Текст книги "Тринадцать жертв (СИ)"

Автор книги: Lillita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)

– В замке расскажете, что вы тут забыли, нам надо торопиться назад, – довольно резко произнёс хранитель, хмуро глянув на Камиллу, которую, судя по выражению лица, случившееся совсем не волновало. Он уже и не сомневался, из-за кого именно пришлось отправляться в лес, потому что из этих двоих только одно создание так и не выросло из нежелания сначала думать, а потом делать.

Назад они возвращались чуть ли не бегом, из-за чего по лицу, рукам и ногам то и дело били ветки, обещая оставить на память немало царапин. Камилла старалась как можно осторожнее нести цветок, чтобы тот смог дожить до возвращения, иначе получится, что они даже в её понимании зря сошли с пути, а ведь эту красоту хотелось поставить у себя в комнате.

Уже около замка пришлось замедлиться, так как Гленда, непривычная к продолжительным физическим нагрузкам, начала выдыхаться, рискуя в любой момент упасть, запутавшись в собственных ногах, да так и остаться лежать.

Поравнявшись с Глендой, Камилла поинтересовалась, как брат отпустил её, на что хранительница улыбнулась и развела руками, ответив, что никак её не отпускали, так что, возможно, Эрл окажется ещё более недовольный и раздражённым, чем мог бы быть. Ответ этот вызвал нервное хихиканье, так как после объяснения причины поводов для недовольства станет ещё больше. Немного подумав, Камилла передала цветок Гленде, попросив по возвращении отнести в комнату и поставить в вазу.

Уже на пороге почему-то стало страшно и захотелось убежать обратно в лес, но Эгиль с мрачным видом подтолкнул замешкавшуюся Камиллу, дабы та не мешала пройти остальным. Споткнувшись о порог, она чуть ли не влетела в вестибюль, еле остановившись в какой-то паре шагов от ожидавшего их Эрланна и чудом в него не врезавшись. С кривой ухмылкой и готовым задёргаться глазом она подняла голову, встретившись со строгим взглядом, который из-за непонятного цвета глаз и вертикального зрачка сейчас меньше всего походил на человеческий. Такой больше подошёл бы какому-нибудь чудищу-стражу, что охранял вход в древний храм, полный сокровищ и магии. С другой стороны, что-то общее у этих мест всё же было.

– И что же случилось? – холодно спросил Мастер, отмечая, что напуганными и пострадавшими сёстры не выглядят, если не брать в расчёт странное выражение лица младшей.

Камилла замешкалась. Как часто такое бывало, от нервов слова застряли в горле, да и в мыслях не торопились складываться в ровные и ясные фразы.

– Мы сошли с тропы, – спокойно ответила Ирмелин, подходя к сестре и хлопая ту по пояснице, дабы она наконец выпрямилась и перестала держать руки слегка расставленными в стороны.

– Ну, это само собой разумеется, иначе бы Элеонора вас встретила, когда возвращалась, – он скрестил руки на груди, – я спрашиваю о том, почему именно вы это сделали.

– Это я, – буркнула Камилла, поднимая с пола упавшую шляпу. – Там в стороне цветок красивый был, и мне захотелось его сорвать. Вот я и уговорила Ирму сойти.

Кажется, это было сказано зря. Иногда лучше придумать какую-то правдоподобную историю, чем выдавать глупую правду, от укрытия которой никому бы не стало хуже.

– Цветок. Цветок! – Эрл вскинул руки, закатив глаза. Нет, конечно, он предполагал разные глупости, но подобное… Взять и придушить – меньшее из того, чего ему сейчас хотелось. Но убивать жертв собственными руками в его планы не входило. – Из-за какого-то идиотского цветка, она вздумала переться не пойми куда, несмотря на то, что сотню раз повторяли этого не делать!

Камилла молча смотрела вниз, разглядывая белые разводы на тёмной плитке. Можно было бы возразить, но это будет смотреться глупо. Ирмелин изучала потолок, понимая, что и её вина в этом тоже есть.

– Что младшая, что старшая – обе хороши. Одна на цветочки западает, напрочь переставая думать, вторая не додумалась отговорить. Неужели так хочется поскорее помереть?! – Эрланн, сам того не замечая, начал повышать голос.

Увы, подобное было красной тряпкой для Камиллы. Она могла терпеливо и без пререканий выслушивать многое, даже если это были неоправданные обвинения, последняя глупость или просто необходимость найти виноватого, но только если это говорилось с обычной громкостью. Услышав же, что на неё повышают голос, она начинала неосознанно огрызаться. Слушая возмущения Эрла, которые в основном своём были направлены на неё, она, конечно, старалась себя контролировать, ведь нельзя всегда идти на поводу у эмоций, потакать им, но всё равно не выдержала.

– Да захлопнись ты, баран! – вскрикнула Камилла, кинув в него шляпу. – Чего расшумелся? Сидишь тут в замке целыми днями и только и думаешь, а что, а как, а если!.. – она начала усиленно жестикулировать, из-за чего сестре пришлось сделать несколько шагов назад. – Уже, небось, мозги заплесневели, оставив только способность нервничать и считать всех за беспомощных детишек. Умник, я не вчера родилась. Сошли и сошли! – Ками топнула ногой, зло посмотрев Эрланну в глаза. – Как видишь, ничего не случилось, так что уйми свой комплекс мамочки.

Ирмелин, отойдя в сторону, устало прикрыла глаза рукой и покачала головой. От поднятого шума у неё только сильнее болела голова. Да и сестре она сколько раз повторяла, не шуметь и не огрызаться в ответ – это ничем не поможет и правой её уж точно не сделает, только усугубит ситуацию. В детстве Ирма была такой же, а потому знала, что при желании можно научиться держать себя в руках и отвечать на крики спокойствием. Эрланн, конечно, тоже зря начал говорить на повышенных тонах. Но это дома все знали, к чему приводят крики, а потому старались, как бы странно это не звучало, ругаться тихо. Он же, наверное, и не предполагал подобного, потому что до ссор дела пока ещё не доходили.

Хранители разошлись почти сразу, потому как им не было причин оставаться и наблюдать за творившимся цирком. Услышали причину – можно идти к остальным, дабы рассказать, что все вернулись, все живы, и что, собственно, произошло.

В скором времени явилась Сюзанна. Окинув всех усталым взглядом, она при помощи способности заставила шумевших успокоиться, и объявила о том, что необходимо поторопиться, так как на то, чтобы поужинать, осталось совсем немного времени – солнце уже почти садилось, так что все личные разборки стоило оставить на завтра, никуда они не убегут.

Не заходя в комнаты, чтобы оставить вещи, пришлось сразу направиться в столовую, помыв руки на кухне. Все, кроме Дикры и Мейлира (им Сюзанна принесла еду в комнату), были уже на месте. Ужин проходил в напряжённом молчании, все попытки завести хоть какой-то разговор быстро затухали, оказываясь неудачными. Да и с говорунами была проблема. Главная болтушка сейчас находилась в кровати, Гленда нервничала, понимая, что и ей от брата достанется. У Фрейи не было обычного оппонента, а Ирмелин и Эгиль были достаточно разумны, чтобы знать, когда их «театр» уместен, а когда лучше молчать. Близнецы тоже не решались разводить шум.

Камилла чувствовала себя так, словно сидела на гвоздях. Вынужденная находиться рядом с Эрланном, она ощущала, как снова и снова вспыхивает в груди раздражение. Пока несильное, не вызывавшее навязчивого желания закатить скандал или натворить назло каких-нибудь глупостей, но заметно портившее всякий настрой и заставлявшее постоянно ёрзать, в спешке, почти давясь, есть и вечно оглядываться на часы.

Доев, она резко встала из-за стола, скрип стула в царившей тишине казался оглушительным. Поймав на себе непонимающие взгляды, Камилла замешкалась, растерянно посмотрев по сторонам. Отпихнув от себя стул, она подобрала свои вещи и молча убежала из кухни, почувствовав, что иначе просто снова вспылит. Чтобы действительно успокоиться, ей требовалось гораздо больше времени, хотя бы час. В идеале всё это время лучше было не видеть раздражитель и вообще не ощущать его присутствие, что сложно, когда находитесь рядом.

Ирмелин тяжело вздохнула, посмотрев на хлопнувшую дверь. Если такое будет повторяться, то однажды штукатурка определённо кого-нибудь прибьёт. Пришлось извиниться перед остальными и объяснить, что хотя сестра и не выглядит такой уж раздражительной, но когда подобное случается, до добра это редко доводит. Правда, она решила сейчас умолчать о том, что именно стало причиной срыва – на эту тему стоило поговорить потом. Сейчас же и остальным не стоило задерживаться, так как время никого ждать не собиралось.

Хорошо, что этот день уже заканчивался. Вряд ли за оставшееся время что-то успеет случиться, в ином же случае… Стоило поискать того, кто выдаст награды «за глупость» и «за "везение"».

Глава 12: А ссоры – к ещё большим глупостям

Добежав до комнаты, Камилла кинула свои вещи куда-то в угол и, отправив в полёт обувь, развалилась на кровати, носом уткнувшись в покрывало. Что-то она сегодня сама не своя. Утром стоило извиниться за своё поведение и постараться в будущем не реагировать так бурно, тем более что переживания Эрланна были вполне справедливыми.

Размышляя обо всём этом, Ками задремала. Проснулась, когда было уже совсем темно. Пришлось задуматься о том, как же быть – ложиться спать, не помывшись, не хотелось, но идти в ванную среди ночи… С другой же стороны, ванная комната располагалась по соседству, если быстро перебраться туда, то ничего ведь не случится. Просто не успеет случиться, ибо это будет слишком даже для замка, да и для Камиллы тоже. Придя к аналогичному решению, она взяла сменную одежду, обулась и выскочила в коридор, стараясь не хлопать дверью слишком сильно – не хватало ещё сестру в соседней комнате разбудить.

Заходя в ванную, Камилла ясно услышала за спиной шаги. Обернувшись, она заметила, что кто-то повернул за угол, а также кусок тёмного платья. Вспомнились слова Лауге о близняшках. А если это кто-то из них? Если то, что заставило всех в этот день посуетиться и побеспокоиться в столь раннее время, повторится? Спешно скинув вещи на стоявшую возле входа тумбу, Камилла поспешила проверить.

Как бы она ни торопилась, шаги всё время слышались где-то впереди, к тому же, было слишком темно и уловить что-либо не удавалось. Включать ночью свет в коридоре крайне не рекомендовалось, так как за этим следовал настолько громкий и противный визг, что недолго было и оглохнуть – души погибших терпеть не могли свет.

Когда всё стихло, Камилла осознала, что понятия не имела, где оказалась. По спине пробежал холодок – что-то всё это напоминало. Для полного счастья не хватало только Эгиля, который почему-то тоже решил побродить по ночным коридорам. Другое дело, что для него это не должно было представлять большой опасности, лишь бы под ноги не забывал смотреть. Поёжившись, Камилла вдоль стены побрела в обратном направлении. Глаза уже привыкли к темноте, но заметно легче от этого не стало.

Впереди был виден силуэт, из-за чего пришлось остановиться и всмотреться. У стены сидела женщина – или же девушка? – в тёмном платье и, закрыв лицо руками, тихо всхлипывала. Что делать в таких случаях Камилла не знала, однако сработала привычка. Подойдя поближе, она присела на корточки и, осторожно коснувшись плеча, спросила, что произошло. Странная женщина убрала руки от лица и, шмыгнув носом, подняла голову. Она, судя по всему, была ещё совсем молодой; левую половину бледного лица скрывали волосы, цвет которых не получалось разобрать, но они точно не были ни светлыми, ни чёрными.

Женщина покачала головой. Сбившиеся волосы позволили заметить, что левый глаз она держала закрытым.

– Тому, что случилось, нельзя помочь, – почти шёпотом ответила она подрагивающим голосом.

– Что же это за беда такая, что ей не поможешь?

Сейчас Камилла даже не задумывалась о том, кто эта женщина, как она оказалась в замке и почему выбрала именно это место, чтобы поплакать. Куда важнее было узнать причину слёз и хоть что-то сделать для того, чтобы их не было.

– Сложная, очень сложная беда… Пожалуйста, дай мне свою руку! – вдруг попросила она. Что-то неуверенно пробормотав, Ками протянула руку. Женщина вложила в неё нечто небольшое и холодное, но посмотреть на вещь не удалось, так как женщина прикрыла ладонь своею. Руки её были прохладными, а кожа на ладонях грубой – похоже, работа была ей не чужда.

– Храни это. Пожалуйста, храни это. Ради того, чтобы всё закончилось, чтобы этот круг разорвался, – спешно зашептала она, посмотрев прямо в глаза. Взгляд её вызывал лёгкое оцепенение, а слова эхом отдавались в голове.

Когда Камилла кивнула в ответ, женщина убрала руки. Поднявшись, Ками подошла к окну, чтобы получше рассмотреть предмет. Это оказалось кольцо, похоже, что серебряное и с небольшим серым камнем. Обернувшись, она хотела спросить, что в этом особенного, для чего оно нужно и чем могло помочь, но женщины уже не было на месте, равно как и не было слышно хоть каких-то звуков. Пожав плечами, Камилла убрала кольцо в карман, одновременно с этим нащупав там ещё что-то.

«Хм… Ключ?» – растерянно подумала она, вынимая находку. Пришлось напрячь память, чтобы понять, откуда он взялся.

Точно! Захотелось отругать себя и как следует удариться и без того бестолковой головой об стену. Этот самый ключ был найден под диваном в библиотеке. Конечно же, Камилла забыла отдать его Эрланну! Пожалуй, не столкнись она с Элеонорой, отдала бы во время ужина, как и планировала. Но, в силу сложившихся обстоятельств, изначальные планы оказались позабыты. Да уж. Срочно требовался портной, который заштопал бы дыры в памяти.

В данный же момент оставалось только одно – попытаться дойти до комнаты. Ладно, в отличие от первой ночи был шанс хотя бы на то, что где-то удастся сориентироваться. Главное – не свернуть в темноте шею и не сглупить. Но только, как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает, а в случае с Камиллой это было более чем правдиво.

Впереди, в паре метров от места, где сидела женщина, показалась дверь. Она была железная и меньше тех, что обычно встречались в замке. При приближении к двери ключ в кармане начал неприятно покалывать ногу. Наверное, это был намёк на то, что именно им дверь и открывалась. Остановившись, Камилла посмотрела на дверь, раздумывая. Если быть разумной и хорошей девочкой, то надо просто запомнить, где это место и пойти дальше. А если быть Камиллой, то стоит посмотреть самой. Потому что если по-хорошему всё рассказать, то точно отругают, а за дверью могло не оказаться ничего стоящего. Возможно, никто ничего не узнает, а если и узнает, то уже не зря.

Отыскав замочную скважину, Ками вставила туда ключ и повернула, хотя для этого пришлось приложить некоторые усилия. За дверью оказалась лестница, что вела вниз. Неужели, путь в подвал? Камилла поёжилась. Очень хотелось надеяться, что в подвале нет крыс. В замке в принципе не встречалась лишняя живность, и всё же… Но не останавливаться же на полпути? Шагнув вперёд и прикрыв за собой дверь, она решила ли проверить, подействует ли на лестнице тот самый жест, которым включали свет?

Сработало. Свет был довольно тусклым и холодным, а источника его не было видно – похоже, им служил сам воздух, но даже это было лучше, чем ничего, так как теперь хотя бы можно было разглядеть ступеньки и не покатиться по ним вниз. Нервно сглотнув, Камилла на мгновение подумала о том, что, быть может, всё же не стоило спускаться. Кто знал, что в этом подвале? Но ноги эти размышления не волновали, так что через некоторое время Ками оказалась внизу.

Она находилась в небольшом помещении, от которого, расходясь лучами, в разные стороны вели узкие коридоры. Может быть, они чем-то и различались, но в глаза эти отличия не бросались. Единственное, за что мог бы уцепиться взгляд – таблички над входами в коридоры, вот только надписи на них разобрать было практически невозможно, лишь отличить некоторые буквы, которые ни о чём не говорили. Стены, пол и потолок были абсолютно голыми, в некоторых углах висела паутина, попахивало сыростью, было прохладно.

Подумав, Камилла решила пойти по тому коридору, что располагался прямо перед лестницей. Главное – запомнить свой путь, потому что выбираться придётся самой, а учитывая, что размеры подвала должны как минимум соответствовать размерам замка, плутать по нему можно вечность. Ну, или до смерти, что гораздо вероятнее.

Было тихо, слышались лишь эхо шагов и собственное дыхание. Тишина эта казалась слишком странной и непривычной после голосов в коридорах, какой-то неестественной и неправильной, а ещё ужасно неуютной. «На поверхности» замок не спал ни днём, ни ночью, никогда не утихал полностью, а потому сейчас Камилле казалось, что она попала в мир мёртвых. Действительно мёртвых, а не неупокоенных душ. Получается, погибшие не могли проникнуть в подвал? На ум приходило только то, что на это место были наложены некие особые чары, но чтобы сказать наверняка, надо хоть что-то в этом понимать.

Наконец, на глаза попалась дверь. Деревянная, обитая железом и с тяжёлым кольцом в качестве ручки. Толкнув её, Камилла ввалилась в комнату, так как дверь поддалась куда легче, чем ожидалось. Поймав равновесие, она подняла голову и зажала рот руками, чтобы не закричать. С противоположной стены на неё пустыми глазницами смотрел распятый скелет. По спине пробежали мурашки, ноги стали ватными. Нервно сглотнув, Камилла посмотрела по сторонам. Вдоль стен сидели ещё скелеты, всего их, если считать висящий, выходило тринадцать, все они оказались примерно одного роста и одетые в тёмные полуистлевшие платья. Это явно было не случайно, но узнавать, в чём дело, почему-то совершенно не хотелось.

Поборов оцепенение, Камилла выбежала в коридор и захлопнула дверь. Прислонившись к стене, она попыталась успокоиться, унять дрожь в конечностях. Разум говорил о том, что надо бы повернуть назад, уйти из этого ещё более жуткого, чем сам замок, места. Вот только любопытство распалилось ещё сильнее, и потому, более-менее придя в себя, Камилла пошла дальше. Двери, правда, теперь открывать она опасалась.

Чем дальше, тем более давящей казалась атмосфера этого места. Наверное, если бы кто-нибудь сейчас дотронулся до её плеча, Камилла бы просто потеряла от страха сознание, а то и мгновенно поседела. От холодного света становилось ещё более зябко, из-за чего она часто ёжилась и потирала руки.

Послышалось журчание реки, совсем тихое, пришлось застыть и для верности задержать дыхание, чтобы убедиться в его реальности. Камилла решила попытаться найти его источник. Само наличие реки её не удивляло, откуда-то ведь должна была браться в замке вода. Магический водопровод или нет, а источник воды всё равно должен быть реальным. Непонятно, правда, зачем к нему идти, но сейчас казалось, что всё лучше, чем тишина. Хотелось побежать, но тогда был высок риск ошибиться с направлением, поэтому приходилось идти осторожно и постоянно прислушиваться.

Путь привёл в пещеру. Камилла взвизгнула, когда за шиворот ей попала ледяная капля, покатившаяся по спине и заставившая скривиться. Слегка шаркая ногами, она шла вперёд, осматриваясь. Сталактиты и сталагмиты – всё время забывалось, что из них чем являлось – встречались довольно часто, то тут то там капала вода, а пол был довольно скользким; и всё тот же холодный и тусклый свет, который придавал пещере некую таинственность и, может, даже сказочность, хотя для последней тут явно не хватало каких-нибудь светящихся летающих созданий и тихой музыки.

Потом снова пришлось застыть и присмотреться. На берегу реки сидела особа в нарядном платье, совершенно неуместном в этом месте, её тёмные сильно вьющиеся волосы были украшены пышным фиолетовым цветком с сине-голубыми перьями. Узнать особу труда не составило – Камилла часто обращала внимание на её портрет, когда направлялась в библиотеку, вопрос был в другом: откуда она тут?

– Боргхилль? – спросила Ками, подойдя поближе.

Та обернулась. Странно было то, что она казалась совершенно живой. Не светилась, не просвечивала, не проявляла ещё каких-то признаков, свойственных тем, кто появлялись в этом мире, будучи мёртвыми.

– Кто вы? – в ответ поинтересовалась она, посмотрев с удивлением и некоторым недоверием. В словах слышался слабый южный акцент, что было неудивительно, если учитывать внешность.

– Я, эм… – Камилла замялась и почесала затылок. – Меня зовут Камилла, я – одна из следующих жертв. А твоё имя я видела на портрете в замке, – решила заранее уточнить она.

Боргхилль печально улыбнулась и покачала головой. Кивнув, она жестом предложила присесть рядом с ней. Отказывать Ками не стала.

– Вот как… Значит, мы всё же не справились? Впрочем, чего ещё ожидать, мы ведь были девятыми. Даже карты сказали, что ничего не выйдет, разве что что-то узнать.

– Карты? Ты умеешь гадать? – Камилла слегка подалась вперёд.

– Умею, – с гордостью ответила Боргхилль. – По одному гаданию у меня даже получилось написать стишок. Хотя, признаться честно, поэт из меня…

Щёлкнув пальцами несколько раз, Камилла попыталась восстановить в памяти строки из найденной в часах записки, после чего пересказала их и спросила, не это ли собеседница имела в виду. Боргхилль сначала удивилась, а потом подтвердила, что именно об этом предсказании шла речь. Но даже она не знала, что именно оно должно значить и когда сбыться, если вообще сбудется, а в часы было спрятано потому, что использованная раскладка называлась «проклятый часовщик», а у странных часов как раз недавно дощечка из углубления отвалилась. Про часы тоже ничего толком не удавалось сказать, потому что в её время они также работали, но не шли, а стрелки показывали час.

После Камилла поинтересовалась, что именно Боргхилль делала у реки. Ответ оказался на удивление простой: ей нравилось тут сидеть. Путь она хорошо помнила, так что часто приходила сюда, но в целом по подвалу не бродила – тоже в своё время была напугана комнатой со скелетами, но тогда их было девять.

– Вот ты сказала, что что-то вам удастся узнать. А вот что ты сама сейчас знаешь о проклятье?

– Хм… – Боргхилль запустила пальцы в волосы и посмотрела наверх. – Вообще-то, почти ничего. Вряд ли больше, чем ты, я ведь не так давно в замке. Там, в своём времени. Ты, наверное, встретила моё воспоминание.

– Воспоминание?

– Да. Я тоже встречала какую-то прошлую жертву, только не вспомню, где. Мне потом объяснили, что иногда замок фиксирует в некоторых местах образы тех, кто там находились. В какой-то определённый момент, с памятью, знаниями и прочим, что этому моменту соответствовало. Иногда он это… – она замялась, не зная, какое лучше подобрать слово. – В общем, показывает эти образы. Эти примерно также как у нас в памяти какие-то картины из жизни всплывают. Но воспоминания прикованы к одному месту. Поэтому, думаю, я, которую ты встретила, не может покинуть подвал, как и пойти иным путём, не как обычно. А ещё могу исчезнуть или появится в любой момент.

Камилла запустила пятерню в чёлку, отодвинула ту назад, и вздохнула. Понять то она поняла, что говорили, но воспринять это было сложно. Появлялось слишком много вопросов из разряда «как?», «почему?», «зачем?» и так далее. Сейчас было ясно только одно: она говорила с Боргхилль, которая когда-то жила и условно, по собственным воспоминаниям, сейчас также живая. И многого от неё не узнать.

– Я сделаю вид, что всё ясно, – в итоге ответила Ками, покосившись в сторону.

Боргхилль рассмеялась. Смех её был громкий и очень заразительный, такой свойственен многим южанам. Такая живая, такая яркая. Рядом с этой девушкой Камилла чувствовала себя какой-то обесцвеченной, словно это она уже давно мертва, она – лишь воспоминание, показанное замком. Отчего-то стало ясно, почему комната Боргхилль выглядела так, словно её хозяйка недавно ушла. Её поколение так и не смогло поверить в то, что такой яркий человек вдруг умер.

– В своё время я сделала точно так же. Но вот скажи, вы как считаете: когда появляется ведьма? – спросила она, неожиданно посерьёзнев.

– Ну… Мы этого не знаем. Считается, что она ждёт какого-то события.

– Понятно. Значит, это заблуждение пошло дальше, – печально заметила Боргхилль. – Но, может, это и к лучшему. Но тебе я всё равно расскажу то, что узнала. Надеюсь, это поможет…

Камилла выжидающе смотрела на собеседницу, которая, верно, собиралась с мыслями. В чём же они заблуждались?

– Понимаешь, ведьма, конечно, действует не сразу, но вот следит за происходящим довольно давно. Её дух заперт, а потому она вынуждена использовать одного из жителей в качестве своих глаз. Я не знаю, вселяется она или ещё что, но наблюдает за вами она уже сейчас. Она знает обо всём, что вам самим удалось выяснить. Скорее всего, она использует одного из хранителей – пол ей неважен, но их легче всего использовать. Так что, пожалуйста, будь осторожна с теми, кто тебя окружает.

Услышанное обрушилось на голову, словно ушат ледяной воды. Среди них. Ведьма среди них и уже давно. Она всё знает, за всем следит. Не исключено даже, что специально запутывает. Опасность действительно ближе, чем все считают, но ведь об этом и правда не расскажешь. А вдруг ведьма решит поскорее избавиться от жертвы, пока та не узнала ещё чего-то лишнего? Она ведь определённо не глупа, если до сих пор не была раскрыта, водила за нос несколько поколений.

Камилла плохо помнила, как Боргхилль довела её до лестницы, как объяснила путь до жилой части замка. Она действовала словно в полусне, снова и снова думая о том, что среди них есть… предатель? Слишком громкое слово, ведь тот, кто был глазами ведьмы, вряд ли делал это по своей воле, да и сомнительно, что знал, как избавиться от воздействия. Его ведь вообще, быть может, можно не распознать, принимая за действие осколка. Но всё равно становилось ужасно неуютно, страшно и немного противно.

Сильнее всего был страх. Вот только не сразу удалось понять, что для естественного он слишком сильный, а потом понимать стало поздно. Камилла оказалась окружена крысами. Их было много, казалось, что это пол стал крысами, писк множества созданий превратился в ужасный шум, маленькие блестящие глазки были направлены на Камиллу. Они подходили всё ближе и ближе, сжимая кольцо. Что-то противное почувствовалось на трясущихся от страха руках. Липкое, склизкое. Оно двигалось всё выше и выше, оно чувствовалось и на ногах, заползало под рубашку. Омерзительно. Настолько, что к горлу подступила тошнота.

Подняв руки, Камилла покосилась на них и истерично взвизгнула. Они были облеплены слизняками, которые медленно поднимались всё выше и выше. Борясь с оцепенением и отвращением, Ками попыталась стряхнуть их с себя, но с потолка на неё падали новые слизняки, в то время как старые облепили ноги. Всё это сопровождалось писком и щёлканьем зубов, которые становились всё ближе. От ощущения беспомощности выступили слёзы.

Когда первые зверьки добрались до ботинок, крысы вдруг начали разбегаться, словно уступали кому-то дорогу. Несложно догадаться, кому именно. Он шёл прогулочным шагом, руки сунув в карманы и противно улыбаясь (странно, что даже в темноте это выражение лица было прекрасно различимо). Остановившись перед Камиллой, Эгиль за подбородок поднял её лицо, заставив посмотреть ему в глаза.

– Тебе ведь говорили не шляться ночами? Говорили. Ты послушалась? Конечно, нет. Неужели недавней глупости было мало, своевольное дитя? – он говорил тихо, но голос был настолько холодным, что стало ещё более жутко. Зато начали постепенно пропадать крысы и слизняки. – У тебя не так много времени, чтобы поумнеть, а ты намеренно его сокращаешь. Нехороший, очень нехороший ребёнок.

Камилла внимательно следила за слегка прищуренными чёрными глазами. Ей всё ещё было страшно, но страх больше не парализовал. Отпихнув руку Эгиля, она проскочила мимо него и понеслась в свою комнату, чтобы там спрятаться под одеяло и попытаться дождаться утра. Подвалы, кольца, слова про ведьму, – всё это сейчас не волновало, не вспоминалось, лишь бы оказаться подальше от хранителя и его способностей.

Как ни странно, уснуть удалось. К счастью, ничего не снилось, но пробуждение вышло тяжёлым. Голова гудела, а руки оказались все исцарапаны ногтями (видимо, из-за попыток избавиться от несуществующих слизняков). Придав себе более адекватный внешний вид, а заодно забрав вещи их ванной, Камилла отправилась на завтрак. По пути она раздумывала над словами Боргхилль.

Кто-то из обитателей замка – приспешник ведьмы. Кто-то из хранителей. Подозревать можно было кого угодно, ведь даже самое милое поведение возможно принять за маскировку. Умелую маскировку, которая как бы не должна вызывать никаких сомнений. Взять, например, Гленду. Слишком милое дитя, чтобы быть используемой ведьмой. С другой же стороны, она младшая, легче всего поддавалась контролю. Но тогда попадала под подозрения Мейнир, которая была больше похожа на тень и своей воли, возможно, не имела вовсе. Рассуждая, в каждом можно разглядеть причину, по которой именно он – дополнительная пробоина в их лодке, на которую, правда, не обращают внимания, занимаясь другой, более крупной и явной. А лодка всё равно шла ко дну.

Однако всё равно самым подозрительным выходил Эгиль. Мрачный, относительно необщительный, без видимой связи между поведением и осколком (по логике ведь должен трястись сильнее Элеоноры!), да ещё и так вовремя встречаемый в коридоре. Почему он бродил именно этой ночью? Как нашёл её? Для ведьмы, конечно, было бы странно настолько подозрительно себя вести, но Эгиля в любом случае не получалось воспринимать без опасения.

Во время завтрака атмосфера была менее напряжённой, чем за ужином, но Камилла всё равно чувствовал себя неуютно. Эгиль делал вид, что не замечал её, а вот Эрланн явно хотел что-то сказать. И это что-то отнюдь не извинение за вчерашнюю излишнюю вспыльчивость, либо же что-то и вовсе нейтральное по своей теме.

– Чего тебе? – хмуро пробурчала она. Почему день не мог начаться с чего-нибудь радостного?

– Мне сказали, что ночью тебе вздумалось прогуляться, – строго начал он. Можно было подумать, что Эрл специально дожидался этого вопроса. Остальные на эти слова не отреагировали. Видимо, и так всё знали. – Мало было вчера по глупости всех на уши поставить? Дикра – живой, к счастью, пример того, что может случиться. Совсем свежий пример! Так нет, шило у кого-то так и зудит. У тебя хотя бы объяснение есть?

Конечно, можно было рассказать всё так, как случилось. Как кто-то куда-то шёл, как потом встретилась женщина, нашлась дверь… Но нет, этого совершенно не хотелось. Сколько можно её упрекать? Сколько можно поучать, как делать можно, а как нельзя? Раз сказали, два повторили – этого хватит, новые попытки ничего не изменят. Нет же, надо постоянно напоминать, намекая, что у кого-то недостаток ума.