Текст книги "Вопрос цены (СИ)"

Автор книги: La Piovra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Вы правильно понимаете, баронет. – Лорд был на удивление серьёзен. – Телесная импотенция начинается с импотенции духовной. Всё в мире стремится к гармонии: сегодня вы не встали вовремя, а завтра не встало у вашего наставника. Или вы встали не с той ноги, а у вашего наставника встало не на вас.

Седрик переминался с ноги на ногу, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть. Лорд же сохранял невозмутимую мину, хотя смешинки в уголках его прищуренных глаз уже превратились в весёлые лучики-морщинки. Седрик в который раз восхитился его самообладанием.

– Суть наставничества в том, – продолжал менторским тоном лорд, – чтобы младший партнёр стимулировал старшего физически, а старший младшего – интеллектуально и психически, создавая тем самым баланс жизненных энергий для обоих. И нарушать это равновесие я не намерен. Три несданных экзамена или прочих серьёзных прегрешения – и место моего подопечного свободно. Что для вас как для младшего сына…

– Я понял, мой лорд.

– Очень хорошо. Понятливость добавляет вам баллов, которые вы потом сможете обменять на разные поощрительные призы.

– Например, на внеплановый секс?

– Например. – Лорд наконец не выдержал и улыбнулся, и Седрик рассмеялся в ответ. Похоже, наставник им доволен.

– И поскольку я вами сегодня доволен, баронет, – сказал в унисон его мыслям лорд, – вы можете использовать свой бонус прямо сейчас.

– И прямо здесь? – Седрик бросил красноречивый взгляд на просторный и девственно чистый рабочий стол лорда.

– Отличная идея, баронет. Ещё пять баллов за находчивость.

***

В век космических скоростей на космических скоростях летали не только самолёты. Slow food, slow sex, slow life могли себе позволить немногие. Размеренность и неторопливость не только позволяли наслаждаться всеми оттенками вкуса. Они помогали проникать в суть вещей. Думать и мыслить было роскошью, а роскошь интеллектуальная порождала роскошь материальную. Неторопливость означала, что один медленный оборот твоей медленной жизни приносил больший результат, чем лихорадочное вращение на запредельных скоростях – твоих менее удачливых соплеменников. На смену старому богатству – потомственной аристократии и новому богатству – капиталистам-нуворишам пришло богатство вневременное – меритократы, лорды-по-заслугам. Работа в беличьем колесе была уделом плебса, лорды-по-заслугам предавались размышлению и творению.

Мода на старину среди новых высших слоёв общества – и тех, кто хотели таковыми казаться, – набирала всё большую популярность, начиная со старомодных неудобных костюмов с галстуками и заканчивая живыми слугами. В насквозь автоматизированном двадцать втором веке живая прислуга ценилась на вес золота и лучше любых эксклюзивных вещей подчёркивала статус хозяина – не много находилось желающих работать домашним роботом, и стоили они соответственно. Живые слуги были раритетом и антиквариатом, а хорошие живые слуги – предметом роскоши и престижа. Никогда ещё ручная, в буквальном смысле, работа не ценилась так дорого, как в эпоху полной и повсеместной автоматизации рутинных домашних обязанностей. Семья Седрика, хоть и не бедствовала, могла позволить себе только «визитную карточку» респектабельного французского дома – живого шеф-повара. Все остальные хозяйственные работы были полностью автоматизированы. Седрик как истый француз в душе был большим снобом и уже предвкушал роскошную жизнь в Четвуд-Парке: лорд ван дер Меер входил в сотню самых влиятельных, а значит, и богатых сотрудников Корпорации, и дом его наверняка кишел слугами.

Седрика ждало жестокое разочарование. В старинном английском поместье лорда не было даже дворецкого. Не говоря уже об остальной челяди.

Лорд ван дер Меер возглавлял в Корпорации подразделение, занимавшееся разработкой искусственных форм жизни, и писал докторскую диссертацию, посвящённую морально-этическим вопросам создания искусственного интеллекта. Все изобретения во вверенном ему направлении он предпочитал тестировать на себе, вернее, в собственном доме. Голландцы всегда славились своей демократичностью и подчёркнутым минимализмом в быту. Лорд ван дер Меер бравировал тем, что прекрасно обходится собственным детищем – интеллигентной системой «экотек», представлявшей собой идеальный синтез экологии и технологии. Энергией Четвуд-Парк обеспечивали солнечные батареи – а раз их мощности с лихвой хватает даже в туманном Альбионе, с жаром утверждал лорд, то в других странах их можно использовать и подавно; система климат-контроля использовала дождевую воду для увлажнения и освежения воздуха в помещениях; настенные панели из живых растений поглощали вредные вещества, умудрись таковые каким-либо чудом проникнуть на территорию этого заповедника оголтелой экологии. Видно, живая прислуга была неэкологична, потому что всё домашнее хозяйство лорда было отдано на откуп роботам. Роботы содержали в стерильной чистоте дом и в образцовом порядке – парк и обширные лужайки, холодильник закупал продукты. Лорд даже не следил за домашним бюджетом – выделял на содержание дома определённый лимит в банке, и пока техночелядь его не превышала, подписывал счета не глядя: «Холодильник – не экономка: растраты не допустит».

– Прислуга, – объяснял свою позицию лорд, – это зависимость, причём хозяев от слуг в гораздо большей степени, чем слуг от хозяев. То ли дело роботы!

В такие минуты лицо лорда неизменно озаряла гордость за своих «питомцев».

– Слуги должны служить, – подытожил он. – А не шпионить и сплетничать о хозяевах.

Насчёт того, что их холодильник за ними не следит, у Седрика были большие сомнения. Особенно после того, как он срезал наполовину свою обязательную дистанцию во время утренней пробежки, а холодильник, считав с чипа в кроссовках данные о сегодняшнем пробеге, выдал ему сообщение: «Потрачено недостаточно калорий. Доступ заблокирован». Пришлось лихорадочно наматывать недостающие круги вокруг дома, пока к завтраку не спустился лорд, и молить невидимых техногенных богов, чтобы подлая железяка не отправила ему копию сообщения: раз её хватило на подобное коварство, то с неё станется.

Но по второму пункту возразить было нечего. Пока однажды Седрик не заметил, как стиральная машина возмущённо перемигивается с роботом-уборщиком, сигнализируя о том, что в еженедельной загрузке на стирку не хватает трёх носков. Седрику стало перед «слугами» стыдно за безалаберность своего наставника: за лордом, который во всех остальных отношениях был безупречно собран и организован, водилась одна слабость – он постоянно терял носки. Носки, казалось, жили своей тайной бурной жизнью и были неуловимы – уследить за траекторией их перемещения по дому не мог даже вездесущий робот-камердинер. Это открытие наполняло Седрика гордостью за человеческую расу – что бы там эти учёные умники ни изобретали, а человек – слишком сложная и многогранная натура, чтобы его поступки мог понять и просчитать даже самый продвинутый искусственный интеллект. Но потеряшек всё же, блюдя репутацию хозяина дома в глазах его «слуг», Седрик тайно собирал и исправно относил в постирочную.

Пока однажды утром его не вызвал к себе лорд ван дер Меер.

– Баронет, носки – ваша работа?

Седрик отвёл глаза.

– Да, мой лорд.

– С прискорбием вынужден вам сообщить, что вы сорвали тест-драйв самой ожидаемой новинки года – уникального робота-искателя мужских носков, разработкой которого занято вверенное мне подразделение.

– Простите, мой лорд. Я…

– Вы хотели как лучше, понимаю. Но мне завтра сдавать отчёт. А посему вам сейчас придётся поднапрячься и вспомнить, какие, сколько и в каких местах вы находили носки, прежде чем отнести их в стирку.

Остаток дня Седрик провёл за «дачей показаний». На чтение времени не осталось, что закономерно привело к срыву «самого ожидаемого мероприятия» дня, вернее, ночи. Так Седрик на собственном опыте убедился, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

3.

Год пролетел как на крыльях, в точности соответствуя обещаниям лорда: никаких исключений, никаких поблажек, никаких отклонений от правил – недаром институт наставничества называют армией двадцать второго века: та же изощрённая муштра, призванная выковать из неоперившегося новобранца идеального солдата, беззаветно преданного душой и телом Корпорации. Корпорация требует от своих «офицеров» такого самоотречения, которое «цивильным» умом не понять. Нет ничего выше её идеалов, и им подчинена жизнь будущего лорда с первого дня наставничества. Подъём на рассвете – утренняя пробежка – серьёзное чтение днём – не менее серьёзное обсуждение прочитанного вечером – заслуженное (если заслужено) удовольствие ночью. И это только начальный, «подготовительный», этап! У Седрика ныло от боли тело, вскипал от напряжения мозг и слезились от рези глаза, – но Седрик был вне себя от счастья: он жил жизнью своей мечты.

Близились очередные каникулы, которые традиционно отводились под познавательные путешествия.

– Завтра мы отправляемся в гости, – сказал в конце мая лорд ван дер Меер. – К моему бывшему наставнику. У нас с ним традиция – своих новых подопечных я неизменно представляю ему.

– На утверждение?

– На зависть.

Седрик даже не скрывал своего потрясения: светские визиты, согласно программе, начинались только со второго года наставничества – считалось, что баронеты-первогодки ещё слишком невежественны и неотёсанны, чтобы с ними можно было появляться на людях, то есть среди «своих». И то, что лорд ван дер Меер решил показаться с ним в обществе, тем более у своего наставника, уже сейчас, Седрику очень польстило.

Лорд Эверс, наставник лорда ван дер Меера, был легендарной личностью – по крайней мере, такой вывод следовал из рассказов самого лорда ван дер Меера: объездил на службе Корпорации весь мир, поработал на ответственных должностях на пяти континентах, а на старости лет и на пике карьеры оставил пост Третьего лорда и вернулся к истокам. Отошёл от дел, продал свой амстердамский особняк, купил заброшенный хутор близ Алкмара, отстроил его и теперь всё время и силы посвящал своей новой страсти – традиционной сыроварне, в которой по старинным рецептам и технологиям делали знаменитый голландский сыр.

– Лорд Эверс – человек старой закалки, – сказал лорд ван дер Меер Седрику по пути к своему бывшему наставнику. – У него дом полон живой прислуги. Даже конюхи есть. В голосе лорда слышалась снисходительность молодости к причудам старости, но Седрик после этих слов преисполнился пиетета к их адресату ещё до встречи с ним.

На хутор прибыли под вечер.

Седрику казалось, что он попал в картинку из путеводителя по Нидерландам, – глазам его предстал весь стандартный набор голландских туристических клише: добротный двухэтажный фахверковый дом на берегу живописного, усаженного плакучими ивами канала, перед домом – пёстрая клумба с яркими разноцветными тюльпанами, на горизонте – десяток ветряных мельниц. В памяти Седрика тут же всплыл родной замок в Гранд-Шампани. Вот только дома время, казалось, застыло столетие назад вместе с коллекционным коньяком в бочках, а на хуторе лорда Эверса, несмотря на его пасторальность, кипела жизнь: сновали с вёдрами, полными молока, румяные пышногрудые молочницы в чистых нарядных передниках; перекрикивались сыровары, переносившие на старинных деревянных носилках сырные круги, такие огромные и увесистые, что для их транспортировки требовались как минимум два здоровяка; распевал в полный голос какую-то голландскую народную песню, явно старинную, приветливый старик-садовник, щедро орошавший цветочную плантацию водой из допотопного шланга, будто и не существовало на свете интеллигентной системы автополива, к созданию которой приложил руку хозяйский воспитанник. Не ферма, а музей под открытым небом.

О прибытии гостей тут же доложили хозяину. На крыльце появился лорд Эверс – в национальном костюме, разумеется: чёрные мешковатые штаны до колен, неброская рубаха с разрезом у горла, короткая чёрная куртка с пуговицами в два ряда, небольшая плоская кепка с лакированным козырьком. Лорд ван дер Меер представил своих наставника и воспитанника друг другу.

Глядя на лорда Эверса, Седрик подумал, что в его случае «старость лет» – всего лишь фигура речи, не имеющая ничего общего с действительностью: лорду Эверсу было семьдесят пять – по словам лорда ван дер Меера – и не больше пятидесяти – на вид. Даже если бы Седрик не знал, что это наставник его наставника, он бы понял это с первого взгляда: оба лорда были неправдоподобно похожи – манерами, повадками, выражением глаз. Даже во внешности у них было что-то неуловимо общее: оба высокие, худощавые, подтянутые, с умным и волевым выражением лиц и ехидным прищуром глаз. Эти двое, которых разделяли треть века и пропасть в стиле жизни и деятельности, жили в унисон. Человеку непосвящённому – даже Седрику – этого не понять. Встретившись после годичной разлуки, лорды говорили только о Корпорации. За свою жизнь лорд Эверс воспитал пятерых лордов. Лорд ван дер Меер был последним – и лучшим из них, как по секрету сообщил Седрику сам лорд Эверс, улучив момент, когда его бывший воспитанник отвлёкся на пару слов с кем-то из работников фермы и не мог его слышать.

– Когда доживёте до моих лет, мальчики, – отвечал молодой старый лорд на вопрос своего воспитанника о том, как его занесло в такую глушь, и аналогичное недоумение в глазах Седрика, – поймёте, что клад зарыт у вас дома под диваном. Вот только чтобы понять это, придётся объехать весь мир.

С приветственной small talk было покончено, и гостям тут же выделили по паре традиционных деревянных башмаков: «Самая здоровая и экологичная обувь!» – чему Седрик даже не удивился: яблочко от яблони… – и приставили слугу, рыжего парня со смышлёным веснушчатым лицом, на вид – ровесника Седрика, который проводил новоявленных хозяев в отведённые им покои.

***

В коридоре на втором этаже они разделились: лорд Эверс – видимо, соблюдая историческую достоверность, – выделил гостям отдельные спальни. Лорд ван дер Меер от услуг слуги отказался и, забрав у того чемодан со своими вещами, уверенным шагом постояльца-завсегдатая прошествовал в свою комнату. Седрик последовал за слугой – Хендриком, как представился тот, – и застыл на пороге отведённой ему комнаты, стилизация которой была выдержана в том же духе, что и остальная часть дома: камин в углу, кровать в нише, кломпы у входа. Оставалось только надеяться, что под подушкой его не ждёт ночная сорочка с ночным колпаком.

– Будут какие-нибудь пожелания, сэр? – вежливо осведомился Хендрик, водрузив чемодан Седрика на специальную подставку в предбаннике.

– Приготовь ванну, – сказал Седрик и, усилием воли усмирив готовый заурчать живот, добавил: – И принеси чаю.

Оставив в ванне набираться воду, Хендрик отправился на кухню и пять минут спустя вернулся с внушительным подносом, уставленным бело-синим чайным сервизом из делфтского фарфора на одну персону, вазочкой с горкой апельсинового печенья и большим плоским блюдом под белоснежной крахмальной салфеткой. Седрик сглотнул. Если аристократия и меритократия и были в чём-то едины, так это в отношении пищевой аскезы. Вечный голод был бичом подростков из благородных семей и воспитанников лордов-по-заслугам: и те и другие считали, что умеренность в еде – первая ступень к управлению: тот, кто не в состоянии обуздать собственный аппетит, не сможет управлять и другими. Предусмотренных этикетом двух завтраков, послеобеденного чая и более чем скромного ужина для молодых растущих организмов было явно недостаточно. И если юных джентльменов по рождению ещё тайком подкармливали сердобольные няньки и кухарки, то баронетам-по-заслугам ждать пощады было не от кого – пищевая аскеза считалась лучшим средством для воспитания в будущих лордах силы воли и самоконтроля, и в этом наставники и их слуги были единодушны.

Отставив поднос на комод, Хендрик прошёл в ванную комнату, перекрыл воду и, сыпанув в ванну пригоршню морской соли – наверняка голландской, – вернулся в спальню.

– Всё готово, сэр, – сказал он с поклоном. – Прошу вас.

Седрик с нетерпением вскочил на ноги. Слуга со знанием дела принялся его раздевать, ловко расстёгивая пуговицы и снимая запонки. Сняв всю одежду, он подал Седрику халат и проводил его в ванную комнату. Седрик занёс ногу над ванной и с опаской коснулся пяткой воды. Температура была идеальной. Седрик сбросил на руки стоявшего сзади Хендрика халат и с наслаждением погрузился до подбородка в воду. Слуга тут же проворно достал откуда-то широкую латунную перекладину и, положив её поперёк ванны, принёс и поставил на неё поднос.

– Я подумал, сэр, вам с дороги захочется перекусить, – сказал он, выкладывая перед Седриком шесть сэндвичей с ветчиной, шпиком и сыром. У Седрика потекли слюнки.

– Ты прелесть, – с чувством сказал он, вытирая руки услужливо поданным полотенцем.

– У меня была хорошая школа, сэр, – улыбнулся Хендрик, забирая полотенце и наливая в чашку дымящийся ароматный чай. – Мой предыдущий господин очень ценил перекус… вне регламента.

– Дай бог ему здоровья, – прочувствованно промычал Седрик, со смаком вгрызаясь в сэндвич.

– Дай бог, – эхом отозвался слуга. – Он был прекрасным господином.

– Тогда почему ты от него ушёл?

– Его женили, – неслышно вздохнул слуга. – Младший сын, этим всё сказано.

Седрик помрачнел, и Хендрик тут же спохватился.

– Простите, сэр, – сказал он, видимо, по-своему истолковав его гримасу. – Я позволил себе вольность. Я могу идти, сэр?

– Нет. Поболтай со мной. Одному мне будет скучно.

Дверь отворилась, и Седрик с Хендриком одновременно повернули головы к входу. В дверях стоял лорд ван дер Меер. По традиции, лорды-наставники имели право входить к своим воспитанникам без стука – считалось, что раз наставник несёт полную ответственность за своего подопечного, то у того не может быть от него секретов. В Четвуд-Парке лорд ван дер Меер, правда, ни разу не воспользовался этой привилегией. Здесь же, на хуторе лорда Эверса, видно, что-то такое витало в воздухе, благодаря чему старые обычаи сами вылезали из подсознания и естественно и незаметно вплетались в современную жизнь. Вот и Седрик, ни разу в жизни не пользовавшийся услугами слуги, воспринял их так естественно, словно штат отборной прислуги окружал его с колыбели. Разговор тут же стих, Хендрик, поклоном приветствовав лорда, отошёл в сторону, а Седрик дёрнулся, порываясь, как того требовал этикет, встать, но лорд лишь махнул рукой, и Седрик опустился обратно в воду.

Лорд направился к ванне. Седрик перехватил взгляд, которым наставник окинул пустое блюдо, и, мысленно чертыхнувшись, приготовился к выговору. Упоминать о том, что это была вовсе не его инициатива, не имело смысла – результатом был бы лишь ещё один нагоняй за попытку спихнуть вину на слугу. Хендрик – видимо, почуяв расплату за должностное преступление, – поспешил к выходу, но лорд, краем глаза заметив его, бросил на ходу, не оборачиваясь:

– Останься. Я всего на минуту.

Хендрик застыл у двери. Лорд присел на бортик ванны, и Седрик, улыбнувшись, коснулся губами его руки.

– Лорд Эверс устраивает ознакомительную экскурсию по усадьбе, – сказал лорд. – Хочет показать нам свою сыроварню.

Седрик скривился.

– Моё участие обязательно?

– Нет. Но я подумал, вы захотите присоединиться.

– Тогда, если можно…

– Можно, – перебил его лорд. Запустив руку в волосы Седрика, он приподнял его голову и, склонившись над ним, неспешно, со смаком, поцеловал в рот. По тому, как легко согласился лорд на его контрпредложение и даже поощрил его поцелуем, Седрик заключил, что тот только рад побыть наедине со своим наставником.

– Отдыхайте, баронет, – сказал лорд, отрываясь с большой неохотой. – Этой ночью вам понадобятся силы.

Ответом ему был благодарный и многообещающий взгляд из-под полуопущенных ресниц.

– И поскольку вы уже пообедали, – лорд бросил красноречивый взгляд на пустой поднос, – я предупрежу лорда Эверса, что за ужином вас не будет.

Щёки Седрика окатило горячим.

– Да, мой лорд, – сказал он, мимо воли задержав взгляд на последнем кусочке печенья. – Но… это, наверное, будет крайне невежливо с моей стороны, если я… в первый же день… не спущусь к столу.

– О, не волнуйтесь, баронет, – небрежно сказал лорд и, подхватив из вазочки оставшееся печенье, отправил его целиком в рот. – Пока у вас есть наставник, ваш позор несёт он.

– Простите, мой лорд, – еле слышно шепнул Седрик, низко опустив голову.

Лорд не счёл нужным отвечать. Поднявшись на ноги, он быстрым шагом направился к выходу, так что Хендрик едва успел распахнуть перед ним дверь. Лорд резко притормозил у порога.

– А что касается тебя, – сказал он, повернувшись к слуге. – Если это ещё раз повторится, – махнул он рукой в сторону подноса с пустой посудой, – высеку. Лично.

– Прошу прощения, лорд ван дер Меер. – Хендрик покорно склонил голову.

– Впрочем, – лорд окинул его цепким внимательным взглядом, – подозреваю, что для тебя это будет скорее наградой, чем наказанием.

– Из ваших рук, лорд ван дер Меер, всё награда, лорд ван дер Меер.

Лорд, подавив улыбку, потрепал его по щеке.

– И раз уж у моего воспитанника выдался свободный вечер, я буду признателен, если он потратит его с пользой. Намажь его к моему приходу маслом. Всего.

– Да, лорд ван дер Меер. Будут какие-нибудь пожелания насчёт масла?

– Нет. Я позволю себя удивить. У баронета будет достаточно времени, чтобы придумать, чем загладить свою провинность.

– Будет сделано, лорд ван дер Меер.

Лорд вышел, и Хендрик закрыл за ним дверь.

– Ваш наставник такой суровый, – заметил он, возвращаясь к Седрику. – Настоящий лорд.

– О да, – сказал тот, прикрыв от стыда глаза и откинув голову на бортик ванны. – Мне с ним невероятно повезло.

– Думаю, ему с вами повезло не меньше. Если не больше.

– Думаешь? – Седрик, скосив взгляд, пристально посмотрел ему в глаза.

– Уверен, сэр. – Хендрик отвёл взгляд и невпопад поклонился.

– Приготовь шампунь и полотенца, – сказал Седрик, прерывая повисшую неловкую паузу. – Я хочу помыть голову.

– Если позволите, сэр… Я мог бы помыть её вам.

– Правда? – В голосе Седрика было столько надежды, что Хендрик невольно улыбнулся и молча кивнул.

– Ты просто сокровище. Терпеть не могу эту процедуру – с волосами всегда столько хлопот.

– Для хлопот есть слуги, сэр, – с улыбкой сказал слуга, приставляя к изголовью ванны передвижную раковину с вместительным резервуаром для стока воды. – А волосы вам очень идут, – тихо добавил он, осторожно касаясь висков Седрика. Седрик, резко дёрнувшись, сел, так что вода в ванне заколыхалась и перелилась через край.

– Мне показалось или ты начал забываться?

– Я всего лишь собирался приступить к помывке, – растерялся Хендрик и тут же отстранился. – Простите, сэр.

Седрик покраснел, злясь на собственную глупость, и опустился обратно в воду.

– Пустяки. Я был несправедлив.

– Я не из тех слуг, сэр, которые считают, что хозяин может быть неправ. Больше я себе такого не позволю.

– Больше, чем дерзких слуг, я не выношу только слуг, которые хамят и дерзят вежливо. – Седрик с раздражением откинул голову на раковину. – Приступай.

– Слушаюсь, сэр. – Хендрик открыл кран и, добившись нужной температуры воды, начал помывку.

***

Дверь спальни отворилась, и Седрик с Хендриком одновременно повернули головы к входу. В дверях в синем халате поверх серой пижамы стоял лорд ван дер Меер.

– Мы почти закончили, лорд ван дер Меер, – засуетился Хендрик. – Осталось совсем чуть-чуть.

Зачерпнув в руку пригоршню масла, он принялся натирать левое предплечье Седрика.

– Проходите, мой лорд, – опомнился Седрик. – Присаживайтесь. Я ждал вас позже.

Лорд прошёл в комнату и остановился у массажного стола, на котором лежал Седрик. Сдёрнув белую простыню, покрывавшую Седрика ниже спины, он мазнул взглядом распаренное лоснящееся от масла тело без единого волоска и одобрительно похлопал ладонью по крепким округлым ягодицам. Седрик судорожно втянул воздух. Просунув средний палец между двух упругих полушарий, лорд неспешно протянул его между ягодиц, как карточку сквозь считывающее устройство, одновременно скользя остальными пальцами по ягодицам. Ладонь и пальцы скользили безупречно. Седрик застонал, подаваясь навстречу.

– Отличная работа, – сказал лорд Хендрику, убирая руку. – Поднимайтесь, баронет.

Седрик встал, и лорд заметил, что поднялся не только его подопечный. Слуга, не глядя на лорда с Седриком, взялся за край массажного стола и покатил его к выходу.

– Масло оставь, – бросил ему через плечо лорд, требовательно раскрыв ладонь. Хендрик тут же вложил в неё тёплую янтарную баночку и, выкатив в коридор стол, неслышно прикрыл дверь спальни.

Седрик распахнул халат лорда и, опустившись на колени, одним рывком сдёрнул с него штаны.

– Достаточно, баронет, – сказал минуту спустя лорд, отодвигаясь от Седрика. Седрик с неохотой выпустил изо рта член.

– Я хочу есть, мой лорд, – сипло пробормотал он, ловя губами пульсирующую плоть и слизывая молочную росинку, выступившую на потемневшей от прилитой крови мясистой головке. – Позвольте мне хотя бы выпить молока на ночь.

– Есть способы и получше, как утолить телесный голод, – хрипло ответил лорд, рывком поднимая его на ноги и бросая плашмя на кровать. Седрик зарылся лицом в подушку и широко раздвинул ноги. Краем затуманенного сознания он уловил шорох сбрасываемой на пол одежды. Горячие руки лорда нетерпеливо раздвинули ему ягодицы, и Седрик, почувствовав, как внутрь него, под аккомпанемент чутких умелых пальцев, вливается струйка тёплого масла, дугой выгнулся в пояснице. Лорд тут же убрал пальцы и, придвинувшись к Седрику вплотную, с силой сжал ягодицы, одновременно толкаясь вперёд. Твёрдый член вошёл безупречно, как тёплый нож в подтаявшее масло, в которое Седрик, казалось, превратился весь. Лорд, опустившись на локти, быстро задвигался. Седрик вжался в матрас, яростно двигаясь в такт, так что его собственный член, зажатый между животом и простынёй, зашёлся в экстазе от трения в столь восхитительной тесноте.

Лорд, последний раз толкнувшись, бессильно повалился ему на спину, придавив всем телом, и замер. Седрик, дёрнувшись под ним ещё пару раз, тоже застыл. Вечность спустя лорд откатился в сторону, и Седрик слабо пошевелился.

– Вы довольны, мой лорд? – спросил он, повернувшись к наставнику.

– Я в восторге, баронет, – ответил тот, впиваясь поцелуем в пересохший рот. – И чтобы не быть голословным… – Лорд с неохотой разорвал поцелуй и нажал кнопку звонка. На вызов тут же явился Хендрик.

– Мы проголодались, – сказал лорд. – Принеси нам чего-нибудь поесть.

– Что пожелаете, лорд ван дер Меер?

– Всего, что найдёшь в буфете. И побольше.

Хендрик поклонился и направился к выходу.

– И ещё, – бросил вдогонку лорд. – Если стащишь из погреба бутылку приличного вина, заслужишь мою особую благодарность.

– Например, порку розгами, – ухмыльнулся Седрик. – Лично.

Лорд рассмеялся.

– Ну что вы, баронет, – сказал он, обнимая и притягивая Седрика к себе. – Это особая честь, которой достойны только вы.

Хендрик, видимо, понял лорда буквально и выгреб буфет подчистую. Вкатив в спальню внушительный сервировочный столик, он эффектным движением фокусника сдёрнул покрывавшую его льняную салфетку. Фокус удался: голодным взглядам Седрика и лорда предстали блюда с жареным палтусом, копчёным угрём, малосольной лососиной и сочным филе селёдки. Натюрморт из даров моря дополняли копчёная колбаса, каперсы, пикули, корнишоны, домашний хлеб и сыры из собственной сыроварни. Седрик громко сглотнул. Хендрик, переложив, как заправский официант, через руку салфетку, достал с полки под столешницей два бокала и запотевшее ведёрко с бутылкой «Шато ля Ком де ля Брюйе». На этот раз кадык дёрнулся у лорда – вино было его ровесником. Откупорив бутылку, Хендрик разлил по бокалам вино.

– Спасибо, милый, – прочувствованно сказал лорд.

– Ещё что-нибудь, лорд ван дер Меер?

– Да, – сказал тот. – Сходи в мою комнату и принеси мой бумажник. Я оставил его в наружном отделении своего чемодана.

Слуга обернулся на раз.

– Прошу вас, лорд ван дер Меер, – сказал он, подавая лорду бумажник из тёмной потёртой кожи – явный антиквариат.

Лорд достал из него коллекционную золотую гинею и протянул Хендрику. Седрик мысленно присвистнул – он и не знал, что у лорда, с его-то продвинутостью и повёрнутостью на технике и технологиях, такое водится, – но открытие его порадовало. Slow money тоже были символом престижа. Банкноты, не говоря уже о монетах, давно канули в Лету, к своим предшественникам – меди, серебру, золоту и прочим ракушкам, но продолжали выпускаться большинством стран мира для поддержания исторического наследия. Практической ценности такие деньги не имели – кому охота носить в кармане ворох бумажек и россыпь железяк, – но расходились на ура среди туристов и коллекционеров и могли быть обменяны по фиксированному курсу на электронные деньги в любом банке.

– Спасибо, лорд ван дер Меер, – пересохшими губами поблагодарил Хендрик – чаевые, в пересчёте на обычные деньги, равнялись его недельному жалованью. – Вы очень щедры.

– Отнюдь, – улыбнулся лорд. – Я всего лишь хотел преподать урок своему воспитаннику, как следует благодарить за отличный сервис.

– Тогда приятного аппетита, господа.

Слуга откланялся, и Седрик с нетерпением схватился за нож и вилку.

– Можно руками, баронет, – сказал лорд, разрывая пополам копчёного угря и протягивая половину Седрику.

– Обычно я вас люблю, мой лорд, – пробормотал Седрик, вгрызаясь в нежную мякоть. – Но бывают моменты, когда я вас просто обожаю.

– Отличный малый этот Хендрик, вы не находите? – сказал Седрик, когда слуга, убрав следы их тайного пиршества, оставил их наедине.

– К чему вы клоните, баронет?

– Нам бы тоже в хозяйстве такой пригодился.

– Чтобы он тайком таскал для гостей – или, что ещё хуже, для вас – мои лучшие вина?

– Он всего лишь выполнял ва… наши распоряжения. Приставляя его к нам, лорд Эверс тем самым передал его под нашу юрисдикцию. И в этом смысле его не в чем упрекнуть, поскольку его долг – быть беззаветно преданным нам.

– Баронет, переманивать чужих слуг – плохой тон.

– А если он сам захочет уйти?

– Хороший слуга не бросит своего хозяина, а плохой нам не нужен. К тому же, уход от хозяев по собственной воле – это крест на репутации слуги.

– Так что вы предлагаете, мой лорд? – сдался Седрик.

– Получить его в подарок. От подарков не отказываются.

– Думаете, лорд Эверс согласится его подарить?

– Зависит от вас, баронет. Одно из самых важных качеств лорда-по-заслугам – умение получать что – и кого – угодно добровольно.

– Научите как?

– Этому нельзя научить. Но я могу создать условия, в которых это умение проявится в вас само.