниться? Исаак приобнял её за плечи и терпеливо ждал ответа.

– Не знаю я, как это объяснить, – тихо начала Сюзанна, переводя взгляд с волос на глаз Исаака, – но знаю, что не из-за осколка это. Быть может, это часть души моей, а, может, след магии прошёлся где-то. Но не о том хотела я поговорить с тобой, не для того спешила. Не осуди, коль странно буду я звучать, но, знаешь я… Я благодарна миру, что встретила тебя. Пусть даже здесь, пусть даже так. Мы всё же получили шанс ещё для одной встречи, – Сюзанна широко улыбнулась, с каждым словом полнее осознавая, что исполнилось давнее желание. – И мы смогли не упустить его, смогли озвучить то, что не успели. Мне не узнать, из-за чего пропал тогда, но рада, что тебя узнала.

По реакции Исаака она догадалась, что он не понимал причину столь внезапного порыва, не видел цельной картины прошлого, и, вероятно, стоило бы рассказать о сне… Но отчего-то не хотелось. Сюзанна то ли сомневалась, как сделать так, чтобы это не выглядело наивным бредом, то ли не представляла, как со своей речью складно передать то, что сама плохо понимала. Оставалась лишь надежда на понятливость его подсознания.

Исаак поджал губы и отвёл взгляд. Он всё ещё молчал, но Сью заметила слабый кивок – понял. Если не всё, то суть её слов точно. Исаак неуверенно провёл рукой по горлу, судорожно выдохнул. Значит, не мог выразить в словах то, что хотел. И всё же, он очень сильно хотел ответить хоть что-то. Честно. Исаак склонился и ткнулся лбом в лоб Сюзанны.

– Спасибо, – выдавил он тихо и хрипло, словно больной, у которого сел голос.

Только одно слово, но если нельзя позволить большего, то лишь оно могло как можно полнее выразить его мысли. Благодарность за шанс, за желание узнать правду о нём, за любовь. За то, что у неё хватило упорства, терпения, доброты сквозь всю невольную ложь она увидела истину.

Сюзанна вздрогнула от неожиданности, когда Исаак поднял голову, слегка отстранился, и бережно коснулся её щеки, медленно и нежно огладил большим пальцем. Его руки были прохладными, но, кажется, мурашки по спине пробежали не из-за этого. Сюзанна, кажется, знала, что должно последовать дальше, но не хватало смелости поверить в эту догадку.

Исаак подался ближе. Они почти синхронно прикрыли глаза. Их губы соприкоснулись. Осторожно, робко. Они не позволяли себе зайти дальше и, в то же время, не хотели разниматься. Такие близкие и тёплые губы не могли ни соврать, ни утаить. И могли без слов и заминок поведать о глубине чувств.

– Спасибо, – отозвалась Сюзанна, когда они смогли отпустить друг друга. – И за то время тоже спасибо, Исаак.

Некоторое время они просто молча смотрели друг на друга. Протянув руку, Сью провела пальцами по краю повязки, отодвинула в сторону чёлку с цветными прядями. Как ни странно, она до сих пор не знала, почему близнецы носили повязки. Очевидно, имела место быть некая проблема с глазами. Но какая? И почему у обоих? Никто так и не задал этого вопроса – одним было неинтересно, другие считали такой вопрос слишком нетактичным.

Исаак чуть склонил голову и отодвинул руку Сюзанны к уху, тем самым давая понять, что она может снять повязку. Сью вопросительно подняла брови, он ответил кивком. Протянув обе руки к резинкам повязки, Сюзанна аккуратно сняла её, не зная, к чему быть готовой.

Нервно сжав губы, Исаак не удержался и отвёл взгляд. Ему не хватало смелости открыть правый глаз, но неправильно будет отступить, когда сам решил открыть эту… Даже не тайну, просто некрасивую правду, которая многих пугала или вызывала отвращение. Сюзанна ободряюще накрыла сжатую руку Исаака своей. Он нервно выдохнул, снова посмотрел на неё и открыл глаз.

Точнее, то место, где он должен был быть. Глазница хранителя лжи была пуста. Как у ведьмы, только с другой стороны. На это зрелище в самом деле сложно было отреагировать спокойно. Сюзанна смотрела на Исаака распахнутыми глазами, немного испуганная, испытывающая неловкость из-за того, что так пристально смотрит. Но противно ей не было, только беспокойно из-за того, какие болезненные события могли лишь близнецов глаз. Ведь если они не родились такими, то без боли не обошлось. Сью приподнялась и поцеловала Исаака в правую бровь. Она не хотела будить неприятные воспоминания расспросами, зато хотела показать, что увиденное не изменило её отношение к Исааку. Он снова благодарно обнял её в ответ.

***

Дикра сегодня была непривычно спокойна, словно на неё всё ещё влиял тот более взрослый образ из сна. После обеда она сидела на кровати и перебирала сложенные из бумаги фигурки. От воспоминаний о том дне, когда они веселились в саду, становилось тепло на сердце. Это был один из самых приятных и семейных моментов. Печально и иронично, но только в замке Дикра почувствовала, что значит иметь любящую семью, заботливых родителей… Что значит мир и счастье в доме. Пусть даже счастье длилось недолго.

– Исполнила ли я твоё… своё желание? Хотя бы немного? – спросила сама себя Дикра, разглаживая крылья журавлика.

Время вспять не повернуть, но, может, череда перерождений хоть раз свела её с родителями? Может, мироздание не всегда жестоко и коварно? Дикре даже смешно стало от наивности этой мысли. Мироздание и милосердие объединяло только то, что они начинались и заканчивались похоже.

Неожиданно Дикра решила снова попытаться порисовать. Она не возвращалась к этому занятию с того дня, как пробудился Мастер. Не было ни настроения, ни желания что-то делать. Хотелось только привычно сбежать от реальности, забыться сном, но не получалось уснуть, хотелось предаться фантазиям, но мешал страх. Только сегодня наступило необъяснимое спокойствие, почти умиротворение. Да, словно она так до конца и не проснулась.

Достав из тумбочки альбом и пенал с карандашами, Дикра надела тёплую кофту и направилась в сад. Ей очень нравился вид из беседки на пруд, но она всегда сдавалась уже на стадии набросков. Всё было не то, не так. Кривые, неверные линии. Неверное построение – Дикра знала, как надо делать, но почему-то не могла это изобразить. А уж какой ужас творился с деревьями – плакать хотелось. К счастью, обычно не хватало усидчивости, чтобы дойти до этой стадии.

Раньше в беседке часто можно было встретить Гленду. Даже если осознавать, что Гленда не настолько ребёнок, насколько выглядит, в её обществе всё равно было проще. Дикра не чувствовала себя, как единственное дитё, угодившее в общество взрослых. С ней было легко, а ещё она смотрела на Дикру, как на шумную малолетнюю помеху. Вот только теперь, когда Гленда снова нашла общий язык с Мастером, казалось, он старался её от себя не отпускать. Их редко теперь видели поодиночке, хотя в остальном поведение Мастера почти не изменилось. Он всё также не шёл на контакт, почти не проявлял эмоций. Дикру он пугал не меньше ведьмы. Очевидно же, что ему не было до хранителей дела! Он не пытался с ними общаться, чтобы случайно не привязаться, ведь считал их гибель неизбежной. И это притом, что только он в этом замке мог что-то противопоставить ведьме, коли силы хранителей на неё не действовали. Да и сил стало мало. А без них они слабы перед магией, как все прочие люди.

Сейчас Дикра не ожидала никого встретить, поэтому удивилась, заметив в беседке Эгиля. Сначала она по привычке испугалась, но решилась приблизиться, а не убегать. Эгиль её приближения не заметил, будучи сильно погружённым в раздумья, зато Дикра с более близкого расстояния приметила, насколько он выглядел усталым. Совсем нестрашным.

В этот момент Дикра впервые задумалась, почему всегда боялась Эгиля. Он был достаточно взрослым, чтобы осколок не воздействовал всегда фоном на окружающих, значит, дело было в образе. Но каким был этот образ? В замке Эгиль играл роль строгого отца. У Дикры осталось мало воспоминаний о её родном отце, однако она точно знала, что он был куда более пугающим человеком, а его строгость не была обусловлена заботой. А если ещё поднапрячь память, то можно было отметить, что на самом деле Эгиль был по-своему добр и очень терпелив. Он никому не отказывал в помощи, хотя часто делал вид, что делал это не по доброте душевной, а чтобы поскорее оставили в покое. Он часто не спал по ночам, в том числе и потому, что близняшки могли лунатить. Да, иногда они попадали в неприятности, но куда чаще их находил и возвращал Эгиль.

Дикра подошла ещё ближе, зашла в беседку, нервно вцепившись в прижатый к груди альбом. Когда Дикра положила вещи на скамейку, Эгиль вздрогнул, чуть ли не шарахнулся в сторону. Он ошарашенно посмотрел на пришедшую, но быстро взял себя в руки.

– А… Это ты… – растерянно пробормотал он. – Тогда я лучше пойду, – сказав это, Эгиль встал, намереваясь покинуть беседку.

Но Дикра остановила его. Сама того не ожидая, она схватила хранителя за руку. Как ребёнок, который испугался потерять в толпе отца. Не зная, чем объяснить свои действия, Дикра понимала только то, что не хотела оставлять Эгиля в покое. Одного.

– Не уходи, – попросила она робко.

Эгиль пожал плечами и сел обратно. На его лице снова была лишь лёгкая насмешка. Такая привычная, но всё же неспособная скрыть вымотанность. Дикра опустилась рядом, не отпуская руку.

– Что такое, малышка? Остаться одной страшнее, чем со мной? Зря тревожишься. Сейчас ведьма точно не явится за тобой.

Дикра удивилась не только словам Эгиля, но и самой себе, потому что в этот момент совсем не думала о ведьме, хотя с того самого дня воспоминания о ней очень часто накатывали вместе с волнами страха. Только не сейчас.

– Нет… Я не… – Дикра растерянно потупила взгляд и совсем по-детски обняла руку Эгиля, чем вызвала добродушную, но усталую усмешку. – Мне показалось, что сейчас тебе лучше не оставаться одному.

– Может, ты и права, – неожиданно согласился Эгиль.

Кажется, даже улыбка его стала мягче, добрее. Он погладил Дикру по голове, словно пытался пригладить растрёпанные ветром волосы, отчего крылышки на голове сначала встрепенулись, а потом она стала напоминать довольную кошку, даже почти щурилась. Впервые Дикра чувствовала себя так спокойно и уютно в обществе хранителя. И так сильно доверяла, что решилась поделиться знанием, которое тревожило после сна.

– Эгиль, я могу кое-то лассказать? – доверчиво обратилась к нему Дикра.

– Конечно, малышка.

– Сегодня я видела один очень стланный сон. Не знаю, почему, но я увелена, что он связан с моим плошлым. Он был похож на то, что я иногда видела после зачалования того стланого яйца. Какая-то плошлая жизнь. Я жила в то влемя, когда охотились на ведьм и… – у Дикры дрогнул голос, когда она вспомнила рассказ и воспоминания той себя. – И потеляла семью из-за способностей лодителей. И я их во сне не видела, но… Я знала имя мамы. Инглид. Плямо как наша ведьма. А если это была она? Если она обозлилась на мил из-за того, что сделали с её семьёй? Но чего она хочет спустя столько лет…

Дикра печально вздохнула. Она всё ещё держала Эгиля за руку, а он размеренно гладил хранительницу по голове. Из-за разницы в росте она ещё сильнее казалась ребёнком в его руках, и от того, как доверчиво она жалась, становилось теплее на сердце и даже не так сильно ощущалась усталость.

– Возможно, что и она. Мы не можем этого знать, а у самой Ингрид никто не спрашивал. Странно вести беседы за жизнь со своим врагом, к компромиссу мы всё равно не придём.

Эгиль пристально посмотрел на Дикру. В это время он заметил, что некоторые её пряди начали отблескивать зелёным, а когда Дикра подняла взгляд, то обратил внимание на зелёную кайму, которая сильно контрастировала с бордовой радужкой.

– Ты так на неё похожа… – пробормотал Эгиль, рассматривая хранительницу.

– Что? – переспросила Дикра, не расслышав его.

– Скоро из города вернутся, похоже, говорю. Нам лучше вернуться назад, тебя сестра будет искать.

***

Во время ужина все, конечно, заметили изменения во внешности близняшек, но так как обе сказали, что никакого влияния со стороны осколков не ощущали, да и это было слишком маловероятно при пробудившемся Мастере, то разобраться с этим решили чуть позже. Хотя бы на следующий день. Только близняшки чувствовали – следующего дня не будет. Такое необъяснимое, но чрезвычайно ясное чувство, которое шло из самого сердца, от осколка, который переживал это уже не впервые.

Сюзанна сидела на кровати Дикры и пела, вкладывая песню как никогда много сил. Это было тяжело, почти больно, но Сью не жалела себя, лишь бы только сестра уснула как можно крепче, лишь бы только ей не было больно и страшно. Дикра попыталась запротестовать, не желая оставлять сестру одну перед лицом неминуемого, но не смогла сопротивляться песне. Она держала Сюзанну за руку, а на слипавших глазах поступили слёзы. Сью тоже беззвучно плакала, когда поняла, что сестра уже не откроет глаза. Плакала и пела последнюю колыбельную в жизни.

Голос Сюзанны становился тише и в какой-то момент совсем пропал. Она крепко сжала ослабевшую руку глубоко уснувшей Дикры и повернула голову. Из угла комнаты за ними молча наблюдала Ингрид. Спокойная и мрачная.

Ведьма медленно подошла к кровати, и чем ближе она была, тем сильнее страх сжимал сердце Сюзанны. Сковывал. Но даже без этого Сью не отпустила бы Дикру, не попыталась бы убежать. Она, конечно, хотела жить, но также чувствовала, что её история завершена. И своим бегством они бы никому не сделала лучше.

– Они могли бы узнать о вашей смерти сейчас из-за боя часов, – задумчиво произнесла Ингрид, поднимая вверх левую руку, вокруг которой начинали кружиться тёмные потоки, – но уже поздний час, а трое видят самые важные сны. Так что давайте оставим это между нами, девочки. Давайте закончим всё тихо.

Тьма сорвалась с руки и разлетелась по замку. Сюзанна почувствовала, что уши словно заложило ватой. Она даже не слышала, как ведьма сделала оставшиеся несколько шагов. Ледяные пальцы крепко вцепились в плечо, теперь хранительница не смогла бы никуда деться, даже если бы была в состоянии двигаться. Ей оставалось только смотреть в лицо склонившейся к ней. Как будто знакомое лицо…

Лёгкий поцелуй в лоб. Ужасная боль от пробитой груди и цепкие пальцы на сердце. Сюзанна раскрыла рот в немом крике, но через мгновение ведьма выдернула руку, вырывая осколок, и хранительница исчезла, оставив на память о себе только портрет и пятна крови на постельном белье.

После этого Ингрид склонилась над Дикрой. Отодвинула окровавленной рукой одеяло, поцеловала малышку в лоб… И таким же отточенным движением вырвала из сердца осколок.

– Спи спокойно, водяная лилия. И ты, дитя моё, тоже спи, – прошептала она, прижав частички сферы к груди, и исчезла из комнаты.

Звуки вернулись в замок, но ещё двоих не вернуть никогда.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю