Текст книги "Вопрос цены (СИ)"

Автор книги: La Piovra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Трахаться хотелось немилосердно. И похоже – Седрик окинул затуманенным взором своих сообщников, – не ему одному. Марк перехватил его взгляд и, подмигнув, призывно растянулся на широком диване. Седрик с Теренсом тут же повскакивали со своих мест.

Жёсткая иерархия наставничества ревнивее всего соблюдалась в постели. Во второй половине наставничества, с третьего-четвёртого года, наставники начинали «прикорм» и разнообразили «меню» своих питомцев приглашёнными хаслерами, с которыми те могли познать базовую грань бытия настоящего мужчины. Что же касается первых двух лет, с шестнадцати до восемнадцати, то тут наставники были единодушны и держали своих подопечных в жёсткой узде – единолично. Секс – ключ к управлению подростком, и хранить его лорды, как истинные хозяева, предпочитали в собственных руках. И если в других вопросах аргументированное оспаривание мнения наставника только поощрялось и лорды с готовностью отдавали первенство в диспутах своим воспитанникам, если тем удавалось его завоевать, то в постели наставник был для подопечных абсолютным табу – если хотел остаться для них непререкаемым авторитетом на всю жизнь, особенно в период с шестнадцати до двадцати одного, когда закладывался и затвердевал фундамент мужского характера воспитанников. Принцип «Кто хочет научиться управлять, тот должен научиться подчиняться» неукоснительно действовал и в постели.

И сейчас, глядя на призывно распластанного на диване Марка, Седрика вело не столько от «порошка», сколько от осознания того, что парень, формально равный ему, а реально – стоящий на пару ступенек выше, готов был отдаться ему. У Седрика подгибались ноги, тряслись руки и дрожало всё тело. Теренс срывал одежду с Марка, Седрик зудящими от нетерпения и возбуждения пальцами лихорадочно расстёгивал свой ремень, который из-за спешки никак не поддавался, а Марк, чтобы не терять времени даром, запустил руку под диван и, выудив оттуда серебристый баллончик, бросил его Седрику. Седрик, одобрительно хмыкнув – надо же, и это предусмотрел, – поймал баллончик на лету и ухмыльнулся: Теренс был на год старше, на голову выше и на треть шире в плечах, однако Марк предпочёл его. Эта приятная мелочь ещё больше подстегнула желание. Ремень наконец поддался, рука нетерпеливо дёрнула молнию на ширинке, брюки спали на пол, а следом за ними туда же отправились трусы. Вырвавшийся на свободу налитой член тут же взметнулся вверх и упёрся головкой в пупок, готовый его протаранить, если ему прямо сейчас не подвернётся более соблазнительная альтернатива. Седрик прихватил член двумя пальцами, поднёс к окаменевшему стволу баллончик и нажал распылитель до упора. Сам он ещё никогда не пользовался жидким, как и любым другим, презервативом – по той простой причине, что ещё никого не имел, – но имел возможность сотни раз наблюдать, как это делал его наставник. Жидкость была приятной температуры тела, член тут же покрылся тонким прозрачным защитным слоем. Седрик прошёлся по стволу пальцами вверх-вниз и остался очень доволен: чувствительность была на высоте – никакой разницы с «естественными условиями» – и даже усилилась: вещество при контакте с кожей едва ощутимо покалывало и стягивалось, отчего возбуждённая плоть дрожала в экстазе ещё до встречи с другой плотью. И в то же время скольжение, благодаря специально добавленной в состав смазке, было идеальным. Теренс, поняв, что в этот заход ему ничего не светит, склонился над Марком, перевернул его на живот и, грубо поставив на четвереньки, оккупировал его рот. Седрик тут же пристроился сзади.

Состояние было полуобморочное, ощущения зашкаливали – оно и понятно: если «порошок» зажигал даже безнадёжно угасших лордов, то что уж говорить о том, кто и без того «огонь и пламя». Каждая секунда была на счету, и Седрик, решительно толкнувшись вперёд, прикрыл глаза и всецело отдался стихии. Обнулилось Время, растворилось Пространство, а вместе с ними исчезли Седрик, Марк и весь мир. Остались только вечные Ритм и Движение, из которых когда-то всё и возникло и в такт с которыми пульсировала Вселенная, – и Хаос, который в первозданном нерушимом Порядке стремительно продвигался к развязке. Вся энергия Вселенной сосредоточилась сейчас в Седрике и использовала самоё себя для своего же уничтожения, чтобы мгновения спустя, после Большого Взрыва, возродиться вновь – уже новой Вселенной.

…Возродилась Вселенная, возникло Время, материализовалось Пространство. Не вернулся только Седрик – вместо него в этой юной новорождённой Вселенной появился такой же юный и переродившийся демиург, познавший в первозданном ритуале инициации всю историю сотворения мира. В голове было пусто и легко, как никогда до того: обнулилась его личность, стёрлась его личная история, Седрик опять был пустым и чистым белым листом, а значит – всемогущим: на нём теперь можно было заново написать и создать что угодно, ибо он-то и был Великим Писарем и Творцом.

Изменился не только он сам, но и его отношение к Марку – восхищение с завистью отошли на второй план, уступив место нежности и благодарности. Марк был его первым – первым мальчиком, – благодаря Марку, Седрик стал наконец мужчиной. Марк ему доверил – а значит, доверился, – и Седрик теперь невольно ощущал его своим подопечным и чувствовал за него ответственность. Рука Седрика осторожно коснулась слипшихся влажных смоляных прядей за ухом Марка, Марк потёрся виском о ласкавшую руку. Среди баронетов бытовало циничное мнение – которое Седрик в глубине души разделял, – что наставничество – это обмен юности на опыт по взаимовыгодному курсу. Сейчас же он был вынужден признать, что это – нечто большее, и лорды, которые и без того могли заполучить любого, от этих отношений в качестве бонуса получали не только доступ к юному телу.

Едва первая волна возбуждения схлынула, накатила вторая – ещё более мощная, хотя, казалось бы, куда уж больше. Тело, испытав великий опыт разрушения и творения, жаждало продолжения – сильнее, быстрее, неистовее. И, похоже, не только его. Мощный красивый ствол Теренса, от одного взгляда на который рот наполнялся слюной, а в паху нарастала ответная волна, тоже пробудился к жизни и стремительно наливался силой и соками. Теренс нетерпеливо поигрывал баллончиком в руке, и Седрик понял, что сейчас ему придётся решать дилемму: отдать Теренсу Марка или отдаться ему самому. О первом и речи быть не могло, как и о втором, впрочем, тоже – Седрик не готов был даже сейчас предать своего лорда и отдать этому задиристому америкашке то, что предназначалось только его наставнику.

– Дай баллончик. – Седрик требовательно протянул руку. Теренс дразняще подбросил презерватив на ладони и тут же зажал в кулаке.

– Обойдёшься, – ухмыльнулся он. – Он тебе не понадобится.

В воздухе, к свежему резкому запаху пота и пряному – секса, прибавились явственные нотки агрессии – оба молодых самца были настроены решительно и ни сдаваться, ни тем более уступать будущий трофей не собирались.

– Мальчики, не ссорьтесь, – хрипло рассмеявшись, Марк примирительно притянул обоих к себе. – Я хозяин, мне и угощать.

Но ни до хозяйской жертвы, ни до поединка гостей за право обладания ею не дошло.

– Это ещё что такое?! – Дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге возник лорд Коэн, трезвый как стёклышко. Баронеты рефлекторно повскакивали на ноги.

– Мой лорд… – предпринял слабую попытку объясниться Марк, с тоской наблюдая, как перед глазами проплывает недельный, если не больше, ужин, – слишком хорошо он знал своего наставника, чтобы предугадать ожидающее его наказание. – Это не то, что вы подумали. Мы всего лишь хотели…

– Месяц без ужина! – отрезал лорд Коэн и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

– Ф-ф-фак, – ругнулся Теренс, едва за лордом закрылась зверь. – Уверен, что наши к наказанию только присоединятся.

Седрик промолчал – он не был столь оптимистичен: уж кто-кто, а он так легко не отделается. Возбуждение как рукой сняло – вернее, его энергия тут же сменила вектор и сосредоточилась на более насущной проблеме. То, что они натворили, вполне тянуло на неопределённое, а оттого – ещё более страшное «серьёзный проступок», третий из которых, как предупреждал его лорд в самом начале, означал разрыв договора наставничества. По-настоящему он, правда, ещё ни разу не провинился перед своим наставником, но лиха беда начало. Но больше страха последствий своего поступка Седрика мучило чувство вины и стыда перед наставником – лорд ван дер Меер сделал для него более чем достаточно и был вправе ожидать от своего воспитанника безупречного во всех отношениях поведения. Больше всего Седрику хотелось, чтобы его наставник им гордился. А сегодня он наверняка сильно пожалеет, что взял его под своё покровительство. И Седрик уже сам в глубине души желал, чтобы лорд наказал его как можно серьёзнее, – это отчасти искупило бы его вину перед ним и примирило бы его с содеянным. Опасения и надежды оправдались.

– Месяц без секса! – сказал лорд ван дер Меер, едва Седрик переступил порог их покоев.

– Да, мой лорд, – пробормотал Седрик и, вспомнив наказание лорда Коэна для Марка, спросил: – И без ужина, я так понимаю, тоже?

– Не совсем – сегодня, учитывая крайнюю степень и характер вашего голода, я, в виде исключения, позволю вам выпить на ночь немного молока.

– Спасибо, мой лорд, вы очень добры. – Седрик наконец решился взглянуть в глаза своему наставнику и, к своему немалому удивлению, не увидел в них злости. Лицо лорда сохраняло привычное в таких ситуациях суровое выражение, но в глазах его играли смешливые блики. Похоже, лорд на него не сильно сердился. Подбодрённый открытием, Седрик спросил:

– Позволено мне будет узнать причину такой большой милости? – Вопрос Седрик задал на полном серьёзе, но, озвучив его, тут же подумал, что лорд наверняка воспримет его как сарказм, что только усугубит ситуацию, а значит, – и наказание.

– Мужчина должен бунтовать, а мальчик – шалить, – как ни в чём не бывало ответил лорд. Ни следа возмущения, ни тени недовольства. Простая констатация факта. Седрик в который раз поразился выдержке и самообладанию наставника. Интересно, он когда-нибудь сможет стать таким хотя бы в приближении?

– Это естественный порядок вещей, – продолжал лорд. – По-настоящему серьёзная расплата вас ожидала бы, если бы вы, из страха передо мной, отказались участвовать в этом безобразии.

Седрик неслышно перевёл дыхание – мог бы догадаться. Вконец осмелев, он задал вполне закономерный вопрос:

– За что же вы тогда меня наказали?

– Это не наказание. Это урок. Шалить и бунтовать можно и нужно. Но при этом нужно также быть готовым к тому, что за это придётся заплатить соответствующую цену. Любой выбор – это вопрос цены. Если вы усвоите, что всё имеет свою цену: и действие, и бездействие, – и платить по счетам придётся в любом случае, это избавит вас от иллюзии, что существуют «бесплатные» варианты, и позволит вам выбирать то, чего вы действительно хотите, а не то, что кажется «дешевле» и «безопаснее». Особенность – и ценность – осознанного выбора, баронет, в том, что о нём вы никогда не пожалеете, какими бы ни оказались его последствия.

– Другими словами, что бы я ни выбрал, я буду наказан?

– Это не мои слова, баронет, а ваши. То, что вы только что сказали, – это мировоззрение жертвы. Я же говорю о позиции хозяина. Жертва мыслит категориями наказания, хозяин – цены. Если вы не хотите быть жертвой, вам придётся смириться с тем, что никакого наказания не существует. Есть только ваш выбор и его стоимость.

– Я понял урок, мой лорд, – сказал Седрик и, на волне куража, осторожно, хоть и без особой надежды, спросил: – Так, может?..

– Я в этом уверен, – ответил лорд. – Но мой ответ – нет. Лишить вас заслуженной расплаты означало бы обесценить полученное вами удовольствие от шалости.

– Спасибо, мой лорд, – сказал Седрик, опускаясь на колени. – А сейчас вы позволите мне?..

– Разумеется. – Рука лорда нетерпеливо вонзилась в волосы Седрика, едва его руки прикоснулись к пряжке ремня лорда. – Я всегда держу своё слово.

Подавленная, не нашедшая естественного выхода энергия вновь вырвалась наружу, захлестнув его с головой, и Седрик самозабвенно принялся искупать свою вину, вернее, оплачивать свой выбор. Когда пять минут спустя он испил до капли свой скудный «ужин», лорд сказал:

– Спасибо, баронет. Я вами очень доволен.

– Так, может?.. – не докончив, Седрик выразительно облизнул губы: насчёт ужина надеяться, конечно, тщетно, но что касается первого наказания, то амнистия, судя по всему, более чем вероятна.

– Нет, баронет, – отрезал лорд, поднимаясь на ноги, и Седрик следом за ним встал тоже. – Я всегда держу своё слово. Даже в ущерб себе. С сегодняшнего дня и до истечения месяца секса у вас не будет.

– Да, мой лорд. – Неслышно вздохнув, Седрик направился к выходу – а он ещё удивлялся, зачем в их покоях две спальни.

– Вы куда, баронет? – донеслось ему вдогонку удивлённое. – Спать вы и дальше будете в одной постели со мной. Но задерживаться в ванной дольше необходимого вам запрещается. Равно как и держать руки под одеялом.

Седрик прикрыл глаза, пытаясь морально приготовиться к ожидающей его пытке – наркотик всё ещё действовал, не говоря уже о том, что лорд ван дер Меер сам по себе был для Седрика наркотиком.

– Наказание, – подытожил лорд, – должно соответствовать проступку, цена – удовольствию, а урок – ошибке.

В молчании они с лордом легли в постель. Седрик накрылся по грудь одеялом, вытянул поверх него руки и, отодвинувшись, насколько это было возможно, от лорда и повернувшись к нему спиной, прикусил уголок подушки.

За весь последующий месяц наставник к нему так ни разу и не притронулся – лорд ван дер Меер всегда держал своё слово. Даже в ущерб себе.

– А теперь, – сказал лорд наутро, – когда вы уже более-менее успокоились и в состоянии соображать другой головой, я постараюсь донести до вас главную мысль своей вчерашней лекции. Знаете, почему это снадобье запрещено?

– Из экономических соображений, – ухмыльнулся Седрик, вспомнив слова Марка. – Если все станут трахаться целыми днями, кто будет работать?

– Вы даже не представляете себе, баронет, насколько вы правы. – Лорд был на удивление серьёзен. – Если принимать это снадобье на регулярной основе, работать в конечном итоге будет только одна голова.

– По лорду Коэну этого не заметно.

– Вам – возможно. У лорда Коэна, не побоюсь этого слова, гениальный ум. Был. А стал выдающийся. Вам же, как, впрочем, и мне, до гениальности далеко. Ум у нас с вами, к сожалению, изначально всего лишь выдающийся. А это тот минимальный уровень, который позволяет завоевать и удержать статус лорда-по-заслугам, – падать нам с вами, кроме как на дно посредственности, некуда. Поэтому нам придётся выбирать, которую из голов снабжать ресурсами. Я со своим выбором уже давно определился. Вы тоже вольны решать, которая вам важнее, – но только когда сами станете лордом. Пока же вы мой воспитанник, этот выбор за вас сделаю я.

***

Лорды после завтрака, несмотря на субботний день, отбыли в Корпорацию, и баронеты оказались предоставлены самим себе. Марк собирался посвятить этот день походу по магазинам – «Надо же как-то снять стресс после вчерашнего» – и предложил Седрику составить ему компанию. Седрик с удовольствием согласился – ему тоже развеяться бы не помешало, да и Гамбург посмотреть хотелось – с момента его последнего посещения здесь наверняка многое изменилось: «столица мира» с лихвой оправдывала свой гордый титул и развивалась нон-стоп – во всех направлениях. Теренс с ними не пошёл – наложенная на него его наставником «епитимья», помимо классического лишения ужина, включала также месячный запрет на развлечения, к которым относился и шопинг. По всему выходило, что легче всех отделался зачинщик. Это только усилило восхищение Седрика Марком – такому всё как с гуся вода и само в руки даётся.

Они уже целый час гуляли по центру. Марк болтал без умолку, комментируя все местные достопримечательности – главным образом из сферы моды и тусовок, – мимо которых они проходили. Седрик не столько его слушал, сколько глазел по сторонам, – его переполняла эйфория.

Гамбург, столица и сердце мира. Здесь крутились главные деньги мира, здесь же решались его судьбы. Город, обязанный своим процветанием Корпорации, а значит, лордам и будущим лордам – их воспитанникам.

Корпорация была сверхгосударством. Во всех смыслах. Она не только имела в своём распоряжении средства, равные, а то и превышающие бюджет большинства стран мира, и стояла за правительствами и экономической элитой самых развитых из них. Корпорация была вне и выше государства. Как такового. Благодаря Корпорации, понятие «ганза» приобрело совсем иное, новое значение, а вольный ганзейский город Гамбург – особый статус.

Штаб-квартира Корпорации занимала несколько кварталов и была, по сути, городом внутри города. Бульвар Лорда Кейма был витриной этого города. Протянувшаяся на пять километров широченная пешеходная улица, каждый сантиметр которой был занят эксклюзивными бутиками, фешенебельными ресторанами, дипломатическими представительствами и закрытыми элитными клубами, начиналась от здания штаб-квартиры Корпорации, которая занимала на ней первые сто номеров. «Бульвар Лорда Кейма, 1-100» стал таким же именем нарицательным и синонимом могущества и власти, как некогда «Даунинг, 10» и «Пенсильвания-авеню, 1600».

Название обязывало, и бульвар соответствовал ему сполна – процветал не только в переносном смысле: главная улица мира утопала в зелени и походила на бескрайний цветущий сад – в последние годы в Корпорации появилась и стремительно распространялась ещё одна инициатива, имевшая все шансы стать традицией. «Много леса не бывает, – рассудили молодые лорды. – Необязательно дожидаться смерти наставника, чтобы сделать благое дело». И принялись в честь своих лордов ещё при жизни последних озеленять планету, сажая деревья везде, насколько хватало выдумки и фантазии: в собственных дворах, на обочинах дорог, пустырях и в оврагах. «Древом жизни» служил по традиции дуб. Что же касается «деревьев славы», то тут все виды были хороши, и бульвар Лорда Кейма изобиловал каштанами, липами, платанами, клёнами. Здесь каждая пядь земли между тротуаром и проезжей частью давным-давно была оккупирована зеленью, и молодое поколение находчивых лордов уже активно осваивало крыши выходивших на бульвар домов, на которых разбивали висячие сады. Лордессы пошли ещё дальше – превратили середину дороги в клумбу, протянувшуюся вдоль всего бульвара, на которой каждую весну лично высаживали цветы во имя процветания своих наставниц, и ни один балкон не обходился у них без цветочных горшков и кадок с декоративными растениями.

– Зайдём в «Бьёрн Хёдегард»? – попросил Марка Седрик – тётя Амели всегда с таким восторгом и придыханием говорила о своём легендарном бутике-флагмане на не менее легендарном бульваре, что Седрик, будучи в целом равнодушным к моде, в каждый свой приезд в Гамбург, наравне с «паломничеством» к штаб-квартире Корпорации и последующим променадом по бульвару Лорда Кейма, непременно заходил полюбоваться на это чудо архитектурного – и не только – дизайна.

– «Бьёрн Хёдегард», – фыркнул Марк, – при всём моём уважении к мадам де Сен-Венан, для тех, у кого на тряпки бабки есть, а на вкус не хватило. Предпочитаю сам создавать свой стиль, а не прикрывать его отсутствие «вечной классикой».

Пристыженный Седрик ничего не ответил – сам он в моде, будучи к ней равнодушным, не разбирался, а лорд ван дер Меер бравировал своим показным пренебрежением к ней, так что собственного мнения у Седрика на этот счёт не было и в вопросах моды он целиком полагался на авторитет тётки.

– Я тебе кое-что покруче покажу, – смягчился Марк. – Есть тут неподалёку один подвальчик. Владельцы – молодые парни, почти наши с тобой ровесники. Делают улётный «цифровой панк». Сами создают, сами шьют, сами продают. И всё это, заметь, без вспомоществований от Корпорации, лордов и прочих наставников. Молодцы ребята! – В голосе Марка сквозили такие неприкрытые гордость и восхищение, будто он сам был одним из них.

Магазинчик действительно напоминал подвал – по сравнению с роскошными лофтоподобными соседями. Помещение, в котором расположились «панки», было небольшим, метров пятьдесят общей площади, но с очень высокими потолками – как и все здания на бульваре, – что позволяло разбить его на два яруса: на верхнем, в открытой галерее, находилась дизайнерская студия-ателье, а внизу – шоу-рум.

Марка в «подвале» знали – едва они переступили порог, с «галёрки» ему приветливо кивнул, не отрываясь от компьютера, один из, надо понимать, дизайнеров, после чего уткнулся обратно в монитор. Да, это заведение явно отличалось от своих собратьев: никаких тебе «господ», приторных слащавых улыбок и прочих «чем-могу-помощников». Беглого взгляда на ассортимент хватило, чтобы понять: здесь могли бы одеваться роботы, будь у них такая потребность – и средства: цены, несмотря на заявленный панк и «инди-дизайн», здесь ничем не уступали лучшим тётушкиным творениям. Впрочем, а что им ещё остаётся, учитывая стоимость аренды здесь, а также особенность клиентского контингента: сделай они цену на порядок ниже, и на эти образчики «независимого искусства» никто из «золотых баронетов» даже не взглянет. И в первую очередь сам Марк.

Марк тем временем с видом многоопытного байера пробежался вдоль манекенов с последними поступлениями и, не утруждая себя примеркой – «Не подойдёт – назад отправлю», – деловито, с видом человека, который знает, что ему нужно, отобрал полдюжины вешалок с экстравагантными костюмами. «Интересно, куда он собирается такое носить?» – думал Седрик, с неприкрытым интересом разглядывая инопланетные балахоны из каких-то явно космических тканей ядовитых расцветок. «И пару вон тех „хамелеонов“ с полным набором программ для принтов, расцветок и спецэффектов», – указал Марк продавцу на переливающиеся разноцветными изображениями футболки с встроенными светоузорами – последнее изобретение гения цифрового дизайна. «Улётная вещь, – пояснил он на недоуменный взгляд Седрика. – Главный тренд сезона. В клубе незаменимы – легко программируются, преломляют свет в такт музыке или просто меняют цвет в тон остальным надетым на тебя шмоткам. Ну и просто неограниченный простор для индивидуального дизайна». Седрик хмыкнул: Марк явно не разделял общего мнения, что в гардеробе лорда – и баронета – блестеть должна только обувь.

– Зачем тогда тебе две? Если они такие универсальные?

– А вторая тебе, – улыбнулся Марк. – Подарок.

Первым порывом Седрика было отказаться – даже в самом страшном кошмаре он не мог представить себя в «шмотках роботов», – но одного взгляда на радостно возбуждённого Марка хватило, чтобы изменить своё намерение, – похоже, тот искренне хотел сделать ему приятное.

– Спасибо, – улыбнулся Седрик в ответ – ему тоже было приятно.

Спустившийся с галёрки «панк», одежда которого демонстрировала лучшие образчики «креатива» своего хозяина, ловко упаковал покупки в фирменные пакеты – такое же творение «цифрового панка» с переливающимся фирменным логотипом – и прошёл к кассе.

– Как предпочитаете платить, господа? – в устах подобного типа подобное обращение звучало в высшей степени забавно.

– We pay with love tonight, – промурлыкал в тон вопросу Марк и, подхватив пакеты, направился к выходу. Седрик оторопело смотрел ему вслед. За Марком никто не кинулся, никто даже с места не сдвинулся. Седрик перевёл растерянный взгляд на продавца.

– Всё в порядке, – выдавил тот из себя фирменную улыбку. – Желаю вам и баронету Коэну приятного дня!

Седрик, сгорая от стыда, повернул к выходу, задействуя всю силу воли, чтобы выйти спокойно и с достоинством, а не броситься бежать сломя голову.

– Совсем рехнулся, что ли?

– Подумаешь, – фыркнул Марк. – Спишут на рекламную акцию.

– Ты же сейчас вынес товара штук на десять, не меньше.

Марк пожал плечами.

– Дорогая, значит, вышла акция.

– А если твоему лорду нажалуются?

– Не нажалуются. Они что, враги себе? Они же только нами и кормятся.

Это была правда: у тех, кому не повезло обзавестись наставником, все деньги уходили на учёбу, и тряпки с цацками с бульвара Лорда Кейма они себе, конечно, позволить не могли.

– Вот именно, – сказал Седрик. – И если мы перестанем платить…

– Учитывая те суммы, которые я обычно у них оставляю, они ещё спасибо сказать забыли – за визит.

– Слушай, – сказал Седрик, решительно разворачиваясь. – Так нельзя. Я сам заплачу.

Марк цепко перехватил его за плечо.

– Да уймись ты, – процедил он сквозь зубы. – Я уже не раз так у них «покупал» – хозяева в курсе и не возражают.

Седрик не сдвинулся с места и смотрел на него выжидающе, требуя объяснений.

– Ладно, открою секрет, – нехотя сказал Марк и понизил голос. – Всё намного прозаичнее – платит отец.

– Как… отец?!

– А так. После того как я опять оказался на коне, да ещё таком козырном, он прям шёлковый стал. Я теперь на вес золота в семье, так что папаша отстёгивает, кому и сколько скажу, и не пикает – лишь бы я был доволен.

– Да при чём здесь это?

Услышанное не укладывалось в голове: с момента заключения договора наставничества воспитанник полностью переходил на содержание к своему наставнику. Баронет-по-заслугам, как и лорд-по-заслугам, должен жить по заслугам. А величину заслуг баронета и, соответственно, размер их вознаграждения определяли Корпорация и наставник. Любые другие источники финансирования строжайше воспрещались.

– Я исчерпал свой лимит, – сказал Марк.

Седрик присвистнул. Воспитанники лордов жили, питались и отдыхали вместе с наставниками – и за их счёт, – образование и гардероб оплачивала Корпорация, а вдобавок к этому лорды выделяли своим подопечным определённую сумму на «карманные расходы». Учитывая то, что воспитанник – визитная карточка своего наставника, лорды на «булавки» обычно не скупились, и «стипендию» ещё придумать надо было, на что потратить. Многие баронеты откладывали до трети своих карманных денег, что позволяло им к концу наставничества скопить солидный стартовый капитал для начала самостоятельной жизни. Конечно, даже Второй лорд за всю жизнь не заработает того, что семья Марка нажила за полтысячелетия, но чтобы превысить лимит… Тем более такой, какой мог позволить себе – и своему воспитаннику – старший советник Второго лорда… Да, для этого нужен талант, и немалый. У Марка он, похоже, имелся.

– Ты бы хоть держал язык за зубами, что ли, – только и смог сказать Седрик.

– А то что?

– Да мало ли что. Ты же роешь яму своему лорду, а значит, и себе. Ведь рано или поздно это вылезет наружу – у них с этим строго.

– Не вылезет. Уж лорд постарается – он ведь отвечает за меня. Его, если что, тоже по головке не погладят, а может, – Марк хохотнул, – даже в рот не возьмут.

– Слушай, я одного не пойму – зачем тебе это? У тебя же такие возможности. Не жизнь – мечта. Тебе бы жить и радоваться, а ты постоянно нарываешься. Да я бы на твоём месте…

– Да? – Марк странно переменился в лице, так что Седрику даже не по себе стало. – Зайдём, присядем? – кивнул он в сторону кафе на противоположной стороне улицы. Седрик не возражал – передышка после случившегося ему не помешала бы.

Был полдень субботы. В Лондоне в такое время, да ещё на главных торговых улицах, даже в самой захудалой забегаловке яблоку негде упасть, а в кафе, куда Седрика пригласил Марк, из дюжины столиков половина была свободна. Впрочем, причина лежала на поверхности – цены здесь наверняка запредельные, в меню можно и не смотреть. Достаточно присутствия живых официантов. Впрочем, чему тут удивляться: кафе здесь, как и вся улица, тоже наверняка рассчитаны на уставших от шопинга воспитанников корпоративной элиты. Марк на правах завсегдатая выбрал, не глядя, в электронном меню у входа два капучино.

– Правда в том, – начал Марк, когда они заняли места за столиком, – что мой папаша нужен Корпорации не меньше, чем Корпорация – ему. А я, как джокер, нужен и тем и другим. Помнишь историю, «прецедент Леона Вальберга»? Мне можно всё.

– С Вторым, извини, этот фокус не прошёл.

– Уверен? – Марк насмешливо выгнул безупречную бровь и выбил из пачки сигарету. Рядом с ним тут же материализовался молоденький официант с зажигалкой и, едва Марк прикурил, исчез так же незаметно, как и появился. – Второй уже всё. – Рука Марка очертила в воздухе сигаретой красивую дугу. – Финита ля комедия. Не в последнюю очередь благодаря мне.

– Как – всё?! Ведь вроде же всё обошлось – для него, имею в виду.

– О-о-о. – Марк с наслаждением затянулся, его и без того впалые щёки ввалились, ещё больше подчеркнув высокие модельные скулы. – Я тоже так думал. Но не всё так просто. Это была тонкая игра. Совет его оправдал только для того, чтобы он мог уйти в отставку «в белом». Это всё ещё секретная информация, но подготовка к выборам нового Второго уже идёт полным ходом.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Как думаешь, кто первый в очереди на его место? – В голосе и выражении лица Марка было столько самодовольства, что Седрик лишь неверяще посмотрел на него: неужели?!..

– Правильно думаешь, – усмехнулся Марк, выпустив тонкую струйку дыма. – Лорд старший советник, сука, умный. Филигранно всё разыграл. Как по нотам. Это он тогда «посоветовал» Второму заглянуть в мальчишескую, он же раздул из этого скандал, сам же замял его, возместил моральный ущерб моему бывшему, спас мою «поруганную честь», а также отмыл запятнанную Вторым репутацию Корпорации. Оцени полёт мысли и изящество исполнения! Теперь он везде, куда ни плюнь, в белом – везде его риммингом и минетом встречают: для моего бывшего он благодетель, осчастлививший его должностью, ради которой тот бы ещё лет пять в Лондоне горбатился; для своего босса он верная правая рука, пытающаяся вытянуть его из того дерьма, в которое он его же стараниями и вляпался; в глазах моего папаши он спаситель семейной чести; а в Корпорации он – герой, искупивший грех её предводителя. И это далеко не предел – у него куча таких многоходовых комбинаций. И должников и спасённых, соответственно, тоже. Половина Совета у него на крючке. Я, не поверишь, его даже зауважал. Мне повезло, что он мой наставник, – вот уж у кого есть чему поучиться.

У Седрика голова пошла кругом – передохнул, называется.

– Это он тебе всё это рассказал?!

– Ну как же, дождёшься. Он, как и все, считает меня смазливой дурочкой. Насчёт смазливости спорить не стану. – Марк подмигнул официанту, расставлявшему на столике чашки с кофе, тот отвёл взгляд и поспешил убраться сам. – А вот что касается дурочки… – Марк посерьёзнел, и в голосе его прорезались жёсткие нотки. – Я не дурочка, и даже не дурачок. Я, может, в квантовой физике и не смыслю ни хрена, но я вырос в семье банкира в двенадцатом поколении. В интригах кое-что понимаю. Нутром чую. Не удивлюсь, если он всё это на пару с папашей и провернул. Я всё не мог взять в толк, чего это папенька так безропотно смирился с тем, как со мной – а значит, и с ним – обошлись. У него, как ни крути, связи в Корпорации такие, что, шевельни он мизинцем на левой ноге, даже Второму мало не показалось бы. И почему вдруг лорд старший советник к нам так зачастил. А потом я сложил два и два, и всё сошлось до цента. Как в банковском балансе.