Текст книги "Вопрос цены (СИ)"

Автор книги: La Piovra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Если хочешь, я сам займусь его реабилитацией, – предложил Второму лорду его старший советник, когда они вместе ехали в больницу за Марком. – У тебя и без того дел невпроворот. – На лице лорда отобразилось такое облегчение, что советник, не дожидаясь устного согласия, продолжил: – Я говорил с врачами. Ему сейчас нужно максимально отвлечься от случившегося. В идеале – создать обстановку, как можно меньше напоминающую о жизни до.

Второй лорд кивнул.

– И в качестве терапии они предлагают?.. – Второй лорд вопросительно посмотрел на советника.

– Я предлагаю, – с мягкой улыбкой поправил тот. – Отправить его куда-либо из Гамбурга мы не можем.

Второй кивок.

– Но у меня есть решение получше. Я уже договорился с Седриком – он готов на время переехать к вам – разумеется, если ты не против, – и побыть с Марком, пока он окончательно не придёт в себя. Они дружат…

Второй лорд хмыкнул.

– Даан, ты веришь в дружбу между мальчиками? Особенно в таком возрасте?

– И нам это только на руку, – отмахнулся старший советник. – Ничто так не прочищает и не ставит мозги на место, как хороший секс. Особенно в таком возрасте.

Второй лорд покивал.

– Тем самым мы убиваем двух зайцев, – продолжал советник. – Во-первых, Марк будет под ненавязчивым круглосуточным присмотром доверенного человека, который, однако, его не будет напрягать, как напрягал бы любой другой посторонний, – с тем, что такой надзор необходим, ты, надеюсь, согласен. А во-вторых, с другом он сможет гораздо быстрее прийти в себя и вернуться в норму. А секс довершит всё остальное.

– Пожалуй, ты прав.

– À propos секс… – старший советник многозначительно умолк. Второй лорд носил свой титул по заслугам – понял его с полуслова.

– Понимаю и не имею ничего против, – сказал он. – Я уже в том возрасте, когда корпоративно-интеллектуальные игры заводят на порядок сильнее постельных. Заодно это убирает единственный, – надеюсь, – камень преткновения в наших с тобой отношениях, – насмешливо докончил Второй лорд. Старший советник натужно улыбнулся, усилием воли убедив себя, что Второй имеет в виду «порошок» – а не кое-что посерьёзнее, – и отсалютовал невидимым бокалом.

– А чтобы окончательно отвлечь его от дурных мыслей, – сменил он скользкую тему, – надо заполнить под завязку не только его ночи, но и дни. Он уже определился со специализацией?

– Его специализацию определяет его происхождение, – сухо ответил Второй лорд, и старшего советника осенило.

– Правильно ли я понимаю, – медленно начал он, – что эта предопределённость и стала последней каплей и послужила спусковым крючком?

Второй лорд на миг прикрыл глаза, но тут же вернул себе привычное бесстрастие.

– У нас был разговор, – скупо сказал он. – Это часть сделки, между нами и его отцом. А банкир непременно желает видеть его в финансах.

Старший советник хмыкнул.

– Между нами, лордами… Какой из него финансист?

– Это нам только на руку, – ухмыльнулся Второй лорд. – Дополнительная гарантия, что без консультаций и согласования с нами он и шагу не ступит.

– Шагу, может, и не ступит. Но последнюю черту, как видишь, переступить в состоянии. Кстати, о последней черте. Где он раздобыл таблетки?

– Врач прописал. Антидепрессанты.

– Он сидел на таблетках?!

– Последние два месяца.

– Это было так необходимо?

– Мне – да. У меня, видишь ли, хватает забот и без того, чтобы нянчиться с избалованным неуправляемым психом.

– Разумеется.

– Запомни, Даан, на будущее, если надумаешь брать ещё кого-нибудь на воспитание: только девственник. Фантом дюжины высших лордов в постели похлеще дюжины Верховных лордов в Совете.

– Не его в том вина.

– Вина не его, но он будет виноват до тех пор, пока не перестанет вести себя как жертва. – Лицо Второго лорда, и без того бесстрастное, стало непроницаемым.

– Юлиус, – голос старшего советника сделался настойчивее. – Будем откровенны: человек, готовый умереть, способен на всё. Тебе нужны очередные сюрпризы? Следующий может и не совпасть с Седриковой пробежкой.

Второй лорд промолчал.

– Что он выбрал?

– Дизайн одежды, – глухо ответил Второй лорд.

– Ну и отлично. «Марк Мирабо» – отличный бренд.

– Перестань паясничать, Даан.

– А я, меж тем, серьёзен, как старший советник Второго лорда, – серьёзно проговорил старший советник Второго лорда. – Это лучший – и, похоже, единственный – выход. И для него, и для нас.

– А банкир? – глухо, не глядя на советника, спросил Второй лорд.

– А банкиру не повезло, – ухмыльнулся советник. – Договор подписан, а в договоре это не прописано.

Второй лорд лишь хмыкнул, но его советник занимал свою должность по заслугам и сбить себя с толку не дал.

– Общеизвестно, – размеренным профессорским тоном продолжал он, – что Корпорация в целом и институт наставничества в частности стоят на незыблемости принципа добровольности. Право на самоопределение и свободное волеизъявление священно и неприкосновенно. Баронет Коэн воспользовался своим правом и выразил свою волю. Мы всецело – как и было оговорено с мсье Мирабо, – были готовы поддержать баронета на поприще финансиста. Баронет решил иначе. Против свободы волеизъявления мы бессильны. Тем более что мы исповедуем принцип невмешательства во внутрисемейные разборки – по той простой причине, что мы не признаём легитимность семьи. – Старший советник Второго лорда вопросительно посмотрел на шефа. – Я ничего не упустил?

– Я тебя недооценивал, Даан, – ухмыльнулся в ответ Второй лорд. – Ты ещё больший циник, чем я. Мне уже впору тебя бояться.

– После такого признания, – вернул «комплимент» советник, – впору бояться мне.

И оба рассмеялись.

– Если хочешь, – помолчав, предложил старший советник, – я сам сообщу новость банкиру.

– …и тем самым избавишь меня от неприятности, которую сам же и создал, а Марка – от объяснения с отцом, и заодно побалуешь себя изысканным гурманским наслаждением лицезреть поражение банкира Мирабо. – Второй лорд пожевал губами, словно пробуя каждую из альтернатив на вкус. И широко ухмыльнулся: – Тонкий ход, ловкий. А главное, многоплановый. Ты быстро учишься, Даан. – Второй лорд пристально посмотрел в глаза своему советнику – и улыбки в его взгляде тот не заметил.

– Мне повезло с наставником.

Банкир оказался не менее тонким игроком.

– Прошу вас, лорд ван дер Меер, заверить лорда Коэна, – велеречиво начал он, – что я понимаю, в какое неловкое и затруднительное положение поставил его мой сын, лишив своим поступком Корпорацию возможности выполнить свои обязательства передо мной. Признаться, чего-то подобного я и опасался, а потому подготовил запасной вариант, чтобы дать возможность Корпорации – и лорду Коэну лично – выполнить данные ими обещания по контракту и тем самым не запятнать свою безупречную репутацию надёжных деловых партнёров, – что в свете грядущей второй волны глобализации наверняка будет не лишним. – В неспешном, нарочито выспреннем штиле банкира чувствовалась неприкрытая насмешка: договор был подписан, банкир был на своей территории и в своём праве и явно вознамерился взять реванш за годы унижений от лордов и Корпорации. – Как вы, наверное, знаете, у меня имеется ещё два сына – более поздние, а посему, смею надеяться, и более совершенные модели.

Гость непроизвольно сжал челюсти. Да, Мирабо был отличным банкиром – имел представление о диверсификации рисков и никогда не складывал все яйца в одну корзину.

– Корпорация – и лорд Коэн лично – вольны выбирать, кого из них предпочесть, – продолжал банкир, не обращая внимания на молчание гостя. – Дизайн на том же уровне, а вот функциональность, стабильность и надёжность улучшены на порядок. Качество, как в старинном швейцарском банке, – хохотнул он и, заговорщицки понизив голос, подмигнул гостю: – Кстати, не желаете ли… убедиться лично, лорд ван дер Меер? Ручаюсь, разочарованы не будете.

Гость шумно втянул воздух.

– Да-да, – как ни в чём не бывало продолжал банкир. – Я понимаю ваше затруднение – у вас уже есть подопечный. Ну так и мои мальчики ещё не достигли возраста согласия – хотя согласие, смею вас уверить, уже имеется. Современная молодёжь, знаете ли, такая скороспелая. А через пару лет вы разрешитесь от своего теперешнего бремени… – Банкир облизнул губы и внимательно посмотрел в глаза гостю: – Самое время резервировать следующего подопечного. Вам, как одному из главных претендентов на пост Верховного лорда, это должно быть интересно.

– Корпорация – и лорд Коэн лично, – невольно, а может, и вполне умышленно подхватил предложенный тон гость, – очень признательны вам за столь элегантное решение столь щекотливой этической проблемы. И чтобы не быть голословным – и не создавать щекотливых этических проблем в будущем, – Корпорация – и лорд Коэн лично – уполномочили меня передать, что если вы захотите отдать в наставничество ещё одного сына, ему придётся соискать место подопечного на общих основаниях – через утверждённую систему тестов и испытаний.

– Он их пройдёт.

– Я в этом уверен. И тем самым мы исключим любые неприятные сюрпризы для обеих сторон в будущем.

– Для трёх, – с мягкой усмешкой поправил банкир и, заметив недоумение гостя, пояснил: – В этом деле три заинтересованных стороны.

– Вы ошибаетесь, мсье Мирабо. Оммаж – обряд интимный и касается только двоих.

– Ну, раз вы так настаиваете, я согласен исключить из торга интересы «третьего лишнего» – особенно если учесть, что они в этот раз совпадают с моими. И тем самым, лорд ван дер Меер, мы возвращаемся к статус-кво – священному оммажу между Корпорацией и моим банком.

– Я передам лорду Коэну.

– И заодно, чтобы дважды не ходить, попрошу вас передать баронету Коэну, что самостоятельный выбор жизненного пути предполагает также и его самостоятельное обеспечение.

– В этом нет необходимости – баронет Коэн достаточно умён, чтобы понять это самостоятельно.

– А вы всё же передайте, – с лукавой обаятельной улыбкой попросил банкир. – В качестве гостинца из родного дома.

– Хорошо, я передам. Баронет Коэн будет тронут.

***

Новость об изменениях в его отношениях с наставником Марк воспринял с не меньшим облегчением, чем сам Второй лорд. А известие о его праве на «полное самоопределение» не только в личной, но и в профессиональной жизни – «гостинец из родного дома» лорд ван дер Меер решил пока попридержать – привело Марка в такое ликование, что лорд, смутившись, сослался на неотложные дела и поспешил удалиться. Впрочем, как подозревал Седрик, всё могло быть гораздо хуже – лорд по-прежнему считал, что в случившемся есть и его доля вины, и избегал встречаться и оставаться с Марком без крайней на то необходимости.

– Я одного не пойму, – сказал Седрик, когда эйфория Марка немного поутихла. – Как лорду ван дер Мееру удалось так легко всё уладить с лордом Коэном?

– А что тут удивительного? – пожал плечами Марк. – Причина та же, по которой он приблизил его к себе. Они же «сводные братья».

Седрик недоверчиво нахмурился, будто ему послышалось.

– В смысле?

– «Сводными братьями» на корпоративном сленге называют воспитанников одного лорда, – пояснил несколько удивлённый Марк. – Неужели не знал? – И, не дожидаясь ответа Седрика, менторским тоном процитировал: – Считается, что лорд, выбирая себе воспитанников, руководствуется одними и теми же критериями, которые за пять лет наставничества ещё больше укрепляются, а потому его подопечным свойственно даже большее душевное родство, чем родственникам по крови.

– Да я не об этом! – воскликнул задетый Седрик – он с детства собирал корпоративные жаргонные словечки, как другие собирают самолётики или марки, и владел корпоративным языком как родным. – Ты хочешь сказать, что наши лорды… что лорд ван дер Меер и лорд Коэн, – уточнил он, чтобы уж полностью исключить двоякое толкование, – что они оба воспитанники лорда Эверса?!

– Ну да.

Оба смотрели друг на друга с изумлением: Седрик из-за только что открывшейся правды, Марк – оттого, что Седрик, оказывается, не знал таких очевидных вещей.

Седрик знал своих «сводных братьев» – двух предыдущих воспитанников лорда ван дер Меера. Лорд сам его с ними познакомил, как и со своим собственным наставником, и всячески поощрял их поддерживать «семейные связи». Но Седрику как-то в голову не приходило поинтересоваться «братьями» самого лорда. А лорд ван дер Меер, видимо, считал, что его воспитанник, помешанный на всём «корпоративном», и без того в курсе, что лорд Коэн – его «дядя», и не стал упоминать отдельно, вполне возможно, из опасения, как бы Седрик не подумал, что он бахвалится «родственными» связями с таким высокопоставленным человеком, в которых нет никаких его личных заслуг.

Седрик чувствовал себя уязвлённым: Марк, при всём его демонстративном цинизме по отношению к Корпорации и равнодушию к корпоративной карьере, тем не менее умудрялся всегда быть в курсе последних новостей, сплетен и инсайдерских тайн. А Седрик, всю сознательную жизнь мечтавший о вожделенном титуле лорда-по-заслугам, обо всём узнавал последним, даже о таких элементарных и общедоступных вещах, как его ближайшие «родственники» по Корпорации.

4.

– Как вы там? – спросил лорд ван дер Меер Седрика, когда тот неделю спустя после переезда к Марку впервые его навестил.

– Отлично. – Седрик правильно истолковал вопрос и отвечал по существу. – Он уже совсем оклемался. Целыми днями пропадает в своём «подвале» и, похоже, впервые в жизни по-настоящему радуется жизни. Впрочем, скоро сами увидите – я пригласил его к нам на выходные. – И тут же невпопад смутился: – Если вы, конечно, не против.

– С чего бы это я был против? – лорд тут же напрягся.

– Ну… – замялся Седрик. – Я, наверное, не совсем точно выразился. – Седрик умолк, надеясь, что наставник сам догадается, к чему он клонит. Но лорд, никак не отреагировав, выжидающе молчал, и Седрик, собравшись с духом, сказал: – Я имел в виду, что пригласил его провести выходные с нами.

– Я так и понял, – бесстрастно ответил лорд.

– Тогда поймите и то, – затараторил Седрик, – что его нельзя оставлять одного. Особенно на выходных, когда ему нечем будет заняться. Особенно… когда он будет знать, чем занимаемся мы.

– Значит, мы не будем «ничем» заниматься, пока он окончательно не поправится.

– Это только усугубит положение – он уже и так чувствует себя перед нами виноватым.

– И у него есть на то основания.

– Ну как же вы не понимаете? Ему это очень важно. И нужно. Мы – его единственные близкие. И если мы от него отвернёмся…

– Баронет…

– Если мы сделаем вид, – продолжал Седрик, не обращая внимания на слова наставника, – что ничего не было, он подумает, что для нас это ничего не значило – тогда… в прошлый раз. А ведь это… не так? – в глазах Седрика стоял вопрос вперемежку с мольбой.

– Вы же знаете ответ, баронет.

– Да! И поэтому так важно, чтобы Марк тоже его… узнал. Тем более что он вам очень благодарен – за всё, что вы для него сделали.

Лорд помрачнел.

– Поэтому вы его и пригласили? Чтобы он смог «отблагодарить»?

– Не поэтому! – Седрик, как это в раже спора с ним часто бывало, повысил голос, но тут же, вовремя сообразив, что этим ничего не добьётся, пошёл на попятную и добавил вполне миролюбиво: – В общем, я подумал, что было бы хорошо, если бы он убедился, что вы на него не злитесь. Вы же… не злитесь на него, правда?

Уголки губ лорда едва заметно дрогнули.

– Вы же знаете ответ, баронет.

– Ну да, – Седрик, почуяв верное направление, опять ринулся в атаку. – Поэтому я и пригласил его.

– Только поэтому?

– Не только. – Под проницательным взглядом наставника Седрик сдался. – Ему… мне… нам вас не хватает.

– В таком случае, – улыбнулся лорд, – вы правильно поступили, баронет. Потому что это взаимно.

В пятницу занятия заканчивались на час раньше. Седрик прямиком из университета отправился в «подвал» за Марком, откуда они вместе поехали к лорду ван дер Мееру. Лорд тоже по случаю их приезда уже был дома. Марк заметно нервничал, и Седрик, обменявшись с наставником парой приветственных фраз, тактично – или коварно, это уж как посмотреть, – удалился на кухню «варить кофе».

– Спасибо, – сказал Марк, когда они с лордом остались наедине. – Вы спасли мне жизнь.

– Вообще-то это сделал Седрик, – сказал лорд.

– Я… – голос Марка дрогнул, он прикусил губу, – не об этом. Седрик не дал мне умереть, а вы… вы вернули мне то, ради чего стоит жить.

– Это моя… наша обязанность, – поправился лорд, – помогать достойным осуществлять их мечты.

Губы Марка скривились в его неподражаемой циничной усмешке, которая, странным образом, ему очень шла.

– Так считают не все… обязанные помогать.

– Пусть вас это больше не беспокоит, – сказал лорд ван дер Меер. – Я поручился за вас лорду Коэну – за то, что никаких сюрпризов вы ему больше не подбросите. Так что можете подбрасывать смело, – насмешливо добавил он, – расплачиваться буду я.

Тактика оказалась верной.

– Не будете! – Марк вспыхнул. – Я… сделал выводы.

– Приятно слышать. Не скрою – на это я и рассчитывал. И рад, что не просчитался.

– Раз уж речь зашла о счетах… – уголок рта Марка дёрнулся. – Долг свой верну. Полностью рассчитаться не смогу – он пожизненный. Но проценты возвращать буду исправно – когда и как скажете.

– А ты всё о дебете и кредите, счетовод? – хмыкнул вернувшийся с кофе Седрик. – О счетах, расчётах и взаимозачётах?

– Вот-вот! – подхватил с ухмылкой лорд. – И пусть теперь скажет, что ему не прямая дорога в банкиры.

– В бухгалтеры, – фыркнул Седрик.

Марк, не выдержав, прыснул. Вслед за ним рассмеялись и Седрик с лордом. Лорд, обняв обоих за плечи, повёл их на террасу пить кофе.

Кофе сменился ужином, который готовили сообща, как тогда. Даже меню повторилось в точности – легендарный стамппот лорда оказался вне конкуренции и был решительно вытребован на бис вместе с пивом. А стамппот с пивом располагали к задушевным беседам. Лорд даже позволил себе фривольный анекдот о наставнике и его воспитаннике, у которых получалось только стоя, потому что, согласно этикету, когда лорд входит, баронет встаёт.

А потом была ночь. И вот она-то отличалась от той.

Баронеты, с обоюдного молчаливого согласия, давали лорду понять, что эта ночь принадлежит ему. Марк распластался на простынях – влажный, горячий, готовый ради них на всё. Седрик, отказываясь от притязаний на него, передал «пульт управления» лорду. Лорд молча принял «полномочия» – и спутал «заговорщикам» карты.

Лорд склонился над Марком, над тем, что было сейчас его средоточием, и принялся наносить защиту. В глазах лорда читалось: «Пора вам, баронет, стать наконец мужчиной». Марк лежал, не смея шелохнуться, и ошалело, из-под опущенных ресниц, смотрел, как на его пульсирующем стволе оседают, образуя вторую невидимую кожу, микроскопические капельки. И вздрогнул, когда лорд, покончив с приготовлениями, провёл по нему указательным пальцем. Оставшись доволен результатом, он поманил к себе Марка. Тот, молча повиновавшись, поднялся. Седрик понял замысел наставника с полужеста – опустившись на четвереньки, занял место Марка за миг до того, как ему на него указал лорд. Марк, стоя на коленях, не отрывал взгляда от своего набухшего, матово поблёскивающего в такт тяжёлым покачиваниям члена, будто желая убедиться, что замысел лорда ему не снится. Он уже был счастлив тем, что его позвали. И от мысли о том, что ему тоже можно – не только здесь и сейчас, а вообще, и можно даже то, что можно только лорду, – вело не хуже, чем от вида застывшего на «низком старте» Седрика. Лорд искусно справлялся со своей ролью, оставаясь наставником даже сейчас: одна его рука готовила Седрика – физически, а другая Марка – морально.

Рука лорда скользнула под распущенные, слипшиеся от пота волосы Марка, прошлась ободряюще по взмокшей спине. Мочку уха Марка обожгло горячее дыхание, опалил уверенный шёпот: «Вы справитесь, баронет». Голова Марка несколько раз дёрнулась вверх-вниз – быстро, неконтролируемо, одурело: кивок скорее напоминал дрожь, сотрясавшую его изнутри и рвущуюся наружу. Марк нетерпеливо повёл плечом. Лорд отнял руку, отстранился сам. Марк решительным движением запрокинул назад голову, мотнул ею из стороны в сторону, будто в последний раз пытаясь отогнать наваждение, отбросил с лица липкие волосы, застилавшие обзор, краем сознания отмечая, как отяжелевшая от влаги прядь плетью хлестнула по груди лорда. Придвинулся вплотную к раскрывшемуся в предвкушении и нетерпеливо подающемуся навстречу Седрику, припал к нему, на миг зажмурил глаза. И решительно толкнулся вперёд. Лорд, окончательно убедившись в том, что его «помощь» здесь больше не нужна, полностью сосредоточился на том, кто в ней нуждался гораздо больше.

Лорда, как и его самого, переполняла благодарность – Марк это чувствовал. Их руки встретились – там, где Седрику сейчас было нужнее всего, – сплелись пальцами в немом заговоре, захватили в тугой плен того, кто сам горел желанием сдаться, задвигались в унисон с Марковыми толчками. В благодарении своём они были едины, и благо это они любовью изливали на Седрика, пока не заполнили его до краёв, наполняясь такой же благодарностью в ответ. Гидравлика – точная наука, и законы её непреложны. Трое слились воедино: целостность была восстановлена, долги погашены, а клятвы подтверждены.

Лорд извлёк урок из прошлого – проснулся первым. На рассвете. И был безжалостен.

– Баронеты, подъём!

Седрик, неслышно вздохнув, тут же вскочил. Марк попытался было дезертировать в недра постели, но не тут-то было.

– Баронет Коэн! – Рука лорда, чутко направлявшая его ночью, теперь бесцеремонно схватила его за ногу и выдернула из-под одеяла. Марк, промямлив что-то невразумительное, сел на кровати, не открывая глаз.

– Это тебе не лорд Коэн, – ухмыльнулся из-за двери Седрик. – Здесь пощады не жди. Верность его слов подтвердила метко брошенная лордом подушка. Седрик, издав короткий вопль, исчез за дверью ванной. Марк – видимо, среагировав на имя наставника, – открыл наконец глаза и поднялся на ноги.

– Вы, баронет, теперь тоже мой подопечный, – сказал лорд Марку, когда час спустя, после пятикилометровой пробежки и душа de trois, душем не ограничившегося, они, бодрые и голодные, с аппетитом поглощали приготовленный Хендриком завтрак. – А все мои подопечные равны между собой. И в правах, и в обязанностях.

Лорд в честь выходного дня и достигнутого ночью «консенсуса» откупорил бутылку шампанского. Наставник и его воспитанники, «родной» и «приёмный», сдвинули бокалы.

– Тогда… – начал вместо тоста Марк, и в его голосе прорезались ранее не присущие ему твёрдые и уверенные, мужские, нотки. Лорд с Седриком многозначительно переглянулись: в глазах лорда читалась гордость за подопечного, в глазах Седрика – радость за друга, а во взаимных взглядах – удовлетворённость собой и друг другом.

– …тогда, – так же решительно повторил Марк, словно не замечая их удивления, – я бы хотел скрепить свои обязательства. Как полагается.

Лорд, отставив бокал, внимательно на него посмотрел.

– Это без надобности – я вам верю и без клятвы.

– Знаю. Но это… надо мне.

– Вы уже приносили клятву.

– Дважды. – Губы Марка тронула фирменная циничная усмешка. – Но по-настоящему – ни разу. Вам готов… впервые. Если… хотите.

Лорд вместо ответа окинул критическим взглядом стол, яства с которого пали в неравном блицкриге со здоровым мужским аппетитом.

– Я бы ещё чего-нибудь съел, – сменил он тему и тут же повернулся к Седрику: – Баронет, не желаете ли побаловать нас на второй завтрак стропвафлями? По знаменитому рецепту моей прабабки, который я не вправе доверить Хендрику.

– Только при условии, – ухмыльнулся тот, – что вы взамен побалуете нас на ужин биттербалленами. По знаменитому рецепту вашей прабабки, который нельзя доверять Хендрику.

– Пошантажируйте меня тут, – голос лорда посуровел, но его выдавал озорной блеск в уголках глаз, – и вообще без ужина останетесь.

Аргумент оказался слишком серьёзным, чтобы его оспаривать, – Седрика как ветром сдуло.

– Давайте пройдёмся, баронет, – предложил Марку лорд, едва за Седриком закрылась дверь. – Полчаса у нас есть. Постараюсь уложиться.

Марк, явно озадаченный, поднялся вслед за ним, и оба вышли через террасу в сад.

Некоторое время шли молча – лорд собирался с мыслями, а Марк, теряясь в догадках, не решался его торопить. Целью лорда была отнюдь не прогулка, потому что едва они отошли на достаточное расстояние от дома, лорд, кивнув на кованую скамейку в тени старых лип, предложил:

– Присядем?

Марк молча последовал за ним по свежеподстриженной лужайке.

– Баронет, – начал лорд, когда оба присели. – Прежде чем ответить на ваше предложение, я должен вам кое-что сказать.

Марк заметно напрягся.

– Предупреждаю сразу, – продолжал лорд, – разговор этот будет не из приятных. Но он необходим. И то, что вы из него вынесете, определит всю вашу дальнейшую жизнь. Вы ещё можете от него отказаться, и тогда мы просто обо всём этом забудем.

Марк молчал, весь превратившись во внимание.

– Мне продолжать? – уточнил лорд, не дождавшись никакого ответа.

Марк молча кивнул.

– Вы мне очень нравитесь, баронет, – начал лорд. – И я сейчас не о внешности. Но есть у вас одно качество, несовместимое с претендентом в мои подопечные в частности и с титулом баронета-по-заслугам в целом.

Марк застыл, так и не проронив ни слова.

– Вы, баронет, – озвучил претензию лорд, – ведёте себя как жертва. И вы будете оставаться жертвой до тех пор, пока не решите перестать ею быть.

Марк дёрнулся как от пощёчины, но рука лорда, схватив его за предплечье, вернула его на место.

– Жертву положено жалеть, – удерживая Марка за плечо, размеренным лекторским тоном развивал свою мысль лорд. – К жертве полагается проявлять внимание и сострадание – и зачастую не из-за актуальных её страданий, а из-за того, что ей пришлось вынести в прошлом. Жертва это очень быстро просекает. И начинает этим беззастенчиво пользоваться.

Марк опустил голову и вперился немигающим взглядом в землю. Лорда это оставило равнодушным.

– Характерный признак жертвы, – как ни в чём не бывало продолжал он, – желание отыграться за свои обиды на тех, кто не только к ним непричастен, но и не хочет – как Седрик, например, – или не может – как лорд Коэн, например, – дать ей отпор. Жертва всегда таких безошибочно чует и, однажды взяв след, в покое уже не оставит. И у потенциальной жертвы жертвы два выхода: взять на себя вину за чужую вину и дальше до конца жизни её искупать, тем самым самой превращаясь в жертву, или же дать жертве-вампиру решительный отпор, тем самым утвердив жертву лишний раз в мысли, что она жертва, «мир несправедлив» и «ничего поделать нельзя».

Марк с каменным выражением лица молчал, но лорд в активных собеседниках не нуждался.

– Да, – лорд чуть смягчил тон, – в своё время с вами поступили… нехорошо. И вы, похоже, решили, что это даёт вам пожизненную индульгенцию относиться к Корпорации и ко всем нам так, как вы к ней – и к нам – относитесь. Тем самым вынуждая её – и нас – к ответным действиям.

– Я уже понял, что «сам во всём виноват», – огрызнулся, не поднимая головы, Марк. Мог бы и не стараться – лордов, похоже, подвергали особой иммунизации, делавшей их абсолютно невосприимчивыми к подобным выпадам.

– Лучше бы вы поняли наконец другое, – спокойно и невозмутимо ответил лорд. – Разорвать этот вечный кругооборот вины и расплаты можете только вы – перестав наконец быть жертвой.

Марк ничего не ответил.

– С одной стороны, – продолжал свой монолог лорд, – у вас – как вам кажется, – нет причин любить Корпорацию. Но с другой, когда пришла пора выбирать, вы без колебаний выбрали её. Потому что даже вам, в состоянии жертвы, ясно, что Корпорация и лорд Коэн – это лучше, чем ваша семья с вашим отцом. Я не утверждаю, что так оно и есть, я всего лишь озвучил ваш выбор.

– Если бы Корпорация не прижала моего отца к стенке, ему не пришлось бы сделать то, что он сделал.

– То, что вы сейчас сказали, называется «стокгольмский синдром», – походя заметил лорд. – Ещё один классический атрибут жертвы. Но речь не о том.

Марк никак не отреагировал.

– Суть в том, баронет, – развивал свою мысль лорд, – что для вашего отца главное не вы, а власть и деньги. Во времена не столь отдалённые, ради удержания одного и увеличения другого, он бы вас заставил продолжить династию, деловую и родовую, женив вас на «подходящей партии». Но сейчас, благодаря Корпорации, времена другие…

– …да, сейчас жениться уже вовсе не обязательно, чтобы «сделать подходящую партию», – ядовито заметил Марк.

– Вы ловите на лету мою мысль, баронет. Да, «пару столетий тому назад» у человека вашего положения и происхождения выбор был невелик: или покориться родительской воле, и в профессиональной, и в личной жизни, или пойти ей наперекор – и тем самым лишиться наследства и каких-либо перспектив в жизни. Благодаря Корпорации у вас впервые в истории появляется достойная альтернатива – возможность самому строить свою судьбу, не жертвуя ради этого ни жизнью, ни её уровнем. И за эту возможность вам даже не пришлось бороться – в отличие от того же Седрика, которого вы постоянно норовите сделать козлом отпущения. А ведь желающих на ваше место было тысячи – и, возможно, куда более достойных! – и не факт, что вы вообще прошли бы отбор на общих основаниях. Так что свой титул баронета, полученный в обход всех правил и норм, и прочие поблажки, которые простым смертным баронетам даже не снились, можете считать компенсацией Корпорации за причинённый вам моральный ущерб.

– Ну да, а лорд Коэн…

– Лорд Коэн, – перебил его лорд, – возможно, единственный из лордов-друзей вашего отца не только не использовал вас, но и сам стал вашим заложником. И вы, как типичная жертва, тут же почуяли его зависимость от себя и не преминули ею воспользоваться.

Лорд сделал паузу, предоставляя Марку возможность что-либо на это ответить, но Марк лишь упрямо сжал губы и сощурил глаза, и лорд продолжил:

– При этом единственная «провинность» лорда Коэна, которого вы выбрали на роль главного козла отпущения, – принадлежность к организации, которую вы сделали козлом отпущения. Скажите, баронет, вам нравится жить в окружении стольких козлов?

– У «невинного» лорда Коэна, – вспыхнул Марк, – есть такое же «невинное» хобби – толкать людей в дерьмо, чтобы потом героически их оттуда вытаскивать!

– Лорд Коэн ваш наставник, баронет! – лорд впервые за время разговора повысил голос. – Пусть вы и не выбрали его сами, но вы и не отказали ему, когда он предложил вам стать его подопечным. От вас не требуется его любить. Но уважать его вы обязаны – как и любой другой свой осознанный выбор.

Упрямое лицо Марка озарил проблеск осознанности, и тон лорда смягчился.

– Лорд Коэн подбросил вам пистолет, баронет, – сказал он. – Но на спусковой крючок вы каждый раз нажимали сами. Вы мужчина, а мужчина должен уметь обращаться с оружием. И наша задача как наставников – научить вас этому. Но мы не можем указывать вам, как использовать это оружие. Каждый раз, когда оружие оказывается у вас в руках, вы – и только вы – можете решить, на что его направить: на уничтожение или спасение – себя и того, во что вы верите.